Джоансен Айрис. Мелодия любви

   — Нелепость какая-то, — процедила сквозь зубы Дейзи.
   Он открыл дверцу машины, помог ей сесть и сам сел рядом.
   — Такова жизнь. — Захлопнув дверцу, он нажал на кнопку, и стекло, разделявшее пассажирский и водительский салоны, бесшумно опустилось. — Сэм Брокнер, а это Дейзи Джастин.
   Шофер повернулся к ней лицом, и она наконец разглядела его. Он ничуть не походил на важного, одетого в униформу шофера, каким ей представлялись все шоферы лимузинов. Рыжеволосый, веснушчатый, с блестящими, светло-карими глазами, он выглядел не старше подростка. Рубашка в гавайском стиле, в рисунке которой преобладал бирюзовый цвет, резко контрастировала с цветом его волос. Широкая улыбка озаряла его мальчишеское лицо, придавая ему особую теплоту.
   — Привет, рад познакомиться, мисс Джастин, — сказал он приветливо, сворачивая с аллеи на широкую улицу. — Откиньтесь на спинку кресла и расслабьтесь. Джейсон дал мне ваш адрес, так что я доставлю вас домой в один миг.
   — Спасибо, Сэм. Мне тоже приятно познакомиться с тобой.
   Джейсон нажал на кнопку, и стекло поползло вверх, оставляя их вдвоем, наедине. Она сидела напряженная, нервно сцепив пальцы рук, лежавших на коленях, и смотрела прямо перед собой.
   — Ради бога, расслабься, — сказал Джейсон небрежно.
   — Я расслабилась.
   — Я же вижу, как ты сдерживаешь себя. Коснись я тебя, и ты разрыдаешься.
   — По правде говоря, ситуация не из приятных. — Она по-прежнему избегала смотреть на него. Хоть бы он отодвинулся! Дейзи чувствовала жар его тела и знакомый запах его туалетной воды. — Но ты не тронешь меня, потому что об этом не может быть и речи, а значит, мне нечего опасаться.
   — Правильно.
   Они замолчали, и гнетущая, напряженная тишина повисла в воздухе, как грозовая туча.
   Дейзи мучительно искала повод нарушить молчание. Первой пришла на ум самая банальная фраза.
   — Мне трудно было представить тебя не за рулем. Эрик сам водит машину.
   — Эрику с его темпераментом легче справляться с беспорядочным движением на дорогах, которое создают нью-йоркские таксисты. Кроме того, в лимузине я чувствую себя спокойно и уединенно.
   Да, лимузин был одной из стен, которой Джейсон окружал себя, мелькнула у Дейзи мысль.
   Снова воцарилось молчание.
   — Сегодня я познакомилась с твоей женой, — проговорила она и тут же пожалела.
   Судорога пробежала по его лицу.
   — Эрик рассказал мне об этом. Она не жена мне, давно не жена.
   — Но она, кажется, так не думает. Синтия очень красивая.
   — Когда-то и я так думал.
   Они опять замолчали.
   — Эрик сказал, что ты женился очень рано. И чего это ей вздумалось говорить об этой женщине, когда каждое слово было как соль на рану?
   — Да, — цедил он сквозь зубы.
   Дейзи улыбнулась и непроизвольно, повинуясь чьему-то злому внушению, произнесла:
   — Говорят, первая любовь не ржавеет. Уверена, что…
   — Не было любви, — прервал он ее грубо. — Ни первой, ни любой другой.
   — Тогда секс. Иногда трудно отличить любовь от секса.
   — Не было ни того, ни другого, — он повернул к ней лицо. — Что, черт возьми, ты хочешь мне сказать? Я совершил ошибку и расплатился за нее. Вернее, до сих пор расплачиваюсь.
   — В сущности, мне нет до этого никакого дела.
   — Глубоко ошибаешься. Нравится нам это или нет, но случившееся напрямую касается тебя. Бог свидетель, я всячески пытался оградить тебя от этого.
   Она поморщилась.
   — Бессмыслица какая-то.
   — Знаю. — Выражение беспредельной усталости появилось на его лице. — Теперь это не имеет значения. Я прошу лишь об одном: позволь мне оберегать тебя.
