Даниэль Корриган выглядел бледным, глаза его немного воспалились. Ему не терпелось ознакомить Маккоя с клиникой.
– ТПар мне не разрешила работать сегодня, я свободен, и готов показать тебе наши владения.
– В первую очередь я взглянул бы на Ремингтона, – выразил желание Маккой, – и на Аманду тоже, если не возражаешь. Она не моя пациентка, но мне подруга и мать близкого друга.
– Не надо ничего объяснять, Леонард, – сказал Корриган, по вулканской традиции называя его по имени.
Прежде чем оба врача ушли, Корриган обратился к вулканцам;
– Сорел побудет в изоляции до завтрашнего прощания с ТЗан. Похороны назначены на полдень. Ты член семьи, Сарек…
– Мы будем там, – пообещал Сарек, – чтобы почтить память леди ТЗан.
Когда Корриган и Маккой удалились, Кирк стал наблюдать, как Спок и Сарек слаженно «играют», усевшись за консоль компьютера. Они одновременно хмурились при появлении новых данных, в которых отсутствовала искомая информация. Через полчаса они уже вышли за пределы компьютерных символов Вселенной и набирали диаграммы с подписями па языке, показавшемся Кирку похожим на греческий, ему понятны были лишь самые распространенные символы, из чего Кирк сделал вывод, что язык вулканский.
Он подумывал пойти прогуляться, по страшился испепеляющей жары, и как раз в этот момент в офис Сарека вошла женщина. Она была утонченной красоты – именно того типа, что заставлял сердце Кирка биться учащенней. Блондинка невысокого роста с нежным невинным лицом, на котором выделялись огромные голубые глаза. Летняя одежда, хотя и закрывала ее тело от шеи до колен, не могла утаить совершенных линий фигуры. Женщина двигалась уверенно, что говорило о се частом пребывании в офисе. Она подошла к рабочему столу и выложила па него кипу кассет. Бросив взгляд на двух вулканцев, настолько погруженных в работу, что они не заметили ее прихода, женщина одарила улыбкой Кирка.
– Яблочко от яблони недалеко падает. Насколько я понимаю, это сын Сарека, не так ли?
– Да, а я Джеймс Т. Кирк.
– Капитан «Энтерпрайза». Рада познакомиться с вами. Я ассистентка Сарека, Элейна Миллер.
Ассистентка Сарека – это могло означать лишь то, что, кроме прелестной внешности, у нее еще и умная голова. Сердце Кирка застучало сильнее. Он нашел, что со своим высоким интеллектом она выглядела воистину неотразимой, не говоря уж о том, что могла добиться всего чего бы не пожелала, мигнув. голубыми глазами. Подумать только! ВАкадемии наук Вулкана ее чары не оказывали на невозмутимых вулканцев никакого воздействия: Элейна даже не моргнула Кирку. После единственной улыбки, которая сразу исчезла, ее лицо выражало полное самообладание. Серьезная, она подошла к терминалу компьютера.
– Извини мена, Сарек, можно отвлечь тебя на минутку?
– Конечно, – ответил отец Спока и представил Элейне сына.
Она слегка кивнула головой в знак приветствия и спросила:
– Мне нужно забирать задания студентов для проверки на терминале в моей комнате, Сарек?
– Нет, ты можешь заняться этим и здесь. На нашем терминале нет нужной информации, и мы сейчас направимся поближе к источнику.
– Джим, – сказал Спок, – мы собираемся проверить мониторы в стазокамерах. Технический сектор не смог обнаружить, причину неисправности, но…
– Но вы можете обнаружить то, что они пропустили. Я подойду к вам чуть позже.
Когда они ушли, освободив компьютер, Элейна села за терминал и начала работать в режиме просмотра. Кирк решил продолжить разговор.
– Как насчет ленча, прежде чем вы приступите к работе?
Она подняла голову и снова улыбнулась.
– Как бы я этого хотела, капитан, но преподавание в классе Сарека оторвало меня от собственных занятий. Я с удовольствием послушала бы о ваших приключениях в Звездном Флоте. Возможно, мы выберем для этого время перед вашим отъездом с Вулкана.
Она не назвала, однако, конкретное время встречи. Кирк понял, что таким образом его просто отшили. Подобные отказы он получал довольно часто, так что они не затрагивали его самолюбия… Вот и сейчас он вышел из офиса Сарека, чувствуя лишь сожаление: Элейна Миллер была самой привлекательной штучкой из всех, которые ему довелось увидеть на Вулкане.
Комплекс Академии был необозримых размеров, но направления движения по нему хорошо отметили на разных языках. Кирк быстро нашел дорогу к клинике и вскоре увидел Спока и Сарека с другим вулканцем по имени Сторн.
Они внимательно изучали внутренности компьютера размером со стену, панели с которого стояли рядом.
– Эти мониторы не зарегистрировали колебаний в подаче энергии, говорил Сторн, – и тем не менее, стазокамера была обесточена. Такого не может быть, ведь существует множество предохранительных цепей.
– Да, это видно по схеме. – Если мы не найдем причину неисправности, нельзя гарантировать, что не повторится то же, – заключил Сарек.
«И твоя жена будет в опасности, и член моего экипажа, – подумал Кирк.
– Черт, как жаль, что здесь нет Скотта!»
Глава 10
Глава 11
– ТПар мне не разрешила работать сегодня, я свободен, и готов показать тебе наши владения.
– В первую очередь я взглянул бы на Ремингтона, – выразил желание Маккой, – и на Аманду тоже, если не возражаешь. Она не моя пациентка, но мне подруга и мать близкого друга.
– Не надо ничего объяснять, Леонард, – сказал Корриган, по вулканской традиции называя его по имени.
Прежде чем оба врача ушли, Корриган обратился к вулканцам;
– Сорел побудет в изоляции до завтрашнего прощания с ТЗан. Похороны назначены на полдень. Ты член семьи, Сарек…
– Мы будем там, – пообещал Сарек, – чтобы почтить память леди ТЗан.
Когда Корриган и Маккой удалились, Кирк стал наблюдать, как Спок и Сарек слаженно «играют», усевшись за консоль компьютера. Они одновременно хмурились при появлении новых данных, в которых отсутствовала искомая информация. Через полчаса они уже вышли за пределы компьютерных символов Вселенной и набирали диаграммы с подписями па языке, показавшемся Кирку похожим на греческий, ему понятны были лишь самые распространенные символы, из чего Кирк сделал вывод, что язык вулканский.
