Страница:
Выслушав, дама села в коляску, еще раз посмотрела на закрытые ставни и уехала. Появление незнакомки вслед за исчезновением Жозен послужило предметом нескончаемых толков о происшедшем.
— Я уверена, — утверждала Пепси, — что эта дама — мама леди Джейн, которая после долгой разлуки вернулась к ней! Ах, какое несчастье, что она вовремя не приехала!..
Глава 19 МАЛЕНЬКАЯ УЛИЧНАЯ ПЕВИЦА
Это было в самый канун праздника. Уже начинало темнеть, когда мадам Ланье проезжала по бульвару. В коляске лежали подарки для детей, друзей и знакомых. Вдруг на углу улицы ей бросилась в глаза маленькая детская фигурка. В полумраке мадам Ланье успела рассмотреть девочку лет шести, в белом платьице, грязном, измятом; длинные черные чулки и полустоптанные башмаки были в дырах. Она куталась в тонкую линялую шаль, прикрывая ею плечи. Золотистые волосы, заплетенные в косу, были небрежно заколоты на затылке. На худеньком, бледном личике выражалось такое горе, что на девочку нельзя было равнодушно смотреть. Симпатичная наружность ее невольно привлекла внимание мадам Ланье.
Когда коляска уже почти повернула за угол, она еще раз пристально посмотрела на девочку. «Бедная малютка! — подумала она. — Напрасно я не приказала извозчику остановиться и спросить, кто она такая».
Это была леди Джейн. Но кто бы мог подумать, что это она!
После той мучительной ночи, когда Жозен грубо разбудила спящую малютку и приказала немедленно встать и одеться, потому что им нужно сейчас же ехать, леди Джейн совсем растерялась. Сначала она не хотела повиноваться, стала звать на помощь Пепси, Диану, Жерара, но все напрасно. Жозен побила и до того запугала ее, что бедняжка покорилась.
Страшная гроза в ту ночь, физиономии двух черномазых извозчиков, толчки и брань Жозен — все это до того ошеломило девочку, что она помертвела от ужаса и не смогла вымолвить ни слова.
Вот как за четыре месяца изменилась судьба бедной леди Джейн! Прежде изнеженная вниманием, ласками и заботами друзей, теперь она стала беспомощной сиротой.
В ночь побега Жозен схватила сильную простуду. Ревматизм сковал ее ноги, ей приходилось лежать в постели почти целыми днями. Деньги — а их было теперь очень мало — так и таяли. Голод стоял у порога. Больная старуха дрогла от холода, не имея возможности купить топлива. Она должна была скрывать место жительства. Больная и измученная, она оказалась совершенно одинокой.
С помощью негра Пита ей удалось распродать уцелевшие пожитки. Однажды, отправив леди Джейн собирать милостыню, продала какому-то итальянцу за два доллара и голубую цаплю. Когда под вечер леди Джейн вернулась в свою конуру и увидела, что Тони нет, она пришла в такое неистовое отчаяние, что даже Жозен перепугалась.
Цапля была единственной отрадой для девочки, единственным живым воспоминанием о ее недавнем счастье.
С этого дня девочка утром и вечером бродила по соседним улицам, отыскивая свою милую цаплю. Когда Жозен впервые отправила ее на улицу петь и собирать милостыню, леди Джейн повиновалась. Она уже привыкла угождать старухе. После бегства с улицы Добрых Детей Жозен совсем перестала заботиться о девочке. Она возненавидела ее. По мнению старухи, леди Джейн была главной причиной всех ее бед Перед тем как отправить ее на улицу за милостыней, Жозен дала ей следующую инструкцию:
— Ни под каким видом никому не говори, что мы жили на улице Добрых Детей. Не рассказывай, что ты знакома с Маделон, Пепси, семьей Пэшу и стариком Жераром — вообще с кем бы то ни было из известных тебе лиц. Не смей разговаривать с чужими людьми, никому не сообщай своего имени и адреса теперешней нашей квартиры. Пой, пой, пой и протягивай прохожим руку. По временам можешь плакать, если тебе будет грустно. Но смеяться не смей!
Девочка строго исполняла эти приказания, за исключением одного — плакать публично. Как бы тяжело ни было на сердце, она никогда не выдавала своего горя. Удивительно, сколько мелкой монеты сыпалось в руки девочки, когда на улице раздавалось ее пение. Иногда она возвращалась домой с туго набитым кошельком в кармане. Замечательный голос ее, такой кроткий, симпатичный, грустное личико и задумчивые глаза до слез трогали самых равнодушных людей. Если бы Жозен не была такой скаредной и не продала голубую цаплю, она ежедневно могла бы получать хорошие деньги; но когда леди Джейн лишилась своей любимицы, она уже не в состоянии была петь на улицах; и когда прохожие просили ее, чтобы она побаловала их своим прекрасным голосом, малютка отвечала только рыданиями.
Леди Джейн бродила по дворам, отыскивая свою голубую цаплю. Девочка трепетала от ужаса, когда ее кошелек к вечеру оставался пуст. Осторожно пробираясь в квартиру, она пряталась куда-нибудь, чтобы подольше не попадаться на глаза старухе.
Однажды утром, когда на дворе стояла очень холодная погода, леди Джейн по обыкновению было велено идти петь на улицу. Девочка очень плохо себя чувствовала, и, когда Жозен сказала, чтобы она не смела приходить обедать, если не соберет денег, Джейн горько заплакала и впервые попросила разрешения остаться дома, так как она не может петь в такой холод, а главное — боится злых мальчишек, которые накануне забросали ее грязью и пригрозили, чтобы она не смела показываться на их улице.
Такое неожиданное неповиновение привело Жозен в бешенство. Она схватила девочку и начала трясти изо всех сил, затем размахнулась и так сильно ударила ее по лицу, что у малютки зазвенело в ушах.
— Убирайся сейчас же! — крикнула рассвирепевшая старуха. — И не смей возвращаться, пока не наберешь побольше денег!
Леди Джейн впервые в жизни получила пощечину. В ту же минуту она перестала плакать, утерла слезы и с изумлением, смешанным с негодованием, пристально посмотрела на свою мучительницу, а затем молча вышла из комнаты.
Спустившись с лестницы, оскорбленная девочка приложила холодную, как лед, руку к пылающей щеке, стараясь успокоиться. Отдохнув немного, она с не свойственной ребенку твердостью собралась с духом и побежала без оглядки от дома, где жила Жозен.
Очутившись довольно далеко от ненавистного ей переулка и зная, что теперь она в безопасности от преследовавших ее злых мальчиков, леди Джейн повернула на незнакомую улицу.
