Страница:
Ее пристальный взгляд мазнул по знаменам. Он решил, что она немного задержалась на Красном Орле Манетерен и еще на майенском Золотом Ястребе, но все же она быстро перевела взгляд на него. Выражение ее лица не изменилось ни на йоту, но когда она заметила его желтые глаза, в ее запахе что-то неуловимо изменилось, что-то появилось новое – что-то острое и твердое. А когда она заметила в петле на поясе кузнечный молот, странный запах стал острее.
«Я представляю вам Перрина т’Башир Айбара, Лорд Двуречья, сюзерен Королевы Аллиандре Гаэлданской», – объявил Талланвор, вытянув руку в сторону Перрина. Он утверждал, что Шончан помешаны на формальностях, но Перрин понятия не имел, была ли это шончанская церемония или какая-нибудь андорская. Но, возможно, Талланвор составил ее из того и другого. – «Я представляю вам Берелейн сур Пейндраг Пейерон, Первенствующую Майена, Защитницу Волн, Верховную Опору Дома Пейарон». – Поклонившись обоим, он переложил поводья в другую руку и поднял ее в сторону Шончан. – «Я представляю вам Тайли Кирган, Генерала Знамени Непобедимой Армии, слугу Императрицы Шончан. Я представляю вам Бакайяра Мишиму, Капитана Непобедимой Армии, слугу Императрицы Шончан». – Еще раз поклонившись, Талланвор повернул своего жеребца и отъехал к знаменосцам. Его лицо было почти таким же мрачным как у Арама, но от него пахло надеждой.
«Я рада, милорд, что он не назвал вас Волчьим Королем», – Генерал Знамени когда говорила, растягивала слова, что заставляло Перрина старательно прислушиваться, чтобы понять, что она говорит. – «Иначе я решила бы, что нам предстоит Тармон Гай’дон. Вы, что не слышали такое пророчество из Пророчеств о Драконе? «Когда молот примет Волчий Король, так узнаешь – последние дни настают; Когда обвенчается ворон с лисой, трубы о близости битве поют». Я всегда не понимала последнюю строчку. А вы, миледи? Сур Пейндраг. Что означает Пейндраг?»
«Моя семья ведет свой род от самого Артура Пейндрага Танриала», – ответила Берелейн, высоко подняв голову. Ветерок принес вместе с запахами терпения и духов привкус гордости. Они решили с Перрином, что именно он должен вести переговоры, а она будет ослеплять Шончан великолепием молодой привлекательной правительницы, или, по крайней мере, придать ему веса, но он решил, что она должна была ответить на подобный прямой вопрос.
Тайли кивнула, словно это был тот самый ответ, который она ожидала получить. – «Следовательно вы приходитесь дальней кузиной Императорской семьи, миледи. Вне всякого сомнения, Императрица, пусть живет она вечно, примет вас со всеми подобающими почестями, пока вы не предъявляете собственных прав на империю Ястребиного Крыла, разумеется».
«Единственные права, о которых я заявляю – это на Майен», – гордо ответила Берелейн. – «И его я буду защищать до последнего дыхания».
«Я пришел сюда не для того чтобы обсуждать пророчества, Ястребиное Крыло или вашу Императрицу», – раздраженно заметил Перрин. Второй раз в его голове появился цветной водоворот, который попытался сложиться в картину, но он его отмел в сторону. У него мало времени. Волчий Король? Прыгун умер бы от смеха, если бы волки умели смеяться. Да и остальные волки тоже. Но он почувствовал холод. Он не имел понятия, что про него было упоминание в Пророчествах. Значит, его молот был предвестником Последней Битвы? Все равно, это не имеет значения, только Фэйли. Даже цена, которую придется заплатить за ее свободу. Только она одна. – «Условием сегодняшней встречи было присутствие по тридцать сопровождающих с каждой стороны, но с вами прибыло гораздо больше, и разместились с каждой стороны от луга. Их слишком много».
«Как и у вас», – с улыбкой, искаженной шрамом в уголке рта, ответил Мишима. – «иначе вы бы не узнали о нашей уловке». – Он растягивал слова еще хуже нее.
Перрин не сводил глаз с Генерала Знамени. – «Пока они остаются на месте может произойти неприятный инцидент. А я не хочу инцидентов. Я хочу вернуть свою жену из плена Шайдо».
«И как вы собираетесь избежать инцидентов?» – спросил Мишима, поигрывая поводьями. Прозвучало так, словно ничего срочного в этом не было. Казалось, что Тайли позволила ему начать разговор, а сама решила понаблюдать за реакцией Перрина. – «Нужно ли нам довериться вам и первыми отправить своих людей обратно? Или вы доверитесь нам и сперва отправите своих? «На высотах все пути вымощены кинжалами» Тут нет особого простора для доверия. Я бы предложил отдать приказ, чтобы все наши люди отошли одновременно, но кто-то из нас может обмануть».
Перрин покачал головой. – «Вы можете доверять мне, Генерал Знамени. У меня нет причин нападать на вас или захватывать в плен, или каких-то еще причин. Но я не уверен на ваш счет. Вы можете решить, что захватить Первенствующую Майена стоит небольшого предательства». – Берелейн мягко рассмеялась. Пришло время использовать дубовый сук. Но не для того чтобы постараться изгнать Шончан, а убедить что они нуждаются в том, что он может предложить. Он встал в стременах. – «Я думаю, что ваши люди, должно быть, хорошие солдаты. Мои же – совсем не солдаты, хотя им пришлось сражаться и с троллоками и с Шайдо, и они преуспели и в том, и в другом». – Взяв сук за сохранившийся конец, он поднял стесанный конец вверх, повернув его широкой стороной. – «Но они привыкли охотиться на львов, леопардов и скальных кошек, которые порой спускаются с гор, а также на кабанов, медведей, и прочую живность, которая, в свою очередь, старается поохотиться на охотника в лесах, не сильно отличающихся от этого».
Сук попытался выскочить из его руки, одновременно пробитый двумя стрелами с двух сторон, что он с трудом его удержал, напряжением всей руки. Он опустил сук, показав стрелы, пробившие сук насквозь. Их наконечники имели форму зубила. До этой цели было почти три сотни шагов, и он выбрал Джондина Барран и Джори Конгара чтобы сделать эти выстрелы. Они были лучше всех. – «Если дойдет до этого, то ваши люди даже не увидят, откуда прилетит их смерть, а эти доспехи не помеха большому двуреченскому луку. Но, надеюсь, что до этого не дойдет». – Он изо всех сил подбросил сук в воздух.
«Мои глаза!» – прорычал Мишима одновременно стараясь выхватить меч, справиться с лошадью, смотреть на Перрин и на сук в воздухе. Его шлем соскользнул с седла и упал в траву.
