Пижма зааплодировала, и вскоре все звери присоединились к ней, успокоенные и воодушевленные.
Позже, когда все улеглись спать, в Пещерном зале был собран совет во главе с настоятельницей. Пещерный зал был поменьше и поуютнее Большого, и Пижме удалось найти минутку, чтобы в уголке перекинуться с Краклин парой слов:
— Какое там «прищемить хвост»! Фиалка была великолепна — как ловко она всех поставила на место! Советую тебе переменить мнение о ней.
Белка повела плечом:
— Ну да, она может, когда захочет. Ладно, беру свои слова обратно.
До поздней ночи совет обсуждал проблему южной стены и меру риска в случае ее падения. Наконец крот Перекоп подвел итог:
— Итак, хурр-хурр, мы не можем устранить причину прежде, чем мы ее обнаружим. Всем надо хорошенько выспаться, а завтра с новыми силами приняться за работу.
Арвин долго ворочался и не мог уснуть. То, что случилось со стеной, беспокоило его и расстраивало, он мучительно искал ответ, в чем же дело и почему она рушится. Наконец, уже под утро, он забылся. Во сне к нему явился сам Мартин Воитель, заложивший стены аббатства много сезонов назад, хотя образ его, украшающий сейчас гобелен Большого зала, был все еще молод и свеж. Так уж повелось, что в особо трудные времена Мартин являлся по своему выбору во сне кому-нибудь из рэдволльцев, чтобы наставить и утешить.
Вот и сейчас Арвин видел во сне, как мышь-воин приближается к нему в клубящемся облаке вечности и от нее исходят уверенность, сила и покой. Арвин понял, что вот сейчас он услышит что-то очень важное, и почувствовал тот трепет, который всегда испытываешь перед лицом судьбы. Мартин Воитель произнес:
ГЛАВА 11
ГЛАВА 12
ГЛАВА 13
Позже, когда все улеглись спать, в Пещерном зале был собран совет во главе с настоятельницей. Пещерный зал был поменьше и поуютнее Большого, и Пижме удалось найти минутку, чтобы в уголке перекинуться с Краклин парой слов:
— Какое там «прищемить хвост»! Фиалка была великолепна — как ловко она всех поставила на место! Советую тебе переменить мнение о ней.
Белка повела плечом:
— Ну да, она может, когда захочет. Ладно, беру свои слова обратно.
До поздней ночи совет обсуждал проблему южной стены и меру риска в случае ее падения. Наконец крот Перекоп подвел итог:
— Итак, хурр-хурр, мы не можем устранить причину прежде, чем мы ее обнаружим. Всем надо хорошенько выспаться, а завтра с новыми силами приняться за работу.
Арвин долго ворочался и не мог уснуть. То, что случилось со стеной, беспокоило его и расстраивало, он мучительно искал ответ, в чем же дело и почему она рушится. Наконец, уже под утро, он забылся. Во сне к нему явился сам Мартин Воитель, заложивший стены аббатства много сезонов назад, хотя образ его, украшающий сейчас гобелен Большого зала, был все еще молод и свеж. Так уж повелось, что в особо трудные времена Мартин являлся по своему выбору во сне кому-нибудь из рэдволльцев, чтобы наставить и утешить.
Вот и сейчас Арвин видел во сне, как мышь-воин приближается к нему в клубящемся облаке вечности и от нее исходят уверенность, сила и покой. Арвин понял, что вот сейчас он услышит что-то очень важное, и почувствовал тот трепет, который всегда испытываешь перед лицом судьбы. Мартин Воитель произнес:
К сожалению, на следующий день Арвин забыл этот сон.
Будь осторожен: опасность идет
С южной как раз стороны.
Аббатство не тронут, но вот войны,
Увы, не минуете вы.
ГЛАВА 11
Могучая армия Бродяг припала к земле, дрожащая, промокшая, замерзшая и голодная, среди обломков кораблей. Никто не мог предположить, сжигая жилища, что ночью с юго-востока налетит такой страшный шторм. Сначала хлынул ливень, и тяжелые капли дождя затушили костры, вокруг которых спали крысы, хорьки, ласки, горностаи и лисы. А потом пошел град размером с голубиное яйцо, да еще наводнение, и ураганный ветер погнал все это вдоль берега. Те корабли, что были в воде, тут же отнесло в море и раскололо о скалы. На берегу осталось лишь четыре судна, и звери сражались за место в укрытии.
Дамуг Клык с особо приближенными заняли каюту капитана, остальным было предоставлено искать себе место на палубе. На заре дождь и град стихли, но ветер был по-прежнему силен и немилосерден. Дамуг подполз ближе к угасающему камину в бывшей каюте отца, стуча зубами от холода, и стал искоса посматривать на Длинношея, разогревающего грог.
— Хватит возиться! Он уже готов, давай сюда!
Выбивая зубами дробь о край кружки, Дамуг принялся жадно пить. Когда на дне осталось совсем немножко и Острейший почувствовал, что больше в него не лезет, он протянул остатки Длинношею. Тот жадно проглотил их, боясь, что Повелитель передумает.
Сквозь щели в старых досках Дамуг смотрел на павшую духом армию.
— Мы двинемся в глубь материка прямо сейчас. Там непогода не станет трепать нас так, как на берегу. Найдем лес, воду и пищу; разобьем лагерь; наберемся сил и двинемся вперед.
Длинношей суетился вокруг Повелителя, отряхивая мантию и приговаривая:
— Конечно, двинемся… Конечно, не достанет… Наберемся сил, да… И двинемся на запад… мстить той барсучихе за вашего отца…
Шмяк!
Большой лапой Великокрыс схватил ласку за горло и швырнул на старую койку, жалобно скрипнувшую. Потом подскочил и, усевшись на Длинношея сверху, заорал, сопровождая каждое слово ударом:
— Никогда… не упоминать… имени… этой… барсучихи-убийцы… при мне!..
Дамуг был вне себя. Но когда немного выдохся, он прошипел:
— И даже думать о ней не смей — убью! Разъяренный Повелитель вышел из каюты, схватил первого попавшегося хорька и заорал на него:
— Быстро бить в барабаны! Мы выступаем на север!
В армии Бродяг было четыре капитана, каждый из которых командовал сотней солдат. Очень скоро они выстроились в колонны по пять и пошли маршем в направлении от берега.
Дамуг шел во главе. Справа и слева маршировали по шесть крыс, стуча в большие барабаны. Рваные знамена с изображением разнолезвийного меча развевались на ветру. Их древки были украшены хвостами убитых зверей, а наконечники увенчаны черепами врагов Бродяг.
Горностай Бор и лис Сиг были офицерами Разведки, и у каждого было по сорок солдат. Они шли в левом фланге в основной колонне.
Бор оглянулся на берег, от которого они отходили все дальше и дальше, и сказал:
— Все, братан, больше нам не плавать. Не любит этого новый Острейший.
