Джеймс Саманта. Тот первый поцелуй

   Элизабет улыбнулась сквозь слезы.
   — Натаниель, — начала она…
   — Извините, что нарушаю столь интимную беседу, — раздался голос у дверей, — но я хотел бы побеседовать с братом наедине.
   С виноватым видом Элизабет вырвала свои руки из рук Натаниеля и встала. Сердце у нее ушло в пятки. И почему только все складывается так неудачно? Вот и сейчас она ведет себя так, будто ее застали на месте преступления.
   К ее изумлению, Морган сделал вид, что ничего не заметил.
   — Ты не против, Элизабет? Я хотел бы поговорить с братом.
   Он держался с ледяной вежливостью. Элизабет в волнении стремительно вышла из комнаты; она не решилась взглянуть на Моргана из страха увидеть осуждение на его лице.
   Поморщившись от боли, Натаниель откинулся на подушки и скрестил руки на обнаженной груди. Насмешливая улыбка играла у него на губах.
   — Пришел узнать о моем здоровье, Морган? Морган заложил руки за спину.
   — Между прочим, я пришел к тебе с хорошими новостями. Стивен навестит тебя только завтра утром, но он очень доволен тем, как быстро ты поправляешься. Он сказал, что завтра ты уже можешь вставать и ходить по комнате, а вскоре вернешься к обычной жизни.
   Натаниель коротко хмыкнул.
   — Я не назвал бы твои новости приятными. Ты явился, чтобы поскорей выставить меня из своего дома.
   — Ни в коем случае, Натаниель. Ты можешь оставаться здесь до полного выздоровления.
   — Неужели, Морган? — теперь открыто насмехался Натаниель. — Для меня не секрет, что я нежеланный гость. Если бы не Элизабет, меня бы здесь не было.
   Морган не стал ни отрицать, ни подтверждать сказанное.
   — Есть еще одно обстоятельство, Натаниель. — Взгляд Моргана был таким же равнодушным, как и его тон. — Ты имеешь привычку забывать, что Элизабет моя жена. Я хочу взять с тебя обещание, что ты будешь помнить об этом.
   Натаниель упрямо выставил вперед подбородок.
   — Я никогда об этом не забываю.
   — Неужели? А как насчет того вечера, когда ты ее целовал?
   Натаниель не опустил глаз; последовала длинная пауза.
   — Она меня уже простила за это, — наконец оправдался он. — К тому же я был пьян.
   — Такие оправдания уже порядком надоели. У Натаниеля дернулся рот.
   — Довольно учить меня, как жить, Морган.
   — Согласен. Но если бы ты меня послушался, то не изуродовал бы себе жизнь.
   Внезапно Натаниель перестал сдерживаться, теперь в противоположность спокойствию Моргана он пылал гневом.
   — Знаешь, ты ни капельки не переменился. Ты все такой же непреклонный и суровый. Если я не поступаю по-твоему, значит, я виноват. Скажи мне, Морган, ты так же ведешь себя и с Элизабет? — Он не стал ждать ответа, но обрушил на брата новое обвинение. — Неужели тебе безразлично, что ты сделал ее несчастной?
   Морган буквально окаменел.
   — Это она тебе сказала?
   — Зачем ей говорить? Достаточно посмотреть на нее!
   Морган напрягся всем телом, сдерживая ярость; его взгляд, казалось, готов был сразить Натаниеля наповал. Наконец он медленно и глубоко вздохнул, и, когда заговорил, его голос звучал совершенно спокойно:
   — Хочу предупредить тебя, братец. Я не позволю тебе разрушить и этот мой брак.
   — Можешь не беспокоиться, — бросил ему в лицо Натаниель. — Ты сделаешь это сам, без меня.

Глава 24

   Было уже позднее утро, когда Элизабет вышла из своей комнаты. Просто удивительно, что с ней происходило в последние дни. Сколько бы она ни спала, она все равно пробуждалась усталой, словно и не ложилась в постель. Вчера она прилегла отдохнуть после обеда, но это не прибавило ей бодрости.
