Страница:
Взяв лист сверху пачки она бегло его проглядела. – «Очевидно, что несмотря на мой особый приказ улицы еще не очищены от мусора. Почему?»
В глазах Тарны появился свет беспокойства, впервые на памяти Элайды, она видела, как та волнуется. – «Люди напуганы, мать. Они не покидают свои дома без особой надобности, и даже тогда с большой неохотой. Они утверждают, что видели ходячих мертвецов на улицах».
«Это было подтверждено?» – спокойно спросила Элайда. Она почувствовала, как внезапно ее кровь застыла в жилах. – «Кто-нибудь из Сестер видел что-нибудь подобное?»
«Никто из Красных, насколько я знаю», – Остальные стали бы разговаривать с ней как с Хранительницей Летописей. Но не доверили бы ей подобные откровения. Как, во имя Света, это можно исправить? – «Но люди в городе непреклонны. Они видели то, что они видели».
Медленно Элайда отложила страницу в сторону. Ей хотелось задрожать. Итак. Она прочла все, что смогла найти на счет Последней Битвы, включая научные труды и Пророчества столь древние, что их никогда не переводили с Древнего Наречия, и которые хранились покрытые многовековой пылью в самом дальнем углу библиотеки. Мальчишка ал’Тор был предвестником, но теперь кажется, что Тармон Гай’дон куда ближе, чем все думали. Кое-какие из древних Пророчеств, относящихся ко дням основания Башни, гласят, что появление мертвых первый из признаков истончения реальности, когда Темный собирается с силами. Дальше – хуже.
«Если понадобится, пусть гвардейцы за шкирку вытащат из домов всех способных работать», – спокойно сказала она. – «Я хочу, чтобы улицы стали чистыми, и хочу узнать, что работа началась уже сегодня!»
Светлые брови ее собеседницы взлетели вверх от удивления – сегодня она совсем потеряла свое самообладание – но все что она услышала в ответ, это: «Как прикажете, мать!»
Элайда сохранила видимость спокойствия, но это была всего лишь видимость. Что будет, то будет. А у нее под рукой все еще нет мальчишки ал’Тора! Если подумать, то когда-то он почти был у нее в руках. Если бы она только знала! Проклятая Алвиарин и ее трижды проклятое провозглашение преследования от лица Башни всех его последователей. Она бы с удовольствием его отменила, но подобный поступок будет воспринят как слабость, и все равно удар в спину уже был нанесен, и так просто его не исправишь. Ничего, скоро у нее в руках окажется Илэйн, а королевский дом Андора является ключом к Тармон Гай’дон. Она сама это когда-то предсказала. Приятные для нее новости пришли из Тарабона – там поднялось восстание против насилия Шончан. Не все на свете превратилось в заросли шиповника, колющего со всех сторон.
Просматривая следующее сообщение она поморщилась. Никому не нравилась канализация, однако они составляли треть системы жизнеобеспечения города, тогда как остальные две это – торговля и питьевая вода. Без канализации Тар Валон станет добычей десятка болезней, которые поглотят все, что смогут предпринять Сестры, не говоря уже о зловонии более ужасном, чем от гниющего сейчас мусора на улицах. И хотя торговля в последнее время превратилась в тонкую струйку, питьевая вода, тем не менее, продолжала поступать на верхнюю часть острова, откуда далее распространялась через водонапорные башни по всему городу через городские фонтаны, обычные и декоративные, откуда каждый желающий мог набрать воды. Но теперь оказывается, что сток канализации в нижней части города почти забит. Опустив перо в чернильницу, она небрежно написала поперек шапки отчета: «Я ЖЕЛАЮ, ЧТОБЫ ИХ ОЧИСТИЛИ К ЗАВТРАШНЕМУ УТРУ» и поставила свое имя ниже. Если у клерков сохранилось хоть немного здравого смысла, то работа уже идет полным ходом, а она никогда не осуждала клерков за его наличие.
От следующего сообщения ее собственные брови взлетели до небес: «Крысы в Башне?» Это сверхсрочное! Оно должно быть на самом верху стопки сообщений! «Отправь кого-нибудь проверить Стражей, Тарна». – Эти защитные плетения были созданы и держались с тех самых пор, когда была создана Башня, но, возможно, они ослабли за три тысячи лет. Сколько из этих крыс было шпионами Темного?
В дверь тихо постучали, и спустя мгновение, в дверь вошла пухленькая Принятая по имени Анемара, которая присела в глубоком реверансе, широко раскинув полосатые юбки. – «Если будет угодно матери, Фелана Седай и Нигайн Седай привели к вам одну женщину, бродившую около Башни. Они говорят, что она принесла ходатайство к Престол Амерлин».
«Скажи ей подождать, Анемара, и предложи чай», – быстро произнесла Тарна. – «Мать занята…»
«Нет, нет», – вмешалась Элайда. – «Зови их, дитя, зови!» – Уже давненько к ней не приносили никаких прошений и ходатайств. Она решила удовлетворить его, в чем бы оно ни состояло, если только это не какая-нибудь глупая чепуха. Возможно, после этого поток возобновится. И Сестры к ней давно являлись не по своей воле, а только по вызову. Быть может, эти две Коричневых смогут прекратить и эту засуху.
Но в комнату вошла только одна женщина, тщательно закрыв за собой дверь. Судя по ее шелковому платью для верховой езды и хорошему плащу, она была или дворянкой или преуспевающей купчихой, о чем также свидетельствовало умение держаться. Элайда была уверена, что раньше никогда с ней не встречалась, однако что-то в ее лице, обрамленным волосами еще светлее, чем у Тарны, ей показалось неопределенно знакомым.
Элайда поднялась, обошла вокруг стола, приветливо протянув руку навстречу. На ее лице даже появилась непривычная улыбка. По крайней мере, она постаралась казаться приветливой: «Как я поняла, у тебя ко мне есть просьба, дочь моя. Тарна, предложи гостье чая» – Вода в серебряном чайнике, стоявшем на таком же подносе на угловом столике, должна была быть еще горячей.
«Прошение было всего лишь предлогом, чтобы беспрепятственно добраться сюда, мать», – ответила женщина с тарабонским акцентом, сделав реверанс, и в тот же миг ее лицо превратилось в лицо Беонин Маринайе.
Обняв саидар, Тарна тут же сплела щит вокруг женщины, однако Элайда удовлетворилась тем, что всего лишь уперла руки в бока.
