Страница:
— Что положено надеть покорной жене на прогулку до места купания? — с мягкой улыбкой спросила Венеция.
Глаза Хэзарда мгновенно потеплели.
— Халат, платье… что угодно. Да просто обернись этой шкурой, и я отнесу тебя вниз!
Она лукаво посмотрела на него из-под густых ресниц:
— А что будет с твоим авторитетом вождя? Хэзард притянул ее к себе и нежно поцеловал.
— К черту мой авторитет вождя!
Подхватив Венецию на руки, он понес ее через залитую солнцем деревню, не обращая внимания на понимающие улыбки, ехидные замечания и перешептывания.
Хэзард выбрал для купания очень уединенное место, от посторонних глаз их скрывали густые ивы и трехгранные тополя. Вода оказалась теплой, насквозь прогретой солнцем, и во время купания Венеция открыла для себя совершенно нового Хэзарда — веселого, по-мальчишески озорного.
Они плескались в лазурно-голубой воде, плавали в медленном течении реки, помогали друг другу намылиться мягким мылом из юкки, а когда их разгоряченные молодые тела потребовали большего, занялись любовью на мягком мхе под ивами, а над их головами распевали птицы.
Они любили друг друга, и никогда еще Хэзард не казался Венеции таким красивым, как в тот день. Широкоплечий, гибкий, с рельефной мускулатурой и блестящей, позолоченной солнцем кожей, он и в самом деле напоминал кугуара, чье имя носил.
Им казалось, что они занимаются любовью впервые, открывая друг друга заново. Венеция вдруг подумала, что встреча с Хэзардом — настоящий подарок судьбы. Он был самым лучшим, с ним никто не мог сравниться. И когда Хэзард говорил ей на своем певучем родном языке, что ее красота подобна красоте солнца, а голос напоминает нежную музыку ветра в соснах, она не понимала слов, но готова была слушать его бесконечно.
— Я твоя, а ты мой, — прошептала Венеция, крепко обняв его за шею. — Все остальное не имеет значения. Куда пойдешь ты, туда пойду и я.
Хэзард не ответил ей. Он только улыбнулся и еще сильнее прижал к себе.
Намного позже, когда абрикосовый свет полудня пробился сквозь густую листву, Хэзард спросил:
— Ты не проголодалась?
Венеция лежала на смятой душистой траве рядом с ним. Слегка повернув голову, она удивленно подняла брови:
— Ты серьезно спрашиваешь?
Хэзард усилием воли удержался от улыбки.
— Разумеется. Я, например, проголодался, как волк. Но ничего, скоро принесут еду.
— Принесут сюда? — Венеция испуганно оглянулась, но увидела только игру зелени и золотистых солнечных лучей. — Ты с ума сошел! Что о нас скажут люди?
— Они, вероятно, скажут: «Ему наверняка понравилось заниматься с ней любовью. Неудивительно, что он проголодался».
— Как неловко… — Венеция покраснела от смущения.
— Тебе неловко, что я проголодался?
— Черт тебя побери, ты отлично понимаешь, о чем я говорю!
— Разве не ты просила, чтобы я не занимал сегодня день никакими делами? — терпеливо поинтересовался Хэзард. — Но питаться иногда необходимо, а я здесь готовить не могу. Мой авторитет вождя, ты же понимаешь! Ну а поскольку на твои кулинарные способности мы полагаться не можем… Простите, что я напоминаю вам об этом, мэм, — шутливо закончил он.
— Неужели ты и в самом деле сказал кому-то, что будешь весь день заниматься со мной любовью и что тебе позже понадобится еда? — Венеция возмущенно смотрела на Хэзарда.
— Не кому-то, если быть точным, — ответил он.
— Не увиливай, Хэзард. С кем ты говорил?
— Только тем дамам, которые готовили для нас вчера вечером, и мужчинам, которые хотели, чтобы я поехал с ними сегодня поискать стадо бизонов. — Он произнес это светским тоном, словно говорил о погоде в бостонском салоне.
— О господи! — задохнулась Венеция. — Это означает, что знают все…
— Послушай, радость моя, — принялся терпеливо объяснять Хэзард, видя, что краска стыда заливает даже шею Венеции. — Нам нечего стыдиться. Ты моя жена, и мы ведем обычную супружескую жизнь. Ведь стоит только посмотреть на тебя, чтобы каждый понял: я женился на тебе не потому, что ты отлично готовишь. — Он пощекотал травинкой ее щеку, на которой плясали золотистые солнечные блики. — Ты радость моей жизни, биа, и мне все равно, кто об этом узнает.
Эти простые слова стали бальзамом для души Венеции.
— А ты — вся моя жизнь, — прошептала она.
Венеция знала, что ее сердце не могло ошибиться. Несмотря на то, что Хэзард не хотел говорить о будущем, она все равно была уверена, что их любовь победит, что они вместе смогут преодолеть все препятствия…
— Кошмарная перспектива, — прошептал в ответ Хэзард. — Но я постараюсь соответствовать хотя бы самым скромным твоим ожиданиям.
Венеция все-таки настояла на том, чтобы вернуться в вигвам, и Хэзард не стал дразнить ее за излишнюю щепетильность. Он сказал только, что женщина, превзошедшая смелостью саму Люси Аттенборо, не должна обращать внимания на такие условности, за что и получил удар локтем под ребра.
Женщины, которые принесли им еду, пересмеивались, уходя. Все, кроме одной. Эта холодно оглядела Венецию и что-то коротко сказала Хэзарду. Он ответил ей сурово и резко.
— Она из числа твоих друзей? — поинтересовалась Венеция, хотя отлично поняла, что связывало эту женщину с Хэзардом.
— Судя по всему, нет, — рассеянно ответил Хэзард. Он все еще не мог оправиться от того, что сказала ему Маленькая Луна. Оказывается, один из молодых воинов хвалился, что уведет Венецию у Хэзарда. Впрочем, такого рода бравада была типична для молодых людей с горячей кровью, особенно во время летней охоты. Куда больше его встревожило другое: Маленькая Луна сказала, что навестит его как-нибудь ночью…
В легкой атмосфере летней охоты, когда свобода нравов достигала своего пика, в одном вигваме часто проводили ночь несколько любовников. Хэзард запретил Маленькой Луне приходить, но не мог быть уверенным, что она выполнит его приказание. Если бы только Венеция могла понять все сложности культуры индейцев! Эта культура напоминала танец — сложный, трепетный, условный, когда люди движутся по очень запутанной схеме. Но поскольку Хэзард понимал, что ему в любом случае не удастся обучить Венецию за несколько дней основам тысячелетней культуры, он решил отбросить прочь все возможные проблемы. Оглядев стол, уставленный разнообразными яствами, он с улыбкой сказал:
— Боюсь, мне придется первым попробовать все это, раз пищу готовила Маленькая Луна.
