Страница:
Запыхавшиеся и насмерть перепуганные, малыши прижались к стволу могучего развесистого дуба. Меховичок свирепо поглядывал на небеса, которые сыграли с ними такую злую шутку. Биккл, у которой от страха душа ушла в пятки, от беспомощности начала хныкать:
—Не нравится мне это. Совсем не нравится!
Меховичок потянул ее за лапу на другую, скрытую от ветра сторону дуба.
—Уик! — взвизгнула белочка.
—Ну что тебе еще не так! — разочарованно вздохнул Меховичок. — Разве непонятно, что там слишком дует?
—Смотри, здесь дверца. И на ней что-то написано, — повернувшись лицом к дереву, сказала Биккл.
И вправду, в самом низу дубового ствола находилась маленькая дверь.
—Слышь, Бик. Как думаешь, что здесь написано? — проведя по вырезанным буквам лапой, спросил кротенок.
—Понятия не имею, — ответила та. — Давай ее скорей откроем, пока мы не промокли до нитки.
Снизу дверь заросла горой мха, земли и старых листьев. Меховичок подыскал для рычага толстую палку, и Биккл изо всех сил надавила на ее конец. Дверь подалась не сразу. Сперва раздался громкий скрип, потом она с шумом слетела с петель, обнажив дупло, через которое зверята вполне могли пролезть внутрь.
Землеройки Гуосима и отряд Командора встретились на самой границе Леса Цветущих Мхов.
Маленьких пушистых зверьков из партизанского отряда землероек, кратко называемого Гуосимом, трудно было не узнать. Они всегда носили цветные повязки на голове, юбки в складку и широкие пояса, из-за которых торчали рапиры. Эти воинственные создания издавна слыли друзьями аббатства Рэдволл. Их вождь, который носил титул Лог-а-Лог, всегда был самым крепким, отважным и мудрым из землероек отряда.
Горячо поприветствовав партизан, Командор обменялся дружескими объятиями с их предводителем:
—Ха-ха, Лог-а-Лог, старый черт. Вот ты-то мне как раз и нужен. У меня к тебе поручение от аббата.
Командор поведал землеройкам о пропаже двух диббанов, и те охотно согласились помочь ему в поисках.
—Только если мы найдем ваших сорванцов, — протрубил кто-то из землероек, — нам полагается двойной обед в награду.
—Ишь чего захотел! — прикрикнул на него вождь. — Две затрещины тебе будет в награду, а не обед, обормот несчастный. Бойцы Гуосима помогают друзьям не за награду.
—Не сердись, друг, — усмехнулся Командор. — Твоего парня я прекрасно понимаю. А что до лишней порции еды, то найдем диббанов — все всласть попируем. Пора, ребята. Дорога зовет.
Едва они вошли в лес, как им сразу удалось напасть на след пропавших малышей.
Меховичок и Биккл стояли на пороге пещеры перед ведущей вниз лестницей, которая утопала в темноте. Ни один из них не мог набраться храбрости, чтобы спуститься по ступенькам. Поэтому они остановились в дверном проеме, который укрывал их от дождя. Кротенка вновь заинтересовала надпись на двери, но он еще не умел ни читать, ни писать.
—Любопытно было бы знать, как называется это место, — сказал он.
Биккл, уже совсем сонная, добросовестно уставилась на вырезанные буквы, которые гласили: «Барсучий Дом».
Белочка решила сделать вид, что лучше своего спутника умеет читать и толковать прочитанное.
—А я знаю, что там написано, Меховичок, — пробормотала она. — Там говорится, что здесь можно спрятаться от дождя.
—Хурр, дудки. Ты все это выдумала.
—Нет, не выдумала.
—Нет, выдумала.
У Биккл не было сил дальше с ним спорить, поэтому она решила сменить тему:
—Интересно, что это за ступеньки?
Меховичок осмелился подойти к краю лестницы и посмотреть вниз:
—Что-то блестит.
—Ничего там не блестит.
—Нет, блестит, — не унимался прирожденный спорщик кротенок.
Явно не имея желания продолжать разговор, Биккл присела и, прислонившись к стенке, закрыла глаза.
—Раз там что-то блестит, поди и принеси это мне, — проговорила полусонная белочка.
—Ладно. Сейчас увидишь, что я не вру.
Прижимаясь к стенке и преодолевая страх, кротенок принялся спускаться по лестнице.
Биккл на несколько мгновений задремала, и ей привиделось аббатство, точнее, трапезная, в которой так аппетитно пахло сливовым пудингом с миндалевым кремом и земляничным напитком. Белочка была неравнодушна ко всему, что источало аромат земляники. Но в самый приятный момент ее разбудил шум. Из темноты, словно ошалелый, выскочил Меховичок и, схватив свою подругу, потащил ее из норы. Она успела лишь заметить, что в лапе он сжимал какой-то сверкающий золотой предмет.
—Уарррр! — кричал он. — Пошли! Скорей!
Биккл не слишком пришлась по вкусу его идея. Поначалу она ни за что не желала покидать укрытие, но, увидев, какие безумные взгляды Меховичок то и дело бросает назад, в темноту пещеры, тоже понеслась во всю прыть прочь, невзирая на царившую в лесу мглу и непогоду.
Ежевика рвала их комбинезоны, кустарник преграждал путь, а дождь с ветром нещадно хлестали их по глазам. Несмотря на это, диббаны мчались так, будто сам черт наступал им на пятки.
—Вон они! Я вижу их! — раздался позади них чей-то сиплый голос.
Услышав его, диббаны принялись улепетывать еще быстрее. Но вскоре очутились в железных тисках. Их маленькие лапки оторвались от земли, а тела повисли в воздухе.
—Ну что, попались, красавчики!
6
7
—Не нравится мне это. Совсем не нравится!
Меховичок потянул ее за лапу на другую, скрытую от ветра сторону дуба.
—Уик! — взвизгнула белочка.
—Ну что тебе еще не так! — разочарованно вздохнул Меховичок. — Разве непонятно, что там слишком дует?
—Смотри, здесь дверца. И на ней что-то написано, — повернувшись лицом к дереву, сказала Биккл.
И вправду, в самом низу дубового ствола находилась маленькая дверь.
—Слышь, Бик. Как думаешь, что здесь написано? — проведя по вырезанным буквам лапой, спросил кротенок.
—Понятия не имею, — ответила та. — Давай ее скорей откроем, пока мы не промокли до нитки.
Снизу дверь заросла горой мха, земли и старых листьев. Меховичок подыскал для рычага толстую палку, и Биккл изо всех сил надавила на ее конец. Дверь подалась не сразу. Сперва раздался громкий скрип, потом она с шумом слетела с петель, обнажив дупло, через которое зверята вполне могли пролезть внутрь.
Землеройки Гуосима и отряд Командора встретились на самой границе Леса Цветущих Мхов.
