Страница:
— Как! Вы хотите учить меня играть на фортепиано? — воскликнула девочка.
— Играть и петь. Всему научу.
— Хотите, я вам сейчас спою? — спросила, раскрасневшись от волнения, леди Джейн.
— Хорошо, пой! А я пока докончу ногу цапли. Потом я тебе спою.
Леди Джейн закинула назад голову, и из груди ее полилась такая красивая мелодия, что Диана всплеснула руками от восторга. Она забыла и про шерсть, и про ногу цапли, и про крошившийся беспрестанно сургуч — забыла обо всем. Она сидела молча и слушала, как очарованная. Старушка мать, закрыв глаза, покачивалась в такт нежной колыбельной песни.
— У тебя прекрасный голосок! — воскликнула Диана, когда леди Джейн замолчала. — Ты обязана учиться! Я буду давать тебе уроки! Это преступление не развивать такой чудный голос!
Мать и дочь стали обсуждать вопрос об уроках пения для девочки. А тем временем леди Джейн ушла в сад и с наслаждением разгуливала там среди душистых цветов.
Диана довольно долго не выходила в сад. У нее с матерью завязался очень щекотливый разговор о том, сколько раз в месяц давать уроки музыки леди Джейн. Наконец было решено, что два часа в неделю будут посвящены музыке.
Диана поспешила в сад сообщить леди Джейн, что если ее тетка одобряет их план, то она может приходить каждую субботу к часу дня.
— Я буду вам давать уроки музыки и пения, а после урока, если захотите, можете посидеть в саду.
Леди Джейн бросилась к Пепси, чтобы сообщить эту радостную новость. К ее великому удивлению, всегда веселая и благоразумная Пепси залилась слезами и припала лицом к столу, усеянному ореховой скорлупой.
— Пепси! Милая, милая Пепси! Что с вами? — закричала девочка, не на шутку перепуганная нервным припадком убогонькой. — Скажите, в чем дело?
И, оттолкнув от себя цаплю, она тоже расплакалась.
— Я… я… ревную тебя! — всхлипывая, проговорила Пепси, усердно вытирая глаза платком. — Это очень глупо, я знаю, но что же мне делать!.. Мне не хочется, чтобы ты ходила к ним…
— Перестаньте, Пепси! Перестаньте! — уговаривала ее леди Джейн. — Я люблю вас гораздо больше, чем Диану. Мне только очень хочется учиться музыке и пению. Пепси, миленькая моя! Позвольте мне учиться музыке! Я буду стараться хорошо играть, но вас никогда, никогда не разлюблю!
— Я не хочу, чтобы ты меня разлюбила! Не хочу, чтобы кто-нибудь был к тебе ближе, чем я! — кричала Пепси, вся красная, двигаясь на своем стуле в страшном возбуждении.
— Пепси, неужели вы на меня сердитесь? О, не сердитесь, прошу вас! Я не буду учиться музыке! Пепси, дорогая моя, хотите, я подарю вам цаплю! — и, говоря это, малютка старалась обхватить Пепси за шею.
Эти слова были доказательством самоотверженности леди Джейн, они так тронули убогонькую, что горе ее точно рукой сняло.
— Крошка моя бесценная! — воскликнула она, обнимая девочку и осыпая ее лицо поцелуями. — Какая ты добрая, кроткая! А я-то злая эгоистка! Диана хочет принести тебе пользу, а я отговариваю! Я не стою твоей любви, моя душечка! С моей стороны это подло лишать тебя счастья!
В эту минуту в комнату влетела Мышка. Увидев Пепси всю в слезах, она вспыхнула, и лицо ее приняло озлобленное выражение.
— Мисс леди! Что вы такое с моей барышней проделали? Отчего она так горько плачет? Она у нас, того и гляди, занеможет. Ее мама приказала мне приглядывать за вами, чтобы с вами ничего не случилось, а вы так обидели нашу девочку, что она вон как заливается! Да что это в самом деле!
— Тсс, Мышка, — остановила ее Пепси, — ты не должна осуждать Джейн: виновата во всем одна я! Я ее приревновала к Диане. Не хотела, чтобы она шла к ней учиться музыке.
Леди Джейн, не ясно понимая причину такого внезапного гнева Мышки, начала горячо оправдываться:
— Я ее не обидела, Мышка! Она плачет потому, что думает, что я ее разлюбила. Видишь, в чем дело: Диана и ее мать — гордые француженки. Пепси думает, что если я буду к ним ходить, то сделаюсь тоже гордой. Вот почему она плачет.
— Слышите, люди добрые! — кипятилась Мышка. — Диана — гордая француженка! Скажите пожалуйста! Худая, бледная, точно из могилы встала, — это гордая француженка!.. Встанет ни свет ни заря, выйдет на улицу и ну тереть скамеечку перед крыльцом! Уж она трет, трет ее кирпичом, точно наемная работница.
— Если она сама чистит свою скамейку, — значит, они очень бедные, — рассудила благоразумная Пепси, — а если бедные, то, значит, не гордые.
Когда леди Джейн спросила у мадам Жозен позволения учиться музыке у Дианы, та с радостью согласилась. Это был для нее неожиданный сюрприз. Шутка ли, мадемуазель д'Отрев берет к себе в ученицы ее племянницу! Это очень поднимет ее репутацию в глазах соседей. Нет сомнения, что и она рано или поздно будет иметь доступ в этот замкнутый дом.
Но никто из друзей леди Джейн так восторженно не радовался ее успехам, как старичок Жерар.
— Отлично, отлично, маленькая леди! — говорил он, с улыбкой потирая свои крошечные, худые руки. — Вам везет, везет! Нечего сказать! Попасть в ученицы к такой высокообразованной учительнице, как Диана д'Отрев, — большое счастье! Она отлично поставит ваш голос. Люди думают, что старик Жерар ничего не понимает, но ошибаются. Им и в голову не приходит догадаться, кем я был смолоду. Нет такого музыкального произведения, которого бы Жерар не слыхал в своей жизни. Когда я состоял при Французской опере, я насмотрелся и наслушался таких прелестей, каких иному и в жизни не достанется!
— А разве вы состояли при Французской опере? — перебила леди Джейн, причем глаза ее так и засверкали от радости. — Пепси говорит, что я буду там петь со временем, мне будут подносить цветы… Я буду ходить в белом атласном платье, поеду в коляске на белых лошадях…
— Очень может быть! Я ничему не удивлюсь! — воскликнул старик Жерар, с гордостью поглядывая на малютку, наклонив лысую голову набок, точно внимательно слушающая птица. — Я вам скажу: у вас такой голос, от которого камни заплачут.
— О, месье Жерар, да когда же вы слышали мое пение? — с удивлением спросила девочка. — Я пела только при Пепси и при Диане. Где же вы были?
