Страница:
Пока Линли говорил, Сент-Джеймс сопоставлял факты. Так как его мысли блуждали далеко, то он не все слышал из того, о чем говорил Линли, зато отлично улавливал его тон. И решил немедленно облегчить жизнь другу.
– Питер не брал «Дейз», – сказал он. – Я уверен.
Линли медленно, словно во сне, повернулся к нему:
– О чем ты говоришь?
– Поедем в Пензанс.
***
Детектив-инспектор Боскован привел их в столовую, которую все называли желтой субмариной, из-за желтых стен, желтого линолеума, желтых столешниц, желтых пластиковых стульев. Ни у кого не возникало желания посидеть тут подольше. Трудно было даже пообедать и не получить головную боль. Взяв чайник, они направились к столику, что был ближе всего к окну и чахлому садику за ним, где боролся за жизнь одинокий ясень.
– Спроектировано сумасшедшим, – сказал Боскован, и, захватив ногой соседний стул, придвинул его к столу. – Задумано таким образом, чтобы не отвлекать нас от работы.
– Точно, – усмехнулся Сент-Джеймс.
Пока Линли открывал три упаковки бисквитов и выкладывал их на тарелку со стуком, похожим на артиллерийские залпы, Боскован разливал чай.
– Свежая выпечка, – съязвил Боскован, после чего взял бисквит, опустил его в чай и подержал там. – Джон разговаривал сегодня с адвокатом. Мне потребовалась куча времени, чтобы уговорить его. Всегда знал, что он упрямый, но не до такой же степени.
– Собираетесь предъявить ему обвинение?
Боскован посмотрел на свой бисквит и опустил его в чай.
– У меня нет выбора. Он был там. Он признает это. Есть свидетельские показания. Его видели там. Свидетели слышали шум. – Боскован откусил кусочек бисквита, после чего поднес остатки к глазам и кивнул. Вытерев салфеткой руки, он подвинул тарелку своим посетителям. – Не так уж и плохо. Только надо немного размочить. – Он подождал, пока они взяли по одному печенью, прежде чем заговорить опять. – Другое дело, если Джон всего лишь был там. Вот если бы там не было шума, который слышали почти все соседи…
Сент-Джеймс взглянул на Линли, который в это время клал второй кусочек сахара в чашку. Указательным пальцем он провел по ручке чашки и промолчал.
– А какой мотив мог быть у Пенеллина? – спросил Сент-Джеймс.
– Пред положим, скандал вышел из-за Нэнси. Кэмбри пришлось жениться, и ему это было не по нутру. Все об этом говорят.
– Тогда зачем он женился? Почему не отказался? Почему не настоял на аборте?
– Джон говорит, что его дочь и слышать не хотела об аборте. А Гарри Кэмбри ничего не желал слышать о том, что Мик может отказаться от Нэнси.
– Но Мик взрослый человек…
– Его отец болел и мог умереть после операции. – Боскован выпил свой чай. – Гарри Кэмбри понял, на чем может сыграть, и сыграл. Он это сделал. Парень попался в ловушку. И отыгрывался на Нэнси. Все знают, и Джон Пенеллин тоже.
– Но вы же на самом деле не верите, что Джон…
Боскован поднял руку:
– У меня факты. Мы работаем с фактами. Все остальное не имеет значения, и вам отлично это известно. Не имеет значения, что Джон Пенеллин – мой друг. Его зять убит, и важно только это, как бы я ни относился к Джону. – Боскован растерялся, словно этот всплеск чувств был неожиданным для него самого. – Я предложил ему пойти домой и подготовиться к защите, – уже спокойнее продолжал он. – Но Джон отказался. Как будто ему хочется сидеть в тюрьме. Как будто ему хочется идти под суд. – Он взял еще один бисквит и разломал его. – Как будто он в самом деле это сделал.
– Мы можем с ним повидаться? – спросил Линли.
Боскован помедлил с ответом. Посмотрел на Линли, потом на Сент-Джеймса, потом перевел взгляд на окно:
– Не положено. И вам это известно.
Линли вынул из кармана свою карточку, но Боскован махнул рукой:
– Да знаю я, что вы в Скотленд-Ярде, но это дело не Скотленд-Ярда, а у меня тут свое начальство. Никаких посетителей, кроме членов семьи и адвокатов, когда речь идет об убийстве. В Пензансе всегда так было вне зависимости от того, что вы делаете там у себя в Лондоне.
– Приятельница Мика Кэмбри исчезла из Лондона, – сказал Линли. – Может быть, Джон Пенеллин что-нибудь знает.
– Вы работаете с этим делом?
Линли не ответил. Девушка в белом, заляпанном пятнами платье принялась переставлять тарелки с соседнего стола на металлический поднос. Печенье ломалось и крошилось. Мятая картошка упала на пол. Боскован не сводил с нее глаз, стуча твердым бисквитом по столу.
– Проклятье, – прошептал он. – Ладно. Постараюсь устроить.
Он оставил их в комнате для допросов в другом крыле здания, где были один стол и пять стульев, не считая зеркала на одной стене и лампочки на потолке, вокруг которой паук неутомимо плел паутину.
– Думаешь, получится? – спросил Линли.
– У него нет выбора.
– Ты так считаешь?
– Другого разумного объяснения нет.
Констебль в форме привел Джона Пенеллина, и тот, увидев своих посетителей, отпрянул, словно его первым порывом было сбежать. Однако дверь уже закрыли, и Джон Пенеллин поглядел на окошко в ней, словно раздумывая, не позвать ли констебля обратно, однако не позвал и подошел к столу. Когда он оперся на него, усаживаясь на стул, стол закачался.
– Что там еще? – устало спросил он.
– Утром в воскресенье Джастин Брук упал со скалы в Ховенстоу, – сказал Линли. – Полицейские думают, будто это несчастный случай. Может быть. А если нет, значит, появился второй убийца или вы невиновны в первом случае, и есть только один убийца. И это как будто логичнее, правда, Джон?
Пенеллин крутил пуговицу на манжете рубашки, но на его лице не дрогнул ни один мускул, разве что под правым глазом, но так быстро, что этого можно было и не заметить.
– «Дейз» взяли вчера утром в Ламорне, – заговорил Сент-Джеймс. – И вечером она разбилась в Пенберт-Коув.
Пуговица, которую крутил Пенеллин, упала на стол. Он подвинул ее к себе и большим пальцем перевернул на другую сторону.
– Я думаю, – продолжал Сент-Джеймс, – это операция троих людей. Есть главный поставщик да еще полдюжины дилеров. Кокаин везут, как я думаю, одним из двух способов. Или дилеры берут его у поставщика – скажем, дело происходит в Сциллисе – и везут сюда. Или поставщик договаривается о встрече с дилерами в одной из здешних бухт. Порт-гаварра кажется мне самой удобной. Берег доступен, деревня далеко, так что вряд ли кто-нибудь заметит. В скалах полно пещер, и там куда как безопаснее производить куплю-продажу, чем в открытом море. Не важно, как дилер получает товар. Главное, получив его, он плывет в Ламорну на «Дейз», а потом доставляет кокаин на мельницу в Ховенстоу, где раскладывает его по дозам. Вот так.
