Стазополе начало постепенно разрушаться. Его четырехугольная форма нарушилась, а специфический блеск потускнел. Аманда медленно опускалась на пол. Сарек принял ее обмякшее тело на руки. Оно было холодным как сама смерть!
– Правильно, Сарек. У нее пониженная температура тела. Согрей ее своим теплом.
Сарека пугало не холодное тело Аманды, а ледяная пустота, в которой пребывала душа жены. Он приложил руку к ее лицу, нащупал соответствующие контактные точки… и не ощутил присутствия Аманды. Ее душа обитала где-то далеко, не принадлежала физическому телу, которое держал Сарек.
Даниэль провел сканером по Аманде.
– Она не дышит. Спок, ты можешь мне помочь? В душе Сарек чувствовал уверенность сына в правильности того, что тот делает вместе с землянином для Аманды. Не отрывая руки от лица, он помог положить ее на пол, сделать искусственное дыхание, но все это вроде бы не имело отношения к Аманде, с которой он поддерживал едва ощутимую связь.
– Давай, – сказал Даниэль. – Действуй.
Рука Спока снова коснулась лица Сарека, который положил голову жены себе на колени, чувствуя, как слабо и неровно она дышит… и притягивает к себе его тепло. И все же сознание к Аманде не возвращалось, она оставалась неподвижной и безмолвной, не похожей на живую Аманду.
«Аманда. Приди ко мне. Приди ко мне, моя жена».
«Мама, – вторила Сареку душа Спока, – мама, вернись. Все хорошо».
Они почувствовали, как пробилась слабая искорка присутствия Аманды, очень маленькая, но обнадеживающая.
Сарек поддержал се своим теплом и бодростью. У Спока были некоторые сомнения, которые вновь вернули страх Аманде.
«Она твоя мать, Спок. Ты имеешь право заботиться о ней».
Все сдерживаемые на протяжении многих лет глубокие сыновьи чувства Спока стали потихоньку выплескиваться наружу. Отец и сын вместе звали Аманду с надеждой и радостью встречи, и… она пришла в их сознание. Ее душа вернулась в тело, в водоворот воспоминаний, разделяемых тремя. Это были воспоминания о дне, когда Сарек сделал голограмму, стоящую теперь в комнате Аманды. В тот день они, необыкновенно счастливые, принесли домой из клиники только что родившегося Спока.
Они вспомнили, как смущались и в то же время гордились, когда Спок проявил свое интеллектуальное развитие, войдя в программу классного компьютера и изменив результаты успеваемости мальчиков, которые относились к нему с издевкой.
В их сознании промелькнули дни, когда они гордились сыном, – хотя Сарек этого внешне никогда не показывал, – узнав, что он пожертвовал возможностью успешно завершить Кахс-ван с первой попытки ради спасения жизни другого мальчика… одного из тех, кто задевал и дразнил Спока за то, что тот вулканец лишь наполовину.
Их совместные воспоминания коснулись и страданий Аманды после объявления Споком о желании сделать карьеру на Звездном Флоте, потом она долго не могла нарушить установившееся молчание, длиною в восемнадцать бесконечных лет.
Они вспоминали и том, как бурно негодовала Аманда, потому что Сарек отказался идти на предполагаемую свадьбу Спока, и о том, как она рассердилась на сына, когда на борту «Энтерпрайза» он поставил долг служения флоту выше долга спасения жизни отца. Она ударила его там, и теперь, в общем сознании, все переживали о случившемся, чего раньше Сарек не замечал. Спок все-таки спас тогда жизнь отцу, и сейчас они, как прежде, стали единой семьей. Любовь Аманды еще больше скрепила ее и сблизила отца с сыном, втягивая их все сильнее в состояние мелдинга…
«Мама, отец. Пора выходить из мелдинга».
Дисциплинированное сознание Спока стало преобладающим, возвращая все в реальность. Оно направляло их на этап выхода из мелдинга, где нужно было мысленно в унисон повторять:
«Я – Сарек. Я – Аманда. Я – Спок. Я – Сарек. Я – Аманда. Я – Спок. Я…»
«… Сарек».
«… Аманда».
«… Спок».
Сарек пришел в себя. Он все так же держал на руках Аманду. Одна сторона его лица, с которой Спок убрал руку, была холодной. Рядом склонился сын, наблюдая за матерью. Глаза Аманды резко открылись, она посмотрела на мужа и улыбнулась.
– Сарек! – Аманда обняла его и крепко прижала к себе. – О, Сарек, как я тебя люблю!
– Аманда, – прошептал он ей на ухо. – Любимая.
Сарек почувствовал, как Спок вздрогнул, пристально посмотрел на отца, но не сказал ни слова. Аманда выпустила из объятий мужа и увидела сына.
– Спок. Ты здесь. Я думала, что вижу тебя во сне. Сарек украдкой улыбнулся, наблюдая, как его жестковатый и неэмоциональный сын через силу позволяет матери обнять себя… при свидетелях. Сарек вдруг заметил, что зажегся свет. Рядом с ними в камере был не только Даниэль, пришел Сорел, а за ним – Сторн. Аманда выпустила Спока из объятий, и все, как по команде, пришли в движение. Сорел и Даниэль нагнулись к Аманде, сканируя ее, Сторн подал Сареку одежду, и, натягивая ее, тот молча следил, как доктор и целитель обследуют его жену. Он знал, что нарушений в се здоровье они не обнаружат. Если бы что-то причиняло ей боль, это проявилось бы в мелдинге.
По выходе из него Аманда, по ощущению Сарека, была в своем обычном, нормальном состоянии, а не тем обмякшим существом, которое он держал после разрушения стазополя. Сорел встал.
– По-моему, твоя жена чувствует себя прекрасно, Сарек.
– Вот и хорошо, – сказала Аманда. – Мы можем теперь пойти домой!
– Нет-нет. Тебе пока нельзя, – категорически заявил Корриган. – Ты останешься в клинике под наблюдением. Всех прошу удалиться. Сарек и Спок, вы можете навестить Аманду сегодня вечером. До конца дня она подвергнется интенсивной терапии – в качестве меры предосторожности. А теперь уходите.
Сарек наклонился, и они с Амандой коснулись друг друга подушечками пальцев. Он одновременно и видел, и осязал теплую улыбку жены, живой блеск се сапфировых глаз, полных обещания. Затем санитары вкатили носилки, и Сарек со Споком ушли.
Спок дотронулся до руки отца, желая что-то сказать.
– Отец, я…
– Сарек! – прервал Спока пронзительный женский крик.
Из дезинфекционного тамбура стазокамеры погибшего Карла Ремингтона появилась Элейна.
– Мне очень жаль, – кинулась она к Сареку.
– Я разделяю с тобой боль утраты. Не волнуйся, все будет в порядке.