   Солнечные лучи струились через цветные стекла окна на лестнице, и Элизабет остановилась, восхищенная чудесным зрелищем. Весь холл внизу был окрашен в мягкие, чистые тона зеленого и розового, голубого и желтого, словно в комнату проникла радуга.
   На полпути вниз Элизабет увидела Моргана, который разговаривал с Симмонсом. Симмонс кивнул и уже повернулся, чтобы уйти, но тут увидел хозяйку, и приветливая улыбка осветила его морщинистое лицо.
   Морган проследил за его взглядом и, отпустив Симмонса, остался ждать Элизабет.
   — Доброе утро, — неуверенно произнесла она. Но не получила ответной улыбки, а лишь легкий кивок.
   Все предыдущие дни прошли в заботах о Натаниеле, и его здоровье улучшилось. Более того, завтра утром Натаниель возвращается к себе, и Элизабет очень надеялась, что его отъезд положит конец напряжению, возникшему вместе с его появлением в доме. Кстати, Стивен деликатно намекнул Элизабет, что, возможно, Морган чувствовал себя заброшенным, так как все свое время она отдавала Натаниелю. Почему-то подобная мысль никогда не приходила Элизабет в голову, но теперь казалась ей вполне разумной.
   Как бы там ни было, Элизабет более всего жаждала возвращения их с Морганом нежной близости, которой они наслаждались в доме на берегу. Видимо, им никогда не договориться относительно Натаниеля, тут у Элизабет не оставалось надежд, и все же она решила забыть о разногласиях и начинать каждый день заново, без ссор и злых вспышек.
   Элизабет снова напомнила себе об этом и с радостной улыбкой взяла Моргана под руку.
   — Не хочешь ли позавтракать вместе со мной?
   — Не могу. Я должен был быть на верфях уже час назад.
   Элизабет с трудом удержалась, чтобы не убрать руку, Морган смотрел на нее так, будто ее прикосновение было для него оскорбительным.
   — Хорошо, — уступила она. — Тогда, может быть, ты со мной пообедаешь?
   — Между прочим, я пригласил на обед Вильсона Рида, Джастина Пауэлла и Джеймса Брубейкера, нам надо обсудить кое-какие вопросы в связи с нашим соглашением. Возможно, тебе будет скучно, но ты, конечно, можешь к нам присоединиться.
   Элизабет закусила губу: его банкир, адвокат и Джеймс Брубейкер. Она поморщилась, вспомнив вечер, когда все трое приходили к ним на ужин. Морган ее ревновал, а она осыпала его упреками. Он сомневался в ее нравственности, а она вспылила и напомнила ему о той женщине, что была его любовницей.
   И все же Элизабет считала своей обязанностью помогать Моргану в его делах. Она также напомнила себе, что они уже давно не обедали вместе, с того самого дня, как ранили Натаниеля; рана на плече мешала ему двигаться, поэтому Элизабет старалась присутствовать при каждой трапезе. К тому же слова Стивена не выходили у нее из головы. «Возможно, Морган чувствует себя заброшенным». Если она откажется, не подумает ли Морган, что его жена отдает предпочтение Натаниелю? Вот уж чего она совсем не хотела. Элизабет посмотрела в глаза Моргану.
   — Так ты не против? Он пожал плечами.
   — Мне все равно.
   Не слишком любезное приглашение, но Элизабет утаила обиду.
   — Тогда я обязательно буду.
   По мере приближения вечера в душе Элизабет постепенно крепла надежда. Может быть, совместный обед растопит лед между ними. Когда гости уйдут, они побудут вдвоем в гостиной, и возродится хотя бы частица той прежней гармонии. Она попросит проводить ее до спальни, и если все пойдет, как задумано, она без слов возьмет его за руку и насильно втащит к себе. А там уж ночь подскажет им путь.
   «Как я этого хочу, — грустно призналась себе Элизабет. — Безумно хочу». Она жаждала не только удовольствия, которое получала в его объятиях, но и молчаливого понимания, возникавшего после любовных ласк. Как она хотела, чтобы он до боли прижал ее к своей груди. Как она мечтала проснуться утром под надежной защитой его рук.
