Джеймс Саманта. Верное сердце

   – Джиллиан?
   Джиллиан ничего не ответила. Солнце и небо вращались перед ее глазами в безумном круговороте. Она собиралась успокоить мальчика, однако была не в состоянии ни двигаться, ни говорить.
   – Джиллиан! – закричал Робби.
   Она не могла его рассмотреть сквозь серый туман, окутывавший ее со всех сторон, однако услышала испуг в его голосе. Боже правый, что случилось? Откуда эта слабость и головокружение? Стиснув зубы, Джиллиан попробовала подняться.
   – Вставай, Джиллиан! – Робби потянул ее за рукав, явно понимая, что с ней что-то было неладно. – Джиллиан! Пожалуйста, вставай!
   Боже, неужели она вот-вот заболеет? Ее рука безвольно упала на землю.
   – Робби… – проговорила она слабым голосом. – Со мной все будет в порядке. Только погоди немного…
   Однако мальчик уже исчез. Через секунду-другую Робби уже дергал что было сил за рукав своего отца.
   – Папа! – закричал он. – Папа, пойдем со мной! Гарет как раз беседовал с охранниками у караульного помещения.
   – Сейчас, сынок. – Он рассеянно кивнул, дав себе слово при случае напомнить ребенку, что невежливо перебивать старших, когда те заняты разговором.
   – Скорее, папа! – не отступал Робби. – Ты должен пойти со мной!
   Гарет взглянул на сына. Слезы струились из глаз мальчика. Отец опустился перед ним на одно колено.
   – Робби, в чем дело, сынок?
   Робби всхлипывал так отчаянно, что Гарет с трудом мог разобрать его слова:
   – Она не может подняться, папа. Не может!
   – Кто, Робби? Джиллиан? – Эта догадка пришла ему в голову еще прежде, чем ребенок затряс головой. Гарет видел сына вместе с Джиллиан. Сердце в его груди подскочило. – Где? Где она? Покажи мне, мальчик.
   Робби тут же пустился бежать со всех ног в сторону часовни, Гарет – за ним.
   Едва увидев Джиллиан на земле в розовом саду, он выругался себе под нос. Она лежала неподвижно на боку, подтянув колени к груди, лицо ее сделалось пепельно-бледным.
   – Джиллиан! – окликнул он ее настойчиво. – Джиллиан!
   Веки Джиллиан дрогнули. Расстроенное лицо Гарета было перед ее глазами. Его голос доносился до нее словно сквозь густой слой тумана:
   – Джиллиан! Ты слышишь меня?
   Тут она почувствовала на себе его руки и что было силы оттолкнула его.
   – Со мной все в порядке, – пробормотала она. – Перестань суетиться надо мной!
   Губы Гарета сжались, однако он убрал руки.
   – Ты в состоянии встать?
   Джиллиан кивнула и, глубоко вздохнув, с трудом поднялась на ноги. Гарет помог ей выпрямиться, после чего отпустил ее. К ее досаде, едва она встала на ноги, как к горлу тут же снова подступил приступ дурноты, и у нее подкосились колени. Она наверняка упала бы, если бы Гарет вовремя ее не поддержал. Довольно с него ее глупого упрямства! К счастью, как раз в этот миг во дворе появилась няня Робби, и Гарет кивком приказал ей увести ребенка.
   Джиллиан не помнила, как ее внесли в дом. Гарет на руках отнес ее в спальню.
   Он уже собирался уложить Джиллиан на перину, когда ее охватил неожиданный приступ дурноты. Она схватилась за живот:
   – Меня сейчас стошнит!
   Так оно и произошло. Очень скоро Джиллиан оказалась сидящей в самой неприглядной позе на полу, прислонившись спиной к постели. Юбки на ее бедрах задрались, ибо Гарет успел как раз вовремя сунуть ей между ног ночной горшок.