Сарек, я…
Она протянула руку к лицу обескураженного Сарека, ничего не понимающего, за исключением того, что Элейна считала Аманду мертвой… Он уже открыл рот, чтобы все объяснить ей, но в этот момент кто-то закричал:
– Задержите эту женщину! Она убийца! С лестницы сбегал запыхавшийся Леонард Маккой.
– Нет! – завизжала Элейна не своим голосом.
– Он мой! Вы не отберете его у меня… Я слишком долго его ждала…
Элейна снова в отчаянии бросилась к Сареку, но Спок поймал се за обе руки и сжал мертвой хваткой, даже не считая нужным нажать на болевую точку.
– Я нужна ему! – впала в истерику Элейна. – Отпусти меня, Спок! Ты хочешь, чтобы твой отец тоже умер?
– Прекрати истерику, – холодно сказал ей Спок, – и приди в себя.
Доктор Маккой, так ты говоришь, что эта женщина…
– Убила ТЗан и Ремингтона и чуть было не уничтожила Джима Кирка.
– И Аманду, – пробормотал Сарек, посматривая па трикодер, свисающий с плеча Элейны. Он взял его у нее и включил…
– Сарек… хочет увидеть Аманду, – послышался с трикодера голос Сарека.
– Так вот как ты попала в стазокамеру! – догадался Сарек. – Тот утренний звонок… Это был не ошибочно набранный код. Ты запрограммировала вызов, чтобы записать мой голос, и смонтировала пароль для входа в стазокамеру…
– Она, кроме этого, знает, как заставить компьютер исполнить любую ее волю, – заметил Спок. – Ты был ее учителем, отец.
Сарек покраснел, перед глазами у него все позеленело. Он схватил Элейну и под влиянием внезапно пробудившегося инстинкта воинов-предков хотел свернуть се шею.
– Отец!
Голос Спока вернул Сарека в настоящее, заставив овладеть своими эмоциями, как и полагается ответственному гражданину планеты Вулкан. Сарек отвел руки за спину, усилием воли сдерживая негодование, и спросил Элейну:
– Почему? Почему ты убила леди ТЗан и Карла Ремингтона? Зачем ты хотела убить мою жену?
– Из-за тебя… Я люблю тебя; Сарек. Я терпеливо ждала, чтобы получить тебя. Когда заболела Аманда, я знала, что после ее смерти понадоблюсь тебе, но тут изобрели новый метод лечения… Это несправедливо! Она и так провела с тобой много лет, и теперь наступил мой черед!
Сарек перебросился взглядом со Споком, обоим объяснение Элейны показалось невразумительным. Стремиться заполучить мужчину, уже принадлежащего другой женщине? Не укладывается в уме…
Впрочем, был один мужчина, отбивший женщину, по праву принадлежащую Споку, а вчера Сендет хотел разбить узы между Даниэлем и ТМир. Да, сознание человека, не опирающееся на логику, могло допустить все, что угодно. И все же.
– Если ты убивала Аманду, то зачем погубила еще двоих?
– Смерть ТЗан – чистая случайность, – ответила Элейна. – О том, что в одной из стазокамер лежит офицер Звездного Флота, я не знала, и в этом твоя вина, Сарек. Тебе следовало сказать, что и он находится в стазе! Ты сообщил, что домой возвращается твой сын, и я поняла – пришло время. Тебе он мог понадобиться для вступления в мелдинг после разрушения связи с Амандой, и я заложила в программу компьютера отключение питания стазокамеры.
– И компьютер команду выполнил, – сказалепок. – А поскольку первой в цепи была камера ТЗан, то жена Сорела и стала первой жертвой, А после этого, – Сарек заметил, как Спок еще сильнее сжал руки Элейны, ты убила Карла Ремингтона, чтобы сбить всех с толку и свалить всю вину на стазоаппаратуру. Логично.
– Для меня это высшая похвала.
– Это не комплимент.
– Джим Кирк был близок к разгадке, не так ли? – вмешался Леонард Маккой. – Ты заманила Джима в пустыню, рассчитывая скормить его ле-матя, но просчиталась. Джим только что пришел в себя и рассказал, как ты с ним поступила. Черт возьми, мы взяли бы тебя еще час назад, если бы подозревали о таком обороте дела!
– С Джимом все в Порядке? – спросил Спок.
– Да, нашего капитана ты знаешь, Спок. Он выкарабкается из любого переплета.
– Земляне все такие, – сказал Сарек как раз в то момент, когда на носилках выкатывали Аманду. Она улыбнулась ему. Спок и Маккой молчали, словно сговорившись, что не следует посвящать ее в курс событий, чтобы она и не подозревала о грозившей ей опасности.
Одна Элейна не смогла промолчать, увидев живую Аманду.
– Она… она жива! – опять не своим голосом закричала Элейна. Нет… Это несправедливо!
– А справедливо было убивать двух невинных людей, и чуть было не убить третьего, и спалить половину клиники? – спросил разъяренный Маккой.
– Я не думала затевать пожар! – запротестовала Элейна. – Я всего лишь стерла в компьютере информацию.
– И в результате скачка напряжения начался пожар, – продолжил Спок. Отец, эта женщина не является гражданином Вулкана. Она призналась в убийстве граждан Вулкана и Вериниуса-4, а также в попытке убить гражданина Вулкана и гражданина Земли. Ущерб материальному имуществу причинен также на Вулкане. Могут возникнуть правовые вопросы.
К ним подошел Сорел.
– Так, значит, этот человек… Элейна с ненавистью посмотрела на него, но, узнав, кто перед ней стоит, опустила глаза.
– Мне очень жаль, – сказала она. – Я не собиралась убивать вашу жену.
Поверьте мне, это произошло случайно. Я хотела убить Аманду.
Сорел заглянул ей прямо в глаза.
– Она не в своем уме, – заключил он. – Сам я исцелить ее не смогу, но лечению ее нужно подвергнуть незамедлительно. Заберу ее с собой. Может быть, ТПар выберет время обследовать ее.
– Эй, подожди-ка, – прервал его Леонард Маккой. – Перед вами убийца.
Вы не можете просто… Тут в разговор вмешался Спок.
– Доктор, в Академии с ней будут обращаться лучше, чем в какой-нибудь исправительной колонии Федерации. Поскольку враждебные действия имели действия на Вулкане, то на нее в первую очередь распространяются законы этой планеты, а в соответствии с ними она получает право выбора между смертью и лечением. По законам Федерации лечение в исправительной колонии – се единственный выбор.
– Это неправильно, – заявила Элейна. – После того, что я сделала тебе, Сарек… меня совершенно не интересует моя дальнейшая судьба.
Сорел увел Элейну.
– Черт меня задери! – сказал Леонард. – И почему мне се жаль? Вы еще увидите, что она сделала с Джимом.