   Проникновенность его голоса рассеяла негодование и обиду, которыми Дейзи, как стеной, отгораживалась от него, наполняя сердце надеждой.
   — Я уже не раз говорила тебе, что привыкла сама заботиться о себе.
   — Раньше ты не терзалась, когда я проявлял заботу о тебе.
   — Неужели?
   — Ну, хорошо, сформулирую иначе, — уклончиво проговорил он. — Ты не страдала от недостатка заботы о тебе.
   — Тогда я была совсем другой.
   Он покачал головой.
   — Это тебе только кажется. Горе и боль не меняют нас. Они очищают и делают нас такими, какие мы есть на самом деле, — он поймал ее взгляд. — Ты как была, так и осталась любящей, доверчивой, светящейся внутренним светом. Слишком любящей. Ты готова все отдать ради блага другого. Вспомни, чем ты жертвовала ради Чарли. Встретив тебя, я сразу понял, какая ты самоотверженная.
   Она пристально смотрела на него, не в силах оторвать взгляд. Она чувствовала, что за его словами кроется что-то важное для нее, но ускользавшее от ее понимания. Неожиданно Дейзи вспомнила, как однажды, лежа рядом с ним, она испытывала то же непонятное и загадочное чувство.
   «Нет, это не должно повториться», — подумала Дейзи в отчаянии. Она не должна любить его. Не должна обманываться надеждой. Он не любит ее и, возможно, никогда не любил.
   И все-таки в его словах было что-то, он вкладывал в них какой-то особый смысл, который ей не терпелось понять.
   — Ты пытаешься мне что-то сказать? — спросила она тихо.
   Джейсон ничего не ответил. Лишь спустя минуту Дейзи услышала его краткое «нет».
   Надежда не оставляла ее, и она решила сделать еще одну попытку.
   — Я же чувствую, Джейсон. Скажи мне, — настойчиво проговорила она.
   — Мне нечего сказать.
   Стена. Опять она натолкнулась на стену, за которой он прятал свою душу.
   Дейзи в отчаянии посмотрела на него, но в эту минуту лимузин остановился у тротуара напротив ее дома. Сэм вышел из машины и, обойдя ее, открыл дверцу пассажирского салона.
   — Думаю, на сегодня тебе хватило моей компании, — сказал Джейсон, скривив губы в усмешке. — Сэм проводит тебя.
   — Нет необходимости… — Дейзи не договорила и решительно вышла из машины. От усталости и огорчения у нее не было сил спорить с ним. Она перешла улицу, на ходу бросив «Спокойной ночи!», и направилась к дому.
   — Дейзи!
   Она остановилась и посмотрела на него через плечо.
   — С завтрашнего дня Сэм будет возить тебя. Я больше не буду утомлять тебя своим присутствием.
   — Тебя, как видно, не волнует, что джентльмены из прессы начнут преследовать и Сэма, — возмутилась она.
   — Он сумеет постоять за себя. Сэм служил в войсках спецназа во Вьетнаме. — Джейсон перевел взгляд на Сэма. — Пожалуйста, проверь ее квартиру.
   — Хорошо, — перепрыгивая через ступеньки, Сэм поднялся на крыльцо и открыл дверь. — Нет проблем. С Дейзи все будет в порядке.
   Она покачала головой.
   — Сомневаюсь, что кто-то может сидеть в засаде в холле или притаиться под моей кроватью.
   — Это Нью-Йорк, — спокойно ответил Джейсон. — Устраивать засады обычное дело для некоторых районов.
   — Но не для Гринич-Виллидж.
   — От меня ты можешь избавиться, но с присутствием Сэма должна смириться. Это честная сделка. Прими ее как должное и молись, чтобы все обошлось благополучно.
   И прежде чем она успела ответить, он сел в лимузин и захлопнул дверцу.
   Итак, Джейсон снова отгородился от нее, как несколько минут назад, когда Дейзи пыталась вызвать его на разговор. Зачем она искала скрытый смысл в его словах? Почему не могла принять их на веру? Ее настойчивость была неразумной, как и возникшее неожиданно желание расплакаться. Навернувшиеся слезы мешали смотреть, когда она подошла к двери, которую Сэм держал для нее открытой.
