— Эй, дружище, рад тебя видеть! Давай-ка попробуем теперь откопать и других!
   В свете пламени поблескивали сокровища. Шэд взял толстую золотую пластину и, орудуя ей как лопатой, принялся разгребать гору. Перекоп помогал ему, энергично работая сильными лапами и периодически покрикивая:
   — Эй, друзья, отзовитесь! Вы живы там? Вы слышите нас?
   Наконец из-под обломков стены, перемешанных с сокровищами, послышалось:
   — Мы здесь! Только копайте осторожно, над нами оказалась перекладина, которая удерживает всю эту гору. Если перекладина рухнет — нас сразу раздавит!
   Отодвинув вдвоем массивный кусок каменной кладки, Перекоп и Шэд принялись расчищать проход. Вдруг крот вскрикнул:
   — Хурр-ойй! Я чуть хвост не поррвал!
   Шэд приподнял светильник повыше. Бледное пламя осветило наконечник копья, усеянный драгоценными камнями, с шелковой кисточкой, покачивающейся их стороны в сторону. Из-под обломков послышалось:
   — Копайте здесь! Мы здесь!
   Перекоп был специалистом в этой области, так что скоро они с Шэдом докопались до друзей. Краклин лежала без сознания, ее поддерживали Пижма и Пончик. Перекладина, до этого времени удерживавшая обломки прямо над их головами, уже болезненно трещала.
   — Вылезайте скорей! — крикнул Шэд и встал спиной прямо под перекладину, пытаясь удержать ее на себе. — Перекоп, помоги им выбраться! Не спорь со мной, на это нет времени!
   Когда все, кроме Шэда, выбрались, Пончик протянул ему древко копья:
   — Шэд, тебе надо будет схватиться за копье и оттолкнуться, а мы тебя тут же выдернем оттуда. Давайте, на счет три! Раз, два…
   Шэд к этому времени уже почти лежал на земле, приплюснутый весом непосильной ноши. Он вцепился в копье изо всех сил и оттолкнулся задними лапами что было мочи.
   — Три!!! — И он пулей вылетел из-под рухнувшей перекладины.
   — Ура!
   — Ура!
   — Мы снова все вместе!
   Друзья обнялись. Теперь предстояло привести Краклин в чувство, а потом решить, как им выбраться.
   Пончик выудил из кармана флягу с остатками красного вина и приложил к губам белки. Облизнувшись, Краклин пришла в себя.
   — Ммм, как вкусно… — пробормотала она. — Где я? Что случилось?
   Постепенно она все вспомнила, а потом недоуменно уставилась на Пончика:
   — Эй, ты что там делаешь?
   Пончик действительно был занят чем-то странным. Он до отказа набивал карманы, роясь в обломках.
   — Это же дра-гоцен-но-сти! — гордо сказал он. — Они нужны для бо-гат-ства! Разве вы не знали?
   — Хурр, кто тебе наговоррил этих глупостей? Зачем тебе какое-то богатство, когда отсюда неизвестно, как выбирраться?
   — Зато мы разгадали загадку! — улыбнулась Краклин. — Именно об этом и говорилось в надписи на стене:
 
«Вниз спустись и обернись,
Да налево повернись,
Каждый шаг умножь на десять
И увидишь птицу смерти.
Там, за стенкою, лежит
То, что мне принадлежит».
 
   Мы нашли то, что принадлежало Правителю Котира Вердогу. Это сокровища!
   — Все это здорово, но Перекоп прав, — отозвался Шэд. — Богатство не поможет нам выйти отсюда. Надо решить, что делать дальше.
   Но Краклин и Пончик собрали и положили на плащ все сокровища, которые попали в их поле зрения, завязав его узлом. Они не хотели бросать то, что досталось с таким трудом. Потом Пижма предложила:
   — Давайте продолжим наш путь вниз по этому коридору. В конце концов, больше идти нам все равно некуда — дорога назад отрезана завалом. А так мы, может быть, найдем другой выход.
   Шэд поднял светильник повыше, Пончик с Краклин подхватили плащ с сокровищами, и все во главе с Перекопом осторожно двинулись вперед.
   Прошел не один час, время потеряло значение. Они все шли и шли, светильник горел уже совсем тускло, вокруг было темно и сыро. Вдруг пол явно стал уходить вниз — коридор спускался под землю, но при этом еще и сужался. Пол стал скользким. Почти упираясь головами в потолок, они продвигались вперед. Было душно, и очень хотелось пить.
   — Надо ненадолго присесть, — сказал наконец Перекоп. — Привал!
   Они опустились, облокотившись спинами о холодные стены. Даже не верилось, что где-то наверху светит солнце и продолжает жить своей жизнью аббатство Рэдволл.