— Ага… Ревнивая подружка?
— Бывшая подружка, — поправил ее Хэзард и съел кусочек мяса.
— Если я еще буду жив через десять минут, ты тоже сможешь попробовать это блюдо.
— Значит, ты ее отверг?
— Совершенно верно. Я серьезно отношусь к браку. Венеция посмотрела, как он запускает ложку во фруктовый компот.
— А ты любишь рисковать, как я погляжу! Я бы ни минуты не доверяла этой женщине.
Хэзард удивленно поднял брови, а потом вдруг от души расхохотался. Он смеялся так, что слезы выступили у него на глазах, и Венеция уже начала думать, что это действие яда. Наконец он успокоился, вытер глаза рукой и растянулся на роскошных блестящих шкурах.
— Что тебя так развеселило? — поинтересовалась Венеция, радуясь, что Хэзард по-прежнему жив и здоров.
— Твое замечание о том, что я люблю рисковать. Разве маленький кусочек мяса может иметь значение, когда я всю свою жизнь хожу по лезвию ножа? Ты, наверное, не знаешь, что мы, абсароки, окружены очень могущественными врагами. Племя лакота превосходит нас в десять раз, «черноногие» почти во столько же, да и шошоны не отстают от них. И все хотят получить наши охотничьи угодья, потому что это лучшие земли в мире. Так следует ли мне беспокоиться из-за еды? Котенок, ты просто прелесть, но ты ничего не знаешь о мире и о выживании!
— Когда мне исполнится двадцать один год, я смогу распоряжаться своими деньгами, и я сделаю все, чтобы помочь абсарокам выжить, — сейчас в ней говорила богатая женщина, уверенная в себе.
Хэзард усмехнулся.
— Вы очень добры, мэм, но надеюсь, нам не придется прибегать к этому крайнему средству. Мои участки богаты золотом — это самые богатые жилы к северу от Виргиния-сити. А теперь, — он выпрямился и выпил холодной воды, — следует ли нам продолжать дискуссию, если я мечтаю только об одном: обнимать тебя, заниматься с тобой любовью и забыть обо всем прочем хотя бы на короткое время? Смотри, — Хэзард театрально развел руками, — я не умер. Давай поедим, принцесса. Тебе понадобятся силы: я отдал строгий приказ не беспокоить меня до завтрашнего утра.
Венеция улыбнулась в ответ.
— У нас нечто вроде медового месяца? Хэзард осторожно поставил чашку.
— А тебе хочется, чтобы это был медовый месяц? — его голос звучал низко, глуховато.
Венеция молча кивнула.
— Значит, у нас медовый месяц, — выражение глаз Хэзарда Венеция понять не смогла, но его улыбка очаровывала. — Мне бы хотелось кормить тебя, причесывать тебя… и вообще заботиться о тебе.
— Но если все это станешь делать ты, то чем займусь я? — мягко спросила Венеция.
— А ты можешь позаботиться обо мне, красавица, — причем так, как это умеешь только ты. — Его рука ласково коснулась ее щеки.
— И это все? Неужели мне не придется работать?
— Я бы предпочел, чтобы ты употребила свою энергию в других целях…
— Как мило! — Венеция положила его ладонь себе на грудь. — Это мне удается отлично.
— Да, так и есть, — согласился Хэзард, и его глаза вспыхнули огнем желания. — Ты и вправду очень хороша. Но сначала поешь, принцесса, потому что я собираюсь пользоваться твоей одаренностью до вечера.
Они провели в вигваме целый день, и ни разу демон несогласия не нарушил эту идиллию. Венеция была ненасытна, а Хэзард никогда еще не получал такого удовольствия.
Уже ближе к вечеру у порога послышались голоса, и Хэзард вскочил, поспешно натягивая кожаные штаны.
— Как же я забыл! — воскликнул он и, легко поцеловав Венецию в волосы, подошел к пологу, закрывавшему вход.
Приподняв полог, Хэзард что-то сказал на своем языке. Ему отвечали женские голоса и хихиканье.
— Кто там? — спокойно поинтересовалась Венеция, когда Хэзард вернулся к ней. — Это твой гарем?
— С тобой, любовь моя, у меня не остается времени ни на какой гарем, — с улыбкой ответил он.
— Времени или желания? — нахмурилась Венеция: она все еще чувствовала себя не совсем уверенно рядом с ним.
— И желания, — быстро согласился Хэзард. — Этим женщинам я не нужен. Вчера вечером мы договорились, что они принесут тебе платья, а я забыл. Так что пришлось извиняться. Думаю, тебе лучше примерить их прямо сейчас.
— А это чьи платья? — неуверенно спросила Венеция: она прекрасно помнила, что за такое короткое время невозможно сшить ни одного индейского одеяния.
— Не беспокойся. Наши женщины шьют платья, рубашки, мокасины, куртки для продажи. Я приглашу их войти?
— Нет!
Хэзард вздрогнул от неожиданности.
— Нет? Но мне казалось, ты хотела получить новые платья.
— Так и есть. Скажи им, чтобы они все оставили. Я примерю платья позже.
— Дорогая, платья нужно будет подогнать по тебе.
— Я сама это сделаю, — поспешно произнесла Венеция.
Хэзард, прищурившись, посмотрел на нее:
— Ты шьешь?
— Ну… Меня учили, когда я была маленькой… — Венеция замялась. — Я хотела сказать…
Хэзард снова окинул ее оценивающим взглядом.
— Ты не умеешь шить, — констатировал он. Венеция вздохнула и закусила нижнюю губу.
— Нет, — призналась она.
— Тогда нам следует пригласить кого-то, кто сможет подогнать их по твоей фигуре, разве ты со мной не согласна? — миролюбиво заметил он.
Венеция долго смотрела на него, потом угрюмо ответила:
— Вероятно, ты прав. Только позови кого-нибудь, с кем я не знакома. — Она вспомнила недавний визит Маленькой Луны.
— Но ты никого здесь не знаешь, дорогая, — заметил Хэзард.
— Тогда того, кого не знаешь ты!
— А я знаю всех.
— Я говорила не об этом, — мрачно заявила Венеция. — Пригласи какую-нибудь старушку.
Хэзард наконец понял, в чем дело, и рассмеялся:
— Посмотрю, что можно сделать.
Он вышел на улицу, объяснил женщинам, что его жена очень стеснительна, и стал покупать все платья подряд, чтобы никого не обидеть. Потом Хэзард вежливо отослал всех, кроме одной пожилой индеанки.
Когда они вошли в вигвам, Венеция в одной из кожаных рубах Хэзарда стояла возле постели. Молодая женщина казалась совсем юной в рубашке не по размеру и с голыми ногами, но держалась она царственно. Только глаза ее выдавали неуверенность. Хэзард представил ей Серебристую Иву и сказал, что ее знают на северных равнинах как искусную портниху. Потом он внес целую груду вышитых и отделанных бахромой платьев.
