Страница:
– Лиону не нужна Мандара. Он служит ей, потому что это его дом. Но душа его принадлежит судоверфи в Пизе.
– Это только причуда. Она ему надоест, и он вернется в Мандару.
– Ошибаешься. Он нашел то, что приносит ему счастье, и теперь он станет наезжать в Мандару только по великой необходимости. Это тебе нужна Мандара, а не Лиону. Он не желает продолжать династию.
– Мне не нужна династия. Я хочу лишь сохранить то, что создала здесь. – Ее темные глаза пристально смотрели на Лоренцо:
– Кто, как ты считаешь, охранял и оберегал Мандару, пока мой муж и Лион сражались в битвах? Карло забрал у меня Лиона, когда он был еще ребенком. А Марко всегда отдавался душой живописи и музыке. У меня нет… – Она замолчала, потом с усилием докончила:
– Мандара – мое дитя. И я должна продолжить свое дело.
– Тогда ты должна кое в чем пересмотреть свои взгляды.
– Так ты не желаешь помочь мне?
– А ты просишь о помощи?
Она гордо вскинула подбородок:
– Нет.
– Очень хорошо. Мне было бы неприятно отказывать такой знатной госпоже. Кстати, это платье просто великолепно. Означает ли это, что ты надела его для визита ко мне?
– Да.
– Ты добилась желаемого. Я просто ошеломлен и потрясен.
– Лжец. – Она минуту смотрела на него молча. – В таком случае, не собираешься ли попросить меня снять его и лечь с тобой в постель?
– Нет.
– Хорошо, тогда я задам вопрос иначе: хотелось бы тебе лечь со мною?
– О да! – Теплая улыбка смягчила его обычно непроницаемое лицо. – Да, дорогая Катерина, это самое сильное мое желание.
– Почему ты никогда не приходишь ко мне сам? – Катерина с кошачьей грацией потерлась щекой о плечо Лоренцо, – Почему всегда я должна приходить к тебе в комнату и умолять, чтобы ты взял меня?
Лоренцо нежно перебирал ее шелковые волосы:
– Ты знатная дама. И я не хочу, чтобы слуги трепали твое имя. – Его указательный палец медленно прошелся по линии ее бровей. – И еще потому, что мое самолюбие весьма уязвимо. А что, если я попрошу тебя об этом, а ты откажешь? Меня это весьма огорчит.
– Я должна была бы знать, что твой острый язычок никогда не доставит мне удовольствия. – Она повернулась и с улыбкой посмотрела на него:
– Если бы некоторые другие части твоего тела не доставляли мне такого удовольствия, моя гордость никогда бы не позволила мне прийти к тебе.
– Какая непристойность. – Он приподнял голову и поцеловал ее в губы. – Разве может владелица такого замка вести себя подобным образом?
Она усмехнулась и увернулась от него:
– Это не непристойность. Если я и прихожу к тебе, это не означает, что я снизойду до любого, кто попросит меня об этом.
– Я этого и не говорил, – пробормотал Лоренцо. – Я шучу. Ты чем-то обеспокоена?
– Да. – Она помолчала немного, глядя в темноту. – Это из-за того домика,
– Я так и подумал.
– Этот дом Карло держал для своих любовниц, о которых я не должна была знать. – Ее голос стал жестким. – Но как я могла не знать о них? Столько было желающих сообщать мне о каждой новой женщине Карло. – Она помолчала, потом с горечью продолжала:
– Между нами никогда не было сильного чувства. Но я была его женой, и он должен был уважать мою гордость.
«Да, гордость этой женщины и сила ее духа должны вызывать восхищение», – подумал Лоренцо.
– Ты не любила его? Она покачала головой:
– Сначала он разбудил во мне страсть. Но после рождения детей, когда он получил желаемых наследников, Карло больше не приходил ко мне. Он уставал от одной женщины и жаждал разнообразия.
– Глупец!
– Меня это не волновало. Я никогда не была столь наивна, чтобы полагаться на его верность. Мужчины непостоянны по натуре.
– Как это мудро – понимать и принимать наши ошибки. – По ее напряженной позе Лоренцо почувствовал, что память о прошлом по-прежнему вызывает у нее боль, хотя она пытается скрыть ее равнодушными словами. Лоренцо притянул ее к себе. – Ты не могла бы повернуться? У тебя такая восхитительная ямочка между лопатками, которая необыкновенно привлекает меня.
Она повернулась на бок с усмешкой:
– Приятно слышать.
– У тебя восхитительные плечи. – Он прижался губами к ее правому плечу, потом медленно скользнул вниз, осыпая нежными поцелуями ее тело. – И я оказался прав. Насчет ложбинки. Но продолжай, ты рассказывала мне про этого идиота Карло. Хотя не понимаю, к чему нам вспоминать этого ограниченного парня. Я даже сожалею, что помог Лиону убрать его убийцу. Он, несомненно, заслужил нож в спину. Надеюсь, ты не собиралась хранить ему верность?
Она нахмурилась:
– К чему это ты? И вообще, почему я должна была хранить ему верность, когда он мне постоянно изменял?
– Конечно, нет. Но вдруг бы тебе это пришло в голову? Ты из тех редких натур, которые считают, что должны соблюдать данную клятву.
Она помолчала немного и сказала с вызовом:
– Я имела полное право завести себе любовника, который доставил бы мне удовольствие. Но я не встретила ни одного, кто бы мог пробудить во мне желание.
– До того момента, как твой муж умер и уже можно было не нарушать клятву?
Она вдруг рассмеялась беспомощно и повернулась лицом к нему:
– Да, негодяй. Но, пожалуйста, не тешь себя мыслями о том, что ты оказался единственным, кто разделил со мной ложе после смерти Карло.
Выражение его лица вдруг стало необыкновенно серьезным:
– Ты проявила удивительное великодушие, предложив мне свою любовь три года назад. Ведь твой муж умер очень давно. Я был бы рад, если бы у тебя были любовники, которые доставляли тебе удовольствие до того, как появился я. – Его длинные пальцы нежно погладили ее щеку:
– Ты заслужила это, Катерина. – Но вот серьезное выражение его лица сменила улыбка:
– Точно так же, как и я. – Его рука скользнула от лица к шее, и пальцы его были мягкими, как шелк. – И я часто обдумываю, каким образом мы еще можем насладиться.
Она неуверенно кивнула:
– В самом деле?
– Я как раз размышляю над твоим замечанием относительно моего острого языка, который почему-то не доставляет тебе удовольствия. – Пальцы дошли до кончиков грудей. – Нам надо найти способ, который исправил бы это, Катерина.
– Тебе пора уходить, – мягко сказал Лоренцо. – Уже светает, и слуги скоро начнут сновать взад и вперед.