«Было бы преуменьшением сказать, что я удивлена, увидев твое лицо, Беонин»
«Я сумела стать частью того, что можно было бы назвать управляющим советом Салидара», – спокойно сказала Серая. – «Я удостоверилась, что они сидят и бездействуют, и распространяла среди них слухи о том, что многие среди них на самом деле ваши тайные сторонники. Сестры начинали подозревать друг друга. Я уже решила, что большинство вот-вот готово вернуться в Башню, но тут появились другие Восседающие, не говоря про Голубых. Тут я узнаю, что они избрали свой собственный управляющий совет и Совет Башни. Однако, я продолжала делать то, что было в моих силах. Я знаю, что вы приказали оставаться с ними до тех пор, пока они не будут готовы вернуться, но теперь это вопрос нескольких дней. Позвольте отметить, мать, что ваше решение не отправлять на казнь Эгвейн – превосходно! С одной стороны, она определенно гениальный исследователь плетений, превосходящий даже Найнив ал’Мира и Илэйн Траканд. С другой, до того как ее возвысили Лилейн и Романда чуть не передрались друг с другом из-за права называться Амерлин. Но при живой Эгвейн, они хоть и примутся за старое, но вряд ли преуспеют, не так ли? Я… Я думаю, что скоро, очень скоро сестры последуют за мной. Через неделю или две Лилейн с Романдой останутся с небольшой кучкой сторонниц из так называемого Совета Башни».
«Как ты узнала, что девчонка ал’Вир не была казнена?» – потребовала ответа Элайда. – «Как ты узнала, что она вообще жива? Отпусти щит, Тарна!»
Тарна подчинилась, и Беонин поклонилась ей словно в знак благодарности. Крохотной благодарности. Увидев ее серо-голубые широко распахнутые глаза можно было подумать, что Беонин очень впечатлительная особа, однако она напротив была очень обстоятельной личностью. В ней переплетались суровое самообладание с искренним служением закону и высокими амбициями, которых у нее было хоть отбавляй, и Элайда, не задумываясь дважды, именно ее отправила вслед за сбежавшими из Башни Сестрами. А теперь она потерпела неудачу! О, да! Она посеяла крохотное разногласие среди мятежниц, но в действительности она не смогла выполнить ничего из того, что от нее ожидала Элайда. Ничего! А ведь награда была бы достойной ее неудаче.
«От Эгвейн. Она легко может попадать в Тел’аран’риод, мать, просто отправившись спать. Я сама там была и видела ее, но мне для этого пришлось использовать тер’ангриал. Я не смогла захватить с собой один из них, так как у мятежниц они все на строгом учете. Перед этим она общалась с Суан Санчей, как сказали, во сне, хотя я думаю, что имелся в виду Мир Снов. Она прямо сказала, что является пленницей, но не сказала где ее держат, и запретила любые попытки своего спасения. Могу я налить себе чай?»
Элайда была настолько поражена, что не смогла ответить. Она махнула Беонин рукой в сторону углового столика, и Серая снова поклонилась перед тем как направиться к серебряному чайнику, осторожно коснувшись его тыльной стороной ладони. Значит девчонка может ходить в Тел’аран’риод? И существует тер’ангриал, который позволяет проделывать это остальным? Мир Снов, который уже почти превратился в легенду. И судя по сплетням, которыми соизволили поделиться с ней Айя, девочка вновь открыла плетения Перемещения, и сделала еще массу разных открытий. Это послужило одним из факторов для принятия решения сохранить ей жизнь ради пользы Башне, но что было основным?
«Если Эгвейн способна на такое, мать, то, возможно, она действительно Сновидица?» – сказала Тарна. – «То предупреждение, которое она передала через Сильвиану…»
«Оно быссмысленно, Тарна. Шончан завязли в Алтаре и едва смогли уколоть Иллиан». – По крайней мере, о Шончан Айя передавали новости в полном объеме. Точнее, она надеялась, что в полном. От этой мысли в ее голосе прозвучала хрипотца: «Пока они не открыли Перемещение, что еще ты можешь предложить, чего еще не было сделано для нашей безопасности?» – Конечно, ничего. Значит, девчонка запретила себя спасать. Это конечно хорошо, но это означает, что она все еще думает о себе как об Амерлин. Отлично. Сильвиана выбьет дурь из ее головы быстрее, чем она пройдет с Сестрами пропущенные уроки. – «Сколько в нее нужно влить этого пойла, чтобы держать ее подальше от Тел’аран’риода?»
Тарна слегка поморщилась – это мерзкое варево никому не нравилось, даже Коричневым, которые опробовали его на себе, чтобы проверить его действие – и покачала головой: «Мы можем заставить ее проспать всю ночь, но на следующий день она не сможет ничего делать, и никто не знает, как это скажется на этих ее способностях».
«Мне налить для вас, мать?» – Беонин удерживала хрупкую белую чашечку кончиками пальцев. – «Тарна? А теперь более важные известия…»
«Не нужно мне никакого чая», – сказала Элайда резко. – «Что ты принесла чтобы спасти свою шкуру после своего провала? Ты знаешь плетение Перемещения, или Скольжения, или…» – Их было так много. Похоже они открыли все древние Таланты и знания, которые были забыты и считались потерянными, для многих из которых даже забыли название.
Серая спокойно уставилась на нее поверх чашки. – «Да». – произнесла она наконец. – «Я не могу сделать квейндияр, но знаю как работает новое плетение Исцеления, как и большинство Сестер, и я знаю остальные». В ее голосе проявилось волнение. – «Но самое изумительное это – Перемещение». – Не спрашивая разрешения, она открылась Источнику и сплела поток Духа. Напротив одной из стен появилась вертикальная серебристая линия, которая раздвинувшись, открыла вид на заснеженную дубовую рощу. В комнату подул холодный ветер, и в камине забился огонь. – «Это называют Вратами. Их можно использовать только если хорошо знаешь место, в которое хочешь попасть. Но можно открыть врата даже в таком месте, которое не знаешь, если использовать Скольжение». – она изменила плетение и проем снова сложился в вертикальную серебристую линию и распахнулся вновь. Дубы исчезли, сменившись тьмой, в которой висела серая платформа с перилами по краям, висевшая в пустоте прямо перед открытым проемом.
«Отпусти плетение», – сказала Элайда. У нее было такое ощущение, что если бы она ступила на платформу, то обнаружила бы, что пустота простирается вокруг на бесконечное расстояние во всех направлениях. От этой мысли ее начало подташнивать. Проем – врата исчезли. Но осталось воспоминание.