   Морган не прикасался к ней даже случайно после той ужасной ссоры из-за Натаниеля. Неужели он навсегда изгнал ее из своей души и сердца? Нет, не может быть! Она не поддастся отчаянию. Все переменится, уверяла она себя. Все переменится уже сегодня вечером.
   В ожидании гостей Элизабет особенно позаботилась о своем туалете. Воздушное розовое платье подчеркивало молочную белизну ее плеч и рук, высокая прическа открывала гибкую длинную шею. Элизабет только что растерла капельку духов между ключицами, когда раздался стук в дверь.
   — Войдите, — крикнула она, надеясь, что голос не выдает ее нетерпения.
   Морган вошел в комнату; сегодня он был еще красивее, чем обычно. Свежий запах одеколона распространился по комнате; его блестящие темные волосы были еще влажными после ванны.
   Элизабет встала со стула перед туалетным столиком. Сердце замерло у нее в груди, когда он окинул ее взглядом с головы до ног.
   — Ты, как всегда, удивительно хороша. Элизабет покраснела от удовольствия.
   — Но чего-то не хватает. — Он в раздумье нахмурился. — К этому платью очень подойдет жемчуг.
   Улыбка застыла на ее лице.
   — Я подожду, пока ты его наденешь. Выдавая себя, Элизабет рукой прикрыла горло.
   Она не знала, что сказать, да и какое она могла найти оправдание? «Прости меня, Морган, но Натаниель украл ожерелье, которое ты мне подарил в день нашей свадьбы»?
   Элизабет сжалась от страха. Морган никогда не поймет и никогда не простит такое преступление. У нее загорелись щеки.. Она и не догадывалась, что по ее выразительному лицу все читалось, как по книге.
   Морган кивнул на большую лаковую шкатулку, которая, как обычно, стояла на комоде.
   — Достань ожерелье, я помогу тебе его надеть. Его спокойный голос громом отдался в ее ушах.
   Широко открыв глаза, она в испуге смотрела на Моргана.
   — Элизабет!
   — Я… я не могу, — запинаясь пробормотала она. Морган пристально смотрел на нее.
   — Почему? Разве ожерелья нет в шкатулке?
   — Нет.
   Ее голос упал до шепота. Словно зачарованная, Элизабет не могла оторвать взгляда от его лица. Оно было ужасно. «Ему все известно, — подумала она в тоске. — От него ничего не скроешь».
   — Ты надевала его на прошлой неделе. Где же оно? Это была настоящая угроза.
   — Я не знаю!
   Тут она по крайней мере не лгала.
   — Уж не хочешь ли ты сказать, что ты его потеряла?
   — Да. Да!
   Она ухватилась за спасительную ложь. Ей оставалось только убедить его…
   — Ты лжешь, — сказал он твердо. — Я могу отличить ложь от правды. У меня по этой части большой опыт.
   Слезы были готовы хлынуть из ее глаз.
   — Хорошо, я тебе все расскажу, — воскликнула она. — Помнишь тот вечер, когда Натаниель пришел ко мне за деньгами? Я не знала, что делать, и отдала ему ожерелье…
   — Но ты говорила, что отдала ему деньги на домашние расходы.
   Гневная складка прорезала лоб Моргана.
   — Да.
   — Ты отдала ему и деньги, и жемчуг? — спросил он тихим от гнева голосом.
   Элизабет по-прежнему смотрела ему прямо в лицо. Она кивнула.
   — Ты должна была обратиться ко мне, Элизабет. Если Натаниелю потребовались деньги, ты должна была обратиться ко мне.
   — Когда вы готовы удушить друг друга? Я хотела предотвратить, а не вызвать бедствие!
   Никогда прежде Элизабет не видела Моргана в таком бешенстве.
   — Это твое обычное оправдание, ты всегда твердишь одно и то же. Но по крайней мере ты мне теперь ясна. — Он взглянул на часы на туалетном столике и совершенно спокойно добавил:
   — А нам надо торопиться, гости уже пришли.
