Джексон Лиза. Тень сомнения

   Поднятый ветром песок попал ей в глаза и даже в рот; Пейдж сплюнула и вытерла рот рукавом. Она была так близко, что различала их голоса, но ветер и рев прибоя не давали разобрать слова. А впрочем, какая разница, что скажет Клер этому парню? Важно, что она с ним общается! Для Кендалл такая новость может стать мощным подспорьем. Вот вспомнить бы только, как его зовут, этого парня.
 
   Клер так сильно сжала в кулаке ключи, что металл врезался ей в ладонь. Ну почему ей так не везет?! Она надеялась встретить Харли, а наткнулась на Кейна. Он заметил ее, когда она выходила из спортивного магазина, мгновенно развернулся посреди улицы и нахально, на глазах у всех, вопреки дорожным знакам, запрещающим въезд любых транспортных средств в пешеходную зону, вывел свой мотоцикл прямо на прогулочную дорожку.
   Сердце у нее билось вдвое быстрее обычного. Она не видела его со дня похорон Джека Сонгберда, не говорила с ним после того, как он обнажил перед ней душу. Зато он часто снился ей, причем всегда в бесстыдных эротических снах, заставлявших ее при пробуждении задыхаться и краснеть, словно она втайне от себя самой изменяла Харли.
   И вот он здесь! Сидит как ни в чем не бывало на своем мотоцикле, весь затянутый в черную кожу, в защитных очках, сдвинутых на лоб. .
   – Итак, Принцесса, – протянул он этим своим насмешливым тоном, неизменно выводившим ее из себя. – Как тебе живется в этом мире?
   – Прекрасно!
   Конечно, это была ложь. Ну почему в разговоре с ним ей вечно приходилось уклоняться от правды?
   – Да неужели? – Одна его бровь иронически изогнулась и спряталась под защитными очками. – Жалоб нет?
   – Никаких.
   Она опять с легкостью солгала, а сама подумала: уж не читает ли он ее мысли?
   – Тебе повезло.
   Опять он насмехался над ней и, разумеется, не верил ни единому слову.
   – Да, мне очень повезло.
   – Вот и отлично. Значит, я могу уехать со спокойной совестью.
   – Уехать? Ты уходишь в армию?
   – Послезавтра.
   Клер вдруг охватило безнадежное чувство утраты. Ей показалось, что нечто жизненно важное уходит от нее, лишая опоры.
   – Курс начальной подготовки в Форт-Льюисе.
   – Вот как... – Что ж, это еще не конец света. Форт-Льюис находился в штате Вашингтон, всего в ста пятидесяти милях от Чинука. – А потом?
   – А потом передо мной откроется весь мир! – Улыбка у него была невеселая, пальцы беспокойно перехватили руль.
   Порыв ветра растрепал волосы Клер, бросил их ей в лицо. Она мотнула головой, чтобы яснее видеть его.
   – Значит, это прошание?
   Опять эта ноющая, надрывающая душу боль.
   – Да.
   – Ну что же, желаю удачи, – сказала она, натянув на себя фальшивую улыбку.
   – Я не полагаюсь на удачу.
   Клер знала, что совершает глупую ошибку, о которой впоследствии придется горько пожалеть, но все-таки не удержалась. Она шагнула к нему, наклонилась и поцеловала его в щеку.
   – Ая все-таки желаю тебе удачи. Немного не помешает. Клер выпрямилась, а Кейн тяжело перевел дыхание, не отрывая от нее глаз. На одно краткое мгновение мир вокруг них перестал существовать, грохот прибоя, бьющегося о берег, крики чаек, вой ветра и рев автомобильных моторов зазвучали как будто издалека. Клер попыталась улыбнуться, но у нее ничего не вышло, непослушная слезинка выскользнула из уголка глаза.
   – Мне будет тебя не хватать, – призналась она.
   Клер показалось, что он вот-вот обхватит ее своими сильными руками, притянет к себе и поцелует в губы. Но Кейн не пошевелился, только на щеке у него дергался мускул.