– Ну и что из этого? – Катерина сонно посмотрела на него. – Меня совершенно не волнует, что обо мне станут говорить.
– Но меня волнует. Пора идти.
Она поморщилась, села, затем выбралась из постели и начала одеваться.
– Ты знаешь, что я все еще сержусь на тебя из-за всей этой истории?
– Конечно, знаю.
– И что я попытаюсь переменить все на свой лад?
– Разумеется, попытаешься.
Катерина отбросила волосы назад и заколола их сапфировым гребнем.
– Почему ты не хочешь согласиться с тем, что я права? Бьянка и Лион поладят друг с другом. У них появятся общие интересы, дети и знакомые. Нет ничего важнее на свете, чем семейная жизнь. И для Лиона это лучший из всех возможных вариантов. – Она надела бархатную накидку поверх платья. – Мы оба с тобой прекрасно понимаем, что ты упрямишься назло, только чтобы досадить мне.
– Правда?
Катерина прошла к двери.
– Не вставай у меня на пути, Лоренцо. – Она обернулась. – Чему ты улыбаешься?
– Мне доставляет удовольствие смотреть на столь очаровательную синьору, особенно прекрасную в гневе. Собираешься ли ты снова нанести мне визит этой ночью?
Ее взгляд остановился на его лице.
– Ты просишь меня об этом?
– Нет.
– Тогда не приду. – Она воинственно посмотрела на него.
Он молчал.
– Может, и приду, – сказала она, – если решу, что это мне нужно. – И она захлопнула дверь.
Лоренцо тотчас закрыл глаза, стараясь вернуть последнее видение. Сильная, деятельная Катерина. И более беззащитная и слабая, чем ей хотелось бы быть.
Но ему не следует думать о ней.
Он старался не думать о Катерине, когда ее не было рядом, потому что внутреннее напряжение становилось невыносимым. Лоренцо открыл глаза и задумчиво посмотрел на пламя свечи. Он уже не мог заснуть, но у него не было желания снова отправляться за Данте в ад.
Он скинул покрывало и встал с постели. Одевшись, Лоренцо тихонько вышел из комнаты и отправился прогуляться по дворцу. Часа через два он, усталый, вернулся к себе и мгновенно уснул.
Он сдержал данное самому себе обещание не думать о Катерине.
– Санчия.
Она с легким вскриком приподнялась с постели и тревожно оглядела комнату.
– О боже, это всего лишь я. Не думал, что так испугаю тебя.
Голос Лиона.
Его мощная фигура вырисовывалась в перламутровом утреннем свете, который просачивался сквозь балконную дверь.
Минутное облегчение прошло, и она вновь насторожилась.
– Что ты делаешь здесь?
– Собираюсь ехать во Флоренцию. Я только хотел убедиться, что тебе здесь хорошо.
Голос его звучал нерешительно, он не делал попыток приблизиться к ней, и Санчия немного успокоилась.
– Я вернусь через неделю. Лоренцо позаботится о тебе, пока меня не будет, и проследит, чтобы у тебя все было.
– Мне не нужно никого, кто бы заботился обо мне, и будь уверен, что я использую всякую возможность, чтобы к твоему возвращению меня здесь не оказалось. – Она натянула покрывало до подбородка. В ее голосе звучала враждебность:
– С какой стати мне будет здесь хорошо? Ты поместил меня в этом хорошеньком домике, обитом гобеленами и украшенном старинным серебром. Ты приставил ко мне служанку, чтобы она выполняла мои поручения. А платой за все это будет то, что я встану на колени и позволю тебе войти в меня, как Джованни делал это с моей матерью. Какой счастливой я должна быть при этом!
– Мысль о том, как ты стоишь на коленях, принесла бы мне большое удовлетворение, – грубо заметил Лион.
– А я не хочу вставать на колени. Иди домой к бедной женщине, которую ты называешь своей женой. Она будет рада выполнить каждое твое желание.
Он усмехнулся:
– У нас с Бьянкой совсем другие отношения, не такие, как между тобой и мной. И не будем говорить о ней.
– Почему же нет? Она очень добрая и милая. Как тебе не стыдно было так унизить ее, привезя меня сюда?
– У меня не было другого выхода.
– У тебя есть другой выход. Позволь мне уйти. Неужели ты думаешь, я не понимаю, каким образом мужчины вашего семейства использовали этот домик? Я не невинное дитя, как твоя Бьянка. Я поняла, что имел в виду Лоренцо. Твой отец держал здесь своих любовниц, и теперь ты хочешь сделать то же самое. Но я не твоя любовница и не буду…
– Замолчи. – Он вдруг встал на колени у ее кровати. – Прекрати, прошу тебя. – Он схватил ее за плечи, и тяжелое тепло его ладоней вызвало в ней ответную дрожь. – Ты не моя любовница. Ты моя… – Он замолчал.
– Кто? Твоя рабыня?
– Боже, не знаю, – прошептал он. – Я ничего не знаю. Но мне просто необходимо, чтобы ты была рядом. Думаю, что я не смог бы тебя оставить в Генуе, даже если бы ты не грозилась убежать. – Его руки еще крепче сжали ее нежные плечи. – Позволь мне взглянуть на тебя. Господи! Кажется, прошла вечность с тех пор, как я любовался тобой!
У нее перехватило дыхание, и теплая волна прошла по телу.
– Нет.
– Да. – Он сорвал с нее покрывало и отшвырнул его прочь. – Ты помнишь, в конюшне, когда я вошел в тебя и…
– Я ударю тебя. – Она чувствовала, как ее груди словно тяжелеют под его взглядом, а соски набухли и начали вздрагивать. Нет, она не должна поддаваться этому чувству. Быть добровольной рабой страсти гораздо хуже, чем просто принадлежать своему господину по праву собственности. – Оставь меня, Лион.
– Сейчас. – Его голова медленно склонилась к ее груди. – Посмотри, как они созрели. Они словно бутоны. Они жаждут прикосновения. – Его губы коснулись ее левой груди, и он медленно втянул сосок, а затем чуть-чуть сжал его.
Она коротко вскрикнула, рванулась, но ее удержали руки, лежащие на плечах.
Его губы двинулись к правой груди, проделывая с ней то же самое. Его голова двигалась, его губы ласкали ее.
– Моя.
– Нет.
Он прижался лицом к ее груди и страстно прошептал:
– Да. – Его рука двинулась по ее телу и скользнула меж бедер точно так же, как тогда, на конюшне. – Навсегда.
Санчия закрыла глаза, знакомый жар начал разливаться по телу. Его твердая теплая рука вошла в нее, начала поглаживать, тереть – медленно, настойчиво.
– Не делай этого. Я не хочу. – И добавила, запинаясь:
– Ты… унижаешь меня.
Рука замерла. Она слышала лишь тяжелое дыхание Лиона. И вдруг он резко выпустил ее.