Несмотря на то что дул резкий ветер, день был солнечный. Леди Джейн укутала голову в поношенную маленькую шаль и тихо побрела по городу.
— Если я обойду все улицы, — думала девочка, — то непременно попаду на улицу Добрых Детей. Буду там всех спрашивать, где живет Пепси или мисс Диана. Побегу к ним и попрошу, чтобы они взяли меня к себе, потому что я больше никогда, никогда не вернусь к тете Полине.
Мало-помалу леди Джейн начала уставать. Вскоре она очутилась на широком бульваре, по обеим сторонам которого возвышались большие дома с палисадниками у ворот.
Леди Джейн присела на скамейку, и ей невольно вспомнилась Пепси.
«Вот бы где ей погулять, — подумала девочка. — Здесь так хорошо!.. Как бы она, милая, обрадовалась, если бы вдруг увидела из окна, что к ее крыльцу подъезжает коляска, а в коляске я!..»
Но пока леди Джейн мечтала, подул такой сильный ветер, что она совсем продрогла. Она перебежала на солнечную сторону и приютилась у подъезда какого-то дома. Поджав свои холодные ножки, леди Джейн старалась прикрыть их своим плохоньким платьем.
Ах, если бы кто-нибудь указал ей дорогу на улицу Добрых Детей! Страшно только обратиться с вопросом к незнакомым людям. Ведь тетя Полина строго-настрого запретила ей разговаривать с чужими!
«Разве вот что, — утешалась девочка, — теперь я, к счастью, далеко от той противной улицы, где живут злые мальчики. Их нечего бояться; может быть, сейчас даже попадется кто-нибудь из прежних друзей и отведет меня к Пепси. Например, хоть месье Жерар. Отыскал же он меня, когда я потерялась на маскараде. А ведь теперь я не в домино, лицо не закрыто — он еще скорее меня отыщет и приведет к своим. Мало того, я уверена, что он тотчас бросится разыскивать Тони и завтра же привезет ее к Пепси. Какая я буду счастливая!..»
Эти сказочные мечты немного успокоили бедного ребенка. Прошло еще какое-то время. Перед домом остановилась женщина, в руке она держала корзину с провизией и что-то ела. Заметив, как ребенок жадно впился глазами в нее, она поняла, что малютка голодна. Женщина спросила:
— Не хочется ли тебе покушать, милая?
— Очень хочется, — робко ответила леди Джейн.
Добрая женщина подала ей мягкий продолговатый хлебец и румяное яблоко, улыбнулась и пошла дальше. Леди Джейн торопливо вернулась в свой уголок и с аппетитом принялась есть хлеб и яблоко.
Четверть часа спустя мимо нее прокатилась тележка молочницы, которая повернула к соседнему дому. Девочка так и задрожала от радости. Уж не тетя Модя ли? Увы, нет. И девочка снова уселась доедать свое яблоко.
Между тем время шло. Утолив голод и успокоившись мыслью, что, может быть, скоро проедет и знакомая молочница, леди Джейн уселась поудобнее, очень довольная тем, что она теперь сыта и, верно, скоро доберется до милой Пепси. Начинало темнеть, солнце скрылось за верхушками домов, серый туман заволакивал улицу. Малютка начала подумывать, как ей быть дальше, и упрекать себя, что она так долго оставалась на одном и том же месте. Вернуться в дом Жозен ей в голову не приходило, да и дорогу она не нашла бы. Пришлось опять тронуться в путь в поисках улицы Добрых Детей.
Впервые в жизни леди Джейн очутилась на улице ночью. Она вся дрожала от страха. Раз на нее зарычала большая собака и хотела броситься. Девочка опрометью вбежала в ближайшую парадную дверь, чтобы спрятаться, но грубый швейцар безжалостно выгнал ее. Бредя все дальше и дальше, она часто останавливалась перед окнами домов и засматривалась на них. Особенно ей понравился один дом. Комнаты его были ярко освещены. На стенах висели картины, на зеркальных окнах с приподнятыми занавесями стояли цветы. Слышались голоса взрослых, детский смех, музыка, и вдруг раздалось женское пение, которое напомнило малютке Джейн ее друга — мисс Диану. Она тяжело вздохнула. Потом леди Джейн очутилась перед одноэтажным домом. Кружевные занавеси были высоко подняты, комната залита светом. На рояле играла мадам Ланье, а две прехорошенькие маленькие девочки, ее дочери, в белых платьях, с пунцовыми бантами на поясах, танцевали перед матерью. Леди Джейн прижалась к чугунной решетке и впилась своими блестящими глазками в детей. В зале раздавались звуки знакомого вальса: месье Жерар научил ее тем же па, которые исполняли в эту минуту хорошенькие дети. Старичок Жерар постоянно насвистывал этот вальс, когда давал урок своей ученице. Забыв обо всем на свете, девочка сбросила с себя старенькую шаль, сделала пируэт, маленький скачок вбок и, придерживая обеими руками плохонькое, поношенное платьице, принялась грациозно танцевать. Кудрявые волосы растрепались, щеки разрумянились, и малютка носилась около фонаря, кружась и порхая.
Но вот музыка в доме умолкла. Свет в комнате погас, занавеси опустились, и леди Джейн очутилась в кромешной тьме совершенно одна. Подняв с земли свою шаль, она закутала ею голову и побрела куда глаза глядят. Опять потянуло холодом, и, несмотря на то что ее немного согрели быстрые движения танца, вскоре ноги вновь заныли от холода. Раза два она даже споткнулась, ноги подгибались, сон одолевал ее. Но как только к ней кто-то приближался, девочка старалась подбодрить себя, вставала и шла вперед. Во что бы то ни стало ей нужно было добрести до улицы Добрых Детей. Это, вероятно, было теперь недалеко. Леди Джейн уже не смотрела по сторонам, будучи в полной уверенности, что скоро ей навстречу попадется Маделон или она окажется перед домом Пепси…
Глава 20 ЛЕДИ ДЖЕЙН НАХОДИТ УБЕЖИЩЕ
Леди Джейн совсем измучилась от холода и усталости. Кое-как она дотащилась до пересечения двух улиц. На углу одной из них возвышалось большое здание с освещенными окнами. Леди Джейн подошла к нему. На фронтоне светилась мраморная доска, на которой крупными буквами было что-то написано. Ухватившись заледеневшими от холода ручонками за чугунную решетку, окаймлявшую наружный фасад здания, малютка приподнялась на цыпочки и прочитала по складам: «Приют для сирот».
— Для сирот? Что это значит? А как там тепло, как светло!
Подумав с минуту, она дернула звонок, продолжая смотреть в окно.
В залитой огнями зале весело бегали и прыгали дети.
