Джо Аберкромби. Прежде чем их повесят

Джо Аберкромби
Прежде, чем их повесят

   © О. Орлова, А. Андреев, перевод на русский язык, 2013
   © Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2013
 
   Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.
 
   © Электронная версия книги подготовлена компанией ЛитРес ()

   Четырем читателям – вы знаете, кто вы

 

Часть первая

   Мы должны прощать наших врагов,
   но не прежде, чем их повесят.

Генрих Гейне

Великий уравнитель

   Чертов туман. Застилает глаза, так что на несколько шагов вперед ничего не видно. Забивает уши, так что ничего не слышно, – а если и слышно, то непонятно, с какой стороны идет звук. Лезет в нос, так что ничего, кроме запахов влаги и сырости, не учуять. Чертов туман! Сущее наказание для разведчика.
   Несколько дней назад они перебрались через Белую реку, с Севера в Инглию. Во время перехода Ищейка сильно нервничал: как-никак они на чужой территории, да еще в разгар войны – чужой войны. Весь отряд был на взводе. За пределы Севера никто, кроме Тридуба, никогда не выезжал. Разве что Молчун, но он о своих странствиях не рассказывал.
   Они миновали несколько сожженных ферм, мертвую деревню, большие квадратные постройки Союза. Всюду виднелись следы: конные, людские, – только самих людей не было. Ищейка знал, что Бетод поблизости, что его армия бродит вокруг в поисках жертв, трофеев, пропитания… И везде наверняка его лазутчики. Если Ищейка или кто другой из отряда попадет Бетоду в руки, то смерть пленника будет долгой, мучительной. Окровавленные кресты, насаженные на пики головы и прочие ужасы. Тьфу! Даже думать не хочется. Если их поймают союзные войска, то скорее всего тоже прикончат без размышлений. Не станут разбираться, кто они, пришельцы с Севера, друзья или враги. На войне как на войне, опасности на каждом шагу. От такой жизни любой нервным сделается, а Ищейка и в лучшие времена невозмутимостью не отличался.
   Да еще треклятый туман вдобавок! Как соль на рану, если можно так сказать.
   От долгого ползанья в сумраке у Ищейки пересохло в горле. Прислушиваясь к журчанию воды, он продрался через грязный кустарник к реке, опустился на колени в присыпанную прелыми листьями грязь – все равно уже увозился по уши, – зачерпнул влагу ладонями и начал жадно пить. Над рекой дул легкий ветерок, туман то наползал, то рассеивался. Тут-то Ищейка его и заметил…
   Человек лежал прямо перед ним: ноги в воде, верхняя часть тела на берегу. Какое-то время оба остолбенело смотрели друг на друга. Из бока незнакомца торчала длинная палка. Сломанное копье.
   Да это же труп!
   Ищейка выплюнул воду и пополз обратно, внимательно оглядываясь по сторонам: нет ли засады, не прилетит ли нож в спину? Убитому было лет двадцать пять. Светлые волосы, на серых губах запекшаяся кровь. Утепленная куртка раздулась от воды. Такие носят под кольчугу – значит, солдат. Возможно, отстал от отряда. И попал под вражеское копье. Союзник как пить дать, хотя по виду мертвеца непонятно, из какой он армии. Все покойники похожи.
   – Великий уравнитель… – задумчиво пробормотал себе под нос Ищейка.
   Так горцы называли смерть. Великий уравнитель не делает разницы между названными и ничтожествами, южанами и северянами – все в конце концов попадают к нему в лапы, и со всеми он обходится одинаково.