– Он все же выздоровеет? – спросил Спок, – Да. Ты встретишься с ним чуть позже, Спок, – сказал доктор. – Ему очень больно, и ты будешь единственным человеком, чье присутствие ему не в тягость. Твой сын мог бы стать хорошим врачом, – добавил Маккой, обращаясь к Сареку. – Не представляю, как это ему удается, но он умеет снимать боль.
У Спока, удивившегося неожиданному комплименту, брови полезли на лоб: по наблюдениям Сарека, у них постоянно были трения. Маккой ушел к своему пациенту, а Спок обратился к Сареку;
– Можно мне тебя кое о чем спросить, отец?
– О чем, Спок?
– Когда мать пришла в сознание, ты назвал ее…
– Любимая.
– Не понимаю, – не выдавая удивления, Сказал Спок. – Как и все вулканцы, ты отрицаешь существование этого чувства и все же…
– Ее просто так зовут, Спок.
– Что?
– Сын мой, – ответил ему Сарек. – Наверняка, изучая языки народов Федерации, ты не мог не встретить буквального перевода слова «аманда».
Глава 35
– Правильно, Сарек. У нее пониженная температура тела. Согрей ее своим теплом.
Сарека пугало не холодное тело Аманды, а ледяная пустота, в которой пребывала душа жены. Он приложил руку к ее лицу, нащупал соответствующие контактные точки… и не ощутил присутствия Аманды. Ее душа обитала где-то далеко, не принадлежала физическому телу, которое держал Сарек.
Даниэль провел сканером по Аманде.
– Она не дышит. Спок, ты можешь мне помочь? В душе Сарек чувствовал уверенность сына в правильности того, что тот делает вместе с землянином для Аманды. Не отрывая руки от лица, он помог положить ее на пол, сделать искусственное дыхание, но все это вроде бы не имело отношения к Аманде, с которой он поддерживал едва ощутимую связь.
– Давай, – сказал Даниэль. – Действуй.
Рука Спока снова коснулась лица Сарека, который положил голову жены себе на колени, чувствуя, как слабо и неровно она дышит… и притягивает к себе его тепло. И все же сознание к Аманде не возвращалось, она оставалась неподвижной и безмолвной, не похожей на живую Аманду.
«Аманда. Приди ко мне. Приди ко мне, моя жена».
«Мама, – вторила Сареку душа Спока, – мама, вернись. Все хорошо».
Они почувствовали, как пробилась слабая искорка присутствия Аманды, очень маленькая, но обнадеживающая.
Сарек поддержал се своим теплом и бодростью. У Спока были некоторые сомнения, которые вновь вернули страх Аманде.
«Она твоя мать, Спок. Ты имеешь право заботиться о ней».
Все сдерживаемые на протяжении многих лет глубокие сыновьи чувства Спока стали потихоньку выплескиваться наружу. Отец и сын вместе звали Аманду с надеждой и радостью встречи, и… она пришла в их сознание. Ее душа вернулась в тело, в водоворот воспоминаний, разделяемых тремя. Это были воспоминания о дне, когда Сарек сделал голограмму, стоящую теперь в комнате Аманды. В тот день они, необыкновенно счастливые, принесли домой из клиники только что родившегося Спока.
Они вспомнили, как смущались и в то же время гордились, когда Спок проявил свое интеллектуальное развитие, войдя в программу классного компьютера и изменив результаты успеваемости мальчиков, которые относились к нему с издевкой.
В их сознании промелькнули дни, когда они гордились сыном, – хотя Сарек этого внешне никогда не показывал, – узнав, что он пожертвовал возможностью успешно завершить Кахс-ван с первой попытки ради спасения жизни другого мальчика… одного из тех, кто задевал и дразнил Спока за то, что тот вулканец лишь наполовину.
Их совместные воспоминания коснулись и страданий Аманды после объявления Споком о желании сделать карьеру на Звездном Флоте, потом она долго не могла нарушить установившееся молчание, длиною в восемнадцать бесконечных лет.
Они вспоминали и том, как бурно негодовала Аманда, потому что Сарек отказался идти на предполагаемую свадьбу Спока, и о том, как она рассердилась на сына, когда на борту «Энтерпрайза» он поставил долг служения флоту выше долга спасения жизни отца. Она ударила его там, и теперь, в общем сознании, все переживали о случившемся, чего раньше Сарек не замечал. Спок все-таки спас тогда жизнь отцу, и сейчас они, как прежде, стали единой семьей. Любовь Аманды еще больше скрепила ее и сблизила отца с сыном, втягивая их все сильнее в состояние мелдинга…
«Мама, отец. Пора выходить из мелдинга».
Дисциплинированное сознание Спока стало преобладающим, возвращая все в реальность. Оно направляло их на этап выхода из мелдинга, где нужно было мысленно в унисон повторять:
«Я – Сарек. Я – Аманда. Я – Спок. Я – Сарек. Я – Аманда. Я – Спок. Я…»
«… Сарек».
«… Аманда».
«… Спок».
Сарек пришел в себя. Он все так же держал на руках Аманду. Одна сторона его лица, с которой Спок убрал руку, была холодной. Рядом склонился сын, наблюдая за матерью. Глаза Аманды резко открылись, она посмотрела на мужа и улыбнулась.
– Сарек! – Аманда обняла его и крепко прижала к себе. – О, Сарек, как я тебя люблю!
– Аманда, – прошептал он ей на ухо. – Любимая.
Сарек почувствовал, как Спок вздрогнул, пристально посмотрел на отца, но не сказал ни слова. Аманда выпустила из объятий мужа и увидела сына.
– Спок. Ты здесь. Я думала, что вижу тебя во сне. Сарек украдкой улыбнулся, наблюдая, как его жестковатый и неэмоциональный сын через силу позволяет матери обнять себя… при свидетелях. Сарек вдруг заметил, что зажегся свет. Рядом с ними в камере был не только Даниэль, пришел Сорел, а за ним – Сторн. Аманда выпустила Спока из объятий, и все, как по команде, пришли в движение. Сорел и Даниэль нагнулись к Аманде, сканируя ее, Сторн подал Сареку одежду, и, натягивая ее, тот молча следил, как доктор и целитель обследуют его жену. Он знал, что нарушений в се здоровье они не обнаружат. Если бы что-то причиняло ей боль, это проявилось бы в мелдинге.
По выходе из него Аманда, по ощущению Сарека, была в своем обычном, нормальном состоянии, а не тем обмякшим существом, которое он держал после разрушения стазополя. Сорел встал.
– По-моему, твоя жена чувствует себя прекрасно, Сарек.
– Вот и хорошо, – сказала Аманда. – Мы можем теперь пойти домой!