Маленьких пушистых зверьков из партизанского отряда землероек, кратко называемого Гуосимом, трудно было не узнать. Они всегда носили цветные повязки на голове, юбки в складку и широкие пояса, из-за которых торчали рапиры. Эти воинственные создания издавна слыли друзьями аббатства Рэдволл. Их вождь, который носил титул Лог-а-Лог, всегда был самым крепким, отважным и мудрым из землероек отряда.
Горячо поприветствовав партизан, Командор обменялся дружескими объятиями с их предводителем:
—Ха-ха, Лог-а-Лог, старый черт. Вот ты-то мне как раз и нужен. У меня к тебе поручение от аббата.
Командор поведал землеройкам о пропаже двух диббанов, и те охотно согласились помочь ему в поисках.
—Только если мы найдем ваших сорванцов, — протрубил кто-то из землероек, — нам полагается двойной обед в награду.
—Ишь чего захотел! — прикрикнул на него вождь. — Две затрещины тебе будет в награду, а не обед, обормот несчастный. Бойцы Гуосима помогают друзьям не за награду.
—Не сердись, друг, — усмехнулся Командор. — Твоего парня я прекрасно понимаю. А что до лишней порции еды, то найдем диббанов — все всласть попируем. Пора, ребята. Дорога зовет.
Едва они вошли в лес, как им сразу удалось напасть на след пропавших малышей.
Меховичок и Биккл стояли на пороге пещеры перед ведущей вниз лестницей, которая утопала в темноте. Ни один из них не мог набраться храбрости, чтобы спуститься по ступенькам. Поэтому они остановились в дверном проеме, который укрывал их от дождя. Кротенка вновь заинтересовала надпись на двери, но он еще не умел ни читать, ни писать.
—Любопытно было бы знать, как называется это место, — сказал он.
Биккл, уже совсем сонная, добросовестно уставилась на вырезанные буквы, которые гласили: «Барсучий Дом».
Белочка решила сделать вид, что лучше своего спутника умеет читать и толковать прочитанное.
—А я знаю, что там написано, Меховичок, — пробормотала она. — Там говорится, что здесь можно спрятаться от дождя.
—Хурр, дудки. Ты все это выдумала.
—Нет, не выдумала.
—Нет, выдумала.
У Биккл не было сил дальше с ним спорить, поэтому она решила сменить тему:
—Интересно, что это за ступеньки?
Меховичок осмелился подойти к краю лестницы и посмотреть вниз:
—Что-то блестит.
—Ничего там не блестит.
—Нет, блестит, — не унимался прирожденный спорщик кротенок.
Явно не имея желания продолжать разговор, Биккл присела и, прислонившись к стенке, закрыла глаза.
—Раз там что-то блестит, поди и принеси это мне, — проговорила полусонная белочка.
—Ладно. Сейчас увидишь, что я не вру.
Прижимаясь к стенке и преодолевая страх, кротенок принялся спускаться по лестнице.
Биккл на несколько мгновений задремала, и ей привиделось аббатство, точнее, трапезная, в которой так аппетитно пахло сливовым пудингом с миндалевым кремом и земляничным напитком. Белочка была неравнодушна ко всему, что источало аромат земляники. Но в самый приятный момент ее разбудил шум. Из темноты, словно ошалелый, выскочил Меховичок и, схватив свою подругу, потащил ее из норы. Она успела лишь заметить, что в лапе он сжимал какой-то сверкающий золотой предмет.
—Уарррр! — кричал он. — Пошли! Скорей!
Биккл не слишком пришлась по вкусу его идея. Поначалу она ни за что не желала покидать укрытие, но, увидев, какие безумные взгляды Меховичок то и дело бросает назад, в темноту пещеры, тоже понеслась во всю прыть прочь, невзирая на царившую в лесу мглу и непогоду.
Ежевика рвала их комбинезоны, кустарник преграждал путь, а дождь с ветром нещадно хлестали их по глазам. Несмотря на это, диббаны мчались так, будто сам черт наступал им на пятки.
—Вон они! Я вижу их! — раздался позади них чей-то сиплый голос.
Услышав его, диббаны принялись улепетывать еще быстрее. Но вскоре очутились в железных тисках. Их маленькие лапки оторвались от земли, а тела повисли в воздухе.
—Ну что, попались, красавчики!
6
Командор держал в лапах двух беспомощных, не подающих признаков жизни беглецов. — Ну ты и даешь, речной пес, — бросив на него укоризненный взгляд, произнес Лог-а-Лог. — Накинулся на несчастных малышей, как старый пират. Неудивительно, что бедняги напугались до полусмерти.
Очевидно, Командор воспринял его замечание слишком близко к сердцу, потому что выражение его морды являло собой неописуемый ужас, при виде которого вождь землероек расплылся в улыбке.
—Ну-ну, будет тебе, старина, — похлопал он предводителя выдр по плечу. — Да живы твои сорванцы. Живы и невредимы. Пойдем скорей отнесем их Мемм Флэкери и старушке Мэлбан.
—Не знаю, как насчет невредимы, — заботливо накрывая малышей своим плащом, заметил Командор, — но ты лучше Мемм и Мэлбан ничего не говори. Не то они щетку для швабры из меня сделают.
Гердл Спринк и старик Крикулус несли ночную вахту на северо-восточной стене крепости. Подняв высоко фонари, они вглядывались в ночную мглу.
Первым услышал голос Командора еж-винодел.
—Эй, вы, в аббатстве! Есть кто живой? Отворяйте ворота. Мы вернулись!
Крикулус помахал ему фонарем, а Гердл крикнул:
—Эй, Командор, дружище. Иди сюда. К северо-восточным воротам.
Винодел со сторожем поспешно спустились вниз по лестнице и отворили небольшую калитку, находившуюся посреди крепостной стены.
—Входи, Командор. О, да с тобой еще ребята из Гуосима! Приветствуем вас в нашем аббатстве. Милости просим. Негоже в такую погоду добрым зверям мокнуть под дождем. Так, так, значит, нашли все-таки малышей. Ну что тут сказать. Молодцы, ребята.
Одеяла были расстелены неподалеку от очага. Аббат Эподемус внимательно наблюдал за тем, как Мэлбан Гримп нежно и старательно обрабатывает ссадины и ушибы беглецов. Командор, потирая лапы, грелся у открытого огня.
—Гру обнаружил их в лесу на северо-востоке. Странно, что они так далеко забрели.
Мемм Флэкери дала диббанам нюхнуть из бутылочки с камфарой, и те, закашляв, сразу начали приходить в себя.
—А меня это ничуть не удивляет, — не отводя от них взгляда, заговорила зайчиха-няня. — Нелегкая может занести диббанов черт знает куда. Тем более этих двух бесенков. А что это у тебя в лапе, старина Гру?
—Эта вещица выпала из лапы кротенка, когда Командор его схва… когда он их поднял. Тяжелая, я бы сказал, штуковина.