   Когда он снова уложил ее в постель, она была совершенно обессиленной и дрожащей. Он поднес к ее губам чашку, приказав сначала прополоскать хорошенько рот, после чего выплюнуть воду. Джиллиан повиновалась и затем, изможденная, снова опустилась на перину. Гарет остался стоять рядом, вытирая ее лицо салфеткой, смоченной в холодной воде. Взгляд его, как всегда, притягивал ее подобно магниту. Джиллиан повернула голову в его сторону. Ба, да он еще и улыбался, негодник! Еще никогда в жизни она не чувствовала себя так ужасно, а ему, похоже, это доставляло удовольствие!
   – Ох! – вырвалось у нее. – Неужели тебе нравится видеть меня такой?
   Он погладил ее по щеке:
   – Ты знаешь, почему тебе так нездоровится?
   Да, в глубине души она это знала – знала, однако боялась в это поверить. Боялась признаться Гарету – а вдруг он начнет злорадствовать? И похоже, ее опасения были не напрасны, ибо на его губах играла все та же несносная самодовольная улыбка.
   – Ты носишь под сердцем ребенка, Джиллиан, – произнес он мягко.
   Ее растерянный вид рассмешил его.
   – Да, я знаю, – отозвалась она раздраженно. – Но откуда тебе об этом известно?
   – У тебя не было месячных с тех пор, как мы вернулись сюда, в Соммерфилд, – ответил он тихо. – Я знаю. Я все это время следил за тобой.
   Его бесстыдство потрясло ее до глубины души.
   – Полагаю, ты забеременела почти сразу. – В его глазах блеснул огонек. – Возможно, уже тогда, когда мы в первый раз были вместе. – Он положил руку на ее живот. – Думаю, с тех пор прошло почти три месяца.
   – Три месяца!
   – В твоем теле произошли кое-какие перемены, – произнес он просто. – Разве ты сама не заметила?
   – Перемены? – Сердце ее бешено колотилось. Где-то в самой глубине души она понимала его правоту.
   – Боюсь, мне не удастся выразить свою мысль более деликатно. – Он намеренно сделал паузу, брови его поползли вверх. – Твои груди, любимая. В последнее время они сделались слишком… полными. – Он изогнул губы в улыбке. – Они натягивают ткань твоего платья… впрочем, весьма соблазнительно, позволю себе добавить.
   Джиллиан густо покраснела и прикрыла грудь руками. Это обстоятельство и впрямь не ускользнуло от ее внимания, однако ей казалось, что она просто располнела. Ей даже пришлось распустить платье в нескольких местах. Однако она понятия не имела о том, что он тоже это заметил. А другие?
   Длинные пальцы обхватили ее запястья, оторвав руки от груди. В намерениях Гарета невозможно было ошибиться. Сквозь ткань ее платья он обвел по кругу языком сначала один зрелый сосок, затем другой. Когда он снова поднял голову, улыбка его была откровенно проказливой.
   – И еще, любовь моя… я уже заметил, что ты стала куда более полной на ощупь в моем рту… и более восприимчивой, не так ли?
   Джиллиан пролепетала в ответ что-то невнятное. Он был прав. Ее соски и впрямь стали более чувствительными, чем обычно, – и притом давно! Иногда ее груди даже начинали болеть, чего никогда не случалось с ней прежде. Однако она даже не подозревала, что все эти признаки обычно шли рука об руку с беременностью. Возможно, ей и следовало об этом знать, однако она была в таких вопросах полной невеждой.
   – Не смотри на меня так, ты, самонадеянный болван! Ты похвалялся тем, что я жду от тебя ребенка, когда мое чрево было еще пустым, и вот теперь я уже на третьем месяце!.. Почему только тебе все дается так легко? И откуда тебе столько известно о беременных женщинах?
   – На самом деле мне это далось не так легко. По сути, я потерял часть своей жизни, поскольку помню лишь половину из того, что должен помнить. – Он шлепнул себя по лбу. – Что же касается вопроса, откуда мне столько известно о беременных женщинах… – Тут он осекся, улыбка тут же исчезла с его лица.
   Джиллиан в упор смотрела на него.
   – Ах да, конечно, – произнесла она слабым голосом. – Для тебя это не новость. Ты ведь был рядом с Селестой, когда она носила под сердцем Робби.
   – Нет, – отозвался он глухим голосом. – Не только Робби.