– Нет-нет. Тебе пока нельзя, – категорически заявил Корриган. – Ты останешься в клинике под наблюдением. Всех прошу удалиться. Сарек и Спок, вы можете навестить Аманду сегодня вечером. До конца дня она подвергнется интенсивной терапии – в качестве меры предосторожности. А теперь уходите.
Сарек наклонился, и они с Амандой коснулись друг друга подушечками пальцев. Он одновременно и видел, и осязал теплую улыбку жены, живой блеск се сапфировых глаз, полных обещания. Затем санитары вкатили носилки, и Сарек со Споком ушли.
Спок дотронулся до руки отца, желая что-то сказать.
– Отец, я…
– Сарек! – прервал Спока пронзительный женский крик.
Из дезинфекционного тамбура стазокамеры погибшего Карла Ремингтона появилась Элейна.
– Мне очень жаль, – кинулась она к Сареку.
– Я разделяю с тобой боль утраты. Не волнуйся, все будет в порядке.
Сарек, я…
Она протянула руку к лицу обескураженного Сарека, ничего не понимающего, за исключением того, что Элейна считала Аманду мертвой… Он уже открыл рот, чтобы все объяснить ей, но в этот момент кто-то закричал:
– Задержите эту женщину! Она убийца! С лестницы сбегал запыхавшийся Леонард Маккой.
– Нет! – завизжала Элейна не своим голосом.
– Он мой! Вы не отберете его у меня… Я слишком долго его ждала…
Элейна снова в отчаянии бросилась к Сареку, но Спок поймал се за обе руки и сжал мертвой хваткой, даже не считая нужным нажать на болевую точку.
– Я нужна ему! – впала в истерику Элейна. – Отпусти меня, Спок! Ты хочешь, чтобы твой отец тоже умер?
– Прекрати истерику, – холодно сказал ей Спок, – и приди в себя.
Доктор Маккой, так ты говоришь, что эта женщина…
– Убила ТЗан и Ремингтона и чуть было не уничтожила Джима Кирка.
– И Аманду, – пробормотал Сарек, посматривая па трикодер, свисающий с плеча Элейны. Он взял его у нее и включил…
– Сарек… хочет увидеть Аманду, – послышался с трикодера голос Сарека.
– Так вот как ты попала в стазокамеру! – догадался Сарек. – Тот утренний звонок… Это был не ошибочно набранный код. Ты запрограммировала вызов, чтобы записать мой голос, и смонтировала пароль для входа в стазокамеру…
– Она, кроме этого, знает, как заставить компьютер исполнить любую ее волю, – заметил Спок. – Ты был ее учителем, отец.
Сарек покраснел, перед глазами у него все позеленело. Он схватил Элейну и под влиянием внезапно пробудившегося инстинкта воинов-предков хотел свернуть се шею.
– Отец!
Голос Спока вернул Сарека в настоящее, заставив овладеть своими эмоциями, как и полагается ответственному гражданину планеты Вулкан. Сарек отвел руки за спину, усилием воли сдерживая негодование, и спросил Элейну:
– Почему? Почему ты убила леди ТЗан и Карла Ремингтона? Зачем ты хотела убить мою жену?
– Из-за тебя… Я люблю тебя; Сарек. Я терпеливо ждала, чтобы получить тебя. Когда заболела Аманда, я знала, что после ее смерти понадоблюсь тебе, но тут изобрели новый метод лечения… Это несправедливо! Она и так провела с тобой много лет, и теперь наступил мой черед!
Сарек перебросился взглядом со Споком, обоим объяснение Элейны показалось невразумительным. Стремиться заполучить мужчину, уже принадлежащего другой женщине? Не укладывается в уме…
Впрочем, был один мужчина, отбивший женщину, по праву принадлежащую Споку, а вчера Сендет хотел разбить узы между Даниэлем и ТМир. Да, сознание человека, не опирающееся на логику, могло допустить все, что угодно. И все же.
– Если ты убивала Аманду, то зачем погубила еще двоих?
– Смерть ТЗан – чистая случайность, – ответила Элейна. – О том, что в одной из стазокамер лежит офицер Звездного Флота, я не знала, и в этом твоя вина, Сарек. Тебе следовало сказать, что и он находится в стазе! Ты сообщил, что домой возвращается твой сын, и я поняла – пришло время. Тебе он мог понадобиться для вступления в мелдинг после разрушения связи с Амандой, и я заложила в программу компьютера отключение питания стазокамеры.
– И компьютер команду выполнил, – сказалепок. – А поскольку первой в цепи была камера ТЗан, то жена Сорела и стала первой жертвой, А после этого, – Сарек заметил, как Спок еще сильнее сжал руки Элейны, ты убила Карла Ремингтона, чтобы сбить всех с толку и свалить всю вину на стазоаппаратуру. Логично.
– Для меня это высшая похвала.
– Это не комплимент.
– Джим Кирк был близок к разгадке, не так ли? – вмешался Леонард Маккой. – Ты заманила Джима в пустыню, рассчитывая скормить его ле-матя, но просчиталась. Джим только что пришел в себя и рассказал, как ты с ним поступила. Черт возьми, мы взяли бы тебя еще час назад, если бы подозревали о таком обороте дела!
– С Джимом все в Порядке? – спросил Спок.
– Да, нашего капитана ты знаешь, Спок. Он выкарабкается из любого переплета.
– Земляне все такие, – сказал Сарек как раз в то момент, когда на носилках выкатывали Аманду. Она улыбнулась ему. Спок и Маккой молчали, словно сговорившись, что не следует посвящать ее в курс событий, чтобы она и не подозревала о грозившей ей опасности.
Одна Элейна не смогла промолчать, увидев живую Аманду.
– Она… она жива! – опять не своим голосом закричала Элейна. Нет… Это несправедливо!
– А справедливо было убивать двух невинных людей, и чуть было не убить третьего, и спалить половину клиники? – спросил разъяренный Маккой.
– Я не думала затевать пожар! – запротестовала Элейна. – Я всего лишь стерла в компьютере информацию.
– И в результате скачка напряжения начался пожар, – продолжил Спок. Отец, эта женщина не является гражданином Вулкана. Она призналась в убийстве граждан Вулкана и Вериниуса-4, а также в попытке убить гражданина Вулкана и гражданина Земли. Ущерб материальному имуществу причинен также на Вулкане. Могут возникнуть правовые вопросы.
К ним подошел Сорел.
– Так, значит, этот человек… Элейна с ненавистью посмотрела на него, но, узнав, кто перед ней стоит, опустила глаза.
– Мне очень жаль, – сказала она. – Я не собиралась убивать вашу жену.
Поверьте мне, это произошло случайно. Я хотела убить Аманду.
Сорел заглянул ей прямо в глаза.
– Она не в своем уме, – заключил он. – Сам я исцелить ее не смогу, но лечению ее нужно подвергнуть незамедлительно. Заберу ее с собой. Может быть, ТПар выберет время обследовать ее.