Заняв свое место за столом, она открыла другую шкатулку, украшенную розами и золотым орнаментом. Из верхнего отделения она достала небольшую костяную фигурку ласточки с острым вилкой раздвоенным хвостом, которая пожелтела от старости, и погладила большим пальцем ее изогнутые крылья. – «Ты не будешь учить этим плетениям кого бы то ни было без моего разрешения».
«Но… почему бы нет, мать?»
«Некоторые Айя бунтуют против Матери не хуже тех Сестер, что сидят за речкой», – ответила Тарна.
Элайда направила свой тяжелый взгляд на Хранительницу Летописей, но эта льдышка спокойно проглотила его не изменившись ни на волос в лице. – «Я лично решу, кто… достаточно благонадежен… чтобы знать, Беонин. Я хочу, чтобы ты дала обещание. Нет. Я хочу, чтобы ты поклялась».
«По пути я видела Сестер из разных Айя, косившихся друг на друга. Косившихся. Что происходит в Башне, мать?»
«Клятва, Беонин».
Женщина довольно долго простояла, уставившись в чашку, поэтому Элайда начала думать, что она откажется. Но амбиции взяли свое. Она уже привязала себя к юбке Элайды в надежде получить привелегии, и теперь не свернет с пути. – «Перед лицом Света моей надеждой на спасение и перерождение клянусь, что никого не буду учить плетениям, которые узнала от мятежниц, без разрешения Престол Амерлин». – Она сделала паузу, отпив из чашки. – «Некоторые Сестры в Башне еще менее надежны, чем вы думаете. Я пыталась это остановить, но совет отправил десяток Сестер вернуться в Башню чтобы распространять историю про Логайна и Красную Айя». – Элайда узнала некоторые из упомянутых имен помимо последнего. Это последнее заставило ее выпрямиться.
«Мне арестовать их, мать?» – спросила Тарна, по-прежнему холодная как лед.
«Нет. Следи за ними. И смотри, с кем они общаются». – Значит между Айя в Башне и мятежницами существует связь. Как глубоко проникла гниль? Но как бы глубоко она не распространилась, она ее вычистит!
«В данных условиях это может быть трудно, мать».
Элайда хлопнула по столу свободной рукой с громким стуком. – «Я не спрашивала, будет ли это трудно. Я сказала – сделай! И сообщи Мейдани, что я приглашаю ее на ужин сегодня вечером». – Женщина была настойчива в своих попытках восстановить былую дружбу, которая поросла быльем. Теперь она знала причину такой настойчивости. – «Ступай и займись этим сейчас же», – на лице Тарны, которая делала реверанс, промелькнула тень. – «Не волнуйся» – добавила Элайда. – «Беонин может без стеснения обучить тебя всем плетениям, которые знает». – В конце концов, она действительно доверяет Тарне, отчего ее последние слова прозвучали мягче, если не теплее.
Едва за Хранительницей Летописей закрылась дверь, Элайда сдвинула папку на край стола и склонилась навстречу Беонин, опершись локтями о стол.
«А теперь, покажи мне все!»
Глава 3
В глазах Тарны появился свет беспокойства, впервые на памяти Элайды, она видела, как та волнуется. – «Люди напуганы, мать. Они не покидают свои дома без особой надобности, и даже тогда с большой неохотой. Они утверждают, что видели ходячих мертвецов на улицах».
«Это было подтверждено?» – спокойно спросила Элайда. Она почувствовала, как внезапно ее кровь застыла в жилах. – «Кто-нибудь из Сестер видел что-нибудь подобное?»
«Никто из Красных, насколько я знаю», – Остальные стали бы разговаривать с ней как с Хранительницей Летописей. Но не доверили бы ей подобные откровения. Как, во имя Света, это можно исправить? – «Но люди в городе непреклонны. Они видели то, что они видели».
Медленно Элайда отложила страницу в сторону. Ей хотелось задрожать. Итак. Она прочла все, что смогла найти на счет Последней Битвы, включая научные труды и Пророчества столь древние, что их никогда не переводили с Древнего Наречия, и которые хранились покрытые многовековой пылью в самом дальнем углу библиотеки. Мальчишка ал’Тор был предвестником, но теперь кажется, что Тармон Гай’дон куда ближе, чем все думали. Кое-какие из древних Пророчеств, относящихся ко дням основания Башни, гласят, что появление мертвых первый из признаков истончения реальности, когда Темный собирается с силами. Дальше – хуже.
«Если понадобится, пусть гвардейцы за шкирку вытащат из домов всех способных работать», – спокойно сказала она. – «Я хочу, чтобы улицы стали чистыми, и хочу узнать, что работа началась уже сегодня!»
Светлые брови ее собеседницы взлетели вверх от удивления – сегодня она совсем потеряла свое самообладание – но все что она услышала в ответ, это: «Как прикажете, мать!»
Элайда сохранила видимость спокойствия, но это была всего лишь видимость. Что будет, то будет. А у нее под рукой все еще нет мальчишки ал’Тора! Если подумать, то когда-то он почти был у нее в руках. Если бы она только знала! Проклятая Алвиарин и ее трижды проклятое провозглашение преследования от лица Башни всех его последователей. Она бы с удовольствием его отменила, но подобный поступок будет воспринят как слабость, и все равно удар в спину уже был нанесен, и так просто его не исправишь. Ничего, скоро у нее в руках окажется Илэйн, а королевский дом Андора является ключом к Тармон Гай’дон. Она сама это когда-то предсказала. Приятные для нее новости пришли из Тарабона – там поднялось восстание против насилия Шончан. Не все на свете превратилось в заросли шиповника, колющего со всех сторон.
Просматривая следующее сообщение она поморщилась. Никому не нравилась канализация, однако они составляли треть системы жизнеобеспечения города, тогда как остальные две это – торговля и питьевая вода. Без канализации Тар Валон станет добычей десятка болезней, которые поглотят все, что смогут предпринять Сестры, не говоря уже о зловонии более ужасном, чем от гниющего сейчас мусора на улицах. И хотя торговля в последнее время превратилась в тонкую струйку, питьевая вода, тем не менее, продолжала поступать на верхнюю часть острова, откуда далее распространялась через водонапорные башни по всему городу через городские фонтаны, обычные и декоративные, откуда каждый желающий мог набрать воды. Но теперь оказывается, что сток канализации в нижней части города почти забит. Опустив перо в чернильницу, она небрежно написала поперек шапки отчета: «Я ЖЕЛАЮ, ЧТОБЫ ИХ ОЧИСТИЛИ К ЗАВТРАШНЕМУ УТРУ» и поставила свое имя ниже. Если у клерков сохранилось хоть немного здравого смысла, то работа уже идет полным ходом, а она никогда не осуждала клерков за его наличие.