Лог-а-Лог передал блестящий предмет аббату, и тот стал его тщательно разглядывать. Это оказалась толстая, гладкая на ощупь продолговатая табличка из ярко-желтого металла. На каждом ее изгибе мерцал черный камень, а посреди были выбиты какие-то подозрительные знаки.
Добрый отец настоятель передал табличку Крикулусу:
—А ну-ка взгляни ты, старина. Что-то никак не могу взять в толк, где тут начало, а где — конец.
Старый сторож-землеройка, покачав головой, сказал:
—Хм, судя по всему, этот браслет носил какой-то зверь на толстой части лапы. Очень искусной работы вещица. Сделана из чистейшего золота. Видишь эти два камня? Это черный янтарь, весьма редкий самоцвет. Что же касается надписи, то в этом деле я совсем не силен.
Не имею ни малейшего понятия, что бы это могло значить.
Биккл и Меховичок, приходя в сознание, бросали на окружающих робкие взгляды.
—Мы заблудились, урр, зурр.
Поначалу Биккл отчаянно кивала, поддакивая кротенку, а потом решила перейти в наступление.
—Вы сами во всем виноваты. Закрыли перед нами ворота. Мы стучались, стучались, а нам никто их не отворил. Вот мы и пошли гулять в лес.
—Ишь что выдумала, негодница! — проворчала зайчиха-няня. — Закрыли перед ними ворота! Ну и ну!
Кротоначальник Уррм принес беглецам немного черничного пудинга и земляничного напитка, и те, обняв его на радостях, принялись уплетать еду с такой алчностью, будто их сто лет не кормили.
—Биккл хоть и ребенок, а уже врет и не краснеет, — шепнул кротоначальнику на ухо Эподемус. — Поэтому правды из нее не вытянешь. Попробуй выведать у Меховичка, что с ними за это время приключилось.
—Будьте спокойны, отец настоятель, — весело подмигнув, заверил его кротоначальник. — Целиком положитесь на меня. Все будет сделано в лучшем виде.
Кротоначальник пользовался любовью и доверием диббанов, поэтому Меховичок вскоре выложил ему все как на духу:
—Хурр, вот как это было… Сейчас, только вспомню.
Ну да, сначала мы заблудились в лесу. Это было где-то к северо-востоку отсюда. Потом начался дождь. И мы побежали, чтобы где-нибудь спрятаться. Небо стало темным-темным. Потом задул такой сильный ветер и пошел дождь. Ух, до чего же было страшно, урр! Ужасно страшно! Потом мы нашли здоровенный дуб. А в нем была маленькая дверца. Мы открыли ее и зашли внутрь.
Там мы прятались от дождя.
Кротенок замолчал, явно не желая больше ничего рассказывать, и, чтобы себя чем-то занять, принялся вылизывать миску из-под пудинга. Но кротоначальник был настроен решительно и, подсунув кротенку под нос браслет, спросил напрямик:
—Аббат настоятель хочет знать, откуда вы это взяли.
И тут из кротенка хлынул очередной поток слов:
— Там были ступеньки. Я упал и наткнулся на эту штуковину. Схватил ее и побежал. Потому что за нами гнался огромный и страшный змей. Он был белый как снег. Я мчался изо всех сил. Боялся, что меня съедят.
После этого кротенок зарылся с головой в одеяло — знак того, что больше ни одна живая душа не вытащит из него ни слова.
—Хурр, дурачок ты маленький. Угораздило же тебя свалиться с лестницы. — Пожурив кротенка, Уррм посадил к себе на колени Биккл. — Ну а ты, умница-разумница, что скажешь о дубе и маленькой дверце в нем?
Обмакнув палец в земляничный напиток, белочка нарисовала на полу у очага замысловатые знаки, среди которых можно было узнать только несколько букв: Б А Й О М.
—Вот так было написано на той двери, — заявила Биккл.
Увидев то, что изобразила маленькая белочка на полу, Мэлбан разволновалась.
—Знаешь, на что это похоже? — спросила она сторожа Крикулуса.
—Боюсь, что нет. Откуда мне знать? — в недоумении пожал плечами тот.
Мэлбан схватила из очага обуглившийся прутик и под каракулями Биккл вывела: БАРСУЧИЙ ДОМ.
—Это был Барсучий Дом, — заверила сторожа Мэлбан. — Лопни мои глаза, если я ошибаюсь. Но я уверена, что дети набрели на Барсучий Дом.
Мышь принялась пеленать малышей в одеяла, собираясь отнести их в спальные покои.
—Послушай, что это за невидаль такая — Барсучий Дом? — полюбопытствовал кротоначальник.
—Когда-то, очень давно, в Барсучьем Доме жили барсуки, — принялась терпеливо объяснять мышь-архивариус, — а потом будущие рэдволльцы. Это было задолго до того, как было построено аббатство. Мы с Крикулусом встречали упоминание о нем в некоторых сторожевых записях. С этим домом связана ранняя история нашего аббатства. Но, к нашей досаде, те, кто мог его найти, уже сами давным-давно отправились в Темные Леса. И вот теперь, представьте себе, на него совершенно случайно набрели наши диббаны. Кто знает, что может оказаться внутри этого древнего места.
—Известно что, — фыркнула Мемм. — Громадные змеи и белоснежные монстры, если верить Меховичку.
—И несметные сокровища, вроде этой вещицы, — повертев украшенной черным янтарем золотой пластиной, добавил Уррм.
Все уставились на переливающийся в пламени огня браслет.
—Клад золота и драгоценностей. — Гуч сказал вслух то, что подумал каждый из них. — Значит, нам предстоят поиски драгоценностей.
—Это как раз по мне, — встрепенулась сестра Вернал, которая всегда слыла робкой и застенчивой мышью. — Итак, с чего начнем?
Очевидно, Командор воспринял его замечание слишком близко к сердцу, потому что выражение его морды являло собой неописуемый ужас, при виде которого вождь землероек расплылся в улыбке.
—Ну-ну, будет тебе, старина, — похлопал он предводителя выдр по плечу. — Да живы твои сорванцы. Живы и невредимы. Пойдем скорей отнесем их Мемм Флэкери и старушке Мэлбан.
—Не знаю, как насчет невредимы, — заботливо накрывая малышей своим плащом, заметил Командор, — но ты лучше Мемм и Мэлбан ничего не говори. Не то они щетку для швабры из меня сделают.
Гердл Спринк и старик Крикулус несли ночную вахту на северо-восточной стене крепости. Подняв высоко фонари, они вглядывались в ночную мглу.
Первым услышал голос Командора еж-винодел.
—Эй, вы, в аббатстве! Есть кто живой? Отворяйте ворота. Мы вернулись!
Крикулус помахал ему фонарем, а Гердл крикнул:
—Эй, Командор, дружище. Иди сюда. К северо-восточным воротам.
Винодел со сторожем поспешно спустились вниз по лестнице и отворили небольшую калитку, находившуюся посреди крепостной стены.
