Дженсен Триш. Без ума от тебя

   Росс посмотрел через плечо, и его лицо расплылось в радостной улыбке. Однако тотчас снова обернулся к стеклу спиной и сделал несколько глубоких вдохов и выдохов. Только после этого он совершил поворот на сто восемьдесят градусов, подошел к стеклянной перегородке и щелкнул кнопкой интеркома.
   – Привет, красавчик!
   – Как дела, киска?
   Брюнетка подняла высоко вверх корзину, вроде тех, что берут с собой на пикник.
   – Я принесла тебе все, что ты просил!
   – Спасибо, дорогая. Ты спасла мне жизнь!
   – Я для тебя готова на все, дорогой! Медсестра сказала мне оставить все это здесь, в приемной.
   – Отлично. Просто превосходно.
   – Я бы с огромным удовольствием осталась здесь с тобой и составила бы тебе компанию, но у меня съемка в Бак-хеде. Жутко тороплюсь.
   – Нет, нет, не беспокойся. Я тебе ужасно благодарен.
   – Запомним это, – сказала женщина и в следующее мгновение, послав Россу воздушный поцелуй, грациозно упорхнула.
 
   Желание, охватившее тело Пейдж всего пару минут назад, резко отхлынуло, как океанские волны во время отлива. На смену ему пришло чувство, которое, как ей показалось, способно было довести до смертоубийства.
   – Так в каком месте наших занятий любовью ты собирался рассказать мне, что у тебя есть подружка? – спросила Псйдж спустя пятнадцать минут после того, как медсестра внесла в палату принесенную брюнеткой корзину и ушла прочь.
   Росс оторвал взгляд от аппетитного содержимого корзины.
   – Что ты сказала?
   Не нужно быть гением, чтобы понять, что приход нежданной посетительницы вывел Пейдж из состояния равновесия. Причем еше как! Об этом недвусмысленно свидетельствовали и красные, как пожарная машина, щеки, и недобрый блеск в глазах. Когда она указала на стекло, ее рука слегка подрагивала.
   – Вон та!
   Росс выпрямился.
   – Тина, что ли?
   Пейдж скрестила на груди руки и топнула ногой.
   – А что, она у тебя не единственная?
   – Она не моя подружка. По крайней мере таковой больше не является.
   – Вот как.
   – Пет, я серьезно говорю, – сказал Росс, с некоторым удивлением отметив про себя, что ему очень хочется, чтобы Пейдж ему поверила. Он никогда и ни перед кем не оправдывался и не извинялся. Никогда. – Мы с ней когда-то пару раз встречались, только и всего. Она просто моя соседка.
   – А с чего тогда вы так сюсюкаете – «красавчик», «киска»?!
   Росс пожал плечами.
   – Она фотомодель. Подозреваю, что все женщины этой профессии генетически запрограммированы на то, чтобы заигрывать с мужчинами, с любым мужчиной, можно сказать, с первым встречным.
   Пейдж, похоже, на какой-то миг задумалась, давая Россу время поразмышлять о том, действительно ли она ревнует. Нет, принимая во внимание то, что она не слишком высокого мнения о нем – вернее, такого, что ниже не бывает, – то ни о какой ревности не может быть и речи.
   И все же никакое другое объяснение не имело смысла. У нее совершенно не было оснований ревновать его к красотке Тине. Тину отличала небесная, ангельская красота, Пейдж же была воплощением красоты женской, земной.
   Мысль об этом плюс соответствующая реакция его здорового мужского тела вывели Росса из состояния душевного равновесия. Наверняка сказывается заболевание, из-за которого их держат в больнице. Иначе почему он испытывает такие чувства, которые ранее были ему совершенно неведомы? Например, неожиданное стремление обзавестись большой семьей. Не говоря уже о неодолимой тяге к женщине, которая о нем отнюдь не самого высокого мнения.
