Джеймс Саманта. Верное сердце

   В его голосе появились мрачные нотки. Да, он скажет ей все, не упуская ни малейшей подробности. Если он и был безжалостным, то лишь потому, что она сама того требовала.
   – Я узнал от спутников короля, что Эллис из Уэстербрука был схвачен и заключен в замок Рокуэлл, недалеко от шотландской границы. По-видимому, Иоанн хотел во что бы то ни стало установить личность второго человека, замешанного в заговоре наряду с вашим отцом, однако даже пытка не могла заставить Эллиса назвать имя своего сообщника.
   Пытка! Джиллиан едва не вскрикнула от ужаса. Боль раздирала ей душу, словно кто-то вонзил ей в сердце острие кинжала.
   – Папа думал, что сможет таким образом избавить Англию оттирании короля. Вот почему он пытался убить Иоанна. И в конце концов он предпочел скорее покончить с собой, чем покориться королевской воле.
   – Да, король умен, этого у него не отнимешь. Очевидно, он сразу понял, что подобными приемами ему от твоего отца ничего не добиться, поскольку из его слов следовало, что он уже отрядил верных ему людей в замок Уэстербрук. Без сомнения, он намеревался схватить тебя и твоего брата Клифтона, чтобы шантажом заставить отца назвать имя второго соучастника покушения. Однако он не предвидел того, что Эллис скорее убьет себя, чем выдаст другого человека. В ту ночь к королю явился посланец, Гилберт из Линкольна, с известием о том, что Эллис покончил с собой. Кроме того, Гилберт сообщил ему, что замок оказался пуст. Я сам присутствовал при этом разговоре вместе с Гилбертом, а также двумя советниками короля, Джеффри Ковингтоном и Роджером Сеймуром. Я помню, как наблюдал за Гилбертом вот из этого самого угла. – Он кивнул головой в ту сторону. – Бедняга дрожал так, что у него стучали колени. И действительно, король впал в самое настоящее бешенство – все, что люди говорят о его приступах ярости, сущая правда. Король вопил, что оставлен в дураках. И кем? Мертвецом! Думаю, теперь уже ему никогда не узнать, кого именно пытался выгородить твой отец.
   Джиллиан вся похолодела внутри. Ее отец действительно прикрывал кого-то: она отчетливо помнила тень человека за портьерой в тот далекий день в приемной.
   – Он ругал Эллиса последними словами. Осыпал его снова и снова площадной бранью. Он приказал сровнять Уэстербрук с землей. По его словам, даже несмотря на то что Эллиса уже не было в живых, он должен заплатить сполна за то, что лишил короля возможности самолично с ним расправиться, а заодно и узнать имя второго убийцы. Еще никогда мне не приходилось видеть столько черной злобы в человеческом сердце. Даже смерть не является для Эллиса достаточным наказанием, в ярости кричал король. По его словам, лорд Уэстербрук должен быть жестоко наказан за измену. Ни его сын, ни дочь не оставят после себя потомства. Только тогда король сможет считать себя отмщенным.
   Джиллиан вздрогнула. Иоанн и впрямь был настоящим чудовищем, раз задумал такой омерзительный поступок по отношению к двум ни в чем не повинным людям! Но вместе с тем она невольно задавалась вопросом, кто же из них двоих был большим негодяем… король или тот человек, который согласился взять на себя столь гнусное поручение? Она надменно вздернула подбородок.
   – И тогда ты предложил ему свои услуги?
   В тот миг Гарет охотно придушил бы ее. На щеках его заиграли желваки.
   – Я не предлагал ему своих услуг, – возразил он холодно, выделяя каждое слово. – Меня выбрали только потому, что я присутствовал при этом разговоре… потому, что король решил провести ту злополучную ночь в Соммерфилде и, уж конечно, не желал пятнать свои собственные руки или руки своих приближенных таким грязные делом.