   Парня прикончили пару дней назад, не раньше. Выходит, убийца где-то рядом. Ищейка напрягся. Теперь казалось, что туман полон шорохов и звуков: то ли сотня карлов таится под покровом серой завесы, то ли река плещется о берег. Подходить к трупу он не стал – сразу нырнул в чащу и, перебегая от ствола к стволу, двинулся обратно. И чуть не споткнулся о присыпанное листвой тело. Мертвец лежал на спине, раскинув руки в стороны. Третий покойник стоял на коленях: лицом в грязь, задом кверху, – в боку у него торчали две стрелы. Да уж, чего в смерти нет, так это достоинства. Ищейка прибавил ходу. Скорей бы добраться до ребят и рассказать об увиденном. Скорей бы уйти от трупов подальше.
   Он повидал много покойников на своем веку, даже слишком много, однако их соседство было ему неприятно. Превратить человека в кусок мяса просто – он сам знал тысячу способов, – а обратно уже нельзя. Мертвого не воскресить. Вот только что стоит перед тобой человек, исполненный надежд, желаний, мыслей… Друзья у него есть, семья, родина… Миг – и он снова грязь. Ищейка вспомнил все свои драки, стычки, бои. Даже не верится, что он еще дышит. Повезло! Спасибо дуре-удаче. Правда, вряд ли везение продлится вечно.
   Наплевав на осторожность, Ищейка почти бежал. Пробирался, спотыкаясь, сквозь туман, будто неопытный юнец, – не выжидая, не прислушиваясь, не принюхиваясь. Названному вроде него, разведчику, исходившему Север вдоль и поперек, следовало быть осмотрительнее, да только тяжело держать все время ухо востро…
   Он даже не понял, откуда пришла беда. Мощный удар в бок швырнул Ищейку на землю. Он вскочил, но его снова сбили с ног. Он боролся, однако неведомый враг был пугающе силен. Не успел Ищейка опомниться, как его уложили на обе лопатки в грязь, и винить за это следовало только себя. Себя, трупы и туман. Крепкие пальцы обхватили шею и начали сжиматься.
   – Кхх… – извиваясь, прохрипел Ищейка.
   Похоже, конец. Все надежды обратились в грязь. Пришел и за ним великий уравнитель…
   Пальцы неожиданно ослабили хватку.
   – Ищейка, – раздался над ухом голос, – ты, что ли?
   – Кхх…
   Противник выпустил горло. Ищейка жадно глотнул воздух. Сильная рука потянула его за куртку вверх.
   – Твою мать, Ищейка! Я ведь мог тебя убить!
   Теперь он узнал голос. Черный Доу. Черт бы его побрал! Ищейка и злился от того, что чуть не умер, и глупо радовался, что еще жив. Доу захохотал – резко, хрипло, точно каркающий ворон.
   – Ну как, очухался?
   – Обычно со мной здороваются более любезно, – просипел Ищейка, с трудом втягивая воздух.
   – Да ты, считай, везунчик. Я мог поздороваться и менее любезно. Я ведь принял тебя за Бетодова лазутчика. Думал, ты ушел в другом направлении, вверх по долине.
   – Как видишь, нет, – хриплым шепотом отозвался он. – А где остальные?
   – На холме, разведывают окрестности. Туда треклятый туман не поднялся.
   Ищейка кивком указал в сторону, откуда пришел.
   – Там трупы. Целая гора.
   – Прямо гора? – уточнил Доу, будто сомневаясь, что Ищейка представляет, как выглядит гора трупов. – Ха!
   – Гора, не гора – порядочно. По-моему, союзники. Видимо, была стычка.
   Черный Доу снова захохотал.
   – Стычка? По-твоему?
   Что он хотел этим сказать, Ищейка не понял.