Она открыла глаза и увидела, что он поднялся на ноги – громадная тень в предутренних сумерках. Неслышным шагом он прошел к двери и сурово бросил через плечо:
– Укройся.
Она натянула на себя покрывало, не отрывая недоуменного взгляда от его широкой спины. Он желал ее. И она была уверена, что он не обратит никакого внимания на ее слова и возьмет свое. Почему же он не сделал этого?
– Моя мать непременно появится здесь и попытается убедить тебя уехать. – Он открыл дверь. – У нее есть свои собственные причины для этого. Пусть ее слова не задевают тебя. Я поговорю с ней обо всем, когда вернусь.
– Это вполне естественно, она хочет защитить Бьянку. Его губы изогнулись в циничной усмешке:
– Единственное, что она хочет защитить, – это Мандара. – Он повернулся к двери. – Я не собираюсь сражаться с ней: это моя мать, и ей выпала трудная жизнь. – Он повернулся, посмотрел на нее:
– Не хочешь ли ты пожелать мне доброго пути?
– Ты не нуждаешься в моих добрых пожеланиях.
Он моргнул растерянно, а затем усмехнулся:
– Ты права. До сих пор я прекрасно обходился без них. – Он повернулся. – До свидания, Санчия.
Пренебрежительность его тона больно задела Санчию. Ее руки вцепились в покрывало, чтобы удержать слова, которых он ждал от нее. Но они все равно пришли:
– Счастливого пути, Лион.
Он остановился, еще мгновение помедлил в проеме двери, а затем быстро закрыл ее за собой.
Санчия снова легла на подушку и стала смотреть на дверь, ведущую на балкон. Ее груди все еще были налиты тяжестью, соски ныли Святая Мария, она не хотела ощущать огня желания, вспыхнувшего в ней. Такое же непрошеное ощущение, как и нежность, которую она испытала к нему. Такое же непрошеное, как и внезапный порыв позвать его назад.
Святой Иисусе, до чего же ей хотелось позвать его назад!
Холодный и сырой ветер дунул в лицо Лиону, когда он выехал за ворота города, пуская Таброна галопом вперед. Ему необходим был этот холод и быстрая езда. Невидящим взглядом он смотрел на небо, которое из перламутрового стало бледно-розовым.
Почему он остановился? Хотела она того или нет, но тело ее откликнулось на его, зов, и он очень скоро сумел бы сломить ее сопротивление.
Почему он не сделал этого?
Никогда еще ни к одной женщине он не испытывал таких чувств, какие вызывала в нем сейчас Санчия: одновременно страстное желание и странную щемящую нежность.
Это безумие, говорил себе Лион. Он должен найти способ избавиться от наваждения и вновь стать самим собой. И как можно скорее.
– Так у тебя больше нет Танцующего Ветра? – мягко переспросил Борджиа. – Мне казалось, я весьма доходчиво объяснил тебе, что его не стоит предлагать другому покупателю. Мой отец выказал большой интерес… такой интерес, что даже собрался в Чезену, чтобы посмотреть на него. Мне бы не хотелось огорчать его.
– Не надо огорчать его, ваша светлость, – быстро проговорил Дамари. – Если вы напишете ему и попросите отложить поездку на некоторое время, уверен, что мы сможем вернуть Танцующий Ветер.
– Мы? – Борджиа улыбнулся. – Ты надеешься на мою помощь? Если я тебе помогу, то это можно будет считать платой за статуэтку. Это то, чего ты хотел?
Дамари почувствовал разочарование и гнев, поднявшиеся в нем, но вынужден был сдержать себя:
– Андреас смог заполучить его назад не только из-за моей оплошности – он использовал предательство и подкуп. По полученным мною сведениям, Лион и Марко уже должны были прибыть в Мандару. Моя армия невелика, а город хорошо укреплен. Если бы вы позволили воспользоваться силами вашего войска, находящегося в Чезене…
– Мой бог! Не сошел ли ты с ума? Меня окружают бунтовщики и недовольные в Романье. Ты хочешь, чтобы я отправил с тобой свои войска, в то время как восставшие могут захватить меня еще до того, как ты вернешься. – Борджиа покачал головой:
– Ты сам предложил мне эту сделку. Я выполнил все условия в оговоренные сроки. Отец согласился в обмен на статуэтку дать тебе титул герцога.
Глаза Дамари вспыхнули от радости:
– Его святейшество согласился?
– Говорю тебе, что он выразил большой интерес. – Борджиа улыбнулся. – Но если ты не доставишь мне Танцующий Ветер, боюсь, мне придется взяться за дело самому. После того, как восстание в Романье будет подавлено, я подготовлюсь к нападению на Мандару.
– Нет! – быстро проговорил Дамари. – Статуэтка моя.
– Тогда принеси ее.
– Мне нужно время, чтобы обдумать план.
– Хорошо, я напишу отцу, чтобы он пока отложил поездку. Через пять недель я сам еду в Рим, и либо у меня в руках
Будет Танцующий Ветер, либо ты поедешь со мной и лично дашь объяснения отцу. Скажи мне, Дамари, ты бывал когда-нибудь в Риме?
Дамари покачал головой:
– Я еще не имел чести испытать это удовольствие.
– Великолепный город с удивительной рекой, которая протекает по нему. Возможно, ты слышал, что моего дорогого брата нашли в реке Тибр со множеством ножевых ран на теле. Никто даже не слышал ни того, как на него напали, ни того, как бросили в реку, – настолько мало внимания обращают на подобные вещи в Риме. Это обычное дело там. – Он помолчал. – Я достаточно ясно выразился?
– Вы всегда выражаетесь очень ясно, мой господин.
Борджиа с презрением отвернулся:
– Можешь идти, Дамари.
С ним обращались, как с самым ничтожным слугой, Дамари почувствовал, как яд и желчь разливаются по телу, но заставил себя вежливо поклониться:
– Будьте уверены, я найду способ вернуть Танцующий Ветер так, чтобы не доставлять вам беспокойства. Прошу прощения за то, что осмелился обратиться к вам за помощью, мой господин. Моя просьба была вызвана лишь тем, что мне не хотелось огорчать его святейшество.
– Ты получишь прощение, когда я заполучу Танцующий Ветер. Я жду тебя здесь через пять недель.
– Я буду вовремя. – Дамари, подобострастно поклонившись, вышел.
Он все еще оставался натянутым как струна, когда закрыл за собой дверь, и поэтому постоял немного, чтобы охладить кипевшие в груди чувства.
Совсем недавно он был тем, кто диктовал условия и Борджиа, и самому папе, и вот он снова всего лишь слуга, а желанный титул герцога вновь уплывал у него из рук. Пусть так, но надежда не потеряна. Он вернет себе власть и положение, как только получит Танцующий Ветер. Больше ему не придется кланяться и унижаться перед Борджиа, выполняя все его желания.