   – И тем не менее вы дали свое согласие, милорд Соммерфилд.
   – Только потому, что он взял моего сына в заложники до тех пор, пока поручение не будет выполнено. Что бы вы обо мне ни думали, леди Джиллиан, – проговорил он в тон ей, – мои рыцари не чета вооруженным воинам короля. И если только в твоем сердце осталось хоть немного места для сострадания, пойми: мой сын до сих пор содержится в заложниках у Иоанна!
   Джиллиан почувствовала невольные угрызения совести, однако предпочла не обращать на них внимания.
   – А мой брат? – спросила она. – Жив ли еще Клифтон? Или ты выследил и убил его, а потом отправился за мной?
   Последовало гробовое молчание, длившееся, как ей показалось, целую вечность.
   – Не знаю, – ответил наконец Гарет.
   Правда? Очередная ложь? Или он просто сам этого не помнил? Джиллиан всматривалась в его лицо, пытаясь проникнуть в его сокровенные мысли, однако так и не нашла ответа.
   – Ты не знаешь? – переспросила она тоном уничтожающего презрения.
   Румянец разом отхлынул от его щек.
   – Нет, – ответил он.
   – Ах, ты не знаешь! Я вижу, ваша память служит вам удобной отговоркой, милорд. – Джиллиан так и вскочила с места, не в состоянии скрыть своего негодования. – Интересно, помнишь ли ты хотя бы то, как тебе удалось меня разыскать?
   – Это оказалось не такой простой задачей. Люди твоего отца рассеялись по всей стране, поскольку опасались, что король захочет выместить свой гнев на всех, кто служил у Эллиса. Вряд ли я мог открыть им свои истинные намерения, так что мне пришлось провести не один день в поисках того, кто согласился бы со мной поговорить. Наконец я заплатил щедрую сумму денег бывшему конюшему в замке Уэстербрук. Он видел, как вы втроем с отцом и братом отбыли в ту ночь из замка – все в разных направлениях. Со временем до меня дошли слухи о пожилом монахе, который когда-то служил у твоего отца, и о молодой женщине, которую видели вместе с ним. – Гарет спокойно встретил ее взгляд. – Что было дальше, я помню смутно, но кажется, я находился рядом с одним из портов на Северном море. Я поднялся на борт корабля, чтобы поскорее добраться до Корнуолла, куда отвез тебя брат Болдрик.
   – А те люди на борту корабля? Они тоже были слугами короля?
   На лице Гарета промелькнуло странное выражение, которое Джиллиан могла бы принять за сожаление, будь она расположена к нему хоть немного более благосклонно.
   – Нет, они были командой корабля, – ответил он тихо. – Я путешествовал один. Действовал в одиночку. Только король и двое его советников были осведомлены о моей миссии. Даже мои рыцари не знали всей правды.
   Его признание заставило ее побледнеть, как первый снег зимой, однако подбородок ее приподнялся еще выше.
   – Что ж, я верю вам, милорд. Никто не осмелится отказать своему монарху. Так что же мешает тебе покончить с поручением прямо здесь и сейчас, когда я всецело завишу от вашей милости?
   – Мне казалось, ты знаешь меня куда лучше, Джиллиан.
   – Я совсем тебя не знаю! Ты не тот человек, который очнулся когда-то в моей хижине. – Тон ее был намеренно оскорбительным. – Ты Гарет, лорд Соммерфилд, верный сторонник короля Иоанна, марионетка в его руках, готовая исполнить любой его приказ. Вот все, что я знаю. Похоже, у твоего сына есть основания гордиться своим отцом!
   Эти слова глубоко уязвили Гарета.
   – Марионетка, черт побери! – не сдержавшись, вскричал он. – Да я был для него не более чем пешкой!
   В душе Джиллиан бушевал неукротимый гнев.