— Я вас слышал, слышал, маленькая леди, — настаивал старичок, лукаво подмигивая. — Это было утром. Диана пела в доме, а вы ей вторили на улице у ее ворот. Пели вы, как птичка, но не замечали, что я вас слушаю.
— Неужели? — сказала, смеясь, девочка. — Как я рада, что вы слышали, как я пою. Хотите, я вам когда-нибудь спою «Спи дитя мое, усни»?
— С величайшим удовольствием! — сказал старик. — Я обожаю музыку. И так давно не слыхал хорошей музыки, — прибавил он, вздохнув, — так давно! Вы даже не поверите, маленькая леди, какой я был в те времена.
— Вы тогда не повязывали себе уши платком, месье Жерар?
— Как это можно? Ведь я теперь оттого их повязываю, что у меня стрельба в ушах.
— А вы не носили фартука? Не штопали чулок? — допрашивала леди Джейн, которой очень хотелось знать, в каком отношении старик переменился.
— Носил ли я фартук? — расхохотался старик Жерар, поднимая руки кверху. — Конечно нет! Я был, что называется, красивый молодой человек: черные волосы мои слегка кудрявились, и — хотите верьте, хотите нет — я щеголял в черных шелковых панталонах, носил лакированные башмаки с бантами.
— Неужели, месье Жерар, неужели? — спрашивала леди Джейн, причем маленькое личико ее так и сияло от радости. — Воображаю, какой вы были хорошенький! Но у вас тогда не было овощной лавочки?
— Конечно нет, я тогда совсем другим занимался. Я же вам сказал: я был, что называется, красивый, изящный джентльмен!
— Чем же вы занимались, месье Жерар?
— Я жил профессурой, моя маленькая леди, я был профессором.
— Профессором? Что это за слово? Я никогда его не слыхала!
— Профессором называется джентльмен, который дает уроки.
— Значит, вы давали уроки музыки? О, я это давно угадала! — сказала леди Джейн.
Месье Жерар лукаво улыбнулся и покачал головой.
— Нет, нет, вы не отгадали, дорогая леди, я не был учителем пения.
— Ах, как жаль! — разочарованно воскликнула леди Джейн.
— Но я был учителем танцев! — гордо сказал месье Жерар, выпячивая свою худенькую грудь. — Да, я был известным балетмейстером Французской оперы!
У леди Джейн широко раскрылись глаза от изумления.
— Неужели? — спросила она, оглядывая старичка со всех сторон.
— Да, милая леди, это так. И с завтрашнего дня я начну учить вас грациознейшим танцам. Вы научитесь превосходно танцевать. Леди Джейн от восторга захлопала в ладоши.
— Ах, как это будет интересно! — воскликнула она. — Я обязательно хочу начать учиться сейчас же!
— Но только тсс!.. — произнес старик, прикладывая палец к губам. — Это должно быть тайной, маленькая леди Джейн!
Леди Джейн обещала старику хранить строжайший секрет об уроках танцев, только попросила разрешения сообщить об этом своему другу — Пепси.
Глава 14 ПРИКЛЮЧЕНИЯ ЛЕДИ ДЖЕЙН
Наступили праздники. Какие бы желания, надежды, расчеты ни таились в душе маленькой леди Джейн, она не по-детски сумела скрыть их и до последнего дня праздника была весела, мила и внимательна ко всем. Но Пепси, зорко следившая за своей любимицей, не раз замечала, что девочка ни с того ни с сего вдруг глубоко задумается и в глазах ее выразится жгучая тоска. Что касается праздничных подарков, которые служат доказательствами нежности и внимания, то в них у леди Джейн не было недостатка.
Когда она проснулась, первое, что бросилось ей в глаза, — это черный чулок, который висел туго набитым на камине в спальне мадам Жозен. Леди Джейн бросилась рассматривать, что находилось в чулке. Эдраст, этот мот, всегда нуждавшийся в деньгах, и тот вспомнил про малютку: он подарил ей богато разодетую куколку, пояс, украшенный дорогой пряжкой. Пряжка предназначалась, конечно, не кукле, а самой леди Джейн. Из-за пояса куклы торчала изящная визитная карточка с надписью крупными буквами:
Это были первые домашние сюрпризы. Новые удовольствия ожидали ее у Пепси; та непременно требовала, чтобы ее сделали свидетельницей радости своего маленького друга. Пепси распорядилась, чтобы в ее комнате, рядом с рабочим столом, был поставлен столик пониже. На нем расставили все подарки, присланные от семьи Пэшу. Маделон и Пепси присоединили к ним свои сюрпризы и стол покрыли сверху скатертью. Как только леди Джейн вбежала в комнату, скатерть сняли, и ее глазам представилась целая груда кукол, игрушек, книг с картинками и прочее.
Из всех подарков леди Джейн больше всего дорожила серебряным наперстком от Пепси, уточкой от Дианы и тетрадкой с музыкальными пьесами от Маделон.
Когда первый пыл восторга прошел, леди Джейн пообедала со своими друзьями и осталась у них по обыкновению на весь день.
— Мне очень нравятся праздники, — призналась Пепси, когда они остались вдвоем с леди Джейн. — Приезжает тетя Модя со всеми своими детьми, привозит нам конфет, кучу гостинцев из деревни, мальчики затевают фейерверк. На улице с утра до вечера езда, гуляют нарядные люди, а вечером пускают ракеты, римские свечи. Все такие веселые, поздравляют друг друга с Новым годом! Так хорошо!
В эту минуту в комнату вошла Мышка; зубы ее так и сверкали, и широкая улыбка освещала ее смуглую физиономию. Она подошла к Пепси и леди Джейн с таинственным видом.
— Я вас, барышни, не поздравила с праздником, — сказала она на своем ломаном английском языке. — Мне и в голову не приходило, что в этот день раздают подарки. Денег у меня нет на покупку кукол или игрушек, поэтому я принесла вам в подарок коврижку. Говорят, она вкусная. Кушайте на здоровье!
Сказав это, маленькая негритянка развернула большой лист желтой бумаги и вывалила на стол толстую коврижку из самой черной, грубой муки.
Пепси сказала правду: праздник прошел очень весело. Приехали дети Пэшу. Как было обещано, они навезли кучу гостинцев и сладостей. Какой был обед! Леди Джейн долго его вспоминала. Тетя Модя, не желая оставлять мужа одного в праздничный день, утром же вернулась к себе на ферму, а детям разрешила погостить до вечера.
Когда гости уехали и в скромной комнатке Пепси водворилась обычная тишина, леди Джейн заметила, что праздник прошел очень весело.
— А вот погоди! — говорила Пепси, таинственно улыбаясь. — Наступит день карнавала, и тогда ты увидишь, как у нас веселятся.