Он подумывал пойти прогуляться, по страшился испепеляющей жары, и как раз в этот момент в офис Сарека вошла женщина. Она была утонченной красоты – именно того типа, что заставлял сердце Кирка биться учащенней. Блондинка невысокого роста с нежным невинным лицом, на котором выделялись огромные голубые глаза. Летняя одежда, хотя и закрывала ее тело от шеи до колен, не могла утаить совершенных линий фигуры. Женщина двигалась уверенно, что говорило о се частом пребывании в офисе. Она подошла к рабочему столу и выложила па него кипу кассет. Бросив взгляд на двух вулканцев, настолько погруженных в работу, что они не заметили ее прихода, женщина одарила улыбкой Кирка.
– Яблочко от яблони недалеко падает. Насколько я понимаю, это сын Сарека, не так ли?
– Да, а я Джеймс Т. Кирк.
– Капитан «Энтерпрайза». Рада познакомиться с вами. Я ассистентка Сарека, Элейна Миллер.
Ассистентка Сарека – это могло означать лишь то, что, кроме прелестной внешности, у нее еще и умная голова. Сердце Кирка застучало сильнее. Он нашел, что со своим высоким интеллектом она выглядела воистину неотразимой, не говоря уж о том, что могла добиться всего чего бы не пожелала, мигнув. голубыми глазами. Подумать только! ВАкадемии наук Вулкана ее чары не оказывали на невозмутимых вулканцев никакого воздействия: Элейна даже не моргнула Кирку. После единственной улыбки, которая сразу исчезла, ее лицо выражало полное самообладание. Серьезная, она подошла к терминалу компьютера.
– Извини мена, Сарек, можно отвлечь тебя на минутку?
– Конечно, – ответил отец Спока и представил Элейне сына.
Она слегка кивнула головой в знак приветствия и спросила:
– Мне нужно забирать задания студентов для проверки на терминале в моей комнате, Сарек?
– Нет, ты можешь заняться этим и здесь. На нашем терминале нет нужной информации, и мы сейчас направимся поближе к источнику.
– Джим, – сказал Спок, – мы собираемся проверить мониторы в стазокамерах. Технический сектор не смог обнаружить, причину неисправности, но…
– Но вы можете обнаружить то, что они пропустили. Я подойду к вам чуть позже.
Когда они ушли, освободив компьютер, Элейна села за терминал и начала работать в режиме просмотра. Кирк решил продолжить разговор.
– Как насчет ленча, прежде чем вы приступите к работе?
Она подняла голову и снова улыбнулась.
– Как бы я этого хотела, капитан, но преподавание в классе Сарека оторвало меня от собственных занятий. Я с удовольствием послушала бы о ваших приключениях в Звездном Флоте. Возможно, мы выберем для этого время перед вашим отъездом с Вулкана.
Она не назвала, однако, конкретное время встречи. Кирк понял, что таким образом его просто отшили. Подобные отказы он получал довольно часто, так что они не затрагивали его самолюбия… Вот и сейчас он вышел из офиса Сарека, чувствуя лишь сожаление: Элейна Миллер была самой привлекательной штучкой из всех, которые ему довелось увидеть на Вулкане.
Комплекс Академии был необозримых размеров, но направления движения по нему хорошо отметили на разных языках. Кирк быстро нашел дорогу к клинике и вскоре увидел Спока и Сарека с другим вулканцем по имени Сторн.
Они внимательно изучали внутренности компьютера размером со стену, панели с которого стояли рядом.
– Эти мониторы не зарегистрировали колебаний в подаче энергии, говорил Сторн, – и тем не менее, стазокамера была обесточена. Такого не может быть, ведь существует множество предохранительных цепей.
– Да, это видно по схеме. – Если мы не найдем причину неисправности, нельзя гарантировать, что не повторится то же, – заключил Сарек.
«И твоя жена будет в опасности, и член моего экипажа, – подумал Кирк.
– Черт, как жаль, что здесь нет Скотта!»
Глава 10
Леонарду Маккою второй визит на Вулкан начинал не нравиться – так же, как и первый. С какой стати ему присутствовать на похоронах какой то дамы, которую он даже не знал? На церемонии должно присутствовать столько членов семьи, сколько может прибыть, как объяснил Спок, готовый уже пуститься в пространные толкования генеалогического дерева, чтобы показать свою отдаленную связь с семьей Сорела, но Маккой недовольно остановил его.
– Но лично я никем им не довожусь!
– Ты и капитан Кирк гостите в нашем доме, доктор, – терпеливо пояснил Спок. – Гости традиционно считаются членами семьи. Пойми же наконец, что никто из нас не будет принимать непосредственного участия в церемонии похорон. Это обязанность родственников первой очереди, ну, а мы доводимся им дальней родней. Как бы там ни было, чем больше придет народу, тем выше почести оказываются усопшим.
«Этой леди уж точно уделяется слишком много внимания», – подумал Маккой, оглядывая помещение, предназначенное для прощания. Зал был забит до отказа, и Маккой с Джимом пристроились сбоку. Через несколько рядов они увидели еще одного доктора-землянина. МБенгу, с которым мельком встречались накануне, Как и Маккой, тот был врачом на Звездном Флоте, но последние три года провел в Академии Вулкана, учась лечить вулканцев. С некоторых пор их стало много на флоте, а вулканцы-целители записывались туда с большой неохотой, что создавало трудности при лечении, поэтому открыли курс подготовки врачей-землян.
«Разве была у меня возможность иметь такого врача, когда пришлось оперировать отца Спока? – подумал Маккой. – Но я успешно справился с задачей», – с заслуженной гордостью напомнил себе Маккой: Сарек чувствовал себя превосходно и на здоровье не жаловался.
Разговоры потихоньку угасали, и когда Сорел с семьей появился на платформе в нижней часта помещения, в зале наступила тишина. Близких родственников было мало; Сорел с сыном, дочерью и – Маккой очень удивился – доктор Корриган. Из другой двери на противоположной стороне зала вышла маленькая, но впечатляющая фигура, оказавшаяся ТПау. Опираясь на палку, стареющая матриарх Вулкана приблизилась к членам семьи и заговорила с ними на древнем ритуальном диалекте, который переводчик Маккоя передал на староанглийском языке.
– Считаешь ли ты этого человека из других миров своим родственником, Сорел? – в голосе ТПау звучали нотки презрения.
«Вот тебе и неэмоциональные вулканцы!» – подумал Маккой, вспомнив, как предубежденность этой женщины чуть было не стоила Джеймсу Кирку жизни.