   – И до сих пор ею остаешься!.– заявила она с горечью в голосе. – С какой стати я должна верить каждому твоему слову? Ты обманул меня. Клялся, что никогда меня не бросишь и не причинишь мне вреда. И подумать только, я сама выгораживала тебя перед братом Болдриком, пытаясь представить человеком чести и долга! Ты уверял, что мне нечего опасаться с твоей стороны, тогда как ты сам и был для меня главной опасностью! И клянусь Богом, я ни за что здесь не останусь!
   Ее заявление было встречено презрительным фырканьем. Черные брови Гарета высоко приподнялись.
   – И куда ты пойдешь? – заявил он напрямик. – Брат Болдрик скорее всего уже стынет в могиле. Уэстербрук сровняли с землей.
   У Джиллиан перехватило дыхание. От его слов у нее все разрывалось внутри.
   – Что?! – вскричала она голосом, полным сладкого яда. – Уж не собираешься ли ты снова меня выследить? В таком случае с моей стороны было бы глупо говорить тебе, где меня искать, не правда ли?
   На сей раз ей, очевидно, удалось задеть его не на шутку. Гарет только моргнул и ничего не ответил. Расправив плечи, Джиллиан подобрала юбки и сделала шаг в сторону, чтобы обойти его. Или, вернее, пыталась сделать. Длинные руки тут же схватили се.
   – Отпусти меня!
   – Чтобы ты снова убежала? Ну уж нет!
   Джиллиан тут же вскинула голову. Его ухмылка неприятно действовала ей на нервы. Она уперлась ему в грудь кулаками, пытаясь вывернуться, однако он только усилил хватку до тех пор, пока ее груди не оказались вплотную прижатыми к его могучему торсу. Глаза ее вспыхнули гневом.
   – Ох, я это знала. Я почувствовала это еще с самого первого дня, когда ты спал. Ты просто мужлан, грубый самоуверенный мужлан!
   – Самоуверенный – возможно. Но мужлан? – Он покачал головой. – Вот уж ни за что на свете!
   Жалкий хвастун! Губы ее слегка приоткрылись, она готовилась обрушить на него всю силу своей ярости.
   – Милорд! Мне надо с вами поговорить! – В дверь стучали.
   Улыбка сразу исчезла с губ Гарета.
   – Только не сейчас! – крикнул он через плечо, не сводя глаз с лица Джиллиан. Непрошеное желание огненной струей пронизало все его существо. Господи Иисусе, она и в гневе была прекрасна! Щеки ее пылали, глаза блестели, как два драгоценных сапфира, губы – о, эти дивные губы! – приобрели нежнейший розовый оттенок летних роз. Он хотел стиснуть ее в объятиях и прижать ее бедра к своим, чтобы она ощутила пульсацию его плоти. Он хотел накрыть ее губы своими, унять ее яростное сопротивление поцелуями, дабы переполнявший ее сейчас огонь гнева сменился огнем совсем другого рода… Он опустил голову, но тут в дверь снова постучали:
   – Милорд, дело не терпит отлагательства. Пробормотав проклятие, Гарет выпустил ее, шагнул к двери и распахнул ее.
   – Только не сейчас, Маркус!
   Маркус покраснел, однако не подумал отступать.
   – Милорд, стражники у ворот получили срочное донесение. Король извещает о том, что прибудет сюда через час.
   Гарет колебался лишь одно мгновение.
   – Подождите меня в зале, – отрывисто приказал он, после чего снова обернулся к Джиллиан. Никогда в жизни ему не забыть того ужаса, который он прочел в ее глазах.
   – О Боже, – прошептала она.
   До чего же странно, размышлял впоследствии Гарет, что вся ее детская ранимость и беззащитность выразились всего в двух простых словах. Вид у нее был как у зверька, загнанного в угол, она прерывисто дышала. На его глазах она покачнулась и непременно упала бы, если бы он вовремя не поддержал ее. Казалось, все оборвалось у нее внутри; ум Гарета лихорадочно заработал. Господи, ведь это он сам был во всем виноват! Он думал спасти ее, привезя в Соммерфилд, а вместо этого она угодила прямо в пасть льва.