Сиг прищурился от ветра.
— Что правда, то правда. Я тебе больше скажу — и Саламандастрона нам не видать. Дамуг боится не только кораблей, еще больше он боится Красноокой Крегги.
Бор кивнул и погладил кортик.
— Острейший не должен бояться, а, братан? Ну, я прав, да? Так вот, напугать бы его, как ты считаешь?
Сиг недобро усмехнулся и сплюнул.
— Да, стоит. Как-нибудь ночью, чтобы без подстав, всадить ему кортик по рукоятку, и самим возглавить Бродяг.
Бор мечтательно прикрыл глаза на секунду.
— Вот-вот… Точно… Развернуть всех на юг и править как два короля…
Длинношей плелся, спотыкаясь, в хвосте. Его горло было повязано куском старого пледа. Не так-то легко оказалось быть советником при Острейшем. Он собирался переждать несколько дней, прежде чем снова втираться в доверие, а пока держался подальше от Дамуга.
Чесун и Чихун маршировали как раз перед ним, в последней пятерке одной из колонн. Чесун поймал на себе взгляд Длинношея и подмигнул:
— Ну что… как сегодня, это… настроение у господина?
Длинношей попробовал ответить, но издал только болезненное бульканье.
Чихун насмешливо переспросил у Чесуна:
— Что он сказал? Я не расслышал. Полусонный Чесун равнодушно помотал головой:
— Что-то типа «буль-буль-буль», я не понял, что это значит.
— Что это значит? Да ты сам говорил бы сейчас то же самое, если б потащил вчерашний тяжеленный штурвал, вот что!
— Кому там известно о вчерашнем тяжеленном штурвале?! — донесся голос толстого горностая из предыдущей шеренги.
— Да это я вчера пнул один ненужный… Какой штурвал? О чем ты, приятель? Не знаю я никакого штурвала!
Но тут встрепенулся Чесун:
— Точно, Чих, я вспомнил! Вчерашний штурвал! Ты его выбросил и угодил прямо в… Ау-у-у! Чего ты щиплешься!
Ветер дул все утро, а к полудню стало накрапывать. Тогда Дамуг Клык отдал команду барабанщикам:
— А ну-ка выбивайте двойную дробь, чтобы все пошевеливались. Впереди лес.
Разведчиков с Офицерами во главе отправили вперед прочесать окрестности. Место оказалось идеальным для лагеря. Там были и озерцо с большим количеством рыбы, и множество жирных перепелок. Когда перевалило за полдень, армия была уже надежно укрыта от дождя и ветра густой листвой и стволами деревьев. После холодной зимы, проведенной на открытом побережье, это казалось роскошью.
Бор и Сиг уютно устроились под крушиной, натянув старую парусину на склоненные ветви. Потом они развели небольшой костер и принялись жарить сочную перепелку. Длинношей тоже был с ними, но прятался за свесившимися краями парусины, нервно выглядывая время от времени и испуганно следя за снующими туда-сюда Бродягами.
Наконец Бору это надоело, и он стал подшучивать:
— Чего прибился-то, братан? Подумаешь, покушаешь с друзьями!
Но Длинношей лишь пригнул голову, завидев приближающегося капитана.
— Тебе легко говорить, а вот что скажет Дамуг, если узнает, что я прохлаждаюсь, да еще с такой-то парочкой?
— Да брось, ничего он не узнает, если сам не проболтаешься, — ответил Сиг, переворачивая перепелку. — Давай-ка не дрейфь! Подкрепись лучше, это нервишкам помогает… От тебя и требуется-то только одно: скажешь нам, где Острейшество будет почивать да сколько при нем будет охраны, — и ладно.
Бор принялся точить кортик о высокий камень.
— А, да завтра кто захочет знать, с кем ты был, а с кем — не был. Дамугу будет не до тебя, он уже будет папочку аукать в Темном Лесу, ха…
Чихун развел костер и с надеждой смотрел на Чесуна, приближающегося со стороны озера.
— Что-то ты мокро выглядишь. Поймал что-нибудь?
— Почти. Но меня столкнули в воду, — ответил Чесун, устало подсаживаясь к костру и зябко поеживаясь.
— Что значит «почти»? И кто это тебя столкнул, ты и сам-то не доходяга.
— Да тот самый горностай, помнишь? Толстый, в которого мы штурвалом угодили.
— А, ну тогда понятно… Ладно. А ты вообще ничего не принес?
— Вот только это, — и Чесун извлек из рукава немного водорослей. — Может, сгодится на суп? Витамины все-таки.
Чихун брезгливо скривился:
— Выброси эту гадость, еще чего не хватало… Но когда Чесун уже отвел лапу, чтобы швырнуть бурые стебли, приятель его остановил:
— Ладно, это лучше, чем ничего. Набери воды в мой шлем и поставь на огонь. Суп из водорослей лучше, чем пустой живот.
Дамуг громко рыгнул и продолжил жадно обсасывать рыбьи кости. Вдруг из-за спины донесся шепот:
— Ваше Острейшество! Великокрыс пригнулся, парализованный страхом.
— Это ты, Грабля? — спросил он тихо.
— Да, это я, — ответил крыс, не вылезая из укрытия. — Длинношей сидит с Бором и Сигом. Из того, что расслышал, я понял, что они сделают вылазку сегодня ночью.
Дамуг Клык улыбнулся и прикрыл глаза.
— Хорошо сработано, Грабля. У меня есть принцип: всегда следи за следящим. Отлично, я успею подготовиться к их приходу. Иди и будь начеку.
Дамуг Клык с особо приближенными заняли каюту капитана, остальным было предоставлено искать себе место на палубе. На заре дождь и град стихли, но ветер был по-прежнему силен и немилосерден. Дамуг подполз ближе к угасающему камину в бывшей каюте отца, стуча зубами от холода, и стал искоса посматривать на Длинношея, разогревающего грог.
— Хватит возиться! Он уже готов, давай сюда!
Выбивая зубами дробь о край кружки, Дамуг принялся жадно пить. Когда на дне осталось совсем немножко и Острейший почувствовал, что больше в него не лезет, он протянул остатки Длинношею. Тот жадно проглотил их, боясь, что Повелитель передумает.
Сквозь щели в старых досках Дамуг смотрел на павшую духом армию.
— Мы двинемся в глубь материка прямо сейчас. Там непогода не станет трепать нас так, как на берегу. Найдем лес, воду и пищу; разобьем лагерь; наберемся сил и двинемся вперед.
Длинношей суетился вокруг Повелителя, отряхивая мантию и приговаривая:
— Конечно, двинемся… Конечно, не достанет… Наберемся сил, да… И двинемся на запад… мстить той барсучихе за вашего отца…
Шмяк!