   Именно тогда Элизабет поняла, что вечер завершится катастрофой.
   Она не помнила, как прошел обед. Она улыбалась деревянной улыбкой, и ей казалось, что гости разгадали ее ложь. Жена Джастина лежала с простудой, несмотря на лето, и Элизабет вежливо справлялась о ее здоровье; между переменой блюд она поддерживала беседу с Вильсоном Ридом.
   И все это время Морган не замечал жену, как будто ее и не было.
   Элизабет готова была разрыдаться. Морган сидел на другом конце стола и кивал, слушая Джеймса Брубейкера; все его внимание было сосредоточено на Джеймсе и на деловых вопросах. Элизабет невольно снова и снова возвращалась к нему взглядом. Она чувствовала тяжесть в груди, возникшую с того дня, когда ранили Натаниеля. С тех самых пор Морган ни разу не удостоил ее улыбки или прикосновения.
   — Мы выпьем бренди в библиотеке, Элизабет, — с удивлением услышала она свое имя. — А ты, наверное, хочешь удалиться «к себе.
   Наконец-то он посмотрел на нее. Приподняв темные брови, Морган невозмутимо ждал ее ответа. Можно подумать, он обращался к бесчувственному предмету, столько равнодушия было в его взоре. Элизабет с трудом сдержала непрошеные слезы. Впервые за весь вечер он заговорил с ней за столом и только для того, чтобы услать прочь!
   Она положила на тарелку свою салфетку.
   — Да, я пойду к себе. Желаю вам, джентльмены, приятно провести время.
   Голос совсем не походил на ее собственный, она не заметила, как Морган быстро и внимательно взглянул на нее.
   Сердце Элизабет обливалось кровью, слезы совсем близко подступили к глазам, она с трудом сдерживала рыдания. Она торопливо поднялась и заспешила к двери, опасаясь, что иначе поставит всех в неловкое положение.
   Но что-то явно было не так. Ее сердце тяжело стучало в груди, серый туман заклубился перед глазами, она остановилась, потому что земля выскользнула у нее из-под ног. Комната завертелась вокруг каруселью звуков и цветов. Словно издалека кто-то позвал ее по имени. Наверное, Морган, подумала она смутно, наверное, он опять сердится. Он вечно недоволен ею…
   В следующее мгновение Элизабет увидела над собой несколько испуганных лиц и заморгала, пытаясь их разглядеть. Она попробовала шевельнуться, но кто-то крепко ее держал… Нет, это всего-навсего Морган, который прижимает ее к груди сильными добрыми руками. Она потянулась к его лицу, чтобы пальцами очертить красивый подбородок.
   Но Морган смотрел на нее со строгим осуждением, и Элизабет не выдержала. Ее рука безвольно упала вниз, она сухо надрывно всхлипнула и отвернулась. Как во сне, она чувствовала, что ее подхватили на руки и понесли.
   — Пошлите за Стивеном! — крикнул чей-то голос.
   Элизабет вновь потеряла сознание, а когда очнулась, то была уже у себя в спальне, на кровати. В углу горела лампа, Морган сидел рядом, держа в своих ладонях ее руку.
   Он вглядывался в ее лицо.
   — Как ты себя чувствуешь? Элизабет потрогала пальцами голову.
   — Хорошо, — пробормотала она и попыталась подняться.
   — Нет. — Твердая рука остановила ее. — Ты будешь лежать, пока Стивен тебя не посмотрит. Он уже на пути сюда.
   — Пожалуйста, Морган, я даже не знаю, что со мной случилось. Зачем суетиться.
   — Пусть Стивен нам это и скажет.
   — А как же гости…
   — Симмонс как раз их провожает.
   Элизабет откинулась на подушку, испытывая приятное удовлетворение. Ей нравилось, что он предпочел остаться рядом с ней. Она огорчилась, когда появился Стивен, по^ ее мнению, слишком быстро.
   Он вошел в комнату с небольшим черным саквояжем в руке и остановился, шутливо подняв брови.
   — Боже мой, — сказал он весело, — это входит у вас в привычку.