Генерал Знамени не притронулась к мечу, но тоже старалась одновременно наблюдать за Перрином и взлетевшим суком. Поначалу. Потом ее внимательный взгляд приковал сук, так как он продолжал парить в воздухе, взлетев уже на сотню шагов. Внезапно его окутал шар пламени, такого сильного, что Перрин почувствовал его жар как от открытой печи. Берелейн подняла руку, чтобы прикрыть лицо. Тайли просто глубокомысленно наблюдала за происходящим.
Пламя горело всего миг, но этого оказалось достаточно, чтобы от палки осталась только зола, развееная по ветру. Зола и пара угольков, которые упали в сухую траву. От которых немедленно занялся огонь и начал стремительно распространяться дальше. От страха зафыркали даже боевые кони. Кобыла Берелейн загарцевала на месте, стараясь избавиться от поводьев и сбежать.
Перрин пробормотал проклятие – он должен был подумать о наконечниках стрел – и начал было слезать, чтобы затушить начавшийся пожар, но прежде чем он занес ногу над седлом, как огонь потух, оставив тонкие усики дыма и черный след на траве.
«Нори хорошая», – промурлыкала сул’дам, гладя дамани. – «Нори – замечательная дамани». Одетая в серое платье женщина застенчиво улыбнулась похвале. Несмотря на произнесенные слова сул’дам выглядела обеспокоенной.
«Итак», – сказала Тайли. – «У вас есть марат…» – Она сделала паузу, сжав губы. – «С вами Айз Седай. Больше одной? Неважно. Не сказала бы, что Айз Седай, которых мне пришлось видеть, меня впечатлили».
«Это не марат’дамани, мой генерал», – спокойно сказала сул’дам.
Тайли села прямо, очень внимательно разглядывая Перрина. – «Аша’ман», – наконец произнесла она, и это не был вопрос. – «Вы заинтересовали меня, милорд».
«Тогда, возможно, кое-что напоследок вас убедит», – сказал Перрин. – «Тод! Сверни знамя и передай мне!» – Не услышав позади себя действий, он обернулся через плечо. Тод с пораженным видом смотрел на него. – «Тод?»
Через силу Тод принялся сворачивать знамя с Красным Орлом вокруг древка. И он выглядел несчастным когда подъехал к Перрину и передал знамя ему. Он остался сидеть с вытянутой рукой, словно все еще надеялся, что знамя ему вернут.
Пришпорив Ходока, Перрин направился к Шончан, сжимая знамя в руке параллельно земле. – «Двуречье было сердцем Манетерен, Генерал Знамени. Последний Король Манетерен погиб во время битвы на Поле Эмонда, теперь там деревня Эмондов Луг, в которой я родился и вырос. Манетерен в нашей крови. Но Шайдо держит в плену мою жену. Ради ее освобождения я забуду про восстановление Манетерен и, если пожелаете, подпишусь под любой присягой об этом. Мой призыв мог бы послужить для вас Шончан настоящим ежевичным полем. Вы могли бы стать той, кто смог бы очистить это поле не пролив ни капли крови». – За его спиной кто-то тоскливо застонал. Он решил, что это был Тод.
Внезапно легкий ветер превратился в закидавший их песком вихрь, взвившийся в противоположном направлении с такой силой, что ему пришлось ухватиться за седло, чтобы не свалиться. Ему показалось, еще секунду, что его кафтан будет разорван в клочья. Откуда этот песок? На много миль вокруг был лес, покрытый глубоким ковром опавших листьев. Вихрь принес с собой вонь жженой серы, слишком острую от которой защипал нос Перрина. Лошади замотали головами, открыв рты, но рев ветра перекрыл их испуганное ржание.
Вихрь бушевал только миг, затем прекратился также внезапно, как и появился, оставив после себя только легкий ветерок, дувший в другом направлении. Лошади дрожали, вращая глазами и мотая головами. Перрин потрепал Ходока по шее, нашептывая ему ласковые слова, но это мало помогало.
Генерал Знамени сделала странный жест и пробормотала: «Отступи Тень! Откуда, ради Света, это появилось? Я слышала массу историй о странных вещах. Или это был еще один «убедительный» аргумент с вашей стороны, милорд?»
«Нет», – искренне ответил Перрин. У Неалда были способности к управлению погодой, но только не у Грейди. – «А что, имеет значение, откуда оно появилось?»
Тайли глубокомысленно посмотрела на него, а затем кивнула: – «А что вообще имеет значение?» – сказала она, словно не полностью соглашаясь с ним. – «У нас есть истории про Манетерен. Это действительно было бы ежевичным полем и никакие сапоги не помогли бы. Половина Амадиции гудит разговорами о вас и вашем знамени, о том, чтобы снова оживить Манетерен и «спасти» Амадицию от нас. Мишима! Труби отход». – Светловолосый мужчина без колебаний поднял маленький прямой рожок, который висел на груди на красном шнуре, повязанном вокруг шеи. Издав четыре пронзительных звука, он повторил сигнал дважды прежде чем выпустил рог из рук, оставив его покачиваться на груди. – «Моя часть закончена», – сказал Тайли.
Перрин откинул голову назад и гаркнул, так громко и отчетливо, как мог: «Даннил! Передай! Когда последний человек Шончан уйдет за пределы луга, собирайтесь вместе и отправляйтесь к Грейди!»
Генерал Знамени вставила мизинец в ухо и потрясла им, несмотря на латную перчатку. – «У вас сильный голос», – сухо сказала она. Только после этого она взяла знамя и аккуратно положила его поперек седла перед собой. Она даже дважды не взглянула на него дважды, но, возможно, неосознанно погладила его рукой. – «А теперь, что у вас есть, что может помочь моему плану, милорд?» – Мишима за ее спиной зацепился лодыжкой за луку седла и свесился вниз, чтобы подхватить шлем. Ветер откатил его назад на полпути к шеренге солдат. Со стороны леса раздалась трель жаворонка, потом еще одна, и еще одна. Шончан ретировались. Интересно, долетел до них вихрь? Не важно.
