Джеймс Питер. Убийственно жив

   – Не могли бы вы нам немного рассказать о себе, мистер Тейлор? – попросил Грейс, не клюнув на наживку.
   – О себе? Получил диплом бухгалтера, пятнадцать лет работал в налоговом ведомстве, выслеживал неплательщиков. Там я понял, какие деньги делают независимые финансовые консультанты, и сам решил заняться этим делом. Поэтому открыл контору финансового планирования. И ни разу не пожалел. Вскоре после этого и познакомился с Брайаном. Он стал одним из моих первых клиентов.
   – Вы когда-нибудь оформляли для него страховку?
   – Мы вступаем в область конфиденциальных сведений о клиенте, джентльмены.
   – Понятно, – кивнул Грейс. – Мне хотелось бы вот что спросить. Если не захотите ответить, ничего страшного. Вы когда-нибудь страховали жизнь жены Брайана Бишопа?
   – Могу ответить категорически: нет.
   – Спасибо.
   – Мистер Тейлор, – снова подключился к разговору Брэнсон, – вы действительно ужинали с мистером Бишопом в этом ресторане на прошлой неделе, в четверг третьего августа?
   – Да. – Тон Тейлора стал более доверительным.
   – Часто здесь бываете?
   – Часто. Предпочитаю встречаться с клиентами именно здесь.
   – Не припомните, во сколько примерно вы вышли из ресторана?
   – У меня есть кое-что получше, – с некоторым самодовольством ответил Фил Тейлор. Выудил бумажник из пиджака, лежавшего рядом с ним, покопался и вытащил чек.
   Грейс взглянул и понял, что Бишоп не лгал. Достаточно посмотреть на перечень выпитых ими напитков. Два коктейля «Моджито». Две бутылки вина. Четыре порции бренди.
   – Похоже, хорошо посидели, – сказал он, про себя отметив, что цены не выше, чем в приличных брайтонских ресторанах. Можно прийти сюда с Клио.
   – Угу.
   Грейс мысленно подсчитывал. Допустим, оба выпили более или менее поровну. Значит, выходя из ресторана, Бишоп сильно превысил допустимый предел для водителя. Может, из-за выпивки он разозлился на жену-изменницу и рискнул рвануть к ней, чтобы поквитаться?
   Внимательно изучив чек, он нашел в верхнем правом углу то, что искал. Время – 22.45.
   – Каким вам показался Брайан Бишоп в прошлый четверг вечером? – спросил он у Тейлора.
   – Он был в превосходном настроении. Очень веселый. Приятно было с ним общаться. У него на следующее утро был матч по гольфу в Брайтоне, поэтому он не хотел задерживаться и пить слишком много, и все-таки мы умудрились! – Тейлор фыркнул.
   – Не помните, скоро ли вы ушли после того, как получили чек?
   – Сразу же. Я видел, что Брайан торопится домой – ему утром надо было рано вставать.
   – И он взял такси?
   – Да. Швейцар Джон поймал. Я уступил Брайану первую машину.
   – Значит, это было около одиннадцати.
   – Должно быть. Я точно не могу сказать. Может, в несколько минут двенадцатого.
   Грейс заплатил за напитки, они поблагодарили Тейлора и вышли. Заворачивая за угол на Арлингтон-стрит, Грейс молчал, занимаясь в уме арифметикой. Потом, подходя к «мондео», тепло хлопнул Брэнсона по спине:
   – На каждой улице свой праздник!
   – Это еще что такое?
   – Бывает, дружище, что все дни рождения сливаются в один!
   – Прости, старик, не понял.
   – Я твои водительские таланты имею в виду. Хочу дать тебе шанс проявить их в полном блеске. Сначала доедем на разрешенной скорости до квартиры Бишопа в Ноттинг-Хилле, а оттуда можешь лететь ракетой. Посмотрим, за сколько Бишоп мог домчаться до Брайтона.
   Сержант просиял.

99

   Что за хренотень? Вчера в Брайтоне брось палку на все четыре стороны – и попадешь в «эм-джи». Теперь в целом городе ни одного не видно. Вонючка сердито таращился в ветровое стекло маленького «пежо» матери Бет.