Позвонив, леди Джейн как будто и забыла об этом, увлеченная увиденным. Застывшая от холода, она не выпускала из рук решетку и только все смотрела и смотрела в окно.
Вдруг дверь парадной лестницы отворилась. На крыльцо вышла женщина средних лет, которая, увидев перед собой малютку с обнаженной головой, бедно одетую, подхватила ее на руки и унесла в дом.
— Дитя мое, милое дитя, как ты сюда попала? В такой холод, почти раздетая! Отчего ты не идешь к себе домой?
В первую минуту девочка не могла произнести ни слова — до того перезябла и устала. Она почувствовала, что ее обхватили нежные, ласковые руки, и ей казалось, что она лежит в объятиях матери. Но последний вопрос: как она сюда попала — заставил ее вздрогнуть от ужаса.
— О, не отсылайте меня! — закричала несчастная девочка. — Не отсылайте, не возвращайте назад к тете Полине! Я ее боюсь: она сегодня меня побила, дала мне пощечину, и я от нее убежала.
— Где живет твоя тетя Полина? — спросила Маргарита (так звали начальницу приюта для сирот), не спускавшая девочку с рук. Она не сводила пристального, испытующего взгляда с ребенка.
— Не знаю где. Кажется, далеко отсюда.
— Ты не можешь вспомнить улицу?
— Это не улица, а переулок — грязный, в болоте. Там надо все по доскам ходить.
— Можешь ты мне назвать имя твоей тети?
— Могу: ее зовут тетя Полина.
— А настоящее ее имя?
— Не знаю. Я всегда звала ее тетя Полина. О, прошу вас, не отсылайте меня к ней! Я боюсь туда идти; она приказала мне принести вечером деньги, а без денег запретила приходить обедать. Она велела мне петь на улице, но я петь не могла, а просить милостыню не смела…
Но тут девочка не выдержала больше и залилась горькими слезами. Начальница приюта привыкла быть свидетельницей самых горьких сцен из жизни детей.
— Где же твои отец и мать? — нежно спросила она у леди Джейн.
— Папа умер, а про маму тетя Полина говорит, будто она куда-то уехала. Но я думаю, что она также умерла.
Глаза Маргариты наполнились слезами. Она еще крепче прижала к сердцу дрожавшую от холода сиротку и понесла ее во внутренние комнаты.
— Не хочешь ли ты переночевать здесь, душа моя? — спросила она. — У нас живет много-много девочек, и наши воспитательницы очень их любят и берегут.
Бледное личико леди Джейн так и расцвело.
— Так мне можно остаться у вас? Вы позволите мне играть с детьми? — улыбаясь, спросила она.
— Конечно, дитя мое! А завтра утром ты получишь свою долю подарков.
Малютку засыпали подарками и лакомствами. Но никто так не баловал ее, как мадам Ланье, которая часто навещала приют. Она приезжала к маленькой Джейн не иначе как с каким-нибудь подарком. Маргарита сочла более приличным отбросить слово «леди» и ограничиться одним именем девочки, и все прочие воспитательницы вполне одобрили ее предложение.
— Мне кажется, — говорила Маргарита своей помощнице Агнессе, — что мадам Ланье намерена удочерить Джейн. Не будь у нее своих детей, я уверена, что она сейчас же взяла бы девочку из приюта к себе в дом.
— Мадам Ланье задает мне иногда престранные вопросы насчет ребенка, — ответила Агнесса. — Когда Джейн поет, мадам Ланье глаз с нее не спускает и слушает с большим вниманием.
— Да, — сказала Маргарита, — я уж давно сама замечаю, что мадам Ланье постоянно расспрашивает Джейн. Очевидно, ей очень хочется добиться от самой девочки, откуда та попала к неизвестной родственнице — какой-то тете Полине.
Джейн продолжала упорно молчать, ограничиваясь теми немногими словами, которые она высказывала в порыве отчаяния. Ее пугала мысль, как бы не попасть опять в когти злой Жозен, строго запретившей ей даже вспоминать об улице Добрых Детей. А между тем, как хотелось заговорить с воспитательницами о Пепси, Диане, Жераре и о семье Пэшу!.. Как ныло сердце при воспоминании об этих добрых людях, верных ее друзьях! Повторяя свои уроки пения, Джейн невольно мысленно переносилась в прекрасный садик, полный цветов, в домик мисс Дианы, и ей казалось, что она поет вместе с ней.
Проходили месяцы, а друзья Джейн всё еще находились в неизвестности относительно ее судьбы. Девочке уже шел восьмой год.
Бедная мисс Диана перенесла большое горе. Ее мать занемогла, не подавая уже надежды на выздоровление. В середине августа старушка скончалась.
Таким образом, кроткая, терпеливая Диана осталась совсем одна в скромном домике, со своими цветами, деревьями и птичками. Вернувшись с похорон матери, Диана очень загрустила в одиночестве.
— О, если бы при мне была теперь моя бесценная девочка! — со вздохом сказала она сама себе. — Каким бы утешением, какой отрадой она была бы для меня!..
Однажды утром, когда семья Пэшу только уселась завтракать, принесли газеты. Папа Пэшу развернул первый лист и вдруг воскликнул, да так, что жена его чуть не опрокинула кофейник.
— Что такое? Что случилось? — спросила она, вздрогнув.
Вместо ответа муж прочитал следующее объявление:
Глава 21 ТЕТЯ МОДЯ НАХОДИТ ЛЕДИ ДЖЕЙН
Когда Пэшу прочитал известие о смерти мадам Жозен и о том, что она похоронена за счет госпиталя для нищих, он очень заволновался.
— Жена, — сказал он, — старуха не выезжала из города, в Техас не ездила. Она просто скрывалась от нас в окрестностях города. Как бы то ни было, но я обязан отыскать леди Джейн.
— Конечно, конечно! — отвечала добросердечная молочница. — Отыщи ее и приведи прямо ко мне. Правда, у нас самих семеро детей, но места для нее хватит. Я так горячо люблю малютку, как родную!
Пэшу тотчас пустился на поиски пропавшей девочки. Он начал с того, что отправился в госпиталь для нищих, где ему сообщили, что Жозен привезли несколько дней назад полуживой от голода и холода в фургоне для бедных больных, что ее нашли в какой-то конуре на окраине города, совершенно одинокой, без малейших средств к существованию. Ребенка при ней не было. Она лежала одна, и в те немногие часы, когда приходила в себя, не говорила о том, что с нею жила девочка. Затем Пэшу стал наводить справки у соседей о фургонщике, что привез ее, но они ничего не знали. Жозен появилась в их околотке неизвестно откуда. Имущество привезла с собой самое ничтожное и с первых же дней слегла в постель. Когда она заболела, соседи, боясь, чтобы она не умерла без всякой помощи, тотчас дали знать куда следует, чтобы за ней приехал фургон для бедных больных. Ее перевезли в госпиталь, где она и умерла. Какой-то старый негр свалил ее скарб и уехал, а соседям не пришло в голову заметить его номер. Хозяин той лачуги, где она жила, заявил, что квартиру эту для нее нанял тот старик негр, который ее привез, но имени его никто не знал.