   – Я... мне тоже будет тебя не хватать. Береги себя. Если Таггерт посмеет тебя обидеть... О, черт!..
   Внезапно он вывернул руль, нажал на педаль, стальная машина взвыла и с ревом пронеслась по променаду, а потом повернула на шоссе.
   – О господи... – прошептала Клер, без сил опустившись на сложенную из обломков скал декоративную стенку.
   Что она делает? Любит ли на самом деле Харли Таггерта? И если да, то почему пульс у нее учащается всякий раз, как она слышит имя Кейна Морана? Почему он, а не Харли врывается на своем черном мотоцикле в ее сны и обнимает ее как любовник? Почему, признаваясь Харли в пламенной любви до гробовой доски, она терзается болью при мысли о том, что никогда больше не увидит Кейна?
   С досадой ударив кулаком по колену, она вдруг новыми глазами взглянула на бриллиант, сверкнувший на пальце. Страшная правда открылась ей: она не может выйти замуж за Харли Таггерта. Только не сейчас, когда она вся разваливается на куски, когда ее терзают такие жуткие сомнения. До крови закусив губу и сознавая, что принимает, может быть, самое важное решение в своей жизни, Клер сняла с пальца обручальное кольцо. Краем глаза она уловила какое-то движение среди дюн, заметила смутно знакомые, пружинистые темные волосы. Но когда она обернулась, ничего уже не было, и Клер решила, что воображение подшутило над ней. Наверное, она видела кулика или чайку, больше ничего.
   Удерживая слезы и мысленно проклиная себя за безрассудство, она спрятала кольцо в карман джинсов и сказала себе, что нужно встретиться с Харли сегодня же вечером и разорвать помолвку.

Глава 12

   Когда Миранда вернулась домой, ее ждало письмо. В груде рекламных объявлений, журналов и счетов, лежащей на столе в холле, был простой белый конверт с напечатанным на старой машинке адресом. Почтовый штемпель свидетельствовал о том, что письмо отправлено из Ванкувера, штат Британская Колумбия, в Канаде.
   – Хантер, – тихо шепнула она, чувствуя, как сердце сжимается от страха и надежды.
   Миранда распечатала конверт, вынула один-единственный листок и быстро пробежала его глазами. После этого ей пришлось прислониться к стене, пальцы у нее дрожали, сердце болезненно билось. Он уехал в Британскую Колумбию валить лес для компании «Таггерт Логгинг». Уэстон дал ему работу за пределами страны, потому что дома стало «сильно припекать». Он чувствует себя последним подонком, бросая ее с ребенком, но считает, что ей будет лучше с кем-нибудь другим – человеком, равным ей по положению, который даст ей и ребенку все, что потребуется, все, чего они заслуживают. Он ее любит, воспоминание о ней навсегда сохранится в самом заветном уголке его сердца. Но он не готов нести обязанности, налагаемые браком и отцовством.
   Миранда скомкала в кулаке короткое письмо и стиснула зубы, чтобы не закричать. Как это могло случиться?! Неужели он никогда ее не любил? Он же сказал, что они поженятся, что все устроится. Наверное, Хантер почувствовал себя загнанным в угол, затравленным. Ведь он сделал ей предложение, только когда она сказала, что беременна.
   «Этот ребенок... Он не входил в мои планы».
   Миранда крепко зажмурилась, но упрямые слезы все равно покатились по лицу. Неужели это возможно? Как она могла быть такой слепой? Так размечталась, что ничего не видела? Громко всхлипывая, она вытерла слезы пальцами. Весь город гудит слухами о том, что от него забеременела несовершеннолетняя девочка. Четырнадцатилетняя! Неужели это тоже правда? Даже отчим Хантера, заменивший ему родного отца, не доверял ему. Обхватив руками живот, Миранда раскачивалась из стороны в сторону, словно укачивая и успокаивая своего нерожденного ребенка, а заодно и себя саму. Ведь она его любила, и эта боль разрывала ей сердце.