— Начни с этого.
Женщины улыбнулись друг другу.
— Ты считаешь, что этого хватит? — пошутила Венеция.
— А ты хочешь еще, красавица? Что ж, я пошлю глашатая объявить об этом.
— Ты слишком экстравагантен.
— Мне ничего не остается: я должен доставить удовольствие экстравагантной женщине, — очень тихо произнес он.
— Ты хочешь доставить мне удовольствие? — усмехнулась Венеция.
— Любым способом, биа-кара, — прошептал Хэзард, — но только после того, как ты примеришь платья.
— Мне их мерить перед Серебристой Ивой? — Венеция замешкалась.
— А дома ты сама одеваешься?
— Иногда.
— В таком случае сделай вид, что ты всегда одеваешься с посторонней помощью. — Хэзард отлично знал, что Венеции помогают одеться целых две горничных. — Ты же можешь исполнить мой каприз?
Венеция состроила гримаску.
— Ну, если ты настаиваешь… Хэзард улыбнулся.
— Да, я настаиваю.
Серебристая Ива не знала английского, но отлично поняла, что Черный Кугуар настаивает, а белая женщина сопротивляется. После того как Хэзард произнес последнюю фразу, она понимающе улыбнулась и сама подошла к Венеции.
— Скажи своей женщине, что рисунок из звезд предназначен для жены вождя, — сказала старуха Хэзарду. — Пусть она примерит сначала это платье.
Хэзард перевел Венеции все, что говорила Серебристая Ива, и протянул ей платье, которое было украшено сложным многоцветным узором в форме звезды.
— Давай, биа, надевай его. И нечего смущаться. Серебристая Ива каждый день видит обнаженное тело. Я сделал то, что ты просила, отослал всех женщин. А теперь ты выполняй свою часть уговора.
Венеция сдалась и примерила первое платье. Серебристая Ива пометила, где его надо убрать в плечах, талии и бедрах, при помощи отточенного кусочка известняка.
— Твоя жена очень красива, — заметила она.
— Спасибо, — Хэзард с улыбкой перевел ее комплимент.
Венеция слышала нечто подобное сотню раз, но почему-то эти слова в устах старой женщины из клана Хэзарда особенно тронули ее. Ей так хотелось стать частью жизни Хэзарда!
— Как сказать на вашем языке спасибо? — спросила Венеция и медленно повторила за ним слова благодарности: — Ахо-ахо.
Удобно устроившись на постели, Хэзард наблюдал за примеркой. Как ни странно, ему никогда еще не доводилось так долго смотреть на Венецию: всякий раз что-то мешало, чаще всего — его собственное вожделение. А теперь Хэзард спокойно наслаждался красотой Венеции. Благодаря рассеянному свету в вигваме ее кожа напоминала золотистый персик, волосы тяжелой медно-эолотистой волной ниспадали ниже пояса. Она двигалась очень грациозно, выполняя простые команды Серебристой Ивы, — поднимала руки, нагибала голову, поворачивалась. Она казалась робкой и покорной, и это стало откровением для Хэзарда. Он привык к ее манере командовать и идти напролом, но здесь, на летней стоянке, Венеция предстала перед ним совсем другой — не такой властной, более послушной…
Хэзард поднял глаза, встретился с ней взглядом и подмигнул. Она улыбнулась, и восхитительная искра пробежала между ними.
Венеция примеряла одно платье за другим, и последнее вызвало неудовольствие Хэзарда: на его вкус, вырез оказался слишком глубоким.
— Это платье не пойдет, — безапелляционно заявил он и сделал знак портнихе убрать его.
— Подожди минуту, — Венеция жестом остановила индеанку. — Почему тебе не нравится это платье? Посмотри: кожа мягкая, словно шелк, бисер переливается так чудесно, и такие очаровательные цвета…
— Я сказал нет.
— Но я хочу его! И вообще, не смей так со мной разговаривать!
Хэзард взял себя в руки и сменил тон.
— Прости, биа, оставь его, если оно тебе нравится. — Но потом он сказал Серебристой Иве на родном языке: — Это платье обратно не приноси.
Портниха кивнула. Черный Кугуар победил, но она не могла не отдать должное его жене. Эта бледнолицая противостояла ему так смело, будто была мужчиной. Старуха поняла, что в поединках с пламенноволосой женщиной Черный Кугуар не всегда будет побеждать…
Серебристая Ива с детства знала первую жену Хэзарда, шила для нее свадебное платье, помогала ухаживать за Черной Голубкой, когда та умирала. Но теперь она увидела совсем другие отношения. Черный Кугуар встретил свою ровню, а не только подругу. Серебристая Ива задумалась над тем, какой ребенок родится у этой пары. То, что бледнолицая беременна, ясно любому, кто знает, на что смотреть. Но знает ли об этом Черный Кугуар?
Поздно вечером Венеция и Хэзард спустились на берег реки. Они лежали под ивами и слушали, как молодые люди наигрывают любовные мелодии своим возлюбленным. Легкая музыка летела в темноте теплой летней ночи, одна мелодия наслаивалась на другую, сплетаясь в бесконечную песню любви.
— Ты счастлив? — негромко спросила Венеция. Она не видела в темноте лица Хэзарда, но даже по голосу догадалась, что он улыбается.
— Да, я счастлив. А ты, биа-кара?
— Мне все нравится. Здесь просто замечательно. Но ты лучше всех!
Хэзард негромко рассмеялся такому ответу.
— А если завтра мы опять проведем вместе целый день? Ты не изменишь своего мнения?
— Конечно, нет, пока ты со мной, — прямо ответила она.
Ее прямота всякий раз очаровывала Хэзарда и в то же время сбивала с толку.
— Значит ли это, что завтра ты отправишься со мной охотиться на бизонов?
— А другие женщины поедут?
— Некоторые поедут.
— Какая удача! Теперь я могу смело признаться, что с удовольствием бы поехала. Я бы поехала куда угодно, но теперь это звучит вежливо, а вовсе не нахально.
— Похоже на то, что у меня теперь появится тень. — Хэзард обнимал Венецию и думал о том, как изменилась его жизнь с тех пор, как она вошла в нее.
— Это гениальная идея! — жизнерадостно провозгласила Венеция. — А мне можно будет целовать тебя на людях?
— Если я скажу, что нельзя, это тебя остановит?
— Нет.
Хэзард театрально вздохнул.
— Мой авторитет разлетается в клочья! Судя по всему, у вождя абсароков появился свой собственный вождь.
Венеция рассмеялась.
— Не беспокойся, я вовсе не предполагала для себя такой сомнительной роли.