– Эй, подожди-ка, – прервал его Леонард Маккой. – Перед вами убийца.
Вы не можете просто… Тут в разговор вмешался Спок.
– Доктор, в Академии с ней будут обращаться лучше, чем в какой-нибудь исправительной колонии Федерации. Поскольку враждебные действия имели действия на Вулкане, то на нее в первую очередь распространяются законы этой планеты, а в соответствии с ними она получает право выбора между смертью и лечением. По законам Федерации лечение в исправительной колонии – се единственный выбор.
– Это неправильно, – заявила Элейна. – После того, что я сделала тебе, Сарек… меня совершенно не интересует моя дальнейшая судьба.
Сорел увел Элейну.
– Черт меня задери! – сказал Леонард. – И почему мне се жаль? Вы еще увидите, что она сделала с Джимом.
– Он все же выздоровеет? – спросил Спок, – Да. Ты встретишься с ним чуть позже, Спок, – сказал доктор. – Ему очень больно, и ты будешь единственным человеком, чье присутствие ему не в тягость. Твой сын мог бы стать хорошим врачом, – добавил Маккой, обращаясь к Сареку. – Не представляю, как это ему удается, но он умеет снимать боль.
У Спока, удивившегося неожиданному комплименту, брови полезли на лоб: по наблюдениям Сарека, у них постоянно были трения. Маккой ушел к своему пациенту, а Спок обратился к Сареку;
– Можно мне тебя кое о чем спросить, отец?
– О чем, Спок?
– Когда мать пришла в сознание, ты назвал ее…
– Любимая.
– Не понимаю, – не выдавая удивления, Сказал Спок. – Как и все вулканцы, ты отрицаешь существование этого чувства и все же…
– Ее просто так зовут, Спок.
– Что?
– Сын мой, – ответил ему Сарек. – Наверняка, изучая языки народов Федерации, ты не мог не встретить буквального перевода слова «аманда».
Глава 35
Через три дня Джеймса Т. Кирка и Аманду выписали из клиники. Весь яд вывели из организма капитана. Джим чувствовал себя здоровым, как и раньше.
Маккою все-таки пришлось помочь ему одеться: правая рука оставалась парализованной до локтя. Неудобство временное, а пока он вынужден был ходить по Академии эдаким героем. Со вчерашнего дня, когда боль понемногу притупилась, к нему зачастили многочисленные посетители, к его удивлению, большей частью женщины. Не то чтобы он намеревался флиртовать с ТПар, ТМир или Амандой… но молва о его приключениях разнеслась повсюду и сопровождалась шокирующими рассказами об убийствах. Даже несколько женщин-землянок, не работающих в клинике, нашли предлог встретиться с Кирком. Если бы он захотел, то смог бы каждый вечер в оставшееся время пребывания на Вулкане проводить в компании новой девушки.
В данный момент он был удовлетворен обществом семьи Сарека и друзей.
Аманда была такой же прелестной и очаровательной, какой он се знал… почти не изменившейся внешне. Он думал, что после курса стазолечения она сгодится ему в дочери, но вместо этого увидел все тот же серебристый цвет ее волос, движения остались такими же соблазнительными… просто после лечения она стала крепче здоровьем, отдохнула.
Когда Аманда навещала его вечером, она заметила, что Кирк украдкой изучает ее, и расхохоталась.
– Все изменения произошли внутри организма, – ответила она на его немой вопрос. – Дегенерация нервных клеток прекратилась, и еще вот, посмотри, – она протянула свои руки, согнув их в локтях. – Суставы рук работают хорошо, на коже пропали старческие пятна. Даниэль говорит, что косметический эффект будет нарастать в течение шести месяцев, но двадцатилетней я снова не стану, Джим.
– В двадцать лет ты, наверное, такой прелестной и не была, – галантно раскланялся он.
– И мой муж говорит то же, – согласилась Аманда, озорно сверкая васильковыми глазами. – Только он так считает на самом деле. Вулканцы не ценят молодость из-за возраста, но я землянка, и поэтому по-своему тщеславна. Признаюсь, что получаю огромное наслаждение от внешнего и внутреннего омоложения. Цвет волос, правда, у меня прежний, но это для того, чтобы студенты относились ко мне с уважением, – объяснила она и добавила с улыбкой:
– Когда мне было лет тридцать пять, мои волосы начали слегка седеть, отчего цвет их был ни серебристым, ни натуральным. Я сказала Даниэлю, что проходить этот этап повторно не хочу!
Аманда чувствовала себя молодой и сильной, но Кирк обратил внимание, что Сарек, помогая ей сесть в наземный автомобиль, чтобы отвезти домой, обращается с женой, как с хрупким фарфором.
Лишь после того, как все собрались в доме Сарека, Аманда стала требовать ответов на свои вопросы. По настоянию мужа, она легла на кушетку, сам Сарек устроился в кресле-качалке, которое, по-видимому, предпочитал другим. Кирк уселся в кресло напротив, в нем, как он предположил, обычно сидела Аманда. Спок и Маккой тоже пододвинулись ближе, и все, таким образом, оказались в кругу. Создалось впечатление одной большой семьи.
– Ну, а теперь, – сказала Аманда, – я хочу послушать всю историю.
– Какую историю? – спросил Сарек, беря с камина арфу.
– Не строй из себя невинного агнца, Сарек, да и ты, Спок, тоже. Мне известно, что, пока я находилась в стазе, здесь происходили довольно нехорошие вещи. Твоя рана, Джим, тоже, кстати, имеет к этому отношение. И я очень хотела бы узнать, какая связь между ней и человеком, который не будучи целителем участвовал в мелдинге, вытаскивая меня из стаза?
Четверо мужчин переглянулись, Сарек взялся за настроечные колки арфы, то подтягивая струны, то ослабляя их, и сказал;
– Жена моя, как два таких совершенно разных события можно логически соединить вместе?
– Именно это я и хотела бы выяснить! – и стаивала Аманда. – В клинике, когда мне разрешили вставать, я заходила в разные палаты, и, как только я там появлялась, прекращались весьма интересные разговоры. Мне все-таки рассказали о том, что произошло с Джимом, но я так и не поняла, что мог делать здравомыслящий человек в горах Вулкана, да еще во время восхода ТКут.
– Мне кажется, что мой рассудок тогда был серьезно затуманен, признался Кирк.
– Чем это, интересно? – Не отставала Аманда. – Что это вы, мужчины, скрываете от меня?
– Зачем нам от тебя что-то скрывать, мать? – спросил Спок.
– Спок, тебе было еще четыре года, когда ты начал перенимать привычку отца отвечать вопросом на вопрос. Мне тогда это не нравилось, и теперь не потерплю. Скажи мне, сын мой, что ты делал в мелдинге с Сареком при выводе меня из стаза? Вместо тебя там должен был присутствовать Сорел или ТПар. Ты ведь не целитель. Спок, я не думаю, что они стали бы так сильно рисковать при обычных обстоятельствах.