– Значит, вам все известно, – только и сказал Пенеллин.
– Кого вы хотите защитить? – спросил Сент-Джеймс. – Марка или семью Линли?
Пенеллин сунул руку в карман и вынул пачку «Данхиллс». Линли перегнулся через стол, протянув ему зажигалку, и Пенеллин смерил его внимательным взглядом над огоньком зажигалки.
– Думаю, и Марка, и нас, – ответил Линли на вопрос друга. – Чем дольше вы молчите, тем дольше не арестовывают Марка. Но на свободе ему ничего не стоит встретиться с Питером, чего вы совсем не хотите.
– Марк тянет Питера за собой, – сказал Пенеллин. – В конце концов он убьет Питера, если его не остановить.
– Джастин Брук сказал нам, что Питер хотел купить кокаин тут, в Корнуолле, – продолжал Сент-Джеймс. – У Марка, да? Поэтому в пятницу вы старались сделать так, чтобы они не встретились?
– Я думал, Марк захочет продать кокаин Питеру и его девушке. Уже давно у меня закрались подозрения, что он торгует наркотиками, и я все пытался узнать, где он берет товар и где держит его… – Пенеллин покрутил сигарету в пальцах. На столе не было пепельницы, поэтому он сбросил пепельный цилиндрик на пол и растоптал его каблуком. – Я думал, что смогу остановить его. Несколько недель следил за ним. Ходил за ним по пятам. Мне и в голову не могло прийти, что он занимается этим прямо в поместье.
– Отличный план, – проговорил Сент-Джеймс. – Обе части. Использовать «Дейз» для доставки кокаина. Использовать мельницу для расфасовки. Так или иначе пути ведут в Ховенстоу. А так как Питер был – и есть – известный ховенстоуский наркоман, то на него можно свалить все в случае неудачи. Конечно, он будет опровергать обвинение. Будет винить Марка, если дело дойдет до дела. Да кто ему поверит? Еще вчера мы подумали, что он взял яхту. Никому и в голову не пришло, что это мог быть Марк. Очень умно с их стороны.
Пока Сент-Джеймс говорил, Пенеллин медленно поворачивался к нему.
– И это вам известно.
– У Марка не было денег, чтобы организовать все, – сказал Сент-Джеймс. – Ему требовался инвестор. И, подозреваю, это был Мик. Нэнси знала? Вы оба знали.
– Подозревали. Только подозревали.
– Поэтому вы отправились к нему в пятницу вечером?
Пенеллин вновь перевел взгляд на сигарету.
– Кэмбри взял ссуду в банке под предлогом модернизации газеты, – ответил Пенеллин, – однако почти ничего не потратил на нее. Потом стал постоянно ездить в Лондон и жаловаться Нэнси на отсутствие денег. Мол, нет ни пенса. Ему придется объявить себя банкротом. Надо платить за дом. Много денег уходит на ребенка. По словам Мика, они катились в яму. Но все это неправда. У него были деньги. Удалось же ему взять ссуду.
– Ею он инвестировал кокаиновый бизнес.
– Нэнси не хотела верить, что он в этом замешан. Она говорила, что он не принимает наркотики, как будто не понимала, что можно покупать наркотики и продавать их. Ей требовались доказательства.
– И в пятницу вы пошли за ними?
– Я забыл, что в эту пятницу он раскладывает деньги по конвертам для своих служащих. Думал, его не будет дома и я смогу оглядеться. Но он был дома. Мы поругались.
Сент-Джеймс вынул из кармана записку, которую ему дал Гарри Кэмбри.
– Думаю, вам было нужно это, – сказал он, протягивая записку Джону Пенеллину. – Это было в конторе. Гарри нашел под столом Мика.
Пенеллин прочитал и вернул Сент-Джеймсу обертку из-под сэндвича.
– Я не знаю, что мне было нужно. – Он коротко рассмеялся. – Я собирался искать напечатанное признание.
– Это не похоже на признание.
– Что тут?
– Только Марк мог бы сказать точно, но я думаю, первоначальный договор. 1К 9400 – стоимость первой партии кокаина. Килограмм за 9400 фунтов. Потом они разделили его для продажи, и об этом нам говорит вторая строчка. 500 граммов для каждого по 55 фунтов за грамм. Прибыль: 27500 фунтов каждому. Помимо – то, что они заработают своим умением. МР – Марк – занимается транспортом. Он берет «Дейз» и встречается с дилером. МС – Мик – это первоначальное финансирование за счет банковской ссуды, которую он взял, чтобы купить современное оборудование для газеты. У Мика есть прикрытие, следовательно, он не мог вызвать подозрения.
– А потом дело развалилось, – сказал Пенеллин.
– Возможно. Не исключено, что кокаин не пошел так хорошо, как они рассчитывали, и он потерял свои деньги. Или партнеры не сработались. Или что-то стряслось в другой части цепочки.
– Или с еще одним партнером? – спросил Пенеллин. – Что вы скажете о нем?
– Как раз из-за него, Джон, мы тут, – ответил Линли. – Из-за него вы молчите. Из-за него вы принимаете удар на себя.
– Это он, верно, сообразил, как легко все делается, – отозвался Джон Пенеллин. – Зачем ему Мик? Тем более он уже отдал свои деньги. Зачем лишний человек, которому нужно отдавать часть прибыли?
– Джон, вы не должны брать на себя убийство Мика.
– Марку только двадцать два года.
– Это не важно. Вы не…
Пенеллин оборвал его, обратившись к Сент-Джеймсу:
– Откуда вы узнали о Марке?
– Из-за «Дейз». Мы думали, будто Питер взял ее, чтобы уехать из Ховенстоу. Однако яхту нашли на камнях в Пенберт-Коув. Значит, она возвращалась в Ховенстоу. Иона была там уже несколько часов к нашему приезду, так что Марку должно было хватить времени, чтобы покинуть ее, добраться до дома и ждать нас, а потом отправиться на поиски Питера.
– Ему пришлось бросить ее, – нехотя признал Пенеллин.
– Еще бы, из-за кокаина. Если бы вызвали береговую охрану, он попал бы в серьезную передрягу. Лучше уж рискнуть жизнью и спрыгнуть в воду, чем рисковать тюрьмой из-за килограмма кокаина на борту.
– Джон, надо все рассказать Босковану, – твердо проговорил Линли. – Все. И о пятнице тоже.
Пенеллин искоса поглядел на него:
– А что будет с Марком? – Линли не ответил, и лицо Пенеллина налилось яростью. – Я не могу. Он – мой сын.
***
Нэнси работала возле дома, а рядом в коляске пускала пузыри Молли, с гугуканьем перебирая висевших над ней ярких уточек. Когда Линли затормозил, Нэнси подняла голову. Она приводила в порядок клумбу после бури, выбирая из нее камни и поломанные цветы.