   Она присмотрелась к нему внимательнее. На его лице застыло какое-то странное выражение, и в ее уме промелькнуло смутное подозрение.
   – Как так, Гарет? Неужели был еще ребенок? Медленно, чуть дыша, она выпрямилась на постели.
   Он, похоже, не обратил на это никакого внимания. Казалось, он находился сейчас в другом времени… в другом месте…
   – Да, – через силу ответил он. – Селеста была беременна, когда умерла.
   У Джиллиан перехватило дыхание.
   – Боже мой, Гарет! Мне так жаль! Я… я ничего не знала.
   – Как ты могла об этом знать? – Голос его стал низким, почти хриплым. – Я сам вспомнил об этом лишь недавно.
   Джиллиан в упор смотрела на него. Ужасная мысль сжала ей сердце.
   – Она умерла во время родов?
   – Нет. – Каждое слово давалось ему с явным трудом. – Она была как ты, я думаю… прошло уже несколько месяцев. Кажется, дело было зимой. Она тяжело заболела… Я помню густую пелену, повисшую в комнате… запах больного тела… помню, как держал ее за руку в последний раз. Ее слабые пальцы, сжимавшие мои собственные…
   На лице его промелькнуло выражение муки. Гарет на миг зажмурился, потом снова открыл глаза.
   – Больше я ничего не помню, – закончил он, качая головой.
   Джиллиан почувствовала ноющую боль в груди. О Боже, как это печально! В горле у нее встал комок от еле сдерживаемых слез. Она оплакивала его утрату… и свою утрату тоже.
   – Ты любил ее? – Его молчание разрывало ей душу на части. Джиллиан отвела взор, чувствуя, как сжимается сердце. – Извини меня, – пробормотала она дрогнувшим голосом. – Мне не следовало спрашивать об этом.
   – Не знаю, – ответил Гарет мягко. Ее взгляд снова устремился на него. – Что?
   – Я не могу сказать, что любил ее, – произнес он низким голосом, на лице его была написана глубокая печаль, – но и отрицать этого тоже не могу. Если бы ты не сказала мне о том, что я видел во сне женщину с золотистыми волосами… и если бы мне не говорили о том, что у Робби такие же светлые волосы, мне бы это даже не пришло в голову. Я пытался вспомнить ее, однако не могу представить себе ни лица, ни фигуры. Когда я думаю о ней, то не вижу перед собой ничего, кроме пустоты. – Он помолчал. – Иногда воспоминания приходят в мгновение ока – как тогда, в хижине на берегу, – и я вижу все перед собой с полной уверенностью. Иногда они просачиваются медленно, словно сквозь приоткрытую дверь. Но когда речь идет о Селесте, в моей памяти не осталось ничего, что бы могло оживить мои дни с пей, – повторил он и снова замолчал. – Чему быть, того не миновать, – добавил он наконец. – Я уже смирился с тем, что многое из моего прошлого навсегда останется потерянным – и ты тоже должна с этим смириться, дорогая.
   Джиллиан смотрела на него, охваченная приливом сладковатой горечи. Солгал он ей или нет? Может быть, просто щадил ее? Но почему? Уж конечно, не потому, что любил ее… Неожиданно слова, которые она так долго таила в себе, вырвались наружу:
   – Гарет… и все же внутренний голос подсказывает мне, что тебе, должно быть, очень тягостно жить здесь, в Соммерфилде, без нее.
   – Почему? – спросил он.
   – Ты сам знаешь почему, – произнесла она с болью в голосе. – Твоя жена…
   Тут он остановил ее, приложив пальцы к ее пухлым губам.
   – Ты, – закончил он за нее. – Ты моя жена, Джиллиан. – Он заключил ее в объятия и крепко прижал к себе, снова превратившись во всевластного хозяина замка. – А теперь иди сюда, жена…
   Джиллиан прильнула к нему – спрятала лицо на его широкой могучей груди и подавила приглушенное всхлипывание. Вероятно, Гарет почувствовал, какая буря бушевала сейчас в ее душе: он опустился рядом с ней на постель и долго оставался в такой позе, подложив одну руку под голову, а другой, свободной, играя ее локонами. Время от времени он подхватывал выбившийся из прически локон и подносил его к губам.