   – Ну, давай, делай! – клянчила Бет.
   – Отвали. Ищи чертов «эм-джи», женщина. Вот дерьмо!
   Уже половина одиннадцатого. Объехали все стоянки. Ничего. В любом случае ничего похожего на описание, данное Барри Спайкером, а после прошлого случая он не собирается повторять ошибку с моделью. Синий «эм-джи ТФ-160». Ясней не скажешь.
   Вонючка весь сжался, как пружина. Позарез надо принять коричневого. Обо всем договорился два часа назад. Констебль Пакер согласился. Возьмет машину, приведет к Спайкеру. Все устроено. Пакер завтра заплатит. А сегодня он купит коричневого на денежки Спайкера.
   И вот на тебе. Нигде ни одного синего «эм-джи ТФ-160». Ни единого. Будто вообще провалились с планеты.
   Они ехали вверх по Ширли-Драйв, одной из центральных и красивейших транспортных артерий Хоува, по которой тайком течет не кровь, а наличные. Шикарные дома, роскошные тачки на подъездных дорожках. Все, чего только захочешь купить, если сойдется номер лотерейного билета. «Бимеры», «мерседесы», «порше», «бентли», «феррари», «ренджроверы», всех не пересчитаешь. Дорогой сверкающий металл, насколько видит глаз и позволяет кредитная карточка.
   – Поворачивай направо, – скомандовал он.
   – Ну, хоть пальцем давай…
   – Я занят, на работе.
   – Нечего тебе допоздна сидеть в офисе! – подколола его Бет.
   – Да? Вот что я тебе скажу. Найдешь машину, буду всю ночь тебя трахать. Я припас кое-что, на двоих хватит.
   Бетани наклонилась, поцеловала его. Продетое в губу колечко пощекотало щеку.
   – Знаешь, что я тебя обожаю?
   Вонючка на нее покосился. Довольно хорошенькая под некоторыми углами, курносенькая, с челкой как у Бетти Пейдж. Глубоко в желудке образовалась пустота. Никогда он ничего такого не чувствовал за всю свою дерьмовую жизнь и поэтому не знал, что делать. Глубоко вдохнул, сдерживая слезы.
   – Знаешь, Бет, лучше тебя ничего у меня в жизни не было. – Он передернулся. – Правда. Хочу, чтобы ты это знала. Теперь кончай, отвали и поехали. Дело надо делать.
   Вдруг на повороте он резко подался вперед, но ремень безопасности не пустил.
   – Жми! Скорей!
   Бетани прибавила газу, «пежо» рванулся вперед мимо красивых особняков на Онслоу-роуд, догоняя маячившие впереди хвостовые огни. Поравнялись с «эм-джи», дождались дырки в трафике, повернули направо на Дайк-роуд.
   Вонючка пристально вглядывался в маленький «эм-джи», хорошо видный в свете фар. «ТФ-160», синий с голубой стационарной крышей. Непонятно, зачем хозяину такая крыша в летнюю жару, но это не его проблема. Спайкер наверняка будет доволен. Стационарная крыша – отдельная премия.
   «Эм-джи» рванулся вперед.
   – Двигай за ним! Смотри, чтоб он нас не заметил, но не отставай!
   – В чем дело, Медвежонок? – Она его зовет Медвежонком, не желая называть Вонючкой.
   – Я работаю. Не задавай вопросов.
   Бетани усмехнулась, заинтригованная его странным тоном, прибавила скорость, промчалась прямо под носом у другой машины. Ослепительно сверкнули фары, взвизгнули тормоза, прогудел гудок.
   – Черт тебя побери, – проворчал он. – Ведешь машину просто как ненормальная.
   – Сам велел не отставать.
   – Смотри, чтоб он нас не засек.
   Она притормозила. «Эм-джи» мчался по дороге, остановился перед светофором. Бетани остановилась за ним. Вонючка увидел затылок сидевшего за рулем водителя. Длинные темные волосы. Вроде женщина.