– О Питере ничего нового? – спросила она, подходя к машине.
– Нэнси, Марк дома?
Она смешалась. Линли не ответил на ее вопрос, и она испугалась, а испугавшись, разозлилась. Она придвинула к себе грабли.
– Марк починил ставни? – спросил Линли.
– Ставни?
Сама того не замечая, она подтвердила предположение Линли.
– Он дома? – спросил Сент-Джеймс.
– Кажется, ушел. Он говорил что-то насчет…
Неожиданно загремевшая в доме музыка не дала ей закончить фразу, и Нэнси поднесла кулак к губам.
– Мы разговаривали с твоим отцом, – сказал Линли. – Тебе больше не нужно защищать Марка. Пора узнать правду.
Оставив Нэнси в саду, Линли и Сент-Джеймс вошли в дом, где стоял оглушительный рев барабанов и гитар, и сразу направились в кухню. Марк сидел за столом и регулировал стереомагнитофон. То же самое он делал наутро после смерти Мика Кэмбри, и Линли не забыл об этом. Тогда же появилось предположение, что, обнаружив труп, Марк мог взять деньги Мика. Теперь надо было выяснить все насчет его участия в кокаиновом бизнесе. Тяжелую золотую цепь, которую он носил на правом запястье, новые часы на левом запястье, отличные синие джинсы и рубашку, сапожки из змеиной кожи, стерео нельзя было купить на жалованье, которое отец платил ему за работу в поместье.
На столе лежал недоеденный сэндвич, пакет с картофельными чипсами, стояла бутылка пива. От чипсов исходил крепкий запах. Марк сунул руку в пакет, поднял голову и увидел в дверях Линли с Сент-Джеймсом. Он приглушил звук и встал, бросив чипсы на тарелку:
– Что такое? Питер? Что с ним?
Он коснулся рукой виска, словно собираясь поправить прическу, однако волосы у него были в полном порядке.
– Мы тут не из-за моего брата, – сказал Линли.
Марк помрачнел:
– Я ничего не знаю. Нэнси звонила вашей маме. Она сказала, что тоже ничего не знает. Вы?.. Там что-то?..
Дружеским жестом он протянул руку, и Сент-Джеймс подумал: как у Линли получится избежать рукопожатия? Ответ он получил немедленно, когда Линли сбросил магнитофон со стола с такой силой, что тот отлетел к шкафу и поцарапал деревянную дверцу.
– Эй!
Едва Марк шелохнулся, как Линли толкнул его обратно на стул, отчего тот стукнулся головой об стену.
– Какого черта?..
– Будешь говорить со мной или с полицейскими в Пензансе. Решай.
На лице парня промелькнуло понимающее выражение, и он потер шею:
– Вы не рехнулись?
Линли положил на стол бумажку с цифрами и буквами:
– Что это? Ну же!
Выражение лица Марка не переменилось, когда он поглядел на обертку из-под сэндвича, на цифры, буквы, собственные инициалы.
– Вы в полном дерьме после смерти Брука. Стараетесь не подпустить полицейских к расследованию, разве не так? Вы все сделаете, чтобы полицейские не совали нос куда не надо. Стараетесь уберечь Питера.
– Мы здесь не из-за Питера.
– Ну да. Как бы не так. Давайте не будем говорить о Питере, а то еще узнаете правду. Ладно, меня не за что арестовывать. У вас ничего нет.
– Ты взял «Дейз» из Ламорны. Ты бросил ее в Пенберте. Поэтому ты сидишь тут? А мельница? Как насчет уголовного преступления? Как насчет контрабанды? Как насчет наркотиков? Можем начать, с чего хочешь. Держу пари, что Боскован с удовольствием послушает об этом, лишь бы избавиться от твоего отца. Не думаю, что он очень уж тебя любит. Позвонить ему? Или поговорим?
Марк отвернулся. Из разбитого магнитофона доносились хлопки, похожие на взрывы.
– Что вы хотите знать?
– Кто занимается кокаином?
– Я. Мик.
– Вы использовали мельницу?
– Это была идея Мика. Прошлой весной он там трахал Нэнси. И ни разу никто не пришел.
– А «Дейз»?
– Бесплатный транспорт. Никто не знает. Никому не надо платить из выручки.
– Из какой выручки? Нэнси клянется, что у них не было денег.
– Все, что мы получили от первого оборота, от того, что купили в марте, опять вложили в дело. На этот раз мы купили партию побольше. – Марк улыбнулся, не сделав даже попытки сохранить серьезное выражение на лице. – Слава богу, товар был в клеенке, а то кормить бы мне теперь рыбу в Пенберт-Коув. Кстати… – Он высыпал еще чипсов на тарелку. – И с Миком делиться не надо.
– Тебе на благо его смерть?
Но Марка было не пронять.
– А что я должен – побелеть от страха? Ах-ах, бедняжка, подставился! – Он откусил от сэндвича и стал жевать, запивая хлеб пивом. – Давайте без драм. В пятницу вечером я был в Сент-Ивсе.
– Наверняка с кем-нибудь, кто будет счастлив прийти в полицейский участок и подтвердить это?
Марк выдержал и этот удар.
– Конечно. Никаких проблем.
– Тебя уважают дилеры?
– Мужчина должен знать своих друзей.
– Питер тоже был твоим другом.
Марк не отрываясь разглядывал свои ногти. Магнитофон пищал. Сент-Джеймс выключил его.
– Моему брату ты тоже продавал?
– Если у него были деньги.
– Когда вы виделись в последний раз?
– Я уже сказал. В пятницу. Он позвонил сюда и сказал, что хочет встретиться. Пришлось мне бежать к нему, будь он проклят. Даже не знаю зачем.
– Что ему было нужно?
– Что всегда. Дозу в кредит.
– Он знал о мельнице? – спросил Линли.
Марк иронически улыбнулся в ответ:
– Зачем мне рассказывать? Чтобы он шантажировал меня и требовал себе кокаин без денег? Может быть, мы и старые друзья, но надо же и честь знать.
– Где он? – спросил Линли.
Марк молчал. Линли ударил кулаком по столу:
– Где он? Где мой брат?
Марк передернул плечами:
– Не знаю, понятно? Черт побери, да не знаю я! Скорее всего, мертвый, с иголкой в руке.
– Томми.
Сент-Джеймс опоздал, потому что Линли стащил Марка со стула и, швырнув об стену, прижал руку к его горлу.
– Кусок дерьма! Я еще вернусь, попомни мои слова.
Он отпустил Марка и вышел вон.
Марк постоял минуту, растирая шею, потом поправил воротник рубашки, словно желая забыть о Линли. Он поднял свой магнитофон с пола, поставил его обратно на стол и начал жать на кнопки. Сент-Джеймс тоже вышел.
Линли сидел в машине, вцепившись в руль. Нэнси и ее дочь не было видно.