—Входи, Командор. О, да с тобой еще ребята из Гуосима! Приветствуем вас в нашем аббатстве. Милости просим. Негоже в такую погоду добрым зверям мокнуть под дождем. Так, так, значит, нашли все-таки малышей. Ну что тут сказать. Молодцы, ребята.
Одеяла были расстелены неподалеку от очага. Аббат Эподемус внимательно наблюдал за тем, как Мэлбан Гримп нежно и старательно обрабатывает ссадины и ушибы беглецов. Командор, потирая лапы, грелся у открытого огня.
—Гру обнаружил их в лесу на северо-востоке. Странно, что они так далеко забрели.
Мемм Флэкери дала диббанам нюхнуть из бутылочки с камфарой, и те, закашляв, сразу начали приходить в себя.
—А меня это ничуть не удивляет, — не отводя от них взгляда, заговорила зайчиха-няня. — Нелегкая может занести диббанов черт знает куда. Тем более этих двух бесенков. А что это у тебя в лапе, старина Гру?
—Эта вещица выпала из лапы кротенка, когда Командор его схва… когда он их поднял. Тяжелая, я бы сказал, штуковина.
Лог-а-Лог передал блестящий предмет аббату, и тот стал его тщательно разглядывать. Это оказалась толстая, гладкая на ощупь продолговатая табличка из ярко-желтого металла. На каждом ее изгибе мерцал черный камень, а посреди были выбиты какие-то подозрительные знаки.
Добрый отец настоятель передал табличку Крикулусу:
—А ну-ка взгляни ты, старина. Что-то никак не могу взять в толк, где тут начало, а где — конец.
Старый сторож-землеройка, покачав головой, сказал:
—Хм, судя по всему, этот браслет носил какой-то зверь на толстой части лапы. Очень искусной работы вещица. Сделана из чистейшего золота. Видишь эти два камня? Это черный янтарь, весьма редкий самоцвет. Что же касается надписи, то в этом деле я совсем не силен.
Не имею ни малейшего понятия, что бы это могло значить.
Биккл и Меховичок, приходя в сознание, бросали на окружающих робкие взгляды.
—Мы заблудились, урр, зурр.
Поначалу Биккл отчаянно кивала, поддакивая кротенку, а потом решила перейти в наступление.
—Вы сами во всем виноваты. Закрыли перед нами ворота. Мы стучались, стучались, а нам никто их не отворил. Вот мы и пошли гулять в лес.
—Ишь что выдумала, негодница! — проворчала зайчиха-няня. — Закрыли перед ними ворота! Ну и ну!
Кротоначальник Уррм принес беглецам немного черничного пудинга и земляничного напитка, и те, обняв его на радостях, принялись уплетать еду с такой алчностью, будто их сто лет не кормили.
—Биккл хоть и ребенок, а уже врет и не краснеет, — шепнул кротоначальнику на ухо Эподемус. — Поэтому правды из нее не вытянешь. Попробуй выведать у Меховичка, что с ними за это время приключилось.
—Будьте спокойны, отец настоятель, — весело подмигнув, заверил его кротоначальник. — Целиком положитесь на меня. Все будет сделано в лучшем виде.
Кротоначальник пользовался любовью и доверием диббанов, поэтому Меховичок вскоре выложил ему все как на духу:
—Хурр, вот как это было… Сейчас, только вспомню.
Ну да, сначала мы заблудились в лесу. Это было где-то к северо-востоку отсюда. Потом начался дождь. И мы побежали, чтобы где-нибудь спрятаться. Небо стало темным-темным. Потом задул такой сильный ветер и пошел дождь. Ух, до чего же было страшно, урр! Ужасно страшно! Потом мы нашли здоровенный дуб. А в нем была маленькая дверца. Мы открыли ее и зашли внутрь.
Там мы прятались от дождя.
Кротенок замолчал, явно не желая больше ничего рассказывать, и, чтобы себя чем-то занять, принялся вылизывать миску из-под пудинга. Но кротоначальник был настроен решительно и, подсунув кротенку под нос браслет, спросил напрямик:
—Аббат настоятель хочет знать, откуда вы это взяли.
И тут из кротенка хлынул очередной поток слов:
— Там были ступеньки. Я упал и наткнулся на эту штуковину. Схватил ее и побежал. Потому что за нами гнался огромный и страшный змей. Он был белый как снег. Я мчался изо всех сил. Боялся, что меня съедят.
После этого кротенок зарылся с головой в одеяло — знак того, что больше ни одна живая душа не вытащит из него ни слова.
—Хурр, дурачок ты маленький. Угораздило же тебя свалиться с лестницы. — Пожурив кротенка, Уррм посадил к себе на колени Биккл. — Ну а ты, умница-разумница, что скажешь о дубе и маленькой дверце в нем?
Обмакнув палец в земляничный напиток, белочка нарисовала на полу у очага замысловатые знаки, среди которых можно было узнать только несколько букв: Б А Й О М.
—Вот так было написано на той двери, — заявила Биккл.
Увидев то, что изобразила маленькая белочка на полу, Мэлбан разволновалась.
—Знаешь, на что это похоже? — спросила она сторожа Крикулуса.
—Боюсь, что нет. Откуда мне знать? — в недоумении пожал плечами тот.
Мэлбан схватила из очага обуглившийся прутик и под каракулями Биккл вывела: БАРСУЧИЙ ДОМ.
—Это был Барсучий Дом, — заверила сторожа Мэлбан. — Лопни мои глаза, если я ошибаюсь. Но я уверена, что дети набрели на Барсучий Дом.
Мышь принялась пеленать малышей в одеяла, собираясь отнести их в спальные покои.
—Послушай, что это за невидаль такая — Барсучий Дом? — полюбопытствовал кротоначальник.
—Когда-то, очень давно, в Барсучьем Доме жили барсуки, — принялась терпеливо объяснять мышь-архивариус, — а потом будущие рэдволльцы. Это было задолго до того, как было построено аббатство. Мы с Крикулусом встречали упоминание о нем в некоторых сторожевых записях. С этим домом связана ранняя история нашего аббатства. Но, к нашей досаде, те, кто мог его найти, уже сами давным-давно отправились в Темные Леса. И вот теперь, представьте себе, на него совершенно случайно набрели наши диббаны. Кто знает, что может оказаться внутри этого древнего места.
—Известно что, — фыркнула Мемм. — Громадные змеи и белоснежные монстры, если верить Меховичку.
—И несметные сокровища, вроде этой вещицы, — повертев украшенной черным янтарем золотой пластиной, добавил Уррм.
Все уставились на переливающийся в пламени огня браслет.
—Клад золота и драгоценностей. — Гуч сказал вслух то, что подумал каждый из них. — Значит, нам предстоят поиски драгоценностей.
—Это как раз по мне, — встрепенулась сестра Вернал, которая всегда слыла робкой и застенчивой мышью. — Итак, с чего начнем?