   – Когда ты мне объяснишь, в чем дело? – спросила Бетани.
   – Езжай за ней. Держи дистанцию.
 
   Обладателя Миллиардного Запаса Времени забеспокоили следующие за ним фары. Кто его преследует? Полиция? На светофоре загорелся зеленый свет, и он прибавил скорости, строго придерживаясь ограничения 30 миль в час. С облегчением увидел, что автомобиль сзади остался стоять, а потом очень медленно тронулся с места.
   У следующего светофора на пересечении с Олд-Шорэм-роуд он вновь остановился за ним, прямо под фонарным столбом, так что удалось разглядеть маленький старый побитый «пежо-206». Явно не полицейский автомобиль. Просто какой-то лихач, хулиган. Ничего страшного.
   Через пять минут он повернул на улицу рядом с домом Клио Мори и остановился рядом с «вольво», заляпанным птичьим дерьмом. Вывел свой «приус», а на его место поставил «эм-джи». Идеально! Сучка вообще ничего не заподозрит.
 
   Стоя на улице, Вонючка прятался в тени, с интересом следя за загадочными маневрами, абсолютно не понимая, что происходит. Для чего эта женщина тратит столько времени, чтобы поставить «эм-джи» на место загородившего улицу «приуса»?
   Потом она вышла из машины, и он сообразил, что ошибся – бородатый парень сел в «приус» и отъехал.
   Вонючка вернулся к стоявшему неподалеку «пежо», набрал номер констебля Пакера.
   – Привет, – сказал констебль. – Что стряслось?
   – Я машину нашел.
   – Молодец. У меня тут проблемы на пару часов, вызывают на службу. Продержишься?
   – Долго?
   – Часа два, максимум.
   Вонючка взглянул на часы на приборной доске. Без пятнадцати одиннадцать.
   – Только не больше, – предупредил он. – Больше не продержусь.
   – Скажи, куда ехать.
   Вонючка объяснил, где находится, разъединился, повернулся к Бетани:
   – Снимай штаны.
   – А я их не ношу! – рассмеялась она.

100

   Грейс взглянул на часы – семь минут двенадцатого, – а потом на спидометр. Постоянная скорость не ниже 135 миль в час. Мимо несутся огни, а спереди наваливается темнота. Он сосредоточенно следил за машинами впереди, пытаясь уберечь от беды Гленна. Обгоняя очередную, присматривался, не патрульный ли это автомобиль. Нелегкое дело – на этой дороге столько полицейских машин без опознавательных знаков, – но все же можно догадаться по некоторым признакам: внутри два человека, модель новенькая, четырехместная, с наружными антеннами. Ему также известно, что в столь позднее время их на дороге не так уж и много – по вечерам высылаются патрульные машины с надписями и мигалками, чтобы их хорошо было видно.
   Он готовился дергать за ниточки – непростая задача, когда общество следит за полицией во все глаза, – стараясь, чтобы Брэнсона не оштрафовали и не прокололи права на основании показателей четырех видеокамер, дважды отснявших их на выезде из Лондона. Четыре трехмерные камеры – может быть, даже больше – зафиксировали скорость. Как минимум двенадцать проколов в правах. И немедленное их лишение.
   Он усмехнулся при этой мысли, представляя себе возмущение друга.
   – Чего смеешься? – спросил Брэнсон, стараясь перекричать приемник, из которого несся рэп на полную громкость. – Чего ухмыляешься?
   Грейс терпел адский шум, ибо Гленн объяснил, что может быстро ехать только под музыку.
   – Посмеиваюсь над своей собственной жизнью, – ответил он.
   Прошло восемь минут. Давно миновали восьмую развязку, вот-вот появится девятая. Он высматривал указатели на темной дороге.
   – Над жизнью? По-моему, твоя жизнь печальна. Не вижу повода для смеха.
   – Да ты руль держи, веди машину! Знаешь, я переживаю, как говорят, близость к смерти. Когда вся жизнь проносится перед глазами. С той минуты, как мы выехали из Ноттинг-Хилла.