Любопытство леди Джейн было вызвано словами Пепси, и она с нетерпением стала ждать указанного дня. Время летело для нее незаметно среди ежедневных уроков и репетиций. Пепси учила ее читать, писать и шить; Диана заставляла ежедневно повторять гаммы, к немалой досаде старушки, которая считала, что девочка еще слишком мала, чтобы «ломать» руки бесконечными упражнениями.
После уроков музыки и пения следовала репетиция танцев, что всегда было огромным развлечением для Пепси и Мышки. Пепси играла роль очарованного зрителя, а Мышка всячески старалась заменить месье Жерара, становясь против танцующей девочки и хлопая в ладоши. Но что было всего уморительнее, это живое участие голубой цапли, силившейся подражать своей юной хозяйке. Она то величаво выступала длинными ногами, то неуклюже прыгала на одном месте, то порхала из угла в угол, взмахивая тяжелыми крыльями и далеко уступая в грации старичку Жерару.
Как-то раз Мышке пришлось проходить мимо овощной лавочки старичка Жерара, и она оказалась невольной свидетельницей урока танцев, который леди Джейн брала у бывшего балетмейстера. После этого черномазая плутовка не могла без хохота смотреть на маленького профессора танцев.
— О, мисс Пип! — говорила она, вбегая к своей барышне и задыхаясь от смеха. — Кабы вы поглядели на мистера Жерара, как он стоит, вывернув носки обеих ног, приподняв складки своих широких панталон, и затем начинает танцевать. Умора, да и только!
Мышка тотчас стала в позу мистера Жерара и силилась изобразить его грациозные движения.
Пепси, глядя на нее, хохотала до слез.
— А наша мисс леди Джейн, — продолжала, не унимаясь, маленькая негритянка, — стоит против учителя и точь-в-точь повторяет каждое движение. Только у нее все так выходит, что глаз не отведешь, все смотреть хочется. Держит обеими ручками свою юбочку и кругом старика так и носится, так и носится! Ну, точно бабочка.
— Замолчи, трещотка! — остановила Мышку Пепси, вытирая слезы, вызванные судорожным смехом. — Тебя стоит хорошенько потрепать за то, что ты позволяешь себе насмехаться над таким почтенным старичком, как месье Жерар.
Видя, что мисс Пепси не на шутку рассердилась, маленькая негритянка обиделась и, уходя к себе в кухню, проворчала:
— Разве я насмехаюсь? Я только рассказала, что видела. Кто же виноват, что старик так уморительно скачет, точно стрекоза!
Придя утром к Пепси накануне карнавала, леди Джейн была очень удивлена: на столе не было ни орехов, ни миндаля, ни горячего сиропа, зато он был завален обрезками розовой материи, над которой Пепси усердно трудилась, сметывая полотнища и пришивая банты и оборочки.
— Пепси, что вы делаете? — спросила, подбегая, девочка.
— Шью домино! — отрывисто сказала Пепси, держа во рту булавки.
— Домино? — переспросила леди Джейн. — Это что за слово? Я о нем не слыхивала.
— Нет ничего мудреного, ведь ты никогда не бывала на праздничном маскараде, — сказала Пепси, вытаскивая булавки и расправляя уже сметанное детское домино.
— Для маскарада? Я ничего не понимаю, — сказала леди Джейн, немного обиженная таинственным видом Пепси.
— Ну да, я готовлю это домино кое для кого ко вторнику! — заговорщически проговорила Пепси.
— Пепси, милая, скажите, для кого? Если это секрет, я никому не расскажу.
— Я шью домино для одной моей знакомой девочки, — протянула Пепси, выразительно щелкая ножницами и таинственно улыбаясь.
Леди Джейн, охватившая было ручонками шею своего друга, вдруг задумалась, как будто огорчилась, отошла от Пепси, вскарабкалась на стул и стала пристально следить за быстрыми, ловкими движениями ее рук. А та посмеивалась и продолжала резать материю, пришивать оборочки и насаживать банты.
— Неужели, леди, ты не догадываешься, для кого я это делаю? — спросила она, не отрывая глаз от работы.
— Верно, для Софи Пэшу? — робко заметила леди Джейн.
— Вовсе нет, та девочка мне родня!
— Других я не знаю!.. Пепси, да помогите мне угадать.
— Ах ты, глупенький, глупенький мой цыпленочек! — засмеялась Пепси.
Леди Джейн широко раскрыла глаза и, подумав с минуту, вдруг вся вспыхнула от радости.
— Это мне? Мне! Неужели мне? — вскричала она, соскакивая со стула и бросаясь целовать своего друга. — Милая, хорошая вы моя Пепси! Отчего вы мне сразу не сказали?
Пепси рассказала леди Джейн, что тетя Модя приезжала спозаранку и приглашала поехать со всеми ее детьми в молочной повозке на улицу Канала, чтобы посмотреть на карнавальное шествие. Жестяные кувшины будут вынуты, на их место поставят скамеечку, на которой усадят младших детей.
Пока Пепси угощала свою любимицу завтраком, она подробно сообщила план тети Моди относительно завтрашнего дня. Ребятишки горячо упрашивали мать устроить все так, чтобы леди Джейн смогла вместе с ними принять участие в уличном маскараде.
— Что станешь делать? — говорила, смеясь, тетя Модя, входя в комнату Пепси ни свет ни заря. — Ты уж, милая, не ругай меня. У моих детей правило: коли веселиться, так уж веселиться. Для них немыслимо, сидя в повозке, любоваться на народный праздник или забиться на какой-нибудь скамейке в галерее; им надо тут же, среди толпы, наслаждаться зрелищем. Как я ни ломала себе голову, а придумала только одно: нарядить их в домино да и пустить в толпу!
— Боюсь за нашу малютку, — возразила Пепси, — она не привыкла к толпе, не потерялась бы.
— Не бойся! Я приказала своему старшему сыну Тибурцию строго приглядывать за меньшими и все время держать за ручку леди Джейн. А ты и Мышку отпусти с ней. У меня есть ее старое домино: оно будет этому черномазому чертенку как раз впору. Ты прикажи, чтобы она держала леди Джейн за другую ручку; вот тогда за девочку и бояться нечего будет!..
Таким образом было решено участие леди Джейн в праздничном гуляний.
На следующее утро к крыльцу Маделон подкатила знакомая повозка. Леди Джейн, закутанную в розовое домино, с розовой маской на личике, вынесли на руках и усадили среди стайки цыплят тети Моди. Пепси, вся в слезах, следила из окна за своей любимицей и, улыбаясь, кивала ей головой. Голубая цапля, стоя на одной ноге, как будто с презрением посматривала на суету, происходившую около нее. Голубые глаза леди Джейн так и сверкали в прорезах маски, а маленькие Пэшу чуть не задушили ее поцелуями, стараясь усадить как можно удобнее.