Но как заполучить статуэтку?
Подкуп удался один раз. Но теперь весьма сомнительно, чтобы Андреас позволил даже наиболее преданным и верным слугам приблизиться к статуэтке. Еще более глупо отправлять свою маленькую наемную армию против Мандары в тщетной надежде, что удача повернется к нему лицом. Андреас хороший военачальник, и Мандара так надежно защищена, что ей даже не требуется многочисленного войска для обороны.
Не подкуп. Не сила. Два способа исключаются – и это означает, что ему надо набраться терпения и подождать.
А между тем его шпион проникнет в город, а может, даже и в замок, и предоставит ему необходимые сведения до того, как истечет срок в пять недель, назначенный Борджиа. И вот тогда он призовет на помощь всю свою хитрость, изобретательность и воображение.
Дамари спустился по каменным ступенькам во двор, где слуга держал в поводу его лошадь. Взлетев в седло, он заметил, что небо обложили свинцовые тучи, поднялся ветер – предвестник бури. Он непременно промокнет, прежде чем доберется до какого-нибудь убежища, но ни за что не вернется назад к Борджиа, чтобы переждать непогоду в его дворце.
Дамари поднял голову и улыбнулся, когда влажный ветер коснулся его лица. Ничего, что ему придется мчаться сквозь бурю. Гораздо важнее, чтобы шторм обрушился и на Мандару, тогда он будет заклинать силы небесные послать молнию в Лиона Андреаса и его мать.
И в маленькую рабыню Санчию.
Ясно, что она очень нужна Андреасу, если он собрал наемников и напал на дворец в Солинари, чтобы спасти ее.
Несомненно, в его будущих планах этой девчонке следует отвести особое место.
12
– Это только причуда. Она ему надоест, и он вернется в Мандару.
– Ошибаешься. Он нашел то, что приносит ему счастье, и теперь он станет наезжать в Мандару только по великой необходимости. Это тебе нужна Мандара, а не Лиону. Он не желает продолжать династию.
– Мне не нужна династия. Я хочу лишь сохранить то, что создала здесь. – Ее темные глаза пристально смотрели на Лоренцо:
– Кто, как ты считаешь, охранял и оберегал Мандару, пока мой муж и Лион сражались в битвах? Карло забрал у меня Лиона, когда он был еще ребенком. А Марко всегда отдавался душой живописи и музыке. У меня нет… – Она замолчала, потом с усилием докончила:
– Мандара – мое дитя. И я должна продолжить свое дело.
– Тогда ты должна кое в чем пересмотреть свои взгляды.
– Так ты не желаешь помочь мне?
– А ты просишь о помощи?
Она гордо вскинула подбородок:
– Нет.
– Очень хорошо. Мне было бы неприятно отказывать такой знатной госпоже. Кстати, это платье просто великолепно. Означает ли это, что ты надела его для визита ко мне?
– Да.
– Ты добилась желаемого. Я просто ошеломлен и потрясен.
– Лжец. – Она минуту смотрела на него молча. – В таком случае, не собираешься ли попросить меня снять его и лечь с тобой в постель?
– Нет.
– Хорошо, тогда я задам вопрос иначе: хотелось бы тебе лечь со мною?
– О да! – Теплая улыбка смягчила его обычно непроницаемое лицо. – Да, дорогая Катерина, это самое сильное мое желание.
– Почему ты никогда не приходишь ко мне сам? – Катерина с кошачьей грацией потерлась щекой о плечо Лоренцо, – Почему всегда я должна приходить к тебе в комнату и умолять, чтобы ты взял меня?
Лоренцо нежно перебирал ее шелковые волосы:
– Ты знатная дама. И я не хочу, чтобы слуги трепали твое имя. – Его указательный палец медленно прошелся по линии ее бровей. – И еще потому, что мое самолюбие весьма уязвимо. А что, если я попрошу тебя об этом, а ты откажешь? Меня это весьма огорчит.
– Я должна была бы знать, что твой острый язычок никогда не доставит мне удовольствия. – Она повернулась и с улыбкой посмотрела на него:
– Если бы некоторые другие части твоего тела не доставляли мне такого удовольствия, моя гордость никогда бы не позволила мне прийти к тебе.
– Какая непристойность. – Он приподнял голову и поцеловал ее в губы. – Разве может владелица такого замка вести себя подобным образом?
Она усмехнулась и увернулась от него:
– Это не непристойность. Если я и прихожу к тебе, это не означает, что я снизойду до любого, кто попросит меня об этом.
– Я этого и не говорил, – пробормотал Лоренцо. – Я шучу. Ты чем-то обеспокоена?
– Да. – Она помолчала немного, глядя в темноту. – Это из-за того домика,
– Я так и подумал.
– Этот дом Карло держал для своих любовниц, о которых я не должна была знать. – Ее голос стал жестким. – Но как я могла не знать о них? Столько было желающих сообщать мне о каждой новой женщине Карло. – Она помолчала, потом с горечью продолжала:
– Между нами никогда не было сильного чувства. Но я была его женой, и он должен был уважать мою гордость.
«Да, гордость этой женщины и сила ее духа должны вызывать восхищение», – подумал Лоренцо.
– Ты не любила его? Она покачала головой:
– Сначала он разбудил во мне страсть. Но после рождения детей, когда он получил желаемых наследников, Карло больше не приходил ко мне. Он уставал от одной женщины и жаждал разнообразия.
– Глупец!
– Меня это не волновало. Я никогда не была столь наивна, чтобы полагаться на его верность. Мужчины непостоянны по натуре.
– Как это мудро – понимать и принимать наши ошибки. – По ее напряженной позе Лоренцо почувствовал, что память о прошлом по-прежнему вызывает у нее боль, хотя она пытается скрыть ее равнодушными словами. Лоренцо притянул ее к себе. – Ты не могла бы повернуться? У тебя такая восхитительная ямочка между лопатками, которая необыкновенно привлекает меня.
Она повернулась на бок с усмешкой:
– Приятно слышать.
– У тебя восхитительные плечи. – Он прижался губами к ее правому плечу, потом медленно скользнул вниз, осыпая нежными поцелуями ее тело. – И я оказался прав. Насчет ложбинки. Но продолжай, ты рассказывала мне про этого идиота Карло. Хотя не понимаю, к чему нам вспоминать этого ограниченного парня. Я даже сожалею, что помог Лиону убрать его убийцу. Он, несомненно, заслужил нож в спину. Надеюсь, ты не собиралась хранить ему верность?
Она нахмурилась:
– К чему это ты? И вообще, почему я должна была хранить ему верность, когда он мне постоянно изменял?
– Конечно, нет. Но вдруг бы тебе это пришло в голову? Ты из тех редких натур, которые считают, что должны соблюдать данную клятву.
