Страница:
Джоанна закусила губу. Она поняла, что просто хочет отделаться от мучившей ее мысли.
Похоже, Джеффри любит ее или близок к той любви, какую Иэн испытывает к ее матушке. Джоанна вдруг вспомнила, как переживал Иэн, когда матушка рожала Саймона и ее маленькую сестренку, прожившую всего несколько месяцев. Иэн страдал гораздо больше своей супруги. Для Элинор роды стали привычным делом. Саймон был ее пятым, а Умершая сестренка — шестым ребенком, поэтому вероятность того, что она может умереть при родах, была ничтожно мала. Страх Иэна не имел оснований, но он безумно любил Элинор и так же безумно страдал.
Джоанна покачала головой, как бы не одобряя свои мысли. Жизнь ее матери и Иэна касалась только их самих. А она связана обязательствами только с Джеффри. Она не хочет, да и не позволит себе полюбить его! Но, если он любит ее, разве это справедливо? Вот если бы его просто нельзя было полюбить, тогда другое дело. К сожалению, возможность влюбиться в Джеффри существовала, и очень реальная. Но намеренно отвергать его любовь…
Джоанна нетерпеливо прогнала служанок, сбросила с себя ночную накидку и легла на кровать. От простыней исходил аромат роз, вызвавший в Джоанне воспоминания о ласках Джеффри.
Да, несправедливо было бы ответить на чувства Джеффри безразличием. Тем самым она нарушила бы свои супружеские обязанности и оскорбила бы его любовь. Но Джоанна боялась полюбить Джеффри, просто не отваживалась. Она не такая сильная, как ее мать, думала она. И если будет страдать, как леди Элинор, то просто умрет, не вынесет мучений. Она не знает, что верно, а что — нет. Знает только, что не вынесет, и все. Она выберет золотую середину: будет Джеффри примерной женой, не отдавая при этом ему своего сердца. Возможно, он никогда и не узнает об этом. Или просто забудет о порыве ее нежности через месяц-другой…
Подобная мысль должна была успокоить девушку, но, как ни странно, Джоанне она вовсе не понравилась. Девушка беспокойно заворочалась в постели, вызвав тем самым новый поток ароматов, исходивших от простыней, нагретых ее телом. В памяти снова возникла скамейка среди роз. Почему же помолвку предпочли свадьбе? Можно спросить об этом в письме. Можно даже попросить разрешение на брак. Матушка и Иэн согласились бы… по крайней мере Иэн. Он всегда давал Джоанне все, о чем она просила. Он заставил бы Элинор ускорить этот брак, даже если бы тот не сулил им ничего хорошего. Что ж, придется потерпеть. Джоанна вздохнула. Она должна выдержать испытание временем.
5.
Похоже, Джеффри любит ее или близок к той любви, какую Иэн испытывает к ее матушке. Джоанна вдруг вспомнила, как переживал Иэн, когда матушка рожала Саймона и ее маленькую сестренку, прожившую всего несколько месяцев. Иэн страдал гораздо больше своей супруги. Для Элинор роды стали привычным делом. Саймон был ее пятым, а Умершая сестренка — шестым ребенком, поэтому вероятность того, что она может умереть при родах, была ничтожно мала. Страх Иэна не имел оснований, но он безумно любил Элинор и так же безумно страдал.
Джоанна покачала головой, как бы не одобряя свои мысли. Жизнь ее матери и Иэна касалась только их самих. А она связана обязательствами только с Джеффри. Она не хочет, да и не позволит себе полюбить его! Но, если он любит ее, разве это справедливо? Вот если бы его просто нельзя было полюбить, тогда другое дело. К сожалению, возможность влюбиться в Джеффри существовала, и очень реальная. Но намеренно отвергать его любовь…
Джоанна нетерпеливо прогнала служанок, сбросила с себя ночную накидку и легла на кровать. От простыней исходил аромат роз, вызвавший в Джоанне воспоминания о ласках Джеффри.
Да, несправедливо было бы ответить на чувства Джеффри безразличием. Тем самым она нарушила бы свои супружеские обязанности и оскорбила бы его любовь. Но Джоанна боялась полюбить Джеффри, просто не отваживалась. Она не такая сильная, как ее мать, думала она. И если будет страдать, как леди Элинор, то просто умрет, не вынесет мучений. Она не знает, что верно, а что — нет. Знает только, что не вынесет, и все. Она выберет золотую середину: будет Джеффри примерной женой, не отдавая при этом ему своего сердца. Возможно, он никогда и не узнает об этом. Или просто забудет о порыве ее нежности через месяц-другой…
Подобная мысль должна была успокоить девушку, но, как ни странно, Джоанне она вовсе не понравилась. Девушка беспокойно заворочалась в постели, вызвав тем самым новый поток ароматов, исходивших от простыней, нагретых ее телом. В памяти снова возникла скамейка среди роз. Почему же помолвку предпочли свадьбе? Можно спросить об этом в письме. Можно даже попросить разрешение на брак. Матушка и Иэн согласились бы… по крайней мере Иэн. Он всегда давал Джоанне все, о чем она просила. Он заставил бы Элинор ускорить этот брак, даже если бы тот не сулил им ничего хорошего. Что ж, придется потерпеть. Джоанна вздохнула. Она должна выдержать испытание временем.
5.
Первая неделя после отъезда Джеффри оказалась особенно тяжелой для Джоанны. Похоже, все вокруг благоприятствовало тому, чтобы напоминать ей о Джеффри.
Жаркая, ясная погода сменилась холодными беспрерывными ливнями. Это вынудило Джоанну проводить все время в стенах замка, наблюдая за тем, как служанки прядут и ткут полотна. Домашнее одеяние, которое Джоанна шила для Джеффри, тоже начало приобретать законченные формы. Джоанна слыла умелой рукодельницей, и теперь, когда все детские шалости остались позади, она по-настоящему наслаждалась работой, особенно искусным, сложным вышиванием. Она гордилась рисунками, которые создавали ее тонкие иглы и яркие нитки, и искренне радовалась блестевшим золотом картинам, возникавшим на зеленом шелке.
Накидка входила в число свадебных подарков Джоанны будущему мужу, и она подолгу раздумывала над сочетанием цветов, что подойдет к темным волосам Джеффри и его золотисто-карим глазам. Не поблекнут ли их одежды на фоне сверкающих красок нарядов Иэна? Вот и хорошо. По правде говоря, Джоанна устала от вышивок с малиновыми, ярко-синими и густыми зелеными тонами. Приятно любить доброго отчима, но гораздо лучше иметь собственного мужчину, для которого можно шить. А самое главное — этот мужчина и отчим совсем не похожи друг на друга. Любой человек сразу сказал бы, что накидка предназначается для Джеффри. Иэн выглядел бы в ней ужасно: его смуглая кожа приняла бы в этом блеклом одеянии болезненный вид. Можно было бы, конечно, добавить золотистых тонов…
Джоанна тяжело вздохнула. Ничего необычного, «золотого», в Джеффри нет. Он хорошо сложен, у него приятное лицо и довольно красивые глаза… Ну вот, опять все о том же! Джоанна закрепила нитку и отодвинула пяльцы. Стоит заняться чем-нибудь другим. Если она долго просидит взаперти в замке, Джеффри совсем заважничает. Это предположение несколько развеселило Джоанну. Вспомнив затруднительные ситуации, в которые ее вовлек Джеффри, она не Могла считать его праведником.