25
Глаза Хэзарда мгновенно потеплели.
— Халат, платье… что угодно. Да просто обернись этой шкурой, и я отнесу тебя вниз!
Она лукаво посмотрела на него из-под густых ресниц:
— А что будет с твоим авторитетом вождя? Хэзард притянул ее к себе и нежно поцеловал.
— К черту мой авторитет вождя!
Подхватив Венецию на руки, он понес ее через залитую солнцем деревню, не обращая внимания на понимающие улыбки, ехидные замечания и перешептывания.
Хэзард выбрал для купания очень уединенное место, от посторонних глаз их скрывали густые ивы и трехгранные тополя. Вода оказалась теплой, насквозь прогретой солнцем, и во время купания Венеция открыла для себя совершенно нового Хэзарда — веселого, по-мальчишески озорного.
Они плескались в лазурно-голубой воде, плавали в медленном течении реки, помогали друг другу намылиться мягким мылом из юкки, а когда их разгоряченные молодые тела потребовали большего, занялись любовью на мягком мхе под ивами, а над их головами распевали птицы.
Они любили друг друга, и никогда еще Хэзард не казался Венеции таким красивым, как в тот день. Широкоплечий, гибкий, с рельефной мускулатурой и блестящей, позолоченной солнцем кожей, он и в самом деле напоминал кугуара, чье имя носил.
Им казалось, что они занимаются любовью впервые, открывая друг друга заново. Венеция вдруг подумала, что встреча с Хэзардом — настоящий подарок судьбы. Он был самым лучшим, с ним никто не мог сравниться. И когда Хэзард говорил ей на своем певучем родном языке, что ее красота подобна красоте солнца, а голос напоминает нежную музыку ветра в соснах, она не понимала слов, но готова была слушать его бесконечно.
— Я твоя, а ты мой, — прошептала Венеция, крепко обняв его за шею. — Все остальное не имеет значения. Куда пойдешь ты, туда пойду и я.
Хэзард не ответил ей. Он только улыбнулся и еще сильнее прижал к себе.
Намного позже, когда абрикосовый свет полудня пробился сквозь густую листву, Хэзард спросил:
— Ты не проголодалась?
Венеция лежала на смятой душистой траве рядом с ним. Слегка повернув голову, она удивленно подняла брови:
— Ты серьезно спрашиваешь?
Хэзард усилием воли удержался от улыбки.
— Разумеется. Я, например, проголодался, как волк. Но ничего, скоро принесут еду.
— Принесут сюда? — Венеция испуганно оглянулась, но увидела только игру зелени и золотистых солнечных лучей. — Ты с ума сошел! Что о нас скажут люди?
— Они, вероятно, скажут: «Ему наверняка понравилось заниматься с ней любовью. Неудивительно, что он проголодался».
— Как неловко… — Венеция покраснела от смущения.
— Тебе неловко, что я проголодался?
— Черт тебя побери, ты отлично понимаешь, о чем я говорю!
— Разве не ты просила, чтобы я не занимал сегодня день никакими делами? — терпеливо поинтересовался Хэзард. — Но питаться иногда необходимо, а я здесь готовить не могу. Мой авторитет вождя, ты же понимаешь! Ну а поскольку на твои кулинарные способности мы полагаться не можем… Простите, что я напоминаю вам об этом, мэм, — шутливо закончил он.
— Неужели ты и в самом деле сказал кому-то, что будешь весь день заниматься со мной любовью и что тебе позже понадобится еда? — Венеция возмущенно смотрела на Хэзарда.
— Не кому-то, если быть точным, — ответил он.
— Не увиливай, Хэзард. С кем ты говорил?
— Только тем дамам, которые готовили для нас вчера вечером, и мужчинам, которые хотели, чтобы я поехал с ними сегодня поискать стадо бизонов. — Он произнес это светским тоном, словно говорил о погоде в бостонском салоне.
— О господи! — задохнулась Венеция. — Это означает, что знают все…
— Послушай, радость моя, — принялся терпеливо объяснять Хэзард, видя, что краска стыда заливает даже шею Венеции. — Нам нечего стыдиться. Ты моя жена, и мы ведем обычную супружескую жизнь. Ведь стоит только посмотреть на тебя, чтобы каждый понял: я женился на тебе не потому, что ты отлично готовишь. — Он пощекотал травинкой ее щеку, на которой плясали золотистые солнечные блики. — Ты радость моей жизни, биа, и мне все равно, кто об этом узнает.
Эти простые слова стали бальзамом для души Венеции.
— А ты — вся моя жизнь, — прошептала она.
Венеция знала, что ее сердце не могло ошибиться. Несмотря на то, что Хэзард не хотел говорить о будущем, она все равно была уверена, что их любовь победит, что они вместе смогут преодолеть все препятствия…
— Кошмарная перспектива, — прошептал в ответ Хэзард. — Но я постараюсь соответствовать хотя бы самым скромным твоим ожиданиям.
Венеция все-таки настояла на том, чтобы вернуться в вигвам, и Хэзард не стал дразнить ее за излишнюю щепетильность. Он сказал только, что женщина, превзошедшая смелостью саму Люси Аттенборо, не должна обращать внимания на такие условности, за что и получил удар локтем под ребра.
Женщины, которые принесли им еду, пересмеивались, уходя. Все, кроме одной. Эта холодно оглядела Венецию и что-то коротко сказала Хэзарду. Он ответил ей сурово и резко.
— Она из числа твоих друзей? — поинтересовалась Венеция, хотя отлично поняла, что связывало эту женщину с Хэзардом.
— Судя по всему, нет, — рассеянно ответил Хэзард. Он все еще не мог оправиться от того, что сказала ему Маленькая Луна. Оказывается, один из молодых воинов хвалился, что уведет Венецию у Хэзарда. Впрочем, такого рода бравада была типична для молодых людей с горячей кровью, особенно во время летней охоты. Куда больше его встревожило другое: Маленькая Луна сказала, что навестит его как-нибудь ночью…
В легкой атмосфере летней охоты, когда свобода нравов достигала своего пика, в одном вигваме часто проводили ночь несколько любовников. Хэзард запретил Маленькой Луне приходить, но не мог быть уверенным, что она выполнит его приказание. Если бы только Венеция могла понять все сложности культуры индейцев! Эта культура напоминала танец — сложный, трепетный, условный, когда люди движутся по очень запутанной схеме. Но поскольку Хэзард понимал, что ему в любом случае не удастся обучить Венецию за несколько дней основам тысячелетней культуры, он решил отбросить прочь все возможные проблемы. Оглядев стол, уставленный разнообразными яствами, он с улыбкой сказал:
— Боюсь, мне придется первым попробовать все это, раз пищу готовила Маленькая Луна.
— Ага… Ревнивая подружка?