Большой лапой Великокрыс схватил ласку за горло и швырнул на старую койку, жалобно скрипнувшую. Потом подскочил и, усевшись на Длинношея сверху, заорал, сопровождая каждое слово ударом:
— Никогда… не упоминать… имени… этой… барсучихи-убийцы… при мне!..
Дамуг был вне себя. Но когда немного выдохся, он прошипел:
— И даже думать о ней не смей — убью! Разъяренный Повелитель вышел из каюты, схватил первого попавшегося хорька и заорал на него:
— Быстро бить в барабаны! Мы выступаем на север!
В армии Бродяг было четыре капитана, каждый из которых командовал сотней солдат. Очень скоро они выстроились в колонны по пять и пошли маршем в направлении от берега.
Дамуг шел во главе. Справа и слева маршировали по шесть крыс, стуча в большие барабаны. Рваные знамена с изображением разнолезвийного меча развевались на ветру. Их древки были украшены хвостами убитых зверей, а наконечники увенчаны черепами врагов Бродяг.
Горностай Бор и лис Сиг были офицерами Разведки, и у каждого было по сорок солдат. Они шли в левом фланге в основной колонне.
Бор оглянулся на берег, от которого они отходили все дальше и дальше, и сказал:
— Все, братан, больше нам не плавать. Не любит этого новый Острейший.
Сиг прищурился от ветра.
— Что правда, то правда. Я тебе больше скажу — и Саламандастрона нам не видать. Дамуг боится не только кораблей, еще больше он боится Красноокой Крегги.
Бор кивнул и погладил кортик.
— Острейший не должен бояться, а, братан? Ну, я прав, да? Так вот, напугать бы его, как ты считаешь?
Сиг недобро усмехнулся и сплюнул.
— Да, стоит. Как-нибудь ночью, чтобы без подстав, всадить ему кортик по рукоятку, и самим возглавить Бродяг.
Бор мечтательно прикрыл глаза на секунду.
— Вот-вот… Точно… Развернуть всех на юг и править как два короля…
Длинношей плелся, спотыкаясь, в хвосте. Его горло было повязано куском старого пледа. Не так-то легко оказалось быть советником при Острейшем. Он собирался переждать несколько дней, прежде чем снова втираться в доверие, а пока держался подальше от Дамуга.
Чесун и Чихун маршировали как раз перед ним, в последней пятерке одной из колонн. Чесун поймал на себе взгляд Длинношея и подмигнул:
— Ну что… как сегодня, это… настроение у господина?
Длинношей попробовал ответить, но издал только болезненное бульканье.
Чихун насмешливо переспросил у Чесуна:
— Что он сказал? Я не расслышал. Полусонный Чесун равнодушно помотал головой:
— Что-то типа «буль-буль-буль», я не понял, что это значит.
— Что это значит? Да ты сам говорил бы сейчас то же самое, если б потащил вчерашний тяжеленный штурвал, вот что!
— Кому там известно о вчерашнем тяжеленном штурвале?! — донесся голос толстого горностая из предыдущей шеренги.
— Да это я вчера пнул один ненужный… Какой штурвал? О чем ты, приятель? Не знаю я никакого штурвала!
Но тут встрепенулся Чесун:
— Точно, Чих, я вспомнил! Вчерашний штурвал! Ты его выбросил и угодил прямо в… Ау-у-у! Чего ты щиплешься!
Ветер дул все утро, а к полудню стало накрапывать. Тогда Дамуг Клык отдал команду барабанщикам:
— А ну-ка выбивайте двойную дробь, чтобы все пошевеливались. Впереди лес.
Разведчиков с Офицерами во главе отправили вперед прочесать окрестности. Место оказалось идеальным для лагеря. Там были и озерцо с большим количеством рыбы, и множество жирных перепелок. Когда перевалило за полдень, армия была уже надежно укрыта от дождя и ветра густой листвой и стволами деревьев. После холодной зимы, проведенной на открытом побережье, это казалось роскошью.
Бор и Сиг уютно устроились под крушиной, натянув старую парусину на склоненные ветви. Потом они развели небольшой костер и принялись жарить сочную перепелку. Длинношей тоже был с ними, но прятался за свесившимися краями парусины, нервно выглядывая время от времени и испуганно следя за снующими туда-сюда Бродягами.
Наконец Бору это надоело, и он стал подшучивать:
— Чего прибился-то, братан? Подумаешь, покушаешь с друзьями!
Но Длинношей лишь пригнул голову, завидев приближающегося капитана.
— Тебе легко говорить, а вот что скажет Дамуг, если узнает, что я прохлаждаюсь, да еще с такой-то парочкой?
— Да брось, ничего он не узнает, если сам не проболтаешься, — ответил Сиг, переворачивая перепелку. — Давай-ка не дрейфь! Подкрепись лучше, это нервишкам помогает… От тебя и требуется-то только одно: скажешь нам, где Острейшество будет почивать да сколько при нем будет охраны, — и ладно.
Бор принялся точить кортик о высокий камень.
— А, да завтра кто захочет знать, с кем ты был, а с кем — не был. Дамугу будет не до тебя, он уже будет папочку аукать в Темном Лесу, ха…
Чихун развел костер и с надеждой смотрел на Чесуна, приближающегося со стороны озера.
— Что-то ты мокро выглядишь. Поймал что-нибудь?
— Почти. Но меня столкнули в воду, — ответил Чесун, устало подсаживаясь к костру и зябко поеживаясь.
— Что значит «почти»? И кто это тебя столкнул, ты и сам-то не доходяга.
— Да тот самый горностай, помнишь? Толстый, в которого мы штурвалом угодили.
— А, ну тогда понятно… Ладно. А ты вообще ничего не принес?
— Вот только это, — и Чесун извлек из рукава немного водорослей. — Может, сгодится на суп? Витамины все-таки.
Чихун брезгливо скривился:
— Выброси эту гадость, еще чего не хватало… Но когда Чесун уже отвел лапу, чтобы швырнуть бурые стебли, приятель его остановил:
— Ладно, это лучше, чем ничего. Набери воды в мой шлем и поставь на огонь. Суп из водорослей лучше, чем пустой живот.
Дамуг громко рыгнул и продолжил жадно обсасывать рыбьи кости. Вдруг из-за спины донесся шепот:
— Ваше Острейшество! Великокрыс пригнулся, парализованный страхом.
— Это ты, Грабля? — спросил он тихо.
— Да, это я, — ответил крыс, не вылезая из укрытия. — Длинношей сидит с Бором и Сигом. Из того, что расслышал, я понял, что они сделают вылазку сегодня ночью.
Дамуг Клык улыбнулся и прикрыл глаза.
— Хорошо сработано, Грабля. У меня есть принцип: всегда следи за следящим. Отлично, я успею подготовиться к их приходу. Иди и будь начеку.
ГЛАВА 12
Русса Бездома подбросила сухих веток в костер и посмотрела на небо в просвете деревьев. Сегодня утром оно было серым, как грифельная доска.