   Росс не удержался и съехидничал:
   – А что случилось, мисс Харт, уж не ревнуете ли вы? Впрочем, конечно, ведь в данный момент я принадлежу исключительно вам. Так что позволяю делать со мной все, что вам заблагорассудится.
   Пейдж негодующе закатила глаза и скрестила на груди руки.
   – Будь у меня право распоряжаться тобой – лететь тебе, Росс, сейчас на полной скорости куда-нибудь подальше!
   Росс расхохотался. Ему действительно начинала нравиться ее язвительность. Хотя причины этого он никак не мог понять. Насколько он помнил, его никогда раньше не привлекали острые на язык женщины. Однако Пейдж он успел увидеть другой – испуганной и уязвимой. Но – кто бы мог подумать? – в боевом, задиристом настроении она нравилась ему даже больше. Раздражение Пейдж куда-то улетучилось, стоило ей потянуть носом воздух.
   – Что это там такое в корзине? – поинтересовалась она. – Что бы ни было, но пахнет вкусно!
   Росс подмигнул ей.
   – Чистейшая амброзия!
   – Правда? Ты поделишься, Росс? – Покопавшись в корзине, он извлек бутылку вина.
   – Надеюсь, ты любишь каберне.
   Пейдж парила высоко в небесах. Почти парила. Сидя на одеяле для пикника в красно-белую клетку, она изучала выставленную для пира снедь. Подруга Росса набила корзину до отказа. Здесь были только что сваренные клешни королевского краба, виноград, сыр и хрустящие французские батоны. Пейдж, конечно, следовало бы испытать презрение ко всему этому изобилию. Особенно после того, как Росс решительно открестился от своей связи с этой... этой... женщиной. Однако чувство голода брало верх.
   Росс поднял пластиковый стаканчик с вином.
   – За свободу!
   – Вот за свободу я точно выпью! – согласилась Пейдж. Действительно, это вынужденное заточение в больничных стенах уже начало сводить ее с ума. Как, впрочем, и Росс Беннет. Особенно когда он снова и снова прощал ей шпильки в его адрес. Будь он ну хотя бы чуточку мерзавцем, она бы не испытывала такого искушения.
   – Замечательно, – сказала она, сделав глоток. – Все замечательно. Спасибо тебе.
   – Не стоит благодарности, рад был доставить тебе удовольствие, – ответил Росс с легкой улыбкой.
   Эта улыбка действительно доставила ей удовольствие. Или скорее всего несла в себе ее гибель. Пейдж оторвала взгляд от того, кто представлял для нее несомненную опасность, и принялась ковыряться в крабьей клешне, извлекая из нее нежное вкусное мясо. У нее слегка подрагивали руки, поэтому эта несложная операция давалась ей с большим трудом. Заметив это, Росс взял обитателя морей у нее из рук. Пейдж ощутила прикосновение его теплых пальцев, и по ее телу пробежала дрожь.
   Выхватив у него крабью клешню, она отбросила ее в сторону.
   – Кого мы с тобой пытаемся обмануть?! – воскликнула она и, схватив его за футболку, потянула на себя. Как ни странно, неожиданный пыл Пейдж ничуть не напугал Росса. Судя по тому, с какой яростью его губы прижались к ее губам, именно такого бурного всплеска чувств он от нее и ждал.
   Они целовались так самозабвенно, как будто им осталась последняя минута жизни. Их поцелуй напоминал извержение вулкана. Они обнимали друг друга со страстью, еще больше распалявшей их ненасытный сексуальный голод. Руки Росса скользили по ее телу с той жадностью, с которой слепой стремится поскорее изучить алфавит Брайля. Любое его прикосновение отзывалось у Пейдж мучительно-сладкой болью в груди и внизу живота. Еще никогда за всю ее жизнь никто не хотел ее так страстно. Ни один мужчина. И того, кто сейчас сжимал ее в объятиях, она хотела так, что готова была кричать о своем неуемном желании во весь голос. Положив руки ей на ягодицы, Росс крепко прижал Пейдж к себе, и она ощутила, как он возбужден. Росс поднял голову и, посмотрев ей прямо в глаза, прошептал:
   – Я хочу тебя. До смерти хочу тебя.