   Неожиданно Джиллиан выпрямилась, словно кто-то толкнул ее в спину. Взгляд ее метнулся к двери.
   – Я должна уехать, пока сюда не явился король!
   Гарет почувствовал, что она на грани срыва. Он притянул ее к себе поближе, сжимая пальцами ее хрупкие запястья.
   – Нет, – произнес он, – в этом нет нужды.
   – Нет, есть!
   – Я могу помочь тебе, Джиллиан.
   – Помочь мне? О нет, едва ли! Я приехала с тобой сюда, в Соммерфилд, потому что верила, будто ты действительно хочешь мне помочь. Но вместо этого ты хочешь передать меня прямо в руки королю, чтобы спасти своего сына.
   Едва эти слова сорвались с ее губ, как Джиллиан тут же прониклась презрением к самой себе. Ей казалось низким, недостойным завидовать жизни маленького мальчика, однако она не могла отрицать того, что все ее существо в тот миг было охвачено ужасом.
   Губы Гарета плотно сжались.
   – Ты не можешь провести весь остаток своих дней скрываясь.
   – Лучше провести его скрываясь, чем лежать холодным трупом в могиле, как мой отец! – в отчаянии воскликнула Джиллиан.
   – Есть и другой выход.
   – Другого выхода нет! – вырвалось у нее сдавленное всхлипывание.
   – Нет, есть. – Он потащил ее за собой в коридор.
   – Маркус! – рявкнул он.
   Молодой рыцарь тут же приблизился к ним и остановился перед Гаретом, ожидая его приказаний.
   – Да, милорд?
   – Приведи сюда священника, Маркус, да поживее!
   – Слушаю, милорд! – Маркус тут же бросился со всех ног выполнять поручение.
   Это Джиллиан никак не ожидала услышать. Страх обуял ее. Что еще задумал Гарет? Ей вдруг пришло в голову, что он в конце концов решил ее убить и из какого-то извращенного понятия о чести позвал священника, чтобы тот совершил над нею последние обряды. Только огромным усилием воли она заставила себя задать вопрос:
   – Зачем ты послал за священником?
   – Чтобы он нас обвенчал, – отозвался Гарет угрюмо. – Зачем же еще?

Глава 12

   Джиллиан потеряла дар речи. Она разрывалась между желанием истерически расхохотаться и погрузиться на самое дно отчаяния. Выведенная из себя его словами, она с яростным криком вырвалась из его рук.
   – Ни за что! Я никогда не выйду замуж за человека, который пытался меня убить!
   – Если ты этого не сделаешь, то можешь распрощаться с жизнью. Ты этого хочешь?
   Даже воздух между ними, казалось, был раскален. Голос Гарета подгонял се, подстрекал к действию. Джиллиан судорожно сглотнула. В горле у нее пересохло. Она ненавидела себя за собственную беспомощность, за неспособность противостоять королю. Однако Гарет был совершенно прав. Даже он, владелец этого огромного, величественного замка, не мог оказать королю достойного сопротивления.
   – Нет, – донесся до него ее прерывистый шепот.
   – Как твой муж, я могу дать тебе защиту, которая в любом другом случае была бы немыслима. – Он произнес эти слова сдержанным тоном, однако они были чистейшей правдой. – А теперь выбирай, потому что времени на раздумья у нас нет. Ты согласна выйти за меня замуж?
   Джиллиан затаила дыхание. Яростная борьба бушевала в ее груди. Да, он был прав. Куда еще она могла пойти? Родители умерли. Где сейчас Клифтон, она не знала. Уэстербрук сровняли с землей. У нее не осталось никого и ничего – ни семьи, ни дома. Горло у нее саднило, когда она заморгала, чтобы скрыть горькие слезы. Нет, она не заплачет. Она не даст воли слезам.