 
   Пейдж бережно расправила на столе обгоревший клочок бумаги. Насколько она могла судить, это были остатки свидетельства о рождении, но на скрученном, обугленном по краям кусочке мало что можно было прочесть. Уэстон в припадке ярости пытался его сжечь. Значит, бумага представляла для него какую-то угрозу. Но почему? Кто они, упомянутые здесь люди, и какое отношение они имеют к ее брату?
   В августе 1960 года некая Маргарет Поттер родила мальчика. Кто она такая? Все остальное, кроме названия больницы, где родился ребенок, было сожжено. Пейдж часами билась над этой загадкой, но так и не поняла, почему это так важно, в любом случае это было очень важно для Уэстона, поэтому Пейдж аккуратно сложила листок и сунула его в разрез на спине у медведя-панды – туда, где хранились другие ее сокровища, которыми она не желала делиться ни с кем.
   Зазвонил телефон, и Пейдж сняла трубку очень удачно: как раз в тот момент, когда кто-то еще в доме ответил на звонок по параллельному аппарату. В трубке раздался голос Уэстона, коротко бросившего:
   – Алло.
   – Привет.
   Женский голос, тихий и жалобный, как будто плачущий. На секунду Пейдж подумала, что это Кендалл, но тут же решила, что быть такого не может. Зачем Кендалл звонить Уэстону?
   – Чего тебе надо?
   – Увидеться с тобой. Пауза.
   – Зачем?
   – Мы не закончили наше дело.
   – Какого черта?.. Хотя погоди... Почему бы и нет? Встретимся в полночь у меня на яхте.
   Загудели короткие гудки, а Пейдж все смотрела и смотрела на трубку у себя в руке. Кто это звонил? Кристи? Или еще какая-нибудь из его прежних подружек? Как-то раз Пейдж видела его в городе с Тессой Холланд. Но были и другие. Может, кто-то из тех, кого она не знает?
   Больше всего на свете ей хотелось бы выяснить, что задумал Уэстон.
 
   Тесса сбросила купальный халат и оставила его на шезлонге. Ей хотелось заорать во все горло, или ударить кого-нибудь, или что-нибудь сломать. Сделать так, чтобы кому-нибудь было больно. Кому угодно! Нет, не совсем так. На самом деле ей хотелось причинить боль только Уэстону и Миранде. Она знала, инстинктивно чувствовала, что их тянет друг к другу. Теперь, когда Хантер освободил площадку, Уэстон наверняка сделает свой ход. А Миранда, сколько бы она ни уверяла, что терпеть его не может, конечно же, ляжет с ним в постель. Все ложатся!
   Тесса собрала волосы на затылке и закрепила их круглой резинкой. Надо что-то делать. Стряхнуть с себя это отвратительное ощущение, будто она змея, мечтающая вылезти из собственной кожи.
   Забравшись на вышку для прыжков, Тесса пробежала по подкидной доске, пружинисто оттолкнулась, подпрыгнула и как нож вошла в прохладную воду. Вынырнув, она принялась плавать по бассейну аккуратными кругами. Как сделать так, чтобы не чувствовать себя грязной, использованной и выброшенной одноразовой вещью? Как заглушить жажду мести, которая сжигает душу, мутит разум и проникает даже в сны?
   С какой стати Уэстон решил, что с ней можно обращаться как с обычной дешевой шлюхой?! С той самой ночи, когда он угрожал ее прирезать, если она не сделает, что он захочет, Тесса попеременно то дрожала от страха, то кипела от негодования. Никогда раньше она не верила, что кто-то сможет причинить ей боль. Никогда раньше ей не приходилось мучиться бессонницей и ночными страхами, хотя дверь в ее спальню была заперта изнутри, а окна закрыты наглухо. Никогда раньше она не оглядывалась через плечо на каждом шагу и не шарахалась от теней. Даже сейчас, вспоминая смертельную сталь ножа, приставленного к горлу, и выражение глаз Уэстона, говорившее, что он с удовольствием перережет ей глотку, Тесса хотела выскочить из бассейна и закричать во все горло.