От следующего сообщения ее собственные брови взлетели до небес: «Крысы в Башне?» Это сверхсрочное! Оно должно быть на самом верху стопки сообщений! «Отправь кого-нибудь проверить Стражей, Тарна». – Эти защитные плетения были созданы и держались с тех самых пор, когда была создана Башня, но, возможно, они ослабли за три тысячи лет. Сколько из этих крыс было шпионами Темного?
В дверь тихо постучали, и спустя мгновение, в дверь вошла пухленькая Принятая по имени Анемара, которая присела в глубоком реверансе, широко раскинув полосатые юбки. – «Если будет угодно матери, Фелана Седай и Нигайн Седай привели к вам одну женщину, бродившую около Башни. Они говорят, что она принесла ходатайство к Престол Амерлин».
«Скажи ей подождать, Анемара, и предложи чай», – быстро произнесла Тарна. – «Мать занята…»
«Нет, нет», – вмешалась Элайда. – «Зови их, дитя, зови!» – Уже давненько к ней не приносили никаких прошений и ходатайств. Она решила удовлетворить его, в чем бы оно ни состояло, если только это не какая-нибудь глупая чепуха. Возможно, после этого поток возобновится. И Сестры к ней давно являлись не по своей воле, а только по вызову. Быть может, эти две Коричневых смогут прекратить и эту засуху.
Но в комнату вошла только одна женщина, тщательно закрыв за собой дверь. Судя по ее шелковому платью для верховой езды и хорошему плащу, она была или дворянкой или преуспевающей купчихой, о чем также свидетельствовало умение держаться. Элайда была уверена, что раньше никогда с ней не встречалась, однако что-то в ее лице, обрамленным волосами еще светлее, чем у Тарны, ей показалось неопределенно знакомым.
Элайда поднялась, обошла вокруг стола, приветливо протянув руку навстречу. На ее лице даже появилась непривычная улыбка. По крайней мере, она постаралась казаться приветливой: «Как я поняла, у тебя ко мне есть просьба, дочь моя. Тарна, предложи гостье чая» – Вода в серебряном чайнике, стоявшем на таком же подносе на угловом столике, должна была быть еще горячей.
«Прошение было всего лишь предлогом, чтобы беспрепятственно добраться сюда, мать», – ответила женщина с тарабонским акцентом, сделав реверанс, и в тот же миг ее лицо превратилось в лицо Беонин Маринайе.
Обняв саидар, Тарна тут же сплела щит вокруг женщины, однако Элайда удовлетворилась тем, что всего лишь уперла руки в бока.
«Было бы преуменьшением сказать, что я удивлена, увидев твое лицо, Беонин»
«Я сумела стать частью того, что можно было бы назвать управляющим советом Салидара», – спокойно сказала Серая. – «Я удостоверилась, что они сидят и бездействуют, и распространяла среди них слухи о том, что многие среди них на самом деле ваши тайные сторонники. Сестры начинали подозревать друг друга. Я уже решила, что большинство вот-вот готово вернуться в Башню, но тут появились другие Восседающие, не говоря про Голубых. Тут я узнаю, что они избрали свой собственный управляющий совет и Совет Башни. Однако, я продолжала делать то, что было в моих силах. Я знаю, что вы приказали оставаться с ними до тех пор, пока они не будут готовы вернуться, но теперь это вопрос нескольких дней. Позвольте отметить, мать, что ваше решение не отправлять на казнь Эгвейн – превосходно! С одной стороны, она определенно гениальный исследователь плетений, превосходящий даже Найнив ал’Мира и Илэйн Траканд. С другой, до того как ее возвысили Лилейн и Романда чуть не передрались друг с другом из-за права называться Амерлин. Но при живой Эгвейн, они хоть и примутся за старое, но вряд ли преуспеют, не так ли? Я… Я думаю, что скоро, очень скоро сестры последуют за мной. Через неделю или две Лилейн с Романдой останутся с небольшой кучкой сторонниц из так называемого Совета Башни».
«Как ты узнала, что девчонка ал’Вир не была казнена?» – потребовала ответа Элайда. – «Как ты узнала, что она вообще жива? Отпусти щит, Тарна!»
Тарна подчинилась, и Беонин поклонилась ей словно в знак благодарности. Крохотной благодарности. Увидев ее серо-голубые широко распахнутые глаза можно было подумать, что Беонин очень впечатлительная особа, однако она напротив была очень обстоятельной личностью. В ней переплетались суровое самообладание с искренним служением закону и высокими амбициями, которых у нее было хоть отбавляй, и Элайда, не задумываясь дважды, именно ее отправила вслед за сбежавшими из Башни Сестрами. А теперь она потерпела неудачу! О, да! Она посеяла крохотное разногласие среди мятежниц, но в действительности она не смогла выполнить ничего из того, что от нее ожидала Элайда. Ничего! А ведь награда была бы достойной ее неудаче.
«От Эгвейн. Она легко может попадать в Тел’аран’риод, мать, просто отправившись спать. Я сама там была и видела ее, но мне для этого пришлось использовать тер’ангриал. Я не смогла захватить с собой один из них, так как у мятежниц они все на строгом учете. Перед этим она общалась с Суан Санчей, как сказали, во сне, хотя я думаю, что имелся в виду Мир Снов. Она прямо сказала, что является пленницей, но не сказала где ее держат, и запретила любые попытки своего спасения. Могу я налить себе чай?»
Элайда была настолько поражена, что не смогла ответить. Она махнула Беонин рукой в сторону углового столика, и Серая снова поклонилась перед тем как направиться к серебряному чайнику, осторожно коснувшись его тыльной стороной ладони. Значит девчонка может ходить в Тел’аран’риод? И существует тер’ангриал, который позволяет проделывать это остальным? Мир Снов, который уже почти превратился в легенду. И судя по сплетням, которыми соизволили поделиться с ней Айя, девочка вновь открыла плетения Перемещения, и сделала еще массу разных открытий. Это послужило одним из факторов для принятия решения сохранить ей жизнь ради пользы Башне, но что было основным?