   О Господи, да ведь она тоже безумно хочет его! Она мечтала, чтобы его обнаженное тело так же крепко прижималось к ее нагому телу и чтобы эти драгоценные секунды счастья продолжались вечно.
   Пейдж чувствовала, что ей не хватает дыхания. Его руки все так же скользили по ее телу, меняя ритм движения и силу прикосновений. Ее голова приятно кружилась, а тело было готово петь от любви. Она уже смутно помнила, что существуют тысячи причин не делать того, что она делает, но в данный момент она была не способна припомнить хотя бы одну. Единственное, что Пейдж четко осознавала в эти минуты, – это безумное страстное желание слиться с ним, чтобы он проник в нее с такой силой, от которой можно умереть.
   Поцелуй вдруг прекратился – так же неожиданно, как и начался. Росс застонал и выпрямился.
   – О Боже, Пейдж, ты даже не знаешь, что делаешь со мной!
   Пейдж также поднялась и на заплетающихся ногах попыталась сделать несколько шагов, но, покачнувшись, остановилась. Росс еле успел схватить ее за руки, чтобы не дать упасть. Или же для того, чтобы не потерять равновесие самому. Пейдж набрала полную грудь воздуха и задержала дыхание.
   У Росса был такой вид, будто он, как и Пейдж, разочарован происшедшим. Губы крепко сжаты, на скуле подергивается мускул. В дымчатых глазах, – смешанное выражение похоти и сожаления.
   – Что-то не так? – спросила Пейдж. Собственный голос показался ей каким-то чужим.
   Росс прочистил горло и нервно сглотнул.
   – Меньше чем через час сюда придут брать анализы.
   – Что? Когда?
   – Меньше чем через час, – повторил он, как будто сама эта фраза могла все объяснить.
   Пейдж в отчаянии посмотрела на него, чувствуя, что се тело охватывает праведный гнев.
   – Что же ты предлагаешь? Твои соображения?
   – Мои соображения состоят в том, что времени у нас не остается, – ответил Росс, удивленно посмотрев на нее.
   – Не остается времени? – переспросила она. – Разве часа мало?
   – Послушайте, леди, когда мы с вами будем аниматься любовью в первый раз, это будет, черт побери, продолжаться бездну времени, гораздо дольше одного часа!
   Пришел ее черед удивленно посмотреть на него. В том, что сказал Росс, прозвучало несколько раз кое-что такое, над чем следовало поразмыслить. Например, он сказал «когда», вместо того чтобы употребить слово «если», как будто их поцелуй обязательно предполагал, что за ним неизбежно последует нечто другое и что это всего лишь вопрос времени.
   Ну а если говорить о продолжительности, то разве мыслимо заниматься любовью так долго? Вспоминая свой не слишком богатый любовный опыт, Пейдж не могла припомнить, чтобы занятие любовью продолжалось дольше десяти, ну, в крайнем случае пятнадцати минут.
   Что можно придумать такого, чтобы оно могло значительно превысить эти границы? Да и как вообще можно остаться в живых, столь долго сохраняя любовный пыл и энергию?
   Ей ужасно хотелось спросить об этом Росса. Но Пейдж боялась, вдруг он примет ее за наивную простушку, дожившую до такого возраста и не знающую самых простых вещей. Он-то наверняка знал, как все это делается. По мере того, как их лихорадочный жар понемногу пошел на убыль, Пейдж пришла к выводу, что варианты, которые она мысленно перебрала, были просто заурядным любопытством. А зуд, который испытывает все ее тело, просто побочный продукт этого любопытства.
   Да, именно так.
   Пейдж убрала упавшие на глаза волосы.
   – А кроме того, – она попыталась как можно небрежнее пожать плечами, – у нас ведь нет противозачаточных средств.