Она помолчала немного и сказала с вызовом:
– Я имела полное право завести себе любовника, который доставил бы мне удовольствие. Но я не встретила ни одного, кто бы мог пробудить во мне желание.
– До того момента, как твой муж умер и уже можно было не нарушать клятву?
Она вдруг рассмеялась беспомощно и повернулась лицом к нему:
– Да, негодяй. Но, пожалуйста, не тешь себя мыслями о том, что ты оказался единственным, кто разделил со мной ложе после смерти Карло.
Выражение его лица вдруг стало необыкновенно серьезным:
– Ты проявила удивительное великодушие, предложив мне свою любовь три года назад. Ведь твой муж умер очень давно. Я был бы рад, если бы у тебя были любовники, которые доставляли тебе удовольствие до того, как появился я. – Его длинные пальцы нежно погладили ее щеку:
– Ты заслужила это, Катерина. – Но вот серьезное выражение его лица сменила улыбка:
– Точно так же, как и я. – Его рука скользнула от лица к шее, и пальцы его были мягкими, как шелк. – И я часто обдумываю, каким образом мы еще можем насладиться.
Она неуверенно кивнула:
– В самом деле?
– Я как раз размышляю над твоим замечанием относительно моего острого языка, который почему-то не доставляет тебе удовольствия. – Пальцы дошли до кончиков грудей. – Нам надо найти способ, который исправил бы это, Катерина.
* * *
– Тебе пора уходить, – мягко сказал Лоренцо. – Уже светает, и слуги скоро начнут сновать взад и вперед.
– Ну и что из этого? – Катерина сонно посмотрела на него. – Меня совершенно не волнует, что обо мне станут говорить.
– Но меня волнует. Пора идти.
Она поморщилась, села, затем выбралась из постели и начала одеваться.
– Ты знаешь, что я все еще сержусь на тебя из-за всей этой истории?
– Конечно, знаю.
– И что я попытаюсь переменить все на свой лад?
– Разумеется, попытаешься.
Катерина отбросила волосы назад и заколола их сапфировым гребнем.
– Почему ты не хочешь согласиться с тем, что я права? Бьянка и Лион поладят друг с другом. У них появятся общие интересы, дети и знакомые. Нет ничего важнее на свете, чем семейная жизнь. И для Лиона это лучший из всех возможных вариантов. – Она надела бархатную накидку поверх платья. – Мы оба с тобой прекрасно понимаем, что ты упрямишься назло, только чтобы досадить мне.
– Правда?
Катерина прошла к двери.
– Не вставай у меня на пути, Лоренцо. – Она обернулась. – Чему ты улыбаешься?
– Мне доставляет удовольствие смотреть на столь очаровательную синьору, особенно прекрасную в гневе. Собираешься ли ты снова нанести мне визит этой ночью?
Ее взгляд остановился на его лице.
– Ты просишь меня об этом?
– Нет.
– Тогда не приду. – Она воинственно посмотрела на него.
Он молчал.
– Может, и приду, – сказала она, – если решу, что это мне нужно. – И она захлопнула дверь.
* * *
Лоренцо тотчас закрыл глаза, стараясь вернуть последнее видение. Сильная, деятельная Катерина. И более беззащитная и слабая, чем ей хотелось бы быть.
Но ему не следует думать о ней.
Он старался не думать о Катерине, когда ее не было рядом, потому что внутреннее напряжение становилось невыносимым. Лоренцо открыл глаза и задумчиво посмотрел на пламя свечи. Он уже не мог заснуть, но у него не было желания снова отправляться за Данте в ад.
Он скинул покрывало и встал с постели. Одевшись, Лоренцо тихонько вышел из комнаты и отправился прогуляться по дворцу. Часа через два он, усталый, вернулся к себе и мгновенно уснул.
Он сдержал данное самому себе обещание не думать о Катерине.
* * *
– Санчия.
Она с легким вскриком приподнялась с постели и тревожно оглядела комнату.
– О боже, это всего лишь я. Не думал, что так испугаю тебя.
Голос Лиона.
Его мощная фигура вырисовывалась в перламутровом утреннем свете, который просачивался сквозь балконную дверь.
Минутное облегчение прошло, и она вновь насторожилась.
– Что ты делаешь здесь?
– Собираюсь ехать во Флоренцию. Я только хотел убедиться, что тебе здесь хорошо.
Голос его звучал нерешительно, он не делал попыток приблизиться к ней, и Санчия немного успокоилась.
– Я вернусь через неделю. Лоренцо позаботится о тебе, пока меня не будет, и проследит, чтобы у тебя все было.
– Мне не нужно никого, кто бы заботился обо мне, и будь уверен, что я использую всякую возможность, чтобы к твоему возвращению меня здесь не оказалось. – Она натянула покрывало до подбородка. В ее голосе звучала враждебность:
– С какой стати мне будет здесь хорошо? Ты поместил меня в этом хорошеньком домике, обитом гобеленами и украшенном старинным серебром. Ты приставил ко мне служанку, чтобы она выполняла мои поручения. А платой за все это будет то, что я встану на колени и позволю тебе войти в меня, как Джованни делал это с моей матерью. Какой счастливой я должна быть при этом!
– Мысль о том, как ты стоишь на коленях, принесла бы мне большое удовлетворение, – грубо заметил Лион.
– А я не хочу вставать на колени. Иди домой к бедной женщине, которую ты называешь своей женой. Она будет рада выполнить каждое твое желание.
Он усмехнулся:
– У нас с Бьянкой совсем другие отношения, не такие, как между тобой и мной. И не будем говорить о ней.
– Почему же нет? Она очень добрая и милая. Как тебе не стыдно было так унизить ее, привезя меня сюда?
– У меня не было другого выхода.
– У тебя есть другой выход. Позволь мне уйти. Неужели ты думаешь, я не понимаю, каким образом мужчины вашего семейства использовали этот домик? Я не невинное дитя, как твоя Бьянка. Я поняла, что имел в виду Лоренцо. Твой отец держал здесь своих любовниц, и теперь ты хочешь сделать то же самое. Но я не твоя любовница и не буду…
– Замолчи. – Он вдруг встал на колени у ее кровати. – Прекрати, прошу тебя. – Он схватил ее за плечи, и тяжелое тепло его ладоней вызвало в ней ответную дрожь. – Ты не моя любовница. Ты моя… – Он замолчал.
– Кто? Твоя рабыня?
– Боже, не знаю, – прошептал он. – Я ничего не знаю. Но мне просто необходимо, чтобы ты была рядом. Думаю, что я не смог бы тебя оставить в Генуе, даже если бы ты не грозилась убежать. – Его руки еще крепче сжали ее нежные плечи. – Позволь мне взглянуть на тебя. Господи! Кажется, прошла вечность с тех пор, как я любовался тобой!