«У меня и близко нет столько людей, сколько у вас», – признал Перрин, – «и часть из них не обученные солдаты, но у меня есть Аша’ман, Айз Седай и Хранительницы Мудрости, которые могут направлять, и вам потребуется каждая из них». – Она открыла рот, но он поднял руку. – «Мне нужно ваше слово, что вы не станете надевать на них поводки», – он многозначительно посмотрел на сул’дам и дамани. Сул’дам смотрела на Тайли, ожидая ее распоряжений, поглаживая волосы дамани, словно вы гладите кошку, когда хотите ее упокоить. И Нори выглядела почти готовой замурлыкать! О, Свет! – «Ваше слово о том, что они останутся в безопасности, они и все в лагере Шайдо, носящие белую одежду. Большинство из них не Шайдо, и так или иначе, единственные Айил среди них, которых я знаю – мои друзья». – Тайли покачала головой. – «У вас странные друзья, милорд. Мы в любом случае освобождали людей из Кайриэна и Амадиции, которых встречали с отрядами Шайдо, хотя кайриенцы большей частью были сильно дезориентированы и не знали как дальше поступать и что делать. Единственные оставленные нами люди в белом – Айил. Из их гай’шан получаются изумительные да’ковале, в отличие от всех остальных. Однако, я позволю всем вашим друзьям свободно уйти. А также вашим Айз Седай и Аша’манам. Очень важно положить конец сбору этой шайки. Скажите мне, где они, и я начну вовлекать вас в свои планы».
Перрин потер пальцем кончик носа. Маловероятно, чтобы те гай’шан были Шайдо, но он не собирался ей это говорить. Позволить им освободиться через год и день их службы. – «Боюсь, это будет мой план. Севанна крепкий орешек, но я знаю, как его расколоть. С одной стороны с ней около ста тысяч копий Шайдо, и к ней стекаются еще больше. Не все из них – алгай’д’сисвай, но каждый взрослый в случае опасности возьмет копье».
«Севанна», – Тайли довольно улыбнулась. – «Мы наслышаны о ней. Я до смерти жажду представить Севанну из Джумай Шайдо моему Капитан-Генералу», – ее улыбка пропала. – «Сто тысяч это больше, чем я думала, но не более того, с чем я не способна справиться. Мы уже сражались с Шайдо раньше, в Амадиции. А, Мишима?»
Возвращающийся к ним Мишима рассмеялся, но это не был звук веселья, а скорее злорадства. – «Да было дело, мой Генерал. Они суровые бойцы, дисциплинированные и умелые, но и с ними можно справиться. Просто надо окружить одну из их банд, этих септов, тремя-четырьмя дамани и долбить их, пока они не побросают оружие. Мерзкое дело. Они берут с собой свои семьи. Но в этом случае они только быстрее сдаются».
«Я так понял, у вас есть приблизительно дюжина дамани», – сказал Перрин, – «но достаточно ли этого чтобы справиться с тремя или даже четырьмя сотнями способных направлять Хранительниц Мудрости?»
Генерал Знамени нахмурилась. – «Вы упоминали и прежде, что Хранительницы Мудрости способны направлять. Со всеми бандами, которые мы поймали, были Хранительницы Мудрости, но ни одна из них не могла направлять».
«Дело в том, что все они с Севанной», – ответил Перрин. – «По крайней мере, триста или, возможно, четыреста. Мои Хранительницы Мудрости в этом уверенны».
Тайли и Мишима обменялись взглядами, и Генерал Знамени вздохнула. – «Хорошо», – сказала она, – «Приказы приказами, но это означает, что мы не сможем покончить с этим тихо. Необходимо будет потревожить Дочь Девяти Лун, если мне придется извиняться перед Императрицей, пусть живет она вечно. По всей вероятности, так и будет». – Дочь Девяти Лун? Какая-то высокопоставленная Шончанка, наверное. А как она собиралась ее потревожить?
Мишима поморщился, что, принимая во внимание его шрамы перечерчивающие его лицо, выглядело внушающим страх. – «Я читал, что при Сималарене на каждой из сторон было по четыреста дамани. Это была просто бойня. На поле осталась половина Имперской армии, а мятежников три четверти».
«Все равно, Мишима, мы должны это сделать. Или кто-то другой. Ты избежишь извинения, но я не буду». – Что, во имя Света, значило это извинение? От женщины пахло… опустошенностью. – «К сожалению, потребуется несколько недель, если не месяцев на то, чтобы собрать достаточное количество солдат и дамани для усмирения этого кипящего котла. Я благодарна за предложение помощи, милорд. Я это запомню». – Тайли протянула знамя. – «Вам понадобится эта штука, если я не могу выполнить свою часть сделки, но, на последок – маленький совет. У Непобедимой Армии покамест есть иные задачи, но мы не позволим никому воспользоваться временными трудностями, чтобы стать королем. Мы собираемся собрать наше наследство воедино, а не делить его на куски».
«А мы хотим сохранить свою родину», – отчаянно выпалила Берелейн, подтолкнув свою кобылу на несколько шагов по жухлой траве навстречу Шончан. Кобыле хотелось лягаться, хотелось удрать прочь от того вихря, и женщине было трудно справиться с животным. Даже ее запах стал жестче. И в нем не осталось больше терпения. Она пахла волчицей, защищавшей раненого соплеменника. – «Я слышала, что ваша Непобедимая армия называется неверно. Я слышала, что Возрожденный Дракон основательно разбил ее на юге. А вы не думали, что Перрин Айбара тоже способен на такое». – Свет! И он еще волновался на счет импульсивности Арама!
«Я не хочу драться ни с кем, кроме Шайдо», – твердо сказал Перрин, отбрасывая образ, готовый сформироваться в его сознании. Он сложил руки на луке седла. По крайней мере, Ходок, казалось, успокоился. Жеребец все еще время от времени мелко дрожал, но уже перестал выкатывать глаза. – «Все еще есть способ покончить с этим тихо, поэтому извинения никому приносить не придется». – Если для нее это было так важно, то он готов был этим воспользоваться. – «Дочь Девяти Лун может спокойно отдыхать. Я же сказал, что все спланировал. Талланвор сказал мне, что у вас есть какой-то чай, после которого женщина, способная направлять, валится с ног».
Через мгновение Тайли опустила знамя обратно на седло, и внимательно на него посмотрела: – «Женщину или мужчину», – наконец сказала она растягивая слова. – «Я слышала о нескольких мужчинах, пойманных таким способом. Но как ты предлагаешь напоить этим чаем четыре сотни женщин, если их окружает сто тысяч Айил?»
«А я напою всех без разбора, не дав им узнать, что они пьют. Но мне понадобится столько, сколько можно достать. Возможно, несколько фургонов. И нагреть воду не выйдет, поэтому чаек выйдет слабенький».
Тайли мягко рассмеялась. – «Смелый план, милорд. Я полагаю, что на фабрике, где делают чай, можно найти несколько фургонов и даже больше готового чая, но это довольно далеко, в Амадиции, почти на границе с Тарабоном, и единственный способ которым я смогу получить больше пары фунтов, это запросить вышестоящего, что потребует объяснений, зачем мне столько. А это опять подразумевает, что тайне придет конец».