— Что-то пасмурно… Если пойдем прямо сейчас, на нас сразу же нападут.
Таммо оторвался от горячего мятного чая, который он медленно пил из большой кружки.
— Ты думаешь, враги где-то поблизости? Ты же говорила, что они предпочитают атаковать на открытом пространстве.
— Так-то оно так, да только день сегодня неподходящий для того, чтобы вылезать из-за стволов на холодный дождь и ветер, когда можно, не дожидаясь, напасть прямо здесь. Сейчас они, должно быть, как раз подкрадываются поближе.
Таммо издал нечленораздельный звук и схватился за кинжал.
— Русса, ты уверена?!
Русса подбросила еще веток в огонь.
— Как никогда, приятель, — или я ничего не понимаю в их повадках!
Таммо поразило ее спокойствие.
— Так что ж ты сидишь себе, веточки подклады-ваешь?! Давай делать что-нибудь! Надо же предпринять… я не знаю… подготовиться, что ли…
Русса спрятала рюкзак за кустами, потом порылась в кошелке и извлекла пращу и мешочек плоских камешков.
— Вот, это тебе. Надеюсь, умеешь пользоваться? Таммо радостно схватил оружие:
— Еще как! Да в Лагере Кочка я был первым в этом деле!
Русса внимательно осмотрела свой посох.
— Ну хорошо. Действовать будем так: я буду нападать сверху, ты будешь отражать удары прямо здесь. Пользуйся пращой, не доставай кинжал прежде, чем кто-нибудь из них окажется слишком близко, но тогда уж и не зевай. Все, готовься. Они приближаются, я слышу… О, да их немало! Ладно, будет нам работенка!
Таммо услышал хруст веток и вой.
— Это один из них! Держись!
Таммо быстро обернулся, но Руссы уже не было рядом. Внезапно из-за поваленного дерева вынырнул крыс и пошел на зайчонка. Таммо отреагировал мгновенно. Он размахнулся пращой и всадил камень прямо в лоб врага. Тот пошатнулся и упал. Зайчонок испытал ужас пополам с облегчением, но разбираться не было времени. Он инстинктивно почувствовал, что в ближайших кустах кто-то есть, размахнулся и запустил туда камнем. Тут же послышался вой — камень угодил кому-то в голову. Таммо немного пробежал вперед и остановился, чтобы зарядить пращу, но тут плечо его сжала когтистая лапа.
— Ага, попался!
Вдруг послышался свист; зверь рухнул. Откуда ни возьмись выскочила Русса и помахала Таммо посохом.
— Нет ничего лучше этого оружия! Держись, Тамм! Их больше, чем я представляла.
Лес ожил от воинственных криков. Мимо уха Таммо просвистела стрела и вонзилась в ствол. А потом они показались из-за деревьев — скопище разъяренных врагов, вооруженных до зубов. Размахивая пращой, Таммо отступил несколько шагов назад, но лишь убедился, что и там враги. Куда бы он ни повернулся, они наступали отовсюду. Откуда-то сверху свалилась Русса и встала рядом с ним. Она недобро улыбалась.
— Ну что, приятель? Должна признаться, на такой прием даже я не рассчитывала. Они окружили нас. Жаль, что первый же твой бой оказался таким страшным и беспощадным. Одно утешает: если мы погибнем вместе, мне не придется идти к Дум с дурной вестью.
Но Таммо не испытывал страха. Его захлестнула волна ярости. Выхватив клинок, он оскалил зубы и размахнулся пращой.
— А ну назад! Если уж суждено погибнуть, зададим-ка им хорошую трепку напоследок! Будут нас помнить, вражье племя! Еу-ла-ли-а!!!
Первые же звери получили достойный отпор. Белка и зайчонок дрались отчаянно-смело. Четыре крысы рухнули тут же, сраженные наповал клинком, пращой и посохом. Но передохнуть не удалось. На Руссу набросился горностай, которого она с размаху огрела посохом и ловко подхватила, заслонившись его телом от хорька; тот с разгону нанес удар по товарищу. Таммо запустил камнем в следующего и, резко выбросив клинок вбок, поддел на него крысу, которая хотела подкрасться исподтишка.
Следующим был огромный лис с длинным дротиком, выросший словно из-под земли. Тяжелое железо обрушилось Руссе на голову, оглушив белку и сбив с лап. Таммо как раз перебирался через чье-то тело и оступился. Это было ошибкой. Звери набросились на упавших друзей. Таммо успел сбить еще одного и ранить другого, но тут на него налетело столько врагов, что он уже не успевал отражать удары. Искры посыпались из глаз зайчонка, когда на него плашмя обрушился тяжелый дротик лиса.
Волны боли сменяли одна другую, голова раскалывалась. Таммо хотел обхватить ее лапами, чтобы хоть как-то унять эту боль, но не смог пошевелиться — его связали. Шум, шум… Потом что-то обожгло плечо, еще раз… Таммо медленно открыл глаза и оказался нос к носу с Лентяйкой. Она держала в лапе длинную розгу, которой только что полоснула его.
— Ага, очнулся, голубчик! А то я уж стала бояться, что ты лапы откинул раньше времени. Ну так как, повторим, юный воин?
Несмотря на то что лапы его были туго связаны, Таммо рванул всем телом вперед и резко дернул головой вверх, поддав затылком Лентяйке прямо в челюсть. Лентяйка звонко клацнула зубами и села.
На смену ей уже летела очередная крыса, размахивая мечом. Она яростно крикнула:
— Да я прикончу его сейчас!
Но тут очнулась Русса и лягнула ее в живот перехваченными жгутом задними лапами. Крыса отлетела назад, врезалась спиной в ствол и медленно сползла на землю. Но тут же вскочила, потирая ушибленное место:
— Ах ты кустохвост! Ну я сейчас всем покажу изнанку твоей шкуры!
Она бросилась на Руссу, нацелив меч на ее горло, но лис преградил дорогу дротиком:
— Нет, пока еще не время, приятель. Я хочу кое-что узнать, прежде чем мы вывернем их наизнанку… Итак, малыш, скажи-ка мне: где вы спрятали такой увесистый рюкзачок с вкусненькой едой?
Таммо посмотрел на дротик, упершийся ему в грудь. Потом поднял голову и улыбнулся, смело и дерзко глядя в глаза мучителю:
— Мы спрятали его в твоей голове, пока ты спал вчера ночью. Места было предостаточно, учитывая то, что она у тебя совершенно пустая, старина!
Лис аж затрясся от злости, но взял себя в лапы.
— Ты только что проиграл хвост своей спутницы, малыш. Я повторю свой вопрос после того, как мы его отрубим. Посмотрим, что ты тогда выдашь, умник. Лентяйка, Гадус, давайте…
Но тут лис замолчал, с удивлением уставившись на пику, неожиданно высунувшуюся из его живота, и рухнул. И в эту же секунду лес потряс оглушительный крик:
— Еу-ла-ли-а!!! Смерть врагам!!! А ну зададим им, ребята!