ГЛАВА 45

   Майор Ловкач Леволап стоял у пролома в южной стене рядом с капитаном Молния. Они встречали отряды выдр и водноежей, которые приближались к аббатству, чтобы воссоединиться с силами рэдволльцев.
   — Сто десять — сто двадцать, не больше, — подсчитал их майор. — Да, не густо…
   Лейтенант Морион и Валери Валериана, составлявшие список воинов для предстоящей битвы, склонились над бумагой.
   — Доложите об общем количестве, ребята, — обратился к ним Ловкач Леволап.
   — Нас не так чтобы много, майор, — сказал Морион, вытирая с пальца чернила, — но все настроены решительно. Пятьдесят рэдволльцев, тридцать белок, собравшихся со всего Леса Цветущих Мхов (кстати, все они прекрасно владеют луком и пращой). Также отряд командора из сорока выдр — жаль, что их всего сорок, это очень опытные воины, они хорошо знают свое дело.
   Майор одернул зеленый бархатный мундир, весь в заплатках после того, что ему пришлось пережить.
   — Ну что ж, лейтенант, постараемся выиграть бой теми силами, что у нас есть, и не роптать на судьбу. Землероек и ежей посчитали?
   — Так точно, господин. Всего сто шестьдесят три. Добавьте к этому наш Отряд в составе двенадцати зайцев из расчета, что Мидж, Таммо и Гром Стальная Челюсть вернутся целыми и невредимыми.
   Майор быстро подсчитал в уме общее количество:
   — Итак, нас почти триста. Да… Ну что ж, Валери, а как мы вооружены?
   У Валери результаты были чуть лучше:
   — По высшему разряду, господин! У каждого зверя есть именное оружие, которым он владеет в совершенстве. Кроме того, в колокольне имеется склад оружия: мечи, сабли, кинжалы и дротики всех мастей. Звонарь Дингдон сказал, что они в нашем полном распоряжении.
   Молния вытащила рапиру и, сбив яблоко с соседней ветки, потерла его о рукав.
   — Хм, если б я знала, что нас будет триста, я велела бы Миджу передать Дамугу, что нас будет двести. Всегда хорошо иметь сотню про запас. Я-то думала, что мы наберем хотя бы четыреста… Ладно, сделанного не воротишь. — И она протянула яблоко майору. Тот с хрустом откусил большой кусок. В этот момент к ним подбежала Фиалка. Она немного задыхалась от быстрого бега.
   — Пропали настоятельница и еще несколько наших друзей. Что делать?! Все заняты, никто не занимается поисками. Сделайте же что-нибудь, майор! Прикажите найти их!
   Видя, что она сильно взволнована, Ловкач Леволап постарался ответить как можно мягче:
   — Видите ли, я очень хотел бы помочь вам разыскать ваших друзей. Но я не могу. Мы идем на войну. На настоящую войну. Мы уже выступаем. Ни одного воина я не могу оставить в аббатстве — силы и так не равны. Так что не обижайтесь на нас, моя дорогая, и постарайтесь что-нибудь предпринять сами.
   Подбородок Фиалки дрогнул.
   — Ну что ж, майор, сами, так сами. Справимся! Она развернулась и решительно пошла прочь. Молния грустно улыбнулась.
   — Вот кого надо бы на поле боя. Она точно не оставит камня на камне!
   Повара Гуосима — Партизанского Союза землероек постарались на славу, и на столах дымился роскошный прощальный обед. Шесть котлов овощного рагу, октябрьский эль, круглые головки белого сыра и мягкий хлеб. Все уплетали за обе щеки.
   Майор Ловкач Леволап совещался с командирами:
   — Что ж, решено: не сдаемся ни при каких условиях. Сражаемся до последнего.
   После обеда вышли на лужайку для построения. Матушка Хлопотунья стояла здесь же на солнышке, покачивая коляску с Руссано и тремя совятами. Вокруг них толпились малыши, с любопытством поглядывая на построение.
   — Итак, для тех, кто меня еще не знает, я представлюсь: майор Ловкач Леволап! — громко крикнул майор. — Я прибыл из Саламандастрона с Дозорным Отрядом и взял на себя ответственность за предстоящий бой. Я — главнокомандующий, хотя приказы большинство из вас будут получать от своих непосредственных командиров. На нас надвигается тысячная армия Бродяг. Аббатство у них на пути. Для того чтобы защитить мирных зверей, мы решили принять сражение вне стен аббатства. Место сражения уже выбрано. Хочу, чтобы все вы осознавали, на что идете: Бродяг намного больше, чем нас, но это не значит, что у нас нет шансов. Ни одного сантиметра мы не уступим без боя! Я клянусь, что с саблей наголо буду биться до последнего дыхания и не отступлю ни на шаг!
   Все воодушевленно закричали:
   — Ура! Смерть врагам! Мы не сдадимся! Майор поднял лапу, призывая к молчанию:
   — Благодарю вас, друзья. И все же я призываю вас: подумайте еще раз, взвесьте все. Война есть война, и с этим ничего не поделаешь: да, не все вернутся домой. Так что если у вас есть семьи, есть малыши, о которых, кроме вас, некому позаботиться, откажитесь от боя и ступайте домой.
   Вперед выступила старая выдра:
   — Прошу прошения, майор, можно я скажу? Вот у меня дома малыши, так я ведь ради них и иду в бой. Все мы идем сражаться не только за аббатство, но и за будущее наших детей. Мы хотим оградить весь мир от злого и беспощадного вражьего племени, так, ребята?
   — Так! Так! Молодец! — подхватили все.
   Потом вперед выступила Матушка Хлопотунья и протянула майору сверток:
   — Примите это от мирных рэдволльцев, майор. Мы сами соткали его. Это — боевое знамя.
   Командор и Арвин, стоявшие по обеим сторонам майора, взяли сверток и развернули. Это была широкая зеленая скатерть, и на ней красными нитками была вышита большая буква «Р» — символ Рэдволла.
   Внутри оказался еще один маленький сверточек.
   — Это, конечно, не бархат, — смущенно проговорила Матушка Хлопотунья, — но все же, может быть, он вам пригодится…
   Полковник развернул на лапах новенький мундир. Потом наклонился и тепло обнял старую белку:
   — Спасибо вам, это замечательный подарок. В нем и пойду. — Он тут же сбросил старый китель, на который налетели малыши, борясь за право поносить его, и примерил новый. — В самый раз!
   Командор нацепил знамя на высокую пику и поднял над головой. Оно хлопнуло на ветру зеленым крылом, словно осеняя собравшихся, и радостно повернулось буквой «Р» в направлении поля боя.
   — Ура! Да здравствует Рэдволл! — разнеслось по всей округе.
   Руббадуб выбил марш, и армия двинулась в путь. Рэдволльцы долго стояли у ворот, маша им вслед платками, косынками и панамками.
   — Надеюсь, они вернутся, — грустно вздохнула Фиалка Полевка.
   — Хурр, очень жаль, что вернутся не все… Такие храбрецы! Такие храбрецы… — прожурчала в ответ Хранительница запасов Порция.