Джоанна выпрямилась и улыбнулась. Нужно просто Ждать, когда он вновь напомнит о себе. Опять это неведение… Все, что она может, — только ждать! Джоанна почувствовала непреодолимое желание кричать, бегать по комнате или отругать какую-нибудь служанку, но вместо этого опять потянулась к пяльцам.
Словно в доказательство того, что терпение всегда вознаграждается, тишину разорвал стук двух пар тяжелых сапог по полу. Джоанна в волнении подняла глаза. Возможно, это гонец из Ирландии или даже известие с поля брани, которое потребует от нее какого-нибудь решения. Джоанна с радостью приняла бы и то, и другое. Но ей сразу же стало ясно, что не будет ни сообщения о войне, ни письма от матушки. За старым слугой Бьорном шел еще один человек. Джоанна сразу поняла, что он не имеет никакого отношения к поместьям во владениях Элинор. У Джоанны вдруг пересохло в горле. Она скрестила руки на груди, чтобы они не дрожали от волнения. На груди гостя — королевский герб Англии. Значит, это не просто знатный вельможа, случайно проезжающий мимо замка, а посланник самого короля. Когда мужчины приблизились, Джоанна постаралась, как могла, не выдать ничем своего беспокойства.
Генри де Брейбрук изящно поклонился Джоанне и протянул ей свиток.
— Послание от королевы, — сказал он.
— От королевы? — удивилась Джоанна, одновременно почувствовав облегчение.
Королева Изабелла никогда не удостоивала ее своим вниманием. Правда, один раз как-то обронила в присутствии Джоанны, будто ей жаль, что девушка рыжеволоса, как лисица, ибо с таким цветом волос ей никогда не стать красавицей. Однако осторожность предостерегла Джоанну от лишних слов. Она знала, как Изабелла ненавидит Джеффри, и полагала, что королеву уже известили об их помолвке.
Потупив очи, чтобы не выдать настороженность, Джоанна взяла послание. Короткое письмо было написано красивым, четким почерком искусного писаря. Джоанна посмотрела на Бьорна.
— Будь любезен, проследи, чтобы сэр Генри подкрепился с дороги, пока отец Франциск прочитает мне это послание, — сказала Джоанна.
Кому какое дело, что она умеет читать и писать! Все это отнюдь не для женщин, да и, кроме того, возможно, Брейбрук сам не владеет грамотой.
Когда Джоанна вернулась от отца Франциска, сэр Генри сидел, держа в руке кубок с вином, а Бьорн неподвижно стоял рядом. Девушка взглянула на пожилого латника:
— Королева приглашает меня навестить ее в Уайтчерче.
— Госпожа, не будет ли это опрометчивым с вашей стороны? — спросил Бьорн на староанглийском диалекте.
Брейбрук перевел взгляд с Бьорна, который говорил с ним на отличном французском, на Джоанну, но не смог ничего прочитать по ее лицу. Джоанна лишь мгновение смотрела на Бьорна, как будто не поняв его слов или очень удивившись им, затем улыбнулась сэру Генри.
— Это приглашение привело меня в полное замешательство, — пробормотала Джоанна. — Я никогда и мечтать не смела о такой чести, как внимание самой королевы. Поэтому и не готова сразу ответить на ее милостивое приглашение…
— Не стоит отказывать королеве, леди Джоанна, — заметил Брейбрук. — Она… э-э… очень впечатлительна и обидчива.
— О, я не хотела бы обижать королеву! — воскликнула Джоанна неестественным высоким голосом, словно в испуге.
Она разжала руки, которые беспокойно задвигались, не находя себе места. Наконец Джоанна села, перебирая пальцами свой роскошный пояс. Будь тут Джеффри, он рассмеялся бы, настолько Джоанна подражала сейчас леди Эле. Брейбрук следил за ее руками, как заклинатель змей, и не сводил с них глаз. Вот они уже нервно разглаживают складки на платье, четко обозначив бедра…
Джоанна подняла глаза на Бьорна, затем взглянула на Брейбрука и снова многозначительно посмотрела на Бьорна. Старик едва заметно кивнул. Он никогда ничего не делал, не получив приказ.
— Нет, конечно, я не собираюсь отказывать королеве, но не могу ехать ни сегодня, ни даже завтра…
— Почему, леди Джоанна? Я и мои люди проводим вас До Уайтчерча. Вам только лишь нужно приказать служанкам уложить ваш гардероб, вот и все. Остальное для вас подыщет королева.
«Это уж точно», — подумала Джоанна, рассердившись, что ее принимают за дурочку, которая с удовольствием поедет в столь мрачное место, где ее лицо сразу потеряет румянец. Вне сомнения, у Изабеллы она будет как в тюремной камере, с оковами на руках и кляпом во рту! Но тогда Иэну придется вернуться домой. Он будет драться за ее свободу, как разъяренный бык. Вернется и ее матушка, проливая слезы по дочери. О, Изабелла устроит и что-нибудь еще!
— Да, конечно. — Джоанна подобрала свою юбку так, что обнажились ее прелестные лодыжки и тапочки. — Конечно. Но в таком случае я поеду завтра, а не сегодня. Вы только посмотрите, какой дождь льет! Ну до чего же я несообразительна, милорд! Ведь вы же насквозь промокли! Я распоряжусь нагреть для вас воды и высушить одежду.
Прежде чем Брейбрук успел возразить, Джоанна хлопнула в ладоши. В зал вбежала служанка.
— Ванну для сэра Генри в комнате у восточной стены! — приказала Джоанна. — Прошу извинить меня, — обратилась она к гостю и поднялась. — Я должна подобрать для вас что-нибудь подходящее из одежды. О Боже!
Джоанна убежала, проигнорировав протесты сэра Генри. Наверху она остановилась на мгновение, чтобы перевести дыхание и собраться с мыслями. Ее первым желанием, порожденным страхом, было убить гонца королевы. Но разум тут же отверг эту безумную идею: такая явная измена спровоцировала бы войну. Несчастный случай? Это решило бы проблему, ибо с подданными такое нередко случалось в отсутствие их хозяина. Другая, внезапно пришедшая на ум мысль заставила Джоанну отказаться и от этой идеи. Во-первых, Брейбрук только выполняет приказ и ни в чем не повинен. Возможно, он не причастен к злым намерениям королевы и ничего не ведает о ее вероломстве. Доказательств того, что Изабелла собирается причинить Джоанне вред, тоже нет, если не считать ее антипатии к Джеффри. Возможно, это приглашение обусловлено совсем другой причиной.