«Аша’манам известна штука под названием Перемещение», – сказал ей Перрин, – «таким образом можно пересечь сотню миль за один шаг. А что касается разрешения на получения чая, то, возможно, это поможет». – Он вынул из левой перчатки и подал ей свернутую бумагу, запятнанную жиром.
По мере чтения брови Тайлин взлетели вверх. Перрин знал короткий текст наизусть:
Он понятия не имел, кто такая Сюрот Сабелл Мелдарат, но если она подписывает подобные бумаги, то должно быть она – важная особа. Возможно, она и есть эта Дочь Девяти Лун.
Передав бумагу Мишиме, Генерал Знамени уставилась на Перрина. Вернулся прежний острый запах, и он стал куда сильнее. – «Айз Седай, Аша’ман, Айил, ваши глаза, этот молот, а теперь это! Кто вы?»
Мишима свистнул сквозь зубы. – «Лично Сюрот подписала!», – пробормотал он.
«Я всего лишь мужчина, который хочет вернуть назад жену», – ответил Перрин, – «и ради этого я пойду на сделку с самим Темным». – Он старательно не смотрел в сторону сул’дам и дамани. Он и в самом деле был в шаге от подобной сделки с Темным. – «Так мы заключили сделку?»
Тайли посмотрела на его протянутую руку, и затем подала свою. У нее было крепкое пожатие. Сделка с Темным. Но он пошел бы и на это, лишь бы Фэйли стала свободной.
Глава 5
«Я представляю вам Перрина т’Башир Айбара, Лорд Двуречья, сюзерен Королевы Аллиандре Гаэлданской», – объявил Талланвор, вытянув руку в сторону Перрина. Он утверждал, что Шончан помешаны на формальностях, но Перрин понятия не имел, была ли это шончанская церемония или какая-нибудь андорская. Но, возможно, Талланвор составил ее из того и другого. – «Я представляю вам Берелейн сур Пейндраг Пейерон, Первенствующую Майена, Защитницу Волн, Верховную Опору Дома Пейарон». – Поклонившись обоим, он переложил поводья в другую руку и поднял ее в сторону Шончан. – «Я представляю вам Тайли Кирган, Генерала Знамени Непобедимой Армии, слугу Императрицы Шончан. Я представляю вам Бакайяра Мишиму, Капитана Непобедимой Армии, слугу Императрицы Шончан». – Еще раз поклонившись, Талланвор повернул своего жеребца и отъехал к знаменосцам. Его лицо было почти таким же мрачным как у Арама, но от него пахло надеждой.
«Я рада, милорд, что он не назвал вас Волчьим Королем», – Генерал Знамени когда говорила, растягивала слова, что заставляло Перрина старательно прислушиваться, чтобы понять, что она говорит. – «Иначе я решила бы, что нам предстоит Тармон Гай’дон. Вы, что не слышали такое пророчество из Пророчеств о Драконе? «Когда молот примет Волчий Король, так узнаешь – последние дни настают; Когда обвенчается ворон с лисой, трубы о близости битве поют». Я всегда не понимала последнюю строчку. А вы, миледи? Сур Пейндраг. Что означает Пейндраг?»
«Моя семья ведет свой род от самого Артура Пейндрага Танриала», – ответила Берелейн, высоко подняв голову. Ветерок принес вместе с запахами терпения и духов привкус гордости. Они решили с Перрином, что именно он должен вести переговоры, а она будет ослеплять Шончан великолепием молодой привлекательной правительницы, или, по крайней мере, придать ему веса, но он решил, что она должна была ответить на подобный прямой вопрос.
Тайли кивнула, словно это был тот самый ответ, который она ожидала получить. – «Следовательно вы приходитесь дальней кузиной Императорской семьи, миледи. Вне всякого сомнения, Императрица, пусть живет она вечно, примет вас со всеми подобающими почестями, пока вы не предъявляете собственных прав на империю Ястребиного Крыла, разумеется».
«Единственные права, о которых я заявляю – это на Майен», – гордо ответила Берелейн. – «И его я буду защищать до последнего дыхания».
«Я пришел сюда не для того чтобы обсуждать пророчества, Ястребиное Крыло или вашу Императрицу», – раздраженно заметил Перрин. Второй раз в его голове появился цветной водоворот, который попытался сложиться в картину, но он его отмел в сторону. У него мало времени. Волчий Король? Прыгун умер бы от смеха, если бы волки умели смеяться. Да и остальные волки тоже. Но он почувствовал холод. Он не имел понятия, что про него было упоминание в Пророчествах. Значит, его молот был предвестником Последней Битвы? Все равно, это не имеет значения, только Фэйли. Даже цена, которую придется заплатить за ее свободу. Только она одна. – «Условием сегодняшней встречи было присутствие по тридцать сопровождающих с каждой стороны, но с вами прибыло гораздо больше, и разместились с каждой стороны от луга. Их слишком много».
«Как и у вас», – с улыбкой, искаженной шрамом в уголке рта, ответил Мишима. – «иначе вы бы не узнали о нашей уловке». – Он растягивал слова еще хуже нее.
Перрин не сводил глаз с Генерала Знамени. – «Пока они остаются на месте может произойти неприятный инцидент. А я не хочу инцидентов. Я хочу вернуть свою жену из плена Шайдо».
«И как вы собираетесь избежать инцидентов?» – спросил Мишима, поигрывая поводьями. Прозвучало так, словно ничего срочного в этом не было. Казалось, что Тайли позволила ему начать разговор, а сама решила понаблюдать за реакцией Перрина. – «Нужно ли нам довериться вам и первыми отправить своих людей обратно? Или вы доверитесь нам и сперва отправите своих? «На высотах все пути вымощены кинжалами» Тут нет особого простора для доверия. Я бы предложил отдать приказ, чтобы все наши люди отошли одновременно, но кто-то из нас может обмануть».
Перрин покачал головой. – «Вы можете доверять мне, Генерал Знамени. У меня нет причин нападать на вас или захватывать в плен, или каких-то еще причин. Но я не уверен на ваш счет. Вы можете решить, что захватить Первенствующую Майена стоит небольшого предательства». – Берелейн мягко рассмеялась. Пришло время использовать дубовый сук. Но не для того чтобы постараться изгнать Шончан, а убедить что они нуждаются в том, что он может предложить. Он встал в стременах. – «Я думаю, что ваши люди, должно быть, хорошие солдаты. Мои же – совсем не солдаты, хотя им пришлось сражаться и с троллоками и с Шайдо, и они преуспели и в том, и в другом». – Взяв сук за сохранившийся конец, он поднял стесанный конец вверх, повернув его широкой стороной. – «Но они привыкли охотиться на львов, леопардов и скальных кошек, которые порой спускаются с гор, а также на кабанов, медведей, и прочую живность, которая, в свою очередь, старается поохотиться на охотника в лесах, не сильно отличающихся от этого».