— Бывшая подружка, — поправил ее Хэзард и съел кусочек мяса.
— Если я еще буду жив через десять минут, ты тоже сможешь попробовать это блюдо.
— Значит, ты ее отверг?
— Совершенно верно. Я серьезно отношусь к браку. Венеция посмотрела, как он запускает ложку во фруктовый компот.
— А ты любишь рисковать, как я погляжу! Я бы ни минуты не доверяла этой женщине.
Хэзард удивленно поднял брови, а потом вдруг от души расхохотался. Он смеялся так, что слезы выступили у него на глазах, и Венеция уже начала думать, что это действие яда. Наконец он успокоился, вытер глаза рукой и растянулся на роскошных блестящих шкурах.
— Что тебя так развеселило? — поинтересовалась Венеция, радуясь, что Хэзард по-прежнему жив и здоров.
— Твое замечание о том, что я люблю рисковать. Разве маленький кусочек мяса может иметь значение, когда я всю свою жизнь хожу по лезвию ножа? Ты, наверное, не знаешь, что мы, абсароки, окружены очень могущественными врагами. Племя лакота превосходит нас в десять раз, «черноногие» почти во столько же, да и шошоны не отстают от них. И все хотят получить наши охотничьи угодья, потому что это лучшие земли в мире. Так следует ли мне беспокоиться из-за еды? Котенок, ты просто прелесть, но ты ничего не знаешь о мире и о выживании!
— Когда мне исполнится двадцать один год, я смогу распоряжаться своими деньгами, и я сделаю все, чтобы помочь абсарокам выжить, — сейчас в ней говорила богатая женщина, уверенная в себе.
Хэзард усмехнулся.
— Вы очень добры, мэм, но надеюсь, нам не придется прибегать к этому крайнему средству. Мои участки богаты золотом — это самые богатые жилы к северу от Виргиния-сити. А теперь, — он выпрямился и выпил холодной воды, — следует ли нам продолжать дискуссию, если я мечтаю только об одном: обнимать тебя, заниматься с тобой любовью и забыть обо всем прочем хотя бы на короткое время? Смотри, — Хэзард театрально развел руками, — я не умер. Давай поедим, принцесса. Тебе понадобятся силы: я отдал строгий приказ не беспокоить меня до завтрашнего утра.
Венеция улыбнулась в ответ.
— У нас нечто вроде медового месяца? Хэзард осторожно поставил чашку.
— А тебе хочется, чтобы это был медовый месяц? — его голос звучал низко, глуховато.
Венеция молча кивнула.
— Значит, у нас медовый месяц, — выражение глаз Хэзарда Венеция понять не смогла, но его улыбка очаровывала. — Мне бы хотелось кормить тебя, причесывать тебя… и вообще заботиться о тебе.
— Но если все это станешь делать ты, то чем займусь я? — мягко спросила Венеция.
— А ты можешь позаботиться обо мне, красавица, — причем так, как это умеешь только ты. — Его рука ласково коснулась ее щеки.
— И это все? Неужели мне не придется работать?
— Я бы предпочел, чтобы ты употребила свою энергию в других целях…
— Как мило! — Венеция положила его ладонь себе на грудь. — Это мне удается отлично.
— Да, так и есть, — согласился Хэзард, и его глаза вспыхнули огнем желания. — Ты и вправду очень хороша. Но сначала поешь, принцесса, потому что я собираюсь пользоваться твоей одаренностью до вечера.
Они провели в вигваме целый день, и ни разу демон несогласия не нарушил эту идиллию. Венеция была ненасытна, а Хэзард никогда еще не получал такого удовольствия.
Уже ближе к вечеру у порога послышались голоса, и Хэзард вскочил, поспешно натягивая кожаные штаны.
— Как же я забыл! — воскликнул он и, легко поцеловав Венецию в волосы, подошел к пологу, закрывавшему вход.
Приподняв полог, Хэзард что-то сказал на своем языке. Ему отвечали женские голоса и хихиканье.
— Кто там? — спокойно поинтересовалась Венеция, когда Хэзард вернулся к ней. — Это твой гарем?
— С тобой, любовь моя, у меня не остается времени ни на какой гарем, — с улыбкой ответил он.
— Времени или желания? — нахмурилась Венеция: она все еще чувствовала себя не совсем уверенно рядом с ним.
— И желания, — быстро согласился Хэзард. — Этим женщинам я не нужен. Вчера вечером мы договорились, что они принесут тебе платья, а я забыл. Так что пришлось извиняться. Думаю, тебе лучше примерить их прямо сейчас.
— А это чьи платья? — неуверенно спросила Венеция: она прекрасно помнила, что за такое короткое время невозможно сшить ни одного индейского одеяния.
— Не беспокойся. Наши женщины шьют платья, рубашки, мокасины, куртки для продажи. Я приглашу их войти?
— Нет!
Хэзард вздрогнул от неожиданности.
— Нет? Но мне казалось, ты хотела получить новые платья.
— Так и есть. Скажи им, чтобы они все оставили. Я примерю платья позже.
— Дорогая, платья нужно будет подогнать по тебе.
— Я сама это сделаю, — поспешно произнесла Венеция.
Хэзард, прищурившись, посмотрел на нее:
— Ты шьешь?
— Ну… Меня учили, когда я была маленькой… — Венеция замялась. — Я хотела сказать…
Хэзард снова окинул ее оценивающим взглядом.
— Ты не умеешь шить, — констатировал он. Венеция вздохнула и закусила нижнюю губу.
— Нет, — призналась она.
— Тогда нам следует пригласить кого-то, кто сможет подогнать их по твоей фигуре, разве ты со мной не согласна? — миролюбиво заметил он.
Венеция долго смотрела на него, потом угрюмо ответила:
— Вероятно, ты прав. Только позови кого-нибудь, с кем я не знакома. — Она вспомнила недавний визит Маленькой Луны.
— Но ты никого здесь не знаешь, дорогая, — заметил Хэзард.
— Тогда того, кого не знаешь ты!
— А я знаю всех.
— Я говорила не об этом, — мрачно заявила Венеция. — Пригласи какую-нибудь старушку.
Хэзард наконец понял, в чем дело, и рассмеялся:
— Посмотрю, что можно сделать.
Он вышел на улицу, объяснил женщинам, что его жена очень стеснительна, и стал покупать все платья подряд, чтобы никого не обидеть. Потом Хэзард вежливо отослал всех, кроме одной пожилой индеанки.
Когда они вошли в вигвам, Венеция в одной из кожаных рубах Хэзарда стояла возле постели. Молодая женщина казалась совсем юной в рубашке не по размеру и с голыми ногами, но держалась она царственно. Только глаза ее выдавали неуверенность. Хэзард представил ей Серебристую Иву и сказал, что ее знают на северных равнинах как искусную портниху. Потом он внес целую груду вышитых и отделанных бахромой платьев.