   — Привычку? — удивленно повторил за ним Морган и вопросительно посмотрел на жену.
   — У нее уже был приступ головокружения на прошлой неделе, — пояснил Стивен. — Но ты прав, тут следует разобраться.
   С помощью Моргана Элизабет медленно села, и Стивен послушал ее сердце, осторожно ощупал голову в поисках каких-либо повреждений. Морган наблюдал с напряженным вниманием, стоя в ногах кровати.
   Стивен откашлялся и бросил взгляд на своего друга.
   — Я хотел бы продолжить осмотр, Морган. Но, наверное, будет лучше, если ты оставишь нас наедине.
   Морган поморщился.
   — Я подожду в коридоре, — неохотно согласился он.
   Стивен продолжил осмотр, изредка задавая вопросы. К концу осмотра лицо Элизабет пылало, она немедленно расправила юбки. Стивен помог ей, и она села, спустив ноги на пол.
   — Значит, как вы сказали, это только приступ головокружения и больше ничего?
   — Да. Но и головокружение имеет свою причину, Элизабет.
   От страха у нее широко открылись глаза, и Стивен рассмеялся:
   — Не надо беспокоиться, Элизабет. Вы не страдаете тяжелой смертельной болезнью.
   Она с облегчением вздохнула.
   — Что же тогда со мной?
   Стивен немного помолчал.
   — У вас будет ребенок, — сказал он мягко, — примерно месяцев через семь.
   Ребенок. Значит, это все-таки правда.» Ребенок «, — повторила она со смешанным чувством изумления и страха.
   Стивен защелкнул саквояж.
   — Поручаю вам сообщить Моргану эту приятную новость.
   Морган. У Элизабет застучало в висках, мысли заметались в поисках выхода, она с такой силой сжала кулаки, что ногти впились в ладони. Но она не ощущала боли. Что он скажет? Удивится ли? Обязательно! Но будет ли он доволен? Они никогда не говорили с ним о ребенке. Но, конечно, он будет доволен. Каждый мужчина хочет иметь ребенка. Сына, который продолжит его род. Дочь, которая будет радостью его жизни.
   Морган вошел в комнату; он был явно раздражен. Опять сел на край постели и взял Элизабет за руку.
   — Все в порядке? Стивен ничего мне не сказал! — объявил Морган. — Он несколько раз повторил, что ты сама мне все расскажешь.
   Элизабет сплела его пальцы со своими. Помолчала, не зная с чего начать. Надежда поселилась в ее душе, ярко сияла в зеленых глазах.
   — Морган, — начала она радостно. — У меня… Я хочу сказать, у нас с тобой будет ребенок, Морган.
   В один момент все изменилось. Наступила давящая тишина. Из образца заботы и внимания, каким он умел быть, ее муж превратился в небрежного холодного незнакомца.
   Его взгляд, словно ужасаясь или обвиняя, остановился на ее плоском животе. Он отпустил ее руку, словно Элизабет была прокаженной.
   Что-то дорогое завяло и умерло в душе Элизабет.
   Не говоря ни слова, Морган резко повернулся и направился к себе в комнату. Там он вытащил из стенного шкафа саквояж и бросил его на постель.
   Онемев от обиды, Элизабет последовала за ним. Она остановилась на пороге, еле держась на ногах, жалкая в своей беспомощности. Она смотрела то на Моргана, то на саквояж, боясь что-нибудь спросить.
   — Куда ты собрался? — наконец произнесла она. Его лицо было неподвижной маской.
   — Я хочу пожить в доме на берегу.
   Его равнодушие было как пощечина. Элизабет вспомнила недавние слова Стивена:» Дом на берегу — это убежище, где он прячется от треволнений мира «. И вот теперь он будет прятаться там от нее.
   Слезы набежали ей на глаза, Элизабет попыталась пробиться сквозь разделявшую их ледяную стену и потерпела неудачу.
   — Что случилось, Морган? Ведь у нас с тобой будет ребенок! Почему ты не радуешься вместе со мной?
   Его молчание было страшнее смерти. У Элизабет задрожали губы.