   Вероятно, она задремала, ибо, когда проснулась, дневной свет уже начал меркнуть, а углы спальни постепенно погружались в тень.
   Гарет куда-то ушел.
   Он не предавался с ней любви в ту ночь, и Джиллиан остро переживала утрату, проклиная себя за сомнения, которые до сих пор переполняли ее грудь. Ибо она не могла прогнать от себя мысль о… Селесте.

Глава 19

   Не в пример прекрасному погожему дню накануне следующее утро выдалось холодным и пасмурным, дул сильный пронизывающий ветер. Гарет поднялся на рассвете, чтобы лично наблюдать за полевыми работами. Джиллиан осторожно встала с постели несколько часов спустя. По крайней мере днем ее уже не мучили приступы дурноты, за что она была весьма признательна судьбе.
   Уже близился вечер, когда они услышали у ворот призывный звук горна. Джиллиан бросила беглый взгляд в сторону караульного помещения, думая, что это всадники вернулись с охоты. Она уже собиралась отвернуться, когда несколько мужчин спешились во дворе. Двое из вновь прибывших отделились от остальных и направились прямо к главному залу. У нее душа ушла в пятки. Если она не ошибалась, то были лорд Джеффри Ковингтон и лорд Роджер Сеймур.
   Ее догадка подтвердилась спустя час, когда Гарет крупными шагами вошел в ее комнату.
   – У нас гости, – объявил он с порога. – Ковингтон и Сеймур.
   – Я так и поняла. – Тонкие изящные брови приподнялись. – Они останутся здесь на ночь?
   – Да. – Широко расставив ноги, он остановился перед ней – внушительная фигура в рубашке, кожаной накидке и облегающих штанах, подчеркивавших стройные мускулистые ноги.
   Он был таким высоким, что ей пришлось вытянуть шею, чтобы посмотреть ему прямо в лицо.
   – Должна признаться, мне любопытно знать, кого они ищут – тебя или меня?
   Он встретил на себе ее взгляд со смелостью, которая превзошла даже ее собственные ожидания.
   – Король вызывает меня к себе, – ответил он коротко. – Утром я еду вместе с двумя нашими гостями, чтобы присоединиться к нему в Винчестере, где и останусь вплоть до дальнейших распоряжений.
   Винчестер был тем самым замком, где отец Иоанна, Генрих II, держал в заточении свою супругу Алиенору в течение шестнадцати долгих лет. Джиллиан быстро удалось подавить пробежавшую по телу дрожь. Ее место заняла жгучая ненависть.
   – Что ж, – отозвалась она холодно, – интересно, кого он прикажет тебе убить на этот раз?
   Сильные руки схватили ее за плечи, и у нее перехватило дыхание. В зеленых глазах вспыхнул огонь, и он выругался себе под нос.
   – Черт побери, Джиллиан, до чего же ты упряма и своенравна! Я уже начинаю думать, что ты не стоишь тех хлопот, на которые я пошел ради тебя!
   Ее раздирали самые противоречивые чувства. Какая-то часть ее существа порывалась броситься в его объятия, ища в них тепла и защиты, которые мог дать ей только он один. Однако другая ее часть готова была накинуться на него с кулаками и выместить на нем всю свою ярость за то, что он позволил двоим негодяям находиться под одной крышей с ней. И именно это последнее стремление взяло верх. Ее ледяное презрение уязвило его и еще больше распалило ее.
   – Отпусти меня, Гарет!
   Однако он крепко держал се. Блестящие зеленые глаза окинули ее гневным взглядом.
   – Не раньше чем мы с вами поймем друг друга, миледи. Ну а теперь ужин ждет нас в главном зале. Мы спустимся туда вместе…
   – Я ни за что не сяду за один стол с людьми короля! Улыбка на его лице показалась ей натянутой.
   – Ты сядешь за стол хоть с самим дьяволом, если я так решу!
   Их взгляды сошлись в безмолвном поединке. Губы Джиллиан слегка приоткрылись. Выражение его прищуренных зеленых глаз отбило у нее всякое желание с ним спорить, однако не могло погасить ее сопротивления. Гарет нахмурился.