У нее перехватило дыхание, и теплая волна прошла по телу.
– Нет.
– Да. – Он сорвал с нее покрывало и отшвырнул его прочь. – Ты помнишь, в конюшне, когда я вошел в тебя и…
– Я ударю тебя. – Она чувствовала, как ее груди словно тяжелеют под его взглядом, а соски набухли и начали вздрагивать. Нет, она не должна поддаваться этому чувству. Быть добровольной рабой страсти гораздо хуже, чем просто принадлежать своему господину по праву собственности. – Оставь меня, Лион.
– Сейчас. – Его голова медленно склонилась к ее груди. – Посмотри, как они созрели. Они словно бутоны. Они жаждут прикосновения. – Его губы коснулись ее левой груди, и он медленно втянул сосок, а затем чуть-чуть сжал его.
Она коротко вскрикнула, рванулась, но ее удержали руки, лежащие на плечах.
Его губы двинулись к правой груди, проделывая с ней то же самое. Его голова двигалась, его губы ласкали ее.
– Моя.
– Нет.
Он прижался лицом к ее груди и страстно прошептал:
– Да. – Его рука двинулась по ее телу и скользнула меж бедер точно так же, как тогда, на конюшне. – Навсегда.
Санчия закрыла глаза, знакомый жар начал разливаться по телу. Его твердая теплая рука вошла в нее, начала поглаживать, тереть – медленно, настойчиво.
– Не делай этого. Я не хочу. – И добавила, запинаясь:
– Ты… унижаешь меня.
Рука замерла. Она слышала лишь тяжелое дыхание Лиона. И вдруг он резко выпустил ее.
Она открыла глаза и увидела, что он поднялся на ноги – громадная тень в предутренних сумерках. Неслышным шагом он прошел к двери и сурово бросил через плечо:
– Укройся.
Она натянула на себя покрывало, не отрывая недоуменного взгляда от его широкой спины. Он желал ее. И она была уверена, что он не обратит никакого внимания на ее слова и возьмет свое. Почему же он не сделал этого?
– Моя мать непременно появится здесь и попытается убедить тебя уехать. – Он открыл дверь. – У нее есть свои собственные причины для этого. Пусть ее слова не задевают тебя. Я поговорю с ней обо всем, когда вернусь.
– Это вполне естественно, она хочет защитить Бьянку. Его губы изогнулись в циничной усмешке:
– Единственное, что она хочет защитить, – это Мандара. – Он повернулся к двери. – Я не собираюсь сражаться с ней: это моя мать, и ей выпала трудная жизнь. – Он повернулся, посмотрел на нее:
– Не хочешь ли ты пожелать мне доброго пути?
– Ты не нуждаешься в моих добрых пожеланиях.
Он моргнул растерянно, а затем усмехнулся:
– Ты права. До сих пор я прекрасно обходился без них. – Он повернулся. – До свидания, Санчия.
Пренебрежительность его тона больно задела Санчию. Ее руки вцепились в покрывало, чтобы удержать слова, которых он ждал от нее. Но они все равно пришли:
– Счастливого пути, Лион.
Он остановился, еще мгновение помедлил в проеме двери, а затем быстро закрыл ее за собой.
Санчия снова легла на подушку и стала смотреть на дверь, ведущую на балкон. Ее груди все еще были налиты тяжестью, соски ныли Святая Мария, она не хотела ощущать огня желания, вспыхнувшего в ней. Такое же непрошеное ощущение, как и нежность, которую она испытала к нему. Такое же непрошеное, как и внезапный порыв позвать его назад.
Святой Иисусе, до чего же ей хотелось позвать его назад!
* * *
Холодный и сырой ветер дунул в лицо Лиону, когда он выехал за ворота города, пуская Таброна галопом вперед. Ему необходим был этот холод и быстрая езда. Невидящим взглядом он смотрел на небо, которое из перламутрового стало бледно-розовым.
Почему он остановился? Хотела она того или нет, но тело ее откликнулось на его, зов, и он очень скоро сумел бы сломить ее сопротивление.
Почему он не сделал этого?
Никогда еще ни к одной женщине он не испытывал таких чувств, какие вызывала в нем сейчас Санчия: одновременно страстное желание и странную щемящую нежность.
Это безумие, говорил себе Лион. Он должен найти способ избавиться от наваждения и вновь стать самим собой. И как можно скорее.
* * *
– Так у тебя больше нет Танцующего Ветра? – мягко переспросил Борджиа. – Мне казалось, я весьма доходчиво объяснил тебе, что его не стоит предлагать другому покупателю. Мой отец выказал большой интерес… такой интерес, что даже собрался в Чезену, чтобы посмотреть на него. Мне бы не хотелось огорчать его.
– Не надо огорчать его, ваша светлость, – быстро проговорил Дамари. – Если вы напишете ему и попросите отложить поездку на некоторое время, уверен, что мы сможем вернуть Танцующий Ветер.
– Мы? – Борджиа улыбнулся. – Ты надеешься на мою помощь? Если я тебе помогу, то это можно будет считать платой за статуэтку. Это то, чего ты хотел?
Дамари почувствовал разочарование и гнев, поднявшиеся в нем, но вынужден был сдержать себя:
– Андреас смог заполучить его назад не только из-за моей оплошности – он использовал предательство и подкуп. По полученным мною сведениям, Лион и Марко уже должны были прибыть в Мандару. Моя армия невелика, а город хорошо укреплен. Если бы вы позволили воспользоваться силами вашего войска, находящегося в Чезене…
– Мой бог! Не сошел ли ты с ума? Меня окружают бунтовщики и недовольные в Романье. Ты хочешь, чтобы я отправил с тобой свои войска, в то время как восставшие могут захватить меня еще до того, как ты вернешься. – Борджиа покачал головой:
– Ты сам предложил мне эту сделку. Я выполнил все условия в оговоренные сроки. Отец согласился в обмен на статуэтку дать тебе титул герцога.
Глаза Дамари вспыхнули от радости:
– Его святейшество согласился?
– Говорю тебе, что он выразил большой интерес. – Борджиа улыбнулся. – Но если ты не доставишь мне Танцующий Ветер, боюсь, мне придется взяться за дело самому. После того, как восстание в Романье будет подавлено, я подготовлюсь к нападению на Мандару.
– Нет! – быстро проговорил Дамари. – Статуэтка моя.
– Тогда принеси ее.
– Мне нужно время, чтобы обдумать план.
– Хорошо, я напишу отцу, чтобы он пока отложил поездку. Через пять недель я сам еду в Рим, и либо у меня в руках
Будет Танцующий Ветер, либо ты поедешь со мной и лично дашь объяснения отцу. Скажи мне, Дамари, ты бывал когда-нибудь в Риме?