Для Мышки места в повозке не оказалось, и она, одетая в красное домино с черными крыльями летучей мыши, во всю прыть понеслась к месту сбора, назначенному тетей Модей.
Когда повозка проезжала Садовую улицу, дети не могли удержаться от хохота, видя, как Мышка, хлопая черными крыльями, мчалась по тротуару, боясь опоздать к началу шествия.
Наконец повозка остановилась. Дети высыпали из экипажа; Мышка, вся в поту, запыхавшаяся, подоспела вовремя. Тетя Модя строго осмотрела свой маленький отряд.
— Тибурций, слушай внимательно, — сказала она повелительным тоном. — Ты здесь старший, поэтому я поручаю тебе всю мелюзгу, в особенности леди Джейн: не выпускай ее ручки из своей. Помни мои слова: не потеряй ребенка! Ты, Мышка, держи девочку за другую ручку, да как можно крепче. Ты, Софи, ступай впереди брата с двумя меньшими; двое средних пусть следуют за ним. Не ходите вразброд, держитесь прилично, не убегайте на другие улицы. Как только процессия пройдет, сразу же возвращайтесь домой. Вы, верно, устанете, проголодаетесь. Повозка будет наготове: тотчас езжайте на ферму! Ты, Мышка, заруби себе на носу, что барышня тебе приказывала: если с мисс леди Джейн что-нибудь случится — и на глаза ей не смей показываться!
Мышка растопырила свои черные крылья и начала уверять, что исполнит все приказания и даже скорее бросится в воду, только бы не потерять леди Джейн.
Не успела тетя Модя вскочить в свою тележку, как все ее цыплята упорхнули от нее и весело побежали по улице на главную площадь.
Малютка леди Джейн, оглушенная шумом и гамом пестрой толпы ряженых, сначала было струсила, но затем, схватив за руки Тибурция и Мышку, весело побежала вместе с ними.
Пестрый поток ряженых уносил их за собой.
Сначала Мышка вела себя безупречно: она солидно выступала подле леди Джейн, не выпуская ее руку и только изредка помахивая свободным крылом, как бы порываясь на свободу, что всякий раз вызывало взрыв смеха со стороны всего выводка Пэшу. И в самом деле Мышка очень напоминала какую-то фантастическую птицу с перебитым крылом. Мало-помалу, однако, роль попечительницы начала не на шутку тяготить Мышку, и наконец она не выдержала. Позабыв все свои клятвы, позабыв даже вероятные последствия своего ослушания, она бросила руку леди Джейн и, высоко взмахнув обоими крыльями, нырнула в толпу. Только ее и видели.
Между тем процессия приближалась. Толпа становилась все больше. Детей толкали и теснили со всех сторон. Тибурций не растерялся: храбро пустив в ход кулаки и локти, он со всей командой пробился сквозь толпу на тротуар и, выбрав удобный широкий подоконник, поставил на него леди Джейн, чтобы она могла лучше видеть происходившее. Остальная мелюзга, под предводительством Софи, разместилась на тротуаре. Таким образом, леди Джейн могла отлично видеть все шествие.
Когда процессия прошла, толпа начала редеть. Казалось, все идет отлично. Тибурций с честью удерживал свой ответственный пост. Но увы! Бывают минуты, когда и сильный не устоит перед соблазном. Наступила такая минута и для Тибурция.
В полном восторге от всего виденного, дети возвращались к тете Моде, как вдруг наткнулись на толпу, собравшуюся у подъезда одного из клубов. С верхнего балкона подгулявшая компания молодых франтов со смехом кидала в толпу мелкие деньги. Старый и малый наперебой бросались ловить их. Десятки рук мелькали в воздухе, шум стоял невообразимый.
Первым побуждением Тибурция было обойти толпу, но вдруг, как на грех, блеснула новенькая серебряная монета на краю тротуара. Стоило сделать несколько шагов в сторону, чтобы достать ее. Не в силах устоять перед искушением, мальчик выпустил руку леди Джейн и побежал за монетой.
Леди Джейн не могла понять, как это случилось, но в одно мгновение она очутилась одна: бегущая толпа оттеснила ее от детей Пэшу и увлекла за собой.
Девочка долго бежала, не зная куда. Когда наконец она поняла, что потерялась, то стала метаться в разные стороны, цепляясь за каждое домино, которое напоминало ей кого-нибудь из товарищей, и выкрикивала отчаянным голосом:
— Тибурций! Софи! Нинетта!
Наконец она почувствовала, что не может бежать дальше. Измученная, вся в поту, она в изнеможении опустилась у ближайшего подъезда.
Глава 15 НЕОЖИДАННЫЙ СПАСИТЕЛЬ
Девочка неподвижно сидела, вглядываясь в толпу. Она недоумевала, что ей делать. Сначала она не очень боялась, надеясь, что Тибурций скоро найдет ее. От усталости у нее болели ноги и хотелось спать. Но когда она поняла, что время идет, а за ней никто не приходит, ей захотелось плакать. Однако, рассудив, что слезы не помогут, она сдержалась. Голова разболелась, во рту пересохло, и очень хотелось есть, а Тибурций все не приходил. Что, если о ней совсем забыли?
Эта мысль была так ужасна, что девочка не могла усидеть на месте. Забыв об усталости, она бросилась разыскивать своих друзей. Дороги она не знала; да если б и знала, то вряд ли нашла бы: топот и говор оглушали ее и сбивали с толку. А тут начались новые неприятности: какой-то бесенок в маске пребольно толкнул ее в бок, другой дернул за капюшон. Леди Джейн, точно перепуганный зайчик, спаслась в ближайшем подъезде и, притаившись, переждала, чтобы ее мучители ушли.
После получасового скитания леди Джейн снова очутилась у подъезда, возле которого она приютилась после того, как ее так легкомысленно бросили одну. Обрадовавшись знакомому месту, она поспешила сесть на ступеньку. Ноги ее отказывались идти. Лицо горело, ей хотелось снять маску, но она не смела: ей казалось, что в маске безопаснее.
Сидя и размышляя, как ей быть, она увидела, что к соседнему дому подъехала коляска и из нее вышли трое мужчин — двое постарше, а один совсем молодой. Когда юноша повернулся к ней лицом, она встрепенулась от радости, вскочила на ноги и, протянув к нему руки, крикнула:
— Это я! Леди Джейн!
Юноша с удивлением обернулся на ее крик. Слов он не расслышал, но голосок был такой жалобный, что у него сердце сжалось. Он пристально посмотрел на маленькую фигурку в перепачканном домино. «Должно быть, это уличный мальчишка», — подумал он и, не обращая внимания на девочку, пошел к подъезду за своими спутниками.