— Начни с этого.
Женщины улыбнулись друг другу.
— Ты считаешь, что этого хватит? — пошутила Венеция.
— А ты хочешь еще, красавица? Что ж, я пошлю глашатая объявить об этом.
— Ты слишком экстравагантен.
— Мне ничего не остается: я должен доставить удовольствие экстравагантной женщине, — очень тихо произнес он.
— Ты хочешь доставить мне удовольствие? — усмехнулась Венеция.
— Любым способом, биа-кара, — прошептал Хэзард, — но только после того, как ты примеришь платья.
— Мне их мерить перед Серебристой Ивой? — Венеция замешкалась.
— А дома ты сама одеваешься?
— Иногда.
— В таком случае сделай вид, что ты всегда одеваешься с посторонней помощью. — Хэзард отлично знал, что Венеции помогают одеться целых две горничных. — Ты же можешь исполнить мой каприз?
Венеция состроила гримаску.
— Ну, если ты настаиваешь… Хэзард улыбнулся.
— Да, я настаиваю.
Серебристая Ива не знала английского, но отлично поняла, что Черный Кугуар настаивает, а белая женщина сопротивляется. После того как Хэзард произнес последнюю фразу, она понимающе улыбнулась и сама подошла к Венеции.
— Скажи своей женщине, что рисунок из звезд предназначен для жены вождя, — сказала старуха Хэзарду. — Пусть она примерит сначала это платье.
Хэзард перевел Венеции все, что говорила Серебристая Ива, и протянул ей платье, которое было украшено сложным многоцветным узором в форме звезды.
— Давай, биа, надевай его. И нечего смущаться. Серебристая Ива каждый день видит обнаженное тело. Я сделал то, что ты просила, отослал всех женщин. А теперь ты выполняй свою часть уговора.
Венеция сдалась и примерила первое платье. Серебристая Ива пометила, где его надо убрать в плечах, талии и бедрах, при помощи отточенного кусочка известняка.
— Твоя жена очень красива, — заметила она.
— Спасибо, — Хэзард с улыбкой перевел ее комплимент.
Венеция слышала нечто подобное сотню раз, но почему-то эти слова в устах старой женщины из клана Хэзарда особенно тронули ее. Ей так хотелось стать частью жизни Хэзарда!
— Как сказать на вашем языке спасибо? — спросила Венеция и медленно повторила за ним слова благодарности: — Ахо-ахо.
Удобно устроившись на постели, Хэзард наблюдал за примеркой. Как ни странно, ему никогда еще не доводилось так долго смотреть на Венецию: всякий раз что-то мешало, чаще всего — его собственное вожделение. А теперь Хэзард спокойно наслаждался красотой Венеции. Благодаря рассеянному свету в вигваме ее кожа напоминала золотистый персик, волосы тяжелой медно-эолотистой волной ниспадали ниже пояса. Она двигалась очень грациозно, выполняя простые команды Серебристой Ивы, — поднимала руки, нагибала голову, поворачивалась. Она казалась робкой и покорной, и это стало откровением для Хэзарда. Он привык к ее манере командовать и идти напролом, но здесь, на летней стоянке, Венеция предстала перед ним совсем другой — не такой властной, более послушной…
Хэзард поднял глаза, встретился с ней взглядом и подмигнул. Она улыбнулась, и восхитительная искра пробежала между ними.
Венеция примеряла одно платье за другим, и последнее вызвало неудовольствие Хэзарда: на его вкус, вырез оказался слишком глубоким.
— Это платье не пойдет, — безапелляционно заявил он и сделал знак портнихе убрать его.
— Подожди минуту, — Венеция жестом остановила индеанку. — Почему тебе не нравится это платье? Посмотри: кожа мягкая, словно шелк, бисер переливается так чудесно, и такие очаровательные цвета…
— Я сказал нет.
— Но я хочу его! И вообще, не смей так со мной разговаривать!
Хэзард взял себя в руки и сменил тон.
— Прости, биа, оставь его, если оно тебе нравится. — Но потом он сказал Серебристой Иве на родном языке: — Это платье обратно не приноси.
Портниха кивнула. Черный Кугуар победил, но она не могла не отдать должное его жене. Эта бледнолицая противостояла ему так смело, будто была мужчиной. Старуха поняла, что в поединках с пламенноволосой женщиной Черный Кугуар не всегда будет побеждать…
Серебристая Ива с детства знала первую жену Хэзарда, шила для нее свадебное платье, помогала ухаживать за Черной Голубкой, когда та умирала. Но теперь она увидела совсем другие отношения. Черный Кугуар встретил свою ровню, а не только подругу. Серебристая Ива задумалась над тем, какой ребенок родится у этой пары. То, что бледнолицая беременна, ясно любому, кто знает, на что смотреть. Но знает ли об этом Черный Кугуар?
Поздно вечером Венеция и Хэзард спустились на берег реки. Они лежали под ивами и слушали, как молодые люди наигрывают любовные мелодии своим возлюбленным. Легкая музыка летела в темноте теплой летней ночи, одна мелодия наслаивалась на другую, сплетаясь в бесконечную песню любви.
— Ты счастлив? — негромко спросила Венеция. Она не видела в темноте лица Хэзарда, но даже по голосу догадалась, что он улыбается.
— Да, я счастлив. А ты, биа-кара?
— Мне все нравится. Здесь просто замечательно. Но ты лучше всех!
Хэзард негромко рассмеялся такому ответу.
— А если завтра мы опять проведем вместе целый день? Ты не изменишь своего мнения?
— Конечно, нет, пока ты со мной, — прямо ответила она.
Ее прямота всякий раз очаровывала Хэзарда и в то же время сбивала с толку.
— Значит ли это, что завтра ты отправишься со мной охотиться на бизонов?
— А другие женщины поедут?
— Некоторые поедут.
— Какая удача! Теперь я могу смело признаться, что с удовольствием бы поехала. Я бы поехала куда угодно, но теперь это звучит вежливо, а вовсе не нахально.
— Похоже на то, что у меня теперь появится тень. — Хэзард обнимал Венецию и думал о том, как изменилась его жизнь с тех пор, как она вошла в нее.
— Это гениальная идея! — жизнерадостно провозгласила Венеция. — А мне можно будет целовать тебя на людях?
— Если я скажу, что нельзя, это тебя остановит?
— Нет.
Хэзард театрально вздохнул.
— Мой авторитет разлетается в клочья! Судя по всему, у вождя абсароков появился свой собственный вождь.
Венеция рассмеялась.
— Не беспокойся, я вовсе не предполагала для себя такой сомнительной роли.