   – Для того чтобы заниматься тем, что я имею в виду, они нам не понадобятся.
   Пейдж снова удивленно уставилась на него.
   – В течение часа?
   – Намного дольше, чем один час, – сказал Росс и подмигнул.
   Воображение увлекло ее в такие недосягаемые дали, что она не сразу поняла, что телефон звонит вот уже сколько-то там секунд. Фактически для этого понадобились улыбка Росса и взмах его руки перед ее лицом. Кроме того, второй рукой он указал на телефон на прикроватном стблике. Пейдж помотала головой, пытаясь вытряхнуть из головы в изобилии скопившиеся там к этому моменту эротические мысли, после чего приблизилась к телефону.
   – Пейдж Харт у телефона!
   Неразборчивая скороговорка на том конце провода прозвучала настолько невразумительно, что Пейдж не сразу узнала голос кузины.
   – Ой, Жасмин, пожалуйста, помедленнее! Сделай глубокий вдох, а потом еще раз повтори то, что ты только что сказала.
   Жасмин последовала ее совету и начала все сначала. Выслушав ее, Пейдж наконец поняла суть дела. Затем медленно приблизилась к Россу. Глаза ее зло сузились, превратившись в щелочки. О да, ей, конечно, следовало бы знать об этом! Какая же она дура!
   Росс удивленно поднял брови и невольно развел руки в невинном жесте – мол, ничего не понимаю.
   Когда Жасмин наконец завершила свой рассказ финальным «И что ты собираешься делать с этим?», Пейдж уже точно знала, что предпримет.
   Повернувшись к Россу спиной, она произнесла:
   – Не беспокойся, дорогая! Я обязательно этим займусь. Обещаю тебе. Успокойся и предоставь все мне.
   После чего положила трубку и снова повернулась к негодяю, с которым ей пришлось оказаться в одной больничной палате. Ей было ужасно стыдно, что она проявила слабость и поддалась его коварным манипуляциям.
   – Что случилось? – спросил Росс с прежним видом святого праведника.
   – Ты самый настоящий ублюдок!

Глава 8

   – Так все-таки что стряслось? – устало спросил Росс.
   – Как будто ты не знаешь!
   – Не имею ни малейшего представления, о чем ты! – Пейдж дрожащей рукой показала на телефон.
   – Звонила моя двоюродная сестра Жасмин!
   – Я и сам догадался.
   – Карл похитил у нее Дуддла.
   – Что он сделал?
   – То, что ты слышал. Он украл у нее собаку.
   – Не может быть!
   – Вот только не надо вести себя так, как будто ты этого не знал!
   – Да я ни малейшего представления не имел!
   – Неужели? – Боже, а она почти отдалась этому мерзкому слизняку! – Тогда кто надоумил его оставить записку, в которой говорилось, что собственность – это девять десятых закона?
   Росс сглотнул застрявший в горле комок.
   – Ну, я вполне мог упомянуть что-то в этом роде, но это ни в коем случае не касалось Дуддла.
   – Твой Карл дорого за это заплатит!
   – Ради Бога, успокойся, – сказал Росс, примирительно подняв руки. – Позволь, я поговорю с ним. Посмотрим, что он там замышляет.
   – Не знаю, что за мысли бродят в его голове, но если он не вернет Дуддла, то явно дождется гильотины.
   Росс направился к своему телефону.
   – Все будет нормально. Вот увидишь. Сейчас я все выясню.
 
   Пейдж не сводила с него разгневанного взгляда, уперев кулачки в бедра.
   Все-таки как это несправедливо – увлечься таким красавчиком негодяем, который оказывает юридические услуги человеку, превратившему жизнь ее двоюродной сестры в ад.
   Между тем красавчик негодяй достал из ящика прикроватного столика телефонную книгу, полистал и нашел нужный номер. Набрав три цифры, он обернулся к Пейдж:
   – Ты не обидишься, если я попрошу тебя отойти? – Пейдж смерила его испепеляющим взглядом и зашагала к ванной.