Конечно, под маской он не мог узнать леди Джейн, но она его узнала. Это был тот самый молодой человек, который подарил ей цаплю. Он прошел мимо нее и не узнал ее, она ему крикнула — и он не услышал этого! Это было уже слишком: чаша горестей бедного ребенка переполнилась. Леди Джейн упала на ступеньки и залилась горькими слезами.
— Играть и петь. Всему научу.
— Хотите, я вам сейчас спою? — спросила, раскрасневшись от волнения, леди Джейн.
— Хорошо, пой! А я пока докончу ногу цапли. Потом я тебе спою.
Леди Джейн закинула назад голову, и из груди ее полилась такая красивая мелодия, что Диана всплеснула руками от восторга. Она забыла и про шерсть, и про ногу цапли, и про крошившийся беспрестанно сургуч — забыла обо всем. Она сидела молча и слушала, как очарованная. Старушка мать, закрыв глаза, покачивалась в такт нежной колыбельной песни.
— У тебя прекрасный голосок! — воскликнула Диана, когда леди Джейн замолчала. — Ты обязана учиться! Я буду давать тебе уроки! Это преступление не развивать такой чудный голос!
Мать и дочь стали обсуждать вопрос об уроках пения для девочки. А тем временем леди Джейн ушла в сад и с наслаждением разгуливала там среди душистых цветов.
Диана довольно долго не выходила в сад. У нее с матерью завязался очень щекотливый разговор о том, сколько раз в месяц давать уроки музыки леди Джейн. Наконец было решено, что два часа в неделю будут посвящены музыке.
Диана поспешила в сад сообщить леди Джейн, что если ее тетка одобряет их план, то она может приходить каждую субботу к часу дня.
— Я буду вам давать уроки музыки и пения, а после урока, если захотите, можете посидеть в саду.
Леди Джейн бросилась к Пепси, чтобы сообщить эту радостную новость. К ее великому удивлению, всегда веселая и благоразумная Пепси залилась слезами и припала лицом к столу, усеянному ореховой скорлупой.
— Пепси! Милая, милая Пепси! Что с вами? — закричала девочка, не на шутку перепуганная нервным припадком убогонькой. — Скажите, в чем дело?
И, оттолкнув от себя цаплю, она тоже расплакалась.
— Я… я… ревную тебя! — всхлипывая, проговорила Пепси, усердно вытирая глаза платком. — Это очень глупо, я знаю, но что же мне делать!.. Мне не хочется, чтобы ты ходила к ним…
— Перестаньте, Пепси! Перестаньте! — уговаривала ее леди Джейн. — Я люблю вас гораздо больше, чем Диану. Мне только очень хочется учиться музыке и пению. Пепси, миленькая моя! Позвольте мне учиться музыке! Я буду стараться хорошо играть, но вас никогда, никогда не разлюблю!
— Я не хочу, чтобы ты меня разлюбила! Не хочу, чтобы кто-нибудь был к тебе ближе, чем я! — кричала Пепси, вся красная, двигаясь на своем стуле в страшном возбуждении.
— Пепси, неужели вы на меня сердитесь? О, не сердитесь, прошу вас! Я не буду учиться музыке! Пепси, дорогая моя, хотите, я подарю вам цаплю! — и, говоря это, малютка старалась обхватить Пепси за шею.
Эти слова были доказательством самоотверженности леди Джейн, они так тронули убогонькую, что горе ее точно рукой сняло.
— Крошка моя бесценная! — воскликнула она, обнимая девочку и осыпая ее лицо поцелуями. — Какая ты добрая, кроткая! А я-то злая эгоистка! Диана хочет принести тебе пользу, а я отговариваю! Я не стою твоей любви, моя душечка! С моей стороны это подло лишать тебя счастья!
В эту минуту в комнату влетела Мышка. Увидев Пепси всю в слезах, она вспыхнула, и лицо ее приняло озлобленное выражение.
— Мисс леди! Что вы такое с моей барышней проделали? Отчего она так горько плачет? Она у нас, того и гляди, занеможет. Ее мама приказала мне приглядывать за вами, чтобы с вами ничего не случилось, а вы так обидели нашу девочку, что она вон как заливается! Да что это в самом деле!
— Тсс, Мышка, — остановила ее Пепси, — ты не должна осуждать Джейн: виновата во всем одна я! Я ее приревновала к Диане. Не хотела, чтобы она шла к ней учиться музыке.
Леди Джейн, не ясно понимая причину такого внезапного гнева Мышки, начала горячо оправдываться:
— Я ее не обидела, Мышка! Она плачет потому, что думает, что я ее разлюбила. Видишь, в чем дело: Диана и ее мать — гордые француженки. Пепси думает, что если я буду к ним ходить, то сделаюсь тоже гордой. Вот почему она плачет.
— Слышите, люди добрые! — кипятилась Мышка. — Диана — гордая француженка! Скажите пожалуйста! Худая, бледная, точно из могилы встала, — это гордая француженка!.. Встанет ни свет ни заря, выйдет на улицу и ну тереть скамеечку перед крыльцом! Уж она трет, трет ее кирпичом, точно наемная работница.
— Если она сама чистит свою скамейку, — значит, они очень бедные, — рассудила благоразумная Пепси, — а если бедные, то, значит, не гордые.
Когда леди Джейн спросила у мадам Жозен позволения учиться музыке у Дианы, та с радостью согласилась. Это был для нее неожиданный сюрприз. Шутка ли, мадемуазель д'Отрев берет к себе в ученицы ее племянницу! Это очень поднимет ее репутацию в глазах соседей. Нет сомнения, что и она рано или поздно будет иметь доступ в этот замкнутый дом.
Но никто из друзей леди Джейн так восторженно не радовался ее успехам, как старичок Жерар.
— Отлично, отлично, маленькая леди! — говорил он, с улыбкой потирая свои крошечные, худые руки. — Вам везет, везет! Нечего сказать! Попасть в ученицы к такой высокообразованной учительнице, как Диана д'Отрев, — большое счастье! Она отлично поставит ваш голос. Люди думают, что старик Жерар ничего не понимает, но ошибаются. Им и в голову не приходит догадаться, кем я был смолоду. Нет такого музыкального произведения, которого бы Жерар не слыхал в своей жизни. Когда я состоял при Французской опере, я насмотрелся и наслушался таких прелестей, каких иному и в жизни не достанется!
— А разве вы состояли при Французской опере? — перебила леди Джейн, причем глаза ее так и засверкали от радости. — Пепси говорит, что я буду там петь со временем, мне будут подносить цветы… Я буду ходить в белом атласном платье, поеду в коляске на белых лошадях…
— Очень может быть! Я ничему не удивлюсь! — воскликнул старик Жерар, с гордостью поглядывая на малютку, наклонив лысую голову набок, точно внимательно слушающая птица. — Я вам скажу: у вас такой голос, от которого камни заплачут.