ГЛАВА 46

   Чесун и Чихун стояли над Миджем с Таммо, наставив на пленников копья. День клонился к вечеру, а шансов на спасение не прибавлялось. Крысы следили за каждым их движением.
   Костер стал понемногу гаснуть. Из-под толстого слоя грима Мидж подмигнул Таммо: это был знак действовать. Таммо скосил глаза в ту сторону, где снаружи караулили Прохвост с дружками, и стал незаметно сдвигаться левее, так, чтобы снаружи его не было видно. Мидж резко встал, но копье тут же уперлось ему в грудь.
   — Сидеть! Ты что, вздумал прогуляться, ничтожество?! — взвизгнул Чихун.
   Мидж невозмутимо кивнул на догорающий костер:
   — Надо бы, это… дровишек. Замерзнем ведь, а, браток?
   — Я сказал «сидеть»! — Чихун, нахмурившись, посмотрел на костер. — Ладно, я сам схожу. Чесун, остаешься за старшего. Глаз с них не спускай!
   Как только Чихун вышел, Мидж обратился к его медлительному приятелю:
   — Эй, ты-то нас не боишься? Чесун криво улыбнулся:
   — Да я что… Я, это… не-е, не боюсь.
   Мидж подошел к нему, дружески посмеиваясь.
   — Ну вот и славно. Что мы можем против такого вооруженного громилы, как ты? Посмотри только на свои мускулы! Да ты просто силач!
   Чесун повернул голову, оглядывая себя со всех сторон. Мидж не зевал — он тут же нанес ему сильный удар камнем по голове.
   — Вот так-то, отдохни, браток… Таммо, быстрее!
   Таммо мгновенно забросал землей костер, и в палатке стало совсем темно. Мидж тем временем снял плащ с оглушенного Чесуна. Послышались шаги, Чихун вошел в палатку:
   — У-у-у, что-то здесь ничего не видно. Ау-ууфф! Мидж накинул ему на голову плащ Чесуна, а Таммо дважды ударил по голове древком копья. Они быстро оттащили обоих Бродяг подальше от входа в палатку и осторожно выглянули убедиться, что Прохвост с дружками ничего не заметили. Те сидели у костра, разведенного поодаль. Приближаться они боялись, помня приказ Дамуга.
   Мидж взял один плащ себе, другой протянул Таммо.
   — Скидывай лохмотья, Тамм. Пора выбираться, скорее!
   Зайцы быстро переоделись и скользнули за палатку.
   — Бежим спасать Пепла! — прошептал Мидж.
   Они пробрались через лагерь к реке. Цербер и другие караульные спали у потухшего костра. Ступая как можно тише, друзья подошли к клетке с белкой.
   — Это Мидж и Таммо, — прошептал Мидж. — Веди себя как можно тише.
   Они подняли засов, Таммо быстро перерезал кинжалом веревки, связывавшие Пепла. Подхватив его под онемевшие лапы, зайцы быстрым шагом направились прочь. Мидж шептал Пеплу на ухо:
   — Если нас остановят, предоставь объясняться мне. Я скажу, что мы Бродяги и ведем тебя по приказу Дамуга к нему на допрос. Не переживай и ни о чем не беспокойся. Мы выберемся.
   У Чесуна было два свойства: невообразимая заторможенность и удивительная способность быстро приходить в себя после побоев. Очухавшись, он выполз из палатки и сел, тряся ушибленной головой. К нему тут же подскочил Прохвост:
   — Ты чего? Как ваши пленники — в порядке?
   — Не знаю… Вдруг стало так темно… — промямлил Чесун.
   Прохвост метнулся к костру и, схватив горящую ветку, ринулся в палатку. Он ткнул ею Чихуна прямо в ухо несколько раз, пока тот не пришел в себя, взвыв от боли:
   — У-у-у! В чем дело-то?!
   — Это я должен спросить, в чем дело! Где ваши пленники?! Где пророки?! Они вас надули и сбежали! Вот, посмотри, — их нет здесь, нет! Ты понял? Да, ну и задаст вам Дамуг… На вашем месте я бежал бы, куда глаза глядят, ребята. Оставьте пленников мне. Я догоню их. А вы исчезните поскорее, вот вам мой совет, и не поднимайте тревоги. Ну!
   Чесун подставил Чихуну плечо:
   — Это… пойдем… Ну их, Бродяг… Надо ноги делать… Ты Дамуга знаешь…
   — Да, он из нас дух выбьет, не побрезгует. Впервые ты, пожалуй, прав. Пойдем.