Спок посмотрел на Сарека.
– Она должна знать.
– Согласен. Просто я думал, что мы все расскажем ей позже, после хорошего отдыха.
– Я не позволю вам говорить обо мне в третьем лице в моем присутствии! – сказала Аманда, сверкая глазами. – Спасибо, я уже достаточно отдохнула! Ну-ка, выкладывайте всю правду. Спок, я так полагаю, ты вернулся домой, чтобы в случае необходимости помочь отцу. Как случилось, что ты выступил в роли целителя?
– Все началось еще на «Энтерпрайзе», – решил начать Кирк, считая, что больше нет смысла таиться от Аманды, вулканцы своей скрытностью могли совсем вывести ее из терпения. – Спок в любом случае собирался прибыть на Вулкан, как ты и предполагала, а кроме того, одного из членов нашего экипажа тяжело ранило, и единственной надеждой, на спасение был курс стазолечения…
Тут Маккой принялся растолковывать медицинскую сторону дела, а потом все четверо стали, рассказывать, как все происходило, аудитории, представленной Амандой, которая сидела с широко раскрытыми глазами. … когда я снова очнулся, и увидел, что Маккой все еще сидит рядом, заканчивал Кирк, – то ужаснулся, испугавшись, что Элейна доберется и до тебя.
– И она добралась, – сказал Сарек. – Она усыпила охранника и каким-то образом затащила его в пустой изолятор. Затем, пользуясь моим голосом, записанном на трикодере, прошла в твою стазокамеру, Аманда, запустила таймер последовательности выхода из стаза и одновременно испортила сам механизм, чтобы процесс нельзя было остановить.
– А мы со Сторном все это время находились в его офисе, как раз через коридор, – добавил Спок.
– Распределение времени было предельно четким, иначе, как шедевром, это не назовешь, – заметил Сарек. – Элейна запрограммировала компьютер на отключение центрального энергоблока, рассчитав время, чтобы ей выйти из стазокамеры и заблокировать в нее ход.
– Механизм блокирования дезинфекционного тамбура запитывается от центрального энергоблока, – пояснил Спок.
– Но Элейна не учла, что в минуты опасности ты, Аманда, стала подавать мне сигналы, – продолжил Сарек, – и я успел войти в тамбур до того, как отключилась энергия.
– И Даниэль тоже, – дополнил Спок. – Когда в системе произошли изменения, он получил аварийный сигнал. К тому времени, мать, и я стал ощущать что-то, беспокоящее тебя. Втроем мы встретились в холле. Тамбур рассчитан на трех человек. Отец должен был идти первым. Даниэль пошел, потому что он твой личный врач. Ну, а так как Сорела поблизости не оказалось, логичным было зайти и мне с ними. Но потом… пропала электроэнергия.
– Когда вы были в тамбуре? – спросила Аманда. – Как же вам удалось попасть в стазокамеру? Сарек растерянно посмотрел на Спока.
– Я… не помню.
– Да ты вырвал дверь из проема, отец, – просто сказал Спок, словно для отца это пара пустяков. Аманда улыбалась сквозь слезы.
– О, Сарек.
– В тех обстоятельствах, – сказал Сарек Аманде, – это было единственным логическим выходом.
– Как только мы вошли в камеру, – продолжал Спок, – поле разрушилось.
Энергия все еще не появилась. До нас не мог добраться ни один целитель.
Вот поэтому я и вынужден был войти в мелдинг с отцом – Я рада, что так получилось, – сказала Аманда.
– Я так прекрасно осознавала, что вы снова вместе.
– Ну, а я рад, что все обошлось, – сказал Маккой. – Когда Джим рассказал мне об Элейне то, что хотел поведать Сареку, было уже слишком поздно.
– Послушай, Боунз, – вмешался Кирк, – ты был так же слеп, как и я. Мы даже предположить не могли, что Элейна Миллер – убийца, до тех пор, пока она сама себя не выдала, – Элейна? – Аманда не верила своим ушам. – Она… она всегда представлялась мне хорошей, порядочной девушкой. Так это она случайно убила двух человек и пыталась… – Аманда вопросительно взглянула на Кирка.
– Безнадежное дело разобраться в намерениях человека с неустойчивой психикой, – сказал Сарек.
– У любого из нас не укладывается в голове, как Элейна отважилась на такое.
Аманда внимательно посмотрела на Сарека.
– Ты, мой муж, не прав. Мотив, который двигал Элейной, – единственное из всего, что я могу понять. Не могу постичь другое: если она хотела заполучить тебя, избавившись от меня, то почему просто не убила меня?
– К счастью для нас, она могла убить тебя только на расстоянии, заметил Кирк.
– Что ты хочешь этим сказать?.
– Элейна убивала, лишь перепрограммировав компьютер. Она заманила меня в пустыню и столкнула со скалы, но не очень высокой – я не мог разбиться при падении. Мне кажется, она и спланировала все так, чтобы я покалечился, и если бы меня не съело растение-людоед, то загрыз бы ле-матя, а если ни то, ни другое, я все равно умер бы от солнечных ожогов.
Она неопытный убийца. Видите ли, будь она настоящим преступником, ей достаточно было бы подмешать мне в пищу яд или зарезать ножом. Возможностей у нее было хоть отбавляй.
– Она не могла предвидеть ближайших последствий, – вмещался в разговор Маккой.
– Оттого и погибли два человека, которых Элейна не собиралась убивать, – добавил Спок.
– Ваш молодой коллега, – сказала Аманда, – и… ТЗан. О, бедный Сорел!
– Его помогли вытащить дети, – сказал Спок, – и Даниэль Корриган.
– Который теперь связан узами с ТМир, – вставила Аманда. – По крайней мере, хоть он поделился со мной приятной новостью.
– Таким образом, еще один инопланетянин становится членом вулканской семьи, – прокомментировал Спок, – А ты, что, не одобряешь? – спросил Сарек, приподняв бровь, – Наоборот, одобряю, отец. Я думаю… Ко мне пришло понимание того, что порой семья становится выше всяких традиций.
– Сын мой, семья – это и есть традиция, – сказал ему Сарек. – Откуда они брались бы, если б семьи не давали толчок чему-то новому? Ты, кстати, напомнил мне – я давно обещал передать тебе арфу, которую сделал твой прадедушка. Сейчас как раз наступил подходящий момент.
Он протянул инструмент Споку, – Для меня это честь, отец. Но… Я не смогу взять его на борт «Энтерпрайза».