25
На следующее утро Венеции подобрали подходящую одежду, и она вместе с другими женщинами, которые все были очень ярко одеты, отправилась верхом к месту охоты на бизонов. Мужчины еще раньше уехали на разведку и встретили их по пути.
Они ехали вдоль Арроу-Крик в тени высоких тополей. Было прохладно, солнце еще только начинало свой путь по небосклону. До того места, где паслось стадо, было около часа быстрой езды, но, поскольку никто не торопился, путь должен был занять около двух часов. Неутомимый Волк и его нынешняя возлюбленная Нежный Бутон ехали как раз впереди Хэзарда и Венеции.
Вереница всадников растянулась на добрую милю. Юнцы галопом скакали вдоль всей процессии, показывая чудеса выездки. Никогда еще Венеция не видела такого зрелища: молодые люди умудрялись на полном скаку спрыгнуть со скачущей галопом лошади и тут же снова оказывались в седле. Ловкие, как акробаты, они балансировали на спине лошади, висели под животом всего в нескольких дюймах от тяжелых копыт.
Один мускулистый всадник повернулся спиной к голове лошади, спрыгнул с нее, снова вскочил в седло и поднял лошадь на дыбы в нескольких футах от Петы.
— Она мне нравится, Черный Кугуар! — прокричал он на языке абсароков и умчался.
Подружка Неутомимого Волка хихикнула, а Венеция, не понявшая ни единого слова, продолжала наслаждаться спектаклем.
Неутомимый Волк обернулся к Хэзарду и негромко заметил:
— Синий Орел опять в своем репертуаре, как я погляжу.
— Кому-нибудь следует преподать ему урок, — спокойно ответил Хэзард. — И я даже знаю, кто это сделает…
Нежный Бутон наклонилась к Неутомимому Волку и что-то с улыбкой сказала ему. Он снова повернулся к Хэзарду.
— Кстати, ты знаешь, что Маленькая Луна собирается…
— Я уже слышал, — оборвал друга Хэзард.
— Ну и что ты будешь делать? — фыркнул Неутомимый Волк. — Не хотел бы я оказаться на твоем месте.
— О чем вы говорите? — вмешалась Венеция.
Хэзард был очень рад, что она прервала этот неприятный разговор. Раньше он сам всегда вел себя, как Синий Орел, привлекая внимание чужих женщин. В их клане это разрешалось. Но теперь Синий Орел преследовал его женщину — и ему приходилось защищаться.
— Это все мальчишеские игры. Они любят себя показать, — как ни в чем не бывало ответил Хэзард.
— Ты ведь и сам совсем недавно так поступал, верно? — поддразнил его Неутомимый Волк на певучем языке абсароков.
— Ты слишком много говоришь! — прорычал Хэзард, но Венеция поняла, что он на самом деле не сердится.
По дороге Хэзард выдал Венеции целую инструкцию, предупреждая, чего ей не следует делать на охоте.
— Как только стадо начинает двигаться, его уже никто и ничто не может остановить. Возможно, тебе это зрелище покажется величественным и завораживающим, но помни: тому, кто попадется бизонам на пути, грозит смерть. Держись позади остальных женщин. Пета за тобой присмотрит. — Хэзард говорил о своей кобыле, как о смышленой и расторопной няньке. — Не делай глупостей и не подвергай себя опасности.
— Неужели я похожа на человека, способного въехать верхом на лошади в стадо бизонов?! — возмутилась Венеция.
Хэзард повернул к ней голову и произнес с любезной улыбкой:
— Мой опыт, принцесса, подсказывает мне, что ты способна сделать все, что угодно, если тебе этого захочется.
— Может быть, и так, — покорно согласилась Венеция. — Но, уж во всяком случае, я не склонна скакать наперегонки со стадом бизонов.
— Я рад это слышать.
— И я не умею свежевать туши. Хэзард засмеялся.
— Это бы сделало тебя самой популярной женщиной в Бостоне, дорогая. Может, тебе стоит попробовать? — Заметив ее мрачный взгляд, он торопливо добавил: — Не волнуйся, любовь моя. В нашем племени свежеванием бизонов женщины не занимаются. Мужчины убивают бизонов, снимают с них шкуру, разделывают и отвозят мясо в лагерь. Вот когда я сброшу мясо у дверей вигвама, тогда это станет твоей проблемой.
— Где же я найду сковородку такой величины? Хэзард тут же вспомнил ее способности к кулинарии и решил не усложнять себе жизнь:
— Я думаю, мы сумеем найти себе другое занятие.
— Ну вот теперь у меня просто отлегло от сердца! — со смехом ответила Венеция, и им обоим стало легко и весело.
Когда до стада бизонов осталась миля, все разговоры прекратились, охотники обменивались только знаками. У бизонов был отличный слух, поэтому неподкованные лошади и молчаливые всадники старались двигаться как можно тише по высокой зеленой траве. Они проехали еще полмили, и разведчик знаками дал понять, что стадо на месте и до него совсем близко. Всадники разъехались. Соскочив с лошади, Хэзард быстро снял с себя рубашку и штаны, оставшись в одной набедренной повязке. Не говоря ни слова, он отдал Венеции свою одежду и, легко поцеловав ее, снова вскочил в седло.
Разведчик на холме дважды прокрутил рубашку над головой и бросил ее. Прежде чем рубашка коснулась земли, лошади пустились вскачь, оставляя за собой клочья вырванной травы. Чалая лошадь Хэзарда, чей хвост и гриву украшали перья, почуяла запах бизонов и без понукания стрелой понеслась к стаду. Бизоны паслись на зеленой траве, их было около двух тысяч. Венеция успела увидеть, как Хэзард пристрелил своего первого бизона. Потом стадо понеслось вскачь, и все скрылось в густой пыли.
Час спустя пыль осела, открывая взгляду зеленую равнину и сотни убитых бизонов. Женщины поехали туда с мальчиками и стариками, ведя в поводу вьючных лошадей. Венеция нашла Хэзарда довольно далеко от всех. Он разделывал тушу жирной самки бизона. На жарком солнце он весь покрылся потом, но его движения оставались четкими и быстрыми. Его руки всегда привлекали внимание Венеции, и она в который раз поразилась их грациозности и силе. Несколько внушительных порций мяса уже лежали на снятой шкуре.
— На это уйдет некоторое время, — заметил Хэзард, отрезая очередной кусок мяса. — Тебе, наверное, лучше вернуться в деревню.
— Скольких тебе еще придется разделывать?
— Я застрелил пятерых, но о трех из них позаботятся мои дяди. И все-таки мне понадобится не меньше двух часов. — Хэзард посмотрел на солнце, которое достигло зенита и нещадно палило. Охотничья лошадь Хэзарда была вся в мыле и тяжело дышала, а его собственное обнаженное тело в одной набедренной повязке лоснилось от пота. — Почему бы тебе не уйти в тень? — предложил он, откидывая прядь волос с лица.
