Страница:
39
Капитан Кособрюх поставил в ночной караул Когтелома и шестерых крыс, вместе с ним тщетно пытавшихся догнать вплавь «Стальной клинок». Когтелом не пользовался среди пиратов особым уважением, и они постоянно поднимали его на смех.
— Ишь придумал! Капитан, позволь мне сплавать и притащить корабль обратно! Мне это раз плюнуть, капитан. И чего выпендривался, дурья башка? Где это видано, за кораблем вплавь гнаться!
— Кончай скалить зубы! — возмутился Когтелом. — Догнали бы корабль — горя бы не знали. А теперь застряли на этом острове намертво.
— Нет уж, приятель, захочешь еще раз искупаться — держи пасть на замке. А то нам расхлебывай твою дурость.
Вдруг в темноте раздался громкий треск — это в говорившего угодил обломок скалы. Пират упал, не успев даже взвизгнуть. Когтелом склонился над ним:
— Эй, парень, ты жив? Иааааууу! — В Когтелома вонзилась стрела. Он вскочил и бросился к форту — только пятки засверкали. — Наших бьют! — вопил он на бегу.
Вскочив по тревоге, капитаны Кособрюх, Смертоклык и Гнилозуб расталкивали сонных пиратов. Крысы на ходу хватали оружие и выбегали на внутренний двор.
— Хватит дрыхнуть! Или нас возьмут тепленькими!
Габул просунул лапу в окно, сгреб проходившего мимо пирата и втащил его внутрь.
— Отвечай, что за чертовщина творится?
— Ваше Величество, на нас напали!
— Без тебя знаю, что напали, кретин! Кто напал, говори!
— Не могу знать. Нас обстреливают слева и справа.
Габул направился в пиршественный зал, волоча за собой злополучного пирата.
— Я-то отлично знаю, чьи это происки. Барсук — вот кто стреляет. Эй, ты! Будешь стоять в карауле за дверью.
Как только заметишь барсука, дай мне знать. Усек?
Онемевший от ужаса пират кивнул, но стоило двери пиршественного зала захлопнуться за Габулом, часовой выскочил во двор, где увесистый камень положил конец всем его страхам.
С другой стороны форта расположились стрелки Джозефа. Новый град камней и стрел должен был ввергнуть крыс в смятение. Лишь только пираты откроют ответный огонь, их настигнет неожиданный удар. Кособрюх рвал и метал, щедро раздавая тумаки и зуботычины.
— Цельтесь влево, в холмы! — орал он. — У вас что, повылазило? Не видите, откуда летят эти чертовы стрелы и камни?
Мало-помалу капитанам все же удалось приободрить ошалевших крыс и сколотить хоть какое-то подобие боевого отряда.
Дандин уже давно с беспокойством поглядывал на Мэриел.
— Где же Тарквин? Что он медлит?
Словно в ответ, снизу прогремел воинственный клич:
— Еуууулааалиииааа!
Это таран начал крушить ворота форта. Воины Тарквина рвались на приступ, сотрясая воздух боевыми криками:
— Еулааалиааа! Смерть Габууулууу!
Тараном служил толстый ствол дерева; тупой его конец наносил по воротам удар за ударом, и каждый раз они сотрясались все сильнее.
К Кособрюху подскочил Смертоклык:
— Дело пахнет керосином, приятель! Того и гляди, они снесут ворота! Гони своих туда. Пусть костьми лягут, но не дадут им ворваться во двор. А я побегу за Гнилозубом.
Вскоре все крысы сгрудились между зданием форта и воротами.
Из большого окна пиршественного зала открывался вид лишь на море и скалы, но Габул, прильнув к узкому оконцу в противоположной стене, различил смутные тени, мечущиеся в темноте. Шум битвы ударил ему в уши.
Отскочив от окна, Габул кинулся к другому, выходившему на холмы, и похолодел от ужаса. Его ночные кошмары ожили — на фоне ночного неба возвышался исполинский барсук в кольчуге и шлеме. Рядом с ним на земле лежал громадный меч.
Габул высунулся из окна, выкрикивая угрозы и проклятия, обращенные к неведомому врагу, который так долго преследовал его во сне. Но Ронблейд не видел и не слышал крысиного короля — он был слишком поглощен своим делом. Упершись обеими лапами в огромный валун, он набрал в легкие побольше воздуху, так что его мощная грудь едва не разрывала кольчугу. Всем своим весом он навалился на обломок скалы; от напряжения не только когти, но и задние лапы барсука ушли в землю. Кряхтя и постанывая, Ронблейд налегал изо всех сил; по его полосатой голове ручьями стекал пот. Наконец камень покачнулся. Чувствуя, что валун поддается, Ронблейд налег на него еще яростнее. С оглушительным ревом барсук толкал и толкал камень. Наконец, качнувшись, камень покатился по склону холма, сначала медленно, потом все быстрее и быстрее. Он мчался на форт с головокружительной скоростью, огромный, неумолимый, словно кара, посланная небом. Ронблейд схватил свой меч. Он запрокинул голову, устремив взгляд к звездам, и воинственный клич Саламандастрона огласил окрестности:
— Еууууулааалиааа!
Валун прогрохотал по склону, ломая кусты, подскакивая на ухабах и выступах; тяжелая каменная глыба сметала все на своем пути, а вслед за ней шел сам барсук.
С оглушительным треском валун врезался в стену.
Стена обвалилась, точно карточный домик. Крысы-караульные остолбенели, скованные ужасом. Сквозь черное облако пыли они различили гигантскую фигуру Ронблейда; за ним следовал Джозеф Литейщик и воины ОСГ.
— Смееерть Габуулуу! — гремел над фортом боевой хор.
Крысы, защищавшие ворота, позабыли про свои луки и стрелы. В страхе уставились они на рухнувшую заднюю стену. Через толпу пиратов протолкался Кособрюх.
— Скорее к задней стене! Пошевеливайтесь, канальи! — исступленно орал он. — Они проломили ее!
Обескураженные крысы наконец сообразили, откуда в эту минуту угрожает наибольшая опасность, и нацелили свои луки на бойцов отряда Джозефа.
Отступать крысам было некуда; подгоняемые отчаянием, они устремились на нападавших. Казалось, одна волна нашла на другую; воздух сотрясался от лязганья стали.
Крысы, увешанные своими дикарскими побрякушками, одним своим видом наводили ужас. Все они были куда крупнее и сильнее бойцов ОСГ. Но юные воины не дрогнули под натиском врага. Ненависть к мучителям и убийцам придавала им сил, и они бесстрашно врезались в самую гущу крыс, рубя и кроша направо и налево. Перевес был то на одной, то на другой стороне. Однако крысы поднаторели в схватках, и к тому же на каждого воина ОСГ приходилось по два вооруженных до зубов пирата.