Как только эти трезвые размышления вытеснили страх, Джоанна решила не делать ошибочных выводов. Джеффри и граф Солсбери тоже будут в Уайтчерче с большей частью своей армии. Посмеет ли королева или даже король, прикрываясь именем королевы, причинить ей вред? Глупости! Конечно, граф Солсбери, любящий своего брата, может закрыть глаза на его коварство, но Джеффри ни за что не позволил бы принести Джоанну в жертву монарху. Да и его отец вряд ли допустил бы столь злой умысел короля. Тем не менее приглашение Изабеллы отдавало чем-то нехорошим. Очевидно, Брейбруку приказали без промедления доставить Джоанну к королеве, чтобы она не успела обеспечить оборону Роузлинда в случае необходимости и взять с собой свою свиту.
Несколько минут Джоанна смотрела в пространство ничего не видящими глазами. Затем уголки ее губ дрогнули, и девушка захихикала, довольная собой.
— Эдвина! — тихо позвала она.
Дочь Бьорна и Этельбурги, служанки леди Элинор, была веселой симпатичной толстушкой с соломенными волосами. Она служила Джоанне всю свою жизнь. Эдвина никогда не забывала о своем положении и о различии между ней и госпожой, но пустилась бы за Джоанной хоть на край света. Джоанна тоже, защищая Эдвину, могла выйти далеко за рамки дозволенного.
История о приглашении королевы и опасности, которая могла скрываться за ним, была поведана Эдвине в несколько минут. Затем Джоанна сказала:
— Вели другим девушкам собрать вещи, а затем подыщи сэру Генри подходящую одежду побогаче, даже если вам придется ради этого покопаться и в сундуках Иэна. Потом спустись вниз и выкупай гостя. И, ради всего святого, займи его чем-нибудь!
— А он красив собой? Может, мне переспать с ним?
— Для этой цели он вполне сносен и здоров. Поступай, как сочтешь нужным. Только задержи его на часок-другой. За это время я должна поговорить с твоим отцом, осмотреть сад и повидаться с поварами. — Джоанна снова захихикала. — Людей сэра Генри ждет сквернейшее помутнение рассудка и расстройство кишечника!
— Но, миледи, — тоже рассмеялась Эдвина, — как это сделать? Ведь если наши люди просто не станут есть определенные блюда…
— Кому-то придется принести себя в жертву! Не исключено, что отряд моих людей будет находиться в это время вне замка по какому-нибудь заданию. Давай не будем терять время! Об остальном я скажу тебе позже. Приступай к делу!
Эдвина опять засмеялась и расстегнула верх своего платья так, чтобы ее полные груди выглядывали наружу, когда она будет наклоняться над сэром Генри во время мытья. Эдвина слыла ужасной потаскушкой. У нее даже был внебрачный ребенок, но девочка умерла еще маленькой. Когда Джоанна предупреждала ее, что из-за своего легкого поведения Эдвина может лишиться мужа, та просто качала головой и смеялась. «Вы обязаны беречь свое непорочное тело для своего господина и его детей, — говорила она. — Поэтому вам приходится отказывать себе в удовольствиях, которые я получаю, когда захочу. Я верно служу вам, поэтому и не отказываю себе в этих удовольствиях, как только представляется случай. Ведь мне нет надобности бояться за своих детей, кем бы ни был их отец. Им, как и мне, всегда найдется здесь место. Я признаю свои грехи, но замаливаю их и получаю отпущение. Чего мне страшиться в земной жизни или после нее?» «Вот потаскушка!» — думала Джоанна, улыбаясь. В этой ситуации полезнее Эдвины никого и быть не могло.
Джоанна не стала тратить время на ненужные размышления. Она накинула поверх платья легкий плащ с капюшоном на случай, если сэр Генри вдруг вздумает выглянуть в окно. Но он, однако, не мог защитить от дождя, и, когда Джоанна собрала с грядок необходимые ей растения, она насквозь промокла. Брайан, ожидавший хозяйку у калитки, так укоризненно заскулил при виде ее, что Джоанна рассмеялась. Этот пес, словно кошка, ненавидел воду.
Джоанна торопливо шла вдоль западной стены замка. Вероятно, Эдвине уже удалось занять Брейбрука. На всякий случай девушка опустила голову пониже, тщательно пряча под плащом плоды своей жатвы.
Войдя на кухню, Джоанна показала старшему повару собранные ею растения. Глаза мужчины округлились:
— Госпожа, вы хотите, чтобы мы все сошли с ума?!
— Совсем нет! Я хочу только, чтобы люди из свиты сэра Генри задержались у нас дня на два. Но, дабы на нас не пало подозрение в нечестной игре, придется пострадать кое-кому и из нашего люда. Латников можешь предупредить. Некоторые твои помощники тоже должны заболеть или симулировать болезнь. Проследи за этим! Сделай настойки, чтобы мы могли использовать их в качестве «слабительного» уже завтра и послезавтра, но эти «лекарства» не должны быть сильными.
— Эти травы такие горькие, — проворчал повар. — Особенно полынь. Что бы мне придумать… а если прибавить…
Джоанна отдала ему растения и прошла дальше, туда, где готовили овощи и зелень. Поскольку другие повара слышали весь разговор и понимали, что от них требуется, Джоанна не стала повторяться. Никто не возражал, лишь старший повар никак не мог успокоиться.
— Если добавить так много молочая, — стонал он, — у всех в замке может быть дизентерия!
— Только сильное отравление! — решительно заявила Джоанна. — Надеюсь, дизентерии удастся избежать.
— Меня прибьют!
— Нет, если ты заболеешь тоже, — успокоила повара Джоанна и весело хихикнула.
Повар вздрогнул, взял нетвердой рукой растения и приказал поваренку вымыть травы. Другому мальчику велели найти Бьорна и послать его к конюшням.
Когда старик прибыл туда, тяжело дыша, Джоанна укоризненно покачала головой.
— Ты мог и не бежать, Бьорн, — нежно упрекнула она старого слугу.
Бьорн вытер лысину.
— Миледи, не ехали бы вы с сэром Генри! Король относится к нам враждебно, и, боюсь, королева действует по его Указке. Мы способны защитить вас. Не бойтесь: нас втрое больше. Мы можем внезапно напасть на них и взять в плен…
— И нас обвинят в измене? Нет, Бьорн, нет. — Джоанна улыбнулась. — Ты полагаешь, что дочь моей матери настолько глупа? Раз уж королева вызывает меня, я должна ехать, но не в качестве трофея сэра Генри. Я не оставлю Роузлинд без защиты. — Не в силах сдержаться, она снова захихикала. — Людей сэра Генри ждет гораздо худшая Участь… Но у меня нет времени для объяснений. Уверяю тебя, что, когда завтра мы будем готовы к отъезду, люди Брейбрука не смогут сопровождать нас.