Корриган опередил Сорела и ответил сам;
– Я не из других миров, ТПау. Я вулканец. Своими словами он хотел заставить ее признать этот факт.
– У тебя гражданство Вулкана, но кусок манускрипта не может изменить твою кровь.
Дочь Сорела сделала шаг вперед, но брат с отцом, между которыми она стояла, вернули ее на место.
«Правильно, – мысленно согласился Маккой, – пусть защитит себя сам».
– Кровь кровью, – заметил землянин, – моя кровь – основа моей жизни, как и ваша. Земляне и вулканцы чтят жизнь. Сегодня я пришел сюда, чтобы поклониться дорогому другу, ушедшему от нас. Зачем ты сюда пришла, ТПау?
Она долго стояла, уставившись на него, после чего ее поведение в корне изменилось.
– Ты говоришь мудро, Даниэль Корриган. Мы все явились сюда почтить-намять ТЗан. Сорел, утешали ли тебя твой брат и дети твои?
«Черт меня подери, – выругался про себя Маккой. – Подумать только, когда Джим толкнул се, она добилась, чтобы ему сделали укол, намного превышающий норму. – Тебе нужно доказать, что ты ее не боишься», – сделал он вывод и продолжил наблюдение за происходящим внизу ритуалом, простым и сдержанным, каким он, по мнению Маккоя, и должен быть на Вулкане. Спок рассказал, что Сорел и его семья уже не чувствовали остроту утраты и не были подавлены, как земляне, долго окончательно не свыкающиеся с потерей.
Можно было предположить, что вулканцы все выстрадали, когда вместе находились в состоянии мелдинга. После церемонии они вернутся к выполнению своих обязанностей, пережив печаль, словно смерть родного им человека случилась много лет назад.
Маккой хотел думать, что так оно и происходило. Ему не нравилось отсутствие ответа на вопрос: почему отказала стазокамера? Его раздражало, что жизни еще двух пациентов зависят от техники, которая снова могла подвести. Через четыре дня закончится лечение Аманды. Мысль об этом приносила облегчение. Маккой очень симпатизировал матери Спока. Он не раз видел, как Аманда общается с Сареком, и знал, что их дом стоит на прочном фундаменте. Боже упаси, чтобы неизвестная техническая неисправность стала концом отношений, обещавших продолжиться с новой силой.
После ритуальной церемонии люди начали не спеша выходить из зала.
Сарек, Спок и Маккой тоже направились к выходу, но Джим Кирк пошел в противоположную сторону, к семье Сорела, все еще остававшейся на центральной платформе. Сарек, заметив Кирка, повернул назад, а за ним и остальные.
– Считается правилом хорошего тона выразить соболезнование родственникам, – сказал Сарек. К платформе подходил молодой вулканец.
– Мое почтение, Сорел. Я разделяю с тобой скорбь.
– Сендет, – признал его Сорел, и Маккой вспомнил, где он видел этого человека раньше; когда тот спрашивал о ТЗан в клинике. – Твое присутствие – честь для нас.
– В самом деле? – ухмыльнулся парень. В его тонких чертах лица скрывалось неудовольствие. – Для меня было бы большей честью стоять с твоей семьей, Сорел.
Маккой заметил, каким взглядом Сендет посмотрел на ТМир, отчего та опустила голову. Вот как мы в поисках подруги.
«Они, несомненно, могли стать красивой парой», – подумал Маккой. Дочь Сорела была стройной хрупкой девушкой с грациозной походкой балерины.
Маккой не мог не заметить очаровательных выразительных глаз ТМир. Не зря она скрывала их под вуалью, дабы не нарушать целостности траурной церемонии. Высокий и хорошо сложенный, с каштановыми волосами, с огромными глазами, окаймленными длинными черными ресницами, Сендет привлекал той красотой, которой Маккой завидовал, когда был юным и неопытным. Такие молодые люди должны существовать для того, чтобы ловить в сети всех девушек подряд. Его черты лица мать Маккоя назвала бы аристократическими.
Сам он той завистью давно переболел… Что же тогда не нравилось ему в этом юноше? Его гордость? Ощущение, что он считает себя лучше всех окружающих его людей?
– Если твое место в будущем среди нас, мы будем рады, Сендет. Пока же мы ценим тебя как коллегу ТЗан и нашего друга.
Сендет отступил в сторону, все еще не отрывая глаз от ТМир, так и не взглянувшую на него. Маккой понял, что ему не нравится в этом парне: было очевидно, что мысли юноши сосредоточены на самом себе, а не на несчастной умершей леди и трудностях ее семьи. Он встречал людей подобного типа, тоже на похоронах, у себя дома, в Джорджии. Они больше беспокоились о том, чтобы занять подобающее им место в траурной церемонии, а не о том, как утешить убитую горем семью.
Сендет ушел, и Маккой испугался, что Кирк создаст еще одну неловкую ситуацию, нарушая мирное течение панихиды. Вполне вероятно, Кирк намеревался выразить соболезнование, но, подозревал Маккой, у капитана на уме было что-то еще. Говорил Кирк официально, фразами из пособия Звездного Флота, однако было ясно, что на самом деле он избрал целью высохшую, дряхлую ТПау, которая стояла чуть поодаль, словно подчеркивала свою непричастность к семейству, принявшему в свои ряды землянина. Маккой отметил неодобрение на лице ТПау, когда к Сорелу подошел выразить соболезнование МБенга.
Что же могло произойти с ИДИК? Этот вопрос не выходил у Маккоя из головы, а ТПау посмотрела на доктора, как на пустое место. МБенга ушел, не подходя к матриарху Вулкана, у Маккоя тоже не было желания заводить с ней разговор, чего не скажешь о Джеймсе Т. Кирке, который от семьи Т'3ан пошел прямо к платформе, где стояла старуха.
– Вот мы и встретились, ТПау.
Она удостоила его взглядом, только когда Кирк заговорил с ней, Маккою даже почудилось, что ТПау вообще притворится, будто не знает капитана.
Наконец она соблаговолила с ним заговорить, но так, словно обвиняла в совершении преступления.
– Ты жив, Джеймс Кирк.
– Только не благодаря тебе, – как можно спокойнее ответил Кирк.
ТПау сделала вид, что не расслышала и посмотрела поверх Кирка на Спока и Маккоя.
– Ты жив, и Спок тоже.
Маккоя не покидало ощущение, что она пронизывает его таким взглядом, как будто вместо глаз у нее фазерные пушки.
– Земляне издеваются над нашими традициями, – с этими словами она развернулась и величественной походкой не спеша ушла прочь.