   — Можно я поеду с тобой? — шепотом спросила она.
   — Нет!
   Еще один удар прямо ей в сердце. Она готова была расплакаться.
   — Морган, — умоляла Элизабет. — Ты меня в чем-то винишь… Что я такого сделала? Я не понимаю, что происходит… Что у тебя на уме…
   Он бросил в саквояж рубашку.
   — А ты и не хочешь понимать.
   — Хочу, Морган, хочу! Пожалуйста, скажи мне! Он стремительно повернулся, к ней и обжег ее бешеным взглядом. Три шага, и его пальцы впились в ее мягкие плечи.
   — Нет, Элизабет, это ты мне скажи! Кто из нас отец? Я или Натаниель?
   — Как ты мог такое подумать? — задохнулась она от возмущения. — Это абсурд.
   — Так уж и абсурд? — прервал он ее. — Помнишь тот день, когда ты отправилась навестить Натаниеля у него дома, а потом преподнесла мне лживое объяснение? Ты утверждала, что ездила за покупками, а на деле у тебя было свидание с моим братом. Скажи мне все, Элизабет. — Он схватил ее за плечи и потряс. — Кто отец? Я или Натаниель? Или ты не знаешь?
   Мука была невыносимой. Как мог он подозревать ее в неверности? Как мог измыслить такое? Это было выше ее понимания.
   Обжигающие слезы потоком хлынули из глаз, обида перехватила горло, она снова и снова трясла головой, не в силах произнести ни слова. Морган нетерпеливо хмыкнул, повернулся и схватил саквояж.
   И тут же за ним закрылась дверь.
   Элизабет упала на пол, и сдавленное рыдание вырвалось из ее груди. Она уже не могла остановиться и плакала навзрыд, будто ее сердце было разбито. Оно и было разбито.
   Когда ее нашел Натаниель, она сидела, прислонившись к стене, с лицом, искаженным страданием и опухшим от слез.
   Он опустился перед ней на колени и положил руку ей на плечо.
   — Боже мой, Элизабет! Я услышал ваш плач у себя в комнате. Разве кто-нибудь умер?
   Она подняла голову, всматриваясь в него через пелену слез.
   — Нет, — сказала она охрипшим голосом.
   — Тогда в чем дело? Почему вы рыдаете? И. где, черт побери, Морган?
   — Он уехал в дом на берегу.
   — Почему?
   — Потому что у меня будет ребенок… Натаниель в изумлении откинулся назад.
   — И знаете что? Он меня спросил, не ваш ли это ребенок! — Слова чередовались со всхлипываниями. — Я вышла замуж за него, а не за вас. Я всегда буду ему верной женой. Всегда! Но он мне почему-то не доверяет! Чем, каким проступком я заслужила такое отношение?
   Натаниель осторожно, чтобы не повредить плечо, сел на пол рядом с Элизабет.
   — Это не вам Морган не доверяет, а мне, — пояснил он. — Это мне он не верит.
   — Но вы его брат. Кому еще он может спокойно доверить свою жену?
   Натаниель замер.
   — Только не мне, — наконец нарушил он молчание. — И на то есть серьезная причина.
   Натаниель вздохнул, чувствуя невыносимый груз вины на своих плечах. Пришло время от него освободиться.
   — Элизабет, — сказал он тихо, — пора вам узнать правду.
   Она нахмурилась, вглядываясь ему в лицо: глубокие морщины залегли около его рта, он был необычайно серьезен. Натаниель, всегда такой веселый и беспечный! Видимо, он готовился открыть ей великую тайну.
   — Правду? — повторила она за ним.
   — Амелия ждала ребенка, когда умерла. — Он замолчал, не в силах продолжать. — Моего ребенка.

Глава 25

   Натаниель был любовником Амелии. Элизабет корила себя за то, что сама не разгадала этой тайны. Слишком поздно ей открылась истина. Она припомнила ту ночь, когда узнала, что Морган был женат… Что он тогда сказал?
   « Слушай, я расскажу тебе о моей горячо любимой супруге. Все годы нашей совместной жизни, пожалуй, за исключением первого, любовники не вылезали из ее постели «.