   Впереди уже замаячил огромный сине-белый знак поворота к аэропорту Гатуик и девятой дорожной развязки. Грейс разглядел вблизи эстакаду над шоссе.
   Пролетели под ней через тридцать секунд, и он, поглядывая на часы и на спидометр, сказал:
   – Дальше можно помедленнее.
   – Ни за что.
   Песня кончилась, к облегчению Грейса. Он потянулся убавить громкость, но Брэнсон возразил:
   – Сейчас дальше пойдет, старик. Даже если тебе не понравится, для меня подходящая музыка.
   – Сбавь скорость, или я отыщу Клиффа Ричарда, – пригрозил Грейс.
   Брэнсон чуть-чуть замедлил ход, качая головой.
   Грейс на минуту выбросил из головы Брэнсона с его музыкой, снова занявшись расчетами. Они проехали больше двадцати восьми миль от многоквартирного дома Бишопа в Ноттинг-Хилле.
   Бишоп мог ехать разными путями. Из Лондона шел плотный транспортный поток, в котором может либо повезти, либо нет в зависимости от дня недели и времени суток.
   Сегодня они проделали этот путь за тридцать шесть минут. Брэнсон действительно летел как ветер – чудо, что их ни разу не остановили. Поездка на законно дозволенной скорости заняла бы почти час. При меньшем дорожном движении, рассуждал Грейс, можно было бы выиграть еще пять или десять минут. Значит, Бишоп мог доехать за двадцать шесть минут.
   Надо учесть еще множество факторов. Ресторанный чек Фила Тейлора свидетельствует, что счет был оплачен в двадцать два пятьдесят четыре. Часовой механизм на аппарате, который обрабатывает кредитные карточки, не всегда точен на сто процентов, запаздывая или уходя вперед на несколько минут. Допустим с сомнением, что он на пять минут запоздал, дав Бишопу определенное преимущество. Допустим, что Бишоп вышел из ресторана более или менее ровно в одиннадцать. Допустим, что ехал в такси, если не было пробок, пятнадцать минут. Добавим еще пару минут на то, чтобы вывести машину с подземной стоянки под домом.
   Приблизительно в двадцать минут двенадцатого Бишоп мог доехать до Вестберн-Гроув. Камера на мосту девятой развязки засекла его в двадцать три сорок семь.
   Двадцать семь минут на поездку, которая заняла у них тридцать шесть. А машина у Бишопа гораздо мощнее. Самая быстрая в мире.
   Впрочем, камера наблюдения тоже не абсолютно точная. Мимо нее в то время много чего мелькало. Только теперь понятно, что это возможно.
   Грейс выключил приемник.
   – Эй! – запротестовал Брэнсон.
   – Больше не вздумай пускать эту дрянь в моем доме, или немедленно попадешь в инкубатор.
   – У тебя нет инкубатора.
   – Утром приобрету.
   – Совершенно ничего не соображаешь. Никогда не научишься.
   Отбросив шутки в сторону, Грейс серьезно спросил:
   – Как относишься к свидетельству Фила Тейлора?
   – Честный человек. Богатый и авторитетный, да еще с такой машиной. Железный.
   – Прикрывает клиента? Договорился, что Бишоп поделится с ним страховой премией?
   Брэнсон покачал головой:
   – По-моему, этот тип не из тех. Сам бывший дознаватель. Конечно, любого можно заподозрить в мошенничестве, но этот, по-моему, правильный. Абсолютно нормальный тип во всех смыслах. Только что за машина у подлеца! Просто невыносимо…
   – Я тоже думаю, что он честный. И будет в суде авторитетным свидетелем.
   – Ну так что?
   – Ты доехал за тридцать шесть минут. По моим расчетам, Бишоп должен был сделать это за двадцать семь, но с одной и с другой стороны остается зазор.
   – Да я мог и быстрее доехать.
   Грейс поморщился при такой мысли.
   – Нет, ты все сделал правильно.
   – Ну?
   – Предъявим ему обвинение.
   Он вытащил мобильник, набрал номер Криса Биннса из Королевской прокуратуры, с которым уже пару дней назад связывался для санкции на предъявление Бишопу официального обвинения. Сообщил ему о полученных нынче вечером сведениях и о расчетах времени, что позволяло продлить срок задержания Бишопа.