Кирк намеревался догнать ее, но Маккой схватил его за руку.
– Джим, оставь ее.
– Черт возьми, Боунз, я хотел дать ей шанс извиниться! Что могло произойти с уважением вулканцев к жизни?
– Нам понятны не все их обычаи и традиции. Может статься, некоторые вещи они ценят выше жизни, между прочим, как и ты. Поэтому не надо суетиться из-за пустяков, только потому, что для ТПау священным является то, что для тебя не имеет существенного значения.
Гнев Кирка прошел, но все же капитан сказал:
– Я считал, что логика должна отметать все предрассудки.
– ТПау принадлежит к старому поколению, заметил Маккой. – Оглянись вокруг – нас все здесь считают своими. Твои поступки могут отрицательно сказываться на других живущих здесь землянах еще долгое время после нашего отбытия на «Энтерпрайз».
– Ты прав, Боунз, – согласился Кирк. – И все же… Когда-нибудь мне хотелось бы проучить эту женщину!
– Но лично я никем им не довожусь!
– Ты и капитан Кирк гостите в нашем доме, доктор, – терпеливо пояснил Спок. – Гости традиционно считаются членами семьи. Пойми же наконец, что никто из нас не будет принимать непосредственного участия в церемонии похорон. Это обязанность родственников первой очереди, ну, а мы доводимся им дальней родней. Как бы там ни было, чем больше придет народу, тем выше почести оказываются усопшим.
«Этой леди уж точно уделяется слишком много внимания», – подумал Маккой, оглядывая помещение, предназначенное для прощания. Зал был забит до отказа, и Маккой с Джимом пристроились сбоку. Через несколько рядов они увидели еще одного доктора-землянина. МБенгу, с которым мельком встречались накануне, Как и Маккой, тот был врачом на Звездном Флоте, но последние три года провел в Академии Вулкана, учась лечить вулканцев. С некоторых пор их стало много на флоте, а вулканцы-целители записывались туда с большой неохотой, что создавало трудности при лечении, поэтому открыли курс подготовки врачей-землян.
«Разве была у меня возможность иметь такого врача, когда пришлось оперировать отца Спока? – подумал Маккой. – Но я успешно справился с задачей», – с заслуженной гордостью напомнил себе Маккой: Сарек чувствовал себя превосходно и на здоровье не жаловался.
Разговоры потихоньку угасали, и когда Сорел с семьей появился на платформе в нижней часта помещения, в зале наступила тишина. Близких родственников было мало; Сорел с сыном, дочерью и – Маккой очень удивился – доктор Корриган. Из другой двери на противоположной стороне зала вышла маленькая, но впечатляющая фигура, оказавшаяся ТПау. Опираясь на палку, стареющая матриарх Вулкана приблизилась к членам семьи и заговорила с ними на древнем ритуальном диалекте, который переводчик Маккоя передал на староанглийском языке.
– Считаешь ли ты этого человека из других миров своим родственником, Сорел? – в голосе ТПау звучали нотки презрения.
«Вот тебе и неэмоциональные вулканцы!» – подумал Маккой, вспомнив, как предубежденность этой женщины чуть было не стоила Джеймсу Кирку жизни.
Корриган опередил Сорела и ответил сам;
– Я не из других миров, ТПау. Я вулканец. Своими словами он хотел заставить ее признать этот факт.
– У тебя гражданство Вулкана, но кусок манускрипта не может изменить твою кровь.
Дочь Сорела сделала шаг вперед, но брат с отцом, между которыми она стояла, вернули ее на место.
«Правильно, – мысленно согласился Маккой, – пусть защитит себя сам».
– Кровь кровью, – заметил землянин, – моя кровь – основа моей жизни, как и ваша. Земляне и вулканцы чтят жизнь. Сегодня я пришел сюда, чтобы поклониться дорогому другу, ушедшему от нас. Зачем ты сюда пришла, ТПау?
Она долго стояла, уставившись на него, после чего ее поведение в корне изменилось.
– Ты говоришь мудро, Даниэль Корриган. Мы все явились сюда почтить-намять ТЗан. Сорел, утешали ли тебя твой брат и дети твои?
«Черт меня подери, – выругался про себя Маккой. – Подумать только, когда Джим толкнул се, она добилась, чтобы ему сделали укол, намного превышающий норму. – Тебе нужно доказать, что ты ее не боишься», – сделал он вывод и продолжил наблюдение за происходящим внизу ритуалом, простым и сдержанным, каким он, по мнению Маккоя, и должен быть на Вулкане. Спок рассказал, что Сорел и его семья уже не чувствовали остроту утраты и не были подавлены, как земляне, долго окончательно не свыкающиеся с потерей.
Можно было предположить, что вулканцы все выстрадали, когда вместе находились в состоянии мелдинга. После церемонии они вернутся к выполнению своих обязанностей, пережив печаль, словно смерть родного им человека случилась много лет назад.
Маккой хотел думать, что так оно и происходило. Ему не нравилось отсутствие ответа на вопрос: почему отказала стазокамера? Его раздражало, что жизни еще двух пациентов зависят от техники, которая снова могла подвести. Через четыре дня закончится лечение Аманды. Мысль об этом приносила облегчение. Маккой очень симпатизировал матери Спока. Он не раз видел, как Аманда общается с Сареком, и знал, что их дом стоит на прочном фундаменте. Боже упаси, чтобы неизвестная техническая неисправность стала концом отношений, обещавших продолжиться с новой силой.
После ритуальной церемонии люди начали не спеша выходить из зала.
Сарек, Спок и Маккой тоже направились к выходу, но Джим Кирк пошел в противоположную сторону, к семье Сорела, все еще остававшейся на центральной платформе. Сарек, заметив Кирка, повернул назад, а за ним и остальные.
– Считается правилом хорошего тона выразить соболезнование родственникам, – сказал Сарек. К платформе подходил молодой вулканец.
– Мое почтение, Сорел. Я разделяю с тобой скорбь.
– Сендет, – признал его Сорел, и Маккой вспомнил, где он видел этого человека раньше; когда тот спрашивал о ТЗан в клинике. – Твое присутствие – честь для нас.
– В самом деле? – ухмыльнулся парень. В его тонких чертах лица скрывалось неудовольствие. – Для меня было бы большей честью стоять с твоей семьей, Сорел.
Маккой заметил, каким взглядом Сендет посмотрел на ТМир, отчего та опустила голову. Вот как мы в поисках подруги.