Этим и ограничились все розыски Пэшу. Больше он ничего не мог узнать. Видимо, Жозен умышленно скрыла от всех, куда она девала леди Джейн.
— Ну вот видишь: как ушел, так и пришел ни с чем, — говорил Пэшу, возвратясь домой поздно вечером усталым, измученным и огорченным. — Впрочем, я дела так не брошу. Я обязан доискаться, каким образом могла пропасть девочка. Чем больше я задумываюсь над этим вопросом, тем больше убеждаюсь, что Жозен никогда не ездила в Техас и что девочка наша непременно находится здесь, в городе! Вот что я придумал: завтра с утра отправлюсь осматривать все приюты.
— Хорошо, и я поеду вместе с тобой! — воскликнула тетя Модя. — Мы вдвоем осмотрим приюты — и только тогда успокоимся. Если Жозен не отправила куда-нибудь леди Джейн, то нет сомнения, что девочку мы найдем в одном из этих заведений. Я всегда говорила и теперь говорю, что Жозен украла леди Джейн. Вот почему она так тщательно скрывала ребенка и так внезапно скрылась неизвестно куда. Помнишь ту даму, которая приезжала на улицу Добрых Детей? Очевидно, она разыскивала мадам Жозен. О, уверяю тебя, тут кроется какая-то тайна! Распутать этот узел можем только мы с тобой. Завтра встанем пораньше и вместе придумаем, как взяться за дело.
Прошло несколько дней. Джейн сидела в классной комнате и учила урок. Вдруг в класс вошла Маргарита с какими-то посетителями. Это было обычным для детей, и потому девочка, занятая уроком, даже не подняла головы, когда гости вошли.
— Это отделение для младшего возраста, — громко сказала Маргарита. — Осмотрите детей, быть может, вы узнаете девочку, которую разыскиваете.
Леди Джейн, услыхав эти слова, повернула голову в сторону вошедших мужчины и женщины. В то же мгновение полное, улыбающееся лицо женщины вспыхнуло от большой радости.
— Да, да! Это она! — крикнула гостья.
Вместе с тем раздался и радостный крик девочки.
— Тетя Модя! Ах, тетя Модя! — и Джейн, прежде чем успела выговорить эти слова, обняла обеими руками мадам Пэшу и принялась ее целовать.
Добрая женщина прижала ее к своему сердцу и едва не задушила поцелуями. Папа Пэшу, чуть не плача от радости, теребил руками свою шляпу и с умилением смотрел на жену и ребенка.
— Джейн, ты можешь спуститься с нами вниз, — сказала начальница приюта, предложив гостям отправиться в приемную залу.
Тут начался интересный и оживленный разговор между супругами и наставницей. Джейн, усевшись на колени тети Моди, внимательно вслушивалась в рассказ, касавшийся ее, но многого не понимала. При ней долго толковали о мадам Жозен, об улице Добрых Детей, о каких-то золотых часах с бриллиантами и буквами, о таких же буквах, вышитых на белье, о том, как внезапно мадам Жозен сбежала. Толковали что-то о Техасе, о лачуге, где Жозен поселилась с девочкой, о жестоком обращении с ребенком. Всю эту историю Маргарита слушала с изумлением и с большим интересом. Она со своей стороны сообщила мужу и жене Пэшу, как она наткнулась на леди Джейн на крыльце приюта накануне праздника, приняла ее в дом, как настаивала, чтобы девочка сказала, откуда она явилась, у кого жила и откуда она родом. Но Джейн ни разу не ответила на это.
— Отчего же ты, милочка, не хотела отвечать на эти вопросы тете Маргарите? — ласково спросила тетя Модя.
Девочка запнулась на минуту, потом вполголоса сказала:
— Оттого, что я боялась…
— Кого же ты боялась, моя крошка? — спросил Пэшу.
— Тетя Полина запретила мне говорить об этом, — робко глядя на Маргариту, продолжала Джейн. — А теперь я могу сказать?
— Конечно можешь. Ты должна рассказать нам положительно все, что тебя касается и что тебе известно, — серьезно ответила начальница.
— Мне тетя Полина строго приказала никогда никому не говорить, что мы с ней перед этим жили на улице Добрых Детей, а главное — не называть по имени моих знакомых, не говорить, как меня зовут и где я прежде жила.
— Бедняжка! — сказала Маргарита, обращаясь к семье Пэшу. — Тут, верно, кроется какая-нибудь тайна, если старуха Жозен принимала такие строгие меры. Нам хотелось бы подождать насколько дней и тогда уже начать дело. У нашей Джейн есть друг, мадам Ланье, супруга известного доктора. Она на время уехала в Вашингтон. Я ожидаю ее со дня на день, а без нее не хочу начинать это дело. Но вы, месье Пэшу, можете продолжать поиски.
— Не пройдет двух-трех недель, — сказал добрый Пэшу, — и у вас будет одной сироткой меньше.
Пока начальница приюта и папа Пэшу обсуждали эти важные вопросы, тетя Модя и Джейн болтали без умолку. Девочка в первый раз услышала о кончине матери мисс Дианы и заплакала при мысли, как она, бедная, теперь осиротела.
— Вспоминают ли обо мне Пепси, Маделон, месье Жерар и Мышка? Хотят ли меня видеть? — спрашивала девочка. — Ах, как я буду рада, когда мы опять увидимся!
Тетя Модя заливалась слезами, слушая рассказ о той страшной ночи, когда Джейн увезли тайком. Чего она, бедная, натерпелась, живя с Жозен в лачуге в сырости, голоде и холоде! Ее гоняли по улицам, заставляли просить милостыню; старуха колотила ее, требовала денег и, наконец, дала ей пощечину!
— Но что всего ужаснее, — воскликнула Джейн, — это то, что она продала мою цаплю! Тетя Модя, подумайте! Я боюсь, что ко мне никогда не вернется моя милая Тони! — и слезы градом полились по ее лицу.
— Найдешь ее, душа моя, непременно найдешь! — утешала тетя Модя. — Сначала мы тебя нашли, а потом найдем и птичку. Не горюй! Не горюй!