* * *

   – Вот дерьмо, – пробормотал он.
   Они стояли на холме, все пятеро. Туман рассеялся. О чем Ищейка почти жалел. Вот, значит, почему усмехался Доу… Мертвые тела усеивали всю долину: лежали на высоких склонах, торчали из-за камней, темнели среди кустов. Словно высыпанные из мешка гвозди, изувеченные мертвецы в неестественных позах валялись в зеленой низине, на бурой грунтовой дороге; целая гора трупов высилась на берегу реки. Из-под клочьев уползающего тумана постепенно появлялись руки, ноги, сломанное оружие, искореженные доспехи. Куда ни глянь – всюду убитые: жертвы стрел, мечей, секир. От тела к телу, хрипло перекрикиваясь, прыгали вороны. У них нынче настоящее пиршество. Давно Ищейка не видел таких масштабных сражений… Вид поля боя пробудил в нем горькие воспоминания. Кошмарные воспоминания.
   – Вот дерьмо, – повторил он.
   Других слов на ум не приходило.
   – Думаю, союзники шли вверх по этой дороге, – хмуря брови, проговорил Тридуба. – Наверное, торопились. Надеялись застать Бетода врасплох.
   – Разведка у них, похоже, никудышная, – пророкотал Тул Дуру. – Похоже, это Бетод застал их врасплох.
   – А может, стоял туман, – предположил Ищейка. – Как сегодня.
   Тридуба пожал плечами.
   – Возможно. В это время года туман – обычное дело. Как бы то ни было, усталые после долгого дневного перехода солдаты колонной шагали по дороге. Бетод обрушился на них с этого холма и с того гребня. Сначала пустил лучников, чтобы разогнать строй, затем со склонов с ревом посыпались карлы. Думаю, союзники быстро сломались.
   – Еще как! – хмыкнул Доу.
   – И тогда началась резня. Их рассеяли по дороге и приперли к реке. Бежать особо некуда. Некоторые скидывали доспехи, некоторые пытались переплыть реку в полном снаряжении, сбивались в группки, лезли по головам друг друга, а вокруг сыпались стрелы. Возможно, кому-то удалось добраться до того леса, но вряд ли они спаслись. Бетод всегда держал наготове конницу – смести крошки после пиршества.
   – Вот дерьмо, – процедил Ищейка.
   Его тошнило. Он как-то побывал в шкуре проигравших, и воспоминания остались не самые приятные.
   – Ювелирная работа, – сказал Тридуба. – Надо отдать Бетоду должное, свое дело он знает, как никто другой.
   – Что, вождь, значит, конец? – спросил Ищейка. – Победа за Бетодом?
   Тот медленно покачал головой.
   – Южан хватает и за пределами этих краев. Большинство живет за морем. Говорят, их так много, что не сосчитать. Больше, чем на Севере деревьев. И со временем они сюда подтянутся. Это только начало.
   Ищейка обвел взглядом сырую долину, скрюченных и распластанных на земле мертвецов, груды бездыханных тел. Корм для стервятников.
   – Для них уже конец.
   Доу свернул язык трубочкой и нарочито шумно плюнул.
   – Согнали и перерезали… как стадо баранов. Тридуба, хочешь умереть так же, а? Хочешь к ним примкнуть? Гори он огнем, этот Союз! Южане ни черта не знают о войне и воевать не умеют!
   Тридуба кивнул.
   – Придется их научить.