Вскоре стало очевидно, что без подкрепления отряд Джозефа не в состоянии совладать с противником.
Ронблейд не спешил осуществить свою заветную цель.
Кровавый Гнев вновь накатил на барсука, и он был всецело поглощен единственным желанием — проникнуть в здание форта. Позабыв обо всем, даже об опасности, угрожавшей его товарищам, он прокладывал себе дорогу. Кровавый туман застилал глаза Ронблейда, и сквозь этот туман он видел лишь крепость, где притаился его заклятый враг. Под ударами гигантского меча крысы разлетались, точно мухи.
Треск рухнувшей под напором валуна задней стены донесся до бойцов, которые осаждали ворота. Мэриел, Тарквин, Дандин и Дарри вскинули головы и прислушались.
За воротами послышался удаляющийся топот множества лап и вслед за ними — крики и визг. Судя по всему, битва кипела теперь во внутреннем дворе.
Дарри приплясывал на месте от нетерпения.
— Давайте приставим бревно к воротам и вскарабкаемся по нему!
Но Мэриел видела, что треснувшие ворота вот-вот рухнут.
— Нет, Дарри, покончим с воротами. Ворвемся лучше во двор все разом. Командуй, Тарквин!
— Все к бревну! Раз, два, взяли! — зычным командирским голосом взревел заяц.
Десятки лап с готовностью подхватили увесистый ствол; в общем порыве они с легкостью подняли его над головами.
Тарквин, стоя впереди, распоряжался:
— Так, ребята. Возьмитесь как следует. Надо хорошенько разбежаться.
Мэриел, Дандин и Дарри ухватились за передний конец тарана; устремив глаза в землю, они вместе с другими пятились, чтобы взять разбег. Когда они отошли на нужное расстояние, Тарквин подставил под бревно плечо и приподнял его повыше.
— По моей команде бежим во весь дух. Все готовы?
Вперед!
У осаждавших глаза лезли на лоб от натуги; бойцы тяжело переводили дыхание, скрипели зубами и выкрикивали леденящие кровь угрозы. И вот бревно, качавшееся над их головами, врезалось в ворота.
Раздавшийся треск был так оглушителен, что всем сразу стало ясно — воротам конец! Доски, замки, засовы и крюки бесформенной кучей валялись на земле, — казалось, ворота сокрушил удар молнии. Опьяненные удачей, воины ворвались во внутренний двор.
Кособрюх видел, что перевес на стороне нападающих.
Как угорелый носился он среди крыс, пытаясь вновь собрать их в отряд, но все было тщетно — каждый из пиратов отчаянно сражался за спасение собственной шкуры.
Вдруг на пути Кособрюха стал Дандин. Перед глазами крысы грозно сверкнул клинок Мартина Воителя. Кособрюх ловко отбил выпад и начал пятиться. Но ухищрения пирата были напрасны: противник наступал и наступал, с легкостью отражая все удары. В конце концов он прижал Кособрюха к стене. Пират высоко поднял свой меч и замахнулся. В ту же секунду удар клинка положил ему конец.
Смертоклык не сомневался: сражение проиграно. Он решил улизнуть прежде, чем крысы лавиной хлынут наутек. Протолкавшись сквозь дерущихся, он добрался до обвалившейся стены. Не задумываясь об участи своих собратьев, Смертоклык юркнул в пролом и скрылся в холмах; с губ его сорвался довольный вздох. Вдруг крысиный капитан словно прирос к месту. Напротив него сидел на скале невозмутимый Тэн Лок. Вытащив из ножен свой длинный меч, молчаливый воин принялся точить его о камень. Наконец он взглянул на крысу и бесстрастно произнес:
— Долго же я ждал тебя, Смертоклык!
Джозефу приходилось туго. Сзади на него насел здоровенный пират, а спереди наступал Гнилозуб. Литейщик отважно отражал удары, пытаясь в то же время стряхнуть пирата, который вцепился ему в спину, как пиявка. Гнилозуб остервенело размахивал кривой саблей — он понимал, что гибель командира может переломить ход битвы. Злобная ухмылка играла на губах крысиного капитана. Он видел, что силы противника иссякают. Кривая сабля взметнулась для смертельного удара.
— Рэдвоооолл! — Мэриел, размахивая Чайкобоем, вскочила на гору крысиных трупов.
Гнилозуб обернулся, и мощный удар узловатой веревки пришелся ему промеж глаз. Крысиный капитан свалился как подкошенный. Пират, наседавший на Джозефа сзади, тоже упал замертво — Дарри прикончил его булыжником.
К ним пробился Тарквин со сломанным копьем в лапе:
— Слышь, ребята, осталась самая малость. Чуток поднажмем, и крысякам каюк. — Вдруг заяц, пораженный внезапной мыслью, подскочил как ужаленный: — Э, а куда запропастился мой старый командир? Видел ли кто владыку Ронблейда?
И Мэриел с Тарквином бросились к зданию форта; к ним присоединились Дандин и Дарри. Огибая горы трупов и расталкивая дерущихся, они прорвались ко входу. Ступени, ведущие к тяжелой дубовой двери, были сплошь покрыты мертвыми крысиными телами, а сама дверь болталась на одной петле, разбитая чуть ли не в щепки.
Дарри указал на нее кинжалом:
— Наверняка работа Ронблейда. Кто еще мог раскрошить такую громадину?
Мэриел торопливо вбежала по ступенькам:
— Мы еще посмотрим, кому достанется Габул!
— Ишь придумал! Капитан, позволь мне сплавать и притащить корабль обратно! Мне это раз плюнуть, капитан. И чего выпендривался, дурья башка? Где это видано, за кораблем вплавь гнаться!
— Кончай скалить зубы! — возмутился Когтелом. — Догнали бы корабль — горя бы не знали. А теперь застряли на этом острове намертво.
— Нет уж, приятель, захочешь еще раз искупаться — держи пасть на замке. А то нам расхлебывай твою дурость.
Вдруг в темноте раздался громкий треск — это в говорившего угодил обломок скалы. Пират упал, не успев даже взвизгнуть. Когтелом склонился над ним:
— Эй, парень, ты жив? Иааааууу! — В Когтелома вонзилась стрела. Он вскочил и бросился к форту — только пятки засверкали. — Наших бьют! — вопил он на бегу.
Вскочив по тревоге, капитаны Кособрюх, Смертоклык и Гнилозуб расталкивали сонных пиратов. Крысы на ходу хватали оружие и выбегали на внутренний двор.
— Хватит дрыхнуть! Или нас возьмут тепленькими!
Габул просунул лапу в окно, сгреб проходившего мимо пирата и втащил его внутрь.
— Отвечай, что за чертовщина творится?
— Ваше Величество, на нас напали!
— Без тебя знаю, что напали, кретин! Кто напал, говори!
— Не могу знать. Нас обстреливают слева и справа.