«Они, несомненно, могли стать красивой парой», – подумал Маккой. Дочь Сорела была стройной хрупкой девушкой с грациозной походкой балерины.
Маккой не мог не заметить очаровательных выразительных глаз ТМир. Не зря она скрывала их под вуалью, дабы не нарушать целостности траурной церемонии. Высокий и хорошо сложенный, с каштановыми волосами, с огромными глазами, окаймленными длинными черными ресницами, Сендет привлекал той красотой, которой Маккой завидовал, когда был юным и неопытным. Такие молодые люди должны существовать для того, чтобы ловить в сети всех девушек подряд. Его черты лица мать Маккоя назвала бы аристократическими.
Сам он той завистью давно переболел… Что же тогда не нравилось ему в этом юноше? Его гордость? Ощущение, что он считает себя лучше всех окружающих его людей?
– Если твое место в будущем среди нас, мы будем рады, Сендет. Пока же мы ценим тебя как коллегу ТЗан и нашего друга.
Сендет отступил в сторону, все еще не отрывая глаз от ТМир, так и не взглянувшую на него. Маккой понял, что ему не нравится в этом парне: было очевидно, что мысли юноши сосредоточены на самом себе, а не на несчастной умершей леди и трудностях ее семьи. Он встречал людей подобного типа, тоже на похоронах, у себя дома, в Джорджии. Они больше беспокоились о том, чтобы занять подобающее им место в траурной церемонии, а не о том, как утешить убитую горем семью.
Сендет ушел, и Маккой испугался, что Кирк создаст еще одну неловкую ситуацию, нарушая мирное течение панихиды. Вполне вероятно, Кирк намеревался выразить соболезнование, но, подозревал Маккой, у капитана на уме было что-то еще. Говорил Кирк официально, фразами из пособия Звездного Флота, однако было ясно, что на самом деле он избрал целью высохшую, дряхлую ТПау, которая стояла чуть поодаль, словно подчеркивала свою непричастность к семейству, принявшему в свои ряды землянина. Маккой отметил неодобрение на лице ТПау, когда к Сорелу подошел выразить соболезнование МБенга.
Что же могло произойти с ИДИК? Этот вопрос не выходил у Маккоя из головы, а ТПау посмотрела на доктора, как на пустое место. МБенга ушел, не подходя к матриарху Вулкана, у Маккоя тоже не было желания заводить с ней разговор, чего не скажешь о Джеймсе Т. Кирке, который от семьи Т'3ан пошел прямо к платформе, где стояла старуха.
– Вот мы и встретились, ТПау.
Она удостоила его взглядом, только когда Кирк заговорил с ней, Маккою даже почудилось, что ТПау вообще притворится, будто не знает капитана.
Наконец она соблаговолила с ним заговорить, но так, словно обвиняла в совершении преступления.
– Ты жив, Джеймс Кирк.
– Только не благодаря тебе, – как можно спокойнее ответил Кирк.
ТПау сделала вид, что не расслышала и посмотрела поверх Кирка на Спока и Маккоя.
– Ты жив, и Спок тоже.
Маккоя не покидало ощущение, что она пронизывает его таким взглядом, как будто вместо глаз у нее фазерные пушки.
– Земляне издеваются над нашими традициями, – с этими словами она развернулась и величественной походкой не спеша ушла прочь.
Кирк намеревался догнать ее, но Маккой схватил его за руку.
– Джим, оставь ее.
– Черт возьми, Боунз, я хотел дать ей шанс извиниться! Что могло произойти с уважением вулканцев к жизни?
– Нам понятны не все их обычаи и традиции. Может статься, некоторые вещи они ценят выше жизни, между прочим, как и ты. Поэтому не надо суетиться из-за пустяков, только потому, что для ТПау священным является то, что для тебя не имеет существенного значения.
Гнев Кирка прошел, но все же капитан сказал:
– Я считал, что логика должна отметать все предрассудки.
– ТПау принадлежит к старому поколению, заметил Маккой. – Оглянись вокруг – нас все здесь считают своими. Твои поступки могут отрицательно сказываться на других живущих здесь землянах еще долгое время после нашего отбытия на «Энтерпрайз».
– Ты прав, Боунз, – согласился Кирк. – И все же… Когда-нибудь мне хотелось бы проучить эту женщину!
Глава 11
После церемонии часть присутствующих вернулась к своей работе. ТПри, связанная узами с Сотоном, сидела в первом ряду с кузенами и кузинами, тетями и дядями, дедушкой Сорела и родителями Т'3ан. ТМир объяснила Корригану, что теперь родственники пойдут со старейшинами на традиционный обед.
Корриган знал этих людей, хотя с некоторыми из них встречался лет пятнадцать назад на траурной церемонии, посвященной родителям Сорела.
Тогда он сидел в рядах друзей и в банкете участия не принимал. Впервые к нему пришла мысль; может быть, родственники считали, что роль брата будет исполнять кто-нибудь из них? У него не возникло ни тени сомнения, когда он схватился с ТПау, – если Сорел этого захотел, значит, считал его другом, хотя семья могла осудить целителя…
Корриган чувствовал, что особое неудовольствие проявляет Сендет, но на это не стоило обращать внимания, поскольку тот не принадлежал к членам семьи. Юноша в конце концов отвернул ледяной взгляд от Корригана и обратился к ТМир:
– Теперь, когда ты вернулась на Вулкан, нам обязательно нужно поговорить, и побыстрее.
– Нам нечего обсуждать с тобой, Сендет, – ответила ТМир, голос ее звучал мягко, как будто она разговаривала с ребенком, которого не хотела обидеть, но вместе с тем должна была поставить на место.
– Прошло семь лет, ТМир. Мы оба уже взрослые. Твой отец…
– Сендет, сейчас не место и не время, – прервал его Сорел. – Семья должна идти.
Взгляд Сендета остановился на Корригане еще раз.
– Ты объявляешь пришельца из другого мира членом твоей семьи и этим оскорбляешь выходца из немногих самых благородных кланов Вулкана.
Сотон и ТМир с двух сторон подошли к Корригану.
– В этом нет для тебя оскорбления, – сказал Сотон.
– Благородство должно быть в делах, а не в имени, – поддержала его ТМир.
Брат и сестра цитировали Сурака. Сендет не мог ответить, не нарушая традиций Вулкана. Стало очевидно, что Сорел не собирался приглашать его на поминальный обед… и клан решил поддержать честь немногочисленной семьи.