* * *

   У ворот давилась огромная толпа: худющие, голодного вида женщины, оборванные, чумазые ребятишки и мужчины разных возрастов – одни горбились под тяжелой поклажей на спине, другие цепко сжимали в руках пожитки. У некоторых были мулы, некоторые толкали телеги с каким-то бесполезным барахлом. Деревянные стулья, оловянная посуда, сельскохозяйственные инструменты… У многих вообще ничего не было – кроме горя и страданий. Вот уж чего, подумалось Ищейке, хватало на всех.
   Беженцы со своим хламом перекрыли дорогу намертво, воздух содрогался от жалоб и проклятий. Ищейка чуял густой, точно суп, запах страха. Все искали спасения от Бетода.
   Люди толкались, лезли без очереди, выпихивали соседей; то тут, то там кто-то падал в грязь. К воротам рвались отчаянно, словно к материнской груди. Тем не менее сама толпа ни на шаг не сдвинулась. Впереди, над головами стоящих, поблескивали наконечники копий, то и дело раздавались грубые окрики – беженцев не пускали в город солдаты.
   Склонившись к Тридуба, Ищейка прошептал:
   – Похоже, они и своих-то не горят желанием принимать. Думаешь, нас, чужаков, пустят?
   – Мы им нужны, это факт. Вот поговорим, и все станет ясно. Или у тебя есть соображения поудачней?
   – Ага… Вернуться домой и вообще в это дело не соваться, – пробурчал он себе под нос, но тем не менее послушно двинулся за Тридуба в толпу.
   Южане таращились на них во все глаза. Ищейка, заметив изумленно глядящую на него девочку с потрепанной котомкой в руках, попытался улыбнуться. Однако он так давно ни с кем не общался, кроме суровых воинов и мечей, что улыбка вышла не самая дружелюбная, и девочка с визгом бросилась прочь. Их вид напугал не только ее – вся толпа молчаливо и настороженно расступалась перед северянами, хотя оружия Тридуба и Ищейка с собой не взяли.
   До ворот они добрались спокойно, лишь несколько раз пришлось толкнуть особо нерасторопных. Вход в город перекрывала шеренга солдат, похожих друг на друга, как братья-близнецы: двенадцать человек, с головы до пят закованных в начищенную до блеска броню, у всех лица скрыты под шлемами, все неподвижны, как металлические колонны. Столь тяжелых доспехов Ищейка еще не видывал. Интересно, как драться с такими в случае чего? Стрелой не пробить. Да и от меча не много пользы, если только не повезет попасть в место соединения пластин.
   – Разве что клевцом или чем-то в этом роде…
   – Что? – прошипел Тридуба.
   – Ничего.
   Странные все-таки у Союза представления о войне! Если бы сражения выигрывали блеском лат, то от Бетода уже остались бы рожки да ножки. Жаль, что в жизни все не так просто…
   Между стражниками за маленьким столиком с бумагами сидел командир. В своей ярко-красной куртке он выглядел еще удивительнее подчиненных. Глупо командиру в такое рядиться, мысленно усмехнулся Ищейка. Его же издалека стрелой снять – раз плюнуть. Да и молод для подобной работы: борода только пробиваться начала. Тем не менее вид у парня был самодовольный.
   С ним пререкался здоровяк в грязной куртке. Ищейка напряг слух, пытаясь разобрать местный говор.
   – У меня пятеро детей, – говорил фермер, – мне нечем их кормить. И что прикажете делать?
   Тут вперед выступил старик.
   – Я близкий друг лорд-губернатора и требую, чтобы меня впустили…