Габул направился в пиршественный зал, волоча за собой злополучного пирата.
— Я-то отлично знаю, чьи это происки. Барсук — вот кто стреляет. Эй, ты! Будешь стоять в карауле за дверью.
Как только заметишь барсука, дай мне знать. Усек?
Онемевший от ужаса пират кивнул, но стоило двери пиршественного зала захлопнуться за Габулом, часовой выскочил во двор, где увесистый камень положил конец всем его страхам.
С другой стороны форта расположились стрелки Джозефа. Новый град камней и стрел должен был ввергнуть крыс в смятение. Лишь только пираты откроют ответный огонь, их настигнет неожиданный удар. Кособрюх рвал и метал, щедро раздавая тумаки и зуботычины.
— Цельтесь влево, в холмы! — орал он. — У вас что, повылазило? Не видите, откуда летят эти чертовы стрелы и камни?
Мало-помалу капитанам все же удалось приободрить ошалевших крыс и сколотить хоть какое-то подобие боевого отряда.
Дандин уже давно с беспокойством поглядывал на Мэриел.
— Где же Тарквин? Что он медлит?
Словно в ответ, снизу прогремел воинственный клич:
— Еуууулааалиииааа!
Это таран начал крушить ворота форта. Воины Тарквина рвались на приступ, сотрясая воздух боевыми криками:
— Еулааалиааа! Смерть Габууулууу!
Тараном служил толстый ствол дерева; тупой его конец наносил по воротам удар за ударом, и каждый раз они сотрясались все сильнее.
К Кособрюху подскочил Смертоклык:
— Дело пахнет керосином, приятель! Того и гляди, они снесут ворота! Гони своих туда. Пусть костьми лягут, но не дадут им ворваться во двор. А я побегу за Гнилозубом.
Вскоре все крысы сгрудились между зданием форта и воротами.
Из большого окна пиршественного зала открывался вид лишь на море и скалы, но Габул, прильнув к узкому оконцу в противоположной стене, различил смутные тени, мечущиеся в темноте. Шум битвы ударил ему в уши.
Отскочив от окна, Габул кинулся к другому, выходившему на холмы, и похолодел от ужаса. Его ночные кошмары ожили — на фоне ночного неба возвышался исполинский барсук в кольчуге и шлеме. Рядом с ним на земле лежал громадный меч.
Габул высунулся из окна, выкрикивая угрозы и проклятия, обращенные к неведомому врагу, который так долго преследовал его во сне. Но Ронблейд не видел и не слышал крысиного короля — он был слишком поглощен своим делом. Упершись обеими лапами в огромный валун, он набрал в легкие побольше воздуху, так что его мощная грудь едва не разрывала кольчугу. Всем своим весом он навалился на обломок скалы; от напряжения не только когти, но и задние лапы барсука ушли в землю. Кряхтя и постанывая, Ронблейд налегал изо всех сил; по его полосатой голове ручьями стекал пот. Наконец камень покачнулся. Чувствуя, что валун поддается, Ронблейд налег на него еще яростнее. С оглушительным ревом барсук толкал и толкал камень. Наконец, качнувшись, камень покатился по склону холма, сначала медленно, потом все быстрее и быстрее. Он мчался на форт с головокружительной скоростью, огромный, неумолимый, словно кара, посланная небом. Ронблейд схватил свой меч. Он запрокинул голову, устремив взгляд к звездам, и воинственный клич Саламандастрона огласил окрестности:
— Еууууулааалиааа!
Валун прогрохотал по склону, ломая кусты, подскакивая на ухабах и выступах; тяжелая каменная глыба сметала все на своем пути, а вслед за ней шел сам барсук.
С оглушительным треском валун врезался в стену.
Стена обвалилась, точно карточный домик. Крысы-караульные остолбенели, скованные ужасом. Сквозь черное облако пыли они различили гигантскую фигуру Ронблейда; за ним следовал Джозеф Литейщик и воины ОСГ.
— Смееерть Габуулуу! — гремел над фортом боевой хор.
Крысы, защищавшие ворота, позабыли про свои луки и стрелы. В страхе уставились они на рухнувшую заднюю стену. Через толпу пиратов протолкался Кособрюх.
— Скорее к задней стене! Пошевеливайтесь, канальи! — исступленно орал он. — Они проломили ее!
Обескураженные крысы наконец сообразили, откуда в эту минуту угрожает наибольшая опасность, и нацелили свои луки на бойцов отряда Джозефа.
Отступать крысам было некуда; подгоняемые отчаянием, они устремились на нападавших. Казалось, одна волна нашла на другую; воздух сотрясался от лязганья стали.
Крысы, увешанные своими дикарскими побрякушками, одним своим видом наводили ужас. Все они были куда крупнее и сильнее бойцов ОСГ. Но юные воины не дрогнули под натиском врага. Ненависть к мучителям и убийцам придавала им сил, и они бесстрашно врезались в самую гущу крыс, рубя и кроша направо и налево. Перевес был то на одной, то на другой стороне. Однако крысы поднаторели в схватках, и к тому же на каждого воина ОСГ приходилось по два вооруженных до зубов пирата.
Вскоре стало очевидно, что без подкрепления отряд Джозефа не в состоянии совладать с противником.
Ронблейд не спешил осуществить свою заветную цель.
Кровавый Гнев вновь накатил на барсука, и он был всецело поглощен единственным желанием — проникнуть в здание форта. Позабыв обо всем, даже об опасности, угрожавшей его товарищам, он прокладывал себе дорогу. Кровавый туман застилал глаза Ронблейда, и сквозь этот туман он видел лишь крепость, где притаился его заклятый враг. Под ударами гигантского меча крысы разлетались, точно мухи.
Треск рухнувшей под напором валуна задней стены донесся до бойцов, которые осаждали ворота. Мэриел, Тарквин, Дандин и Дарри вскинули головы и прислушались.
За воротами послышался удаляющийся топот множества лап и вслед за ними — крики и визг. Судя по всему, битва кипела теперь во внутреннем дворе.
Дарри приплясывал на месте от нетерпения.
— Давайте приставим бревно к воротам и вскарабкаемся по нему!
Но Мэриел видела, что треснувшие ворота вот-вот рухнут.
— Нет, Дарри, покончим с воротами. Ворвемся лучше во двор все разом. Командуй, Тарквин!
— Все к бревну! Раз, два, взяли! — зычным командирским голосом взревел заяц.
Десятки лап с готовностью подхватили увесистый ствол; в общем порыве они с легкостью подняли его над головами.
Тарквин, стоя впереди, распоряжался:
— Так, ребята. Возьмитесь как следует. Надо хорошенько разбежаться.
Мэриел, Дандин и Дарри ухватились за передний конец тарана; устремив глаза в землю, они вместе с другими пятились, чтобы взять разбег. Когда они отошли на нужное расстояние, Тарквин подставил под бревно плечо и приподнял его повыше.