«Если Эгвейн способна на такое, мать, то, возможно, она действительно Сновидица?» – сказала Тарна. – «То предупреждение, которое она передала через Сильвиану…»
«Оно быссмысленно, Тарна. Шончан завязли в Алтаре и едва смогли уколоть Иллиан». – По крайней мере, о Шончан Айя передавали новости в полном объеме. Точнее, она надеялась, что в полном. От этой мысли в ее голосе прозвучала хрипотца: «Пока они не открыли Перемещение, что еще ты можешь предложить, чего еще не было сделано для нашей безопасности?» – Конечно, ничего. Значит, девчонка запретила себя спасать. Это конечно хорошо, но это означает, что она все еще думает о себе как об Амерлин. Отлично. Сильвиана выбьет дурь из ее головы быстрее, чем она пройдет с Сестрами пропущенные уроки. – «Сколько в нее нужно влить этого пойла, чтобы держать ее подальше от Тел’аран’риода?»
Тарна слегка поморщилась – это мерзкое варево никому не нравилось, даже Коричневым, которые опробовали его на себе, чтобы проверить его действие – и покачала головой: «Мы можем заставить ее проспать всю ночь, но на следующий день она не сможет ничего делать, и никто не знает, как это скажется на этих ее способностях».
«Мне налить для вас, мать?» – Беонин удерживала хрупкую белую чашечку кончиками пальцев. – «Тарна? А теперь более важные известия…»
«Не нужно мне никакого чая», – сказала Элайда резко. – «Что ты принесла чтобы спасти свою шкуру после своего провала? Ты знаешь плетение Перемещения, или Скольжения, или…» – Их было так много. Похоже они открыли все древние Таланты и знания, которые были забыты и считались потерянными, для многих из которых даже забыли название.
Серая спокойно уставилась на нее поверх чашки. – «Да». – произнесла она наконец. – «Я не могу сделать квейндияр, но знаю как работает новое плетение Исцеления, как и большинство Сестер, и я знаю остальные». В ее голосе проявилось волнение. – «Но самое изумительное это – Перемещение». – Не спрашивая разрешения, она открылась Источнику и сплела поток Духа. Напротив одной из стен появилась вертикальная серебристая линия, которая раздвинувшись, открыла вид на заснеженную дубовую рощу. В комнату подул холодный ветер, и в камине забился огонь. – «Это называют Вратами. Их можно использовать только если хорошо знаешь место, в которое хочешь попасть. Но можно открыть врата даже в таком месте, которое не знаешь, если использовать Скольжение». – она изменила плетение и проем снова сложился в вертикальную серебристую линию и распахнулся вновь. Дубы исчезли, сменившись тьмой, в которой висела серая платформа с перилами по краям, висевшая в пустоте прямо перед открытым проемом.
«Отпусти плетение», – сказала Элайда. У нее было такое ощущение, что если бы она ступила на платформу, то обнаружила бы, что пустота простирается вокруг на бесконечное расстояние во всех направлениях. От этой мысли ее начало подташнивать. Проем – врата исчезли. Но осталось воспоминание.
Заняв свое место за столом, она открыла другую шкатулку, украшенную розами и золотым орнаментом. Из верхнего отделения она достала небольшую костяную фигурку ласточки с острым вилкой раздвоенным хвостом, которая пожелтела от старости, и погладила большим пальцем ее изогнутые крылья. – «Ты не будешь учить этим плетениям кого бы то ни было без моего разрешения».
«Но… почему бы нет, мать?»
«Некоторые Айя бунтуют против Матери не хуже тех Сестер, что сидят за речкой», – ответила Тарна.
Элайда направила свой тяжелый взгляд на Хранительницу Летописей, но эта льдышка спокойно проглотила его не изменившись ни на волос в лице. – «Я лично решу, кто… достаточно благонадежен… чтобы знать, Беонин. Я хочу, чтобы ты дала обещание. Нет. Я хочу, чтобы ты поклялась».
«По пути я видела Сестер из разных Айя, косившихся друг на друга. Косившихся. Что происходит в Башне, мать?»
«Клятва, Беонин».
Женщина довольно долго простояла, уставившись в чашку, поэтому Элайда начала думать, что она откажется. Но амбиции взяли свое. Она уже привязала себя к юбке Элайды в надежде получить привелегии, и теперь не свернет с пути. – «Перед лицом Света моей надеждой на спасение и перерождение клянусь, что никого не буду учить плетениям, которые узнала от мятежниц, без разрешения Престол Амерлин». – Она сделала паузу, отпив из чашки. – «Некоторые Сестры в Башне еще менее надежны, чем вы думаете. Я пыталась это остановить, но совет отправил десяток Сестер вернуться в Башню чтобы распространять историю про Логайна и Красную Айя». – Элайда узнала некоторые из упомянутых имен помимо последнего. Это последнее заставило ее выпрямиться.
«Мне арестовать их, мать?» – спросила Тарна, по-прежнему холодная как лед.
«Нет. Следи за ними. И смотри, с кем они общаются». – Значит между Айя в Башне и мятежницами существует связь. Как глубоко проникла гниль? Но как бы глубоко она не распространилась, она ее вычистит!
«В данных условиях это может быть трудно, мать».
Элайда хлопнула по столу свободной рукой с громким стуком. – «Я не спрашивала, будет ли это трудно. Я сказала – сделай! И сообщи Мейдани, что я приглашаю ее на ужин сегодня вечером». – Женщина была настойчива в своих попытках восстановить былую дружбу, которая поросла быльем. Теперь она знала причину такой настойчивости. – «Ступай и займись этим сейчас же», – на лице Тарны, которая делала реверанс, промелькнула тень. – «Не волнуйся» – добавила Элайда. – «Беонин может без стеснения обучить тебя всем плетениям, которые знает». – В конце концов, она действительно доверяет Тарне, отчего ее последние слова прозвучали мягче, если не теплее.
Едва за Хранительницей Летописей закрылась дверь, Элайда сдвинула папку на край стола и склонилась навстречу Беонин, опершись локтями о стол.
«А теперь, покажи мне все!»