И со всех сторон посыпались стрелы, полетели копья и камни. Застигнутые врасплох враги бросились врассыпную. Те, кто туго соображал, рухнули тут же как подкошенные. Донеслись бой барабана и воинственный клич:
— Бегите, злодеи! Еу-ла-ли-а! Еу-ла-ли-а!
Да, злодеям был знаком этот клич — они бросились, куда глаза глядят, преследуемые метательными снарядами.
Таммо извивался всем телом, пытаясь перерезать стянувшие его тело путы о дротик сраженного лиса. Вдруг барабанная дробь раздалась совсем близко, и он увидел приближающегося упитанного зайца. Удивительно, но барабанную дробь выбивал именно он, и без всякого барабана. Он ее выкрикивал!
— Тум-турурум! Тум-турурум! Тум-турурм-тум-тум-тум!
Другой заяц — элегантный, с усами, с длинной саблей на боку — показался из-за деревьев:
— Отлично сработано, капрал Руббадуб. Выношу тебе особую благодарность. А теперь, не будешь ли ты столь любезен и дашь барабанам передохнуть?
Капрал улыбнулся такой теплой улыбкой, что Таммо показалось, на миг выглянуло солнце. А Руббадуб отдал честь и добавил завершающую дробь:
— Ту-ру-ру-ру-рум!!!
— А теперь не двигайтесь, госпожа и джентльмен! — обратился высокий к Таммо и Руссе, и его сабля просвистела в воздухе. В тот же миг веревки, связывающие храбрых друзей, упали.
Русса улыбнулась.
— Капитан Ловкач Леволап, вы спасли нам жизнь. Высокий заяц поклонился, элегантно шаркнув лапой.
— Всегда к вашим услугам. Хотя, признаться, я уже не капитан, а майор. Вот уж не ожидал встретить вас, Русса Бездома. Сколько уж лет прошло… А что это за приятель с вами, позвольте узнать?
Таммо ответил с не менее учтивым поклоном:
— Тамелло Де Формелло Кочка, господин!
— Вот как! Уж не родственник ли ты полковника Корнсбери Де Формелло Кочки?
— Так точно, господин. Его сын, господин.
— Не может быть! Да ведь я служил под началом твоего отца много сезонов! Я был тогда как раз твой ровесник. О, так получается, ты сын самой Дум!!!
— Имею эту честь, господин.
Майор Ловкач Леволап обошел Таммо вокруг, разглядывая его и улыбаясь:
— Ну надо же, отпрыск Дум! О, Дум… Самая прекрасная зайчиха из всех, служивших когда-либо в Дозорном Отряде. Я был от нее без ума, я преклонялся перед ней… издалека, конечно. Она была с самим полковником, а я — что был тогда я? — юный солдат… Эх, молодость-молодость!
Он замолчал, прислушиваясь к удалявшимся крикам врагов, затем повернулся к капралу Руббадубу и сказал:
— Зови ребят обратно. Мы выполнили свой долг и спасли хороших зверей.
Все еще широко улыбаясь, Руббадуб двинулся в направлении криков, и барабанная дробь застучала по всему лесу:
— Тум-ттурурум! Тум-ттурурум! Тум-турурм-тум-тум-тум-тум!
Майор Ловкач Леволап элегантно присел на ствол поваленного бука и пояснил:
— Видите ли, старина Руббадуб получил в бою серьезную черепно-мозговую травму и с тех пор не может разговаривать. Но храбрец, господа, храбрец! Опаснейший зверь для любого недоброжелателя!
Таммо вспомнил строчку из песни, где тоже говорилось про опасность Дозорного Отряда, и вежливо отозвался:
— «Опасный зверь»! Какой еще похвалы может добиться заяц?!
Ловкач Леволап с одобрением взглянул на Таммо.
— Именно так, приятель! Я вижу, ты действительно сын полковника, хотя больше ты напоминаешь мне Дум, и это радует.
Таммо хотел поблагодарить майора, но его неожиданно качнуло, и он еле удержался на лапах. Майор подскочил к нему и, осторожно поддерживая, усадил. Тут он заметил огромную шишку, выросшую у зайчонка на голове.
— Э, да как они разукрасили тебя, приятель! И вас, Русса! А я тут разливаюсь соловьем, ничего не замечая. Извините меня, друзья. Мы сейчас же окажем вам медицинскую помощь. Посидите, сейчас подойдет Валери, она просто волшебница — исцелит кого угодно! И не тревожьтесь больше ни о чем — вы с Дозорным Отрядом!
Несмотря на то что Таммо очень устал и у него кружилась голова, он улыбнулся:
— Ты слышала, Русса? Мы с Дозорным Отрядом!
— Что-то пасмурно… Если пойдем прямо сейчас, на нас сразу же нападут.
Таммо оторвался от горячего мятного чая, который он медленно пил из большой кружки.
— Ты думаешь, враги где-то поблизости? Ты же говорила, что они предпочитают атаковать на открытом пространстве.
— Так-то оно так, да только день сегодня неподходящий для того, чтобы вылезать из-за стволов на холодный дождь и ветер, когда можно, не дожидаясь, напасть прямо здесь. Сейчас они, должно быть, как раз подкрадываются поближе.
Таммо издал нечленораздельный звук и схватился за кинжал.
— Русса, ты уверена?!
Русса подбросила еще веток в огонь.
— Как никогда, приятель, — или я ничего не понимаю в их повадках!
Таммо поразило ее спокойствие.
— Так что ж ты сидишь себе, веточки подклады-ваешь?! Давай делать что-нибудь! Надо же предпринять… я не знаю… подготовиться, что ли…
Русса спрятала рюкзак за кустами, потом порылась в кошелке и извлекла пращу и мешочек плоских камешков.
— Вот, это тебе. Надеюсь, умеешь пользоваться? Таммо радостно схватил оружие:
— Еще как! Да в Лагере Кочка я был первым в этом деле!
Русса внимательно осмотрела свой посох.
— Ну хорошо. Действовать будем так: я буду нападать сверху, ты будешь отражать удары прямо здесь. Пользуйся пращой, не доставай кинжал прежде, чем кто-нибудь из них окажется слишком близко, но тогда уж и не зевай. Все, готовься. Они приближаются, я слышу… О, да их немало! Ладно, будет нам работенка!
Таммо услышал хруст веток и вой.
— Это один из них! Держись!
Таммо быстро обернулся, но Руссы уже не было рядом. Внезапно из-за поваленного дерева вынырнул крыс и пошел на зайчонка. Таммо отреагировал мгновенно. Он размахнулся пращой и всадил камень прямо в лоб врага. Тот пошатнулся и упал. Зайчонок испытал ужас пополам с облегчением, но разбираться не было времени. Он инстинктивно почувствовал, что в ближайших кустах кто-то есть, размахнулся и запустил туда камнем. Тут же послышался вой — камень угодил кому-то в голову. Таммо немного пробежал вперед и остановился, чтобы зарядить пращу, но тут плечо его сжала когтистая лапа.