— По моей команде бежим во весь дух. Все готовы?
Вперед!
У осаждавших глаза лезли на лоб от натуги; бойцы тяжело переводили дыхание, скрипели зубами и выкрикивали леденящие кровь угрозы. И вот бревно, качавшееся над их головами, врезалось в ворота.
Раздавшийся треск был так оглушителен, что всем сразу стало ясно — воротам конец! Доски, замки, засовы и крюки бесформенной кучей валялись на земле, — казалось, ворота сокрушил удар молнии. Опьяненные удачей, воины ворвались во внутренний двор.
Кособрюх видел, что перевес на стороне нападающих.
Как угорелый носился он среди крыс, пытаясь вновь собрать их в отряд, но все было тщетно — каждый из пиратов отчаянно сражался за спасение собственной шкуры.
Вдруг на пути Кособрюха стал Дандин. Перед глазами крысы грозно сверкнул клинок Мартина Воителя. Кособрюх ловко отбил выпад и начал пятиться. Но ухищрения пирата были напрасны: противник наступал и наступал, с легкостью отражая все удары. В конце концов он прижал Кособрюха к стене. Пират высоко поднял свой меч и замахнулся. В ту же секунду удар клинка положил ему конец.
Смертоклык не сомневался: сражение проиграно. Он решил улизнуть прежде, чем крысы лавиной хлынут наутек. Протолкавшись сквозь дерущихся, он добрался до обвалившейся стены. Не задумываясь об участи своих собратьев, Смертоклык юркнул в пролом и скрылся в холмах; с губ его сорвался довольный вздох. Вдруг крысиный капитан словно прирос к месту. Напротив него сидел на скале невозмутимый Тэн Лок. Вытащив из ножен свой длинный меч, молчаливый воин принялся точить его о камень. Наконец он взглянул на крысу и бесстрастно произнес:
— Долго же я ждал тебя, Смертоклык!
Джозефу приходилось туго. Сзади на него насел здоровенный пират, а спереди наступал Гнилозуб. Литейщик отважно отражал удары, пытаясь в то же время стряхнуть пирата, который вцепился ему в спину, как пиявка. Гнилозуб остервенело размахивал кривой саблей — он понимал, что гибель командира может переломить ход битвы. Злобная ухмылка играла на губах крысиного капитана. Он видел, что силы противника иссякают. Кривая сабля взметнулась для смертельного удара.
— Рэдвоооолл! — Мэриел, размахивая Чайкобоем, вскочила на гору крысиных трупов.
Гнилозуб обернулся, и мощный удар узловатой веревки пришелся ему промеж глаз. Крысиный капитан свалился как подкошенный. Пират, наседавший на Джозефа сзади, тоже упал замертво — Дарри прикончил его булыжником.
К ним пробился Тарквин со сломанным копьем в лапе:
— Слышь, ребята, осталась самая малость. Чуток поднажмем, и крысякам каюк. — Вдруг заяц, пораженный внезапной мыслью, подскочил как ужаленный: — Э, а куда запропастился мой старый командир? Видел ли кто владыку Ронблейда?
И Мэриел с Тарквином бросились к зданию форта; к ним присоединились Дандин и Дарри. Огибая горы трупов и расталкивая дерущихся, они прорвались ко входу. Ступени, ведущие к тяжелой дубовой двери, были сплошь покрыты мертвыми крысиными телами, а сама дверь болталась на одной петле, разбитая чуть ли не в щепки.
Дарри указал на нее кинжалом:
— Наверняка работа Ронблейда. Кто еще мог раскрошить такую громадину?
Мэриел торопливо вбежала по ступенькам:
— Мы еще посмотрим, кому достанется Габул!
40
Cакстус стоял на крепостной стене, устремив взгляд вдаль. Солнце светило не ярко, густые тени уже спустились на тропу и на зеленые кроны деревьев. Чувствовалось, что осень уже не за горами.
К мышонку приблизился Симеон; слепой травник ощупью пробирался по стене, пока не коснулся лапы Сакстуса.
— Немного нам осталось погожих деньков.
— Брат Симеон, как ты догадался, что я как раз думал об этом?
— Да так, пришло на ум. Многие считают, что я обладаю каким-то неведомым даром, но все намного проще. Опыт и наблюдательность — вот в чем моя сила. Кстати, они подсказывают мне, ты пришел сюда вовсе не для того, чтобы размышлять о быстротечности лета. Думаю, друг мой, ты высматриваешь, не покажутся ли на дороге твои друзья.
Я прав?
— Прав, брат Симеон. Догадаться об этом нетрудно.
С Дандином и Дарри мы друзья с детства. И хотя Мэриел пробыла у нас совсем недолго, я успел подружиться С ней. Конечно, я по ним скучаю. И знаешь, позапрошлой ночью мне приснился удивительный сон. Я видел всех моих друзей. Они сражались с крысами, с полчищем крыс, таким огромным, что шайка, напавшая на наше аббатство, в сравнении с ним — капля в море.
— А Мартин Воитель? Его ты видел?
— Брат Симеон, откуда ты узнал, что Мартин был там?
— Мы ведь старые приятели с духом Мартина. Частенько встречаемся в стране сновидений. И он всегда приходит неспроста, но чтобы спасти или предостеречь. Расскажи же про битву с крысами, Сакстус.
— Честно говоря, трудно было что-нибудь разобрать толком. Все смешалось, кровь лилась рекой. Вдруг я увидел старого воина, мышь. Он был сед с головы до кончика хвоста, но силен и крепок. Две крысы напали на него и начали одолевать. Я закричал, призывая на помощь Мартина. Внезапно, откуда ни возьмись, появились Мэриел и Дарри. Они убили крыс и спасли седого воина. А потом все вдруг подернулось дымкой и исчезло. И Мартин тоже исчез.
— Ухухухахахуха! Слышь, спускайтесь вниз, отведайте моего кекса с тмином.
Это была Хон Рози — она махала им со своего кресла-каталки. Кресло толкали брат Олдер и Коклебур, на их мордах застыло выражение мученического долготерпения.
— После поговорим, — шепнул слепой травник на ухо Сакстусу и помахал в ответ Рози: — Кекс с тмином, говоришь? Что ж, с удовольствием попробую.
Сакстус прохаживался по залу, где кипела работа над чудесным гобеленом. Брат Губерт следил, чтобы вышивка точно соответствовала картинкам, которые он нашел в старинных книгах. Он протянул сестре Серене моток светло-коричневых ниток:
— Думаю, этот цвет как раз подойдет для головы нашего Воителя.
Сакстус подошел к ящику с нитками, порылся и выбрал другой моток, более темного оттенка:
— Извини, брат Губерт, но мне кажется, этот цвет подойдет больше.