— О, месье Жерар, да когда же вы слышали мое пение? — с удивлением спросила девочка. — Я пела только при Пепси и при Диане. Где же вы были?
— Я вас слышал, слышал, маленькая леди, — настаивал старичок, лукаво подмигивая. — Это было утром. Диана пела в доме, а вы ей вторили на улице у ее ворот. Пели вы, как птичка, но не замечали, что я вас слушаю.
— Неужели? — сказала, смеясь, девочка. — Как я рада, что вы слышали, как я пою. Хотите, я вам когда-нибудь спою «Спи дитя мое, усни»?
— С величайшим удовольствием! — сказал старик. — Я обожаю музыку. И так давно не слыхал хорошей музыки, — прибавил он, вздохнув, — так давно! Вы даже не поверите, маленькая леди, какой я был в те времена.
— Вы тогда не повязывали себе уши платком, месье Жерар?
— Как это можно? Ведь я теперь оттого их повязываю, что у меня стрельба в ушах.
— А вы не носили фартука? Не штопали чулок? — допрашивала леди Джейн, которой очень хотелось знать, в каком отношении старик переменился.
— Носил ли я фартук? — расхохотался старик Жерар, поднимая руки кверху. — Конечно нет! Я был, что называется, красивый молодой человек: черные волосы мои слегка кудрявились, и — хотите верьте, хотите нет — я щеголял в черных шелковых панталонах, носил лакированные башмаки с бантами.
— Неужели, месье Жерар, неужели? — спрашивала леди Джейн, причем маленькое личико ее так и сияло от радости. — Воображаю, какой вы были хорошенький! Но у вас тогда не было овощной лавочки?
— Конечно нет, я тогда совсем другим занимался. Я же вам сказал: я был, что называется, красивый, изящный джентльмен!
— Чем же вы занимались, месье Жерар?
— Я жил профессурой, моя маленькая леди, я был профессором.
— Профессором? Что это за слово? Я никогда его не слыхала!
— Профессором называется джентльмен, который дает уроки.
— Значит, вы давали уроки музыки? О, я это давно угадала! — сказала леди Джейн.
Месье Жерар лукаво улыбнулся и покачал головой.
— Нет, нет, вы не отгадали, дорогая леди, я не был учителем пения.
— Ах, как жаль! — разочарованно воскликнула леди Джейн.
— Но я был учителем танцев! — гордо сказал месье Жерар, выпячивая свою худенькую грудь. — Да, я был известным балетмейстером Французской оперы!
У леди Джейн широко раскрылись глаза от изумления.
— Неужели? — спросила она, оглядывая старичка со всех сторон.
— Да, милая леди, это так. И с завтрашнего дня я начну учить вас грациознейшим танцам. Вы научитесь превосходно танцевать. Леди Джейн от восторга захлопала в ладоши.
— Ах, как это будет интересно! — воскликнула она. — Я обязательно хочу начать учиться сейчас же!
— Но только тсс!.. — произнес старик, прикладывая палец к губам. — Это должно быть тайной, маленькая леди Джейн!
Леди Джейн обещала старику хранить строжайший секрет об уроках танцев, только попросила разрешения сообщить об этом своему другу — Пепси.
Глава 14 ПРИКЛЮЧЕНИЯ ЛЕДИ ДЖЕЙН
Когда она проснулась, первое, что бросилось ей в глаза, — это черный чулок, который висел туго набитым на камине в спальне мадам Жозен. Леди Джейн бросилась рассматривать, что находилось в чулке. Эдраст, этот мот, всегда нуждавшийся в деньгах, и тот вспомнил про малютку: он подарил ей богато разодетую куколку, пояс, украшенный дорогой пряжкой. Пряжка предназначалась, конечно, не кукле, а самой леди Джейн. Из-за пояса куклы торчала изящная визитная карточка с надписью крупными буквами:
«Эдраст Жозен поздравляет с праздниками».Затем на столе оказалась корзина с фруктами от месье Жерара; тут же леди Джейн отыскала точно притаившегося в зелени прелестного желтого утенка и сразу же догадалась, что он прислан от Дианы.
Это были первые домашние сюрпризы. Новые удовольствия ожидали ее у Пепси; та непременно требовала, чтобы ее сделали свидетельницей радости своего маленького друга. Пепси распорядилась, чтобы в ее комнате, рядом с рабочим столом, был поставлен столик пониже. На нем расставили все подарки, присланные от семьи Пэшу. Маделон и Пепси присоединили к ним свои сюрпризы и стол покрыли сверху скатертью. Как только леди Джейн вбежала в комнату, скатерть сняли, и ее глазам представилась целая груда кукол, игрушек, книг с картинками и прочее.
Из всех подарков леди Джейн больше всего дорожила серебряным наперстком от Пепси, уточкой от Дианы и тетрадкой с музыкальными пьесами от Маделон.
Когда первый пыл восторга прошел, леди Джейн пообедала со своими друзьями и осталась у них по обыкновению на весь день.
— Мне очень нравятся праздники, — призналась Пепси, когда они остались вдвоем с леди Джейн. — Приезжает тетя Модя со всеми своими детьми, привозит нам конфет, кучу гостинцев из деревни, мальчики затевают фейерверк. На улице с утра до вечера езда, гуляют нарядные люди, а вечером пускают ракеты, римские свечи. Все такие веселые, поздравляют друг друга с Новым годом! Так хорошо!
В эту минуту в комнату вошла Мышка; зубы ее так и сверкали, и широкая улыбка освещала ее смуглую физиономию. Она подошла к Пепси и леди Джейн с таинственным видом.
— Я вас, барышни, не поздравила с праздником, — сказала она на своем ломаном английском языке. — Мне и в голову не приходило, что в этот день раздают подарки. Денег у меня нет на покупку кукол или игрушек, поэтому я принесла вам в подарок коврижку. Говорят, она вкусная. Кушайте на здоровье!
Сказав это, маленькая негритянка развернула большой лист желтой бумаги и вывалила на стол толстую коврижку из самой черной, грубой муки.
Пепси сказала правду: праздник прошел очень весело. Приехали дети Пэшу. Как было обещано, они навезли кучу гостинцев и сладостей. Какой был обед! Леди Джейн долго его вспоминала. Тетя Модя, не желая оставлять мужа одного в праздничный день, утром же вернулась к себе на ферму, а детям разрешила погостить до вечера.
Когда гости уехали и в скромной комнатке Пепси водворилась обычная тишина, леди Джейн заметила, что праздник прошел очень весело.