— Ага, попался!
Вдруг послышался свист; зверь рухнул. Откуда ни возьмись выскочила Русса и помахала Таммо посохом.
— Нет ничего лучше этого оружия! Держись, Тамм! Их больше, чем я представляла.
Лес ожил от воинственных криков. Мимо уха Таммо просвистела стрела и вонзилась в ствол. А потом они показались из-за деревьев — скопище разъяренных врагов, вооруженных до зубов. Размахивая пращой, Таммо отступил несколько шагов назад, но лишь убедился, что и там враги. Куда бы он ни повернулся, они наступали отовсюду. Откуда-то сверху свалилась Русса и встала рядом с ним. Она недобро улыбалась.
— Ну что, приятель? Должна признаться, на такой прием даже я не рассчитывала. Они окружили нас. Жаль, что первый же твой бой оказался таким страшным и беспощадным. Одно утешает: если мы погибнем вместе, мне не придется идти к Дум с дурной вестью.
Но Таммо не испытывал страха. Его захлестнула волна ярости. Выхватив клинок, он оскалил зубы и размахнулся пращой.
— А ну назад! Если уж суждено погибнуть, зададим-ка им хорошую трепку напоследок! Будут нас помнить, вражье племя! Еу-ла-ли-а!!!
Первые же звери получили достойный отпор. Белка и зайчонок дрались отчаянно-смело. Четыре крысы рухнули тут же, сраженные наповал клинком, пращой и посохом. Но передохнуть не удалось. На Руссу набросился горностай, которого она с размаху огрела посохом и ловко подхватила, заслонившись его телом от хорька; тот с разгону нанес удар по товарищу. Таммо запустил камнем в следующего и, резко выбросив клинок вбок, поддел на него крысу, которая хотела подкрасться исподтишка.
Следующим был огромный лис с длинным дротиком, выросший словно из-под земли. Тяжелое железо обрушилось Руссе на голову, оглушив белку и сбив с лап. Таммо как раз перебирался через чье-то тело и оступился. Это было ошибкой. Звери набросились на упавших друзей. Таммо успел сбить еще одного и ранить другого, но тут на него налетело столько врагов, что он уже не успевал отражать удары. Искры посыпались из глаз зайчонка, когда на него плашмя обрушился тяжелый дротик лиса.
Волны боли сменяли одна другую, голова раскалывалась. Таммо хотел обхватить ее лапами, чтобы хоть как-то унять эту боль, но не смог пошевелиться — его связали. Шум, шум… Потом что-то обожгло плечо, еще раз… Таммо медленно открыл глаза и оказался нос к носу с Лентяйкой. Она держала в лапе длинную розгу, которой только что полоснула его.
— Ага, очнулся, голубчик! А то я уж стала бояться, что ты лапы откинул раньше времени. Ну так как, повторим, юный воин?
Несмотря на то что лапы его были туго связаны, Таммо рванул всем телом вперед и резко дернул головой вверх, поддав затылком Лентяйке прямо в челюсть. Лентяйка звонко клацнула зубами и села.
На смену ей уже летела очередная крыса, размахивая мечом. Она яростно крикнула:
— Да я прикончу его сейчас!
Но тут очнулась Русса и лягнула ее в живот перехваченными жгутом задними лапами. Крыса отлетела назад, врезалась спиной в ствол и медленно сползла на землю. Но тут же вскочила, потирая ушибленное место:
— Ах ты кустохвост! Ну я сейчас всем покажу изнанку твоей шкуры!
Она бросилась на Руссу, нацелив меч на ее горло, но лис преградил дорогу дротиком:
— Нет, пока еще не время, приятель. Я хочу кое-что узнать, прежде чем мы вывернем их наизнанку… Итак, малыш, скажи-ка мне: где вы спрятали такой увесистый рюкзачок с вкусненькой едой?
Таммо посмотрел на дротик, упершийся ему в грудь. Потом поднял голову и улыбнулся, смело и дерзко глядя в глаза мучителю:
— Мы спрятали его в твоей голове, пока ты спал вчера ночью. Места было предостаточно, учитывая то, что она у тебя совершенно пустая, старина!
Лис аж затрясся от злости, но взял себя в лапы.
— Ты только что проиграл хвост своей спутницы, малыш. Я повторю свой вопрос после того, как мы его отрубим. Посмотрим, что ты тогда выдашь, умник. Лентяйка, Гадус, давайте…
Но тут лис замолчал, с удивлением уставившись на пику, неожиданно высунувшуюся из его живота, и рухнул. И в эту же секунду лес потряс оглушительный крик:
— Еу-ла-ли-а!!! Смерть врагам!!! А ну зададим им, ребята!
И со всех сторон посыпались стрелы, полетели копья и камни. Застигнутые врасплох враги бросились врассыпную. Те, кто туго соображал, рухнули тут же как подкошенные. Донеслись бой барабана и воинственный клич:
— Бегите, злодеи! Еу-ла-ли-а! Еу-ла-ли-а!
Да, злодеям был знаком этот клич — они бросились, куда глаза глядят, преследуемые метательными снарядами.
Таммо извивался всем телом, пытаясь перерезать стянувшие его тело путы о дротик сраженного лиса. Вдруг барабанная дробь раздалась совсем близко, и он увидел приближающегося упитанного зайца. Удивительно, но барабанную дробь выбивал именно он, и без всякого барабана. Он ее выкрикивал!
— Тум-турурум! Тум-турурум! Тум-турурм-тум-тум-тум!
Другой заяц — элегантный, с усами, с длинной саблей на боку — показался из-за деревьев:
— Отлично сработано, капрал Руббадуб. Выношу тебе особую благодарность. А теперь, не будешь ли ты столь любезен и дашь барабанам передохнуть?
Капрал улыбнулся такой теплой улыбкой, что Таммо показалось, на миг выглянуло солнце. А Руббадуб отдал честь и добавил завершающую дробь:
— Ту-ру-ру-ру-рум!!!
— А теперь не двигайтесь, госпожа и джентльмен! — обратился высокий к Таммо и Руссе, и его сабля просвистела в воздухе. В тот же миг веревки, связывающие храбрых друзей, упали.
Русса улыбнулась.
— Капитан Ловкач Леволап, вы спасли нам жизнь. Высокий заяц поклонился, элегантно шаркнув лапой.
— Всегда к вашим услугам. Хотя, признаться, я уже не капитан, а майор. Вот уж не ожидал встретить вас, Русса Бездома. Сколько уж лет прошло… А что это за приятель с вами, позвольте узнать?