   — Все будет хорошо. — Карие глаза Сэма выражали симпатию. — Честное слово. Все будет тип-топ.
   — Правда? — она слабо улыбнулась и расправила плечи. — Конечно, все будет отлично. Идем, Сэм. Тебе наверняка хочется поскорее разделаться с хлопотами обо мне и лечь спать.
   — Я не спешу. По натуре я — сова и спать ложусь поздно.
   — Как и мой отец.
   — Чарли? Да, знаю. Джейсон рассказывал мне о нем.
   От удивления Дейзи широко открыла глаза.
   — Джейсон рассказывал?
   — Конечно. Чарли, как я понял, был замечательным человеком.
   — Да, — она помолчала, — не ожидала, что Джейсон станет хвалить кого-то.
   Сэм рассмеялся.
   — Вы шутите, верно? Да ведь Джейсон хочет, чтобы весь мир узнал, каким был Чарли.
   Дейзи в замешательстве посмотрела на него.
   — Что-то я разболтался, а вам надо поскорее лечь спать. — Сэм взял ее под локоть и потянул к лестнице. — Дайте мне пять минут, чтобы осмотреть квартиру, а потом я слиняю.

Глава 8

   — По-моему, генеральная репетиция прошла хорошо. — Эрик сидел в кресле в глубине грим-уборной. — В целом.
   Дейзи поморщилась, садясь на пуфик и надевая легкие, без каблука туфли.
   — В целом — значит, не все гладко. Перестань успокаивать меня, Эрик. Репетиция прошла сумбурно, но так всегда бывает перед премьерой.
   — Тебя это, кажется, не беспокоит.
   Она улыбнулась безмятежной улыбкой.
   — Да, мне незачем волноваться. Я готова, и мне не помешают недоделки в технической стороне спектакля. Я чувствую, что завтрашняя премьера будет иметь эффект разорвавшейся бомбы…
   — Я чувствую то же самое. — Сунув руку в карман пиджака, он достал небольшой конверт. — Сэм заходил, пока ты была на репетиции, и просил передать тебе это.
   — Почему он не подождал до вечера? — она встала и взяла конверт. — Не хочешь ли ты сказать, что мне самой придется добираться до дома? Я уже успела привыкнуть к нему. Со времени газетной шумихи он стал моей тенью.
   Эрик покачал головой.
   — Сэм отвезет тебя как обычно. Он не раздражает тебя?
   — Я же сказала, что привыкла к нему. Сэм мне очень симпатичен. Он как неотшлифованный алмаз — немного грубоват, но чист и непритязателен.
   Эрик кивнул:
   — И так же тверд. — Он наблюдал за выражением на лице Дейзи, пока она изучала конверт.
   Конверт был из прекрасной тисненой бумаги, а напечатанный на нем обратный адрес принадлежал одной из самых престижных художественных галерей.
   Дейзи осторожно открыла конверт и вынула карточку, на которой красивым шрифтом был отпечатан текст приглашения.
   Ее глаза удивленно расширились, когда она прочла текст приглашения.
   Сердечно приглашаем Вас на выставку лучшей работы Чарльза Л. Джастина, открытие которой состоится 1 июля в восемь часов вечера. Смокинг. Согласие подтвердите.
   Дейзи с изумлением посмотрела на Эрика.
   — Ничего не понимаю. Выставка картин Чарли?
   — Фактически одной картины, — спокойно ответил Эрик. — Твоего портрета.
   Дейзи нервно рассмеялась.
   — Этого не может быть! Ни одна галерея не станет устраивать выставку одной картины художника, если он не Рембрандт или Ван Гог. Почему они… — Она запнулась и пристально посмотрела на Эрика. — Джейсон?
   Эрик кивнул в знак согласия.
   — Подкупил?
   — Черт, нет, конечно. Нельзя подкупить таких снобов, как владельцы известной галереи фон Кранц.
   — Но тогда каким образом это ему удалось?
   Эрик достал из кармана кассету и вставил ее в плейер, стоявший на туалетном столике.