Глава 3
В Садах
Аран’гар прибыла на встречу по призыву Моридина, провозглашенному в одном из ее неистовых снов, но обнаружила, что того еще нет. Неудивительно, он всегда любил обставить свое появление во всех красках. Одиннадцать высоких резных позолоченных кресел были составлены в круг посредине комнаты с полосатым паркетом, но все они пустовали. Семираг, как обычно вся в черном, обернулась посмотреть, кто вошел, а затем вернулась к своей беседе с Демандредом и Месаной. На лице Демандреда с ястребиным носом отражалась ярость, отчего оно стало еще выразительнее. Но по-прежнему не слишком привлекательным. Для этого он был слишком опасен. Тем не менее, его прекрасно скроенный кафтан из шелка бронзового оттенка с белоснежными кружевами на шее и запястьях очень ему шел. Месана тоже носила платье этой эпохи, но более темное расшитое узором цвета бронзы. Почему-то она была бледной и казалась подавленной, словно заболела. Впрочем, это было очень возможно. В этой Эпохе было множество препротивной заразы, и кажется маловероятным, что она бы доверила свое Исцеление Семираг. Грендаль была последним настоящим человеческим существом в комнате. Она стояла в противоположном углу, покачивая хрупкий хрустальный бокал, наполненный темным вином, но вместо того чтобы из него пить, наблюдала за заговорщиками. Только полные идиоты могли наплевать на то, что за ними наблюдает Грендаль, но троица продолжала свое оживленное шушуканье.
Кресла очень дисгармонировали с общей обстановкой. Казалось, в комнате вместо стен используются экраны, хотя каменная арка дверного проема убивала эту иллюзию. Здесь, в Тел’аран’риод, можно было создать любые кресла, почему бы не такие, которые подходили бы к обстановке? И почему их одиннадцать? Это вдвое больше нужного количества. Асмодиан и Саммаэль должны быть мертвы не хуже, чем Бе’лал и Равин. Почему в комнате не обычная раздвижная дверь, которую применяли в «просмотровых залах»? Из-за экранов на стенах, казалось, что комната окружена Садами Ансалейна, с громадными скульптурами Кормалинды Мазун, изображавшими людей и животных, которые возвышались над низкими зданиями, словно изысканные картинки из калейдоскопа. В Садах подавали только самые прекрасные вина к самым изысканным блюдам, и почти всегда можно было произвести впечатление на хорошенькую женщину крупным выигрышем в колеса чинжи, хотя сжульничать так, чтобы выигрывать постоянно было трудно. Трудно, но необходимо для ученого, который испытывал недостаток средств. Все это исчезло в руинах на третий год войны.
Златовласая улыбчивая зомара в развевающейся белой блузе и обтягивающих брюках плавно поклонилась и предложила Аран’гар хрустальный бокал вина на серебряном подносе. Изящные и красивые гермафродитные существа выглядели совсем как люди, если бы не пустые, мертвые глаза. Это был побочный результат не слишком удачных опытов Агинора. Даже в их Эпоху, когда Моридин еще звался Ишамаэлем – по этому вопросу у него не было больше сомнений о том, кем он являлся на самом деле – тот больше доверял этим созданиям, чем обычным людям, несмотря на их полную бесполезность в иных вопросах. Должно быть, он нашел стасис-бокс набитый пробирками. У него всегда имелось в запасе с дюжину, но он редко их открывал. Должно быть, он считал эту встречу важнее прочих.
Взяв кубок, она, махнув рукой, отправила зомару восвояси, хотя оно уже начало поворачиваться к ней спиной. Она ненавидела эту их способность знать то, что находится в ее голове. Хорошо то, что оно не смогло бы никому рассказать то, что знает. Воспоминания обо всем, кроме прямых команд стирались из памяти зомар в течение нескольких минут. Даже Агинор иногда проявляет здравый смысл, если об этом позаботился. Интересно, сегодня он появится? Осан’гар пропустил все предыдущие встречи, начиная с памятной неудачи в Шадар Логот. Настоящий вопрос был в том, находился ли он среди мертвых или врал, прячась в тайне ото всех, возможно, по прямому повелению Великого Повелителя? В любом случае, его отсутствие предоставляло великолепные возможности, как и грозило кучей опасностей. В последнее время, на ее памяти, опасностей было значительно больше.
Небрежной походкой она направилась к Грендаль. – «Кто, как ты считаешь, Грендаль, прибыл первым? Тень меня побери, кто бы это ни был, обстановочку он выбрал угнетающую». – Ланфир предпочитала собрания, плывущие в окружении бесконечной ночи, но этот вариант в чем-то был даже хуже, словно посиделки на кладбище.
Грендаль тонко улыбнулась. По крайней мере, она попыталась улыбнуться тонко, но как ни старайся, а такие губы тоньше не становятся. Пышная – вот верное слово для Грендаль. Пышная, красивая и зрелая, и едва прикрытая серым газообразным платьем из стрейта. С другой стороны, ей бы не помешало избавиться от части той груды колец, которых она носит, даже от всех, кроме того, что усыпано драгоценными камнями. Диадема, украшенная рубинами, также дисгармонирует с ее золотистыми волосами. Ее собственное изумрудное ожерелье, которое дала ей Делана, больше шло ее платью из зеленого атласа. Конечно, хотя камни и были настоящими, платье было полностью плодом Мира Снов. В реальном мире она привлекла бы слишком много внимания, разгуливая в платье с таким низким вырезом, если бы смогла его себе оставить. А еще с левой стороны был разрез, обнажавший ногу до бедра. И ножки у нее лучше, чем у Грендаль. Она подумала, не сделать ли разрезы с двух сторон. Здесь ее способности были ниже, чем у остальных – к примеру, она не могла найти сны Эгвейн, не находясь в непосредственной близости от девчонки – но зато могла управлять одеждой как вздумается. Она любила наслаждаться своим телом, и чем больше она этим увлекалась, тем меньше остальные придавали ей значения.
«Первой была я», – ответила Грендаль, хмуро уставившись в свой бокал. – «Я люблю вспоминать о Садах».
Аран’гар сдержала смех. – «Как и я, как и я» – Женщина была не умнее остальных. Жила в прошлом среди обрывков того, что было потеряно навсегда. – «Мы никогда не сможем снова увидеть Сады, но увидим нечто столь же прекрасное». – Среди них, только она одна подходит для того, чтобы править в этой Эпохе. Она единственная, кто разбирается в примитивных культурах. До войны это была ее специализация. Но у Грендаль тоже есть полезные навыки, и более широкие связи среди Друзей Тьмы, чем у нее. Хотя вряд ли она одобрит то, как Аран’гар собиралась их использовать, если узнает. – «А тебе приходило в голову, что у всех остальных есть союзники, и только мы с тобой остались одни?» – Осан’гар тоже, если он еще жив, но его не нужно сюда приплетать.
Платье Грендаль потемнело, становясь темно-серым, прискорбно затеняя содержимое. Это и в самом деле был стрейт. Аран’гар и сама нашла пару стасис-боксов, но в основном заполненных всяким мусором. – «А тебе приходило в голову, что в комнате могут быть чужие уши? Когда я пришла, зомаран были уже тут».