Бьорн взглянул на свою юную госпожу и тихо вздохнул. Его немало удивило выражение ужаса на лице хозяйки, когда она разговаривала с сэром Генри. Леди Джоанна даже малым ребенком никогда не выказывала страха, хотя порой, когда худшее оставалось позади, она дрожала в его руках и шептала: «Я так испугалась, Бьорн, так испугалась!» Значит, ее страх не был притворством, чтобы затем найти какой-нибудь выход из положения. Ну что ж, ему лишь нужно слушать и выполнять ее распоряжения. А уж в этом он…
— Перво-наперво подготовь трех гонцов на быстрых лошадях, только так, чтобы не прознали люди Брейбрука. Первый пускай отправляется в Айфорд и вызовет сюда сэра Джайлса. Он не поедет в Уайтчерч: вместо него туда отправится молодой Джайлс. Сэр Джайлс должен будет охранять Роузлинд, пока меня здесь не будет. Я не думаю, что на замок нападут, но, если не оставить тут человека, облеченного властью, какой-нибудь прихвостень короля может ворваться сюда и нанести непоправимый ущерб. Второй гонец должен отправиться к леди Эле в Солсбери. Я знаю, что она не собиралась ехать в Уайтчерч. Уверена, она придумает способ дать мне дельный совет.
На этот раз Бьорн воздержался от комментариев. Он-то думал, что леди Эла со всеми ее головными болями, страхами и постоянными жалобами вряд ли может служить надежной опорой. Однако его госпожа часто писала ей и обращалась за советами. Леди Эла могла бы попросить помочь и своего супруга. Бьорн почувствовал себя увереннее. Лорд Солсбери для любого, угодившего в беду, что прочная защитная стена.
— Третий гонец должен быть выносливым и очень преданным нам человеком. Ему придется ехать денно и нощно, меняя по необходимости лошадей. И он должен быть умен. Ему нужно добраться до Уайтчерча, тайно встретиться с лордом Джеффри или графом Солсбери и сообщить им о приглашении королевы. Если планируется захватить меня силой по дороге, а до Уайтчерча долгий путь, то милорд и его отец пошлют своих людей на поиски, если я не прибуду на место.
— Поиски? Но они готовятся к войне. Госпожа, лучше вам совсем не ехать.
— Ты сомневаешься, что лорд Джеффри пошлет ради меня своих людей? Он именно так и поступит! А когда он отправится к королю, чтобы объяснить, почему он это сделал, я буду уже освобождена, кто бы меня ни захватил. Отказ Джеффри от военных действий означал бы конец Уэльской кампании.
«Вероятно, она права», — думал Бьорн. Молодой лорд не спускал с Джоанны глаз. Он разбудил Бьорна в день своего отъезда рано утром и битый час втолковывал ему о необходимости как можно лучше оберегать госпожу. Бьорн улыбнулся и вздохнул. Он не нуждается в наставлениях, но мало что может сделать. Как-то в прошлом году лорд Джеффри просто неистовствовал, когда леди Джоанна упала с утеса. Разве Бьорн мог отговорить ее не взбираться на него? Несмотря на внешнее спокойствие, в леди Джоанне сидит тот же бес, что и в леди Элинор.
— Тебе же, — продолжала говорить Джоанна, — необходимо отобрать пятьдесят мужчин, самых лучших и преданных латников, и скрытно вывести их из замка. Пускай их возглавит Нуд, сын егеря.
— Что им нужно сделать, госпожа? Не уйти ли мне вместе с ними тоже?
— Ты не можешь уйти, потому что тебя уже видел сэр Генри, а я не хочу, чтобы он догадался об исчезновении из замка людей после его прибытия. Они должны отбыть на рассвете. Пусть делают вид, будто обходят сторожевые башни. Меня они не волнуют, поскольку не будут обедать в замке. Они не должны обедать здесь, но вернуться обязаны До наступления темноты. Возможно, им придется вступить в схватку, хотя вряд ли. Половина обитателей замка и люди сэра Генри будут вести себя как полоумные.
— Какая-нибудь шутка? — неуверенно спросил Бьорн: леди Джоанна славилась своими розыгрышами.
— Я же сказала тебе, что людей Брейбрука ждет нечто худшее, чем избиение. Не ешь за обедом ни супа, ни зелени. С тебя вполне хватит сыра и жареного мяса. Или просто можешь исчезнуть из-за стола по какой-нибудь веской причине, если тебе это больше по душе.
— Леди Джоанна…
— Я делаю это не ради шутки. Свита сэра Генри не сможет отправиться в дорогу ни завтра, ни послезавтра, ни… Единственными годными для этой цели окажутся пятьдесят моих людей, ибо они не притронутся к испорченной пище. Сэр Генри сможет поступать, как ему будет угодно: захочет — уедет, захочет — останется. Сэр Джайлс прибудет сюда завтра к вечеру и присмотрит, чтобы люди Брейбрука не натворили здесь беды. Я, ты и пятьдесят человек, отобранных тобой, тронемся в путь тоже завтра: я ведь не хочу обидеть королеву!
— Все это небезопасно, госпожа, — не переставал тревожиться Бьорн. — В замке будет полно безумных. А сумасшедшие — такие люди… Они яростны и не знают страха.
— Никакой опасности в этом нет, — злорадно усмехнулась Джоанна. — Каким бы страшным ни было их безумие, они окажутся слишком слабы и измучены. Ведь, кроме помутнения рассудка, их ожидает и расстройство кишечника!
— Как будет вам угодно, госпожа, но… Леди Джоанна, вы не останетесь присматривать за больными или… или делать вид, что ухаживаете за ними?
— Нет. Очень сожалею, но подобное поведение не приличествовало бы скромной и застенчивой девушке. Тебе все ясно, Бьорн? Если тебя начнут спрашивать обо мне, ты должен отвечать, что я от испуга потеряла голову.
— Госпожа…
— Это мой приказ! Я хочу, чтобы именно такой меня считали при дворе… хотя я и не уверена, что смогу долго поддерживать эту репутацию. Ну да ладно. Сейчас это как раз то, что нужно. Я не думаю, что будут расспрашивать кого-то еще, кроме тебя, но передай мой приказ и другим людям. Пусть говорят, будто обо мне так мало знают, потому что моя матушка излишне заботится о своей дочери и все решает за нее. А сейчас я должна пойти сменить платье — это совсем мокрое, и написать письма, которые нужно тотчас же отправить. Не волнуйся за меня. Делай все, что можешь. И следи, чтобы никто не пострадал слишком сильно, если полынь начнет действовать раньше, чем молочай.