Дамари покачал головой:
– Я еще не имел чести испытать это удовольствие.
– Великолепный город с удивительной рекой, которая протекает по нему. Возможно, ты слышал, что моего дорогого брата нашли в реке Тибр со множеством ножевых ран на теле. Никто даже не слышал ни того, как на него напали, ни того, как бросили в реку, – настолько мало внимания обращают на подобные вещи в Риме. Это обычное дело там. – Он помолчал. – Я достаточно ясно выразился?
– Вы всегда выражаетесь очень ясно, мой господин.
Борджиа с презрением отвернулся:
– Можешь идти, Дамари.
С ним обращались, как с самым ничтожным слугой, Дамари почувствовал, как яд и желчь разливаются по телу, но заставил себя вежливо поклониться:
– Будьте уверены, я найду способ вернуть Танцующий Ветер так, чтобы не доставлять вам беспокойства. Прошу прощения за то, что осмелился обратиться к вам за помощью, мой господин. Моя просьба была вызвана лишь тем, что мне не хотелось огорчать его святейшество.
– Ты получишь прощение, когда я заполучу Танцующий Ветер. Я жду тебя здесь через пять недель.
– Я буду вовремя. – Дамари, подобострастно поклонившись, вышел.
Он все еще оставался натянутым как струна, когда закрыл за собой дверь, и поэтому постоял немного, чтобы охладить кипевшие в груди чувства.
Совсем недавно он был тем, кто диктовал условия и Борджиа, и самому папе, и вот он снова всего лишь слуга, а желанный титул герцога вновь уплывал у него из рук. Пусть так, но надежда не потеряна. Он вернет себе власть и положение, как только получит Танцующий Ветер. Больше ему не придется кланяться и унижаться перед Борджиа, выполняя все его желания.
Но как заполучить статуэтку?
Подкуп удался один раз. Но теперь весьма сомнительно, чтобы Андреас позволил даже наиболее преданным и верным слугам приблизиться к статуэтке. Еще более глупо отправлять свою маленькую наемную армию против Мандары в тщетной надежде, что удача повернется к нему лицом. Андреас хороший военачальник, и Мандара так надежно защищена, что ей даже не требуется многочисленного войска для обороны.
Не подкуп. Не сила. Два способа исключаются – и это означает, что ему надо набраться терпения и подождать.
А между тем его шпион проникнет в город, а может, даже и в замок, и предоставит ему необходимые сведения до того, как истечет срок в пять недель, назначенный Борджиа. И вот тогда он призовет на помощь всю свою хитрость, изобретательность и воображение.
Дамари спустился по каменным ступенькам во двор, где слуга держал в поводу его лошадь. Взлетев в седло, он заметил, что небо обложили свинцовые тучи, поднялся ветер – предвестник бури. Он непременно промокнет, прежде чем доберется до какого-нибудь убежища, но ни за что не вернется назад к Борджиа, чтобы переждать непогоду в его дворце.
Дамари поднял голову и улыбнулся, когда влажный ветер коснулся его лица. Ничего, что ему придется мчаться сквозь бурю. Гораздо важнее, чтобы шторм обрушился и на Мандару, тогда он будет заклинать силы небесные послать молнию в Лиона Андреаса и его мать.
И в маленькую рабыню Санчию.
Ясно, что она очень нужна Андреасу, если он собрал наемников и напал на дворец в Солинари, чтобы спасти ее.
Несомненно, в его будущих планах этой девчонке следует отвести особое место.
12
– Больше я ничего не желаю смотреть и выбирать, – твердо заявила Санчия, выходя из лавки кожевника.
Увидев решительное выражение ее лица, Лоренцо кивнул:
– Очень хорошо. Мы уже накупили много прекрасных тканей. У швеи есть твоя мерка, и она сможет выполнить работу и без тебя. Хотя мне твое поведение не совсем понятно.
Ты не выказываешь никакого воодушевления, а я-то считал, что поскольку ничего этого у тебя раньше не было…
– Мне и не нужно столько всего! – равнодушно ответила она. – И с моей стороны было бы глупо привыкать к дорогим вещам, если они все равно никогда не станут моими.
– Зачем же так думать? Они станут твоими, если ты захочешь.
Она покачала головой и двинулась через площадь к дому:
– Я не задержусь здесь настолько, чтобы успеть переменить свои привычки.
– Почему нет? Мандара – великолепный город. Посмотри, сколько прекрасных зданий выстроил Лион на деньги от налогов. Законы Мандары строги, но справедливы, Катерина позаботилась о том, чтобы бедные люди имели еду, а больные уход. – Он улыбнулся:
– Почему ты хочешь вернуться во Флоренцию, когда Мандара может дать тебе так много?
– Может быть, я поеду и не во Флоренцию. Я сама не знаю, куда я хочу. Но я не собираюсь оставаться здесь. – Она встретила его взгляд:
– И ты знаешь почему, Лоренцо.
– Никто из нас по-настоящему не свободен, Санчия.
– А я могу доказать, что ты ошибаешься. Мне не довелось изведать ничего, кроме рабства и зависимости. Теперь я хочу испытать, что такое свобода. Когда я в первый раз пришла в себя на корабле, мне было все так ясно, я чувствовала в себе достаточно сил и мужества, чтобы изменить мир. – Она устало покачала головой. – А теперь поняла, что это все равно что родиться заново и начать все сначала.
– Я бы на твоем месте подождал, пока Лион освободит тебя, прежде чем пускаться в рискованные предприятия только для того, чтобы изведать неизведанное.
– Ты же видел, что он не хочет. Значит, мне предстоит самой добиваться свободы… – Она помолчала. – Зачем Лион отправился во Флоренцию?
– А ты не догадываешься?
– Каприно?
Лоренцо кивнул:
– Он пока не может добраться до Дамари, но зато Каприно он не спустит ничего.
Она поежилась:
– Это очень опасный человек.
– Лион тоже, – спокойно заметил Лоренцо. – Он расправится с негодяем без всяких затруднений. Если бы я думал иначе, то отправился бы вместе с ним, так что не беспокойся.
Санчия быстро отвела взгляд;
– Почему я должна беспокоиться?
– Спроси об этом у себя. И ответ должно подсказать тебе твое… – Он замолчал и затем улыбнулся. – Кажется, к тебе посетители.
Санчия посмотрела в ту же сторону, куда устремлен был взгляд Лоренцо, и увидела двух лошадей, привязанных к железной ограде.
– Госпожа Катерина?
– Уверен, что тебе не избежать встречи с ней, но сейчас это не ее лошадь. Если я не ошибаюсь, к тебе приехали Марко и Бьянка.
Санчия вздрогнула. Святая Мария, она не желает больше видеть жену Лиона. Одна только мысль о Бьянке принесла волну каких-то неясных чувств, смутной вины, боли и тревоги.