   Опираясь друг на друга и спотыкаясь, крысы поспешили прочь. А Прохвост отправился в погоню.
   Беглецы пробирались вверх по склону через сонный лагерь. Все шло хорошо, даже слишком хорошо, и Таммо начал волноваться. Пепел обернулся и вдруг разглядел в темноте Прохвоста с дружками. Мгновенно оценив ситуацию, он бросился на землю, потянув зайцев за собой. Они оказались лежащими у костра рядом с группой похрапывающих Бродяг. Пепел потянул плащ Миджа, укрывая всех троих с головой.
   — Лежите тихо, не двигайтесь, — прошептал он. Беглецы затаили дыхание. Враги прошли совсем рядом, Таммо даже расслышал, как Прохвост сказал:
   — Идем вниз, к реке! Что-то подсказывает мне, что они направились к клетке с белкой.
   Мидж смотрел им вслед, осторожно высунувшись из-под плаща. Когда те ушли, казалось достаточно далеко, троица осторожно поднялась и, стараясь не споткнуться о вытянутые лапы спящих, двинулась в противоположном направлении, вверх по склону. Вдруг послышался резкий крик:
   — Ау-у-у!!!
   Один горностай, переворачиваясь во сне, угодил лапой в костер. Прохвост обернулся и тут же увидел беглецов, освещенных пламенем. Мидж понял, что их засекли.
   — Бежим! — крикнул он друзьям и первым подал пример.
   Таммо и окрепший Пепел бросились за ним следом. Но белка еще не могла бежать слишком быстро, так что Миджу и Таммо волей-неволей приходилось его дожидаться.
   Все же они бежали, бежали вперед, перевалили за холм, враги дышали им в затылок — тогда Мидж обернулся и что есть сил метнул копье. Двое преследователей упали, это дало немного времени, они вырвались вперед. Таммо крикнул:
   — Гром! Гром Стальная Челюсть! Заяц-гигант услышал его и выскочил навстречу.
   Как раз в этот момент Прохвост приблизился и, как следует прицелившись, метнул копье в Миджа.
   — Пригнись! — крикнул Гром, загораживая друга собой. Свистящее копье воткнулось ему в бок.
   У Таммо потемнело в глазах от ярости. Он схватил свое копье и одним точным движением метнул его в хорька. Прохвост рухнул, пронзенный насквозь. Его тело покатилось вниз, и посох Руссы оказался прямо у лап Таммо.
   — Хороший бросок, Русса гордилась бы тобой, — прохрипел Гром.
   Мидж и Пепел согнулись над гигантом, пытаясь помочь.
   — Оставьте меня! Я задержу преследователей! — отстранил их Гром. По склону на них уже несся десяток Бродяг. — Вы не поможете мне! Бегите!
   Мидж посмотрел на Таммо и сокрушенно покачал головой. Рана Грома была безнадежна.
   — Я даже не могу вытащить копье, — отчаянно прошептал он. — Если я сделаю это, он сразу умрет.
   Гром достал одной лапой лук и стрелы.
   — Бегите, друзья мои! Сделайте это ради меня и всех тех, кому вы нужны! А я еще повоюю напоследок, ха-ха… Передайте майору, что, уходя на ту сторону, я прихватил десяточек с собой. Все, прощайте! — И Гром пустил первую меткую стрелу, сразу сразившую одного из приблизившихся врагов.
   Зайцы и белка бросились бежать дальше, крича на прощание:
   — Спасибо тебе, Гром! Мы не забудем тебя! Задай им соли с перцем! Смерть врагам!
   Гром усмехнулся и пустил следующую стрелу не менее метко.
   — Да уж задам, не сомневайтесь, друзья. Давайте, подползайте, вражеское племя… Вот так! И ты получи! Ага, не разучился я стрелять, даже с дырявым боком!
   Когда оставшиеся в живых враги все же окружили его, он набрал в легкие побольше воздуха, из последних сил схватил копье и, громко крикнув: «Еу-ла-ли-а!!!», проткнул насквозь сразу четверых, после чего рухнул замертво. Его друзья были уже далеко, и Гром Стальная Челюсть вошел во врата Темного Леса с чистой совестью, не изменив себе и оставшись до последней минуты жизни бесстрашным зайцем.