7
«Стойсобака» держала курс к северу с небольшим уклоном на запад. Показав Сагаксу, как управлять румпелем, веревками и парусами, Крув устроился под широким сиденьем немного вздремнуть. Молодой барсук быстро свыкся с ролью рулевого и вообще ощущал себя на борту лодки как рыба в воде.
Улучив момент, Скарум в третий раз, не считая завтрака, приложился к съестным запасам, чем не на шутку разозлил своего приятеля.
— Кончай лопать, ненасытная утроба, — прикрикнул на него Сагакс. — На тебя жратвы не напасешься.
—Ах ты, брюзга несчастная. Еды ему жалко для бедного несчастного друга. Хочет заморить его голодом. Имей в виду, братишка, если я отброшу концы, тебе придется об этом горько пожалеть.
—Ничего, авось до ужина не помрешь. Учти: еще раз запустишь свою воровскую лапу в мешок с провизией — пеняй на себя.
—Ах, значит, так?! Что ж мне теперь, по-твоему, сложить зубы на полку, что ли?
—Ага!
Разъяренный заяц внезапно перешел к решительным действиям. Схватив бухту с веревкой, он громогласно заявил:
—Ну ладно. Раз так, буду ловить рыбу. В этом деле я большой мастак. Мои предки испокон веков кормились морем. Так что мне не привыкать. Рыба — это здорово! Это то, что надо. Ловись, рыба, большая и толстая!
Привязав к концу веревки большой крюк и насадив на него два огрызка яблока, Скарум повертел ею над головой и бросил в воду.
—Ну, давай, ребята, налетай на наживку. Да побыстрей, не то я, глядишь, помру с голодухи.
Разбуженный переполохом Крув, едва продрав глаза, подошел к Сагаксу и забрал у него штурвал.
—Что это там взбрело в голову старине Скаруму? — осведомился он.
—Собрался поймать рыбу, чтобы не сдохнуть с голоду.
—Хм, с голоду. Да ведь он во время завтрака уплетал за троих. И, кажись, после этого перекусывал еще дважды.
—Трижды, — поправил его Сагакс.
—Смейтесь, смейтесь, изверги, — поймав их насмешливые взгляды, произнес Скарум. — Вот поймаю сейчас здоровенную рыбу, а вам даже понюхать не дам.
Заметив краем глаза огромный треугольный плавник над водой, Крув вмиг подскочил к Скаруму.
—Тащи шнурок, парень. Слышь, что говорю, вынимай его поскорей.
И не подумаю, — вызывающим тоном ответил тот, привязывая веревку к выступающему вперед брусу. — Что, завидки берут? Поздно, братишка. Теперь кричи не кричи, кукиш вам будет с маслом.
Внезапно веревка с крюком натянулась, и в тот же миг лодка так резко рванулась вперед, что Скарум, не удержавшись, повалился назад.
—Акула! — кричал Крув. — Ты подцепил акулу, дурья твоя башка!
Достав небольшой нож, Сагакс бросился к борту, чтобы перерезать веревку, но Скарум стукнул его по лапе, и нож упал в воду.
—Ах ты, безмозглая башка, — схватив его за шиворот, обрушился на зайца Крув. — Разве не слышал, что я сказал? Это акула. Мы на крюке у акулы. И, судя по тому, как быстро мы движемся, размеры у нее такие, что мало нам не покажется.
—А единственное имеющееся на борту оружие, — добавил Сагакс, — ты, гад, спустил в воду.
Высвободившись из тисков Крува, Скарум сел посреди лодки.
—Ну что ж, акула так акула. Будет чем и нам поживиться. Пусть прокатит нас лигу-другую. А когда устанет, мы затащим ее на борт и попируем на славу.
Лодка неслась по волнам с такой скоростью, что трудно было сохранять вертикальное положение. Подкравшись к зайцу, Крув взывал к его совести:
—Эй ты, недоумок вислоухий, мешок с морской капустой, шут пришибленный! Дойдет ли когда-нибудь до твоей тупой головы, в какую передрягу мы по твоей милости вляпались? Ты даже не представляешь, какого страшного зверя мы подцепили на крючок. Или, вернее сказать, он подцепил нас. Ты хоть знаешь, как выглядит акула?
Но Скарум, по-прежнему непробиваемый, продолжал твердить какие-то глупости насчет предстоящего им славного обеда.
Сагакс в душе был не согласен со своим другом, такой полет по волнам заставлял его забыть о благоразумии.
—А может, опасность не так уж велика, — попытался успокоить он выдру.
—Да вы что, братва, совсем с ума посходили?! — взорвался Крув. — Да вы хоть знаете, что сделать из нашей лодки груду щепок акуле все равно что раз плюнуть?! Достаточно ей нырнуть на дно, как нам с вами крышка. «Подождем, пока она устанет, а затем затащим ее на борт и съедим!» Только полному кретину такое может взбрести в голову. Да если акула вдруг окажется на борту, мы не только позабудем об обеде, но сами пойдем ей на корм.
Внезапно серьезность создавшегося положения дошла до сознания Скарума, и он первым делом набросился на Сагакса за то, что тот отказал ему в еде и бедняжке Скаруму пришлось ловить рыбу.
На какое-то мгновение лодка замедлила ход, после чего начала погружаться в воду. Крув оказался прав. Акула пошла ко дну, увлекая за собой добычу.
—Еула-ли-а! — вскричал ошалевший от ужаса заяц.
Исторгнув боевой клич, он бросился к веревке и принялся яростно ее грызть, отрывая кусок за куском, так что Сагаксу с Крувом оставалось лишь диву даваться.
Грм Грм! — мычал заяц. — Вздумала нас потопить тебе с маслом, зубастая гадина! Хочешь, чтоб мама захлебнулась в слезах от горя? Не дождешься! Поди поищи себе другой обед. Грм!
Извиваясь в воздухе, веревка с громким треском разорвалась. При этом все пассажиры лодки распростерлись на палубе, а сама «Стойсобака» внезапно пошла привычным ходом.
Первым оправился от потрясения Крув. Бросившись к Скаруму, прилипшему мордой к деревянному сиденью, он с восторгом похлопал его по спине:
—Ха-ха-ха! Ты сделал это, братишка! Разрази меня гром, но ничего подобного я в жизни еще не видал! Как говорится: работа — первый класс!
По-прежнему не поворачиваясь, Скарум вдруг заговорил на каком-то странном языке:
—Ау! Слых, овали! Не тонь спиу!
Приблизившись к другу, Сагакс положил свою голову на сиденье рядом с мордой Скарума.
—Ты не поверишь, — стараясь сдерживать смех, сказал барсук Круву. — Его передние зубы врезались в скамейку. Должно быть, Скарум с таким усердием грыз веревку, что, когда та разорвалась, не успел закрыть рот и вонзился в эту деревяшку.
—Не смено! А осень бойно!