Обед был приятным, хотя и немного скучноватым. К радости Джоанны, Брейбрук казался слишком утомленным, чтобы много говорить. Старания Эдвины доставили Джоанне двойное удовольствие, хотя и не входили в ее планы. Вероятно, ей удалось бы уклониться от ответов на некоторые вопросы, которые могли интересовать сэра Генри, однако лучше, если бы он ничего не спрашивал. Помимо всего прочего, по рассеянности Брейбрук не заметил, что на обеде присутствовало не так уж много латников и слуг, а это явно не соответствовало размерам замка. Более того, он и словом не обмолвился о готовности уехать сегодня же. Джоанна заготовила еще несколько уважительных предлогов отложить его отъезд на день, но так и не воспользовалась ими. Похоже, сэр Генри смирился с необходимостью провести здесь ночь.
Первые признаки волнения людей появились менее чем через час после того, как убрали столы. Двое слуг столкнулись друг с другом прямо на середине зала. Вместо проклятий или злобных бурчаний вроде «Смотри, куда идешь!» послышались дикие вопли. Двое других слуг поспешили успокоить первых, но были встречены еще более ужасными завываниями. Прежде чем обезумевших мужчин выволокли из зала, одна служанка ни с того ни с сего принялась неистово отряхивать свое платье, топать ногами и плакать навзрыд.
Джоанна в это время сидела у окна и, потупив очи, беседовала с сэром Генри.
— Что происходит?! Что это?! — закричала она.
Испуг, прозвучавший в ее дрожащем голосе, должен был показать всем, что Джоанна охвачена ужасом. Желая довести спектакль до конца, она прикрыла ладонями рот, плечи ее затряслись, а губы разжались, жадно хватая воздух. Лучшего портрета находящейся в панике девушки и не придумать. К счастью, Джоанна стояла к Брейбруку спиной, и он не мог видеть озорные искорки в ее глазах.
— Змеи! — завопила служанка. — Змеи! Змеи!
Тут Джоанна не выдержала. Она, дико визжа и все время произнося сквозь зубы какое-то слово, убежала из зала. Оказавшись в своих покоях, Джоанна расхохоталась, как только Эдвина осмотрительно закрыла за ними дверь.
— Сам Бог помогает тем, кто может помочь себе! — задыхаясь от смеха, сказала она.
Матушка так часто повторяла свое любимое изречение, что Джоанна порой произносила его, не задумываясь над смыслом. Однако на сей раз его значение было ей абсолютно понятным. Джоанна устроила все с целью отравить своих гостей, но Богу было угодно, чтобы в присутствии сэра Генри именно ее слуги первыми стали выказывать симптомы недомогания. Он никогда и не усомнился бы, что произошла просто нелепая случайность. Даже если когда-нибудь в будущем он и поймет, насколько на руку была эта внезапная болезнь Джоанне, то не подвергнет сомнению случайную природу массового расстройства. Самые прочные впечатления — первые. Так как Брейбрук видел, что сначала болезнь поразила слуг Джоанны, он не станет интересоваться общим количеством занемогших, а ведь его люди должны были пострадать все, а среди людей Джоанны — лишь немногие.
Жаркая, ясная погода сменилась холодными беспрерывными ливнями. Это вынудило Джоанну проводить все время в стенах замка, наблюдая за тем, как служанки прядут и ткут полотна. Домашнее одеяние, которое Джоанна шила для Джеффри, тоже начало приобретать законченные формы. Джоанна слыла умелой рукодельницей, и теперь, когда все детские шалости остались позади, она по-настоящему наслаждалась работой, особенно искусным, сложным вышиванием. Она гордилась рисунками, которые создавали ее тонкие иглы и яркие нитки, и искренне радовалась блестевшим золотом картинам, возникавшим на зеленом шелке.
Накидка входила в число свадебных подарков Джоанны будущему мужу, и она подолгу раздумывала над сочетанием цветов, что подойдет к темным волосам Джеффри и его золотисто-карим глазам. Не поблекнут ли их одежды на фоне сверкающих красок нарядов Иэна? Вот и хорошо. По правде говоря, Джоанна устала от вышивок с малиновыми, ярко-синими и густыми зелеными тонами. Приятно любить доброго отчима, но гораздо лучше иметь собственного мужчину, для которого можно шить. А самое главное — этот мужчина и отчим совсем не похожи друг на друга. Любой человек сразу сказал бы, что накидка предназначается для Джеффри. Иэн выглядел бы в ней ужасно: его смуглая кожа приняла бы в этом блеклом одеянии болезненный вид. Можно было бы, конечно, добавить золотистых тонов…
Джоанна тяжело вздохнула. Ничего необычного, «золотого», в Джеффри нет. Он хорошо сложен, у него приятное лицо и довольно красивые глаза… Ну вот, опять все о том же! Джоанна закрепила нитку и отодвинула пяльцы. Стоит заняться чем-нибудь другим. Если она долго просидит взаперти в замке, Джеффри совсем заважничает. Это предположение несколько развеселило Джоанну. Вспомнив затруднительные ситуации, в которые ее вовлек Джеффри, она не Могла считать его праведником.
Джоанна выпрямилась и улыбнулась. Нужно просто Ждать, когда он вновь напомнит о себе. Опять это неведение… Все, что она может, — только ждать! Джоанна почувствовала непреодолимое желание кричать, бегать по комнате или отругать какую-нибудь служанку, но вместо этого опять потянулась к пяльцам.
Словно в доказательство того, что терпение всегда вознаграждается, тишину разорвал стук двух пар тяжелых сапог по полу. Джоанна в волнении подняла глаза. Возможно, это гонец из Ирландии или даже известие с поля брани, которое потребует от нее какого-нибудь решения. Джоанна с радостью приняла бы и то, и другое. Но ей сразу же стало ясно, что не будет ни сообщения о войне, ни письма от матушки. За старым слугой Бьорном шел еще один человек. Джоанна сразу поняла, что он не имеет никакого отношения к поместьям во владениях Элинор. У Джоанны вдруг пересохло в горле. Она скрестила руки на груди, чтобы они не дрожали от волнения. На груди гостя — королевский герб Англии. Значит, это не просто знатный вельможа, случайно проезжающий мимо замка, а посланник самого короля. Когда мужчины приблизились, Джоанна постаралась, как могла, не выдать ничем своего беспокойства.
Генри де Брейбрук изящно поклонился Джоанне и протянул ей свиток.
— Послание от королевы, — сказал он.
— От королевы? — удивилась Джоанна, одновременно почувствовав облегчение.
Королева Изабелла никогда не удостоивала ее своим вниманием. Правда, один раз как-то обронила в присутствии Джоанны, будто ей жаль, что девушка рыжеволоса, как лисица, ибо с таким цветом волос ей никогда не стать красавицей. Однако осторожность предостерегла Джоанну от лишних слов. Она знала, как Изабелла ненавидит Джеффри, и полагала, что королеву уже известили об их помолвке.
Потупив очи, чтобы не выдать настороженность, Джоанна взяла послание. Короткое письмо было написано красивым, четким почерком искусного писаря. Джоанна посмотрела на Бьорна.
— Будь любезен, проследи, чтобы сэр Генри подкрепился с дороги, пока отец Франциск прочитает мне это послание, — сказала Джоанна.