ГЛАВА 47

   Красноокая Крегга села, пробудившись от двадцатичетырехчасового сна. Рассвет только занимался. Она огляделась и зычно крикнула:
   — Еу-ла-ли-а!!!
   К ней тут же подлетели капрал Элбриг и сержант Удар Булава:
   — Госпожа Крегга, что случилось?!
   Она смотрела на них невидящим взглядом, который постепенно прояснялся:
   — Ничего, просто сон. Очень плохой сон. Она поднялась, тряхнула головой и взглянула в направлении северо-запада. Сержант обеспокоено всматривался в ее черты, но было еще слишком темно.
   — Все в порядке, сержант, — успокоила она его. — Я проголодалась.
   Капрал тут же бросился к костру:
   — Еще бы, вы ведь не ели два дня! Сейчас я все подогрею!
   Альгадор и Шишечка, только что вернувшиеся из дозора, присоединились к троице. В молодости всегда хочется есть, особенно когда пахнет вкусно. Госпожа Крегга была задумчива и тиха, что было несвойственно ей. Она передала Шишечке дымящуюся кружку с чаем и тарелку медовых лепешек.
   — Хорошо позавтракать с чувством выполненного долга, а? — улыбнулась она молодой зайчихе.
   — Еще как! — согласилась Шишечка, набрасываясь на еду. — Особенно когда после этого можно часик вздремнуть и позавтракать еще раз вместе со всеми!
   — Скажи, а сны тебе снятся? — задумчиво спросила Крегга.
   — Сны? Да, снятся иногда. А что?
   — Мне сейчас приснился сон, который был очень похож на реальность. Мне снилось, как погиб один очень храбрый воин — бесстрашный заяц. Во сне я кричала: «Еу-ла-ли-а!», я словно слилась с ним в предсмертном кличе. Это было там, на северо-западе. И чем дольше я вспоминаю свой сон, тем больше крепнет во мне уверенность: Бродяги там. Я чувствую!
   Зайцы переглянулись, а госпожа Крегга продолжила:
   — Как только взойдет солнце и все позавтракают, мы выступаем!
   Барабаны Бродяг гулко выбивали страшную дробь. Боевые знамена и наконечники копий, украшенные хвостами и черепами, качались на ветру. Тощий крыс-шпион Грабля крутился у палатки Дамуга в ожидании выхода Острейшего.
   И вот Дамуг показался на пороге. Его лицо было выкрашено в огненно-красный цвет. Держа в мощных лапах меч, он сурово оглядел лагерь. Потом снизошел до Грабли:
   — Говори, с чем пришел.
   — О Острейший! — затрепетал тот. — У меня плохие новости. Ясновидящий и немой сбежали. Исчезли и охранники, которых вы приставили к ним. А еще хорек Прохвост и его дружки были обнаружены мертвыми за холмом.
   — Ладно, — кивнул Дамуг. — Плевал я на них. Если эти Чесун и Чихун найдут сбежавших, я их помилую. А если они дезертировали, — найду позже и казню. А теперь в сторону! У меня есть дела поважнее.
   Откинув плащ назад и высоко подняв меч над головой, Великокрыс окинул взглядом выстроенную армию. Барабаны забили громче.
   — Да здравствует Дамуг! Да здравствует Дамуг! Да здравствует Острейший Меч всех Бродяг! — разнеслось над холмами и Лесом Цветущих Мхов.
   Там безмятежно колыхалась трава под ярким солнцем, жужжали пчелы, бежали муравьи. Им было неведомо, какая страшная опасность нависла над мирной жизнью.