   Договорились встретиться в половине седьмого в Суссекс-Хаус.

101

   Клио лежала на диване в нижней гостиной, на полу стояла почти пустая бутылка розового вина, рядом с ней валялся пустой стакан. На большом телевизионном экране крутились «Мемуары гейши», но она с трудом держала глаза открытыми.
   Пить, конечно, не следовало перед назначенной встречей, вдобавок надо было написать реферат, заданный на курсах философии, но, увидев на полу рыбку, она страшно расстроилась. Как странно – целый день равнодушно осматривать трупы, за исключением детских, и с таким ужасом воспринять маленькую рыбку, лежавшую между двумя дубовыми плашками, сменившую живой цвет на глухой бронзовый. Невидящий глаз смотрел на нее, обвиняя, словно говоря: «Почему тебя не было дома? Почему ты меня не спасла?»
   Как же, черт побери, это крошечное создание выбралось из аквариума? Если бы это случилось вчера, можно было бы возложить вину на уборщицу Марию, недотепу, которая все кругом бьет. Но по четвергам она не приходит. Могла сюда запрыгнуть кошка? Птица? Или бедная рыбка испробовала какой-нибудь новый дикий кульбит?
   Она протянула руку, вылила в стакан последние капли и выпила. Гейшу на экране учили искусству ублажать мужчину. Клио внимательно смотрела, вдруг очнувшись, обретя второе дыхание. Поставила этот фильм в надежде еще кое-чему научиться, испробовать с Роем.
   Поэтому на ней под шелковым халатом кружевное прозрачное кремовое белье, купленное за бешеные деньги в субботу в специализированном магазинчике в Брайтоне. Она весь вечер планировала, что будет делать, когда он явится. Откроет дверь, поцелует его, отойдет назад и распахнет халат.
   Хотелось увидеть реакцию! Как-то она читала, что мужчины остерегаются женщин-лидеров. А она тут валяется в таком наряде – и все впустую. Часы на экране видеоплеера показывали восемь минут первого. Где ты? – гадала она.
   И, словно в ответ, прозвонил телефон. Клио поднесла к уху беспроводную трубку, ответила. Звонил Рой по трещавшему мобильнику.
   – Привет, – сказал он. – Как ты там?
   – Нормально. А ты где, пропащий?
   – В пяти минутах от конторы. Надо к утру кое-что подготовить по-быстрому. У тебя буду через полчаса. Не слишком поздно?
   – Нет, совсем не поздно. Приезжай, когда сможешь. Берегу для тебя выпивку. Как дела?
   – Хорошо. Очень даже хорошо. Я устал, но поездка того стоила. Ты действительно хочешь, чтобы я приехал?
   – Абсолютно уверена, милый! Заниматься любовью всегда лучше вдвоем, чем в одиночку.
   Не успела она разъединиться, как послышался настойчивый писк.
   Черт возьми! Сердце ёкнуло, когда она услышала голос. Скотина, гад, мерзавец, почему именно в этот момент?

102

   У Вонючки запищал мобильник. Входящее сообщение. Он оторвался от полуголой Бетани, полусонный, помятый, не в силах отыскать проклятую трубку. Трясло его теперь до ужаса.
   – Ух! – воскликнула Бет, когда он в поисках мобильника сунул руку ей под ягодицу.
   – Я телефон ищу.
   – Еще раньше мне спину сломал, – ухмыльнулась она.
   – Поганая корова.
   Трубка нашлась на полу под ногами. Констебль Пол Пакер спрашивал: «На месте? Готов?»
   Вонючка отправил ответное сообщение: «Да».
   На часах было четырнадцать минут первого.
   Он неуклюже выбрался, натянул камуфляж с капюшоном под жалобы придушенной Бетани. Быстро чмокнул ее в щеку:
   – Пока.
   – Чего ты? Куда ты?
   – Встретимся у меня в офисе.
   – Расскажи!
   – Мне надо идти.