   – Будь с ними вежлива, – проворчал он. – Это все, о чем я тебя прошу.
   С этими словами он подхватил ее под локоть и чуть ли не силой вытолкнул из комнаты. Пока они шли по коридору, Джиллиан все еще кипела негодованием. Пожалуй, он был прав. Ей действительно придется сидеть за одним столом с дьяволом – и притом не с одним, а с тремя!
   Оба гостя поднялись, как только они переступили порог зала. Джиллиан вежливо поздоровалась с ними. Роджер Сеймур окинул ее беззастенчивым взглядом с ног до головы.
   – Вы хорошо прячете вашего ребенка, мадам. Когда вы ожидаете его появления на свет?
   Джиллиан оцепенела. Она понимала, что он рассчитывал поймать ее в ловушку. Это было так же верно, как и то, что этот человек был отъявленным негодяем. Недаром же он состоял на службе у короля Иоанна!
   Она сразу почувствовала, как насторожился рядом Гарет. Краем глаза заметила, что тот собирался что-то сказать, но тут ответ сам с неожиданной легкостью сорвался у нее с языка.
   – В середине сентября, – произнесла она невозмутимо. В действительности, если Гарет был прав, это должно было случиться почти на месяц позже…
   Ужин прошел в принужденной, натянутой обстановке. У Джиллиан неприятно сосало под ложечкой, так что она едва в состоянии была есть.
   Во время еды Джеффри Ковингтон наклонился к ней поближе.
   – Миледи, – произнес он, – почему у меня такое чувство, словно мы с вами где-то уже встречались?
   Джиллиан взглянула на него. Ковингтон был красивым мужчиной с темно-русыми волосами; в его глазах она не заметила ничего похожего на злобу или неискренность. Тут она припомнила, что не кто иной, как Ковингтон, убедил короля отказаться от планов мести. Она бы ни за что на свете не доверилась этому человеку – в конце концов, он являлся одним из приближенных короля! И тем не менее, если бы за ужином присутствовал один Джеффри Ковингтон, она бы чувствовала себя куда свободнее.
   – Я не могу вам ответить, сэр, – отозвалась она, покачав головой. – Я никогда не была при дворе. Более того, я никогда не видела собственными глазами короля до тех пор, пока он не прибыл сюда, в Соммерфилд.
   – Ах, вот оно что! – ответил Ковингтон. – Тогда, наверное, я ошибся.
   Он обращался к ней еще несколько раз за время ужина. Разумеется, Джиллиан была не из тех, кто способен потерять голову из-за красивого лица и обворожительной улыбки, однако ей оказалось не так уж трудно быть любезной с человеком, у которого такие приятные манеры. Что же до Роджера Сеймура… он не понравился ей с первого взгляда. Этот человек поневоле внушал ей страх. Его черные глаза наводили на мысль о злобном диком псе, мечущемся по двору из стороны в сторону. Однажды она уже видела, как в Уэстербруке точно такой же пес едва не загрыз до смерти крестьянина. Чтобы отбить его нападение, понадобились усилия двух вооруженных людей с мечами. Несчастный был весь в крови, а его рука так и осталась изувеченной.
   В течение всей трапезы Гарет то и дело прикасался к ней. Один раз он даже положил ее руку себе на бедро и сплел ее пальцы со своими. Джиллиан стиснула зубы – она еще не забыла их неприятного разговора наверху. Более того, подобный жест выглядел уж слишком интимным в присутствии посторонних. Хотел ли он тем самым поддразнить ее? Или делал это исключительно ради Ковингтона и Сеймура? Без сомнения, и то и другое отчасти было верно. Она улыбалась гостям для видимости, внутри же кипела негодованием.
   К тому времени как на стол подали последний поднос, нервы Джиллиан были до такой степени взвинчены, что у нее разболелась голова и ей отчаянно захотелось закричать. Ее самым большим желанием сейчас было как можно скорее скрыться у себя в комнате. Робби тоже присутствовал за ужином. Когда собравшиеся за столом стали постепенно расходиться, Джиллиан пробормотала, что ей нужно уложить мальчика в постель, поскольку его няня уже получила позволение удалиться к себе.