Сук попытался выскочить из его руки, одновременно пробитый двумя стрелами с двух сторон, что он с трудом его удержал, напряжением всей руки. Он опустил сук, показав стрелы, пробившие сук насквозь. Их наконечники имели форму зубила. До этой цели было почти три сотни шагов, и он выбрал Джондина Барран и Джори Конгара чтобы сделать эти выстрелы. Они были лучше всех. – «Если дойдет до этого, то ваши люди даже не увидят, откуда прилетит их смерть, а эти доспехи не помеха большому двуреченскому луку. Но, надеюсь, что до этого не дойдет». – Он изо всех сил подбросил сук в воздух.
«Мои глаза!» – прорычал Мишима одновременно стараясь выхватить меч, справиться с лошадью, смотреть на Перрин и на сук в воздухе. Его шлем соскользнул с седла и упал в траву.
Генерал Знамени не притронулась к мечу, но тоже старалась одновременно наблюдать за Перрином и взлетевшим суком. Поначалу. Потом ее внимательный взгляд приковал сук, так как он продолжал парить в воздухе, взлетев уже на сотню шагов. Внезапно его окутал шар пламени, такого сильного, что Перрин почувствовал его жар как от открытой печи. Берелейн подняла руку, чтобы прикрыть лицо. Тайли просто глубокомысленно наблюдала за происходящим.
Пламя горело всего миг, но этого оказалось достаточно, чтобы от палки осталась только зола, развееная по ветру. Зола и пара угольков, которые упали в сухую траву. От которых немедленно занялся огонь и начал стремительно распространяться дальше. От страха зафыркали даже боевые кони. Кобыла Берелейн загарцевала на месте, стараясь избавиться от поводьев и сбежать.
Перрин пробормотал проклятие – он должен был подумать о наконечниках стрел – и начал было слезать, чтобы затушить начавшийся пожар, но прежде чем он занес ногу над седлом, как огонь потух, оставив тонкие усики дыма и черный след на траве.
«Нори хорошая», – промурлыкала сул’дам, гладя дамани. – «Нори – замечательная дамани». Одетая в серое платье женщина застенчиво улыбнулась похвале. Несмотря на произнесенные слова сул’дам выглядела обеспокоенной.
«Итак», – сказала Тайли. – «У вас есть марат…» – Она сделала паузу, сжав губы. – «С вами Айз Седай. Больше одной? Неважно. Не сказала бы, что Айз Седай, которых мне пришлось видеть, меня впечатлили».
«Это не марат’дамани, мой генерал», – спокойно сказала сул’дам.
Тайли села прямо, очень внимательно разглядывая Перрина. – «Аша’ман», – наконец произнесла она, и это не был вопрос. – «Вы заинтересовали меня, милорд».
«Тогда, возможно, кое-что напоследок вас убедит», – сказал Перрин. – «Тод! Сверни знамя и передай мне!» – Не услышав позади себя действий, он обернулся через плечо. Тод с пораженным видом смотрел на него. – «Тод?»
Через силу Тод принялся сворачивать знамя с Красным Орлом вокруг древка. И он выглядел несчастным когда подъехал к Перрину и передал знамя ему. Он остался сидеть с вытянутой рукой, словно все еще надеялся, что знамя ему вернут.
Пришпорив Ходока, Перрин направился к Шончан, сжимая знамя в руке параллельно земле. – «Двуречье было сердцем Манетерен, Генерал Знамени. Последний Король Манетерен погиб во время битвы на Поле Эмонда, теперь там деревня Эмондов Луг, в которой я родился и вырос. Манетерен в нашей крови. Но Шайдо держит в плену мою жену. Ради ее освобождения я забуду про восстановление Манетерен и, если пожелаете, подпишусь под любой присягой об этом. Мой призыв мог бы послужить для вас Шончан настоящим ежевичным полем. Вы могли бы стать той, кто смог бы очистить это поле не пролив ни капли крови». – За его спиной кто-то тоскливо застонал. Он решил, что это был Тод.
Внезапно легкий ветер превратился в закидавший их песком вихрь, взвившийся в противоположном направлении с такой силой, что ему пришлось ухватиться за седло, чтобы не свалиться. Ему показалось, еще секунду, что его кафтан будет разорван в клочья. Откуда этот песок? На много миль вокруг был лес, покрытый глубоким ковром опавших листьев. Вихрь принес с собой вонь жженой серы, слишком острую от которой защипал нос Перрина. Лошади замотали головами, открыв рты, но рев ветра перекрыл их испуганное ржание.
Вихрь бушевал только миг, затем прекратился также внезапно, как и появился, оставив после себя только легкий ветерок, дувший в другом направлении. Лошади дрожали, вращая глазами и мотая головами. Перрин потрепал Ходока по шее, нашептывая ему ласковые слова, но это мало помогало.
Генерал Знамени сделала странный жест и пробормотала: «Отступи Тень! Откуда, ради Света, это появилось? Я слышала массу историй о странных вещах. Или это был еще один «убедительный» аргумент с вашей стороны, милорд?»
«Нет», – искренне ответил Перрин. У Неалда были способности к управлению погодой, но только не у Грейди. – «А что, имеет значение, откуда оно появилось?»
Тайли глубокомысленно посмотрела на него, а затем кивнула: – «А что вообще имеет значение?» – сказала она, словно не полностью соглашаясь с ним. – «У нас есть истории про Манетерен. Это действительно было бы ежевичным полем и никакие сапоги не помогли бы. Половина Амадиции гудит разговорами о вас и вашем знамени, о том, чтобы снова оживить Манетерен и «спасти» Амадицию от нас. Мишима! Труби отход». – Светловолосый мужчина без колебаний поднял маленький прямой рожок, который висел на груди на красном шнуре, повязанном вокруг шеи. Издав четыре пронзительных звука, он повторил сигнал дважды прежде чем выпустил рог из рук, оставив его покачиваться на груди. – «Моя часть закончена», – сказал Тайли.
Перрин откинул голову назад и гаркнул, так громко и отчетливо, как мог: «Даннил! Передай! Когда последний человек Шончан уйдет за пределы луга, собирайтесь вместе и отправляйтесь к Грейди!»