Когда Маргарита дала слово леди Джейн, что на другое же утро она отвезет ее на улицу Добрых Детей, супруги Пэшу простились с девочкой и, очень довольные тем, что сбылось их желание, отправились домой. У тети Моди не хватало духа вернуться к себе на мызу, не повидав Пепси, старичка Жерара, мисс Дианы и не сообщив им, что дорогая девочка жива, здорова и находится в приюте. Это был общий восторг! Лица друзей засияли. Больше всех, по-видимому, волновалась мисс Диана. Она долго не могла заснуть в эту ночь и просидела несколько часов в цветочной галерее, мечтая о завтрашнем свидании с леди Джейн.
— Я уверена, — утверждала Пепси, — что эта дама — мама леди Джейн, которая после долгой разлуки вернулась к ней! Ах, какое несчастье, что она вовремя не приехала!..
Глава 19 МАЛЕНЬКАЯ УЛИЧНАЯ ПЕВИЦА
Когда коляска уже почти повернула за угол, она еще раз пристально посмотрела на девочку. «Бедная малютка! — подумала она. — Напрасно я не приказала извозчику остановиться и спросить, кто она такая».
Это была леди Джейн. Но кто бы мог подумать, что это она!
После той мучительной ночи, когда Жозен грубо разбудила спящую малютку и приказала немедленно встать и одеться, потому что им нужно сейчас же ехать, леди Джейн совсем растерялась. Сначала она не хотела повиноваться, стала звать на помощь Пепси, Диану, Жерара, но все напрасно. Жозен побила и до того запугала ее, что бедняжка покорилась.
Страшная гроза в ту ночь, физиономии двух черномазых извозчиков, толчки и брань Жозен — все это до того ошеломило девочку, что она помертвела от ужаса и не смогла вымолвить ни слова.
Вот как за четыре месяца изменилась судьба бедной леди Джейн! Прежде изнеженная вниманием, ласками и заботами друзей, теперь она стала беспомощной сиротой.
В ночь побега Жозен схватила сильную простуду. Ревматизм сковал ее ноги, ей приходилось лежать в постели почти целыми днями. Деньги — а их было теперь очень мало — так и таяли. Голод стоял у порога. Больная старуха дрогла от холода, не имея возможности купить топлива. Она должна была скрывать место жительства. Больная и измученная, она оказалась совершенно одинокой.
С помощью негра Пита ей удалось распродать уцелевшие пожитки. Однажды, отправив леди Джейн собирать милостыню, продала какому-то итальянцу за два доллара и голубую цаплю. Когда под вечер леди Джейн вернулась в свою конуру и увидела, что Тони нет, она пришла в такое неистовое отчаяние, что даже Жозен перепугалась.
Цапля была единственной отрадой для девочки, единственным живым воспоминанием о ее недавнем счастье.
С этого дня девочка утром и вечером бродила по соседним улицам, отыскивая свою милую цаплю. Когда Жозен впервые отправила ее на улицу петь и собирать милостыню, леди Джейн повиновалась. Она уже привыкла угождать старухе. После бегства с улицы Добрых Детей Жозен совсем перестала заботиться о девочке. Она возненавидела ее. По мнению старухи, леди Джейн была главной причиной всех ее бед Перед тем как отправить ее на улицу за милостыней, Жозен дала ей следующую инструкцию:
— Ни под каким видом никому не говори, что мы жили на улице Добрых Детей. Не рассказывай, что ты знакома с Маделон, Пепси, семьей Пэшу и стариком Жераром — вообще с кем бы то ни было из известных тебе лиц. Не смей разговаривать с чужими людьми, никому не сообщай своего имени и адреса теперешней нашей квартиры. Пой, пой, пой и протягивай прохожим руку. По временам можешь плакать, если тебе будет грустно. Но смеяться не смей!
Девочка строго исполняла эти приказания, за исключением одного — плакать публично. Как бы тяжело ни было на сердце, она никогда не выдавала своего горя. Удивительно, сколько мелкой монеты сыпалось в руки девочки, когда на улице раздавалось ее пение. Иногда она возвращалась домой с туго набитым кошельком в кармане. Замечательный голос ее, такой кроткий, симпатичный, грустное личико и задумчивые глаза до слез трогали самых равнодушных людей. Если бы Жозен не была такой скаредной и не продала голубую цаплю, она ежедневно могла бы получать хорошие деньги; но когда леди Джейн лишилась своей любимицы, она уже не в состоянии была петь на улицах; и когда прохожие просили ее, чтобы она побаловала их своим прекрасным голосом, малютка отвечала только рыданиями.
Леди Джейн бродила по дворам, отыскивая свою голубую цаплю. Девочка трепетала от ужаса, когда ее кошелек к вечеру оставался пуст. Осторожно пробираясь в квартиру, она пряталась куда-нибудь, чтобы подольше не попадаться на глаза старухе.
Однажды утром, когда на дворе стояла очень холодная погода, леди Джейн по обыкновению было велено идти петь на улицу. Девочка очень плохо себя чувствовала, и, когда Жозен сказала, чтобы она не смела приходить обедать, если не соберет денег, Джейн горько заплакала и впервые попросила разрешения остаться дома, так как она не может петь в такой холод, а главное — боится злых мальчишек, которые накануне забросали ее грязью и пригрозили, чтобы она не смела показываться на их улице.
Такое неожиданное неповиновение привело Жозен в бешенство. Она схватила девочку и начала трясти изо всех сил, затем размахнулась и так сильно ударила ее по лицу, что у малютки зазвенело в ушах.
— Убирайся сейчас же! — крикнула рассвирепевшая старуха. — И не смей возвращаться, пока не наберешь побольше денег!
Леди Джейн впервые в жизни получила пощечину. В ту же минуту она перестала плакать, утерла слезы и с изумлением, смешанным с негодованием, пристально посмотрела на свою мучительницу, а затем молча вышла из комнаты.
Спустившись с лестницы, оскорбленная девочка приложила холодную, как лед, руку к пылающей щеке, стараясь успокоиться. Отдохнув немного, она с не свойственной ребенку твердостью собралась с духом и побежала без оглядки от дома, где жила Жозен.
Очутившись довольно далеко от ненавистного ей переулка и зная, что теперь она в безопасности от преследовавших ее злых мальчиков, леди Джейн повернула на незнакомую улицу.
Несмотря на то что дул резкий ветер, день был солнечный. Леди Джейн укутала голову в поношенную маленькую шаль и тихо побрела по городу.
— Если я обойду все улицы, — думала девочка, — то непременно попаду на улицу Добрых Детей. Буду там всех спрашивать, где живет Пепси или мисс Диана. Побегу к ним и попрошу, чтобы они взяли меня к себе, потому что я больше никогда, никогда не вернусь к тете Полине.