   Командир не дал договорить ни тому, ни другому.
   – Мне начхать, кто у вас в друзьях и сколько у вас детей. Хоть сотня! Остенгорм забит под завязку. Согласно указу лорд-маршала Берра, город принимает двести беженцев в день. На сегодня норма выполнена. Приходите завтра утром. Только пораньше.
   Двое мужчин, не мигая, таращились на командира.
   – Норма? – пророкотал фермер.
   – А лорд-губернатор…
   – Черт бы вас подрал! – завопил парень, разъяренно грохая по столу кулаком. – Поговорите мне тут! Уж я вас впущу так впущу! Дождетесь, что вас втащат в город за шиворот и повесят как предателей!
   После грозной отповеди просители быстро ретировались. Ищейка подумывал последовать их примеру, но Тридуба уже подходил к столу. Командир смерил обоих столь мрачным взглядом, будто они воняли хуже кучи свежего дерьма. Конечно, порой от них и правда разило за милю, однако к сегодняшнему визиту Ищейка специально, впервые за несколько месяцев, тщательно вымылся.
   – А вам чего? Нам не нужны ни шпионы, ни попрошайки!
   – Очень хорошо, – спокойно отозвался терпеливый Тридуба. – Мы как раз ни те, ни другие. Меня зовут Рудда Тридуба. А его – Ищейка. Хотим поговорить с тем, кто у вас тут за главного. Хотим предложить свои услуги вашему королю.
   – Предложить услуги? – Парень заулыбался, однако без тени дружелюбия. – Ищейка, говоришь? Занятное имечко. Интересно, чем же он его заслужил? – Командир хохотнул, за ним негромко захихикали остальные.
   Горстка разряженных кретинов! Вот уж нашли друг друга, подумал Ищейка. К сожалению, назвав их горсткой кретинов в лицо, он делу не помог бы. Хорошо, что Доу не взяли. Как пить дать он бы выпустил кишки этому надутому индюку!
   Подавшись вперед, командир медленно и четко, словно для детишек, произнес:
   – Северян пускают в город только по особому разрешению, в исключительных обстоятельствах.
   В исключительных обстоятельствах! А тот факт, что Бетод разгуливает по стране, громит войска и разоряет земли – это, значит, в порядке вещей! Тридуба «стучался в дверь», но там, по мнению Ищейки, была стена.
   – Нам много не нужно. Только стол и кров. Нас пятеро. Все названные, опытные воины.
   – У его величества бойцов в избытке. А вот мулов не хватает. Сможете таскать провизию?
   Даже у знаменитого терпения Тридуба имелись границы, а глупый сопляк норовил заступить за черту, явно не понимая, с кем связывается. С человеком вроде Рудды Тридуба шутки плохи. На родине его имя знали все. Врагов оно повергало в трепет, соратникам придавало храбрости. Да, у его терпения имелись границы, но их еще не перешли. К счастью для окружающих.
   – Мулы, говоришь? – грозно переспросил Тридуба. – Мулы, к твоему сведению, лягаются. Смотри, парень, чтобы один из них не отшиб тебе голову. – И, развернувшись, зашагал прочь.
   Толпа испуганно расступилась, пропустила северян, затем вновь сомкнулась; все жалобно голосили, каждый объяснял стражникам, почему нужно впустить именно его, а других можно оставить на холоде.
   – Не на такой прием мы рассчитывали, – пробормотал Ищейка.
   Тридуба молча шагал впереди, опустив голову.
   – Что теперь будем делать, вождь?
   Тот хмуро оглянулся через плечо.
   – Ты меня знаешь. Думаешь, я это проглочу?
   Ищейка и сам понимал: не проглотит.