   Но лучше бы поквитаться с ним. Где она слыхала это выражение: «Чем давать волю чувствам, лучше дать сдачи»? Но как, каким образом ей сравнять счет? Уэстон отнял у нее гордость, чувство собственной неповторимости, радость от ощущения себя женщиной. Он не имел никакого права, черт бы его побрал, вот так втаптывать ее в грязь! Никто не имел такого права!
 
   – Я всего лишь хочу узнать, действительно ли ты нанял на работу Хантера Райли? – спокойно и твердо спросила Миранда, усаживаясь на единственный в кабинете Уэстона стул.
   Окна были закрыты, в кабинете стояла удушающая жара, хотя время от времени слышался шум перегруженного и неисправного кондиционера. Значительная часть конторских служащих уже разошлась по домам, но через окно ей был виден двор лесопилки. Светили фонари, и в их призрачном свете рабочие все еще загружали бревна на пилораму под навесом и резали на доски. Миранда стискивала влажными пальцами сумку, мечтая оказаться за сотню миль от этого места. Но она решила любой ценой узнать правду о Хантере.
   Уэстон откинулся на спинку кресла, сплетя пальцы домиком. В его синих глазах горел опасный огонек, царапины на щеке затянулись и подсохли, но были еще заметны.
   – А я-то думал, ты пришла повидать меня.
   – Ты ошибся.
   Дернув щекой, он ослабил галстук и потянулся за стаканом виски на углу аккуратно убранного письменного стола.
   – Хантер попал в переплет. Ему надо было побыстрее выбраться из города. И из страны, если уж на то пошло. Нам нужны были новые люди на лесоповале в Британской Колумбии, и я уговорил отца перевести его туда.
   Он отхлебнул большой глоток из своего запотевшего стакана.
   – Вот просто так? И он обратился за помощью к тебе, а не к своему отцу и не ко мне? – недоверчиво спросила Миранда.
   – Ну да.
   – Почему?
   – Полагаю, он решил, что я не стану судить его так строго, как его отец, и не приду в расстройство, как ты, с учетом твоего состояния. – Осушив стакан, Уэстон выдвинул нижний ящик стола и вытащил оттуда бутылку марочного шотландского виски. Миранда машинально отметила про себя, что бутылка наполовину пуста.
   – Давай не будем о моем «состоянии». Он пожал плечами и поднял бутылку.
   – Хочешь выпить?
   – Нет.
   – Из-за ребенка?
   – Из-за того, что я обычно не пью с такими, как ты. Уэстон улыбнулся.
   – Я тебе не очень нравлюсь, верно?
   – Совсем не нравишься.
   – Но тебе нужна информация.
   – Я уже сказала, что это единственная причина, заставившая меня прийти сюда.
   – Целеустремленная женщина.
   – У меня мало времени, – напомнила Миранда, мечтая закончить этот разговор как можно скорее. Но она не исключала, что Уэстон располагает сведениями о Хантере – причем такими, каких не добыть и полиции.
   Он пощелкал ногтем по передним зубам, словно человек, пребывающий в задумчивости, хотя взгляд у него при этом не изменился. В этом взгляде по-прежнему угадывалась похоть, и Миранда с тревогой спросила себя, сколько виски было у него в бутылке в начале рабочего дня.
   «Не надо было сюда приходить», – подумала она, внутренне поежившись.
   В дверь заглянула секретарша, чтобы попрощаться с Уэстоном, и Миранда напряглась всем телом, сообразив, что осталась с ним наедине. В здании больше никого не было, а рабочие на пилораме все равно что за сто миль отсюда.
   Если что-то случится, они не услышат ее криков за визгом пил и грохотом бревен. Но ведь ничего не случится! У нее просто разыгралось воображение, потому что она не доверяла Уэстону, а на щеке у него еще не зажили следы от ногтей Тессы.
   – Так что от тебя нужно было Хантеру? – спросила она.