Мало-помалу леди Джейн начала уставать. Вскоре она очутилась на широком бульваре, по обеим сторонам которого возвышались большие дома с палисадниками у ворот.
Леди Джейн присела на скамейку, и ей невольно вспомнилась Пепси.
«Вот бы где ей погулять, — подумала девочка. — Здесь так хорошо!.. Как бы она, милая, обрадовалась, если бы вдруг увидела из окна, что к ее крыльцу подъезжает коляска, а в коляске я!..»
Но пока леди Джейн мечтала, подул такой сильный ветер, что она совсем продрогла. Она перебежала на солнечную сторону и приютилась у подъезда какого-то дома. Поджав свои холодные ножки, леди Джейн старалась прикрыть их своим плохоньким платьем.
Ах, если бы кто-нибудь указал ей дорогу на улицу Добрых Детей! Страшно только обратиться с вопросом к незнакомым людям. Ведь тетя Полина строго-настрого запретила ей разговаривать с чужими!
«Разве вот что, — утешалась девочка, — теперь я, к счастью, далеко от той противной улицы, где живут злые мальчики. Их нечего бояться; может быть, сейчас даже попадется кто-нибудь из прежних друзей и отведет меня к Пепси. Например, хоть месье Жерар. Отыскал же он меня, когда я потерялась на маскараде. А ведь теперь я не в домино, лицо не закрыто — он еще скорее меня отыщет и приведет к своим. Мало того, я уверена, что он тотчас бросится разыскивать Тони и завтра же привезет ее к Пепси. Какая я буду счастливая!..»
Эти сказочные мечты немного успокоили бедного ребенка. Прошло еще какое-то время. Перед домом остановилась женщина, в руке она держала корзину с провизией и что-то ела. Заметив, как ребенок жадно впился глазами в нее, она поняла, что малютка голодна. Женщина спросила:
— Не хочется ли тебе покушать, милая?
— Очень хочется, — робко ответила леди Джейн.
Добрая женщина подала ей мягкий продолговатый хлебец и румяное яблоко, улыбнулась и пошла дальше. Леди Джейн торопливо вернулась в свой уголок и с аппетитом принялась есть хлеб и яблоко.
Четверть часа спустя мимо нее прокатилась тележка молочницы, которая повернула к соседнему дому. Девочка так и задрожала от радости. Уж не тетя Модя ли? Увы, нет. И девочка снова уселась доедать свое яблоко.
Между тем время шло. Утолив голод и успокоившись мыслью, что, может быть, скоро проедет и знакомая молочница, леди Джейн уселась поудобнее, очень довольная тем, что она теперь сыта и, верно, скоро доберется до милой Пепси. Начинало темнеть, солнце скрылось за верхушками домов, серый туман заволакивал улицу. Малютка начала подумывать, как ей быть дальше, и упрекать себя, что она так долго оставалась на одном и том же месте. Вернуться в дом Жозен ей в голову не приходило, да и дорогу она не нашла бы. Пришлось опять тронуться в путь в поисках улицы Добрых Детей.
Впервые в жизни леди Джейн очутилась на улице ночью. Она вся дрожала от страха. Раз на нее зарычала большая собака и хотела броситься. Девочка опрометью вбежала в ближайшую парадную дверь, чтобы спрятаться, но грубый швейцар безжалостно выгнал ее. Бредя все дальше и дальше, она часто останавливалась перед окнами домов и засматривалась на них. Особенно ей понравился один дом. Комнаты его были ярко освещены. На стенах висели картины, на зеркальных окнах с приподнятыми занавесями стояли цветы. Слышались голоса взрослых, детский смех, музыка, и вдруг раздалось женское пение, которое напомнило малютке Джейн ее друга — мисс Диану. Она тяжело вздохнула. Потом леди Джейн очутилась перед одноэтажным домом. Кружевные занавеси были высоко подняты, комната залита светом. На рояле играла мадам Ланье, а две прехорошенькие маленькие девочки, ее дочери, в белых платьях, с пунцовыми бантами на поясах, танцевали перед матерью. Леди Джейн прижалась к чугунной решетке и впилась своими блестящими глазками в детей. В зале раздавались звуки знакомого вальса: месье Жерар научил ее тем же па, которые исполняли в эту минуту хорошенькие дети. Старичок Жерар постоянно насвистывал этот вальс, когда давал урок своей ученице. Забыв обо всем на свете, девочка сбросила с себя старенькую шаль, сделала пируэт, маленький скачок вбок и, придерживая обеими руками плохонькое, поношенное платьице, принялась грациозно танцевать. Кудрявые волосы растрепались, щеки разрумянились, и малютка носилась около фонаря, кружась и порхая.
Но вот музыка в доме умолкла. Свет в комнате погас, занавеси опустились, и леди Джейн очутилась в кромешной тьме совершенно одна. Подняв с земли свою шаль, она закутала ею голову и побрела куда глаза глядят. Опять потянуло холодом, и, несмотря на то что ее немного согрели быстрые движения танца, вскоре ноги вновь заныли от холода. Раза два она даже споткнулась, ноги подгибались, сон одолевал ее. Но как только к ней кто-то приближался, девочка старалась подбодрить себя, вставала и шла вперед. Во что бы то ни стало ей нужно было добрести до улицы Добрых Детей. Это, вероятно, было теперь недалеко. Леди Джейн уже не смотрела по сторонам, будучи в полной уверенности, что скоро ей навстречу попадется Маделон или она окажется перед домом Пепси…
Глава 20 ЛЕДИ ДЖЕЙН НАХОДИТ УБЕЖИЩЕ
— Для сирот? Что это значит? А как там тепло, как светло!
Подумав с минуту, она дернула звонок, продолжая смотреть в окно.
В залитой огнями зале весело бегали и прыгали дети.
Позвонив, леди Джейн как будто и забыла об этом, увлеченная увиденным. Застывшая от холода, она не выпускала из рук решетку и только все смотрела и смотрела в окно.
Вдруг дверь парадной лестницы отворилась. На крыльцо вышла женщина средних лет, которая, увидев перед собой малютку с обнаженной головой, бедно одетую, подхватила ее на руки и унесла в дом.
— Дитя мое, милое дитя, как ты сюда попала? В такой холод, почти раздетая! Отчего ты не идешь к себе домой?
В первую минуту девочка не могла произнести ни слова — до того перезябла и устала. Она почувствовала, что ее обхватили нежные, ласковые руки, и ей казалось, что она лежит в объятиях матери. Но последний вопрос: как она сюда попала — заставил ее вздрогнуть от ужаса.