– Почему – нет? Разве традиции не должны сопровождать тебя, куда бы ты ни направлялся, Спок? Возьми, к примеру, Сендета и некоторых других, попытавшихся повернуть все вспять к периоду до Сурака. Они предпочли оставить Вулкан, освоить иную планету и решили взять с собой самые жестокие древние традиции. Ты, Спок, представляешь собой ИДИК, новые традиции, хотя и не менее благородные. Как офицер Звездного Флота ты и ученый, и солдат. А помимо всего прочего, еще и музыкант.
Спок прикоснулся к старинной арфе и стал осторожно перебирать струны.
Затем заиграл. Он играл в доме вулканца, среди друзей-землян, сидя между отцом-вулканцем и матерью-землянкой. В музыке, наполнившей комнату, слышались мелодии вулканские и земные. Кирку почудились вкрапления андорианских триолей и даже звуки застольной песни клингонов, которую они слышали на Станции К-7. Спок, скорее всего, и не позволил бы себе улыбку, а Кирк улыбнулся, ощущая умиротворенность в своей душе и во всей Галактике, довольный возможностью отдохнуть перед возвращением на «Энтерпрайз», – к жизни, не ограниченной традициями одной культуры, к жизни среди звезд.
Маккою все-таки пришлось помочь ему одеться: правая рука оставалась парализованной до локтя. Неудобство временное, а пока он вынужден был ходить по Академии эдаким героем. Со вчерашнего дня, когда боль понемногу притупилась, к нему зачастили многочисленные посетители, к его удивлению, большей частью женщины. Не то чтобы он намеревался флиртовать с ТПар, ТМир или Амандой… но молва о его приключениях разнеслась повсюду и сопровождалась шокирующими рассказами об убийствах. Даже несколько женщин-землянок, не работающих в клинике, нашли предлог встретиться с Кирком. Если бы он захотел, то смог бы каждый вечер в оставшееся время пребывания на Вулкане проводить в компании новой девушки.
В данный момент он был удовлетворен обществом семьи Сарека и друзей.
Аманда была такой же прелестной и очаровательной, какой он се знал… почти не изменившейся внешне. Он думал, что после курса стазолечения она сгодится ему в дочери, но вместо этого увидел все тот же серебристый цвет ее волос, движения остались такими же соблазнительными… просто после лечения она стала крепче здоровьем, отдохнула.
Когда Аманда навещала его вечером, она заметила, что Кирк украдкой изучает ее, и расхохоталась.
– Все изменения произошли внутри организма, – ответила она на его немой вопрос. – Дегенерация нервных клеток прекратилась, и еще вот, посмотри, – она протянула свои руки, согнув их в локтях. – Суставы рук работают хорошо, на коже пропали старческие пятна. Даниэль говорит, что косметический эффект будет нарастать в течение шести месяцев, но двадцатилетней я снова не стану, Джим.
– В двадцать лет ты, наверное, такой прелестной и не была, – галантно раскланялся он.
– И мой муж говорит то же, – согласилась Аманда, озорно сверкая васильковыми глазами. – Только он так считает на самом деле. Вулканцы не ценят молодость из-за возраста, но я землянка, и поэтому по-своему тщеславна. Признаюсь, что получаю огромное наслаждение от внешнего и внутреннего омоложения. Цвет волос, правда, у меня прежний, но это для того, чтобы студенты относились ко мне с уважением, – объяснила она и добавила с улыбкой:
– Когда мне было лет тридцать пять, мои волосы начали слегка седеть, отчего цвет их был ни серебристым, ни натуральным. Я сказала Даниэлю, что проходить этот этап повторно не хочу!
Аманда чувствовала себя молодой и сильной, но Кирк обратил внимание, что Сарек, помогая ей сесть в наземный автомобиль, чтобы отвезти домой, обращается с женой, как с хрупким фарфором.
Лишь после того, как все собрались в доме Сарека, Аманда стала требовать ответов на свои вопросы. По настоянию мужа, она легла на кушетку, сам Сарек устроился в кресле-качалке, которое, по-видимому, предпочитал другим. Кирк уселся в кресло напротив, в нем, как он предположил, обычно сидела Аманда. Спок и Маккой тоже пододвинулись ближе, и все, таким образом, оказались в кругу. Создалось впечатление одной большой семьи.
– Ну, а теперь, – сказала Аманда, – я хочу послушать всю историю.
– Какую историю? – спросил Сарек, беря с камина арфу.
– Не строй из себя невинного агнца, Сарек, да и ты, Спок, тоже. Мне известно, что, пока я находилась в стазе, здесь происходили довольно нехорошие вещи. Твоя рана, Джим, тоже, кстати, имеет к этому отношение. И я очень хотела бы узнать, какая связь между ней и человеком, который не будучи целителем участвовал в мелдинге, вытаскивая меня из стаза?
Четверо мужчин переглянулись, Сарек взялся за настроечные колки арфы, то подтягивая струны, то ослабляя их, и сказал;
– Жена моя, как два таких совершенно разных события можно логически соединить вместе?
– Именно это я и хотела бы выяснить! – и стаивала Аманда. – В клинике, когда мне разрешили вставать, я заходила в разные палаты, и, как только я там появлялась, прекращались весьма интересные разговоры. Мне все-таки рассказали о том, что произошло с Джимом, но я так и не поняла, что мог делать здравомыслящий человек в горах Вулкана, да еще во время восхода ТКут.
– Мне кажется, что мой рассудок тогда был серьезно затуманен, признался Кирк.
– Чем это, интересно? – Не отставала Аманда. – Что это вы, мужчины, скрываете от меня?
– Зачем нам от тебя что-то скрывать, мать? – спросил Спок.
– Спок, тебе было еще четыре года, когда ты начал перенимать привычку отца отвечать вопросом на вопрос. Мне тогда это не нравилось, и теперь не потерплю. Скажи мне, сын мой, что ты делал в мелдинге с Сареком при выводе меня из стаза? Вместо тебя там должен был присутствовать Сорел или ТПар. Ты ведь не целитель. Спок, я не думаю, что они стали бы так сильно рисковать при обычных обстоятельствах.
Спок посмотрел на Сарека.
– Она должна знать.
– Согласен. Просто я думал, что мы все расскажем ей позже, после хорошего отдыха.
– Я не позволю вам говорить обо мне в третьем лице в моем присутствии! – сказала Аманда, сверкая глазами. – Спасибо, я уже достаточно отдохнула! Ну-ка, выкладывайте всю правду. Спок, я так полагаю, ты вернулся домой, чтобы в случае необходимости помочь отцу. Как случилось, что ты выступил в роли целителя?