Военные планы

   В приемном зале лорд-губернатора Инглии царил холод. Холодом веяло от высоких оштукатуренных стен, от каменных плит пола, от остывшей золы в черном зеве камина. Одну стену украшал огромный гобелен: вышитое золотом солнце Союза с перекрещенными на нем молотами Инглии.
   Лорд-губернатор Мид, весь какой-то обмякший, поникший, сидел в жестком кресле за большим пустым столом, обхватив вялыми пальцами ножку бокала с вином, и неподвижно глядел перед собой. Бледное, ничего не выражающее лицо, мятая заляпанная мантия, всклокоченные седые волосы. Майор Вест, уроженец Инглии, слышал много хвалебных слов в адрес Мида: сильная харизматичная личность, отличный правитель, неутомимый защитник провинции и ее населения… Однако сейчас перед ними сидела лишь оболочка человека, придавленная тяжестью парадной цепи, холодная и пустая, как зияющее чернотой нутро камина.
   Царящий в зале холод усугубляла ледяная атмосфера. Лорд-маршал Берр стоял в самом центре: ноги расставлены, большие руки напряженно сцеплены за спиной. Рядом, мысленно кляня себя за то, что снял плащ, замер с опущенной головой майор Вест. В помещении оказалось холоднее, чем на улице, хотя осень выдалась на редкость промозглая.
   – Вина, лорд-маршал? – не поднимая взгляда, пробормотал Мид.
   В огромном зале его голос звучал слабо, тонко и гнусаво. Весту на миг почудилось, что от губ старика идет пар.
   – Нет, ваша светлость.
   Берр хмурился. Последний месяц, а то и два, он хмурился постоянно, будто иных выражений его лицо принимать не умело: хмурился с надеждой, хмурился радостно, хмурился удивленно. Сейчас его нахмуренность отражала страшный гнев. Вест нервно переступил с одной онемевшей ноги на другую, пытаясь разогнать кровь. Перенестись бы отсюда куда подальше…
   – А вы, майор Вест? – прошептал лорд-губернатор. – Будете вино?
   Вежливо отказаться Вест не успел – помещение огласил грозный голос лорд-маршала.
   – Что произошло?
   Резкие слова, скрежетнув о холодные стены, отозвались эхом в ледяных потолочных балках.
   – Что произошло? – Лорд-губернатор, встрепенувшись, медленно поднял запавшие глаза на Берра с таким видом, словно видел его впервые в жизни. – Мои сыновья погибли.
   Дрожащей рукой он поднял бокал и осушил его одним глотком.
   Маршал Берр еще крепче стиснул сцепленные за спиной руки.
   – Сочувствую вашей утрате, ваша светлость, но я подразумевал ситуацию в целом. Речь о деревне Черный Колодец.
   Услышав название деревни, Мид вздрогнул.
   – Там была битва.
   – Там была резня! – взревел Берр. – Как такое произошло? Разве вы не получили приказ короля? Вам предписывалось собрать солдат, сколько найдется, расставить их на позиции и ждать подкрепления. А главное – ни в коем случае не вступать в бой с Бетодом!
   – Приказ короля? – Губы лорд-губернатора изогнулись в презрительной усмешке. – Вы хотите сказать, приказ закрытого совета? Я получил его. Прочел. Обдумал.
   – И-и?..
   – И порвал.
   Лорд-маршал тяжело засопел.
   – Вы его… порвали?
   – Моя семья правит Инглией сотню лет. Мы пришли на пустые целинные земли. – Мид гордо вздернул подбородок и расправил плечи. – Мы укротили природу. Вырубили лес, проложили дороги, построили фермы, рудники, города… Мы обогатили Союз!
   Глаза старика сверкали. Теперь он казался выше, сильнее, решительнее.
   – В этих краях народ ищет защиту в первую очередь у меня и лишь потом – за морем! По-вашему, мне следовало пустить северян – этих варваров, грязных животных, – в Инглию? Чтобы они безнаказанно рыскали по моей земле, уничтожая плоды трудов моих предков? Чтобы грабили, жгли, насиловали и убивали в свое удовольствие? А я, выходит, должен отсиживаться за стенами крепости, пока они предают Инглию огню и мечу? Нет, маршал Берр! Это не по мне! Я собрал людей, вооружил их и отправил на бой с дикарями. Войско возглавили три моих сына. Что еще я мог сделать?
   – Исполнить приказ, мать вашу! – чуть не срываясь на визг, проорал Берр.
   Вест даже вздрогнул, в ушах звенело эхо страшного крика.
   По лицу Мида пробежала судорога, рот приоткрылся, нижняя губа затряслась, глаза наполнились слезами, тело вновь бессильно обмякло.
   – Мои сыновья погибли, – прошептал он, вперив невидящий взгляд в холодный пол. – Мои сыновья погибли.
   – Мне жаль ваших сыновей. Мне жаль солдат. Люди погибли напрасно. Но вас мне не жаль. Вы сами навлекли на себя беду. – Лорд-маршал, поморщившись, сглотнул слюну, потер живот, медленно подошел к окнам и уставился на холодный серый город. – Вы бездумно угробили инглийскую армию, и теперь я обязан выделить часть своих войск на охрану ваших городов и крепостей. Выжившие у Черного Колодца и все, кто в состоянии держать в руках оружие, переходят под мое командование. На счету каждый человек.
   – А что станет со мной? – глухо спросил лорд-губернатор. – Псы из закрытого совета, наверное, подняли вой до небес, требуя моей крови.
   – Пусть воют. Вы мне нужны. На юг хлынули беженцы. Одни спасаются от Бетода, других гонит страх. Вы давно выглядывали в окно? В Остенгорме уже не протолкнуться, еще тысячи стоят под стенами города. Это только начало! Вы будете следить за тем, чтобы они ни в чем не нуждались, и постепенно эвакуировать их в Срединные земли. Люди обращались к вам за защитой на протяжении тридцати лет. Вы по-прежнему им нужны. – Берр повернулся к Миду. – Передайте майору Весту список боеспособных подразделений. Что касается беженцев – им нужна еда, одежда и крыша над головой. И сразу начинайте подготовку к их эвакуации.
   – Сразу… – прошептал Мид. – Конечно. Сразу же.
   Берр коротко глянул из-под густых бровей на Веста, глубоко вздохнул и зашагал к дверям. Вест, перед тем как выйти, напоследок оглянулся: лорд-губернатор Инглии, обхватив голову руками, по-прежнему горбился в кресле посреди пустынного ледяного зала.