– Мы стали их жертвами. – Линли смотрел на дорогу, что шла к большому дому, который был невидим в темноте. Ветер играл с листьями клена.
– Мы все стали их жертвами. И я тоже. Да-да, Сент-Джеймс. Даже больше других, потому что я как будто профессионал.
Сент-Джеймс понимал, что именно мучит его друга. Узы крови, чувство долга. Верность семье. Ответственность. Предательство своего «я». Он ждал, когда Линли, всегда честный перед самим собой, скажет, что он надумал.
– Мне надо было сообщить Босковану, что Питер в пятницу тоже побывал в Галл-коттедже. Мне надо было ему сказать, что Мик был живой после ухода Джона. И о скандале. И о Бруке тоже. А я не мог, Сент-Джеймс. Что со мной случилось?
– Ты пытаешься помочь Питеру, Нэнси, Джону, Марку. Всем.
– Стены падают.
– Ничего, разберемся.
Линли поглядел на друга, его глаза были словно подернуты туманом.
– Ты веришь в это?
– Надо же во что-то верить.
***
– Итак, «Айлингтон-Лондон» – официальное название, – сказала леди Хелен. – «Айлингтон-Лондон, Лимитид». Это фармацевтическая компания.
Внимание Сент-Джеймса было сконцентрировано на той части сада, что еще оставалась в пределах видимости. Он стоял в маленьком алькове гостиной, где леди Ашертон, Линли и Коттер пили кофе.
– Мы с Деборой были там сегодня утром, – продолжала леди Хелен, и в это время Сент-Джеймс услышал голос Деборы, потом ее легкий влекущий смех. – Да, все в порядке, дорогая. Дебора не может мне простить, что я надела лису. Правда. Я оделась немножко слишком тепло, но какой ансамбль! Кроме того, если хочешь действовать инкогнито, надо действовать наверняка. Ты согласен?
– Абсолютно.
– И мне удалось. В приемной меня даже спросили, не ищу ли я работу. Главный директор по проектам. Звучит дивно. Может быть, там мое будущее?
Сент-Джеймс улыбнулся:
– Наверно, это зависит от проектов, в которых тебе придется разбираться. Что насчет Тины? Есть связь?
– Похоже, никакой. Мы описали ее внешность. Слава богу, Дебора была со мной. Она ведь замечает все детали, что уж говорить о ее памяти. Однако девушка в приемной ее не узнала. Совсем никак не отозвалась на описание Тины. Хотя судя по тому, как Тина выглядит, трудно поверить, что ее можно забыть. Девушка спросила, не биохимик ли она.
– Не очень вяжется.
– Хм-м-м. Не очень, если не считать придуманного ею напитка. Напитка здоровья. Может быть, Тина собиралась продать его фармацевтической компании?
– Да ну, Хелен.
– А что? Куда-то она ходила с ним, ведь правда же?
– От нее что-нибудь есть? Она вернулась?
– Еще нет. Я обошла все квартиры, спрашивая, не знает ли кто, куда она могла деться.
– Насколько я понимаю, безуспешно?
– Совсем безуспешно. Никто не был с ней более или менее знаком. Похоже, Дебора единственная общалась с Тиной, если не считать одну странную женщину из квартиры напротив, у которой та одолжила утюг. Конечно, ее видели, ведь она живет тут с сентября, однако никто с ней не разговаривал. Кроме Деборы.
Сент-Джеймс записал слово «сентябрь», подчеркнул его и даже обвел кружочком. Потом перечеркнул круг крестом. Получился восточный знак женщины. Тогда он вымарал все.
– Что дальше? – спросила леди Хелен.
– Узнай, нет ли у управляющего домом какого-нибудь послания для нее с корнуоллским адресом? И сколько она платила за квартиру?
– Ладно. Надо было мне самой додуматься до этого. Хотя с чего бы? Мы куда-нибудь двигаемся?
Сент-Джеймс вздохнул:
– Не знаю. Ты говорила с Сидни?
– Саймон, не могу ей дозвониться. Никто не отвечает. Я позвонила в агентство, но там ее не было. Она не собиралась к каким-нибудь друзьям?
– Нет. Она собиралась домой.
– Я еще попытаюсь. Не волнуйся. Возможно, она на Чейн-роуд.
Сент-Джеймс в это не поверил и испугался:
– Хелен, надо ее найти.
– Я съезжу к ней. Может быть, она не хочет снимать трубку.
Это было похоже на правду. Сент-Джеймс положил трубку и остался в алькове. Он глядел на черное пятно, которое получилось из слова «сентябрь». Возможно, это что-то значит. Но что?
Он обернулся, когда в алькове появился Линли.
– Ну, как?
Сент-Джеймс рассказал и увидел, как изменилось лицо Линли.
– «Айлингтон-Лондон»? – переспросил он, – Сент-Джеймс, ты уверен?
– Хелен была там. А что? Что ты знаешь о них?
Линли осторожно оглянулся. Его мать и Коттер тихонько беседовали, просматривая семейный альбом, который лежал между ними.
– Томми! Что?
– Родерик Тренэр-роу. Он работает на «Айлингтон-Лондон».
Часть V
Глава 20
– Питер не брал «Дейз», – сказал он. – Я уверен.
Линли медленно, словно во сне, повернулся к нему:
– О чем ты говоришь?
– Поедем в Пензанс.
***
Детектив-инспектор Боскован привел их в столовую, которую все называли желтой субмариной, из-за желтых стен, желтого линолеума, желтых столешниц, желтых пластиковых стульев. Ни у кого не возникало желания посидеть тут подольше. Трудно было даже пообедать и не получить головную боль. Взяв чайник, они направились к столику, что был ближе всего к окну и чахлому садику за ним, где боролся за жизнь одинокий ясень.
– Спроектировано сумасшедшим, – сказал Боскован, и, захватив ногой соседний стул, придвинул его к столу. – Задумано таким образом, чтобы не отвлекать нас от работы.
– Точно, – усмехнулся Сент-Джеймс.
Пока Линли открывал три упаковки бисквитов и выкладывал их на тарелку со стуком, похожим на артиллерийские залпы, Боскован разливал чай.
– Свежая выпечка, – съязвил Боскован, после чего взял бисквит, опустил его в чай и подержал там. – Джон разговаривал сегодня с адвокатом. Мне потребовалась куча времени, чтобы уговорить его. Всегда знал, что он упрямый, но не до такой же степени.
– Собираетесь предъявить ему обвинение?
Боскован посмотрел на свой бисквит и опустил его в чай.
– У меня нет выбора. Он был там. Он признает это. Есть свидетельские показания. Его видели там. Свидетели слышали шум. – Боскован откусил кусочек бисквита, после чего поднес остатки к глазам и кивнул. Вытерев салфеткой руки, он подвинул тарелку своим посетителям. – Не так уж и плохо. Только надо немного размочить. – Он подождал, пока они взяли по одному печенью, прежде чем заговорить опять. – Другое дело, если Джон всего лишь был там. Вот если бы там не было шума, который слышали почти все соседи…
Сент-Джеймс взглянул на Линли, который в это время клал второй кусочек сахара в чашку. Указательным пальцем он провел по ручке чашки и промолчал.