   — Вот каким, — он нажал кнопку. — Джейсон впервые за двадцать лет сочинил музыку, не предназначенную для театра. Завтра ее будут передавать по всем телевизионным и радиоканалам вместе с объявлением об открытии выставки. Он назвал это сочинение «Песня Чарли».
   Дейзи сидела, затаив дыхание, и слушала волшебную музыку. Сила и доброта, триумф духа и любви. Чарли.
   Слезы градом катились по ее щекам, но она не пыталась унять их. Музыка смолкла, а Дейзи не шевелилась, продолжая завороженно смотреть на поблескивавший металлом плейер. Эрик выключил плейер.
   — Имя Чарли будет увековечено, — всхлипнув, произнесла она.
   — Да, — согласился Эрик, — я просто уверен в этом.
   — Почему Джейсон ничего не сказал мне? — спросила Дейзи срывающимся голосом. — Он написал потрясающую музыку, устроил выставку и ни словом не обмолвился. Как я могу отблагодарить его?
   — Он не ждет благодарности.
   Дейзи вскочила, достала бумажную салфетку из коробки, стоявшей на туалетном столике, и вытерла мокрые от слез щеки.
   — Ну нет! Я хочу поблагодарить его. Где он?
   — В Иглзмаунте. — Эрик покачал головой. — И он не хочет видеть тебя, Дейзи.
   — Откуда ты знаешь?
   — Он просил передать тебе кое-что на словах. — Эрик помолчал в нерешительности. — Он сказал, что сделал это не для тебя. Он хочет, чтобы ты знала, что ничем не обязана ему. Он сделал это ради Чарли.
   — Разве сделать ради Чарли не то же самое, что сделать для меня? Я любила Чарли.
   И она любила Джейсона Хейза. Дейзи признала это чувство, яркое и обжигающее, как огонь, наполнявшее ее ликованием. Прежние сомнения и боль исчезли. Но она не понимала Джейсона и, вероятно, никогда не поймет. Да разве это имело теперь какое-нибудь значение? Главное — она всем сердцем любила его. Дейзи повернулась к Эрику.
   — Я поеду к нему.
   — Нет! — вырвалось у Эрика, и он покачал головой. — Я же сказал, Джейсон не хочет видеть тебя. — Он криво улыбнулся. — Иглзмаунт охраняется не хуже секретного военного объекта. Тебе не удастся даже проникнуть за ворота.
   — Проклятье! — Дейзи топнула ногой. — Какой реакции он ждал от меня? Думал, что я покорно приму его благодеяние и промолчу? Нет уж. Мне просто необходимо видеть его.
   Лицо Эрика расплылось в широкой улыбке.
   — Не сомневаюсь, он ожидал именно такой реакции. Он слишком хорошо знает тебя, не так ли?
   — Лучше, чем я его, — она вздернула подбородок. — Но это скоро изменится.
   — Нет, этого он не допустит.
   — Почему?
   Эрик не ответил и отвел взгляд в сторону. Дейзи нетерпеливо махнула рукой.
   — Впрочем, неважно. Ты и Джейсон упорно держите рот на замке. Но прошу тебя, ответь мне на один вопрос: он любит Синтию Хейз?
   — Господи, нет, конечно!
   Дейзи вздохнула с облегчением.
   — Судя по его словам, я тоже думаю, что не любит. Значит, путь для меня открыт.
   Эрик нахмурился.
   — Ты не понимаешь ситуацию.
   — И не пойму, если не объяснят. Как я могу что-нибудь понять, если Джейсон не хочет даже видеться со мной?
   — Если хочешь выразить ему благодарность, подари ему лучшую из Дездемон. Эта опера чертовски много для него значит.
   — Благодарность? Но я хочу… — Она запнулась и пристально посмотрела на Эрика. — Хорошо. Предлагаю сделку. Передай ему, что я не появлюсь в Иглзмаунте, если он приедет на премьеру. — Она перевела дух и, отчеканивая каждое слово, добавила: — И я не хочу, чтобы он стоял где-нибудь в зале, как призрак. Я мечтаю видеть его рядом с тобой в четвертом ряду, хочу, чтобы он пришел ко мне за кулисы после спектакля и сказал, что я создала величайшую из Дездемон. Ты понял, Эрик?
   — О да. — Эрик наморщил лоб. — Но не уверен, что Джейсон согласится.