Они ехали вдоль Арроу-Крик в тени высоких тополей. Было прохладно, солнце еще только начинало свой путь по небосклону. До того места, где паслось стадо, было около часа быстрой езды, но, поскольку никто не торопился, путь должен был занять около двух часов. Неутомимый Волк и его нынешняя возлюбленная Нежный Бутон ехали как раз впереди Хэзарда и Венеции.
Вереница всадников растянулась на добрую милю. Юнцы галопом скакали вдоль всей процессии, показывая чудеса выездки. Никогда еще Венеция не видела такого зрелища: молодые люди умудрялись на полном скаку спрыгнуть со скачущей галопом лошади и тут же снова оказывались в седле. Ловкие, как акробаты, они балансировали на спине лошади, висели под животом всего в нескольких дюймах от тяжелых копыт.
Один мускулистый всадник повернулся спиной к голове лошади, спрыгнул с нее, снова вскочил в седло и поднял лошадь на дыбы в нескольких футах от Петы.
— Она мне нравится, Черный Кугуар! — прокричал он на языке абсароков и умчался.
Подружка Неутомимого Волка хихикнула, а Венеция, не понявшая ни единого слова, продолжала наслаждаться спектаклем.
Неутомимый Волк обернулся к Хэзарду и негромко заметил:
— Синий Орел опять в своем репертуаре, как я погляжу.
— Кому-нибудь следует преподать ему урок, — спокойно ответил Хэзард. — И я даже знаю, кто это сделает…
Нежный Бутон наклонилась к Неутомимому Волку и что-то с улыбкой сказала ему. Он снова повернулся к Хэзарду.
— Кстати, ты знаешь, что Маленькая Луна собирается…
— Я уже слышал, — оборвал друга Хэзард.
— Ну и что ты будешь делать? — фыркнул Неутомимый Волк. — Не хотел бы я оказаться на твоем месте.
— О чем вы говорите? — вмешалась Венеция.
Хэзард был очень рад, что она прервала этот неприятный разговор. Раньше он сам всегда вел себя, как Синий Орел, привлекая внимание чужих женщин. В их клане это разрешалось. Но теперь Синий Орел преследовал его женщину — и ему приходилось защищаться.
— Это все мальчишеские игры. Они любят себя показать, — как ни в чем не бывало ответил Хэзард.
— Ты ведь и сам совсем недавно так поступал, верно? — поддразнил его Неутомимый Волк на певучем языке абсароков.
— Ты слишком много говоришь! — прорычал Хэзард, но Венеция поняла, что он на самом деле не сердится.
По дороге Хэзард выдал Венеции целую инструкцию, предупреждая, чего ей не следует делать на охоте.
— Как только стадо начинает двигаться, его уже никто и ничто не может остановить. Возможно, тебе это зрелище покажется величественным и завораживающим, но помни: тому, кто попадется бизонам на пути, грозит смерть. Держись позади остальных женщин. Пета за тобой присмотрит. — Хэзард говорил о своей кобыле, как о смышленой и расторопной няньке. — Не делай глупостей и не подвергай себя опасности.
— Неужели я похожа на человека, способного въехать верхом на лошади в стадо бизонов?! — возмутилась Венеция.
Хэзард повернул к ней голову и произнес с любезной улыбкой:
— Мой опыт, принцесса, подсказывает мне, что ты способна сделать все, что угодно, если тебе этого захочется.
— Может быть, и так, — покорно согласилась Венеция. — Но, уж во всяком случае, я не склонна скакать наперегонки со стадом бизонов.
— Я рад это слышать.
— И я не умею свежевать туши. Хэзард засмеялся.
— Это бы сделало тебя самой популярной женщиной в Бостоне, дорогая. Может, тебе стоит попробовать? — Заметив ее мрачный взгляд, он торопливо добавил: — Не волнуйся, любовь моя. В нашем племени свежеванием бизонов женщины не занимаются. Мужчины убивают бизонов, снимают с них шкуру, разделывают и отвозят мясо в лагерь. Вот когда я сброшу мясо у дверей вигвама, тогда это станет твоей проблемой.
— Где же я найду сковородку такой величины? Хэзард тут же вспомнил ее способности к кулинарии и решил не усложнять себе жизнь:
— Я думаю, мы сумеем найти себе другое занятие.
— Ну вот теперь у меня просто отлегло от сердца! — со смехом ответила Венеция, и им обоим стало легко и весело.
Когда до стада бизонов осталась миля, все разговоры прекратились, охотники обменивались только знаками. У бизонов был отличный слух, поэтому неподкованные лошади и молчаливые всадники старались двигаться как можно тише по высокой зеленой траве. Они проехали еще полмили, и разведчик знаками дал понять, что стадо на месте и до него совсем близко. Всадники разъехались. Соскочив с лошади, Хэзард быстро снял с себя рубашку и штаны, оставшись в одной набедренной повязке. Не говоря ни слова, он отдал Венеции свою одежду и, легко поцеловав ее, снова вскочил в седло.
Разведчик на холме дважды прокрутил рубашку над головой и бросил ее. Прежде чем рубашка коснулась земли, лошади пустились вскачь, оставляя за собой клочья вырванной травы. Чалая лошадь Хэзарда, чей хвост и гриву украшали перья, почуяла запах бизонов и без понукания стрелой понеслась к стаду. Бизоны паслись на зеленой траве, их было около двух тысяч. Венеция успела увидеть, как Хэзард пристрелил своего первого бизона. Потом стадо понеслось вскачь, и все скрылось в густой пыли.
Час спустя пыль осела, открывая взгляду зеленую равнину и сотни убитых бизонов. Женщины поехали туда с мальчиками и стариками, ведя в поводу вьючных лошадей. Венеция нашла Хэзарда довольно далеко от всех. Он разделывал тушу жирной самки бизона. На жарком солнце он весь покрылся потом, но его движения оставались четкими и быстрыми. Его руки всегда привлекали внимание Венеции, и она в который раз поразилась их грациозности и силе. Несколько внушительных порций мяса уже лежали на снятой шкуре.
— На это уйдет некоторое время, — заметил Хэзард, отрезая очередной кусок мяса. — Тебе, наверное, лучше вернуться в деревню.
— Скольких тебе еще придется разделывать?
— Я застрелил пятерых, но о трех из них позаботятся мои дяди. И все-таки мне понадобится не меньше двух часов. — Хэзард посмотрел на солнце, которое достигло зенита и нещадно палило. Охотничья лошадь Хэзарда была вся в мыле и тяжело дышала, а его собственное обнаженное тело в одной набедренной повязке лоснилось от пота. — Почему бы тебе не уйти в тень? — предложил он, откидывая прядь волос с лица.