— О, не отсылайте меня! — закричала несчастная девочка. — Не отсылайте, не возвращайте назад к тете Полине! Я ее боюсь: она сегодня меня побила, дала мне пощечину, и я от нее убежала.
— Где живет твоя тетя Полина? — спросила Маргарита (так звали начальницу приюта для сирот), не спускавшая девочку с рук. Она не сводила пристального, испытующего взгляда с ребенка.
— Не знаю где. Кажется, далеко отсюда.
— Ты не можешь вспомнить улицу?
— Это не улица, а переулок — грязный, в болоте. Там надо все по доскам ходить.
— Можешь ты мне назвать имя твоей тети?
— Могу: ее зовут тетя Полина.
— А настоящее ее имя?
— Не знаю. Я всегда звала ее тетя Полина. О, прошу вас, не отсылайте меня к ней! Я боюсь туда идти; она приказала мне принести вечером деньги, а без денег запретила приходить обедать. Она велела мне петь на улице, но я петь не могла, а просить милостыню не смела…
Но тут девочка не выдержала больше и залилась горькими слезами. Начальница приюта привыкла быть свидетельницей самых горьких сцен из жизни детей.
— Где же твои отец и мать? — нежно спросила она у леди Джейн.
— Папа умер, а про маму тетя Полина говорит, будто она куда-то уехала. Но я думаю, что она также умерла.
Глаза Маргариты наполнились слезами. Она еще крепче прижала к сердцу дрожавшую от холода сиротку и понесла ее во внутренние комнаты.
— Не хочешь ли ты переночевать здесь, душа моя? — спросила она. — У нас живет много-много девочек, и наши воспитательницы очень их любят и берегут.
Бледное личико леди Джейн так и расцвело.
— Так мне можно остаться у вас? Вы позволите мне играть с детьми? — улыбаясь, спросила она.
— Конечно, дитя мое! А завтра утром ты получишь свою долю подарков.
* * *
Прошло несколько дней с тех пор, как леди Джейн попала в приют. Так как за ней никто не являлся, то начальство приюта решило принять ее в младшее отделение. Скоро девочка стала предметом особого внимания не только Маргариты и других воспитательниц, но и всех детей. Ее пение увлекало всех, голос ее заметно креп и развивался.Малютку засыпали подарками и лакомствами. Но никто так не баловал ее, как мадам Ланье, которая часто навещала приют. Она приезжала к маленькой Джейн не иначе как с каким-нибудь подарком. Маргарита сочла более приличным отбросить слово «леди» и ограничиться одним именем девочки, и все прочие воспитательницы вполне одобрили ее предложение.
— Мне кажется, — говорила Маргарита своей помощнице Агнессе, — что мадам Ланье намерена удочерить Джейн. Не будь у нее своих детей, я уверена, что она сейчас же взяла бы девочку из приюта к себе в дом.
— Мадам Ланье задает мне иногда престранные вопросы насчет ребенка, — ответила Агнесса. — Когда Джейн поет, мадам Ланье глаз с нее не спускает и слушает с большим вниманием.
— Да, — сказала Маргарита, — я уж давно сама замечаю, что мадам Ланье постоянно расспрашивает Джейн. Очевидно, ей очень хочется добиться от самой девочки, откуда та попала к неизвестной родственнице — какой-то тете Полине.
Джейн продолжала упорно молчать, ограничиваясь теми немногими словами, которые она высказывала в порыве отчаяния. Ее пугала мысль, как бы не попасть опять в когти злой Жозен, строго запретившей ей даже вспоминать об улице Добрых Детей. А между тем, как хотелось заговорить с воспитательницами о Пепси, Диане, Жераре и о семье Пэшу!.. Как ныло сердце при воспоминании об этих добрых людях, верных ее друзьях! Повторяя свои уроки пения, Джейн невольно мысленно переносилась в прекрасный садик, полный цветов, в домик мисс Дианы, и ей казалось, что она поет вместе с ней.
Проходили месяцы, а друзья Джейн всё еще находились в неизвестности относительно ее судьбы. Девочке уже шел восьмой год.
Бедная мисс Диана перенесла большое горе. Ее мать занемогла, не подавая уже надежды на выздоровление. В середине августа старушка скончалась.
Таким образом, кроткая, терпеливая Диана осталась совсем одна в скромном домике, со своими цветами, деревьями и птичками. Вернувшись с похорон матери, Диана очень загрустила в одиночестве.
— О, если бы при мне была теперь моя бесценная девочка! — со вздохом сказала она сама себе. — Каким бы утешением, какой отрадой она была бы для меня!..
Однажды утром, когда семья Пэшу только уселась завтракать, принесли газеты. Папа Пэшу развернул первый лист и вдруг воскликнул, да так, что жена его чуть не опрокинула кофейник.
— Что такое? Что случилось? — спросила она, вздрогнув.
Вместо ответа муж прочитал следующее объявление:
«Погребена из милосердия скончавшаяся в госпитале для бедных мадам Полина Жозен, урожденная Бержерон».
Глава 21 ТЕТЯ МОДЯ НАХОДИТ ЛЕДИ ДЖЕЙН
— Жена, — сказал он, — старуха не выезжала из города, в Техас не ездила. Она просто скрывалась от нас в окрестностях города. Как бы то ни было, но я обязан отыскать леди Джейн.
— Конечно, конечно! — отвечала добросердечная молочница. — Отыщи ее и приведи прямо ко мне. Правда, у нас самих семеро детей, но места для нее хватит. Я так горячо люблю малютку, как родную!
Пэшу тотчас пустился на поиски пропавшей девочки. Он начал с того, что отправился в госпиталь для нищих, где ему сообщили, что Жозен привезли несколько дней назад полуживой от голода и холода в фургоне для бедных больных, что ее нашли в какой-то конуре на окраине города, совершенно одинокой, без малейших средств к существованию. Ребенка при ней не было. Она лежала одна, и в те немногие часы, когда приходила в себя, не говорила о том, что с нею жила девочка. Затем Пэшу стал наводить справки у соседей о фургонщике, что привез ее, но они ничего не знали. Жозен появилась в их околотке неизвестно откуда. Имущество привезла с собой самое ничтожное и с первых же дней слегла в постель. Когда она заболела, соседи, боясь, чтобы она не умерла без всякой помощи, тотчас дали знать куда следует, чтобы за ней приехал фургон для бедных больных. Ее перевезли в госпиталь, где она и умерла. Какой-то старый негр свалил ее скарб и уехал, а соседям не пришло в голову заметить его номер. Хозяин той лачуги, где она жила, заявил, что квартиру эту для нее нанял тот старик негр, который ее привез, но имени его никто не знал.