Губерт поднес моток к свету, придирчиво рассматривая нитки:
— Хм, Сакстус, может, ты и прав. Но откуда ты знаешь, какого цвета была шерсть Мартина?
— Ну так мне кажется…
Огромными шагами Ронблейд Широкая Полоса пересекал залы и коридоры форта Блейдгирт.
— Выходи, Габул! Я, Ронблейд, пришел сразиться с тобой!
Громовой рев барсука эхом прокатился по пустынным покоям.
Габулу было наплевать на исход битвы, он дрожал лишь за собственную шкуру. Замирая от ужаса, крысиный король прислушивался к тяжелым шагам барсука, сотрясавшим крепость. Габул понимал, что столкновение неизбежно, и пытался собраться с духом. С кинжалом в одной лапе и мечом в другой метался он по своей спальне.
— Этой ночью я высплюсь на славу, — бормотал он. — Избавлюсь и от проклятого барсука, и от чертова колокола. Попомнят они Габула! Прикончу полосатую скотину, а колокол столкну в море с самой высокой скалы! И заживу в свое удовольствие!
Ронблейд остановился перед гигантским колоколом.
Шедевр мастера Джозефа оказался точь-в-точь таким, каким его представлял себе барсук. То было настоящее чудо. Огромные лапы Ронблейда бережно поглаживали потускневшую металлическую поверхность; он обошел вокруг колокола, читая таинственные надписи, значение которых было открыто лишь владыкам-барсукам. Счастливая улыбка играла на его губах.
— Да, так я и думал… Пусть же свершится замысел судьбы!
Могучим ударом меча он превратил один из столов в обломки, схватил увесистую деревянную ножку и принялся бить в колокол.
Вдруг на блестящем металле мелькнуло отражение Габула — он бесшумно проскользнул в пиршественный зал и теперь подкрадывался к барсуку, держа наготове меч. Ронблейд прекратил бить в колокол и неторопливо обернулся:
— Что, крыса, нравится тебе моя музыка?
Габул кинулся на соперника, меч его сверкнул как молния. Но Ронблейд взмахнул грозным мечом, и клинок Габула отлетел в дальний угол, зазвенев по каменным плитам. Онемевшие лапы крысиного короля беспомощно повисли. Ронблейд кивнул на упавший кривой меч:
— Подними его. Я не сражаюсь с безоружными.
В эту секунду в пиршественный зал ворвались Мэриел, Тарквин, Дандин и Дарри.
— Иди сюда, тварь! Сразимся! — кричала мышка, размахивая Чайкобоем.
Габул хрипло расхохотался:
— Э, да ведь это отродье Литейщика! Я уже убил тебя.
Значит, ты привидение!
Мэриел, раскручивая над головой Чайкобой, заскрежетала зубами:
— Один раз я чуть не отправила тебя в ад. Теперь доведу дело до конца! — Краешком глаза мышка увидела, что барсук занес меч: — Габул мой, Ронблейд! Отойди!
Барсук обернулся. Мгновение — и Габул вонзил ему в грудь кинжал и бросился к двери в дальней стене зала.
Дверь с шумом захлопнулась за ним, а друзья столпились вокруг Ронблейда. Кинжал Габула торчал у него из груди. Прежде чем кто-либо успел открыть рот, барсук, не дрогнув, вырвал кинжал и отшвырнул его.
— Железка оцарапала мне кольчугу и чуть не попортила шкуру.
Тарквин тем временем отчаянно дергал и толкал дверь.
— Вот шельмец! Он запер ее с той стороны!
— Отойди-ка, Тарквин.
Заяц едва успел отскочить, как сокрушительный удар меча Верминфейт расколол дверь на две половинки. Барсук отбросил их прочь с дороги.
— В следующий раз не мешай мне, юная мышь!
За дверью оказалась узкая винтовая лестница. Друзья ринулись вниз по крутой спирали.
Габул захлопнул за собой дверь подземной камеры и запер ее. Усмехаясь про себя, он перетащил старый ковер, свернутый в углу, на самую середину, так чтобы он закрывал зияющее отверстие. Затем он распластался на полу.
Вскоре до него донесся топот преследователей. С жалобным треском дверь повисла на одной петле. В камеру, воинственно размахивая мечом, ворвался Ронблейд. Взгляд его скользнул по голым стенам.
— Больше не убежишь, крыса.
— Я и не собираюсь бежать. Не на того напал, — огрызнулся Габул. — Только слишком вас много на одного. И ты вооружен до зубов, а угрожаешь безоружному. Бросай свой тесак. Пусть когти и зубы решат, кто из нас сильнее. Мы, крысы-пираты, ведем бой честно. Или сдрейфил, полосатый пес?
Туман Кровавого Гнева застлал глаза владыке Ронблейду. Он отбросил меч и с ревом двинулся на Габула.
— Еууулааалиаааа!
Ронблейд вступил на ковер и тут же почувствовал, что лапы его лишились опоры. Со сдавленным криком он провалился в дыру и оказался на дне вонючей ямы. Рядом раздавалось какое-то шебуршание.
— Прочь! — взревел Ронблейд.
Мэриел и ее друзья в растерянности замерли в дверях.
У барсука перехватило дыхание, когда он разглядел в темноте гигантского черного скорпиона. Прежде чем он успел шевельнуться, скорпион был совсем рядом. Омерзительное насекомое поползло по кольчуге, а Ронблейд лишь смотрел на него расширенными от ужаса глазами.
Смертоносное жало, грозно извиваясь, готовилось впиться в тело барсука.
Вдруг кто-то словно толкнул Ронблейда и вывел его из оцепенения. Барсук сгреб скорпиона за хвост, с воинственным кличем подпрыгнул, размахнулся и вышвырнул ядовитое чудовище из ямы. Черный скорпион взметнулся вверх, отскочил от потолка и угодил прямо на голову Габула.
Оторопевшие друзья не могли отвести глаз от жуткого зрелища: Габул метался из угла в угол, пытаясь стряхнуть злобное насекомое, но страшные лапы намертво вцепились ему в горло. Скорпион взгромоздился на морду крысиного короля, заглушив его стоны и крики; ядовитое жало на хвосте впилось в висок Габула.
Голова Ронблейда показалась над краем ямы как раз в тот миг, когда Габул рухнул на пол. Яд проник в мозг безумца, судорога скрутила его в последний раз, и злобная душа рассталась с телом.
Скорпион повернулся к Ронблейду, но тут к нему подскочил Дандин. Мышонок занес над чудовищем клинок Мартина Воителя, и отвратительное насекомое, рассеченное на части, неуклюже свалилось в яму.
Дрожь сотрясала Ронблейда. Он яростно отряхивался, словно хотел стереть прикосновения мерзкого скорпиона.