Кому какое дело, что она умеет читать и писать! Все это отнюдь не для женщин, да и, кроме того, возможно, Брейбрук сам не владеет грамотой.
Когда Джоанна вернулась от отца Франциска, сэр Генри сидел, держа в руке кубок с вином, а Бьорн неподвижно стоял рядом. Девушка взглянула на пожилого латника:
— Королева приглашает меня навестить ее в Уайтчерче.
— Госпожа, не будет ли это опрометчивым с вашей стороны? — спросил Бьорн на староанглийском диалекте.
Брейбрук перевел взгляд с Бьорна, который говорил с ним на отличном французском, на Джоанну, но не смог ничего прочитать по ее лицу. Джоанна лишь мгновение смотрела на Бьорна, как будто не поняв его слов или очень удивившись им, затем улыбнулась сэру Генри.
— Это приглашение привело меня в полное замешательство, — пробормотала Джоанна. — Я никогда и мечтать не смела о такой чести, как внимание самой королевы. Поэтому и не готова сразу ответить на ее милостивое приглашение…
— Не стоит отказывать королеве, леди Джоанна, — заметил Брейбрук. — Она… э-э… очень впечатлительна и обидчива.
— О, я не хотела бы обижать королеву! — воскликнула Джоанна неестественным высоким голосом, словно в испуге.
Она разжала руки, которые беспокойно задвигались, не находя себе места. Наконец Джоанна села, перебирая пальцами свой роскошный пояс. Будь тут Джеффри, он рассмеялся бы, настолько Джоанна подражала сейчас леди Эле. Брейбрук следил за ее руками, как заклинатель змей, и не сводил с них глаз. Вот они уже нервно разглаживают складки на платье, четко обозначив бедра…
Джоанна подняла глаза на Бьорна, затем взглянула на Брейбрука и снова многозначительно посмотрела на Бьорна. Старик едва заметно кивнул. Он никогда ничего не делал, не получив приказ.
— Нет, конечно, я не собираюсь отказывать королеве, но не могу ехать ни сегодня, ни даже завтра…
— Почему, леди Джоанна? Я и мои люди проводим вас До Уайтчерча. Вам только лишь нужно приказать служанкам уложить ваш гардероб, вот и все. Остальное для вас подыщет королева.
«Это уж точно», — подумала Джоанна, рассердившись, что ее принимают за дурочку, которая с удовольствием поедет в столь мрачное место, где ее лицо сразу потеряет румянец. Вне сомнения, у Изабеллы она будет как в тюремной камере, с оковами на руках и кляпом во рту! Но тогда Иэну придется вернуться домой. Он будет драться за ее свободу, как разъяренный бык. Вернется и ее матушка, проливая слезы по дочери. О, Изабелла устроит и что-нибудь еще!
— Да, конечно. — Джоанна подобрала свою юбку так, что обнажились ее прелестные лодыжки и тапочки. — Конечно. Но в таком случае я поеду завтра, а не сегодня. Вы только посмотрите, какой дождь льет! Ну до чего же я несообразительна, милорд! Ведь вы же насквозь промокли! Я распоряжусь нагреть для вас воды и высушить одежду.
Прежде чем Брейбрук успел возразить, Джоанна хлопнула в ладоши. В зал вбежала служанка.
— Ванну для сэра Генри в комнате у восточной стены! — приказала Джоанна. — Прошу извинить меня, — обратилась она к гостю и поднялась. — Я должна подобрать для вас что-нибудь подходящее из одежды. О Боже!
Джоанна убежала, проигнорировав протесты сэра Генри. Наверху она остановилась на мгновение, чтобы перевести дыхание и собраться с мыслями. Ее первым желанием, порожденным страхом, было убить гонца королевы. Но разум тут же отверг эту безумную идею: такая явная измена спровоцировала бы войну. Несчастный случай? Это решило бы проблему, ибо с подданными такое нередко случалось в отсутствие их хозяина. Другая, внезапно пришедшая на ум мысль заставила Джоанну отказаться и от этой идеи. Во-первых, Брейбрук только выполняет приказ и ни в чем не повинен. Возможно, он не причастен к злым намерениям королевы и ничего не ведает о ее вероломстве. Доказательств того, что Изабелла собирается причинить Джоанне вред, тоже нет, если не считать ее антипатии к Джеффри. Возможно, это приглашение обусловлено совсем другой причиной.
Как только эти трезвые размышления вытеснили страх, Джоанна решила не делать ошибочных выводов. Джеффри и граф Солсбери тоже будут в Уайтчерче с большей частью своей армии. Посмеет ли королева или даже король, прикрываясь именем королевы, причинить ей вред? Глупости! Конечно, граф Солсбери, любящий своего брата, может закрыть глаза на его коварство, но Джеффри ни за что не позволил бы принести Джоанну в жертву монарху. Да и его отец вряд ли допустил бы столь злой умысел короля. Тем не менее приглашение Изабеллы отдавало чем-то нехорошим. Очевидно, Брейбруку приказали без промедления доставить Джоанну к королеве, чтобы она не успела обеспечить оборону Роузлинда в случае необходимости и взять с собой свою свиту.
Несколько минут Джоанна смотрела в пространство ничего не видящими глазами. Затем уголки ее губ дрогнули, и девушка захихикала, довольная собой.
— Эдвина! — тихо позвала она.
Дочь Бьорна и Этельбурги, служанки леди Элинор, была веселой симпатичной толстушкой с соломенными волосами. Она служила Джоанне всю свою жизнь. Эдвина никогда не забывала о своем положении и о различии между ней и госпожой, но пустилась бы за Джоанной хоть на край света. Джоанна тоже, защищая Эдвину, могла выйти далеко за рамки дозволенного.
История о приглашении королевы и опасности, которая могла скрываться за ним, была поведана Эдвине в несколько минут. Затем Джоанна сказала:
— Вели другим девушкам собрать вещи, а затем подыщи сэру Генри подходящую одежду побогаче, даже если вам придется ради этого покопаться и в сундуках Иэна. Потом спустись вниз и выкупай гостя. И, ради всего святого, займи его чем-нибудь!
— А он красив собой? Может, мне переспать с ним?
— Для этой цели он вполне сносен и здоров. Поступай, как сочтешь нужным. Только задержи его на часок-другой. За это время я должна поговорить с твоим отцом, осмотреть сад и повидаться с поварами. — Джоанна снова захихикала. — Людей сэра Генри ждет сквернейшее помутнение рассудка и расстройство кишечника!
— Но, миледи, — тоже рассмеялась Эдвина, — как это сделать? Ведь если наши люди просто не станут есть определенные блюда…
— Кому-то придется принести себя в жертву! Не исключено, что отряд моих людей будет находиться в это время вне замка по какому-нибудь заданию. Давай не будем терять время! Об остальном я скажу тебе позже. Приступай к делу!