Таммо ответил с не менее учтивым поклоном:
— Тамелло Де Формелло Кочка, господин!
— Вот как! Уж не родственник ли ты полковника Корнсбери Де Формелло Кочки?
— Так точно, господин. Его сын, господин.
— Не может быть! Да ведь я служил под началом твоего отца много сезонов! Я был тогда как раз твой ровесник. О, так получается, ты сын самой Дум!!!
— Имею эту честь, господин.
Майор Ловкач Леволап обошел Таммо вокруг, разглядывая его и улыбаясь:
— Ну надо же, отпрыск Дум! О, Дум… Самая прекрасная зайчиха из всех, служивших когда-либо в Дозорном Отряде. Я был от нее без ума, я преклонялся перед ней… издалека, конечно. Она была с самим полковником, а я — что был тогда я? — юный солдат… Эх, молодость-молодость!
Он замолчал, прислушиваясь к удалявшимся крикам врагов, затем повернулся к капралу Руббадубу и сказал:
— Зови ребят обратно. Мы выполнили свой долг и спасли хороших зверей.
Все еще широко улыбаясь, Руббадуб двинулся в направлении криков, и барабанная дробь застучала по всему лесу:
— Тум-ттурурум! Тум-ттурурум! Тум-турурм-тум-тум-тум-тум!
Майор Ловкач Леволап элегантно присел на ствол поваленного бука и пояснил:
— Видите ли, старина Руббадуб получил в бою серьезную черепно-мозговую травму и с тех пор не может разговаривать. Но храбрец, господа, храбрец! Опаснейший зверь для любого недоброжелателя!
Таммо вспомнил строчку из песни, где тоже говорилось про опасность Дозорного Отряда, и вежливо отозвался:
— «Опасный зверь»! Какой еще похвалы может добиться заяц?!
Ловкач Леволап с одобрением взглянул на Таммо.
— Именно так, приятель! Я вижу, ты действительно сын полковника, хотя больше ты напоминаешь мне Дум, и это радует.
Таммо хотел поблагодарить майора, но его неожиданно качнуло, и он еле удержался на лапах. Майор подскочил к нему и, осторожно поддерживая, усадил. Тут он заметил огромную шишку, выросшую у зайчонка на голове.
— Э, да как они разукрасили тебя, приятель! И вас, Русса! А я тут разливаюсь соловьем, ничего не замечая. Извините меня, друзья. Мы сейчас же окажем вам медицинскую помощь. Посидите, сейчас подойдет Валери, она просто волшебница — исцелит кого угодно! И не тревожьтесь больше ни о чем — вы с Дозорным Отрядом!
Несмотря на то что Таммо очень устал и у него кружилась голова, он улыбнулся:
— Ты слышала, Русса? Мы с Дозорным Отрядом!
ГЛАВА 13
Когда все зайцы вернулись, Таммо сосчитал их и удивился. Всего одиннадцать, включая майора и Руббадуба! Ловкач Леволап даже рассмеялся, такое забавное выражение мордочки было у зайчонка в этот момент.
— Что, удивлен, приятель? Я понимаю, тебе кажется, нас мало. Но сила Дозорного Отряда не в количестве, а в качестве воинов. Давай-ка я тебя со всеми познакомлю.
Это наш посыльный — скороход Перехлест. Его лапы быстрее ветра. Это сержант Ястреб, ходячий арсенал. Коллекционирует оружие, особенно холодное.
Это наши неразлучные близнецы Тарри и Торри. Их даже я не могу различить.
Лейтенант Морион, начальник снабжения. Может стащить орех прямо у тебя изо рта, да еще и убедить, что ты только что его съел.
Моя сестра, капитан Молния. У нее дивный голос, но она становится настоящим воином, когда берет в лапы рапиру.
Очаровательная Валери Валериана, наш врач. У нее золотые лапки. Однажды я видел, как она зашивала крыло бабочке.
А вот и Мидж Маскировщик — наш разведчик, мастер по части маскировки и ловушек.
Это Гром Стальная Челюсть, самый большой заяц в северных краях. Держу пари, ты не встречал еще такой махины.
Ну вот и все, остались только я да наш чудной барабанщик Руббадуб.
Руббадуб широко улыбнулся и дважды хлопнул ушами, издав при этом два барабанных «тума» — получилось, будто он произнес их не ртом, а отстучал ушами.
Таммо засмеялся, но тут Русса поманила его, указав на одного из зайцев:
— Тамм, смотри! У него твой кинжал. Действительно, среди оружия, собранного после боя сержантом Ястребом, Таммо узнал заветный подарок Дум. Зайчонок бросился к нему:
— Простите, господин, но, боюсь, это мое оружие! Сержант вытащил кинжал Таммо из-за пояса. Покрутив его так и сяк, он с сожалением улыбнулся и протянул его Таммо:
— А я-то надеялся, что он уже ничей. Уж больно хорош, жаль расставаться. Ну да ладно, забирай. Такое оружие редко встретишь, я бы даже сказал, что оно изготовлено кем-то из Владык-барсуков.
Таммо хотел было надеть перевязь с вновь обретенным кинжалом, но вдруг пошатнулся и сел. Его знобило. Боль в голове стала невыносимой. Высокий угрюмый лейтенант Морион хмуро кивнул Валери Валериане и сказал:
— Понятно. Я разведу костер, а ты пока займись нашим юным другом. Похоже, у него болевой шок. Со мной тоже было такое после первого серьезного сражения.
Валери присела рядом с Таммо и принялась извлекать из походной аптечки лечебные травы и снадобья.
— Ляг на спину, — обратилась она к нему ласково, — вот так, хорошо. Пожуй это, только не глотай. Просто выплюнь, когда почувствуешь, что достаточно. Молодец.
Это оказался кусочек мха, пропитанный мятно-клубничным сиропом и напоминающий фруктовую жвачку. Таммо осторожно жевал и наблюдал за Валери из-под полуприкрытых век. Она сидела у костра, отбрасывающего теплые отсветы, и заваривала какие-то травы. Он успел подумать, что никогда в жизни не встречал еще такого нежного, восхитительного существа, но тут глаза его начали медленно слипаться, и он погрузился в сладкий сон.
Он проснулся ближе к ночи, и аромат еды тут же напомнил ему, что он очень голоден.
Сестра майора Ловкача Леволапа Молния заметила, что Таммо открыл глаза, и весело похлопала по бревну рядом с собой:
— Давай иди сюда и присоединяйся к нам. Как ты, получше? Отлично. Эй, Руббадуб, принеси-ка нашему храброму другу поесть!
Таммо инстинктивно поднял лапу, чтобы ощупать шишку, но лапа была остановлена на лету чьей-то другой, более сильной. Это оказался Гром Стальная Челюсть, который наставительно произнес:
— Э нет, малыш, оставь пока голову в покое. О ней позаботится наш очаровательный доктор. Давай-ка лучше так…
Он легко, как пушинку, подхватил Таммо под лапы и усадил к костру между Молнией и Валери, которая ласково улыбнулась и сказала:
— Надеюсь, тебе уже легче?