   Джиллиан выдерживала на себе его холодный пристальный взгляд до тех пор, пока у нее на это хватало терпения, после чего отвела глаза в сторону.
   – Да, – произнесла она едва слышно. – Я выйду за тебя замуж.
   Все дальнейшее произошло словно в тумане. Не успела Джиллиан опомниться, как уже стояла перед алтарем в главном зале. Священник, которого, как ей успели сообщить, звали отец Пол, выглядел лишь слегка недовольным, поглаживая толстое брюшко и кивком давая понять, что готов приступить к церемонии. Если у него и имелись сомнения по поводу того, зачем Гарету понадобилось вступать в брак почти сразу же после возвращения в замок, он предпочел оставить их при себе. Сэр Маркус и сэр Годфри находились тут же рядом в качестве свидетелей. Любопытствующие наблюдали за ними из дверного проема. Сама Джиллиан стояла неподвижно, словно деревянный истукан, между тем как Гарет занял место рядом с ней. Она не сомневалась в его железной воле. Отец Пол тем временем откашлялся и заговорил.
   Его слова сливались в ее сознании в один сплошной поток. Боже правый, лихорадочно размышляла про себя Джиллиан, что она натворила? Неужели она и впрямь сошла с ума? Если бы она могла убежать, она бы непременно так и сделала. Ее сотрясала дрожь. Ценой неимоверного усилия она подавила ее, после чего украдкой взглянула на Гарета – поступок, о котором тотчас пожалела. Когда их глаза встретились, взгляд его был холодным, почти отстраненным.
   Джиллиан первая не выдержала и отвела глаза.
   Когда настало время произнести слова брачного обета, Гарет сделал это без малейших колебаний. Его голос был четкий и уверенный. Ее слова едва можно было расслышать.
   Затем все было кончено. То, что Джиллиан отвернулась от Гарета, не было простой случайностью. Она не заметила, как он недовольно скривил губы. Тут перед ней предстал Маркус.
   – От имени всех рыцарей моего господина мы желаем вам счастья, миледи, – произнес он с почтительным поклоном.
   Сэр Годфри оказался не таким робким. Он перехватил ее руку и поднес к губам.
   У Джиллиан все еще кружилась голова. Краешком глаза она заметила, как какой-то молодой рыцарь приблизился к Гарету:
   – Милорд, король и его свита уже почти у самых ворот. Джиллиан тут же подняла голову.
   – Что ж, в таком случае моя жена и я должны их приветствовать. – Он окинул взглядом Джиллиан с ног до головы. – Пойдем, – только и мог сказать он.
   Они остановились у подножия широкой каменной лестницы, ведущей во внутренний двор замка. «Настоящий хозяин поместья, ожидающий прибытия своего сюзерена!» – с горечью размышляла про себя Джиллиан.
   «Но теперь ты хозяйка этого поместья», – прозвучал слабый укоризненный голос где-то в самой глубине ее сознания.
   Джиллиан еще не успела прийти в себя от этой ошеломляющей мысли, когда до ее слуха донеслись звон шпор, бряцание оружия и лязг доспехов, возвестившие о прибытии короля. Ей хотелось бежать прочь, словно сам вид его мог навсегда ее запятнать. Однако какая-то неведомая сила, над которой она сама была не властна, удержала ее.