А Тарквин, стоя поодаль, утешал свою верную харолину:
— Да, славная моя бренчалка, не пришлось тебе прогуляться по крысиной башке. Но ты, слышь, не горюй.
Ведь никому из нас не выпало его прикончить, так вот!
Подоспевший Джозеф обнял дочь за плечи:
— Это и к лучшему, поверьте. Зло поразило зло, а добро одержало победу. Идемте же, друзья! Оставим этот проклятый остров. Битва окончена, нас ждет мирная светлая жизнь.
Мэриел, сияя от радости, бросилась отцу на шею:
— Да, да! Скорее в Рэдволл!
В бухте острова Терраморт, развернув паруса, стояли четыре корабля, готовые к отплытию. Дарри Дикобраз занял место на мостике «Стального клинка». В честь обожаемого дядюшки капитана судно получило имя «Гейб». Капитан Тарквин принял командование над «Хон Рози», в прошлом «Черным парусом». Капитан Дандин сжимал румпель бывшего «Ночного разбойника», ныне «Аббата Бернара». «Крабьей клешне» вернули ее прежнее имя, «Барвинок», — таково было желание ее капитана, Джозефа Литейщика. Он гордо стоял на палубе рядом с Мэриел и Ронблейдом. Бойцы ОСГ, ставшие теперь матросами, укрепляли на корме колокол. В стене форта Блейдгирт, что выходила на море, зияла огромная пробоина — через нее колокол был спущен на корабль. Темный дым клубился над бывшим оплотом крыс-пиратов. Ронблейд удовлетворенно покачал головой:
— Никогда в жизни я не применял против врага огонь.
Но это гнездо зла заслуживает огненной смерти. Пусть огонь очистит камни, а дождь омоет их, пусть морской ветер развеет пепел. Как бы то ни было, черная память о крысином острове смерти будет жить вечно.
Джозеф похлопал по перилам:
— Старый добрый «Барвинок»! Помнишь, Мэриел, как мы с тобой пустились на нем в плавание? Многое нам пришлось пережить, но сейчас мы можем наконец доставить колокол владыке Ронблейду, в Саламандастрон, туда, где ему и надлежит быть.
Но барсук рассудил иначе:
— Нет, Джозеф, друг мой, этот чудесный колокол отправится в аббатство Рэдволл. Я принял это решение неспроста. Когда я упал в яму и скорпион полз по мне, ужас сковал мои члены. Еще мгновение, и мне пришел бы конец. Знаешь, кто в эту минуту мне помог? Мартин Воитель! Его доблестный дух вселился в меня, я встал и разделался с чудовищем. Я обязан Мартину жизнью и должен отплатить ему.
Дандин прикоснулся к эфесу своего меча:
— Старина Мартин никогда не бросит нас в беде! Значит, и с Габулом тоже расправился он. Или все же ты с его помощью? Или ядовитый скорпион? Поди разберись!
Что ты говоришь, Мэриел?
— Говорю, доставай нашу ласточку. Пусть указывает нам путь. И дай мне меч на пару минут. Сейчас он тебе не нужен.
Сжимая меч Мартина Воителя, Мэриел взлетела на высокий бушприт и скомандовала флоту:
— Поднять якоря! Отдать швартовы! Вперед, к берегам Страны Цветущих Мхов!
Ронблейд ударил в колокол, и тот ответил низким, глубоким гудением. Звучный голос колокола разнесся над морем и берегом, сливаясь с радостными криками матросов; ветер наполнил паруса, и корабли, озаренные золотистым солнечным светом, понеслись по морю.
К мышонку приблизился Симеон; слепой травник ощупью пробирался по стене, пока не коснулся лапы Сакстуса.
— Немного нам осталось погожих деньков.
— Брат Симеон, как ты догадался, что я как раз думал об этом?
— Да так, пришло на ум. Многие считают, что я обладаю каким-то неведомым даром, но все намного проще. Опыт и наблюдательность — вот в чем моя сила. Кстати, они подсказывают мне, ты пришел сюда вовсе не для того, чтобы размышлять о быстротечности лета. Думаю, друг мой, ты высматриваешь, не покажутся ли на дороге твои друзья.
Я прав?
— Прав, брат Симеон. Догадаться об этом нетрудно.
С Дандином и Дарри мы друзья с детства. И хотя Мэриел пробыла у нас совсем недолго, я успел подружиться С ней. Конечно, я по ним скучаю. И знаешь, позапрошлой ночью мне приснился удивительный сон. Я видел всех моих друзей. Они сражались с крысами, с полчищем крыс, таким огромным, что шайка, напавшая на наше аббатство, в сравнении с ним — капля в море.
— А Мартин Воитель? Его ты видел?
— Брат Симеон, откуда ты узнал, что Мартин был там?
— Мы ведь старые приятели с духом Мартина. Частенько встречаемся в стране сновидений. И он всегда приходит неспроста, но чтобы спасти или предостеречь. Расскажи же про битву с крысами, Сакстус.
— Честно говоря, трудно было что-нибудь разобрать толком. Все смешалось, кровь лилась рекой. Вдруг я увидел старого воина, мышь. Он был сед с головы до кончика хвоста, но силен и крепок. Две крысы напали на него и начали одолевать. Я закричал, призывая на помощь Мартина. Внезапно, откуда ни возьмись, появились Мэриел и Дарри. Они убили крыс и спасли седого воина. А потом все вдруг подернулось дымкой и исчезло. И Мартин тоже исчез.
— Ухухухахахуха! Слышь, спускайтесь вниз, отведайте моего кекса с тмином.
Это была Хон Рози — она махала им со своего кресла-каталки. Кресло толкали брат Олдер и Коклебур, на их мордах застыло выражение мученического долготерпения.
— После поговорим, — шепнул слепой травник на ухо Сакстусу и помахал в ответ Рози: — Кекс с тмином, говоришь? Что ж, с удовольствием попробую.
Сакстус прохаживался по залу, где кипела работа над чудесным гобеленом. Брат Губерт следил, чтобы вышивка точно соответствовала картинкам, которые он нашел в старинных книгах. Он протянул сестре Серене моток светло-коричневых ниток:
— Думаю, этот цвет как раз подойдет для головы нашего Воителя.
Сакстус подошел к ящику с нитками, порылся и выбрал другой моток, более темного оттенка:
— Извини, брат Губерт, но мне кажется, этот цвет подойдет больше.
Губерт поднес моток к свету, придирчиво рассматривая нитки:
— Хм, Сакстус, может, ты и прав. Но откуда ты знаешь, какого цвета была шерсть Мартина?
— Ну так мне кажется…
Огромными шагами Ронблейд Широкая Полоса пересекал залы и коридоры форта Блейдгирт.
— Выходи, Габул! Я, Ронблейд, пришел сразиться с тобой!
Громовой рев барсука эхом прокатился по пустынным покоям.