Генерал Знамени вставила мизинец в ухо и потрясла им, несмотря на латную перчатку. – «У вас сильный голос», – сухо сказала она. Только после этого она взяла знамя и аккуратно положила его поперек седла перед собой. Она даже дважды не взглянула на него дважды, но, возможно, неосознанно погладила его рукой. – «А теперь, что у вас есть, что может помочь моему плану, милорд?» – Мишима за ее спиной зацепился лодыжкой за луку седла и свесился вниз, чтобы подхватить шлем. Ветер откатил его назад на полпути к шеренге солдат. Со стороны леса раздалась трель жаворонка, потом еще одна, и еще одна. Шончан ретировались. Интересно, долетел до них вихрь? Не важно.
«У меня и близко нет столько людей, сколько у вас», – признал Перрин, – «и часть из них не обученные солдаты, но у меня есть Аша’ман, Айз Седай и Хранительницы Мудрости, которые могут направлять, и вам потребуется каждая из них». – Она открыла рот, но он поднял руку. – «Мне нужно ваше слово, что вы не станете надевать на них поводки», – он многозначительно посмотрел на сул’дам и дамани. Сул’дам смотрела на Тайли, ожидая ее распоряжений, поглаживая волосы дамани, словно вы гладите кошку, когда хотите ее упокоить. И Нори выглядела почти готовой замурлыкать! О, Свет! – «Ваше слово о том, что они останутся в безопасности, они и все в лагере Шайдо, носящие белую одежду. Большинство из них не Шайдо, и так или иначе, единственные Айил среди них, которых я знаю – мои друзья». – Тайли покачала головой. – «У вас странные друзья, милорд. Мы в любом случае освобождали людей из Кайриэна и Амадиции, которых встречали с отрядами Шайдо, хотя кайриенцы большей частью были сильно дезориентированы и не знали как дальше поступать и что делать. Единственные оставленные нами люди в белом – Айил. Из их гай’шан получаются изумительные да’ковале, в отличие от всех остальных. Однако, я позволю всем вашим друзьям свободно уйти. А также вашим Айз Седай и Аша’манам. Очень важно положить конец сбору этой шайки. Скажите мне, где они, и я начну вовлекать вас в свои планы».
Перрин потер пальцем кончик носа. Маловероятно, чтобы те гай’шан были Шайдо, но он не собирался ей это говорить. Позволить им освободиться через год и день их службы. – «Боюсь, это будет мой план. Севанна крепкий орешек, но я знаю, как его расколоть. С одной стороны с ней около ста тысяч копий Шайдо, и к ней стекаются еще больше. Не все из них – алгай’д’сисвай, но каждый взрослый в случае опасности возьмет копье».
«Севанна», – Тайли довольно улыбнулась. – «Мы наслышаны о ней. Я до смерти жажду представить Севанну из Джумай Шайдо моему Капитан-Генералу», – ее улыбка пропала. – «Сто тысяч это больше, чем я думала, но не более того, с чем я не способна справиться. Мы уже сражались с Шайдо раньше, в Амадиции. А, Мишима?»
Возвращающийся к ним Мишима рассмеялся, но это не был звук веселья, а скорее злорадства. – «Да было дело, мой Генерал. Они суровые бойцы, дисциплинированные и умелые, но и с ними можно справиться. Просто надо окружить одну из их банд, этих септов, тремя-четырьмя дамани и долбить их, пока они не побросают оружие. Мерзкое дело. Они берут с собой свои семьи. Но в этом случае они только быстрее сдаются».
«Я так понял, у вас есть приблизительно дюжина дамани», – сказал Перрин, – «но достаточно ли этого чтобы справиться с тремя или даже четырьмя сотнями способных направлять Хранительниц Мудрости?»
Генерал Знамени нахмурилась. – «Вы упоминали и прежде, что Хранительницы Мудрости способны направлять. Со всеми бандами, которые мы поймали, были Хранительницы Мудрости, но ни одна из них не могла направлять».
«Дело в том, что все они с Севанной», – ответил Перрин. – «По крайней мере, триста или, возможно, четыреста. Мои Хранительницы Мудрости в этом уверенны».
Тайли и Мишима обменялись взглядами, и Генерал Знамени вздохнула. – «Хорошо», – сказала она, – «Приказы приказами, но это означает, что мы не сможем покончить с этим тихо. Необходимо будет потревожить Дочь Девяти Лун, если мне придется извиняться перед Императрицей, пусть живет она вечно. По всей вероятности, так и будет». – Дочь Девяти Лун? Какая-то высокопоставленная Шончанка, наверное. А как она собиралась ее потревожить?
Мишима поморщился, что, принимая во внимание его шрамы перечерчивающие его лицо, выглядело внушающим страх. – «Я читал, что при Сималарене на каждой из сторон было по четыреста дамани. Это была просто бойня. На поле осталась половина Имперской армии, а мятежников три четверти».
«Все равно, Мишима, мы должны это сделать. Или кто-то другой. Ты избежишь извинения, но я не буду». – Что, во имя Света, значило это извинение? От женщины пахло… опустошенностью. – «К сожалению, потребуется несколько недель, если не месяцев на то, чтобы собрать достаточное количество солдат и дамани для усмирения этого кипящего котла. Я благодарна за предложение помощи, милорд. Я это запомню». – Тайли протянула знамя. – «Вам понадобится эта штука, если я не могу выполнить свою часть сделки, но, на последок – маленький совет. У Непобедимой Армии покамест есть иные задачи, но мы не позволим никому воспользоваться временными трудностями, чтобы стать королем. Мы собираемся собрать наше наследство воедино, а не делить его на куски».
«А мы хотим сохранить свою родину», – отчаянно выпалила Берелейн, подтолкнув свою кобылу на несколько шагов по жухлой траве навстречу Шончан. Кобыле хотелось лягаться, хотелось удрать прочь от того вихря, и женщине было трудно справиться с животным. Даже ее запах стал жестче. И в нем не осталось больше терпения. Она пахла волчицей, защищавшей раненого соплеменника. – «Я слышала, что ваша Непобедимая армия называется неверно. Я слышала, что Возрожденный Дракон основательно разбил ее на юге. А вы не думали, что Перрин Айбара тоже способен на такое». – Свет! И он еще волновался на счет импульсивности Арама!
«Я не хочу драться ни с кем, кроме Шайдо», – твердо сказал Перрин, отбрасывая образ, готовый сформироваться в его сознании. Он сложил руки на луке седла. По крайней мере, Ходок, казалось, успокоился. Жеребец все еще время от времени мелко дрожал, но уже перестал выкатывать глаза. – «Все еще есть способ покончить с этим тихо, поэтому извинения никому приносить не придется». – Если для нее это было так важно, то он готов был этим воспользоваться. – «Дочь Девяти Лун может спокойно отдыхать. Я же сказал, что все спланировал. Талланвор сказал мне, что у вас есть какой-то чай, после которого женщина, способная направлять, валится с ног».