   Небольшая кавалькада галопом проскакала под высокой аркой. Глаза Джиллиан округлились, едва она заметила целую вереницу грохочущих повозок, медленно тащившихся сзади. Она не обратила внимания на то, каким тревожным стал взгляд Гарета, пока тот подсчитывал в уме число лошадей и повозок…
   Узнать среди всадников короля было нетрудно, хотя Джиллиан ни разу не видела его в лицо, когда он гостил у их соседа, Уильяма де Врие. Иоанн восседал на превосходном коне чистейшей белой масти, однако в ее сознании невольно промелькнула мысль, что в его облике не было ничего истинно благородного или королевского. Нет, этот человек, так горделиво державшийся в седле, отнюдь не производил впечатления величия, даже несмотря на роскошное одеяние. Отороченная горностаем мантия не могла скрыть раздавшийся живот, выступавший над шелковым с кисточками поясом, – король явно был склонен к полноте. Голенища высоких сапог тоже были отделаны горностаевым мехом. Похоже, что супруга Изабелла с фрейлинами на сей раз не сопровождали его. Несколько придворных, явно занимавших высокое положение, спешились первыми, после чего бросились на помощь своему монарху.
   – Джиллиан.
   Она тут же подняла глаза на Гарета.
   – Возьми меня за руку, – отрывисто произнес он. Джиллиан инстинктивно отступила назад.
   – Возьми меня за руку и улыбайся. И ради Бога, если ты хочешь спасти свою жизнь, не вздумай со мной спорить или опровергать мои слова, что бы я ни говорил и ни делал.
   Их взгляды столкнулись в безмолвном поединке. Во всем его облике чувствовалась властность, не допускавшая ни малейших возражений, тогда как в ее глазах была нерешительность. При виде ее колебания в его глазах промелькнуло нечто похожее на предостережение – предостережение, которое она не понимала до конца, однако не стала с ним спорить. Без единого слова Гарет протянул ей руку.
   Джиллиан вложила свои холодные дрожащие пальцы в его ладонь, и он сжал их так, что она чуть было не вырвала руку – однако не посмела. Сейчас она как никогда раньше понимала, что оказалась в ловушке. Его ладонь показалась ей горячей как огонь. Мучительная боль пронизала все ее существо, ибо это было так не похоже на их ночи в домике на берегу моря…
   Гарет увлек ее за собой, и они вместе предстали перед королем. Иоанн оказался коренастым и широкоплечим человеком, его квадратное лицо обрамляла густая черная борода, скрывавшая тяжелый подбородок.
   – Ваше величество, – заявил Гарет, – ваше прибытие сюда можно считать большой удачей, ибо я сам лишь недавно вернулся в Соммерфилд.
   Темные глаза короля блеснули.
   – И впрямь это большая удача, поскольку я отправил вам несколько посланий за последние недели и ни на одно из них не получил ответа. Я решил выяснить сам, что произошло со времен нашей последней встречи. – Он указал на человека по правую руку от себя, стройного мужчину с каштановыми волосами: – Вы, должно быть, помните лорда Джеффри Ковингтона… – Он перевел взгляд на другого своего спутника, седоволосого, с массивной грудью: – И лорда Роджера Сеймура.
   – Да, разумеется. – Гарет слегка поклонился обоим советникам: – Мое почтение, милорды.
   Тут внимание короля привлекла Джиллиан. Его маленькие черные глазки так и загорелись похотью, вызывая у девушки непреодолимое отвращение.
   – Что-то не припомню эту прелестную юную леди, – произнес Иоанн с плотоядным выражением лица. – Уж не спрятали ли вы ее в ту ночь подальше от наших глаз, Соммерфилд?
   – Нет, милорд. – Смех Гарета был притворно беззаботным. Он поднял вверх их соединенные руки: – Позвольте мне представить вам мою жену, леди Джиллиан из Уэстербрука.
   Джиллиан завидовала его спокойствию. У нее неприятно засосало под ложечкой, каждый мускул напрягся, ноги дрожали, ибо этот день вполне мог оказаться последним в ее жизни. Только усилием воли ей удалось унять дрожь в голосе.
   – Сир, – только и могла произнести она. Ей претило обращаться к этому человеку вежливо, однако она наклонила голову и сделала реверанс.