* * *

   – Это Инглия. – Майор Вест указал на большую карту и обернулся к офицерам.
   Интереса к предстоящей речи почти никто не проявлял, что было неудивительно, но все-таки раздражало.
   По правую сторону длинного стола неподвижно сидел генерал Крой – прямой, высокий, худощавый, подтянутый. Седые волосы на угловатом черепе сострижены почти под корень, на простой черной форме ни пятнышка, ни морщинки. Офицеры его обширного штаба выглядели так же безупречно: выбритые, опрятные и суровые, точно собрание плакальщиков. Слева развалился генерал Поулдер – круглолицый, краснощекий обладатель роскошных усищ. Огромный, богато расшитый золотом воротник буквально подпирал генеральские крупные розовые уши. Люди из эскорта Поулдера сидели на стульях верхом, словно всадники, небрежно расстегнув верхние пуговицы разукрашенных галунами малиновых мундиров; яркую нарядную форму усеивали брызги дорожной грязи, которыми офицеры, похоже, гордились, будто медалями.
   Если для Кроя война заключалась в аккуратности, самопожертвовании и строгом подчинении правилам, то для Поулдера – во внешней пышности и заботе о волосах. Обе стороны взирали друг на друга с высокомерным презрением, всем своим видом показывая, кто здесь знаток хитростей воинского дела, а кто, как бы ни пыжился, только путается под ногами.
   По мнению майора Веста, под ногами путались и те, и другие. Однако настоящую головную боль доставляли не Крой с Поулдером, а компания в дальнем конце стола. Возглавлял ее сам наследный принц Ладислав, облаченный в подобие пурпурного халата с эполетами. Этакий пеньюар в военном стиле. Кружева манжет хватило бы на добрую скатерть. Вокруг в небрежных позах сидела свита, разве что слегка уступающая принцу великолепием, – самые богатые, красивые, элегантные, самые никчемные юнцы со всего Союза. Если бы мерилом человека служила шляпа, их можно было бы смело назвать великими.
   Вест снова посмотрел на карту, в горле пересохло.
   Он знал, что сказать. Требовалось лишь доступно объяснить это собравшимся и сесть на место. Пусть тут наследник трона, пусть первые армейские чины – люди, которые его презирают. Ненавидят. За высокое положение и низкое происхождение. За то, что всего добился сам.
   – Это Инглия, – повторил Вест спокойным и уверенным, как он надеялся, голосом. – Река Камнур… – кончик указки скользнул вдоль синей извивистой линии, – … разделяет провинцию на две части. Южная намного меньше северной, однако гуще заселена, потому что здесь сосредоточены почти все крупные города, включая столицу, Остенгорм. Дороги тут неплохие, местность довольно открытая. Северяне, насколько известно, через реку пока не переправлялись.
   С дальнего конца стола донесся громкий зевок. Вест в ярости резко обернулся. Принц Ладислав, похоже, внимательно слушал, а неподобающую выходку себе позволил состоящий в его свите лорд Смунд – юноша лет двадцати с безупречной родословной, огромным состоянием и выходками десятилетнего мальчишки. Ссутулившись в кресле, Смунд бессмысленно таращился в одну точку с широко распахнутым ртом.