   – Пейдж!
   Она остановилась, но не обернулась к нему.
   – Что?
   – Скажи, мои шансы составить тебе приятную компанию сегодня ночью здорово упали, верно?
   – У вас вообще не осталось ни единого шанса, мистер, – твердо произнесла Пейдж, не обращая внимания на то, что все ее существо противится ее же собственным словам.
   – Даже если я попытаюсь загладить свою вину? – У нее перехватило дыхание от такой наглости.
   – Даже если ты попытаешься загладить свою вину! – смогла-таки отчеканить она.
   – Обидно, черт побери, – еле слышно отозвался Росс. Сделав огромное усилие, Пейдж продолжила путь к ванной. В ее ушах эхом отозвались его последние слова.
 
   Рейчел чувствовала, что устала до смерти. Направляясь к машине, стоявшей в подземном гараже больницы, она мечтала о том, как скоро погрузится в горячую ванну, а затем, прежде чем лечь спать, продолжит чтение детективного романа.
   Два последних дня стали для нее сплошным кошмаром. Еще никогда в больницу не привозили столько пациентов с травмами. Хотя взрыв, слава Богу, обошелся без жертв, однако его результатом стали огромное количеств переломов, сотрясений мозга и даже... вирусная инфекция.
   Подумав об этом, Рейчел скорчила гримаску. Какой грех она совершила, что судьба уготовила ей новую, совершенно неожиданную встречу с Ником Хартом? Прошло уже целых пятнадцать лет, и можно было с абсолютной уверенностью считать, что он больше не властен над ее жизнью. Однако встреча, что состоялась буквально считанные часы назад, едва не лишила ее сознания.
   Рейчел распахнула дверцу своего «лексуса». Прежде чем забраться в машину, она решительно распрямила плечи, словно это могло помочь ей избавиться от ненужных чувств. Выбросить из головы мысли о неудачном романе с этим человеком. Не заниматься бессмысленными рассуждениями о том, что могло бы быть, если...
   Ник сделал свой выбор уже давно, целую вечность назад. И она не собирается позволить ему внести туда поправки и изменения. Плохо, если его сейчас мучают угрызения совести. Хотя нет, хорошо, что он мучается. Поделом ему.
   Рейчел завела машину и выехала из гаража, сосредоточившись на предстоящей встрече с горячей ванной и увлекательной книжкой.
   Погрузившись в свои мысли, Рейчел лишь в последнее мгновение заметила одинокую фигуру, которая вынырнула откуда-то из тени и шагнула прямо на середину проезжей части дороги, перегородив ей путь. Неужели какой-нибудь сумасшедший?
   Рейчел удивленно заморгала, не веря собственным глазам. Ник. Ник Харт. В его глазах застыло выражение непреклонной решимости, отчего ей стало не по себе. Сердце Рейчел бешено застучало. Не сводя глаз с Ника, она опустила стекло. Затем нагнула голову и крикнула:
   – Дай мне проехать, Харт, и ступай своей дорогой!
   – Я не сойду с места, пока ты не согласишься поговорить со мной, – ответил Ник, и его давно забытый голос самым непонятным образом пробудил в ней такие же давно забытые чувства.
   – Я проеду по тебе, как по опавшему листу!
   – Отлично. Давай. А затем ты перевяжешь мне раны.
   – Черта с два!
   – Вы что, забыли клятву Гиппократа, доктор Тернер?
   – Хватит лицемерить!
   – Если ты дашь мне десять минут, я все объясню. – Рейчел решила было снова завести мотор и отправиться в объезд Ника, но из опасения задеть его все-таки предпочла не рисковать. И вовсе не потому, что он не заслуживает наказания, даже такого жестокого. Просто нехорошо наносить увечья такому красивому мужскому телу.