   — Он согласится, если ты скажешь ему, что в противном случае я расположусь лагерем у ворот Иглзмаунта. Ведь легко я не сдамся, и Джейсону это отлично известно. — Робкая улыбка тронула ее губы. — В конце концов, он сам виноват. Не напиши он «Песню Чарли», я, вероятно, никогда бы не смогла увидеть, что скрывается за его маской Отелло.
   — За маской?
   — Не обращай внимания. — Она подошла к двери. — Просто передай ему все, что я сказала. Да, и последнее: скажи, что завтра вечером он увидит непревзойденную Дездемону.
 
   Дейзи низко поклонилась, ее щеки пылали от восторга, вызванного шквалом аплодисментов, прокатившимся по залу.
   Кевин крепче сжал ее руку. Его щеки тоже горели, глаза сияли.
   — По-моему, мы произвели фурор. — Она едва расслышала его ликующий шепот. — Боже, я чувствую себя на седьмом небе от счастья.
   Дейзи тоже казалось, что она парит. Они уже в двенадцатый раз вышли на поклон, но зрители, аплодировавшие стоя, не хотели отпускать их. Она посмотрела на Джейсона в четвертом ряду.
   Он аплодировал, как и все зрители, стоя, но смотрел на нее с бесстрастным выражением. Понравилась ли ему ее игра? Были ли в ее исполнении ошибки? Нет, она не даст запугать себя этим ничего не выражающим взглядом! До сих пор она позволяла ему отгораживаться от нее стеной молчания, но впредь не повторит этой ошибки.
   Озорная улыбка осветила ее лицо, и она заговорщицки подмигнула ему. Дейзи еле сдержалась, чтобы не расхохотаться, когда увидела, что он потрясен ее выходкой. Держа Кевина за руку, она начала медленно продвигаться к кулисам.
   — Дейзи, Дейзи, дорогая! Вы были восхитительны!
   Знакомый женский голос донесся до нее из первого ряда. Пег? Она вгляделась в лица зрителей, толпившихся у сцены, и улыбка ее померкла.
   Синтия Хейз, одетая в синее платье с блестками, и с сапфировым ожерельем на шее, протягивала Дейзи огромный букет чайных роз.
   Кевин тоже заметил Синтию.
   — Подруга? — спросил он. — Я возьму цветы. — Подойдя к краю сцены, он наклонился и принял цветы из рук Синтии с благодарственным поклоном. Передав букет Дейзи, он последовал за ней за кулисы. — Роскошная женщина, — заметил он. — Интересно, любит ли она чили?
   Букет из чайных роз был необычайно красивым и, несомненно, дорогим, но, посмотрев на него, Дейзи внезапно почувствовала отвращение. Ей захотелось тут же избавиться от цветов. «Зачем она преподнесла мне его?» — с тревогой подумала Дейзи. Она не могла понять Синтию Хейз и совершенно не понимала, почему этот жест вызывает у нее такое странное чувство.
   — Сомневаюсь, — ответила Дейзи и швырнула букет на стол, стоявший в кулисах. — Судя по ее фигуре, она предпочитает мясо с жирной подливой.
   — Ты знаешь ее?
   — Она бывшая жена Джейсона Хейза.
   — Ого! Теперь понятно, почему ты не хочешь, чтобы эти цветы стояли в твоей грим-уборной.
   Дейзи бросила на Кевина подозрительный взгляд.
   — Почему ты это сказал?
   — Я видел фото в «Джорнэл». Ты выдала себя с головой, Элиза Дулиттл, — он поцеловал ее в щеку. — Да и вообще этот букет лишний. Сейчас твоя грим-уборная выглядит роскошной клумбой. Кто-то прислал тебе даже бутылку вина.
   Она кивнула:
   — «Родерер Кристел». Ее прислали перед моим выходом на сцену. Не знаю, кто, не смогла разобрать подпись на карточке.
   — Должно быть, Эрик. Его почерк не смогли бы разобрать даже парни из Лэнгли. Мне зайти за тобой, когда я переоденусь? Надеюсь, ты не забыла, что мы идем на прием, который устраивает Эрик?