— А вот погоди! — говорила Пепси, таинственно улыбаясь. — Наступит день карнавала, и тогда ты увидишь, как у нас веселятся.
Любопытство леди Джейн было вызвано словами Пепси, и она с нетерпением стала ждать указанного дня. Время летело для нее незаметно среди ежедневных уроков и репетиций. Пепси учила ее читать, писать и шить; Диана заставляла ежедневно повторять гаммы, к немалой досаде старушки, которая считала, что девочка еще слишком мала, чтобы «ломать» руки бесконечными упражнениями.
После уроков музыки и пения следовала репетиция танцев, что всегда было огромным развлечением для Пепси и Мышки. Пепси играла роль очарованного зрителя, а Мышка всячески старалась заменить месье Жерара, становясь против танцующей девочки и хлопая в ладоши. Но что было всего уморительнее, это живое участие голубой цапли, силившейся подражать своей юной хозяйке. Она то величаво выступала длинными ногами, то неуклюже прыгала на одном месте, то порхала из угла в угол, взмахивая тяжелыми крыльями и далеко уступая в грации старичку Жерару.
Как-то раз Мышке пришлось проходить мимо овощной лавочки старичка Жерара, и она оказалась невольной свидетельницей урока танцев, который леди Джейн брала у бывшего балетмейстера. После этого черномазая плутовка не могла без хохота смотреть на маленького профессора танцев.
— О, мисс Пип! — говорила она, вбегая к своей барышне и задыхаясь от смеха. — Кабы вы поглядели на мистера Жерара, как он стоит, вывернув носки обеих ног, приподняв складки своих широких панталон, и затем начинает танцевать. Умора, да и только!
Мышка тотчас стала в позу мистера Жерара и силилась изобразить его грациозные движения.
Пепси, глядя на нее, хохотала до слез.
— А наша мисс леди Джейн, — продолжала, не унимаясь, маленькая негритянка, — стоит против учителя и точь-в-точь повторяет каждое движение. Только у нее все так выходит, что глаз не отведешь, все смотреть хочется. Держит обеими ручками свою юбочку и кругом старика так и носится, так и носится! Ну, точно бабочка.
— Замолчи, трещотка! — остановила Мышку Пепси, вытирая слезы, вызванные судорожным смехом. — Тебя стоит хорошенько потрепать за то, что ты позволяешь себе насмехаться над таким почтенным старичком, как месье Жерар.
Видя, что мисс Пепси не на шутку рассердилась, маленькая негритянка обиделась и, уходя к себе в кухню, проворчала:
— Разве я насмехаюсь? Я только рассказала, что видела. Кто же виноват, что старик так уморительно скачет, точно стрекоза!
Придя утром к Пепси накануне карнавала, леди Джейн была очень удивлена: на столе не было ни орехов, ни миндаля, ни горячего сиропа, зато он был завален обрезками розовой материи, над которой Пепси усердно трудилась, сметывая полотнища и пришивая банты и оборочки.
— Пепси, что вы делаете? — спросила, подбегая, девочка.
— Шью домино! — отрывисто сказала Пепси, держа во рту булавки.
— Домино? — переспросила леди Джейн. — Это что за слово? Я о нем не слыхивала.
— Нет ничего мудреного, ведь ты никогда не бывала на праздничном маскараде, — сказала Пепси, вытаскивая булавки и расправляя уже сметанное детское домино.
— Для маскарада? Я ничего не понимаю, — сказала леди Джейн, немного обиженная таинственным видом Пепси.
— Ну да, я готовлю это домино кое для кого ко вторнику! — заговорщически проговорила Пепси.
— Пепси, милая, скажите, для кого? Если это секрет, я никому не расскажу.
— Я шью домино для одной моей знакомой девочки, — протянула Пепси, выразительно щелкая ножницами и таинственно улыбаясь.
Леди Джейн, охватившая было ручонками шею своего друга, вдруг задумалась, как будто огорчилась, отошла от Пепси, вскарабкалась на стул и стала пристально следить за быстрыми, ловкими движениями ее рук. А та посмеивалась и продолжала резать материю, пришивать оборочки и насаживать банты.
— Неужели, леди, ты не догадываешься, для кого я это делаю? — спросила она, не отрывая глаз от работы.
— Верно, для Софи Пэшу? — робко заметила леди Джейн.
— Вовсе нет, та девочка мне родня!
— Других я не знаю!.. Пепси, да помогите мне угадать.
— Ах ты, глупенький, глупенький мой цыпленочек! — засмеялась Пепси.
Леди Джейн широко раскрыла глаза и, подумав с минуту, вдруг вся вспыхнула от радости.
— Это мне? Мне! Неужели мне? — вскричала она, соскакивая со стула и бросаясь целовать своего друга. — Милая, хорошая вы моя Пепси! Отчего вы мне сразу не сказали?
Пепси рассказала леди Джейн, что тетя Модя приезжала спозаранку и приглашала поехать со всеми ее детьми в молочной повозке на улицу Канала, чтобы посмотреть на карнавальное шествие. Жестяные кувшины будут вынуты, на их место поставят скамеечку, на которой усадят младших детей.
Пока Пепси угощала свою любимицу завтраком, она подробно сообщила план тети Моди относительно завтрашнего дня. Ребятишки горячо упрашивали мать устроить все так, чтобы леди Джейн смогла вместе с ними принять участие в уличном маскараде.
— Что станешь делать? — говорила, смеясь, тетя Модя, входя в комнату Пепси ни свет ни заря. — Ты уж, милая, не ругай меня. У моих детей правило: коли веселиться, так уж веселиться. Для них немыслимо, сидя в повозке, любоваться на народный праздник или забиться на какой-нибудь скамейке в галерее; им надо тут же, среди толпы, наслаждаться зрелищем. Как я ни ломала себе голову, а придумала только одно: нарядить их в домино да и пустить в толпу!
— Боюсь за нашу малютку, — возразила Пепси, — она не привыкла к толпе, не потерялась бы.
— Не бойся! Я приказала своему старшему сыну Тибурцию строго приглядывать за меньшими и все время держать за ручку леди Джейн. А ты и Мышку отпусти с ней. У меня есть ее старое домино: оно будет этому черномазому чертенку как раз впору. Ты прикажи, чтобы она держала леди Джейн за другую ручку; вот тогда за девочку и бояться нечего будет!..
Таким образом было решено участие леди Джейн в праздничном гуляний.
На следующее утро к крыльцу Маделон подкатила знакомая повозка. Леди Джейн, закутанную в розовое домино, с розовой маской на личике, вынесли на руках и усадили среди стайки цыплят тети Моди. Пепси, вся в слезах, следила из окна за своей любимицей и, улыбаясь, кивала ей головой. Голубая цапля, стоя на одной ноге, как будто с презрением посматривала на суету, происходившую около нее. Голубые глаза леди Джейн так и сверкали в прорезах маски, а маленькие Пэшу чуть не задушили ее поцелуями, стараясь усадить как можно удобнее.