Этим и ограничились все розыски Пэшу. Больше он ничего не мог узнать. Видимо, Жозен умышленно скрыла от всех, куда она девала леди Джейн.
— Ну вот видишь: как ушел, так и пришел ни с чем, — говорил Пэшу, возвратясь домой поздно вечером усталым, измученным и огорченным. — Впрочем, я дела так не брошу. Я обязан доискаться, каким образом могла пропасть девочка. Чем больше я задумываюсь над этим вопросом, тем больше убеждаюсь, что Жозен никогда не ездила в Техас и что девочка наша непременно находится здесь, в городе! Вот что я придумал: завтра с утра отправлюсь осматривать все приюты.
— Хорошо, и я поеду вместе с тобой! — воскликнула тетя Модя. — Мы вдвоем осмотрим приюты — и только тогда успокоимся. Если Жозен не отправила куда-нибудь леди Джейн, то нет сомнения, что девочку мы найдем в одном из этих заведений. Я всегда говорила и теперь говорю, что Жозен украла леди Джейн. Вот почему она так тщательно скрывала ребенка и так внезапно скрылась неизвестно куда. Помнишь ту даму, которая приезжала на улицу Добрых Детей? Очевидно, она разыскивала мадам Жозен. О, уверяю тебя, тут кроется какая-то тайна! Распутать этот узел можем только мы с тобой. Завтра встанем пораньше и вместе придумаем, как взяться за дело.
Прошло несколько дней. Джейн сидела в классной комнате и учила урок. Вдруг в класс вошла Маргарита с какими-то посетителями. Это было обычным для детей, и потому девочка, занятая уроком, даже не подняла головы, когда гости вошли.
— Это отделение для младшего возраста, — громко сказала Маргарита. — Осмотрите детей, быть может, вы узнаете девочку, которую разыскиваете.
Леди Джейн, услыхав эти слова, повернула голову в сторону вошедших мужчины и женщины. В то же мгновение полное, улыбающееся лицо женщины вспыхнуло от большой радости.
— Да, да! Это она! — крикнула гостья.
Вместе с тем раздался и радостный крик девочки.
— Тетя Модя! Ах, тетя Модя! — и Джейн, прежде чем успела выговорить эти слова, обняла обеими руками мадам Пэшу и принялась ее целовать.
Добрая женщина прижала ее к своему сердцу и едва не задушила поцелуями. Папа Пэшу, чуть не плача от радости, теребил руками свою шляпу и с умилением смотрел на жену и ребенка.
— Джейн, ты можешь спуститься с нами вниз, — сказала начальница приюта, предложив гостям отправиться в приемную залу.
Тут начался интересный и оживленный разговор между супругами и наставницей. Джейн, усевшись на колени тети Моди, внимательно вслушивалась в рассказ, касавшийся ее, но многого не понимала. При ней долго толковали о мадам Жозен, об улице Добрых Детей, о каких-то золотых часах с бриллиантами и буквами, о таких же буквах, вышитых на белье, о том, как внезапно мадам Жозен сбежала. Толковали что-то о Техасе, о лачуге, где Жозен поселилась с девочкой, о жестоком обращении с ребенком. Всю эту историю Маргарита слушала с изумлением и с большим интересом. Она со своей стороны сообщила мужу и жене Пэшу, как она наткнулась на леди Джейн на крыльце приюта накануне праздника, приняла ее в дом, как настаивала, чтобы девочка сказала, откуда она явилась, у кого жила и откуда она родом. Но Джейн ни разу не ответила на это.
— Отчего же ты, милочка, не хотела отвечать на эти вопросы тете Маргарите? — ласково спросила тетя Модя.
Девочка запнулась на минуту, потом вполголоса сказала:
— Оттого, что я боялась…
— Кого же ты боялась, моя крошка? — спросил Пэшу.
— Тетя Полина запретила мне говорить об этом, — робко глядя на Маргариту, продолжала Джейн. — А теперь я могу сказать?
— Конечно можешь. Ты должна рассказать нам положительно все, что тебя касается и что тебе известно, — серьезно ответила начальница.
— Мне тетя Полина строго приказала никогда никому не говорить, что мы с ней перед этим жили на улице Добрых Детей, а главное — не называть по имени моих знакомых, не говорить, как меня зовут и где я прежде жила.
— Бедняжка! — сказала Маргарита, обращаясь к семье Пэшу. — Тут, верно, кроется какая-нибудь тайна, если старуха Жозен принимала такие строгие меры. Нам хотелось бы подождать насколько дней и тогда уже начать дело. У нашей Джейн есть друг, мадам Ланье, супруга известного доктора. Она на время уехала в Вашингтон. Я ожидаю ее со дня на день, а без нее не хочу начинать это дело. Но вы, месье Пэшу, можете продолжать поиски.
— Не пройдет двух-трех недель, — сказал добрый Пэшу, — и у вас будет одной сироткой меньше.
Пока начальница приюта и папа Пэшу обсуждали эти важные вопросы, тетя Модя и Джейн болтали без умолку. Девочка в первый раз услышала о кончине матери мисс Дианы и заплакала при мысли, как она, бедная, теперь осиротела.
— Вспоминают ли обо мне Пепси, Маделон, месье Жерар и Мышка? Хотят ли меня видеть? — спрашивала девочка. — Ах, как я буду рада, когда мы опять увидимся!
Тетя Модя заливалась слезами, слушая рассказ о той страшной ночи, когда Джейн увезли тайком. Чего она, бедная, натерпелась, живя с Жозен в лачуге в сырости, голоде и холоде! Ее гоняли по улицам, заставляли просить милостыню; старуха колотила ее, требовала денег и, наконец, дала ей пощечину!
— Но что всего ужаснее, — воскликнула Джейн, — это то, что она продала мою цаплю! Тетя Модя, подумайте! Я боюсь, что ко мне никогда не вернется моя милая Тони! — и слезы градом полились по ее лицу.
— Найдешь ее, душа моя, непременно найдешь! — утешала тетя Модя. — Сначала мы тебя нашли, а потом найдем и птичку. Не горюй! Не горюй!
Когда Маргарита дала слово леди Джейн, что на другое же утро она отвезет ее на улицу Добрых Детей, супруги Пэшу простились с девочкой и, очень довольные тем, что сбылось их желание, отправились домой. У тети Моди не хватало духа вернуться к себе на мызу, не повидав Пепси, старичка Жерара, мисс Дианы и не сообщив им, что дорогая девочка жива, здорова и находится в приюте. Это был общий восторг! Лица друзей засияли. Больше всех, по-видимому, волновалась мисс Диана. Она долго не могла заснуть в эту ночь и просидела несколько часов в цветочной галерее, мечтая о завтрашнем свидании с леди Джейн.