«Грендаль», – она промурлыкала ее имя. – «Если Моридин нас подслушивает, то решит, что я пытаюсь залезть к тебе в кроватку. Он знает, что я никогда ни с кем не вступаю в союзы». – По правде говоря, пару раз было, но с ее союзниками, исчерпавшими свою полезность, всегда внезапно случались несчастные случаи, забирая свои знания с собой в могилу. У кого нашлось место для могилы.
Стрейт стал чернее ночи в Ларчине, а сливочного цвета щечки Грендаль пошли пятнами. Ее глаза превратились в голубой лед. Но слова, по странному стечению обстоятельств, противоречили лицу, а платье, когда она заговорила, медленно выговаривая слова с задумчивым видом, внезапно стало полупрозрачным: «Интригующее заявление. Об этом я раньше не думала. Но подумаю. Возможно. Но тебе придется… меня убедить». – Отлично. Красотка была сообразительна как всегда. Это и для нее напоминание, что нужно быть настороже. Это она хочет использовать Грендаль и избавиться от нее, а не самой оказаться в ее ловушке.
«Я отлично умею убеждать хорошеньких женщин», – она протянула руку, чтобы погладить щечку Грендаль. Никогда не поздно начинать убеждать остальных. Кроме того, из этого может получиться нечто большее, чем просто союз. Ей всегда нравилась Грендаль. Она уже не помнила, как когда-то была мужчиной. В ее воспоминаниях она всегда носила это тело, которое привнесло некоторые странности, но все же причуды тела не смогли изменить всего. Ее аппетиты не увеличились, а расширились. Ей тоже очень хотелось бы иметь платье из стрейта. И еще что-нибудь полезное из игрушек, которыми владела Грендаль, конечно, но о подобном платье она часто мечтала. Единственная причина, по которой она не стала воображать его себе сегодня, было то, что другая женщина могла подумать, что она ей подражает.
Стрейт оставался полупрозрачным, но Грендаль отстранилась от ласк, глядя куда-то за спину Аран’гар. Когда она обернулась, то обнаружила приближающуюся Месану, следующую впереди Семираг и Демандреда. Тот все еще выглядел сердитым, а Семираг откровенно развлекающейся. Месана все еще была бледна, но более уже не выглядела подавленной. Нет. Совсем не подавленной. Она была гремучей змей, истекающая ядом.
«Почему ты ее отпустила, Аран’гар? Ты же уже почти контролировала ее! Или ты так увлеклась своими детскими играми с ее снами, что забыла узнать, о чем она думает? Мятеж распадется без своей главной марионетки. Весь мой тщательно выстроенный план рухнул из-за того, что ты не смогла справиться с одной несведущей девчонкой!»
Аран’гар терпеливо сдержала свой гнев. Она могла с ним справиться, если желала получить нужный результат. Вместо ответного крика она улыбнулась. Могла Месана действительно расположиться в Белой Башне? Как замечательно это было бы, если бы она сумела найти способ расколоть этот тройственный союз. – «Я подслушала заседание Совета мятежниц вчера ночью. В Мире Снов, поэтому они встречались в Белой Башне. Председательствовала Эгвейн. И она не такая уж марионетка в их руках, в чем вы себя убедили. Я пыталась вам сказать, но вы никогда меня не слушали». – Получилось слишком сильно. С усилием, а это потребовало определенного усилия, она сбавила тон. – «Эгвейн рассказала им о ситуации в Башне, о том, что Айя готовы вцепиться друг другу в горло. И она убедила их, что это Башня готова развалиться, а она со своей стороны поможет этому случиться. И если бы я была на твоем месте, я бы больше волновалась о том, как долго Башня сможет продержаться, пока длится этот конфликт».
Кресла очень дисгармонировали с общей обстановкой. Казалось, в комнате вместо стен используются экраны, хотя каменная арка дверного проема убивала эту иллюзию. Здесь, в Тел’аран’риод, можно было создать любые кресла, почему бы не такие, которые подходили бы к обстановке? И почему их одиннадцать? Это вдвое больше нужного количества. Асмодиан и Саммаэль должны быть мертвы не хуже, чем Бе’лал и Равин. Почему в комнате не обычная раздвижная дверь, которую применяли в «просмотровых залах»? Из-за экранов на стенах, казалось, что комната окружена Садами Ансалейна, с громадными скульптурами Кормалинды Мазун, изображавшими людей и животных, которые возвышались над низкими зданиями, словно изысканные картинки из калейдоскопа. В Садах подавали только самые прекрасные вина к самым изысканным блюдам, и почти всегда можно было произвести впечатление на хорошенькую женщину крупным выигрышем в колеса чинжи, хотя сжульничать так, чтобы выигрывать постоянно было трудно. Трудно, но необходимо для ученого, который испытывал недостаток средств. Все это исчезло в руинах на третий год войны.
Златовласая улыбчивая зомара в развевающейся белой блузе и обтягивающих брюках плавно поклонилась и предложила Аран’гар хрустальный бокал вина на серебряном подносе. Изящные и красивые гермафродитные существа выглядели совсем как люди, если бы не пустые, мертвые глаза. Это был побочный результат не слишком удачных опытов Агинора. Даже в их Эпоху, когда Моридин еще звался Ишамаэлем – по этому вопросу у него не было больше сомнений о том, кем он являлся на самом деле – тот больше доверял этим созданиям, чем обычным людям, несмотря на их полную бесполезность в иных вопросах. Должно быть, он нашел стасис-бокс набитый пробирками. У него всегда имелось в запасе с дюжину, но он редко их открывал. Должно быть, он считал эту встречу важнее прочих.
Взяв кубок, она, махнув рукой, отправила зомару восвояси, хотя оно уже начало поворачиваться к ней спиной. Она ненавидела эту их способность знать то, что находится в ее голове. Хорошо то, что оно не смогло бы никому рассказать то, что знает. Воспоминания обо всем, кроме прямых команд стирались из памяти зомар в течение нескольких минут. Даже Агинор иногда проявляет здравый смысл, если об этом позаботился. Интересно, сегодня он появится? Осан’гар пропустил все предыдущие встречи, начиная с памятной неудачи в Шадар Логот. Настоящий вопрос был в том, находился ли он среди мертвых или врал, прячась в тайне ото всех, возможно, по прямому повелению Великого Повелителя? В любом случае, его отсутствие предоставляло великолепные возможности, как и грозило кучей опасностей. В последнее время, на ее памяти, опасностей было значительно больше.