– А какой мотив мог быть у Пенеллина? – спросил Сент-Джеймс.
– Пред положим, скандал вышел из-за Нэнси. Кэмбри пришлось жениться, и ему это было не по нутру. Все об этом говорят.
– Тогда зачем он женился? Почему не отказался? Почему не настоял на аборте?
– Джон говорит, что его дочь и слышать не хотела об аборте. А Гарри Кэмбри ничего не желал слышать о том, что Мик может отказаться от Нэнси.
– Но Мик взрослый человек…
– Его отец болел и мог умереть после операции. – Боскован выпил свой чай. – Гарри Кэмбри понял, на чем может сыграть, и сыграл. Он это сделал. Парень попался в ловушку. И отыгрывался на Нэнси. Все знают, и Джон Пенеллин тоже.
– Но вы же на самом деле не верите, что Джон…
Боскован поднял руку:
– У меня факты. Мы работаем с фактами. Все остальное не имеет значения, и вам отлично это известно. Не имеет значения, что Джон Пенеллин – мой друг. Его зять убит, и важно только это, как бы я ни относился к Джону. – Боскован растерялся, словно этот всплеск чувств был неожиданным для него самого. – Я предложил ему пойти домой и подготовиться к защите, – уже спокойнее продолжал он. – Но Джон отказался. Как будто ему хочется сидеть в тюрьме. Как будто ему хочется идти под суд. – Он взял еще один бисквит и разломал его. – Как будто он в самом деле это сделал.
– Мы можем с ним повидаться? – спросил Линли.
Боскован помедлил с ответом. Посмотрел на Линли, потом на Сент-Джеймса, потом перевел взгляд на окно:
– Не положено. И вам это известно.
Линли вынул из кармана свою карточку, но Боскован махнул рукой:
– Да знаю я, что вы в Скотленд-Ярде, но это дело не Скотленд-Ярда, а у меня тут свое начальство. Никаких посетителей, кроме членов семьи и адвокатов, когда речь идет об убийстве. В Пензансе всегда так было вне зависимости от того, что вы делаете там у себя в Лондоне.
– Приятельница Мика Кэмбри исчезла из Лондона, – сказал Линли. – Может быть, Джон Пенеллин что-нибудь знает.
– Вы работаете с этим делом?
Линли не ответил. Девушка в белом, заляпанном пятнами платье принялась переставлять тарелки с соседнего стола на металлический поднос. Печенье ломалось и крошилось. Мятая картошка упала на пол. Боскован не сводил с нее глаз, стуча твердым бисквитом по столу.
– Проклятье, – прошептал он. – Ладно. Постараюсь устроить.
Он оставил их в комнате для допросов в другом крыле здания, где были один стол и пять стульев, не считая зеркала на одной стене и лампочки на потолке, вокруг которой паук неутомимо плел паутину.
– Думаешь, получится? – спросил Линли.
– У него нет выбора.
– Ты так считаешь?
– Другого разумного объяснения нет.
Констебль в форме привел Джона Пенеллина, и тот, увидев своих посетителей, отпрянул, словно его первым порывом было сбежать. Однако дверь уже закрыли, и Джон Пенеллин поглядел на окошко в ней, словно раздумывая, не позвать ли констебля обратно, однако не позвал и подошел к столу. Когда он оперся на него, усаживаясь на стул, стол закачался.
– Что там еще? – устало спросил он.
– Утром в воскресенье Джастин Брук упал со скалы в Ховенстоу, – сказал Линли. – Полицейские думают, будто это несчастный случай. Может быть. А если нет, значит, появился второй убийца или вы невиновны в первом случае, и есть только один убийца. И это как будто логичнее, правда, Джон?
Пенеллин крутил пуговицу на манжете рубашки, но на его лице не дрогнул ни один мускул, разве что под правым глазом, но так быстро, что этого можно было и не заметить.
– «Дейз» взяли вчера утром в Ламорне, – заговорил Сент-Джеймс. – И вечером она разбилась в Пенберт-Коув.
Пуговица, которую крутил Пенеллин, упала на стол. Он подвинул ее к себе и большим пальцем перевернул на другую сторону.
– Я думаю, – продолжал Сент-Джеймс, – это операция троих людей. Есть главный поставщик да еще полдюжины дилеров. Кокаин везут, как я думаю, одним из двух способов. Или дилеры берут его у поставщика – скажем, дело происходит в Сциллисе – и везут сюда. Или поставщик договаривается о встрече с дилерами в одной из здешних бухт. Порт-гаварра кажется мне самой удобной. Берег доступен, деревня далеко, так что вряд ли кто-нибудь заметит. В скалах полно пещер, и там куда как безопаснее производить куплю-продажу, чем в открытом море. Не важно, как дилер получает товар. Главное, получив его, он плывет в Ламорну на «Дейз», а потом доставляет кокаин на мельницу в Ховенстоу, где раскладывает его по дозам. Вот так.
– Значит, вам все известно, – только и сказал Пенеллин.
– Кого вы хотите защитить? – спросил Сент-Джеймс. – Марка или семью Линли?
Пенеллин сунул руку в карман и вынул пачку «Данхиллс». Линли перегнулся через стол, протянув ему зажигалку, и Пенеллин смерил его внимательным взглядом над огоньком зажигалки.
– Думаю, и Марка, и нас, – ответил Линли на вопрос друга. – Чем дольше вы молчите, тем дольше не арестовывают Марка. Но на свободе ему ничего не стоит встретиться с Питером, чего вы совсем не хотите.
– Марк тянет Питера за собой, – сказал Пенеллин. – В конце концов он убьет Питера, если его не остановить.
– Джастин Брук сказал нам, что Питер хотел купить кокаин тут, в Корнуолле, – продолжал Сент-Джеймс. – У Марка, да? Поэтому в пятницу вы старались сделать так, чтобы они не встретились?
– Я думал, Марк захочет продать кокаин Питеру и его девушке. Уже давно у меня закрались подозрения, что он торгует наркотиками, и я все пытался узнать, где он берет товар и где держит его… – Пенеллин покрутил сигарету в пальцах. На столе не было пепельницы, поэтому он сбросил пепельный цилиндрик на пол и растоптал его каблуком. – Я думал, что смогу остановить его. Несколько недель следил за ним. Ходил за ним по пятам. Мне и в голову не могло прийти, что он занимается этим прямо в поместье.
– Отличный план, – проговорил Сент-Джеймс. – Обе части. Использовать «Дейз» для доставки кокаина. Использовать мельницу для расфасовки. Так или иначе пути ведут в Ховенстоу. А так как Питер был – и есть – известный ховенстоуский наркоман, то на него можно свалить все в случае неудачи. Конечно, он будет опровергать обвинение. Будет винить Марка, если дело дойдет до дела. Да кто ему поверит? Еще вчера мы подумали, что он взял яхту. Никому и в голову не пришло, что это мог быть Марк. Очень умно с их стороны.