Габулу было наплевать на исход битвы, он дрожал лишь за собственную шкуру. Замирая от ужаса, крысиный король прислушивался к тяжелым шагам барсука, сотрясавшим крепость. Габул понимал, что столкновение неизбежно, и пытался собраться с духом. С кинжалом в одной лапе и мечом в другой метался он по своей спальне.
— Этой ночью я высплюсь на славу, — бормотал он. — Избавлюсь и от проклятого барсука, и от чертова колокола. Попомнят они Габула! Прикончу полосатую скотину, а колокол столкну в море с самой высокой скалы! И заживу в свое удовольствие!
Ронблейд остановился перед гигантским колоколом.
Шедевр мастера Джозефа оказался точь-в-точь таким, каким его представлял себе барсук. То было настоящее чудо. Огромные лапы Ронблейда бережно поглаживали потускневшую металлическую поверхность; он обошел вокруг колокола, читая таинственные надписи, значение которых было открыто лишь владыкам-барсукам. Счастливая улыбка играла на его губах.
— Да, так я и думал… Пусть же свершится замысел судьбы!
Могучим ударом меча он превратил один из столов в обломки, схватил увесистую деревянную ножку и принялся бить в колокол.
Вдруг на блестящем металле мелькнуло отражение Габула — он бесшумно проскользнул в пиршественный зал и теперь подкрадывался к барсуку, держа наготове меч. Ронблейд прекратил бить в колокол и неторопливо обернулся:
— Что, крыса, нравится тебе моя музыка?
Габул кинулся на соперника, меч его сверкнул как молния. Но Ронблейд взмахнул грозным мечом, и клинок Габула отлетел в дальний угол, зазвенев по каменным плитам. Онемевшие лапы крысиного короля беспомощно повисли. Ронблейд кивнул на упавший кривой меч:
— Подними его. Я не сражаюсь с безоружными.
В эту секунду в пиршественный зал ворвались Мэриел, Тарквин, Дандин и Дарри.
— Иди сюда, тварь! Сразимся! — кричала мышка, размахивая Чайкобоем.
Габул хрипло расхохотался:
— Э, да ведь это отродье Литейщика! Я уже убил тебя.
Значит, ты привидение!
Мэриел, раскручивая над головой Чайкобой, заскрежетала зубами:
— Один раз я чуть не отправила тебя в ад. Теперь доведу дело до конца! — Краешком глаза мышка увидела, что барсук занес меч: — Габул мой, Ронблейд! Отойди!
Барсук обернулся. Мгновение — и Габул вонзил ему в грудь кинжал и бросился к двери в дальней стене зала.
Дверь с шумом захлопнулась за ним, а друзья столпились вокруг Ронблейда. Кинжал Габула торчал у него из груди. Прежде чем кто-либо успел открыть рот, барсук, не дрогнув, вырвал кинжал и отшвырнул его.
— Железка оцарапала мне кольчугу и чуть не попортила шкуру.
Тарквин тем временем отчаянно дергал и толкал дверь.
— Вот шельмец! Он запер ее с той стороны!
— Отойди-ка, Тарквин.
Заяц едва успел отскочить, как сокрушительный удар меча Верминфейт расколол дверь на две половинки. Барсук отбросил их прочь с дороги.
— В следующий раз не мешай мне, юная мышь!
За дверью оказалась узкая винтовая лестница. Друзья ринулись вниз по крутой спирали.
Габул захлопнул за собой дверь подземной камеры и запер ее. Усмехаясь про себя, он перетащил старый ковер, свернутый в углу, на самую середину, так чтобы он закрывал зияющее отверстие. Затем он распластался на полу.
Вскоре до него донесся топот преследователей. С жалобным треском дверь повисла на одной петле. В камеру, воинственно размахивая мечом, ворвался Ронблейд. Взгляд его скользнул по голым стенам.
— Больше не убежишь, крыса.
— Я и не собираюсь бежать. Не на того напал, — огрызнулся Габул. — Только слишком вас много на одного. И ты вооружен до зубов, а угрожаешь безоружному. Бросай свой тесак. Пусть когти и зубы решат, кто из нас сильнее. Мы, крысы-пираты, ведем бой честно. Или сдрейфил, полосатый пес?
Туман Кровавого Гнева застлал глаза владыке Ронблейду. Он отбросил меч и с ревом двинулся на Габула.
— Еууулааалиаааа!
Ронблейд вступил на ковер и тут же почувствовал, что лапы его лишились опоры. Со сдавленным криком он провалился в дыру и оказался на дне вонючей ямы. Рядом раздавалось какое-то шебуршание.
— Прочь! — взревел Ронблейд.
Мэриел и ее друзья в растерянности замерли в дверях.
У барсука перехватило дыхание, когда он разглядел в темноте гигантского черного скорпиона. Прежде чем он успел шевельнуться, скорпион был совсем рядом. Омерзительное насекомое поползло по кольчуге, а Ронблейд лишь смотрел на него расширенными от ужаса глазами.
Смертоносное жало, грозно извиваясь, готовилось впиться в тело барсука.
Вдруг кто-то словно толкнул Ронблейда и вывел его из оцепенения. Барсук сгреб скорпиона за хвост, с воинственным кличем подпрыгнул, размахнулся и вышвырнул ядовитое чудовище из ямы. Черный скорпион взметнулся вверх, отскочил от потолка и угодил прямо на голову Габула.
Оторопевшие друзья не могли отвести глаз от жуткого зрелища: Габул метался из угла в угол, пытаясь стряхнуть злобное насекомое, но страшные лапы намертво вцепились ему в горло. Скорпион взгромоздился на морду крысиного короля, заглушив его стоны и крики; ядовитое жало на хвосте впилось в висок Габула.
Голова Ронблейда показалась над краем ямы как раз в тот миг, когда Габул рухнул на пол. Яд проник в мозг безумца, судорога скрутила его в последний раз, и злобная душа рассталась с телом.
Скорпион повернулся к Ронблейду, но тут к нему подскочил Дандин. Мышонок занес над чудовищем клинок Мартина Воителя, и отвратительное насекомое, рассеченное на части, неуклюже свалилось в яму.
Дрожь сотрясала Ронблейда. Он яростно отряхивался, словно хотел стереть прикосновения мерзкого скорпиона.
А Тарквин, стоя поодаль, утешал свою верную харолину:
— Да, славная моя бренчалка, не пришлось тебе прогуляться по крысиной башке. Но ты, слышь, не горюй.
Ведь никому из нас не выпало его прикончить, так вот!
Подоспевший Джозеф обнял дочь за плечи:
— Это и к лучшему, поверьте. Зло поразило зло, а добро одержало победу. Идемте же, друзья! Оставим этот проклятый остров. Битва окончена, нас ждет мирная светлая жизнь.