—Знаю, что не смешно. И что тебе больно, — участливо проговорил барсук. — Не шевелись, приятель. Сейчас попытаюсь тебе помочь. Крув, придержи его за плечи.
Крув схватил зайца сзади, а Сагакс принялся своими сильными когтями отрывать щепку за щепкой, пока не освободил рот своего приятеля от деревянного плена. Едва приняв сидячее положение, Скарум сразу схватился лапой за рот.
—Спаибо, Ганкс…— промычал Скарум. — Субы бойно!
—Хочешь сказать: «Спасибо, Сагакс. Зубы болят»? Отчаянно закивав в знак согласия, заяц поспешно забился под носовую скамейку, которая служила мореплавателям маленькой каютой, и принялся залечивать свою рану.
—Ничего, дружище, — подбодрил его проникшийся к нему сочувствием Крув. — Поболит малость и заживет.
Не горюй, авось скоро оклемаешься.
Остаток дня прошел без приключений. Барсук с выдрой передвигались по палубе на цыпочках, дабы не потревожить покой Скарума. С первыми сумерками Крув с помощью лучины и кремня запалил небольшой костер на углях, уложенных в каменной чаше. Порывшись в мешках с запасами, Сагакс выудил из них немного пшеничной и ячменной муки, законсервированного в меду тернослива и еще кой-какие продукты. Потом налил из бочонка немного воды и принялся перемешивать в миске все ингредиенты.
—Как ты, приятель, не прочь отведать жидкого пудинга? — обратился он к выдре.
От предвкушения аппетитного блюда у Крува загорелись глаза:
—Отродясь не едал ничего вкусней жидкого пудинга. Выдры страсть как его обожают.
Замесив жидкое тесто, Сагакс испек нежный воздушный пудинг, после чего полил его соком тернослива с медом.
—Эй, старик. — Крув слегка потряс за плечо спавшего Скарума. — Знаешь, что нам приготовил Сагакс?
Жидкий пудинг с соусом из меда и терносливового сока.
Дух такой, что слюнки текут.
Скарум выполз из-под скамейки и сел на пол, схватившись за голову обеими лапами. Вид у него явно был нездоровый.
—Лодку то и дело качает. Рот весь огнем горит — спасу нет. Спасибо, приятель. Но, боюсь, ужин мне сегодня не понадобится. Не тревожьте меня, ладно? Дайте бедному зайцу умереть спокойно.
Вернувшись на свое привычное место на кормовой скамье и взяв у Сагакса миску с пудингом, Крув сказал:
—Бедняга Скарум от ужина отказался.
—Отказался? — не веря своим ушам, удивился барсук. — Что, зубы так сильно болят?
—Не в этом дело, — набив рот пудингом, ответил Крув. — Причина в другом. Не может он сейчас на еду смотреть. Так называемая морская болезнь.
И, обращаясь к зайцу, он крикнул веселым голосом:
—Как ты там, старик? Малость очухался? Если пудинг тебе не по нутру, могу предложить тебе что-нибудь поострее. Скажем, холодной водицы с овсяной кашей, смешанной с диким луком и приправленной маслом из свечек. Как тебе такое меню?
Услышав его предложение, Скарум со стоном выкарабкался из-под сиденья и, перегнувшись через борт, выплеснул из себя остатки непереваренной пищи.
—Бедняга Скарум, — посетовал Сагакс. — Впрочем, во всех своих бедах он сам виноват. Сначала жрал все подряд. Потом устроил нам всем переполох. А под конец чуть было не выбил себе челюсть.
—Слышь, Сагакс, пусть твой приятель пока отдыхает. А мы с тобой проверим лодку. Вдруг где-нибудь завалялся нож или что-нибудь в этом роде. Мне как-то не по себе. Мало ли что приключится. На всякий случай нужно иметь что-нибудь поострее деревянных ложек. Хотя бы одно оружие на троих.
Они зажгли от костра два фонаря и принялись обследовать судно. Скарум, временами постанывая, наконец уснул. Так же тихо и незаметно на морскую гладь опустилась ночная мгла. В углу под кормовой скамьей барсук обнаружил пращу с несколькими камушками, завернутыми в старую кору. Он как раз ее разворачивал, когда к нему со своими трофеями подошел Крув.
—Глянь, что я нашел под выступом на носу, — сообщил он, доставая меч, кинжал и старый лук. — Эх, жаль, что нет тетивы со стрелами.
—Это типичное оружие крыс-пиратов, — заявил Сагакс, разглядывая меч. — Такой же изогнутый меч со скрещенной рукояткой я видел в коллекции моего отца. Гляди, этот уже слегка заржавел. На конце несколько насечек. Но все равно острый. Я почищу его, и он будет как новенький. А ну-ка дай взглянуть на кинжал.
Ловко схватив за конец острия, Крув подбросил маленький нож в воздух. Потом повертел его, рассматривая со всех сторон.
—В самый раз, чтобы кромсать яблоки, — сказал он. — Что-то не видать на нем никаких отметин. Постой, постой, кажись, что-то выжжено на рукоятке. Ну да. Точь-в-точь как те знаки, что на корме этой лодки. Верно, пометки бывших хозяев, у которых я ее одолжил. Посмотри-ка на это своими глазами, приятель.
Сагакс взял нож и стал исследовать клеймо.
—Хм, что бы это могло значить? Не иначе как что-нибудь вроде талисмана на удачу.
—От этой штуковины никакого проку, — проверив на зуб деревянную часть лука, заявил Крув. — Сгодится только на посох. А чем ты разбогател, братишка?
Сагакс протянул выдре пращу с камнями:
—Не слишком большой улов. Но ты взгляни на кору. Смотри, как она странно разукрашена. Не то чтобы рисунок, и уж точно не письмо.
—Да это же карта! — радостно воскликнул Крув. — Пропади я на этом месте, если я не прав! А вот и знакомый берег. Он к северо-востоку отсюда. Сразу за горой твоего отца. Правда, она здесь не обозначена. Глянь сюда. Вот эти бухты и заливы я знаю как свои пять пальцев. Коль мы будем держать курс строго на восток, то к утру войдем аккурат в эту гавань.
Сагакс посветил на карту фонарем.
—Видишь стрелку, что нарисована вдоль реки? Той, что берет начало от каких-то лесов и дюн и тянется вдоль морского побережья. Как думаешь, куда она нас выведет, если нам повезет ее отыскать?
—Кажись, лес этот зовется Лесом Цветущих Мхов, — немного поразмыслив, ответил Крув. — Но я еще ни разу там не бывал.
—Лес Цветущих Мхов! — неожиданно возликовал барсук. — Отец с матерью о нем только и твердили! А также зайцы Дозорного Отряда. Должно быть, где-то в этих краях находится аббатство Рэдволл. Слыхал о таком когда-нибудь, Крув?
—Ха, кто ж о нем не слыхал? Говорят, это место — сущее загляденье. Тишь да благодать. А повара у них славятся на всю округу. Дескать, так вкусно, как у них, нигде не поешь.