Пока Сент-Джеймс говорил, Пенеллин медленно поворачивался к нему.
– И это вам известно.
– У Марка не было денег, чтобы организовать все, – сказал Сент-Джеймс. – Ему требовался инвестор. И, подозреваю, это был Мик. Нэнси знала? Вы оба знали.
– Подозревали. Только подозревали.
– Поэтому вы отправились к нему в пятницу вечером?
Пенеллин вновь перевел взгляд на сигарету.
– Кэмбри взял ссуду в банке под предлогом модернизации газеты, – ответил Пенеллин, – однако почти ничего не потратил на нее. Потом стал постоянно ездить в Лондон и жаловаться Нэнси на отсутствие денег. Мол, нет ни пенса. Ему придется объявить себя банкротом. Надо платить за дом. Много денег уходит на ребенка. По словам Мика, они катились в яму. Но все это неправда. У него были деньги. Удалось же ему взять ссуду.
– Ею он инвестировал кокаиновый бизнес.
– Нэнси не хотела верить, что он в этом замешан. Она говорила, что он не принимает наркотики, как будто не понимала, что можно покупать наркотики и продавать их. Ей требовались доказательства.
– И в пятницу вы пошли за ними?
– Я забыл, что в эту пятницу он раскладывает деньги по конвертам для своих служащих. Думал, его не будет дома и я смогу оглядеться. Но он был дома. Мы поругались.
Сент-Джеймс вынул из кармана записку, которую ему дал Гарри Кэмбри.
– Думаю, вам было нужно это, – сказал он, протягивая записку Джону Пенеллину. – Это было в конторе. Гарри нашел под столом Мика.
Пенеллин прочитал и вернул Сент-Джеймсу обертку из-под сэндвича.
– Я не знаю, что мне было нужно. – Он коротко рассмеялся. – Я собирался искать напечатанное признание.
– Это не похоже на признание.
– Что тут?
– Только Марк мог бы сказать точно, но я думаю, первоначальный договор. 1К 9400 – стоимость первой партии кокаина. Килограмм за 9400 фунтов. Потом они разделили его для продажи, и об этом нам говорит вторая строчка. 500 граммов для каждого по 55 фунтов за грамм. Прибыль: 27500 фунтов каждому. Помимо – то, что они заработают своим умением. МР – Марк – занимается транспортом. Он берет «Дейз» и встречается с дилером. МС – Мик – это первоначальное финансирование за счет банковской ссуды, которую он взял, чтобы купить современное оборудование для газеты. У Мика есть прикрытие, следовательно, он не мог вызвать подозрения.
– А потом дело развалилось, – сказал Пенеллин.
– Возможно. Не исключено, что кокаин не пошел так хорошо, как они рассчитывали, и он потерял свои деньги. Или партнеры не сработались. Или что-то стряслось в другой части цепочки.
– Или с еще одним партнером? – спросил Пенеллин. – Что вы скажете о нем?
– Как раз из-за него, Джон, мы тут, – ответил Линли. – Из-за него вы молчите. Из-за него вы принимаете удар на себя.
– Это он, верно, сообразил, как легко все делается, – отозвался Джон Пенеллин. – Зачем ему Мик? Тем более он уже отдал свои деньги. Зачем лишний человек, которому нужно отдавать часть прибыли?
– Джон, вы не должны брать на себя убийство Мика.
– Марку только двадцать два года.
– Это не важно. Вы не…
Пенеллин оборвал его, обратившись к Сент-Джеймсу:
– Откуда вы узнали о Марке?
– Из-за «Дейз». Мы думали, будто Питер взял ее, чтобы уехать из Ховенстоу. Однако яхту нашли на камнях в Пенберт-Коув. Значит, она возвращалась в Ховенстоу. Иона была там уже несколько часов к нашему приезду, так что Марку должно было хватить времени, чтобы покинуть ее, добраться до дома и ждать нас, а потом отправиться на поиски Питера.
– Ему пришлось бросить ее, – нехотя признал Пенеллин.
– Еще бы, из-за кокаина. Если бы вызвали береговую охрану, он попал бы в серьезную передрягу. Лучше уж рискнуть жизнью и спрыгнуть в воду, чем рисковать тюрьмой из-за килограмма кокаина на борту.
– Джон, надо все рассказать Босковану, – твердо проговорил Линли. – Все. И о пятнице тоже.
Пенеллин искоса поглядел на него:
– А что будет с Марком? – Линли не ответил, и лицо Пенеллина налилось яростью. – Я не могу. Он – мой сын.
***
Нэнси работала возле дома, а рядом в коляске пускала пузыри Молли, с гугуканьем перебирая висевших над ней ярких уточек. Когда Линли затормозил, Нэнси подняла голову. Она приводила в порядок клумбу после бури, выбирая из нее камни и поломанные цветы.
– О Питере ничего нового? – спросила она, подходя к машине.
– Нэнси, Марк дома?
Она смешалась. Линли не ответил на ее вопрос, и она испугалась, а испугавшись, разозлилась. Она придвинула к себе грабли.
– Марк починил ставни? – спросил Линли.
– Ставни?
Сама того не замечая, она подтвердила предположение Линли.
– Он дома? – спросил Сент-Джеймс.
– Кажется, ушел. Он говорил что-то насчет…
Неожиданно загремевшая в доме музыка не дала ей закончить фразу, и Нэнси поднесла кулак к губам.
– Мы разговаривали с твоим отцом, – сказал Линли. – Тебе больше не нужно защищать Марка. Пора узнать правду.
Оставив Нэнси в саду, Линли и Сент-Джеймс вошли в дом, где стоял оглушительный рев барабанов и гитар, и сразу направились в кухню. Марк сидел за столом и регулировал стереомагнитофон. То же самое он делал наутро после смерти Мика Кэмбри, и Линли не забыл об этом. Тогда же появилось предположение, что, обнаружив труп, Марк мог взять деньги Мика. Теперь надо было выяснить все насчет его участия в кокаиновом бизнесе. Тяжелую золотую цепь, которую он носил на правом запястье, новые часы на левом запястье, отличные синие джинсы и рубашку, сапожки из змеиной кожи, стерео нельзя было купить на жалованье, которое отец платил ему за работу в поместье.
На столе лежал недоеденный сэндвич, пакет с картофельными чипсами, стояла бутылка пива. От чипсов исходил крепкий запах. Марк сунул руку в пакет, поднял голову и увидел в дверях Линли с Сент-Джеймсом. Он приглушил звук и встал, бросив чипсы на тарелку:
– Что такое? Питер? Что с ним?
Он коснулся рукой виска, словно собираясь поправить прическу, однако волосы у него были в полном порядке.
– Мы тут не из-за моего брата, – сказал Линли.