Подошел Спелак, дедушка Сорела. Он был так же стар, как и ТПау, и такой же представительный. В отличие от черных непроницаемых глаз Сорела, глаза Спелака с возрастом приобрели пергаментный цвет.
– Сендет, – произнес он величественным тоном, – ты пришел сюда почтить память коллеги. Уйди и не позорь себя. Происходящее здесь касается только нас.
Сендет не мог не подчиниться приказу почтенного старца. Не проронив больше ни слова, он развернулся и ушел. Спелак обратился к Корригану, который уже приготовился получить такой же отказ, но принял твердое решение оправдать выбор Сорела и не проявлять своих эмоций, независимо от того, что скажет старец.
– Даниэль, сегодня ты принес почет и уважение нашей семье. ТПау испытала тебя, и ты выдержал ее проверку.
Корриган подавил в себе изумление, ничем не проявив его и не позволив сорваться с языка земному «спасибо». Вместо этого он произнес общепринятую в таких случаях фразу:
– Считаю это честью для себя, Спелак. Губы Спелака скривились в подобии улыбки.
– Мы признаем тебя равным по крови. Я с радостью объявляю тебя нашим родственником.
Спелак жестом, полным достоинства, передал Корригана ТМир и принялся беседовать с Сорелом. ТМир наклонилась к Корригану и прошептала:
– Теперь никто не сможет возражать – что бы ты ни сотворил.
У Корригана и не было намерений совершать противоправные действия. Он прожил на Вулкане более половины своей жизни, говорил на языке его жителей, как на родном, хотя не совсем избавился от акцента, знал, как и что следует есть на банкете.
Разговор протекал в приятном русле, и Корриган забыл, что нужно сдерживать земные эмоции, когда их с Сорелом спросили о совместной работе.
Было видно, что дальние родственники, как и близкие, готовы считать его членом семьи и радоваться имеющимся между ними различиям. К счастью, ТПау рядом не было. Однако, когда все уже расходились, тетя Сорела, ТПейра, остановилась перекинуться словом с Корриганом.
– Как случилось, что ты до сих пор не женат, Даниэль? Или у тебя нет потребности в узах, как это принято у нас на Вулкане? Но ты, несомненно, получил бы пользу от компании жены. Опять же – дети…
– Моя работа поглощает меня целиком и полностью, – ответил Корриган, – и отнимает большую часть времени. Против женитьбы я возражений не имею, но ты должна понять, что выбор у меня очень ограничен…
– Не сказала бы, – настаивала ТПейра. – В своей профессии ты добился высот, ты здоров и у тебя неплохой характер. Любая женщина, будь уверен, почтет за честь иметь тебя мужем. Тебе даже невесту искать не придется семья подберет подходящую кандидатуру.
– О, нет, только не это. – воскликнул Корриган. когда ТПейра отошла.
– Довольно того, что твой отец мечтает оженить меня. А что будет, – если в этом примет участие вся семья?
ТМир внимательно посмотрела на Корригана.
– Думаю, что могу спасти тебя от продажи на аукционе женихов, Даниэль. Дай мне только поговорить с отцом. Кажется, я знаю, как найти приемлемое решение.
Корриган и Сорел провели остаток дня в заботе о пациентах, делая это сообща и каждый индивидуально. Аманда и Ремингтон все еще продолжали оставаться под визуальным наблюдением, поскольку причина отказа источника энергии не была выяснена. В стазокамерах процесс проходил нормально, с пациентами также был полный порядок. Закончив последний обход больных, оба врача освободились и могли отправляться домой. Когда Корриган заглянул в офис Сорела, чтобы попрощаться, он увидел там и ТМир.
– Я пойду с тобой, Даниэль, по пути расскажу тебе о решении твоей проблемы, – предложила девушка.
– Проблемы?
– Я имею в виду предложение тети ТПейры.
– А-а, я уж и думать об этом забыл. Ну, конечно же, мы отправимся вместе, и ты посвятишь меня в свои планы.
Они вышли из клиники и окунулись в наступившие сумерки. По дороге ТМир болтала обо всем подряд: о своей учебе, о жизни других миров, о людях разных рас, с которыми подружилась в последние семь лет. Корриган жил в одной из квартир комплекса зданий, предназначенных для преподавателей факультета и персонала Академии. Квартира была маленькой, в ней он прожил все годы пребывания на Вулкане, довольствуясь малым и не нуждаясь в особенной изысканности. Не имея дипломатической привилегии, он привез с Земли лишь некоторые памятные вещи, не то что Сарек и Аманда, перебросившие через всю Галактику тяжелую мебель. Самым крупным предметом, который Корриган взял с собой, была картина с изображением парусника с раздутыми от ветра парусами. На Вулкане не было океанов. Он вспомнил, какое сильное впечатление картина произвела на ТМир в детстве и как девочка то и дело приставала к нему с просьбой рассказать о его предке-моряке. Как же она была разочарована, узнав, что сам Корриган никогда не ходил под парусами!
Они вошли в квартиру, и ТМир сразу же приблизилась к картине и стала ее рассматривать, как всегда в каждый свой визит к нему. Корриган заглянул в миниатюрную кухню.
– Ужинать мы, наверное, не будем после сегодняшнего банкета, но у меня есть твое любимое пирожное, и я поставлю чай.
– Я бы предпочла коньяк, Даниэль. Корриган удивился, но достал две рюмки и разлил спиртное. ТМир по-прежнему стояла перед полотном.
– Я плавала на паруснике, – неожиданно произнесла она.
– Что ты сказала?
– Это было на Земле, два года назад – там мы проводили отпуск.
Некоторые студенты назвали меня сумасшедшей; найдите жителя Вулкана, который захочет поплавать под парусами в океане! На Земле еще ходят парусники, в основном для туристов и отпускников, но грузовых кораблей мало. Мне показалось, на этом паруснике перевозили какую-то контрабанду, которую нельзя переправить транспортными судами.
– ТМир!
– Я хотела плыть в качестве члена команды, – объяснила она, – и только на этом судне меня не подняли на смех. Они не стали проверять мои документы, и я поплыла из Италии в Ирландию, тем же курсом, что и твой предок.
– И как тебе это понравилось? – поинтересовался Корриган.
– Почти все время путешествия я была насквозь промокшей и никак не могла согреться. От канатов натерла мозоли и… Я ни за что не променяла бы то плавание и на десять полетов на комфортабельных звездолетах.