Через мгновение Тайли опустила знамя обратно на седло, и внимательно на него посмотрела: – «Женщину или мужчину», – наконец сказала она растягивая слова. – «Я слышала о нескольких мужчинах, пойманных таким способом. Но как ты предлагаешь напоить этим чаем четыре сотни женщин, если их окружает сто тысяч Айил?»
«А я напою всех без разбора, не дав им узнать, что они пьют. Но мне понадобится столько, сколько можно достать. Возможно, несколько фургонов. И нагреть воду не выйдет, поэтому чаек выйдет слабенький».
Тайли мягко рассмеялась. – «Смелый план, милорд. Я полагаю, что на фабрике, где делают чай, можно найти несколько фургонов и даже больше готового чая, но это довольно далеко, в Амадиции, почти на границе с Тарабоном, и единственный способ которым я смогу получить больше пары фунтов, это запросить вышестоящего, что потребует объяснений, зачем мне столько. А это опять подразумевает, что тайне придет конец».
«Аша’манам известна штука под названием Перемещение», – сказал ей Перрин, – «таким образом можно пересечь сотню миль за один шаг. А что касается разрешения на получения чая, то, возможно, это поможет». – Он вынул из левой перчатки и подал ей свернутую бумагу, запятнанную жиром.
По мере чтения брови Тайлин взлетели вверх. Перрин знал короткий текст наизусть:
ПРЕДЪЯВИТЕЛЬ СЕГО НАХОДИТСЯ ПОД МОЕЙ ЛИЧНОЙ ЗАЩИТОЙ. ИМЕНЕМ ИМПЕРАТРИЦЫ, ДА ЖИВЕТ ОНА ВЕЧНО, ОКАЗЫВАТЬ ЕМУ БЕЗОТЛАГАТЕЛЬНУЮ ПОМОЩЬ, КОТОРАЯ ПОТРЕБУЕТСЯ ДЛЯ СЛУЖБЫ ИМПЕРИИ, И НЕ РАССКАЗЫВАТЬ О ТОМ НИКОМУ, КРОМЕ МЕНЯ.
Он понятия не имел, кто такая Сюрот Сабелл Мелдарат, но если она подписывает подобные бумаги, то должно быть она – важная особа. Возможно, она и есть эта Дочь Девяти Лун.
Передав бумагу Мишиме, Генерал Знамени уставилась на Перрина. Вернулся прежний острый запах, и он стал куда сильнее. – «Айз Седай, Аша’ман, Айил, ваши глаза, этот молот, а теперь это! Кто вы?»
Мишима свистнул сквозь зубы. – «Лично Сюрот подписала!», – пробормотал он.
«Я всего лишь мужчина, который хочет вернуть назад жену», – ответил Перрин, – «и ради этого я пойду на сделку с самим Темным». – Он старательно не смотрел в сторону сул’дам и дамани. Он и в самом деле был в шаге от подобной сделки с Темным. – «Так мы заключили сделку?»
Тайли посмотрела на его протянутую руку, и затем подала свою. У нее было крепкое пожатие. Сделка с Темным. Но он пошел бы и на это, лишь бы Фэйли стала свободной.
Глава 5
Нечто… странное
Барабанная дробь дождя по крыше палатки длиной в ночь сменилась тихим шелестом, как раз к тому времени, когда Фэйли, опустив глаза долу, чтобы не заслужить наказания, подошла к креслу Севанны. Оно было так сильно позолочено и украшено резьбой, словно какой-нибудь трон. Кресло размещалось по центру светлых, застеленных на полу палатки в несколько слоев, ковров. Весна началась стремительно, поэтому жаровни не разжигали, и в воздухе держался утренний холод. Сделав глубокий реверанс, она подала витой поднос из серебра. Айилка взяла золотой кубок с вином и отпила не глядя в ее сторону, но она все равно сделала еще один реверанс прежде чем отойти чтобы поставить поднос на обитый медью синий сундук, на котором уже стоял серебряный винный кувшин с длинным горлышком и еще три кубка, а затем вернулась на место, где между напольными светильниками вдоль стены палатки из красного шелка стояли еще одиннадцать гай’шайн. Это была высокая и просторная палатка. Для Севанны не подходит обычная аийльская палатка.
Трудно было воспринимать ее как айилку. Этим утром она была в парчовом платье из красной парчи, которое было сшито и затянуто по фигуре так, что выставляло на всеобщее обозрение ее значительных размеров грудь почти до половины, хотя Севанна обычно носила вместе большое количество драгоценных ожерелий – из изумрудов, огневиков, опалов, нитки крупного жемчуга, что уже переходило грань приличия и становилось вульгарным. Обычно айилки не носили колец, но у Севанны на каждом пальце было по перстню с драгоценным камнем. Широкие золотые ленты, украшенные огневиками, были нашиты поверх голубого шарфа, которым были перевязаны ее длинные до пояса соломенные волосы. Сверху прическу завершала диадема или, скорее, корона.
Фэйли вместе с остальными шестью женщинами и пятью мужчинами разбудили, чтобы дежурить у кровати Севанны, состоявшей из наваленных друг на друга перин, на случай, если той среди ночи что-нибудь понадобится. У какой иной королевы в мире у постели стояла бы дюжина слуг чтобы выполнять ее прихоти? Она переборола острое желание зевнуть. Есть много способов заслужить наказание, и зевок, безусловно, был одним из самых простых. Гай’шан следует быть кроткими, терпеливыми и услужливыми, что означало подобострастными на грани самоунижения. Байн и Чиад не смотря на вспыльчивый характер смогли легко приспособиться. Фэйли не могла. За прошедший месяц с тех пор как ее раздетую завязали узлом как головоломку кузнеца за припрятанный нож, ее наказывали еще девять раз за плевые проступки, но которые были значительными в глазах Севанны. Следы последнего раза еще не полностью сошли, и она не имела ни малейшего желания, заработать еще за пустячную небрежность.
Она надеялась, что Севанна считает ее уже прирученной после памятной ночи на морозе. Если бы не Ролан с его жаровнями, которые спасли ей жизнь… Она хранила надежду, что ее еще не удалось приручить. Но если долго притворяться, то через некоторое время это может превратиться в правду. Она находилась в плену меньше двух месяцев, но уже не могла точно припомнить, сколько точно прошло дней со дня ее пленения. Время от времени ей казалось, что она носит белое уже год или дольше. Иногда она чувствовала, что полностью привыкла к золотому поясу и ожерелью. Это ее пугало. Она изо всех сил цеплялась за надежду. Она скоро сбежит. Она должна. До того как придет Перрин и ее освободит. Почему он до сих пор этого не сделал? Шайдо уже долго стоят лагерем в Майдене. Он не мог ее бросить на произвол судьбы. Ее волк обязательно придет и спасет ее. Она должна успеть сбежать до того, как он погибнет в подобной самоубийственной попытке. Он должен встретить ее, когда она уже не будет притворяться.