Марк помрачнел:
– Я ничего не знаю. Нэнси звонила вашей маме. Она сказала, что тоже ничего не знает. Вы?.. Там что-то?..
Дружеским жестом он протянул руку, и Сент-Джеймс подумал: как у Линли получится избежать рукопожатия? Ответ он получил немедленно, когда Линли сбросил магнитофон со стола с такой силой, что тот отлетел к шкафу и поцарапал деревянную дверцу.
– Эй!
Едва Марк шелохнулся, как Линли толкнул его обратно на стул, отчего тот стукнулся головой об стену.
– Какого черта?..
– Будешь говорить со мной или с полицейскими в Пензансе. Решай.
На лице парня промелькнуло понимающее выражение, и он потер шею:
– Вы не рехнулись?
Линли положил на стол бумажку с цифрами и буквами:
– Что это? Ну же!
Выражение лица Марка не переменилось, когда он поглядел на обертку из-под сэндвича, на цифры, буквы, собственные инициалы.
– Вы в полном дерьме после смерти Брука. Стараетесь не подпустить полицейских к расследованию, разве не так? Вы все сделаете, чтобы полицейские не совали нос куда не надо. Стараетесь уберечь Питера.
– Мы здесь не из-за Питера.
– Ну да. Как бы не так. Давайте не будем говорить о Питере, а то еще узнаете правду. Ладно, меня не за что арестовывать. У вас ничего нет.
– Ты взял «Дейз» из Ламорны. Ты бросил ее в Пенберте. Поэтому ты сидишь тут? А мельница? Как насчет уголовного преступления? Как насчет контрабанды? Как насчет наркотиков? Можем начать, с чего хочешь. Держу пари, что Боскован с удовольствием послушает об этом, лишь бы избавиться от твоего отца. Не думаю, что он очень уж тебя любит. Позвонить ему? Или поговорим?
Марк отвернулся. Из разбитого магнитофона доносились хлопки, похожие на взрывы.
– Что вы хотите знать?
– Кто занимается кокаином?
– Я. Мик.
– Вы использовали мельницу?
– Это была идея Мика. Прошлой весной он там трахал Нэнси. И ни разу никто не пришел.
– А «Дейз»?
– Бесплатный транспорт. Никто не знает. Никому не надо платить из выручки.
– Из какой выручки? Нэнси клянется, что у них не было денег.
– Все, что мы получили от первого оборота, от того, что купили в марте, опять вложили в дело. На этот раз мы купили партию побольше. – Марк улыбнулся, не сделав даже попытки сохранить серьезное выражение на лице. – Слава богу, товар был в клеенке, а то кормить бы мне теперь рыбу в Пенберт-Коув. Кстати… – Он высыпал еще чипсов на тарелку. – И с Миком делиться не надо.
– Тебе на благо его смерть?
Но Марка было не пронять.
– А что я должен – побелеть от страха? Ах-ах, бедняжка, подставился! – Он откусил от сэндвича и стал жевать, запивая хлеб пивом. – Давайте без драм. В пятницу вечером я был в Сент-Ивсе.
– Наверняка с кем-нибудь, кто будет счастлив прийти в полицейский участок и подтвердить это?
Марк выдержал и этот удар.
– Конечно. Никаких проблем.
– Тебя уважают дилеры?
– Мужчина должен знать своих друзей.
– Питер тоже был твоим другом.
Марк не отрываясь разглядывал свои ногти. Магнитофон пищал. Сент-Джеймс выключил его.
– Моему брату ты тоже продавал?
– Если у него были деньги.
– Когда вы виделись в последний раз?
– Я уже сказал. В пятницу. Он позвонил сюда и сказал, что хочет встретиться. Пришлось мне бежать к нему, будь он проклят. Даже не знаю зачем.
– Что ему было нужно?
– Что всегда. Дозу в кредит.
– Он знал о мельнице? – спросил Линли.
Марк иронически улыбнулся в ответ:
– Зачем мне рассказывать? Чтобы он шантажировал меня и требовал себе кокаин без денег? Может быть, мы и старые друзья, но надо же и честь знать.
– Где он? – спросил Линли.
Марк молчал. Линли ударил кулаком по столу:
– Где он? Где мой брат?
Марк передернул плечами:
– Не знаю, понятно? Черт побери, да не знаю я! Скорее всего, мертвый, с иголкой в руке.
– Томми.
Сент-Джеймс опоздал, потому что Линли стащил Марка со стула и, швырнув об стену, прижал руку к его горлу.
– Кусок дерьма! Я еще вернусь, попомни мои слова.
Он отпустил Марка и вышел вон.
Марк постоял минуту, растирая шею, потом поправил воротник рубашки, словно желая забыть о Линли. Он поднял свой магнитофон с пола, поставил его обратно на стол и начал жать на кнопки. Сент-Джеймс тоже вышел.
Линли сидел в машине, вцепившись в руль. Нэнси и ее дочь не было видно.
– Мы стали их жертвами. – Линли смотрел на дорогу, что шла к большому дому, который был невидим в темноте. Ветер играл с листьями клена.
– Мы все стали их жертвами. И я тоже. Да-да, Сент-Джеймс. Даже больше других, потому что я как будто профессионал.
Сент-Джеймс понимал, что именно мучит его друга. Узы крови, чувство долга. Верность семье. Ответственность. Предательство своего «я». Он ждал, когда Линли, всегда честный перед самим собой, скажет, что он надумал.
– Мне надо было сообщить Босковану, что Питер в пятницу тоже побывал в Галл-коттедже. Мне надо было ему сказать, что Мик был живой после ухода Джона. И о скандале. И о Бруке тоже. А я не мог, Сент-Джеймс. Что со мной случилось?
– Ты пытаешься помочь Питеру, Нэнси, Джону, Марку. Всем.
– Стены падают.
– Ничего, разберемся.
Линли поглядел на друга, его глаза были словно подернуты туманом.
– Ты веришь в это?
– Надо же во что-то верить.
***
– Итак, «Айлингтон-Лондон» – официальное название, – сказала леди Хелен. – «Айлингтон-Лондон, Лимитид». Это фармацевтическая компания.
Внимание Сент-Джеймса было сконцентрировано на той части сада, что еще оставалась в пределах видимости. Он стоял в маленьком алькове гостиной, где леди Ашертон, Линли и Коттер пили кофе.
– Мы с Деборой были там сегодня утром, – продолжала леди Хелен, и в это время Сент-Джеймс услышал голос Деборы, потом ее легкий влекущий смех. – Да, все в порядке, дорогая. Дебора не может мне простить, что я надела лису. Правда. Я оделась немножко слишком тепло, но какой ансамбль! Кроме того, если хочешь действовать инкогнито, надо действовать наверняка. Ты согласен?
– Абсолютно.
– И мне удалось. В приемной меня даже спросили, не ищу ли я работу. Главный директор по проектам. Звучит дивно. Может быть, там мое будущее?