   Он был одет в обтягивающие джинсы и рубашку – ворот расстегнут, рукава закатаны до локтей. У него всегда была красивая фигура, подумала Рейчел. Широкие плечи и узкие бедра. В юности он был сильным, рослым и крепким, а за последние годы стал еще шире в плечах, отчего бедра по контрасту кажутся еще более узкими.
   – Уходи с дороги, Ник! – сказала она, поймав себя на мысли о том, что ее голос предательски дрогнул.
   – Не уйду, – негромко ответил он. Глаза сверкают, челюсти решительно сжаты. Рейчел узнала столь знакомое ей упрямое выражение лица. Ник Харт не привык уступать, никому никогда не давал спуску. Рейчел вспомнила, что именно его упрямство и привело к тому, что срочно потребовалось найти кого-то, кто помог бы ему по биологии. Перед всей учебной группой преподаватель биологии довольно ехидно предложил Нику приобрести соответствующие знания где-нибудь в другом месте, сравнив его мозг с футбольным мячом, который он так и этак пинал на поле. Этого оказалось достаточно, чтобы Ник Харт окончательно и бесповоротно решил заново пройти учебный курс в стенах колледжа и сдать-таки экзамен. С упрямством фанатика-одиночки он выведал у однокурсников имя того, вернее той, кто мог бы поднатаскать его по столь трудному для него предмету. После чего обратился к ней за помощью.
   Рейчел прекрасно знала, кто такой Ник Харт. Он был известен всему колледжу как лучший игрок студенческой сборной, подающий большие надежды. Сначала, когда этот красавчик спортсмен пришел к ней с просьбой позаниматься с ним биологией, это просто возмутило Рейчел, и она ему отказала. Вообще-то всего она отказала ему раз десять. Но Ник обращался к ней со своей просьбой снова и снова, и в конце концов она уступила.
   Рейчел встряхнула головой. Упрямство Ника Харта ей хорошо было известно – с него станется! Он простоит здесь всю ночь и ни на шаг не сойдет с места.
   – Пожалуйста; Рейчел! Давай выпьем по стаканчику! Я большего не прошу.
   Несмотря на ощущение вековой усталости, Рейчел пришлось согласиться. Она тяжело вздохнула:
   – Похоже, от тебя так просто не отделаться.
   – Конечно, ты от меня не отделаешься, пока не выслушаешь то, что я хочу тебе сказать.
   – Тогда залезай в машину.
   Ник недоверчиво замер, превратившись в подобие красивой античной статуи.
   – Ты в самом деле согласна выслушать меня?
   – Даю тебе пять секунд, чтобы сесть в машину, иначе я тебя задавлю!
   Ему понадобилось не более двух секунд. Он открыл дверцу и моментально очутился на сиденье.
   – Теперь я вижу – передо мной снова прежняя Рейчел Тернер! – заявил Ник, пристегиваясь ремнем безопасности.
   – Ты просто поймал меня в самый неподходящий момент! – отозвалась Рейчел. – Я настолько устала, что у меня нет сил с тобой спорить. Куда едем?
   – К тебе домой?
   – Абсолютно исключено!
   – Тогда ко мне?
   – Тем более.
   – Может быть, в «Лисицу и гончую»?
   – Ты угощаешь.
   – А как же иначе?

* * *

   Все, с него довольно! Росс устал до смерти. Вернее, не устал, а просто бурлил энергией и желанием. Ему срочно надо хоть как-то отвлечься от этой женщины, что сейчас сидит в десятке футов от него и буквально излучает враждебность, безразличие и сексуальность.
   На ней были шорты, выставлявшие напоказ ее длинные красивые ноги. И в каком бы положении они ни находились, они вызывали у Росса прилив такого невыносимого желания, что у него в любую секунду готовы были потечь изо рта голодные слюнки. Ее нынешнее отношение к нему по идее должно было бы отбить у него всякий сексуальный аппетит, но этого не произошло. Аппетит разгорался с каждой минутой. Тем более что се неприязнь вызвана исключительно желанием защитить собственную семью от всяческих неприятностей.