   — Нет, я устала и хочу немного отдохнуть. Иди без меня.
   — Ладно. — Кевин повернулся, собираясь идти в свою грим-уборную. — Не пойму, как ты можешь чувствовать усталость в такой вечер? Мы же произвели сенсацию!
   Дейзи слабо улыбнулась и пошла по коридору в свою грим-уборную. Она хорошо понимала, что чувствовал Кевин, да и сама она, избавившись от проклятого букета, оживилась и повеселела, предвкушая встречу с Джейсоном.
   Он все-таки приехал на премьеру и сидел в зале. Он видел и слышал, как она воплотила его мечту в реальность.
   Если он сделал первый шаг, то наверняка сделает и второй, то есть придет к ней в грим-уборную.
   Дейзи открыла дверь, и душный аромат цветов ударил ей в лицо. Она сморщила нос. Кевин был прав. Ее комната действительно стала похожа на клумбу, и сильный запах цветов вызвал легкое головокружение. Любовное свидание в цветнике. Неплохая идея! Декорации готовы, теперь ей требовался только подходящий костюм.
 
   Для предстоящей сцены свидания Дейзи выбрала белое атласное платье с глубоким вырезом, облегающее талию и бедра и переходившее в каскад блестящих оборок. Это платье очень напоминало те, что носили танцовщицы фламенко. Распущенные волосы, так восхищавшие Джейсона, она заколола у висков двумя гребнями, украшенными бриллиантами.
   Костюм и декорации были готовы. Но где же герой-любовник?
   Дейзи глубоко вздохнула, чтобы унять сильно бьющееся сердце. Что же дальше? Вот она стоит, разодетая как принцесса, и… и ничего. «Джейсон придет», — успокаивала она себя. На переодевание у нее ушло двадцать минут, а Джейсон все не появлялся. Вероятно, задерживали репортеры.
   Она подошла к туалетному столику, открыла присланную ей в подарок бутылку вина и налила немного золотистой жидкости в один из бокалов, стоявших на подносе. Глоток вина согреет и придаст ей силы, которые были сейчас так необходимы ей. Если Джейсон сейчас не…
   В дверь постучали, и Дейзи, торопливо поставив бокал на столик, пошла открывать дверь.
   За дверью стоял Джейсон, смуглый, сильный, элегантный в безупречном смокинге.
   — Здравствуй. — Она мысленно отругала себя за то, что не смогла удержать волнение в голосе. — Входи, Джейсон.
   Он не пошевелился и с минуту молча смотрел на нее.
   — Ты выгля… — Он осекся на полуслове, охватив взглядом ее обнаженные плечи и грудь. — Ты выглядишь потрясающе.
   — Мое первое платье, сшитое по заказу, — она закрыла за ним дверь. — Для приема у Эрика. Ты пойдешь?
   — Нет.
   — Я почему-то заранее знала твой ответ. — Пытаясь скрыть нервное возбуждение, она подошла к туалетному столику и спросила его через плечо: — Хочешь вина? Оно замечательное, большой выдержки. Мне прислали его в подарок к премьере.
   — Нет… благодарю, — сказал Джейсон с запинкой. — Я пришел, как ты просила, Дейзи. Чего ты хочешь?
   У нее не хватало смелости сказать, как многого она хотела.
   — Я хочу, чтобы ты сказал мне, что я создала образ именно той Дездемоны, о которой ты мечтал.
   — Что ж! На сцене ты была настоящей Дездемоной, — он отвел взгляд в сторону. — Я сидел в зале, а ты дарила мне один подарок за другим, пока моя душа не переполнилась восторгом, — он помолчал.
   — Это все?
   — Нет, — она проглотила подступивший к горлу комок. — Как приятно слышать эти слова. — Она поколебалась. — Второе мое желание посложнее. Я хочу, чтобы ты сказал, что во мне есть все, чего ты желаешь в женщине.
   Он замер и бросил на нее удивленно-настороженный взгляд.
   — Странное желание. Чем оно вызвано?
   — «Песней Чарли».
   — А… Прилив благодарности.
   — Да, о да. — Сверкающая улыбка озарила ее лицо. — Я очень благодарна тебе.