Небрежной походкой она направилась к Грендаль. – «Кто, как ты считаешь, Грендаль, прибыл первым? Тень меня побери, кто бы это ни был, обстановочку он выбрал угнетающую». – Ланфир предпочитала собрания, плывущие в окружении бесконечной ночи, но этот вариант в чем-то был даже хуже, словно посиделки на кладбище.
Грендаль тонко улыбнулась. По крайней мере, она попыталась улыбнуться тонко, но как ни старайся, а такие губы тоньше не становятся. Пышная – вот верное слово для Грендаль. Пышная, красивая и зрелая, и едва прикрытая серым газообразным платьем из стрейта. С другой стороны, ей бы не помешало избавиться от части той груды колец, которых она носит, даже от всех, кроме того, что усыпано драгоценными камнями. Диадема, украшенная рубинами, также дисгармонирует с ее золотистыми волосами. Ее собственное изумрудное ожерелье, которое дала ей Делана, больше шло ее платью из зеленого атласа. Конечно, хотя камни и были настоящими, платье было полностью плодом Мира Снов. В реальном мире она привлекла бы слишком много внимания, разгуливая в платье с таким низким вырезом, если бы смогла его себе оставить. А еще с левой стороны был разрез, обнажавший ногу до бедра. И ножки у нее лучше, чем у Грендаль. Она подумала, не сделать ли разрезы с двух сторон. Здесь ее способности были ниже, чем у остальных – к примеру, она не могла найти сны Эгвейн, не находясь в непосредственной близости от девчонки – но зато могла управлять одеждой как вздумается. Она любила наслаждаться своим телом, и чем больше она этим увлекалась, тем меньше остальные придавали ей значения.
«Первой была я», – ответила Грендаль, хмуро уставившись в свой бокал. – «Я люблю вспоминать о Садах».
Аран’гар сдержала смех. – «Как и я, как и я» – Женщина была не умнее остальных. Жила в прошлом среди обрывков того, что было потеряно навсегда. – «Мы никогда не сможем снова увидеть Сады, но увидим нечто столь же прекрасное». – Среди них, только она одна подходит для того, чтобы править в этой Эпохе. Она единственная, кто разбирается в примитивных культурах. До войны это была ее специализация. Но у Грендаль тоже есть полезные навыки, и более широкие связи среди Друзей Тьмы, чем у нее. Хотя вряд ли она одобрит то, как Аран’гар собиралась их использовать, если узнает. – «А тебе приходило в голову, что у всех остальных есть союзники, и только мы с тобой остались одни?» – Осан’гар тоже, если он еще жив, но его не нужно сюда приплетать.
Платье Грендаль потемнело, становясь темно-серым, прискорбно затеняя содержимое. Это и в самом деле был стрейт. Аран’гар и сама нашла пару стасис-боксов, но в основном заполненных всяким мусором. – «А тебе приходило в голову, что в комнате могут быть чужие уши? Когда я пришла, зомаран были уже тут».
«Грендаль», – она промурлыкала ее имя. – «Если Моридин нас подслушивает, то решит, что я пытаюсь залезть к тебе в кроватку. Он знает, что я никогда ни с кем не вступаю в союзы». – По правде говоря, пару раз было, но с ее союзниками, исчерпавшими свою полезность, всегда внезапно случались несчастные случаи, забирая свои знания с собой в могилу. У кого нашлось место для могилы.
Стрейт стал чернее ночи в Ларчине, а сливочного цвета щечки Грендаль пошли пятнами. Ее глаза превратились в голубой лед. Но слова, по странному стечению обстоятельств, противоречили лицу, а платье, когда она заговорила, медленно выговаривая слова с задумчивым видом, внезапно стало полупрозрачным: «Интригующее заявление. Об этом я раньше не думала. Но подумаю. Возможно. Но тебе придется… меня убедить». – Отлично. Красотка была сообразительна как всегда. Это и для нее напоминание, что нужно быть настороже. Это она хочет использовать Грендаль и избавиться от нее, а не самой оказаться в ее ловушке.
«Я отлично умею убеждать хорошеньких женщин», – она протянула руку, чтобы погладить щечку Грендаль. Никогда не поздно начинать убеждать остальных. Кроме того, из этого может получиться нечто большее, чем просто союз. Ей всегда нравилась Грендаль. Она уже не помнила, как когда-то была мужчиной. В ее воспоминаниях она всегда носила это тело, которое привнесло некоторые странности, но все же причуды тела не смогли изменить всего. Ее аппетиты не увеличились, а расширились. Ей тоже очень хотелось бы иметь платье из стрейта. И еще что-нибудь полезное из игрушек, которыми владела Грендаль, конечно, но о подобном платье она часто мечтала. Единственная причина, по которой она не стала воображать его себе сегодня, было то, что другая женщина могла подумать, что она ей подражает.
Стрейт оставался полупрозрачным, но Грендаль отстранилась от ласк, глядя куда-то за спину Аран’гар. Когда она обернулась, то обнаружила приближающуюся Месану, следующую впереди Семираг и Демандреда. Тот все еще выглядел сердитым, а Семираг откровенно развлекающейся. Месана все еще была бледна, но более уже не выглядела подавленной. Нет. Совсем не подавленной. Она была гремучей змей, истекающая ядом.
«Почему ты ее отпустила, Аран’гар? Ты же уже почти контролировала ее! Или ты так увлеклась своими детскими играми с ее снами, что забыла узнать, о чем она думает? Мятеж распадется без своей главной марионетки. Весь мой тщательно выстроенный план рухнул из-за того, что ты не смогла справиться с одной несведущей девчонкой!»
Аран’гар терпеливо сдержала свой гнев. Она могла с ним справиться, если желала получить нужный результат. Вместо ответного крика она улыбнулась. Могла Месана действительно расположиться в Белой Башне? Как замечательно это было бы, если бы она сумела найти способ расколоть этот тройственный союз. – «Я подслушала заседание Совета мятежниц вчера ночью. В Мире Снов, поэтому они встречались в Белой Башне. Председательствовала Эгвейн. И она не такая уж марионетка в их руках, в чем вы себя убедили. Я пыталась вам сказать, но вы никогда меня не слушали». – Получилось слишком сильно. С усилием, а это потребовало определенного усилия, она сбавила тон. – «Эгвейн рассказала им о ситуации в Башне, о том, что Айя готовы вцепиться друг другу в горло. И она убедила их, что это Башня готова развалиться, а она со своей стороны поможет этому случиться. И если бы я была на твоем месте, я бы больше волновалась о том, как долго Башня сможет продержаться, пока длится этот конфликт».