   Он с трудом выбрался из машины. Трясущееся тело окостенело. Он остановился в глубокой тени у забора, одной рукой держась за машину, другой за стену. Тяжело дышал, трясся так, что побоялся на миг, что не выдержит. Тело сплошь заливал пот. Бет с тревогой наблюдала за ним, похожая в свете фонаря на призрак.
   Он сделал шаг вперед – голова кружилась, он пошатнулся, едва не упал, вовремя ухватившись за машину сбоку. Надо это сделать, надо еще чуть-чуть продержаться, еще пару-тройку шагов, такое дело нельзя завалить, его надо сделать, надо, надо…
   Он натянул на голову капюшон и рванулся вперед. Ветер с моря раздувал капюшон. По обеим сторонам улицы выстроились машины, они как будто купались в оранжевом натриевом свете уличных фонарей. «Эм-джи» стоял впереди ярдах в пятидесяти.
   Он сознавал, что сильно шатается. И знал, что за ним наблюдают. Неизвестно откуда – откуда-то с улицы. Может быть, из машины или из фургона. Прошел мимо черного «приуса», мимо «ситроена». Пыльный «мицубиси» растаял перед глазами, а потом опять сфокусировался. Тошнота усиливалась. По левой руке поползло насекомое, и он его прихлопнул. Заползали другие, перебирая крошечными колючими лапками. Он похлопал себя по груди, поднял руку, потер шею, живот, пробормотал:
   – Пошли вон!
   В неожиданном приливе паники понял, что забыл инструменты. Выпали из машины? Или остались в фургоне? Обшарил все карманы по очереди – ничего, черт возьми!
   Потом нашел. Все на месте, в правом кармане куртки, в жестком пластмассовом футляре.
   Держи крепче!
   Когда добрался до «эм-джи», его вдруг ослепил яркий белый свет. Услышав рев мотора, он отступил в сторону. Мимо на большой скорости промчалась Бет, помахав рукой и просигналив.
   Глупая телка, ухмыльнулся он, глядя вслед исчезающим хвостовым огням. Неожиданно почувствовал себя лучше, зашевелился проворней, вытащил из кармана инструменты, открыл футляр, вытащил то, что нужно, вставил в замок дверцы. Сразу же оглушительно завизжала сигнализация, вспыхнули фары, подфарники.
   Он сохранял спокойствие. В такие машины нелегко проникнуть, кругом электрошоки, обездвиживающие устройства. Но главная проволочка находится за приборной доской. Закороти ее – и все противоугонные устройства отключатся, а мотор заведется.
   В салоне хорошо пахло новой обивкой, кожей, чуть-чуть женскими духами. Он сел, оставив дверцу открытой, свет включенным, наклонился над приборной доской и сразу увидел искомое. Через две секунды сигнализация отключилась.
   И тогда послышался вопль. Женский голос яростно кричал:
   – Это моя машина, черт побери!
   Клио неслась по улице, кипя гневом, глаза ее застилал кровавый безумный туман. Мало того, что рухнули старательно разработанные планы на вечер из-за неожиданной поездки Роя в Лондон, а теперь совсем погубленные вызовом к трупу пьяницы, обнаруженному на автобусной остановке, так теперь еще какой-то подонок собирается угнать ее машину. Она была готова в клочки его разорвать.
   Дверца машины плотно захлопнулась. Взревел мотор. Вспыхнули хвостовые подфарники. Сердце у нее упало. Негодяй уезжает. Как только она подбежала к стоявшему позади ее машины «вольво», «эм-джи» ярко осветился изнутри, словно в салоне включилась мощная лампа.
   Взрыва не было слышно. Никаких звуков. Просто вдруг настала тишина, вспыхнули языки пламени под капотом, вроде фейерверка.
   Она замерла на месте, онемела, на мгновение пронеслась мысль, не вандал ли в куртке с капюшоном сознательно взорвал машину. Хотя сам сидел за рулем.