Они стояли рядышком перед картиной. Вдруг ТМир резко повернулась к Корригану, и… он неожиданно почувствовал теплоту се присутствия, заполнившую сокровенную часть его души. Корриган вспыхнул, поняв, какую серьезную ошибку он допустил. Он не мог и дальше играть роль дяди по отношению к дочери своего лучшего друга, ни с кем не связанной узами.
Внешне ТМир оставалась такой же, как и семь лет назад, когда временно покидала Вулкан, но за это время природа вдохнула жизнь в совершенные формы со красоты. ТМир достигла половой зрелости. Корриган не считал ее больше ребенком. Она превратилась в женщину, самую желанную для него…
Корриган отступил, но она снова приблизилась, словно повинуясь его полю притяжения. Разумеется, она могла и не понимать, какое воздействие оказывает на него…
– Знаешь, ТМир, я запамятовал, что тут за последние два дня совсем забросил кое-какую работу.
– Она подождет до завтра, – промолвила в ответ ТМир, – сегодня ты получишь решение своей проблемы.
– Ах. да, – натянуто засмеялся Корриган, садясь на край кушетки. Ну-ка, расскажи, как мне отвязаться от ТПейры.
Он ожидал, что ТМир сядет напротив него на стул, но она села рядом с ним. Чувствовала ли она, как действует на него? Корригану не хотелось, чтобы она догадалась об этом, иначе мог наступить конец их дружбе.
Нервничая, он начал говорить:
– Если ты не предложишь решения, то каждую женщину-землянку, прибывающую на Вулкан, будут предлагать мне.
– Почему речь идет только о землянках, Даниэль? Сегодня даже ТПау признала тебя вулканцем – Ни одна вулканка… – что он говорит? Он никогда прежде даже думать не позволял себе о женщинах с этой планеты… Но это было раньше.
ТМир взглянула на него поверх ободка коньячной рюмки ласково и в то же время изучающе.
– Может быть, я и не унаследовала особых качеств целителя, но у меня их достаточно, чтобы знать, что ты меня желаешь, но боишься об этом сказать. Я тоже боялась. Боялась, что ты не захочешь меня и будешь считать лишь дочерью своего друга.
– Ты и есть дочь моего друга, – сказал ей Корриган. – Если бы Сорел узнал…
– Отец говорил, что тебя трудно убедить.
– Так он в курсе дела?! – Корриган чуть не расплескал свой коньяк и, борясь с дрожью в руках, поставил рюмку на ящик, служивший столом.
Корриган знал этих людей, хотя с некоторыми из них встречался лет пятнадцать назад на траурной церемонии, посвященной родителям Сорела.
Тогда он сидел в рядах друзей и в банкете участия не принимал. Впервые к нему пришла мысль; может быть, родственники считали, что роль брата будет исполнять кто-нибудь из них? У него не возникло ни тени сомнения, когда он схватился с ТПау, – если Сорел этого захотел, значит, считал его другом, хотя семья могла осудить целителя…
Корриган чувствовал, что особое неудовольствие проявляет Сендет, но на это не стоило обращать внимания, поскольку тот не принадлежал к членам семьи. Юноша в конце концов отвернул ледяной взгляд от Корригана и обратился к ТМир:
– Теперь, когда ты вернулась на Вулкан, нам обязательно нужно поговорить, и побыстрее.
– Нам нечего обсуждать с тобой, Сендет, – ответила ТМир, голос ее звучал мягко, как будто она разговаривала с ребенком, которого не хотела обидеть, но вместе с тем должна была поставить на место.
– Прошло семь лет, ТМир. Мы оба уже взрослые. Твой отец…
– Сендет, сейчас не место и не время, – прервал его Сорел. – Семья должна идти.
Взгляд Сендета остановился на Корригане еще раз.
– Ты объявляешь пришельца из другого мира членом твоей семьи и этим оскорбляешь выходца из немногих самых благородных кланов Вулкана.
Сотон и ТМир с двух сторон подошли к Корригану.
– В этом нет для тебя оскорбления, – сказал Сотон.
– Благородство должно быть в делах, а не в имени, – поддержала его ТМир.
Брат и сестра цитировали Сурака. Сендет не мог ответить, не нарушая традиций Вулкана. Стало очевидно, что Сорел не собирался приглашать его на поминальный обед… и клан решил поддержать честь немногочисленной семьи.
Подошел Спелак, дедушка Сорела. Он был так же стар, как и ТПау, и такой же представительный. В отличие от черных непроницаемых глаз Сорела, глаза Спелака с возрастом приобрели пергаментный цвет.
– Сендет, – произнес он величественным тоном, – ты пришел сюда почтить память коллеги. Уйди и не позорь себя. Происходящее здесь касается только нас.
Сендет не мог не подчиниться приказу почтенного старца. Не проронив больше ни слова, он развернулся и ушел. Спелак обратился к Корригану, который уже приготовился получить такой же отказ, но принял твердое решение оправдать выбор Сорела и не проявлять своих эмоций, независимо от того, что скажет старец.
– Даниэль, сегодня ты принес почет и уважение нашей семье. ТПау испытала тебя, и ты выдержал ее проверку.
Корриган подавил в себе изумление, ничем не проявив его и не позволив сорваться с языка земному «спасибо». Вместо этого он произнес общепринятую в таких случаях фразу:
– Считаю это честью для себя, Спелак. Губы Спелака скривились в подобии улыбки.
– Мы признаем тебя равным по крови. Я с радостью объявляю тебя нашим родственником.
Спелак жестом, полным достоинства, передал Корригана ТМир и принялся беседовать с Сорелом. ТМир наклонилась к Корригану и прошептала:
– Теперь никто не сможет возражать – что бы ты ни сотворил.
У Корригана и не было намерений совершать противоправные действия. Он прожил на Вулкане более половины своей жизни, говорил на языке его жителей, как на родном, хотя не совсем избавился от акцента, знал, как и что следует есть на банкете.
Разговор протекал в приятном русле, и Корриган забыл, что нужно сдерживать земные эмоции, когда их с Сорелом спросили о совместной работе.
Было видно, что дальние родственники, как и близкие, готовы считать его членом семьи и радоваться имеющимся между ними различиям. К счастью, ТПау рядом не было. Однако, когда все уже расходились, тетя Сорела, ТПейра, остановилась перекинуться словом с Корриганом.
– Как случилось, что ты до сих пор не женат, Даниэль? Или у тебя нет потребности в узах, как это принято у нас на Вулкане? Но ты, несомненно, получил бы пользу от компании жены. Опять же – дети…
– Моя работа поглощает меня целиком и полностью, – ответил Корриган, – и отнимает большую часть времени. Против женитьбы я возражений не имею, но ты должна понять, что выбор у меня очень ограничен…
– Не сказала бы, – настаивала ТПейра. – В своей профессии ты добился высот, ты здоров и у тебя неплохой характер. Любая женщина, будь уверен, почтет за честь иметь тебя мужем. Тебе даже невесту искать не придется семья подберет подходящую кандидатуру.