   – Хантеру нужно было спрятаться.
   – Врешь.
   Его темные брови изогнулись, синие глаза были полны сочувствия. Он снова отхлебнул из стакана, потом обхватил его ладонями.
   – Я знаю, тебе нелегко это слышать, тем более что ты...
   Его глаза скользнули по ее животу, и она невольно прижала к нему сумку, словно защищая своего ребенка. Это было чистейшее безумие – оставаться с ним тут наедине, – но просто так взять и уйти она не могла. Похоже, Уэстон был единственным человеком в Чинуке, обладающим какими-то сведениями о Хантере. Миранда стиснула зубы и осталась сидеть на неудобном стуле.
   – Мне неприяно говорить об этом, но, похоже, Хантер тут влип в историю. Как говорят, связался с малолеткой.
   – У которой даже имени нет?
   – Ну почему же, имя у нее есть. Синди Эдвардс. Живет неподалеку от Арч-Кейп. Если она заявит в полицию, ему придется вернуться в Штаты и предстать перед судом. – Уэстон рассеянно потрогал исцарапанную щеку.
   – Я тебе не верю! – воскликнула Миранда, но мысленно дала себе слово проверить, существует ли на самом деле такая девочка и что ее связывает с Хантером.
   Пронзительный свисток за окном возвестил об окончании смены. Уэстон провел пальцами по волосам.
   – Когда же ты наконец поймешь, что Хантер не святой?
   – Ты ничего о нем не знаешь! – возразила Миранда и тут же поняла, что вступила в самую середину хорошо расставленной ловушки.
   – Ты так думаешь? – Уэстон снова глотнул виски, и, когда поставил стакан, немного спиртного выплеснулось на стол. – Как тебе, должно быть, известно, Хантер уже работал на нашу компанию – в принудительном порядке, когда отбывал уголовный срок. Это было после небольшого недоразумения с автомобилем, который он якобы одолжил на время, хотя владелица машины заявила об угоне. Поверь мне, Миранда, я знаю Хантера Райли лучше, чем ты. – Улыбка Уэстона была холодна как лед. – Он спутался с Синди примерно полгода назад, то есть еще до того, как у вас начался роман. Во всяком случае, я так понял с его слов.
   – Он говорил с тобой о нас?!
   Нет, это не может быть правдой! Хантер настаивал, что никто не должен знать об их отношениях. Никто. Даже его отец.
   – Он не хотел говорить, но я сам сказал ему, что уже знаю о тебе и о ребенке. Хантер казался ужасно смущенным, но что ему было делать? Его же приперли к стенке! Поэтому он попросил найти ему работу за пределами страны, и мы дали ему такую работу. Он даже оформил страховку через нашу компанию – и, кстати, оформил на твое имя. Оригиналы документов находятся в главной конторе компании в Портленде, но, мне кажется, у нас тут есть копии.
   Уэстон поднялся и вышел из кабинета, оставив Миранду наедине с ее сомнениями. Что из сказанного им правда? Сколько вымысла он подмешал к фактам?
   Она была даже рада, что Уэстон на несколько минут оставил ее одну. Ей надо было прийти в себя, собраться с мыслями, найти способ доказать, что он лжет. Но ее охватило чувство обреченности. И Уэстон, и Дэн Райли предупреждали ее об одном и том же. Не могли же они оба лгать! Миранде показалось, что ее заковали в холодные и тяжелые стальные кандалы. Все внутри ее кричало, что Уэстон лжет, лжет прямо ей в глаза, но опровергнуть его слова она не могла. Частный детектив, которого она наняла несколько дней назад, так ничего и не обнаружил.
   – Вот, прошу, – заплетающимся языком произнес Уэстон, возвратившись в кабинет, и выложил на стол перед ней стандартную папку с личным делом служащего.
   Миранда просмотрела документы. Медицинская карта, заявление о страховании жизни, отзывы с прежних мест работы. Всюду стояла подпись Хантера Райли. Сердце у нее упало. По крайней мере часть того, о чем рассказал ей Уэстон, должна была быть правдой: другого объяснения нет.