   Взяв Робби за руку, Джиллиан направилась вместе с ним в коридор, но внезапно остановилась, когда заметила впереди, всего в нескольких шагах от них, очертания двух фигур – мужской и женской. Со своего места она не могла различить их лиц, однако видела, что мужчина прижал женщину к стене, задрав ее юбки и припав к ее губам жадным поцелуем. Она тут же перевела взгляд на Робби, который еще не успел заметить пару.
   – Пойдем, – произнесла она поспешно. – Мы пойдем другим коридором.
   Она собиралась повернуться и на цыпочках проследовать обратно к залу. Но тут до нее донесся слабый стон, и стон этот определенно не был выражением восторга.
   – Нет! – прерывистым голосом молила женщина, слова с трудом давались ей из-за слез. – Прошу вас, нет!
   Джиллиан снова бросила взгляд через плечо, и глаза ее округлились. Да это же Линетт! Линетт тоже заметила ее.
   – Миледи! – закричала она.
   Джиллиан не стала задумываться, а сразу перешла к действиям. Метнувшись вперед, она схватила мужчину за волосы и дернула что было сил. Голова насильника запрокинулась, и он дико взвыл во весь голос. Им оказался не кто иной, как Роджер Сеймур. Когда Сеймур развернулся, чтобы взглянуть в лицо нападавшему, он замахнулся локтем и угодил им прямо в грудь Джиллиан, отчего та упала прямо на холодный пол.
   Все дальнейшее происходило словно в тумане. Робби бросился ей на выручку, вцепившись зубами в ногу Сеймура. Тот грязно выругался. Выражение его изумленных глаз при виде маленького обидчика доставило Джиллиан ни с чем не сравнимое удовлетворение. Однако он тут же схватил Робби за ворот и грубо отшвырнул его в сторону. Мальчик упал на пол рядом с Джиллиан. Она крепко прижала малыша к себе, сжав в объятиях и заслоняя его своим телом. С блестящими от негодования глазами она через силу выпрямилась и, вскинув голову, смело встретила взгляд разъяренного Сеймура. Лицо его исказилось злобой, он оскалил зубы, словно дикий пес, с которым она его недавно сравнила.
   – Клянусь Иисусом Христом, я еще проучу тебя, сучка! – выругался он и, сжав мясистый кулак, замахнулся для удара.
   Тут кто-то перехватил его руку и заломил за спину. Чьи-то пальцы, словно тиски, сжали ему запястье, и эта хватка была такой безжалостной, что глаза у Сеймура полезли на лоб от боли.
   – Вам предложили гостеприимство в моем доме, Сеймур. Но если вы только посмеете прикоснуться к моей жене или сыну – да что там, даже к самой последней горничной моей жены! – я не только откажу вам в приеме, но и вынужден буду вас убить.
   Рядом с Гаретом стояли сэр Маркус и Ковингтон. Гарет говорил, не повышая голоса, однако во всем его облике чувствовалась неприкрытая угроза.
   Сеймур был отпущен на свободу. Джиллиан понимала, что стоит тому сделать хотя бы одно неверное движение, как Гарет тут же приведет свою угрозу в исполнение.
   Линетт так и не двинулась с места, прижимаясь к стене, рот ее приоткрылся от ужаса. Тут Маркус принял Робби из рук Джиллиан, после чего осторожно подхватил под локоть Линетт и увел ее прочь.
   Воцарилось неловкое молчание, которое первым нарушил Джеффри. Он неестественно рассмеялся:
   – Что ж, Сеймур, похоже, вы встретили в этих двоих достойных соперников.
   Сеймур метнул на него свирепый взгляд и обратился к Гарету. Вес еще потирая запястье, он кивнул головой в сторону Джиллиан.