– О, нет, только не это. – воскликнул Корриган. когда ТПейра отошла.
– Довольно того, что твой отец мечтает оженить меня. А что будет, – если в этом примет участие вся семья?
ТМир внимательно посмотрела на Корригана.
– Думаю, что могу спасти тебя от продажи на аукционе женихов, Даниэль. Дай мне только поговорить с отцом. Кажется, я знаю, как найти приемлемое решение.
Корриган и Сорел провели остаток дня в заботе о пациентах, делая это сообща и каждый индивидуально. Аманда и Ремингтон все еще продолжали оставаться под визуальным наблюдением, поскольку причина отказа источника энергии не была выяснена. В стазокамерах процесс проходил нормально, с пациентами также был полный порядок. Закончив последний обход больных, оба врача освободились и могли отправляться домой. Когда Корриган заглянул в офис Сорела, чтобы попрощаться, он увидел там и ТМир.
– Я пойду с тобой, Даниэль, по пути расскажу тебе о решении твоей проблемы, – предложила девушка.
– Проблемы?
– Я имею в виду предложение тети ТПейры.
– А-а, я уж и думать об этом забыл. Ну, конечно же, мы отправимся вместе, и ты посвятишь меня в свои планы.
Они вышли из клиники и окунулись в наступившие сумерки. По дороге ТМир болтала обо всем подряд: о своей учебе, о жизни других миров, о людях разных рас, с которыми подружилась в последние семь лет. Корриган жил в одной из квартир комплекса зданий, предназначенных для преподавателей факультета и персонала Академии. Квартира была маленькой, в ней он прожил все годы пребывания на Вулкане, довольствуясь малым и не нуждаясь в особенной изысканности. Не имея дипломатической привилегии, он привез с Земли лишь некоторые памятные вещи, не то что Сарек и Аманда, перебросившие через всю Галактику тяжелую мебель. Самым крупным предметом, который Корриган взял с собой, была картина с изображением парусника с раздутыми от ветра парусами. На Вулкане не было океанов. Он вспомнил, какое сильное впечатление картина произвела на ТМир в детстве и как девочка то и дело приставала к нему с просьбой рассказать о его предке-моряке. Как же она была разочарована, узнав, что сам Корриган никогда не ходил под парусами!
Они вошли в квартиру, и ТМир сразу же приблизилась к картине и стала ее рассматривать, как всегда в каждый свой визит к нему. Корриган заглянул в миниатюрную кухню.
– Ужинать мы, наверное, не будем после сегодняшнего банкета, но у меня есть твое любимое пирожное, и я поставлю чай.
– Я бы предпочла коньяк, Даниэль. Корриган удивился, но достал две рюмки и разлил спиртное. ТМир по-прежнему стояла перед полотном.
– Я плавала на паруснике, – неожиданно произнесла она.
– Что ты сказала?
– Это было на Земле, два года назад – там мы проводили отпуск.
Некоторые студенты назвали меня сумасшедшей; найдите жителя Вулкана, который захочет поплавать под парусами в океане! На Земле еще ходят парусники, в основном для туристов и отпускников, но грузовых кораблей мало. Мне показалось, на этом паруснике перевозили какую-то контрабанду, которую нельзя переправить транспортными судами.
– ТМир!
– Я хотела плыть в качестве члена команды, – объяснила она, – и только на этом судне меня не подняли на смех. Они не стали проверять мои документы, и я поплыла из Италии в Ирландию, тем же курсом, что и твой предок.
– И как тебе это понравилось? – поинтересовался Корриган.
– Почти все время путешествия я была насквозь промокшей и никак не могла согреться. От канатов натерла мозоли и… Я ни за что не променяла бы то плавание и на десять полетов на комфортабельных звездолетах.
Они стояли рядышком перед картиной. Вдруг ТМир резко повернулась к Корригану, и… он неожиданно почувствовал теплоту се присутствия, заполнившую сокровенную часть его души. Корриган вспыхнул, поняв, какую серьезную ошибку он допустил. Он не мог и дальше играть роль дяди по отношению к дочери своего лучшего друга, ни с кем не связанной узами.
Внешне ТМир оставалась такой же, как и семь лет назад, когда временно покидала Вулкан, но за это время природа вдохнула жизнь в совершенные формы со красоты. ТМир достигла половой зрелости. Корриган не считал ее больше ребенком. Она превратилась в женщину, самую желанную для него…
Корриган отступил, но она снова приблизилась, словно повинуясь его полю притяжения. Разумеется, она могла и не понимать, какое воздействие оказывает на него…
– Знаешь, ТМир, я запамятовал, что тут за последние два дня совсем забросил кое-какую работу.
– Она подождет до завтра, – промолвила в ответ ТМир, – сегодня ты получишь решение своей проблемы.
– Ах. да, – натянуто засмеялся Корриган, садясь на край кушетки. Ну-ка, расскажи, как мне отвязаться от ТПейры.
Он ожидал, что ТМир сядет напротив него на стул, но она села рядом с ним. Чувствовала ли она, как действует на него? Корригану не хотелось, чтобы она догадалась об этом, иначе мог наступить конец их дружбе.
Нервничая, он начал говорить:
– Если ты не предложишь решения, то каждую женщину-землянку, прибывающую на Вулкан, будут предлагать мне.
– Почему речь идет только о землянках, Даниэль? Сегодня даже ТПау признала тебя вулканцем – Ни одна вулканка… – что он говорит? Он никогда прежде даже думать не позволял себе о женщинах с этой планеты… Но это было раньше.
ТМир взглянула на него поверх ободка коньячной рюмки ласково и в то же время изучающе.
– Может быть, я и не унаследовала особых качеств целителя, но у меня их достаточно, чтобы знать, что ты меня желаешь, но боишься об этом сказать. Я тоже боялась. Боялась, что ты не захочешь меня и будешь считать лишь дочерью своего друга.
– Ты и есть дочь моего друга, – сказал ей Корриган. – Если бы Сорел узнал…
– Отец говорил, что тебя трудно убедить.
– Так он в курсе дела?! – Корриган чуть не расплескал свой коньяк и, борясь с дрожью в руках, поставил рюмку на ящик, служивший столом.