   — Все-таки ты добилась своего и высказала мне свою благодарность. Но хочу напомнить — то, что я передал через Эрика, правда. Я сделал это для Чарли.
   — Ах, не в этом дело. Важно, что ты вообще это сделал. — Охваченная душевным порывом, она с жаром продолжала: — Как ты не понимаешь? Редкий человек пойдет на все, чтобы выполнить последнее желание умершего. Теперь я знаю, что ошибалась в тебе, что неправильно понимала наши отношения.
   — Перестань смотреть на меня такими глазами, — сказал он хрипло. — И не делай из меня святого. Я лишь выполнил то, чего хотел.
   — Но это же восхитительно! — она робко улыбнулась. — И твой поступок делает тебя еще замечательнее.
   — Как бы не так.
   Дейзи набрала в легкие побольше воздуха и выпалила:
   — Я хочу, чтобы ты сказал, что я небезразлична тебе.
   — Конечно, небезразлична. У нас были близкие отношения, и всегда трудно избавляться от эмоционального груза, когда все кон…
   — Замолчи! — резко оборвала его Дейзи и сжала кулаки. — Мне нужна твоя помощь.
   Джейсон тяжело вздохнул и отвернулся от нее.
   — Полагаю, нам больше не о чем говорить. Я возвращаюсь домой и могу подвезти тебя на прием.
   — Не надо. — Она подошла к зеркалу и потухшим взглядом посмотрела на свое отражение. Ее лицо было бледным, несчастным, и выглядела она как побитая собачонка. Дейзи питала слишком большие надежды. И вот они рухнули. Он действительно не любил ее. Она, не глядя, взяла бокал с вином и отпила глоток. — Я не поеду на прием.
   — Конечно, поедешь, — сказал он категорично. — Это твой праздник.
   — Праздник? — Она швырнула бокал на пол и резко обернулась. — А почему ты не празднуешь? Этот праздник больше твой, чем мой. С какой стати ты возвращаешься в Коннектикут?
   — Я не могу… Господи, что с тобой?
   Дейзи покачнулась. Внезапно тело ее сковало холодом, легким не хватало воздуха. Ее охватила паника.
   — Я не чувствую… — Сиплый звук вырвался из ее груди, ноги подкосились, и она медленно начала опускаться на пол.
   — Дейзи! — Бледное лицо Джейсона поплыло перед ее глазами, когда он подхватил ее, не давая упасть, и прижал к себе. — Что случилось? Отчего… Бог мой! — Сквозь туман, застилавший глаза, Дейзи видела, что он смотрел на стоявшую на туалетном столике бутылку вина. Руки Джейсона крепко обхватили ее плечи, и он склонил над ней лицо. — Вино. Кто прислал тебе это проклятое вино, Дейзи?
   Она пыталась ответить, но горло сжимал холод, язык онемел. С трудом она выдавила из себя несколько слов, перемежавшихся хрипами:
   — Не знаю… Не могла прочесть… Почерк…
   И Дейзи провалилась в ледяную темноту.
 
   Боже, какой холод! Как она замерзла! Дейзи свернулась калачиком, пытаясь унять сильный озноб.
   — Ш-ш-ш… — услышала она тихий, полный страдания голос Джейсона. — Не плачь. Я этого не вынесу. Скажи, что у тебя болит? Чем мне помочь тебе?
   Дейзи не сознавала, что плакала. Медленно приподняв веки, она увидела лицо Джейсона, склонившегося над ней.
   — Холодно, — едва слышно прошептала она.
   Джейсон торопливо прикрыл ее простынею. Белые простыни, слепящая глаза чистота. Больница. Значит, она заболела…
   — Так лучше? — хрипло спросил ее Джейсон.
   Бедный Джейсон! Глаза его блестели, гримаса боли исказила его лицо. Как ей хотелось помочь ему! Он выглядел таким одиноким.
   Он всегда был одиноким. Почему она никогда не понимала, каким он был одиноким, замкнутым в себе?
   — Нет, — слабым, дрожащим голосом сказала она. — Обними меня.
   Его рука нежно и осторожно гладила ее волосы, разметавшиеся по подушке.
   — Я не могу… Тебе надо поспать.
   Она протянула к нему руки:
   — Обними меня.