Слегка дрожащими от волнения пальцами Сагакс осторожно свернул кору.
Улучив момент, Скарум в третий раз, не считая завтрака, приложился к съестным запасам, чем не на шутку разозлил своего приятеля.
— Кончай лопать, ненасытная утроба, — прикрикнул на него Сагакс. — На тебя жратвы не напасешься.
—Ах ты, брюзга несчастная. Еды ему жалко для бедного несчастного друга. Хочет заморить его голодом. Имей в виду, братишка, если я отброшу концы, тебе придется об этом горько пожалеть.
—Ничего, авось до ужина не помрешь. Учти: еще раз запустишь свою воровскую лапу в мешок с провизией — пеняй на себя.
—Ах, значит, так?! Что ж мне теперь, по-твоему, сложить зубы на полку, что ли?
—Ага!
Разъяренный заяц внезапно перешел к решительным действиям. Схватив бухту с веревкой, он громогласно заявил:
—Ну ладно. Раз так, буду ловить рыбу. В этом деле я большой мастак. Мои предки испокон веков кормились морем. Так что мне не привыкать. Рыба — это здорово! Это то, что надо. Ловись, рыба, большая и толстая!
Привязав к концу веревки большой крюк и насадив на него два огрызка яблока, Скарум повертел ею над головой и бросил в воду.
—Ну, давай, ребята, налетай на наживку. Да побыстрей, не то я, глядишь, помру с голодухи.
Разбуженный переполохом Крув, едва продрав глаза, подошел к Сагаксу и забрал у него штурвал.
—Что это там взбрело в голову старине Скаруму? — осведомился он.
—Собрался поймать рыбу, чтобы не сдохнуть с голоду.
—Хм, с голоду. Да ведь он во время завтрака уплетал за троих. И, кажись, после этого перекусывал еще дважды.
—Трижды, — поправил его Сагакс.
—Смейтесь, смейтесь, изверги, — поймав их насмешливые взгляды, произнес Скарум. — Вот поймаю сейчас здоровенную рыбу, а вам даже понюхать не дам.
Заметив краем глаза огромный треугольный плавник над водой, Крув вмиг подскочил к Скаруму.
—Тащи шнурок, парень. Слышь, что говорю, вынимай его поскорей.
И не подумаю, — вызывающим тоном ответил тот, привязывая веревку к выступающему вперед брусу. — Что, завидки берут? Поздно, братишка. Теперь кричи не кричи, кукиш вам будет с маслом.
Внезапно веревка с крюком натянулась, и в тот же миг лодка так резко рванулась вперед, что Скарум, не удержавшись, повалился назад.
—Акула! — кричал Крув. — Ты подцепил акулу, дурья твоя башка!
Достав небольшой нож, Сагакс бросился к борту, чтобы перерезать веревку, но Скарум стукнул его по лапе, и нож упал в воду.
—Ах ты, безмозглая башка, — схватив его за шиворот, обрушился на зайца Крув. — Разве не слышал, что я сказал? Это акула. Мы на крюке у акулы. И, судя по тому, как быстро мы движемся, размеры у нее такие, что мало нам не покажется.
—А единственное имеющееся на борту оружие, — добавил Сагакс, — ты, гад, спустил в воду.
Высвободившись из тисков Крува, Скарум сел посреди лодки.
—Ну что ж, акула так акула. Будет чем и нам поживиться. Пусть прокатит нас лигу-другую. А когда устанет, мы затащим ее на борт и попируем на славу.
Лодка неслась по волнам с такой скоростью, что трудно было сохранять вертикальное положение. Подкравшись к зайцу, Крув взывал к его совести:
—Эй ты, недоумок вислоухий, мешок с морской капустой, шут пришибленный! Дойдет ли когда-нибудь до твоей тупой головы, в какую передрягу мы по твоей милости вляпались? Ты даже не представляешь, какого страшного зверя мы подцепили на крючок. Или, вернее сказать, он подцепил нас. Ты хоть знаешь, как выглядит акула?
Но Скарум, по-прежнему непробиваемый, продолжал твердить какие-то глупости насчет предстоящего им славного обеда.
Сагакс в душе был не согласен со своим другом, такой полет по волнам заставлял его забыть о благоразумии.
—А может, опасность не так уж велика, — попытался успокоить он выдру.
—Да вы что, братва, совсем с ума посходили?! — взорвался Крув. — Да вы хоть знаете, что сделать из нашей лодки груду щепок акуле все равно что раз плюнуть?! Достаточно ей нырнуть на дно, как нам с вами крышка. «Подождем, пока она устанет, а затем затащим ее на борт и съедим!» Только полному кретину такое может взбрести в голову. Да если акула вдруг окажется на борту, мы не только позабудем об обеде, но сами пойдем ей на корм.
Внезапно серьезность создавшегося положения дошла до сознания Скарума, и он первым делом набросился на Сагакса за то, что тот отказал ему в еде и бедняжке Скаруму пришлось ловить рыбу.
На какое-то мгновение лодка замедлила ход, после чего начала погружаться в воду. Крув оказался прав. Акула пошла ко дну, увлекая за собой добычу.
—Еула-ли-а! — вскричал ошалевший от ужаса заяц.
Исторгнув боевой клич, он бросился к веревке и принялся яростно ее грызть, отрывая кусок за куском, так что Сагаксу с Крувом оставалось лишь диву даваться.
Грм Грм! — мычал заяц. — Вздумала нас потопить тебе с маслом, зубастая гадина! Хочешь, чтоб мама захлебнулась в слезах от горя? Не дождешься! Поди поищи себе другой обед. Грм!
Извиваясь в воздухе, веревка с громким треском разорвалась. При этом все пассажиры лодки распростерлись на палубе, а сама «Стойсобака» внезапно пошла привычным ходом.
Первым оправился от потрясения Крув. Бросившись к Скаруму, прилипшему мордой к деревянному сиденью, он с восторгом похлопал его по спине:
—Ха-ха-ха! Ты сделал это, братишка! Разрази меня гром, но ничего подобного я в жизни еще не видал! Как говорится: работа — первый класс!
По-прежнему не поворачиваясь, Скарум вдруг заговорил на каком-то странном языке:
—Ау! Слых, овали! Не тонь спиу!
Приблизившись к другу, Сагакс положил свою голову на сиденье рядом с мордой Скарума.
—Ты не поверишь, — стараясь сдерживать смех, сказал барсук Круву. — Его передние зубы врезались в скамейку. Должно быть, Скарум с таким усердием грыз веревку, что, когда та разорвалась, не успел закрыть рот и вонзился в эту деревяшку.
—Не смено! А осень бойно!
—Знаю, что не смешно. И что тебе больно, — участливо проговорил барсук. — Не шевелись, приятель. Сейчас попытаюсь тебе помочь. Крув, придержи его за плечи.