Эдвина опять засмеялась и расстегнула верх своего платья так, чтобы ее полные груди выглядывали наружу, когда она будет наклоняться над сэром Генри во время мытья. Эдвина слыла ужасной потаскушкой. У нее даже был внебрачный ребенок, но девочка умерла еще маленькой. Когда Джоанна предупреждала ее, что из-за своего легкого поведения Эдвина может лишиться мужа, та просто качала головой и смеялась. «Вы обязаны беречь свое непорочное тело для своего господина и его детей, — говорила она. — Поэтому вам приходится отказывать себе в удовольствиях, которые я получаю, когда захочу. Я верно служу вам, поэтому и не отказываю себе в этих удовольствиях, как только представляется случай. Ведь мне нет надобности бояться за своих детей, кем бы ни был их отец. Им, как и мне, всегда найдется здесь место. Я признаю свои грехи, но замаливаю их и получаю отпущение. Чего мне страшиться в земной жизни или после нее?» «Вот потаскушка!» — думала Джоанна, улыбаясь. В этой ситуации полезнее Эдвины никого и быть не могло.
Джоанна не стала тратить время на ненужные размышления. Она накинула поверх платья легкий плащ с капюшоном на случай, если сэр Генри вдруг вздумает выглянуть в окно. Но он, однако, не мог защитить от дождя, и, когда Джоанна собрала с грядок необходимые ей растения, она насквозь промокла. Брайан, ожидавший хозяйку у калитки, так укоризненно заскулил при виде ее, что Джоанна рассмеялась. Этот пес, словно кошка, ненавидел воду.
Джоанна торопливо шла вдоль западной стены замка. Вероятно, Эдвине уже удалось занять Брейбрука. На всякий случай девушка опустила голову пониже, тщательно пряча под плащом плоды своей жатвы.
Войдя на кухню, Джоанна показала старшему повару собранные ею растения. Глаза мужчины округлились:
— Госпожа, вы хотите, чтобы мы все сошли с ума?!
— Совсем нет! Я хочу только, чтобы люди из свиты сэра Генри задержались у нас дня на два. Но, дабы на нас не пало подозрение в нечестной игре, придется пострадать кое-кому и из нашего люда. Латников можешь предупредить. Некоторые твои помощники тоже должны заболеть или симулировать болезнь. Проследи за этим! Сделай настойки, чтобы мы могли использовать их в качестве «слабительного» уже завтра и послезавтра, но эти «лекарства» не должны быть сильными.
— Эти травы такие горькие, — проворчал повар. — Особенно полынь. Что бы мне придумать… а если прибавить…
Джоанна отдала ему растения и прошла дальше, туда, где готовили овощи и зелень. Поскольку другие повара слышали весь разговор и понимали, что от них требуется, Джоанна не стала повторяться. Никто не возражал, лишь старший повар никак не мог успокоиться.
— Если добавить так много молочая, — стонал он, — у всех в замке может быть дизентерия!
— Только сильное отравление! — решительно заявила Джоанна. — Надеюсь, дизентерии удастся избежать.
— Меня прибьют!
— Нет, если ты заболеешь тоже, — успокоила повара Джоанна и весело хихикнула.
Повар вздрогнул, взял нетвердой рукой растения и приказал поваренку вымыть травы. Другому мальчику велели найти Бьорна и послать его к конюшням.
Когда старик прибыл туда, тяжело дыша, Джоанна укоризненно покачала головой.
— Ты мог и не бежать, Бьорн, — нежно упрекнула она старого слугу.
Бьорн вытер лысину.
— Миледи, не ехали бы вы с сэром Генри! Король относится к нам враждебно, и, боюсь, королева действует по его Указке. Мы способны защитить вас. Не бойтесь: нас втрое больше. Мы можем внезапно напасть на них и взять в плен…
— И нас обвинят в измене? Нет, Бьорн, нет. — Джоанна улыбнулась. — Ты полагаешь, что дочь моей матери настолько глупа? Раз уж королева вызывает меня, я должна ехать, но не в качестве трофея сэра Генри. Я не оставлю Роузлинд без защиты. — Не в силах сдержаться, она снова захихикала. — Людей сэра Генри ждет гораздо худшая Участь… Но у меня нет времени для объяснений. Уверяю тебя, что, когда завтра мы будем готовы к отъезду, люди Брейбрука не смогут сопровождать нас.
Бьорн взглянул на свою юную госпожу и тихо вздохнул. Его немало удивило выражение ужаса на лице хозяйки, когда она разговаривала с сэром Генри. Леди Джоанна даже малым ребенком никогда не выказывала страха, хотя порой, когда худшее оставалось позади, она дрожала в его руках и шептала: «Я так испугалась, Бьорн, так испугалась!» Значит, ее страх не был притворством, чтобы затем найти какой-нибудь выход из положения. Ну что ж, ему лишь нужно слушать и выполнять ее распоряжения. А уж в этом он…
— Перво-наперво подготовь трех гонцов на быстрых лошадях, только так, чтобы не прознали люди Брейбрука. Первый пускай отправляется в Айфорд и вызовет сюда сэра Джайлса. Он не поедет в Уайтчерч: вместо него туда отправится молодой Джайлс. Сэр Джайлс должен будет охранять Роузлинд, пока меня здесь не будет. Я не думаю, что на замок нападут, но, если не оставить тут человека, облеченного властью, какой-нибудь прихвостень короля может ворваться сюда и нанести непоправимый ущерб. Второй гонец должен отправиться к леди Эле в Солсбери. Я знаю, что она не собиралась ехать в Уайтчерч. Уверена, она придумает способ дать мне дельный совет.
На этот раз Бьорн воздержался от комментариев. Он-то думал, что леди Эла со всеми ее головными болями, страхами и постоянными жалобами вряд ли может служить надежной опорой. Однако его госпожа часто писала ей и обращалась за советами. Леди Эла могла бы попросить помочь и своего супруга. Бьорн почувствовал себя увереннее. Лорд Солсбери для любого, угодившего в беду, что прочная защитная стена.
— Третий гонец должен быть выносливым и очень преданным нам человеком. Ему придется ехать денно и нощно, меняя по необходимости лошадей. И он должен быть умен. Ему нужно добраться до Уайтчерча, тайно встретиться с лордом Джеффри или графом Солсбери и сообщить им о приглашении королевы. Если планируется захватить меня силой по дороге, а до Уайтчерча долгий путь, то милорд и его отец пошлют своих людей на поиски, если я не прибуду на место.
— Поиски? Но они готовятся к войне. Госпожа, лучше вам совсем не ехать.
— Ты сомневаешься, что лорд Джеффри пошлет ради меня своих людей? Он именно так и поступит! А когда он отправится к королю, чтобы объяснить, почему он это сделал, я буду уже освобождена, кто бы меня ни захватил. Отказ Джеффри от военных действий означал бы конец Уэльской кампании.