   Уэстон не вернулся к своему креслу. Вместо этого он встал у нее за спиной, пока она, пытаясь сосредоточиться, просматривала бумаги. Он стоял так близко, что Миранда ощущала исходящий от него жар, а когда наклонился, она явственно различила в его горячем дыхании запах спиртного.
   – Хочешь ты признать правду или нет, Миранда, но Хантер Райли – самый настоящий мерзавец. Мало того, что он угонял машины, так он еще и обрюхатил несовершеннолетнюю. Ей же всего четырнадцать! Уму непостижимо! Самому-то ему сколько? Девятнадцать?
   – Двадцать.
   Голова у нее раскалывалась. Все это неправда! Не может быть правдой! Но расплывающиеся у нее перед глазами строчки были доказательством, материальной уликой того, что все это правда. Хантер бросил ее.
   – Впрочем, есть у него и хорошие качества, – продолжал Уэстон то ли для того, чтобы ее утешить, то ли желая оправдать решение «Таггерт Индастриз» нанять такого, как Хантер Райли. – Он хорошо работает, когда не попадает в неприятности, хорошо относится к своему старику. И тебя он тоже не забыл, позаботился и о тебе, и о ребенке – по крайней мере, на случай своей смерти.
   – Нет, – прошептала Миранда, качая головой.
   – Смирись с этим.
   – Он не мог меня оставить!
   – Как видишь, смог. У него просто не было выбора. – Уэстон положил руки ей на плечи; пальцы у него были горячие, напряженные. – Но не стоит отчаиваться, Миранда. Я хотел бы позаботиться о тебе.
   – Не прикасайся ко мне! – воскликнула Миранда, пытаясь отстраниться. Она поняла, что Уэстон гораздо пьянее, чем ей сперва показалось. – Даже думать об этом не смей!
   – Ничего не могу с собой поделать.
   Уэстон легко, без усилия, поднял ее со стула и прижал к себе.
   – Я люблю тебя, Ранда! Всегда любил!
   – Слышать об этом не желаю! – воскликнула Миранда, тщетно стараясь высвободиться. – Ты перепутал меня с Тессой.
   Он коротко и грубо рассмеялся.
   – О нет, ничего я не перепутал. Разве она тебе не сказала? Она перестала со мной встречаться, потому что всякий раз, как я прикасался к ней, целовал ее, занимался с ней любовью, я думал о тебе. Я никогда не хотел Тессу. Никогда. Она была нужна мне, просто чтобы заполнить пустоту.
   Комната закружилась перед глазами Миранды. Она ударила его, попыталась вырваться, но Уэстон был сильнее ее, его тело, натренированное годами спортивных занятий, легко блокировало все ее усилия, и чем больше она боролась, тем настойчивее он становился.
   – Пусти меня, ублюдок, не смей...
   В следующую секунду Миранда почувствовала на своих губах его твердые, горячие, настойчивые губы. Запах виски вызывал у нее тошноту. Она отчаянно боролась, но Уэстон прижал ее руки к телу, и она не могла размахнуться, чтобы ударить его как следует. Она брыкалась, но он ловко уклонялся. Она открыла рот, чтобы закричать, а он воспользовался этим и просунул язык между ее зубами. И тогда Миранда изо всех сил укусила его.
   Уэстон толкнул ее с такой силой, что она больно ударилась бедром об угол его письменного стола.
   – Ах ты, сучка! Признайся, ты же хочешь меня! Ты хочешь меня не меньше, чем я тебя!
   – Нет.
   Уэстон снова схватил ее и прижал к себе. Она чувствовала животом его мощную эрекцию, комната кружилась, в воздухе висел тяжелый дух – запах похоти, животного голода. Миранда не понимала, что его так заводит, но с ужасом сознавала, что он не остановится, пока силой не навяжет ей свою волю – свое тело.
   Она продолжала отчаянно сопротивляться, но Уэстон налег на нее всем своим весом и повалил на стол.