Мэриел, сияя от радости, бросилась отцу на шею:
— Да, да! Скорее в Рэдволл!
В бухте острова Терраморт, развернув паруса, стояли четыре корабля, готовые к отплытию. Дарри Дикобраз занял место на мостике «Стального клинка». В честь обожаемого дядюшки капитана судно получило имя «Гейб». Капитан Тарквин принял командование над «Хон Рози», в прошлом «Черным парусом». Капитан Дандин сжимал румпель бывшего «Ночного разбойника», ныне «Аббата Бернара». «Крабьей клешне» вернули ее прежнее имя, «Барвинок», — таково было желание ее капитана, Джозефа Литейщика. Он гордо стоял на палубе рядом с Мэриел и Ронблейдом. Бойцы ОСГ, ставшие теперь матросами, укрепляли на корме колокол. В стене форта Блейдгирт, что выходила на море, зияла огромная пробоина — через нее колокол был спущен на корабль. Темный дым клубился над бывшим оплотом крыс-пиратов. Ронблейд удовлетворенно покачал головой:
— Никогда в жизни я не применял против врага огонь.
Но это гнездо зла заслуживает огненной смерти. Пусть огонь очистит камни, а дождь омоет их, пусть морской ветер развеет пепел. Как бы то ни было, черная память о крысином острове смерти будет жить вечно.
Джозеф похлопал по перилам:
— Старый добрый «Барвинок»! Помнишь, Мэриел, как мы с тобой пустились на нем в плавание? Многое нам пришлось пережить, но сейчас мы можем наконец доставить колокол владыке Ронблейду, в Саламандастрон, туда, где ему и надлежит быть.
Но барсук рассудил иначе:
— Нет, Джозеф, друг мой, этот чудесный колокол отправится в аббатство Рэдволл. Я принял это решение неспроста. Когда я упал в яму и скорпион полз по мне, ужас сковал мои члены. Еще мгновение, и мне пришел бы конец. Знаешь, кто в эту минуту мне помог? Мартин Воитель! Его доблестный дух вселился в меня, я встал и разделался с чудовищем. Я обязан Мартину жизнью и должен отплатить ему.
Дандин прикоснулся к эфесу своего меча:
— Старина Мартин никогда не бросит нас в беде! Значит, и с Габулом тоже расправился он. Или все же ты с его помощью? Или ядовитый скорпион? Поди разберись!
Что ты говоришь, Мэриел?
— Говорю, доставай нашу ласточку. Пусть указывает нам путь. И дай мне меч на пару минут. Сейчас он тебе не нужен.
Сжимая меч Мартина Воителя, Мэриел взлетела на высокий бушприт и скомандовала флоту:
— Поднять якоря! Отдать швартовы! Вперед, к берегам Страны Цветущих Мхов!
Ронблейд ударил в колокол, и тот ответил низким, глубоким гудением. Звучный голос колокола разнесся над морем и берегом, сливаясь с радостными криками матросов; ветер наполнил паруса, и корабли, озаренные золотистым солнечным светом, понеслись по морю.
41
Дни шли за днями; как это водится, на смену лету пришла осень. Сакстус и слепой Симеон все чаще стояли в ожидании на крепостной стене. Деревья в саду ломились от плодов, и с утра до вечера сборщики, вооруженные лестницами и длинными шестами, наполняли корзины яблоками, грушами, сливами и всевозможными ягодами. Аббатские повара трудились без устали, заготавливая на зиму варенья и соленья. В погребе Гейба Дикобраза тоже кипела работа — в бесчисленных бочках и бочонках бродили и настаивались вина, настойки, наливки и знаменитый октябрьский эль. Мир и благоденствие вновь воцарились в Рэдволле; все его жители были довольны и счастливы.
Наступило осеннее утро, неяркое и туманное; теплые солнечные лучи, пробиваясь сквозь молочно-белую дымку, окрашивали ее в нежный золотистый цвет. Неразлучная троица, малыши Бэгг, Ранн и Грабб, которые решили сбежать от брата Губерта, обещавшего засадить их за изучение истории Рэдволла, проскользнула через калитку в северной стене и покатилась по тропе, весело шурша по разноцветному ковру из сухих листьев. Каждый, словно заправский путешественник, нес на длинной палке, перекинутой через плечо, узелок с едой; настроение у беглецов было превосходное.
Беглецы уютно устроились на обочине; завтрак незаметно перешел в обед, а они все мечтали, как вырастут большими, вернутся в аббатство и уж тут-то взрослые у них попляшут. Вдруг Ранн испуганно пискнул. Было от чего испугаться — из леса, окутанного туманной дымкой, вышел огромный барсук в сверкающих доспехах. Выдрята и кротенок окаменели.
В темных глазах барсука мелькнули хитрые искорки; он взмахнул мечом и спрятал его в ножны. Затем опустился на корточки, так что его большая голова оказалась вровень с перепуганными мордочками малышей. Голос барсука показался им громовым рыком, хотя он старался говорить как можно тише:
— Откуда это вы?
— Из аббатства Рэдволл. Честное слово!
Ронблейд бережно поднял всех троих и усадил на огромную, покрытую боевыми рубцами лапу.
— Из аббатства Рэдволл? Я много о нем слышал. Что ж, идемте со мной. Мы вас быстро выведем на чистую воду.
Наступило осеннее утро, неяркое и туманное; теплые солнечные лучи, пробиваясь сквозь молочно-белую дымку, окрашивали ее в нежный золотистый цвет. Неразлучная троица, малыши Бэгг, Ранн и Грабб, которые решили сбежать от брата Губерта, обещавшего засадить их за изучение истории Рэдволла, проскользнула через калитку в северной стене и покатилась по тропе, весело шурша по разноцветному ковру из сухих листьев. Каждый, словно заправский путешественник, нес на длинной палке, перекинутой через плечо, узелок с едой; настроение у беглецов было превосходное.
Беглецы уютно устроились на обочине; завтрак незаметно перешел в обед, а они все мечтали, как вырастут большими, вернутся в аббатство и уж тут-то взрослые у них попляшут. Вдруг Ранн испуганно пискнул. Было от чего испугаться — из леса, окутанного туманной дымкой, вышел огромный барсук в сверкающих доспехах. Выдрята и кротенок окаменели.
В темных глазах барсука мелькнули хитрые искорки; он взмахнул мечом и спрятал его в ножны. Затем опустился на корточки, так что его большая голова оказалась вровень с перепуганными мордочками малышей. Голос барсука показался им громовым рыком, хотя он старался говорить как можно тише:
— Откуда это вы?
— Из аббатства Рэдволл. Честное слово!
Ронблейд бережно поднял всех троих и усадил на огромную, покрытую боевыми рубцами лапу.
— Из аббатства Рэдволл? Я много о нем слышал. Что ж, идемте со мной. Мы вас быстро выведем на чистую воду.