«Вероятно, она права», — думал Бьорн. Молодой лорд не спускал с Джоанны глаз. Он разбудил Бьорна в день своего отъезда рано утром и битый час втолковывал ему о необходимости как можно лучше оберегать госпожу. Бьорн улыбнулся и вздохнул. Он не нуждается в наставлениях, но мало что может сделать. Как-то в прошлом году лорд Джеффри просто неистовствовал, когда леди Джоанна упала с утеса. Разве Бьорн мог отговорить ее не взбираться на него? Несмотря на внешнее спокойствие, в леди Джоанне сидит тот же бес, что и в леди Элинор.
— Тебе же, — продолжала говорить Джоанна, — необходимо отобрать пятьдесят мужчин, самых лучших и преданных латников, и скрытно вывести их из замка. Пускай их возглавит Нуд, сын егеря.
— Что им нужно сделать, госпожа? Не уйти ли мне вместе с ними тоже?
— Ты не можешь уйти, потому что тебя уже видел сэр Генри, а я не хочу, чтобы он догадался об исчезновении из замка людей после его прибытия. Они должны отбыть на рассвете. Пусть делают вид, будто обходят сторожевые башни. Меня они не волнуют, поскольку не будут обедать в замке. Они не должны обедать здесь, но вернуться обязаны До наступления темноты. Возможно, им придется вступить в схватку, хотя вряд ли. Половина обитателей замка и люди сэра Генри будут вести себя как полоумные.
— Какая-нибудь шутка? — неуверенно спросил Бьорн: леди Джоанна славилась своими розыгрышами.
— Я же сказала тебе, что людей Брейбрука ждет нечто худшее, чем избиение. Не ешь за обедом ни супа, ни зелени. С тебя вполне хватит сыра и жареного мяса. Или просто можешь исчезнуть из-за стола по какой-нибудь веской причине, если тебе это больше по душе.
— Леди Джоанна…
— Я делаю это не ради шутки. Свита сэра Генри не сможет отправиться в дорогу ни завтра, ни послезавтра, ни… Единственными годными для этой цели окажутся пятьдесят моих людей, ибо они не притронутся к испорченной пище. Сэр Генри сможет поступать, как ему будет угодно: захочет — уедет, захочет — останется. Сэр Джайлс прибудет сюда завтра к вечеру и присмотрит, чтобы люди Брейбрука не натворили здесь беды. Я, ты и пятьдесят человек, отобранных тобой, тронемся в путь тоже завтра: я ведь не хочу обидеть королеву!
— Все это небезопасно, госпожа, — не переставал тревожиться Бьорн. — В замке будет полно безумных. А сумасшедшие — такие люди… Они яростны и не знают страха.
— Никакой опасности в этом нет, — злорадно усмехнулась Джоанна. — Каким бы страшным ни было их безумие, они окажутся слишком слабы и измучены. Ведь, кроме помутнения рассудка, их ожидает и расстройство кишечника!
— Как будет вам угодно, госпожа, но… Леди Джоанна, вы не останетесь присматривать за больными или… или делать вид, что ухаживаете за ними?
— Нет. Очень сожалею, но подобное поведение не приличествовало бы скромной и застенчивой девушке. Тебе все ясно, Бьорн? Если тебя начнут спрашивать обо мне, ты должен отвечать, что я от испуга потеряла голову.
— Госпожа…
— Это мой приказ! Я хочу, чтобы именно такой меня считали при дворе… хотя я и не уверена, что смогу долго поддерживать эту репутацию. Ну да ладно. Сейчас это как раз то, что нужно. Я не думаю, что будут расспрашивать кого-то еще, кроме тебя, но передай мой приказ и другим людям. Пусть говорят, будто обо мне так мало знают, потому что моя матушка излишне заботится о своей дочери и все решает за нее. А сейчас я должна пойти сменить платье — это совсем мокрое, и написать письма, которые нужно тотчас же отправить. Не волнуйся за меня. Делай все, что можешь. И следи, чтобы никто не пострадал слишком сильно, если полынь начнет действовать раньше, чем молочай.
Обед был приятным, хотя и немного скучноватым. К радости Джоанны, Брейбрук казался слишком утомленным, чтобы много говорить. Старания Эдвины доставили Джоанне двойное удовольствие, хотя и не входили в ее планы. Вероятно, ей удалось бы уклониться от ответов на некоторые вопросы, которые могли интересовать сэра Генри, однако лучше, если бы он ничего не спрашивал. Помимо всего прочего, по рассеянности Брейбрук не заметил, что на обеде присутствовало не так уж много латников и слуг, а это явно не соответствовало размерам замка. Более того, он и словом не обмолвился о готовности уехать сегодня же. Джоанна заготовила еще несколько уважительных предлогов отложить его отъезд на день, но так и не воспользовалась ими. Похоже, сэр Генри смирился с необходимостью провести здесь ночь.
Первые признаки волнения людей появились менее чем через час после того, как убрали столы. Двое слуг столкнулись друг с другом прямо на середине зала. Вместо проклятий или злобных бурчаний вроде «Смотри, куда идешь!» послышались дикие вопли. Двое других слуг поспешили успокоить первых, но были встречены еще более ужасными завываниями. Прежде чем обезумевших мужчин выволокли из зала, одна служанка ни с того ни с сего принялась неистово отряхивать свое платье, топать ногами и плакать навзрыд.
Джоанна в это время сидела у окна и, потупив очи, беседовала с сэром Генри.
— Что происходит?! Что это?! — закричала она.
Испуг, прозвучавший в ее дрожащем голосе, должен был показать всем, что Джоанна охвачена ужасом. Желая довести спектакль до конца, она прикрыла ладонями рот, плечи ее затряслись, а губы разжались, жадно хватая воздух. Лучшего портрета находящейся в панике девушки и не придумать. К счастью, Джоанна стояла к Брейбруку спиной, и он не мог видеть озорные искорки в ее глазах.
— Змеи! — завопила служанка. — Змеи! Змеи!
Тут Джоанна не выдержала. Она, дико визжа и все время произнося сквозь зубы какое-то слово, убежала из зала. Оказавшись в своих покоях, Джоанна расхохоталась, как только Эдвина осмотрительно закрыла за ними дверь.
— Сам Бог помогает тем, кто может помочь себе! — задыхаясь от смеха, сказала она.
Матушка так часто повторяла свое любимое изречение, что Джоанна порой произносила его, не задумываясь над смыслом. Однако на сей раз его значение было ей абсолютно понятным. Джоанна устроила все с целью отравить своих гостей, но Богу было угодно, чтобы в присутствии сэра Генри именно ее слуги первыми стали выказывать симптомы недомогания. Он никогда и не усомнился бы, что произошла просто нелепая случайность. Даже если когда-нибудь в будущем он и поймет, насколько на руку была эта внезапная болезнь Джоанне, то не подвергнет сомнению случайную природу массового расстройства. Самые прочные впечатления — первые. Так как Брейбрук видел, что сначала болезнь поразила слуг Джоанны, он не станет интересоваться общим количеством занемогших, а ведь его люди должны были пострадать все, а среди людей Джоанны — лишь немногие.