   И это была не единственная причина для того, чтобы задуматься. Гнев Моргана, когда он увидел, как Натаниель ее целует. Тогда она не поняла и половины того, что он ей наговорил.
   Лишь теперь дошел до нее смысл его слов.» Поцелуй меня, Элизабет. Мы с Натаниелем братья, а у братьев все пополам. Даже их жены «.
   — Я знал, что не был первым, — продолжал Натаниель. — Знал, что Амелия ему изменяла почти с самого начала. Всем в городе было известно о ее связях. Их было так много, что Морган, мне кажется, перестал их замечать.
   Амелия всегда была страшной кокеткой. Она не пропускала ни одного мужчины, чтобы не попытаться привлечь его внимание и завладеть его сердцем. Что касается меня, то я всегда считал ее красавицей. Думаю, что так считали все мужчины без исключения. Мы всегда с ней слегка флиртовали, но это было в ее привычках.
   Глаза Натаниеля потемнели.
   — Но однажды летом все вдруг изменилось. Клянусь, не я был зачинщиком. Если Амелии кто нравился, она становилась, как бы это сказать… неотразимой. Я не стараюсь себя выгородить, Элизабет. Мы с Амелией знали, что мы делаем. Морган не догадывался, по крайней мере сначала. Я сам не мог поверить, что так низко пал. Господи, я был любовником его жены. Но я гнал прочь эти мысли. Я думал только о ней одной. И мне нужна была она одна и больше никто. Она была как зелье, которое попробуешь, и ты пропал.
   Натаниель говорил и говорил, а потрясенная Элизабет молча слушала. Он открывал ей душу, чтобы избавиться от тяжести вины, которую столько лет носил в себе.
   — До сих пор не могу понять, как это случилось. Морган — мой брат, мне следовало удержаться. Сколько я себя помню, он всегда был рядом и опекал меня. Но где-то в глубине моей души таилась…
   Натаниель остановился.
   — Ревность? — докончила за него Элизабет. Догадка пришла сама собой, стоило только взглянуть на выражение его лица. Натаниель кивнул.
   — Он был мне больше отцом, чем братом. Помню, мальчишкой я мечтал стать таким, как Морган. Он был выше ростом и сильнее. У нашего отца был ужасный характер, и если мы ему надоедали, он спроваживал нас подзатыльниками, от которых гудела голова. Но Морган не боялся ему противоречить, даже если знал, что будет наказан.
   Лицо Натаниеля еще больше омрачилось.
   — Пожалуй, уже тогда я понимал, что никогда не стану таким, как Морган. Я часто подворовывал у отца. Монетку, что-нибудь из съестного. И он всегда обнаруживал пропажу и делал все, чтобы столкнуть нас лбами. Морган знал, что это я, но брал ' вину на себя. Всегда. И всякий раз отец бил его тростью по спине. Морган никогда не плакал, даже не стонал, но я знал, что ему было страшно больно. Он не плакал, даже когда умерла мама, хотя любил ее больше всех на свете.
   « Бил тростью по спине «. Элизабет чуть не вскрикнула. Чудовищно, что кто-то мог так жестоко обращаться с ребенком. Она представила себе Моргана, каким он был в детстве: высокий, гордый, непокорный мальчик.
   — Когда Морган поступил в матросы, он присылал домой весь свой заработок до последнего цента. На его деньги, а не на отцовские покупались одежда и еда для меня, на его деньги я учился в самых лучших школах. Господи, только теперь я понял, сколько он в меня вложил! — продолжал Натаниель голосом, полным раскаяния.
   Но уже тогда я знал, что мне никогда не быть таким, как он. Никогда мне не сравняться с ним ни в чем. Я не был таким умным, как он. Я не был таким обязательным. И я был не способен заработать себе такое состояние. Морган всегда был героем, из тех, кто непременно приходит на помощь. Помню тот день, когда он женился на Амелии, и как я ревновал, потому что он нашел себе необычайно красивую невесту. Я-то знал, мне не видать такой удачи.