Крув схватил зайца сзади, а Сагакс принялся своими сильными когтями отрывать щепку за щепкой, пока не освободил рот своего приятеля от деревянного плена. Едва приняв сидячее положение, Скарум сразу схватился лапой за рот.
—Спаибо, Ганкс…— промычал Скарум. — Субы бойно!
—Хочешь сказать: «Спасибо, Сагакс. Зубы болят»? Отчаянно закивав в знак согласия, заяц поспешно забился под носовую скамейку, которая служила мореплавателям маленькой каютой, и принялся залечивать свою рану.
—Ничего, дружище, — подбодрил его проникшийся к нему сочувствием Крув. — Поболит малость и заживет.
Не горюй, авось скоро оклемаешься.
Остаток дня прошел без приключений. Барсук с выдрой передвигались по палубе на цыпочках, дабы не потревожить покой Скарума. С первыми сумерками Крув с помощью лучины и кремня запалил небольшой костер на углях, уложенных в каменной чаше. Порывшись в мешках с запасами, Сагакс выудил из них немного пшеничной и ячменной муки, законсервированного в меду тернослива и еще кой-какие продукты. Потом налил из бочонка немного воды и принялся перемешивать в миске все ингредиенты.
—Как ты, приятель, не прочь отведать жидкого пудинга? — обратился он к выдре.
От предвкушения аппетитного блюда у Крува загорелись глаза:
—Отродясь не едал ничего вкусней жидкого пудинга. Выдры страсть как его обожают.
Замесив жидкое тесто, Сагакс испек нежный воздушный пудинг, после чего полил его соком тернослива с медом.
—Эй, старик. — Крув слегка потряс за плечо спавшего Скарума. — Знаешь, что нам приготовил Сагакс?
Жидкий пудинг с соусом из меда и терносливового сока.
Дух такой, что слюнки текут.
Скарум выполз из-под скамейки и сел на пол, схватившись за голову обеими лапами. Вид у него явно был нездоровый.
—Лодку то и дело качает. Рот весь огнем горит — спасу нет. Спасибо, приятель. Но, боюсь, ужин мне сегодня не понадобится. Не тревожьте меня, ладно? Дайте бедному зайцу умереть спокойно.
Вернувшись на свое привычное место на кормовой скамье и взяв у Сагакса миску с пудингом, Крув сказал:
—Бедняга Скарум от ужина отказался.
—Отказался? — не веря своим ушам, удивился барсук. — Что, зубы так сильно болят?
—Не в этом дело, — набив рот пудингом, ответил Крув. — Причина в другом. Не может он сейчас на еду смотреть. Так называемая морская болезнь.
И, обращаясь к зайцу, он крикнул веселым голосом:
—Как ты там, старик? Малость очухался? Если пудинг тебе не по нутру, могу предложить тебе что-нибудь поострее. Скажем, холодной водицы с овсяной кашей, смешанной с диким луком и приправленной маслом из свечек. Как тебе такое меню?
Услышав его предложение, Скарум со стоном выкарабкался из-под сиденья и, перегнувшись через борт, выплеснул из себя остатки непереваренной пищи.
—Бедняга Скарум, — посетовал Сагакс. — Впрочем, во всех своих бедах он сам виноват. Сначала жрал все подряд. Потом устроил нам всем переполох. А под конец чуть было не выбил себе челюсть.
—Слышь, Сагакс, пусть твой приятель пока отдыхает. А мы с тобой проверим лодку. Вдруг где-нибудь завалялся нож или что-нибудь в этом роде. Мне как-то не по себе. Мало ли что приключится. На всякий случай нужно иметь что-нибудь поострее деревянных ложек. Хотя бы одно оружие на троих.
Они зажгли от костра два фонаря и принялись обследовать судно. Скарум, временами постанывая, наконец уснул. Так же тихо и незаметно на морскую гладь опустилась ночная мгла. В углу под кормовой скамьей барсук обнаружил пращу с несколькими камушками, завернутыми в старую кору. Он как раз ее разворачивал, когда к нему со своими трофеями подошел Крув.
—Глянь, что я нашел под выступом на носу, — сообщил он, доставая меч, кинжал и старый лук. — Эх, жаль, что нет тетивы со стрелами.
—Это типичное оружие крыс-пиратов, — заявил Сагакс, разглядывая меч. — Такой же изогнутый меч со скрещенной рукояткой я видел в коллекции моего отца. Гляди, этот уже слегка заржавел. На конце несколько насечек. Но все равно острый. Я почищу его, и он будет как новенький. А ну-ка дай взглянуть на кинжал.
Ловко схватив за конец острия, Крув подбросил маленький нож в воздух. Потом повертел его, рассматривая со всех сторон.
—В самый раз, чтобы кромсать яблоки, — сказал он. — Что-то не видать на нем никаких отметин. Постой, постой, кажись, что-то выжжено на рукоятке. Ну да. Точь-в-точь как те знаки, что на корме этой лодки. Верно, пометки бывших хозяев, у которых я ее одолжил. Посмотри-ка на это своими глазами, приятель.
Сагакс взял нож и стал исследовать клеймо.
—Хм, что бы это могло значить? Не иначе как что-нибудь вроде талисмана на удачу.
—От этой штуковины никакого проку, — проверив на зуб деревянную часть лука, заявил Крув. — Сгодится только на посох. А чем ты разбогател, братишка?
Сагакс протянул выдре пращу с камнями:
—Не слишком большой улов. Но ты взгляни на кору. Смотри, как она странно разукрашена. Не то чтобы рисунок, и уж точно не письмо.
—Да это же карта! — радостно воскликнул Крув. — Пропади я на этом месте, если я не прав! А вот и знакомый берег. Он к северо-востоку отсюда. Сразу за горой твоего отца. Правда, она здесь не обозначена. Глянь сюда. Вот эти бухты и заливы я знаю как свои пять пальцев. Коль мы будем держать курс строго на восток, то к утру войдем аккурат в эту гавань.
Сагакс посветил на карту фонарем.
—Видишь стрелку, что нарисована вдоль реки? Той, что берет начало от каких-то лесов и дюн и тянется вдоль морского побережья. Как думаешь, куда она нас выведет, если нам повезет ее отыскать?
—Кажись, лес этот зовется Лесом Цветущих Мхов, — немного поразмыслив, ответил Крув. — Но я еще ни разу там не бывал.
—Лес Цветущих Мхов! — неожиданно возликовал барсук. — Отец с матерью о нем только и твердили! А также зайцы Дозорного Отряда. Должно быть, где-то в этих краях находится аббатство Рэдволл. Слыхал о таком когда-нибудь, Крув?
—Ха, кто ж о нем не слыхал? Говорят, это место — сущее загляденье. Тишь да благодать. А повара у них славятся на всю округу. Дескать, так вкусно, как у них, нигде не поешь.
Слегка дрожащими от волнения пальцами Сагакс осторожно свернул кору.