ГЛАВА 48

   Замурованные в одном из коридоров старинной крепости Котир, глубоко под землей, пятеро рэдволльцев в отчаянии смотрели на догорающий светильник. Он горел так слабо, что едва освещал лица. Еще немного — и он потухнет.
   — Это я во всем виновата, — тихо сказала Пижма. — Это я подбила вас спуститься сюда.
   Краклин тихонько фыркнула в ответ:
   — Вы? При чем тут Вы? Давайте-ка я объясню Вам, Пижма-Фижма: мы сами хотели спуститься. Нас никто не заставлял, так что Вы тут ни при чем.
   Пижма сжала лапу Краклин:
   — Милая… Меня уже сто лет никто не дразнил этим словом. Так говорил Арвин, когда мы все вместе играли в детстве, помнишь?
   Краклин улыбнулась:
   — Как же не помнить? «Пижма-Фижма-винегрет, недоеденный обед!»
   Они засмеялись. Перекоп недовольно поморщился:
   — Прростите, не могли бы вы немного помолчать, хурр-хурр… Мне кажется, я что-то слышу…
   Все замерли.
   — Ой, я тоже слышу. Это вода. Она плещется где-то за этой стеной! — воскликнул Шэд. — Что скажете, может, попробовать ее пробить?
   — Нет, господин, не надо, хурр-хурр. Ох уж эта вода! Она может затопить наш туннель, между пррочим!
   — Да, ты прав. Оставайтесь-ка здесь, а я пойду на разведку, спущусь вниз по проходу и посмотрю, нет ли там чего.
   Шэд ушел, прихватив светильник, и все остались ждать в непроглядной тьме. Чтобы хоть как-то подбодрить друзей, Пижма запела:
 
Была б я вечно весела,
Когда б я листиком была,
И шелестела б день-деньской,
Когда б не стала веточкой. 
 
 
Была б я веточкой с листком,
Моим зелененьким дружком,
И я росла бы, велика,
И доросла бы до сука. 
 
 
Я с веточкою и листком
Была б счастливейшим суком,
И все бы я росла, росла
И доросла бы до ствола. 
 
 
Была бы я стволом в коре,
Чтобы не мерзнуть в декабре,
Мы коротали бы досуг -
Я, лист, и веточка, и сук. 
 
 
Па мне б держалось бытие -
Большое дерево мое!
Была б я деревом в красе,
И были б счастливы все-все!
Хорошая моя семья -
Ствол, сук, лист, веточка и я!
 
   Только она закончила, показался долгожданный огонек и раздался голос Шэда:
   — Все сюда! Добро пожаловать в погреб Котира, хотя не знаю, что нам это даст.
   Все вскочили и ринулись за ним.
   — Смотрите, факелы! — радостно воскликнул Пончик, указывая на деревянные палки, воткнутые в медные кольца на стене. — Правильно, у входа в погреб всегда есть факелы. Давайте попробуем зажечь… Горит!!!
   Яркое пламя осветило огромное помещение, в два раза большее, чем Большой зал. Вода стекала по огромным сталактитам, свисающим с потолка, и падала куда-то вниз, но куда, они пока не видели, потому что стояли на верхних ступенях длинной лестницы. Шэд зажег еще один факел.
   — Ну что ж, друзья мои, путь у нас все равно только один — вниз. Идемте же!
   Взявшись за лапы и прижимаясь спинами к стене, они стали осторожно спускаться по древним ступеням, шаг за шагом… Казалось, лестнице не будет конца. Стали попадаться ступени, покрытые мхом, все более и более скользкие. Наконец Шэд подал знак остановиться и потрогал лапой влажную липкую стену.
   — Брр, здесь только лягушек разводить! Перекоп, у тебя случайно нет веревки?
   — Хурр, есть, только это весьма корроткая вер-ревка.
   — Давай, какая есть! — стоя на лестнице ниже всех, крикнул Шэд и повернулся лицом к друзьям. — Понимаете, мне кажется, нам лучше связаться одной веревкой на всякий случай. Что-то здесь слишком скользко. А-а-а!!! Убирайся прочь, тварь!!!
   Огромная жаба с мутными слепыми белками вместо глаз пыталась схватить его за хвост, свесившийся на ступеньку ниже. Изо всей силы щелкнув хвостом и наподдав лапой, Шэд отправил рептилию вниз. Раздался тягучий чмок.
   — Э, да там, внизу, похоже, болото! — воскликнула Пижма.
   Но на ступени уже наползали другие жабы, такие же страшные и противные, как первая. Видимо, их привлекли голоса.
   — Ой, мама! — задрожала Краклин, прижимаясь к Перекопу.
   Вдруг Пончик вспомнил про копье с красивым наконечником, на котором он нес мешок с сокровищами. Быстро сбросив мешок, он перекинул копье Шэду.
   — Спасибо, молодчина! — крикнул тот и мгновенно отправил трех монстров в трясину.