– Все началось еще на «Энтерпрайзе», – решил начать Кирк, считая, что больше нет смысла таиться от Аманды, вулканцы своей скрытностью могли совсем вывести ее из терпения. – Спок в любом случае собирался прибыть на Вулкан, как ты и предполагала, а кроме того, одного из членов нашего экипажа тяжело ранило, и единственной надеждой, на спасение был курс стазолечения…
Тут Маккой принялся растолковывать медицинскую сторону дела, а потом все четверо стали, рассказывать, как все происходило, аудитории, представленной Амандой, которая сидела с широко раскрытыми глазами. … когда я снова очнулся, и увидел, что Маккой все еще сидит рядом, заканчивал Кирк, – то ужаснулся, испугавшись, что Элейна доберется и до тебя.
– И она добралась, – сказал Сарек. – Она усыпила охранника и каким-то образом затащила его в пустой изолятор. Затем, пользуясь моим голосом, записанном на трикодере, прошла в твою стазокамеру, Аманда, запустила таймер последовательности выхода из стаза и одновременно испортила сам механизм, чтобы процесс нельзя было остановить.
– А мы со Сторном все это время находились в его офисе, как раз через коридор, – добавил Спок.
– Распределение времени было предельно четким, иначе, как шедевром, это не назовешь, – заметил Сарек. – Элейна запрограммировала компьютер на отключение центрального энергоблока, рассчитав время, чтобы ей выйти из стазокамеры и заблокировать в нее ход.
– Механизм блокирования дезинфекционного тамбура запитывается от центрального энергоблока, – пояснил Спок.
– Но Элейна не учла, что в минуты опасности ты, Аманда, стала подавать мне сигналы, – продолжил Сарек, – и я успел войти в тамбур до того, как отключилась энергия.
– И Даниэль тоже, – дополнил Спок. – Когда в системе произошли изменения, он получил аварийный сигнал. К тому времени, мать, и я стал ощущать что-то, беспокоящее тебя. Втроем мы встретились в холле. Тамбур рассчитан на трех человек. Отец должен был идти первым. Даниэль пошел, потому что он твой личный врач. Ну, а так как Сорела поблизости не оказалось, логичным было зайти и мне с ними. Но потом… пропала электроэнергия.
– Когда вы были в тамбуре? – спросила Аманда. – Как же вам удалось попасть в стазокамеру? Сарек растерянно посмотрел на Спока.
– Я… не помню.
– Да ты вырвал дверь из проема, отец, – просто сказал Спок, словно для отца это пара пустяков. Аманда улыбалась сквозь слезы.
– О, Сарек.
– В тех обстоятельствах, – сказал Сарек Аманде, – это было единственным логическим выходом.
– Как только мы вошли в камеру, – продолжал Спок, – поле разрушилось.
Энергия все еще не появилась. До нас не мог добраться ни один целитель.
Вот поэтому я и вынужден был войти в мелдинг с отцом – Я рада, что так получилось, – сказала Аманда.
– Я так прекрасно осознавала, что вы снова вместе.
– Ну, а я рад, что все обошлось, – сказал Маккой. – Когда Джим рассказал мне об Элейне то, что хотел поведать Сареку, было уже слишком поздно.
– Послушай, Боунз, – вмешался Кирк, – ты был так же слеп, как и я. Мы даже предположить не могли, что Элейна Миллер – убийца, до тех пор, пока она сама себя не выдала, – Элейна? – Аманда не верила своим ушам. – Она… она всегда представлялась мне хорошей, порядочной девушкой. Так это она случайно убила двух человек и пыталась… – Аманда вопросительно взглянула на Кирка.
– Безнадежное дело разобраться в намерениях человека с неустойчивой психикой, – сказал Сарек.
– У любого из нас не укладывается в голове, как Элейна отважилась на такое.
Аманда внимательно посмотрела на Сарека.
– Ты, мой муж, не прав. Мотив, который двигал Элейной, – единственное из всего, что я могу понять. Не могу постичь другое: если она хотела заполучить тебя, избавившись от меня, то почему просто не убила меня?
– К счастью для нас, она могла убить тебя только на расстоянии, заметил Кирк.
– Что ты хочешь этим сказать?.
– Элейна убивала, лишь перепрограммировав компьютер. Она заманила меня в пустыню и столкнула со скалы, но не очень высокой – я не мог разбиться при падении. Мне кажется, она и спланировала все так, чтобы я покалечился, и если бы меня не съело растение-людоед, то загрыз бы ле-матя, а если ни то, ни другое, я все равно умер бы от солнечных ожогов.
Она неопытный убийца. Видите ли, будь она настоящим преступником, ей достаточно было бы подмешать мне в пищу яд или зарезать ножом. Возможностей у нее было хоть отбавляй.
– Она не могла предвидеть ближайших последствий, – вмещался в разговор Маккой.
– Оттого и погибли два человека, которых Элейна не собиралась убивать, – добавил Спок.
– Ваш молодой коллега, – сказала Аманда, – и… ТЗан. О, бедный Сорел!
– Его помогли вытащить дети, – сказал Спок, – и Даниэль Корриган.
– Который теперь связан узами с ТМир, – вставила Аманда. – По крайней мере, хоть он поделился со мной приятной новостью.
– Таким образом, еще один инопланетянин становится членом вулканской семьи, – прокомментировал Спок, – А ты, что, не одобряешь? – спросил Сарек, приподняв бровь, – Наоборот, одобряю, отец. Я думаю… Ко мне пришло понимание того, что порой семья становится выше всяких традиций.
– Сын мой, семья – это и есть традиция, – сказал ему Сарек. – Откуда они брались бы, если б семьи не давали толчок чему-то новому? Ты, кстати, напомнил мне – я давно обещал передать тебе арфу, которую сделал твой прадедушка. Сейчас как раз наступил подходящий момент.
Он протянул инструмент Споку, – Для меня это честь, отец. Но… Я не смогу взять его на борт «Энтерпрайза».
– Почему – нет? Разве традиции не должны сопровождать тебя, куда бы ты ни направлялся, Спок? Возьми, к примеру, Сендета и некоторых других, попытавшихся повернуть все вспять к периоду до Сурака. Они предпочли оставить Вулкан, освоить иную планету и решили взять с собой самые жестокие древние традиции. Ты, Спок, представляешь собой ИДИК, новые традиции, хотя и не менее благородные. Как офицер Звездного Флота ты и ученый, и солдат. А помимо всего прочего, еще и музыкант.
Спок прикоснулся к старинной арфе и стал осторожно перебирать струны.
Затем заиграл. Он играл в доме вулканца, среди друзей-землян, сидя между отцом-вулканцем и матерью-землянкой. В музыке, наполнившей комнату, слышались мелодии вулканские и земные. Кирку почудились вкрапления андорианских триолей и даже звуки застольной песни клингонов, которую они слышали на Станции К-7. Спок, скорее всего, и не позволил бы себе улыбку, а Кирк улыбнулся, ощущая умиротворенность в своей душе и во всей Галактике, довольный возможностью отдохнуть перед возвращением на «Энтерпрайз», – к жизни, не ограниченной традициями одной культуры, к жизни среди звезд.