«Сколько еще ты будешь наказывать Галину Седай, Терава?» – спросила Севанна, хмуро посмотрев на Айз Седай. Терава, со строгим видом и выпрямив спину, сидела на корточках на украшенной кистями синей подушке. – «Вчера вечером она слишком сильно нагрела мне воду для купания, но ее кожа так огрубела, что мне пришлось бить ее по подошвам ног. Это не столь эффективно, особенно потому что ее нужно оставить способной передвигаться».
Фэйли старалась не смотреть в сторону Галины с тех пор как Терава привела ее в палатку, но ее глаза при упоминании ее имени по мимо воли метнулись в сторону женщины. Галина выпрямившись стояла на коленях между двумя айилками слегка сбоку от них, на щеках были кровоподтеки, по влажной коже стекали струйки воды, ноги и лодыжки были в грязи. Из одежды на ней были только украшенный огневиками ожерелье и пояс, но она казалась еще более голой, чем просто обнаженной. От ее волос и бровей осталась только щетина. Все волоски до единого с ее тела от макушки до пят были сожжены с помощью Единой Силы. Фэйли слышала пересказ как это происходило, включая то, что та свалилась с ног после первого же удара. Это было темой обсуждения среди гай’шайн в течение многих дней. Только несколько человек по нестареющему лицу признали в ней Айз Седай, и поэтому все еще верили, что она та, кем является, но некоторых, как и Фэйли, грызли сомнения о том, что Айз Седай могла делать среди гай’шайн. В конце концов, кроме лица у нее было еще и кольцо, но почему Айз Седай позволяет так с собой обращаться Тераве? Фэйли часто задавала себе этот вопрос, но не могла найти ответ. Она часто напоминала себе, что Айз Седай не редко поступают по своему по причинам, которые никто кроме них не понимает, но такой ответ ее не устраивал.
Трудно было воспринимать ее как айилку. Этим утром она была в парчовом платье из красной парчи, которое было сшито и затянуто по фигуре так, что выставляло на всеобщее обозрение ее значительных размеров грудь почти до половины, хотя Севанна обычно носила вместе большое количество драгоценных ожерелий – из изумрудов, огневиков, опалов, нитки крупного жемчуга, что уже переходило грань приличия и становилось вульгарным. Обычно айилки не носили колец, но у Севанны на каждом пальце было по перстню с драгоценным камнем. Широкие золотые ленты, украшенные огневиками, были нашиты поверх голубого шарфа, которым были перевязаны ее длинные до пояса соломенные волосы. Сверху прическу завершала диадема или, скорее, корона.
Фэйли вместе с остальными шестью женщинами и пятью мужчинами разбудили, чтобы дежурить у кровати Севанны, состоявшей из наваленных друг на друга перин, на случай, если той среди ночи что-нибудь понадобится. У какой иной королевы в мире у постели стояла бы дюжина слуг чтобы выполнять ее прихоти? Она переборола острое желание зевнуть. Есть много способов заслужить наказание, и зевок, безусловно, был одним из самых простых. Гай’шан следует быть кроткими, терпеливыми и услужливыми, что означало подобострастными на грани самоунижения. Байн и Чиад не смотря на вспыльчивый характер смогли легко приспособиться. Фэйли не могла. За прошедший месяц с тех пор как ее раздетую завязали узлом как головоломку кузнеца за припрятанный нож, ее наказывали еще девять раз за плевые проступки, но которые были значительными в глазах Севанны. Следы последнего раза еще не полностью сошли, и она не имела ни малейшего желания, заработать еще за пустячную небрежность.
Она надеялась, что Севанна считает ее уже прирученной после памятной ночи на морозе. Если бы не Ролан с его жаровнями, которые спасли ей жизнь… Она хранила надежду, что ее еще не удалось приручить. Но если долго притворяться, то через некоторое время это может превратиться в правду. Она находилась в плену меньше двух месяцев, но уже не могла точно припомнить, сколько точно прошло дней со дня ее пленения. Время от времени ей казалось, что она носит белое уже год или дольше. Иногда она чувствовала, что полностью привыкла к золотому поясу и ожерелью. Это ее пугало. Она изо всех сил цеплялась за надежду. Она скоро сбежит. Она должна. До того как придет Перрин и ее освободит. Почему он до сих пор этого не сделал? Шайдо уже долго стоят лагерем в Майдене. Он не мог ее бросить на произвол судьбы. Ее волк обязательно придет и спасет ее. Она должна успеть сбежать до того, как он погибнет в подобной самоубийственной попытке. Он должен встретить ее, когда она уже не будет притворяться.
«Сколько еще ты будешь наказывать Галину Седай, Терава?» – спросила Севанна, хмуро посмотрев на Айз Седай. Терава, со строгим видом и выпрямив спину, сидела на корточках на украшенной кистями синей подушке. – «Вчера вечером она слишком сильно нагрела мне воду для купания, но ее кожа так огрубела, что мне пришлось бить ее по подошвам ног. Это не столь эффективно, особенно потому что ее нужно оставить способной передвигаться».
Фэйли старалась не смотреть в сторону Галины с тех пор как Терава привела ее в палатку, но ее глаза при упоминании ее имени по мимо воли метнулись в сторону женщины. Галина выпрямившись стояла на коленях между двумя айилками слегка сбоку от них, на щеках были кровоподтеки, по влажной коже стекали струйки воды, ноги и лодыжки были в грязи. Из одежды на ней были только украшенный огневиками ожерелье и пояс, но она казалась еще более голой, чем просто обнаженной. От ее волос и бровей осталась только щетина. Все волоски до единого с ее тела от макушки до пят были сожжены с помощью Единой Силы. Фэйли слышала пересказ как это происходило, включая то, что та свалилась с ног после первого же удара. Это было темой обсуждения среди гай’шайн в течение многих дней. Только несколько человек по нестареющему лицу признали в ней Айз Седай, и поэтому все еще верили, что она та, кем является, но некоторых, как и Фэйли, грызли сомнения о том, что Айз Седай могла делать среди гай’шайн. В конце концов, кроме лица у нее было еще и кольцо, но почему Айз Седай позволяет так с собой обращаться Тераве? Фэйли часто задавала себе этот вопрос, но не могла найти ответ. Она часто напоминала себе, что Айз Седай не редко поступают по своему по причинам, которые никто кроме них не понимает, но такой ответ ее не устраивал.