   Понять этого он не мог, но ему очень хотелось бы. Ему ужасно хотелось знать, каково это – иметь близких родственников, которых ты спасаешь и защищаешь любой ценой. Нет, когда-то он спас мать, точнее, выручил ее из трудных обстоятельств, но пару месяцев спустя та счастливо сочеталась браком с мужчиной, который недвусмысленно дал понять, что Росс в их личной жизни лишний.
   Вот в чем дело. Он чувствовал, что никому не нужен, за – исключением, пожалуй, Сэм, которая явно его любит. Особенно когда Росс открывает ей жестянки с кошачьим кормом. Однако несмотря на любовь Росса к своей кошке, Сэм все-таки не была членом его семьи. Она, скорее, была кем-то вроде домохозяйки. И от Росса ей не было нужно ничего, кроме еды и его груди, на которой она любила засыпать.
   Ну почему в его жизни нет человека, ради которого он был бы готов пойти на любые жертвы, – и какая разница, прав тот человек или заблуждается? Как, например, двоюродная сестра Пейдж Жасмин. Ее муж Карл Пейтон в душе был не таким уж плохим парнем. Он не был против, чтобы Жасмин вела тот образ жизни, к которому привыкла. Карл вполне мог позволить себе быть щедрым.
   Но Росс ни на единое мгновение не поверил бы в то, что Жасмин сражается за право получить опеку над пудельком Дуддлом из соображений иных, нежели заурядная вредность. Карл рассказывал ему, как отреагировала дражайшая супруга, когда он подарил ей собаку, – Жасмин тогда заявила, что если не украсить милашку Дуддла ошейником, инкрустированным огромными бриллиантами, то подарок теряет для нее всякую ценность.
   Однако после того, как Жасмин изъявила желание заполучить себе при разводе собаку, Пейдж вознамерилась биться до последней капли крови, чтобы отстоять желание кузины. Ведь Жасмин – ее близкая родственница, а ради блага родственников Пейдж была готова на все. Хотя Росс знал Пейдж не слишком давно, он тем не менее успел проникнуться уважением к ее преданности членам своей семьи. Весьма похвальная черта характера.
   – Жасмин по-прежнему недовольна достигнутой договоренностью, – произнесла Пейдж, как будто читая его мысли.
   Росс вздохнул.
   – Он согласился передать собаку при нашей следующей общей встрече. Чего ей еще нужно?
   – Она вбила себе в голову, что Карл будет кормить Дуддла стейками, чем окончательно испортит его, и пес не захочет вернуться к ней.
   – Жасмин – женщина подозрительная, верно? – Пейдж собралась что-то ответить, но потом, видимо, передумала и улыбнулась:
   – Немного. Думаю, что это у нас наследственное.
   Росса удивила ее неожиданная улыбка, и в нем с пугающей скоростью снова пробудились гормоны. Его уже стали одолевать опасения – глядишь, скоро одной ее улыбки будет достаточно, чтобы вызвать у него нескончаемую эрекцию. Если так будет продолжаться и дальше, то его ждет несколько тяжелых, мучительных дней неудовлетворенного сексуального голода.
   Росс с усилием отвел от нее глаза в надежде сосредоточиться на чем-то другом и хоть как-то отвлечься от похотливых мыслей. Взгляд его остановился на телевизоре.
   – Ты не будешь против, если я его ненадолго включу? – Пейдж отложила в сторону папку с бумагами и ответила:
   – Неплохая идея. Телевизор поможет немного отвлечься.
   – От чего?
   – Что ты сказал?
   – От чего тебе хотелось бы отвлечься?
   Пейдж сделала неопределенный жест, избегая при этом смотреть на Росса.
   – От работы. Верно?
   Россу было понятно, что она хотела сказать что-то совершенно другое.
   – А ты уверена, что тебе не надо отвлечься от кое-каких грязных мыслей в мой адрес?
   – Ради Бога, прекрати!