Таммо покраснел до кончиков ушей. Впервые в жизни он был смущен и сбит с толку. Он очень, очень хотел поговорить с ней, он хотел ответить что-нибудь хорошее, но язык не слушался.
Его выручил Руббадуб, появившийся с горшочком горячего горохового супа с гренками. Он весело подмигнул Таммо и широко улыбнулся.
— Тили-дзынь! — как будто бы со звоном поставил он горшочек перед зайцем.
— О, да он умеет изображать даже звон тарелок! — удивилась Русса, сидевшая поблизости.
Скороход Перехлест наполнил ее кружку:
— Да, а еще горн, трубу и флейту. Наш Руббадуб — это настоящий оркестр.
Майор Ловкач Леволап обернулся и шутливо прикрикнул:
— Разорви меня горностай, вы напоминаете забывчивых невежд, господа! Мы же еще не поприветствовали наших гостей гимном!
Таммо мгновенно оторвался от супа:
— Гимном?!
Мидж Маскировщик тут же вытащил флейту и быстренько стал ее настраивать.
— Кхм-кхм, фа, соль… Соль, фа, фа, фа… Кхм-кхм, да… Соль, фа, ля-ля-ля… Я готов. Хор готов? Итак, Таммо, не желаешь ли послушать гимн Дозорного Отряда?
— Что, удивлен, приятель? Я понимаю, тебе кажется, нас мало. Но сила Дозорного Отряда не в количестве, а в качестве воинов. Давай-ка я тебя со всеми познакомлю.
Это наш посыльный — скороход Перехлест. Его лапы быстрее ветра. Это сержант Ястреб, ходячий арсенал. Коллекционирует оружие, особенно холодное.
Это наши неразлучные близнецы Тарри и Торри. Их даже я не могу различить.
Лейтенант Морион, начальник снабжения. Может стащить орех прямо у тебя изо рта, да еще и убедить, что ты только что его съел.
Моя сестра, капитан Молния. У нее дивный голос, но она становится настоящим воином, когда берет в лапы рапиру.
Очаровательная Валери Валериана, наш врач. У нее золотые лапки. Однажды я видел, как она зашивала крыло бабочке.
А вот и Мидж Маскировщик — наш разведчик, мастер по части маскировки и ловушек.
Это Гром Стальная Челюсть, самый большой заяц в северных краях. Держу пари, ты не встречал еще такой махины.
Ну вот и все, остались только я да наш чудной барабанщик Руббадуб.
Руббадуб широко улыбнулся и дважды хлопнул ушами, издав при этом два барабанных «тума» — получилось, будто он произнес их не ртом, а отстучал ушами.
Таммо засмеялся, но тут Русса поманила его, указав на одного из зайцев:
— Тамм, смотри! У него твой кинжал. Действительно, среди оружия, собранного после боя сержантом Ястребом, Таммо узнал заветный подарок Дум. Зайчонок бросился к нему:
— Простите, господин, но, боюсь, это мое оружие! Сержант вытащил кинжал Таммо из-за пояса. Покрутив его так и сяк, он с сожалением улыбнулся и протянул его Таммо:
— А я-то надеялся, что он уже ничей. Уж больно хорош, жаль расставаться. Ну да ладно, забирай. Такое оружие редко встретишь, я бы даже сказал, что оно изготовлено кем-то из Владык-барсуков.
Таммо хотел было надеть перевязь с вновь обретенным кинжалом, но вдруг пошатнулся и сел. Его знобило. Боль в голове стала невыносимой. Высокий угрюмый лейтенант Морион хмуро кивнул Валери Валериане и сказал:
— Понятно. Я разведу костер, а ты пока займись нашим юным другом. Похоже, у него болевой шок. Со мной тоже было такое после первого серьезного сражения.
Валери присела рядом с Таммо и принялась извлекать из походной аптечки лечебные травы и снадобья.
— Ляг на спину, — обратилась она к нему ласково, — вот так, хорошо. Пожуй это, только не глотай. Просто выплюнь, когда почувствуешь, что достаточно. Молодец.
Это оказался кусочек мха, пропитанный мятно-клубничным сиропом и напоминающий фруктовую жвачку. Таммо осторожно жевал и наблюдал за Валери из-под полуприкрытых век. Она сидела у костра, отбрасывающего теплые отсветы, и заваривала какие-то травы. Он успел подумать, что никогда в жизни не встречал еще такого нежного, восхитительного существа, но тут глаза его начали медленно слипаться, и он погрузился в сладкий сон.
Он проснулся ближе к ночи, и аромат еды тут же напомнил ему, что он очень голоден.
Сестра майора Ловкача Леволапа Молния заметила, что Таммо открыл глаза, и весело похлопала по бревну рядом с собой:
— Давай иди сюда и присоединяйся к нам. Как ты, получше? Отлично. Эй, Руббадуб, принеси-ка нашему храброму другу поесть!
Таммо инстинктивно поднял лапу, чтобы ощупать шишку, но лапа была остановлена на лету чьей-то другой, более сильной. Это оказался Гром Стальная Челюсть, который наставительно произнес:
— Э нет, малыш, оставь пока голову в покое. О ней позаботится наш очаровательный доктор. Давай-ка лучше так…
Он легко, как пушинку, подхватил Таммо под лапы и усадил к костру между Молнией и Валери, которая ласково улыбнулась и сказала:
— Надеюсь, тебе уже легче?
Таммо покраснел до кончиков ушей. Впервые в жизни он был смущен и сбит с толку. Он очень, очень хотел поговорить с ней, он хотел ответить что-нибудь хорошее, но язык не слушался.
Его выручил Руббадуб, появившийся с горшочком горячего горохового супа с гренками. Он весело подмигнул Таммо и широко улыбнулся.
— Тили-дзынь! — как будто бы со звоном поставил он горшочек перед зайцем.
— О, да он умеет изображать даже звон тарелок! — удивилась Русса, сидевшая поблизости.
Скороход Перехлест наполнил ее кружку:
— Да, а еще горн, трубу и флейту. Наш Руббадуб — это настоящий оркестр.
Майор Ловкач Леволап обернулся и шутливо прикрикнул:
— Разорви меня горностай, вы напоминаете забывчивых невежд, господа! Мы же еще не поприветствовали наших гостей гимном!
Таммо мгновенно оторвался от супа:
— Гимном?!
Мидж Маскировщик тут же вытащил флейту и быстренько стал ее настраивать.
— Кхм-кхм, фа, соль… Соль, фа, фа, фа… Кхм-кхм, да… Соль, фа, ля-ля-ля… Я готов. Хор готов? Итак, Таммо, не желаешь ли послушать гимн Дозорного Отряда?