Сент-Джеймс улыбнулся:
– Наверно, это зависит от проектов, в которых тебе придется разбираться. Что насчет Тины? Есть связь?
– Похоже, никакой. Мы описали ее внешность. Слава богу, Дебора была со мной. Она ведь замечает все детали, что уж говорить о ее памяти. Однако девушка в приемной ее не узнала. Совсем никак не отозвалась на описание Тины. Хотя судя по тому, как Тина выглядит, трудно поверить, что ее можно забыть. Девушка спросила, не биохимик ли она.
– Не очень вяжется.
– Хм-м-м. Не очень, если не считать придуманного ею напитка. Напитка здоровья. Может быть, Тина собиралась продать его фармацевтической компании?
– Да ну, Хелен.
– А что? Куда-то она ходила с ним, ведь правда же?
– От нее что-нибудь есть? Она вернулась?
– Еще нет. Я обошла все квартиры, спрашивая, не знает ли кто, куда она могла деться.
– Насколько я понимаю, безуспешно?
– Совсем безуспешно. Никто не был с ней более или менее знаком. Похоже, Дебора единственная общалась с Тиной, если не считать одну странную женщину из квартиры напротив, у которой та одолжила утюг. Конечно, ее видели, ведь она живет тут с сентября, однако никто с ней не разговаривал. Кроме Деборы.
Сент-Джеймс записал слово «сентябрь», подчеркнул его и даже обвел кружочком. Потом перечеркнул круг крестом. Получился восточный знак женщины. Тогда он вымарал все.
– Что дальше? – спросила леди Хелен.
– Узнай, нет ли у управляющего домом какого-нибудь послания для нее с корнуоллским адресом? И сколько она платила за квартиру?
– Ладно. Надо было мне самой додуматься до этого. Хотя с чего бы? Мы куда-нибудь двигаемся?
Сент-Джеймс вздохнул:
– Не знаю. Ты говорила с Сидни?
– Саймон, не могу ей дозвониться. Никто не отвечает. Я позвонила в агентство, но там ее не было. Она не собиралась к каким-нибудь друзьям?
– Нет. Она собиралась домой.
– Я еще попытаюсь. Не волнуйся. Возможно, она на Чейн-роуд.
Сент-Джеймс в это не поверил и испугался:
– Хелен, надо ее найти.
– Я съезжу к ней. Может быть, она не хочет снимать трубку.
Это было похоже на правду. Сент-Джеймс положил трубку и остался в алькове. Он глядел на черное пятно, которое получилось из слова «сентябрь». Возможно, это что-то значит. Но что?
Он обернулся, когда в алькове появился Линли.
– Ну, как?
Сент-Джеймс рассказал и увидел, как изменилось лицо Линли.
– «Айлингтон-Лондон»? – переспросил он, – Сент-Джеймс, ты уверен?
– Хелен была там. А что? Что ты знаешь о них?
Линли осторожно оглянулся. Его мать и Коттер тихонько беседовали, просматривая семейный альбом, который лежал между ними.
– Томми! Что?
– Родерик Тренэр-роу. Он работает на «Айлингтон-Лондон».
Часть V
Опознание
Глава 20
– К тому же Мик оставил оба этих телефона у Тины Когин, – сказал Сент-Джеймс. – И Тренэр-роу, и «Айлингтон». Это объясняет, почему Тренэр-роу не знает Тину.
Линли не ответил, пока не свернул на Вофорт-стрит, держа направление на Пэддингтон. Они оставили Коттера в доме Сент-Джеймса на Чейн-Роу, чему тот обрадовался, как блудный сын, и в котором мгновенно исчез с двумя чемоданами в руках и с легким сердцем. Десять минут второго. От аэропорта ехать было тяжело из-за медленного потока машин, которые везли домой людей, побывавших на летнем празднике в Букленде.
– Думаешь, Родерик в этом участвовал?
Сент-Джеймс обратил внимание и на бесстрастный тон Линли, и на то, как он аккуратно обошел слово «убийство». В то же время он не мог не видеть, как его друг вцепился в руль и напряженно всматривается в дорогу. Ему были известны лишь отдельные факты из прежних отношений Линли с Тренэр-роу, и все они говорили об антипатии, уходившей корнями в связь леди Ашертон с Тренэр-роу. Линли будет чем оправдать свою неприязнь, если Тренэр-роу хотя бы косвенно замешан в корнуоллских убийствах, и, видимо, он выбрал бесстрастный тон, чтобы уравновесить ожесточение, которым были окрашены все его воспоминания об этом человеке.
– Думаю, он мог, хотя бы непреднамеренно. – Сент-Джеймс рассказал Линли о своей встрече с Тренэр-роу и об интервью, которое у него взял Мик Кэмбри. – Если Мик работал над сюжетом, ставшим причиной его смерти, Тренэр-роу мог дать ему некое направление, возможно, назвал фамилию человека в «Айлингтон-Лондон», который владел нужной Мику информацией.
– Но если, как ты говоришь, в газетах ничего нет о Родерике… – Линли затормозил на желтый свет светофора. Теперь было бы естественно посмотреть на Сент-Джеймса, но он не повернул головы. – И что это значит?
Линли не ответил, пока не свернул на Вофорт-стрит, держа направление на Пэддингтон. Они оставили Коттера в доме Сент-Джеймса на Чейн-Роу, чему тот обрадовался, как блудный сын, и в котором мгновенно исчез с двумя чемоданами в руках и с легким сердцем. Десять минут второго. От аэропорта ехать было тяжело из-за медленного потока машин, которые везли домой людей, побывавших на летнем празднике в Букленде.
– Думаешь, Родерик в этом участвовал?
Сент-Джеймс обратил внимание и на бесстрастный тон Линли, и на то, как он аккуратно обошел слово «убийство». В то же время он не мог не видеть, как его друг вцепился в руль и напряженно всматривается в дорогу. Ему были известны лишь отдельные факты из прежних отношений Линли с Тренэр-роу, и все они говорили об антипатии, уходившей корнями в связь леди Ашертон с Тренэр-роу. Линли будет чем оправдать свою неприязнь, если Тренэр-роу хотя бы косвенно замешан в корнуоллских убийствах, и, видимо, он выбрал бесстрастный тон, чтобы уравновесить ожесточение, которым были окрашены все его воспоминания об этом человеке.
– Думаю, он мог, хотя бы непреднамеренно. – Сент-Джеймс рассказал Линли о своей встрече с Тренэр-роу и об интервью, которое у него взял Мик Кэмбри. – Если Мик работал над сюжетом, ставшим причиной его смерти, Тренэр-роу мог дать ему некое направление, возможно, назвал фамилию человека в «Айлингтон-Лондон», который владел нужной Мику информацией.
– Но если, как ты говоришь, в газетах ничего нет о Родерике… – Линли затормозил на желтый свет светофора. Теперь было бы естественно посмотреть на Сент-Джеймса, но он не повернул головы. – И что это значит?