Для Мышки места в повозке не оказалось, и она, одетая в красное домино с черными крыльями летучей мыши, во всю прыть понеслась к месту сбора, назначенному тетей Модей.
Когда повозка проезжала Садовую улицу, дети не могли удержаться от хохота, видя, как Мышка, хлопая черными крыльями, мчалась по тротуару, боясь опоздать к началу шествия.
Наконец повозка остановилась. Дети высыпали из экипажа; Мышка, вся в поту, запыхавшаяся, подоспела вовремя. Тетя Модя строго осмотрела свой маленький отряд.
— Тибурций, слушай внимательно, — сказала она повелительным тоном. — Ты здесь старший, поэтому я поручаю тебе всю мелюзгу, в особенности леди Джейн: не выпускай ее ручки из своей. Помни мои слова: не потеряй ребенка! Ты, Мышка, держи девочку за другую ручку, да как можно крепче. Ты, Софи, ступай впереди брата с двумя меньшими; двое средних пусть следуют за ним. Не ходите вразброд, держитесь прилично, не убегайте на другие улицы. Как только процессия пройдет, сразу же возвращайтесь домой. Вы, верно, устанете, проголодаетесь. Повозка будет наготове: тотчас езжайте на ферму! Ты, Мышка, заруби себе на носу, что барышня тебе приказывала: если с мисс леди Джейн что-нибудь случится — и на глаза ей не смей показываться!
Мышка растопырила свои черные крылья и начала уверять, что исполнит все приказания и даже скорее бросится в воду, только бы не потерять леди Джейн.
Не успела тетя Модя вскочить в свою тележку, как все ее цыплята упорхнули от нее и весело побежали по улице на главную площадь.
Малютка леди Джейн, оглушенная шумом и гамом пестрой толпы ряженых, сначала было струсила, но затем, схватив за руки Тибурция и Мышку, весело побежала вместе с ними.
Пестрый поток ряженых уносил их за собой.
Сначала Мышка вела себя безупречно: она солидно выступала подле леди Джейн, не выпуская ее руку и только изредка помахивая свободным крылом, как бы порываясь на свободу, что всякий раз вызывало взрыв смеха со стороны всего выводка Пэшу. И в самом деле Мышка очень напоминала какую-то фантастическую птицу с перебитым крылом. Мало-помалу, однако, роль попечительницы начала не на шутку тяготить Мышку, и наконец она не выдержала. Позабыв все свои клятвы, позабыв даже вероятные последствия своего ослушания, она бросила руку леди Джейн и, высоко взмахнув обоими крыльями, нырнула в толпу. Только ее и видели.
Между тем процессия приближалась. Толпа становилась все больше. Детей толкали и теснили со всех сторон. Тибурций не растерялся: храбро пустив в ход кулаки и локти, он со всей командой пробился сквозь толпу на тротуар и, выбрав удобный широкий подоконник, поставил на него леди Джейн, чтобы она могла лучше видеть происходившее. Остальная мелюзга, под предводительством Софи, разместилась на тротуаре. Таким образом, леди Джейн могла отлично видеть все шествие.
Когда процессия прошла, толпа начала редеть. Казалось, все идет отлично. Тибурций с честью удерживал свой ответственный пост. Но увы! Бывают минуты, когда и сильный не устоит перед соблазном. Наступила такая минута и для Тибурция.
В полном восторге от всего виденного, дети возвращались к тете Моде, как вдруг наткнулись на толпу, собравшуюся у подъезда одного из клубов. С верхнего балкона подгулявшая компания молодых франтов со смехом кидала в толпу мелкие деньги. Старый и малый наперебой бросались ловить их. Десятки рук мелькали в воздухе, шум стоял невообразимый.
Первым побуждением Тибурция было обойти толпу, но вдруг, как на грех, блеснула новенькая серебряная монета на краю тротуара. Стоило сделать несколько шагов в сторону, чтобы достать ее. Не в силах устоять перед искушением, мальчик выпустил руку леди Джейн и побежал за монетой.
Леди Джейн не могла понять, как это случилось, но в одно мгновение она очутилась одна: бегущая толпа оттеснила ее от детей Пэшу и увлекла за собой.
Девочка долго бежала, не зная куда. Когда наконец она поняла, что потерялась, то стала метаться в разные стороны, цепляясь за каждое домино, которое напоминало ей кого-нибудь из товарищей, и выкрикивала отчаянным голосом:
— Тибурций! Софи! Нинетта!
Наконец она почувствовала, что не может бежать дальше. Измученная, вся в поту, она в изнеможении опустилась у ближайшего подъезда.
Глава 15 НЕОЖИДАННЫЙ СПАСИТЕЛЬ
Эта мысль была так ужасна, что девочка не могла усидеть на месте. Забыв об усталости, она бросилась разыскивать своих друзей. Дороги она не знала; да если б и знала, то вряд ли нашла бы: топот и говор оглушали ее и сбивали с толку. А тут начались новые неприятности: какой-то бесенок в маске пребольно толкнул ее в бок, другой дернул за капюшон. Леди Джейн, точно перепуганный зайчик, спаслась в ближайшем подъезде и, притаившись, переждала, чтобы ее мучители ушли.
После получасового скитания леди Джейн снова очутилась у подъезда, возле которого она приютилась после того, как ее так легкомысленно бросили одну. Обрадовавшись знакомому месту, она поспешила сесть на ступеньку. Ноги ее отказывались идти. Лицо горело, ей хотелось снять маску, но она не смела: ей казалось, что в маске безопаснее.
Сидя и размышляя, как ей быть, она увидела, что к соседнему дому подъехала коляска и из нее вышли трое мужчин — двое постарше, а один совсем молодой. Когда юноша повернулся к ней лицом, она встрепенулась от радости, вскочила на ноги и, протянув к нему руки, крикнула:
— Это я! Леди Джейн!
Юноша с удивлением обернулся на ее крик. Слов он не расслышал, но голосок был такой жалобный, что у него сердце сжалось. Он пристально посмотрел на маленькую фигурку в перепачканном домино. «Должно быть, это уличный мальчишка», — подумал он и, не обращая внимания на девочку, пошел к подъезду за своими спутниками.
Конечно, под маской он не мог узнать леди Джейн, но она его узнала. Это был тот самый молодой человек, который подарил ей цаплю. Он прошел мимо нее и не узнал ее, она ему крикнула — и он не услышал этого! Это было уже слишком: чаша горестей бедного ребенка переполнилась. Леди Джейн упала на ступеньки и залилась горькими слезами.