– Что ей надо здесь?
– Она выполняет долг милосердия, без сомнения. – Лоренцо взял Санчию под руку и повел ее вперед по тенистому саду. – Я рад, что они надумали появиться здесь. Уверен, что тебя очень воодушевит эта встреча.
– Воодушевит? – недоумевая переспросила Санчия. Лоренцо открыл дверь и отстранился, пропуская ее вперед.
– У тебя проницательный взгляд, может быть, он подскажет тебе кое-что.
– Санчия! – Бьянка шагнула вперед, улыбка осветила ее лицо. – Ты, наверное, не ожидала, что мы приедем так скоро. Я хочу пойти сегодня утром в церковь и воспользовалась удобным моментом, чтобы занести тебе очень хорошую настойку из трав.
– Да, конечно, я не ждала сегодня гостей. – Санчия попыталась улыбнуться. – Но я уже хорошо себя чувствую, и рука почти зажила, так что в лекарствах нет необходимости.
– Не говори так, Санчия, – произнес вошедший Марко. – Ей доставляет огромное удовольствие составлять напитки ужасного вкуса для тех, кто снисходит до того, чтобы глотать их.
– У настойки совсем не ужасный вкус, – запротестовала Бьянка. – Я добавила для сладости меда. Ты очень недобрый, Марко.
Марко улыбнулся:
– Зато твоей доброты хватает на всех. – Он повернулся к Санчии. – Ты и в самом деле выглядишь хорошо. Думаю, что тебе скоро не понадобятся снадобья.
Красота Марко снова поразила ее, когда он шагнул вперед и поклонился. Одетый в светло-голубую бархатную куртку и светло-голубые с белыми полосками штаны, он тотчас внес в гостиную атмосферу элегантности и фации.
Увидев решительное выражение ее лица, Лоренцо кивнул:
– Очень хорошо. Мы уже накупили много прекрасных тканей. У швеи есть твоя мерка, и она сможет выполнить работу и без тебя. Хотя мне твое поведение не совсем понятно.
Ты не выказываешь никакого воодушевления, а я-то считал, что поскольку ничего этого у тебя раньше не было…
– Мне и не нужно столько всего! – равнодушно ответила она. – И с моей стороны было бы глупо привыкать к дорогим вещам, если они все равно никогда не станут моими.
– Зачем же так думать? Они станут твоими, если ты захочешь.
Она покачала головой и двинулась через площадь к дому:
– Я не задержусь здесь настолько, чтобы успеть переменить свои привычки.
– Почему нет? Мандара – великолепный город. Посмотри, сколько прекрасных зданий выстроил Лион на деньги от налогов. Законы Мандары строги, но справедливы, Катерина позаботилась о том, чтобы бедные люди имели еду, а больные уход. – Он улыбнулся:
– Почему ты хочешь вернуться во Флоренцию, когда Мандара может дать тебе так много?
– Может быть, я поеду и не во Флоренцию. Я сама не знаю, куда я хочу. Но я не собираюсь оставаться здесь. – Она встретила его взгляд:
– И ты знаешь почему, Лоренцо.
– Никто из нас по-настоящему не свободен, Санчия.
– А я могу доказать, что ты ошибаешься. Мне не довелось изведать ничего, кроме рабства и зависимости. Теперь я хочу испытать, что такое свобода. Когда я в первый раз пришла в себя на корабле, мне было все так ясно, я чувствовала в себе достаточно сил и мужества, чтобы изменить мир. – Она устало покачала головой. – А теперь поняла, что это все равно что родиться заново и начать все сначала.
– Я бы на твоем месте подождал, пока Лион освободит тебя, прежде чем пускаться в рискованные предприятия только для того, чтобы изведать неизведанное.
– Ты же видел, что он не хочет. Значит, мне предстоит самой добиваться свободы… – Она помолчала. – Зачем Лион отправился во Флоренцию?
– А ты не догадываешься?
– Каприно?
Лоренцо кивнул:
– Он пока не может добраться до Дамари, но зато Каприно он не спустит ничего.
Она поежилась:
– Это очень опасный человек.
– Лион тоже, – спокойно заметил Лоренцо. – Он расправится с негодяем без всяких затруднений. Если бы я думал иначе, то отправился бы вместе с ним, так что не беспокойся.
Санчия быстро отвела взгляд;
– Почему я должна беспокоиться?
– Спроси об этом у себя. И ответ должно подсказать тебе твое… – Он замолчал и затем улыбнулся. – Кажется, к тебе посетители.
Санчия посмотрела в ту же сторону, куда устремлен был взгляд Лоренцо, и увидела двух лошадей, привязанных к железной ограде.
– Госпожа Катерина?
– Уверен, что тебе не избежать встречи с ней, но сейчас это не ее лошадь. Если я не ошибаюсь, к тебе приехали Марко и Бьянка.
Санчия вздрогнула. Святая Мария, она не желает больше видеть жену Лиона. Одна только мысль о Бьянке принесла волну каких-то неясных чувств, смутной вины, боли и тревоги.
– Что ей надо здесь?
– Она выполняет долг милосердия, без сомнения. – Лоренцо взял Санчию под руку и повел ее вперед по тенистому саду. – Я рад, что они надумали появиться здесь. Уверен, что тебя очень воодушевит эта встреча.
– Воодушевит? – недоумевая переспросила Санчия. Лоренцо открыл дверь и отстранился, пропуская ее вперед.
– У тебя проницательный взгляд, может быть, он подскажет тебе кое-что.
– Санчия! – Бьянка шагнула вперед, улыбка осветила ее лицо. – Ты, наверное, не ожидала, что мы приедем так скоро. Я хочу пойти сегодня утром в церковь и воспользовалась удобным моментом, чтобы занести тебе очень хорошую настойку из трав.
– Да, конечно, я не ждала сегодня гостей. – Санчия попыталась улыбнуться. – Но я уже хорошо себя чувствую, и рука почти зажила, так что в лекарствах нет необходимости.
– Не говори так, Санчия, – произнес вошедший Марко. – Ей доставляет огромное удовольствие составлять напитки ужасного вкуса для тех, кто снисходит до того, чтобы глотать их.
– У настойки совсем не ужасный вкус, – запротестовала Бьянка. – Я добавила для сладости меда. Ты очень недобрый, Марко.
Марко улыбнулся:
– Зато твоей доброты хватает на всех. – Он повернулся к Санчии. – Ты и в самом деле выглядишь хорошо. Думаю, что тебе скоро не понадобятся снадобья.
Красота Марко снова поразила ее, когда он шагнул вперед и поклонился. Одетый в светло-голубую бархатную куртку и светло-голубые с белыми полосками штаны, он тотчас внес в гостиную атмосферу элегантности и фации.