   Последовало томительное молчание. Король Иоанн сделал резкий вдох, и, едва выпрямившись, Джиллиан заметила, как черты его лица исказились злобой. Оба его советника выглядели ошеломленными и явно чувствовали неловкость. В тот миг она ничуть не сомневалась в том, что король с его низкой и порочной душой был способен на любой, даже самый бесчестный поступок. И только Гарет по-прежнему оставался невозмутимым.
   Взгляд Иоанна был прикован к ней, столь же уничтожающе презрительный, как и его тон.
   – Леди Джиллиан. – В его устах ее имя звучало как самое худшее из проклятий. – Вы приходитесь дочерью Эллису из Уэстербрука?
   Джиллиан храбро выпрямилась. Несмотря на дрожь во всем теле, она ни за что не станет показывать свой страх или раболепствовать перед этим ненавистным человеком. И уж тем более она не упадет перед ним на колени, моля о милости и пощаде.
   – Да, сир, – ответила она с видом спокойного достоинства.
   Король перевел взгляд на Гарета.
   – Нам нужно поговорить, – произнес он отрывисто.
   – Без сомнения, милорд… после того, как я увижусь со своим сыном.
   Джиллиан была поражена его смелостью.
   – Ваш сын жив и здоров, – отрезал король.
   – Я хочу убедиться в этом сам, – спокойно произнес Гарет.
   – Его здесь нет. – Иоанн раздраженно махнул рукой.
   – Покорнейше прошу простить меня, ваше величество, но, судя по всему, вы сейчас так заняты другими делами, что не заметили его присутствия. – Гарет обернулся и указал на самую последнюю повозку в процессии, где можно было заметить едва различимую белокурую головку. – Я вижу его вон там, вместе с няней. Позвольте мне снова выразить вам свою признательность за то, что вы разрешили ей сопровождать мальчика.
   Его слова не только удивили Джиллиан, но и привели в ужас. О да, язык у него был подвешен как нельзя лучше. Он мог отдавать и брать почти на одном дыхании.
   – Клянусь Богом, вы позволяете себе слишком много! – воскликнул Иоанн, оскалив зубы. – Но, поскольку я сегодня в особенно благодушном настроении, я готов удовлетворить вашу просьбу. – Он поднял руку, и Роджер Сеймур отступил в сторону, чтобы передать распоряжение короля одному из рыцарей королевской свиты.
   Тут же высокая худощавая женщина почтенного вида пересекла двор, держа за руку маленького мальчика. Едва они оказались рядом, женщина присела в реверансе и, схватив руку Гарета, приникла к ней поцелуем.
   – Милорд Соммерфилд! – воскликнула она сияя. – До чего же приятно снова вернуться домой!
   – Вы правы, Эдит, – произнес он, едва заметно улыбнувшись в ответ на приветствие. – Вы будете щедро вознаграждены за то, что так хорошо заботились о моем сыне.
   Он обращался к женщине, однако ни на минуту не сводил глаз с мальчика, который смотрел на него снизу вверх. Выпустив руку Джиллиан, Гарет сел перед ребенком на корточки, жадно разглядывая его золотистые волосы и пухлые розовые щечки.
   – Робби, – произнес он хриплым голосом, положив руки на его узенькие плечи. – Мой мальчик. Мой сын.
   Робби, протянув ручонку, коснулся покрытой жесткой щетиной щеки Гарета.
   – Папа? – произнес он робко. Гарет не сразу смог заговорить.
   – Да, малыш, – произнес он наконец сдавленным голосом. – Да!
   И он крепко прижал маленькое крепкое тельце к своей груди. Робби доверчиво положил голову на плечо отца.
   – Трогательная встреча, – раздался насмешливый голос короля, – но, на мой взгляд, она слишком затянулась, Соммерфилд. – Он сделал знак одному рыцарю, потом другому: – Джеффри, Роджер… – Тут его взгляд задержался на Джиллиан. – Вы тоже можете пойти с нами, девушка, – обратился он к ней надменным тоном, – поскольку именно вашу судьбу я и намерен сейчас решить.