   – Вы поедете завтра с нами под знаменами короля, Соммерфилд, так что я согласен на время забыть об этом происшествии. По правде говоря, я сомневаюсь, что девица того стоит! – С глумливой усмешкой он кивнул вслед Линетт. – Что до вашей жены, то я готов поклясться, что она такая же предательница, как и ее изменник отец! Поскольку вы теперь один из нас, я удивлен тем, что вам удалось прожить рядом с ней так долго. И как только она не перерезала вам горло посреди ночи!
   Гарет ответил на последнее замечание с подобающей случаю ленивой улыбкой:
   – Я ни о чем не сожалею, Сеймур. Осмелюсь заметить, что она вполне довольна мною как мужем, а я вполне доволен ею как женой. – Он привлек к себе Джиллиан: – Пожалуй, вам самому не мешает подыскать себе такую женщину, как она.
   Джиллиан тут же словно ощетинилась. Была ли она довольна им как мужем? Что ж, вполне возможно, но… С тонкой улыбкой на губах Гарет поклонился:
   – Я желаю вам обоим спокойной ночи, господа. Увидимся утром.
   С этими словами он почти силой увлек за собой Джиллиан в спальню, остановившись лишь для того, чтобы поставить у дверей Сеймура двух часовых. Едва оказавшись в комнате, Джиллиан приподняла брови:
   – Часовые, милорд? И к тому же двое? Неужели вы ему не доверяете?
   – Нет, – отрезал Гарет, окинув ее хмурым взглядом с ног до головы. – Он не причинил тебе вреда?
   – Ах, наконец-то ему пришло в голову спросить меня об этом! Какое это имеет значение, если завтра утром ты все равно уезжаешь вместе с ним?
   Глаза его прищурились.
   – Отвечай мне, Джиллиан.
   – Нет. – Теперь настала ее очередь быть с ним резкой.
   Сложив руки на широкой груди, он снова окинул ее долгим испытующим взглядом.
   – Ты проводишь меня завтра утром?
   – Провожать тебя? Вместе с людьми короля? – В ее голосе звенел горький упрек, который она не в силах была скрыть. Без единого слова Гарет развернул ее лицом к себе.
   – Думаешь, я заодно с королем? – спросил он, не скрывая своего неудовольствия.
   – Не думаю, а знаю! Ты один из них, как о том и говорил Сеймур! Не далее как завтра утром ты поедешь под его знаменами…
   – А чего еще ты от меня хочешь? Чтобы я ответил ему отказом, а потом он обрушил свой гнев на нас обоих?
   – Да, пожалуй, в твоих словах есть смысл, – вынужденно согласилась Джиллиан. – И тем не менее я невольно задаюсь вопросом, не останешься ли ты навсегда его покорным слугой. – В глубине души она понимала, что это несправедливый упрек, однако ничего не могла с собой поделать. – Похоже, что ты, как и Сеймур с Ковингтоном, не более чем один из королевских при…
   – Не говори так, – процедил Гарет сквозь зубы. – Ради всего святого, Джиллиан, не смей…
   Однако она посмела.
   – Да! – набросилась она на него, забыв об осторожности. – Ты один из королевских…
   Тут его губы обрушились на нее. Жаркие, требовательные, они заглушили обидные слова, готовые сорваться с языка. Она почувствовала себя совершенно невесомой, когда его сильные руки подхватили ее и перенесли на постель. Его тяжелое тело последовало за ее собственным. Джиллиан отвернула голову в сторону и тихо охнула, когда его губы скользнули вниз по ее изящной шее, задержавшись на миг возле пульсирующей жилки. Затем Гарет снова приник к ее губам, требуя с присущей ему властностью и настойчивостью поцелуя, в котором она уже готова была ему отказать, и поцелуй этот оказался таким всепоглощающим, что у Джиллиан вырвался стон отчаяния. И почему с ним всегда было так? Ему стоило только прикоснуться к ней, чтобы полностью подчинить себе, заставив весь мир вокруг нее раствориться в небытии, и разжечь в ней огонь страсти, который распространялся по ее жилам, подобно лесному пожару. И он сам это знал… да, знал! Ибо лишь когда ее губы затрепетали в ответ под его собственными, он наконец приподнял голову и посмотрел горящими от возбуждения глазами. Джиллиан вздохнула, и вздох ее был низким и прерывистым.