   Бросившись к водительской дверце, она увидела за стеклом искаженное ужасом лицо. Парень старался нащупать ручку, налегая на дверцу всем телом, яростно заколотил в окно кулаком, глядя на нее с надеждой. Видно было, как вспыхнул капюшон и брови. Почувствовался жар. Она в панике дернула ручку дверцы. Ничего не вышло.
   Позади неожиданно выросли два полисмена в пуленепробиваемых черных жилетах – один крепкий бритоголовый, другой повыше, стриженный ежиком.
   – Отойдите, пожалуйста, леди, – попросил тот, что покрепче. Схватил обеими руками ручку дверцы, рванул, а другой побежал к противоположной дверце.
   Парень, сидевший в машине, в пылающей куртке, лихорадочно вертел головой, кривил рот в смертельной агонии, с запекавшейся на глазах кожей.
   – Отвори дверцу, Вонючка, открой, ради бога! – завопил крепыш.
   Парень в машине пошевелил губами.
   – Это моя машина! – Клио рванулась вперед, вставила в дверцу ключ, но он не повернулся.
   Полицейский тоже попытался, но, не добившись успеха, сдался, вытащил дубинку.
   – Держитесь подальше, мисс, – предупредил он Клио. – Отойдите назад. – И изо всех сил принялся бить в почерневшее стекло. Расколотив его, вцепился обеими руками в визжавшего парня, не обращая внимания на бушевавшее внутри пламя, густой черный дым, ядовитую вонь горевшей пластмассы, изо всех сил стараясь открыть дверцу. Она не поддавалась.
   Сделав глубокий вдох, полицейский нырнул в разбитое окно, в самый ад, обхватил парня и уже с помощью коллеги медленно – слишком медленно, как казалось Клио, – принялся вытаскивать вопившего беднягу в окно. Вся одежда на нем горела. Горели шнурки на кроссовках. Он вертелся, дрожал и мычал в такой жуткой агонии, какой она никогда в жизни не видела.
   – Переверните его, – крикнула Клио, стараясь хоть чем-нибудь помочь. – Переворачивайте, сбейте пламя!
   Полицейские, упав на колени, принялись переворачивать тело, потом оттащили его подальше от горевшей машины, причем крепыш совершенно не обращал внимания на собственные сгоревшие брови и опаленное лицо.
   Плавившийся капюшон сливался с лицом, с головой, плотные штаны с ногами. Сквозь вонь горевшего пластика Клио на мгновение почуяла дразнящий запах жареной свинины. На нее нахлынула тошнота.
   – Вода! – вспомнила она из давних курсов первой помощи.
   – Ему нужна вода, его надо накрыть, перекрыть доступ воздуха к телу… – Она перевела взгляд на свою пылающую машину, лихорадочно соображая, что там есть в бардачке и в багажнике.
   – В багажнике скатерть… Для пикника… Завернем его, перекроем приток воздуха…
   Полицейский метнулся вперед по дороге. Клио не сводила глаз с вертевшейся почерневшей фигуры, дрожавшей, трепещущей, словно на электрическом стуле. Боясь, что парень умирает, она бросилась рядом с ним на колени. Хотела взять за руку, утешить, но рука совсем обуглилась.
   – Ничего, все будет хорошо, – тихо проговорила она. – Все будет хорошо. Уже едет «скорая помощь». Тебе помогут.
   Парень вертел головой, открывал рот, пузырившиеся губы издавали жалобный стон.
   Совсем молоденький. Наверно, двадцати еще нет.
   – Как тебя зовут? – тихо спросила она. Он не услышал, не понял.
   – Все будет хорошо. Обязательно!
   Прибежал полицейский с двумя покрывалами.
   – Помогите его завернуть.
   – На нем плавкая синтетическая одежда… Может быть, лучше ее снять?
   – Нет. Давайте завернем его поплотнее.
   Вдали послышался слабый вой сирены, который становился все громче, за ним другой, третий.
 
   Сидя в темном «приусе», Обладатель Миллиардного Запаса Времени смотрел на Клио Мори, стоявшую вместе с двумя полицейскими на земле на коленях. И слышал сирены. И видел синюю мигалку. Подъехала патрульная машина и две пожарные, потом третья. Затем «скорая помощь».