   Его лицо, нависшее над ней, было страшно – кожа побагровела, глаза налились кровью. Одной рукой он сумел перехватить оба ее запястья и сжал их, как стальным обручем.
   – Я знал, что ты будешь драться. У тебя душа бойца.
   – Пусти меня!
   Миранда закричала так, что услыхали бы и мертвые, но ее крик эхом отразился от стены маленькой комнаты, а Уэстон снова навалился на нее всем телом. Ее мутило от его пьяного дыхания.
   – Что ты такое говоришь, детка? Сперва я собираюсь тобой попользоваться. Снова, и снова, и снова. Много-много раз. Если ты давала этому голодранцу Райли, можешь угостить и меня.
   Свободной рукой он расстегнул ширинку, и Миранда поняла, что его уже не остановить.
   – Не делай этого, Уэстон! – воскликнула она, ненавидя себя за то, что в ее голосе прозвучала нотка мольбы.
   Уэстон дернул ее за юбку с такой силой, что шов лопнул. Торжество горело в его глазах, когда он навалился на нее, распластав на столе.
   – Так, детка! – прохрипел он, тяжело дыша и обливаясь потом. – Теперь посмотрим, что там у тебя есть.
 
   Сердце Клер стучало как барабан, руки были ледяные. Закусив губу, она стояла на пирсе рядом с яхтой Таггертов и ждала Харли. В руке у нее было зажато обручальное кольцо, и бриллиант насмешливо подмигивал ей при свете звезд.
   Господи, что она делает? Собирается разорвать помолвку с Харли, с самым замечательным парнем на свете, и все только потому, что какая-то дурацкая химическая реакция толкает ее к Кейну Морану! А где же все твои обещания, твои клятвы, данные себе и Харли, твои яростные споры со всеми членами семьи?
   Закрыв глаза, Клер прислонилась к поручню и услыхала тихое поскрипывание буя, качающегося на волнах. Ведь Кейн уезжает, уходит в армию, его ждут дальние страны, возможно, она никогда его больше не увидит! И все же Клер была убеждена, что не будет счастлива с парнем, которого всего месяц назад клялась любить вечно. В конце концов, Харли тоже не был ей верен. Как ни горько это признавать, он так и не сумел окончательно порвать с Кендалл и продолжал встречаться с ней.
   Тяжело вздохнув, она набрала полные легкие соленого воздуха и запрокинула голову к темному небу, по которому беспокойно двигались грозовые облака. У соседнего причала стояла шикарная яхта, и на ней полным ходом шла шумная вечеринка, звучали громкие, полупьяные голоса, слышался смех, над тихими водами бухты плыли звуки знаменитой песни группы «Иглз» «Отель «Калифорния».
   – Ну, давай же, давай! – шептала Клер, заклиная Харли появиться скорее.
   Теперь, когда решение было принято, ей хотелось побыстрее со всем покончить, разорвать свою фальшивую помолвку и начать жизнь сначала.
   Милости просим в отель
   «Калифорния»...
   Она услыхала звук двигателя еще прежде, чем навороченные, с белыми ободками шины и изумрудно-зеленый капот машины мелькнули под фонарем. «Боже, пошли мне сил», – взмолилась Клер. Но в глубине души она чувствовала, что разлука с Харли не причинит ей настоящей боли. Не исключено, что он тоже вздохнет с облегчением, когда с тягостными отношениями будет покончено.
   ...розовое шампанское во льду...
   – Клер! – Харли поднял руку и помахал ей.
   С пересохшим горлом Клер следила, как он бежит по причалу.
   ...все мы здесь пленники по доброй воле...
   – Господи, как же я по тебе соскучился! – воскликнул Харли и, подхватив ее на руки, закружил по воздуху.
   Сердце у нее заныло, когда он прижался лицом к ее шее. В его поцелуях ощущалась долго сдерживаемая страсть. Но когда он попытался поцеловать ее в губы, Клер уклонилась и высвободилась.