Виктория Джоунс
Поединок ревнивцев

Глава 1

   Элизабет неспешно ехала по лесу на своем сильном, выхоленном Вайоленте. Конь мягко ступал по узкой лесной дороге, оставляя круглые следы подков на влажном утреннем песке. Седло слегка поскрипывало и приятно пахло новой, хорошо выделанной кожей. Сквозь зеленые заросли в затянутом утренним туманом лесу розовыми расплывчатыми столбами просвечивало солнце. В зарослях дикой розы и терновника распевали птицы, и ни один посторонний звук не нарушал этого мирного пения.
   Нежная, мечтательная улыбка скользила по ярким, чувственным губам юной прелестницы, чья красота сверкала подобно чистейшей капле росы. Распущенные по плечам волосы мягкими золотистыми волнами струились до поясницы по дорогому бархату зеленого платья. На макушке и висках их придерживала плетеная золотая сетка, украшенная крупными жемчужинами.
   Чудесное летнее утро в прекрасном, тихом лесу, залитом лучами мирного, уютного солнца, не внушало ни малейшей тревожной мысли, и девушка чувствовала себя вблизи дядиного замка уверенной и защищенной. Тем более что сильный, спокойный и хорошо выученный жеребец легко сумеет вынести свою хозяйку из затруднительного положения, в котором могла оказаться столь хорошенькая, богато одетая девушка, решившая отправиться в лес на уединенную прогулку.
   Именно поэтому девушка не встревожилась даже тогда, когда невдалеке послышался топот приближающегося коня. Вскоре из-за поворота дороги, заросшей густым кустарником, показался всадник на белом жеребце. Это был стройный юноша в облегченных латах из черной воловьей кожи – толстой и прочной, со стальными оплечьями, заклепками и налокотниками на шарнирах. Очень быстро он подъехал Элизабет и почтительно поклонился.
   – Доброе утро, дорогая моя кузина, леди Стэнли! – поздоровался юноша с девушкой и тут же встревожено поинтересовался: – Леди Элизабет, Вы снова одна отправились на прогулку? Опять Вы своевольничаете? Я сомневаюсь, что лорд Ричард знает о Вашем раннем исчезновении из замка!
   – Доброе утро, дорогой кузен! – как ни в чем не бывало защебетала юная красавица. – Утро столь прекрасно, что не хочется говорить о неприятностях! Ты, Мэтью, как всегда, излишне беспокоишься о моей безопасности. Тебе ведь прекрасно известно, что в лесу возле Ашборна всегда тихо и спокойно, пожалуй, даже слишком!.. Разве нам грозят враги? Но откуда им здесь взяться, мой милый Мэтью?
   Лес неожиданно закончился, и сильные кони вынесли молодых людей на открытое пространство. Дорога свернула слегка влево, прямо к броду через широкий и стремительный Трэнт. Отблеск восходящего солнца покрывал местами нежно-голубую поверхность реки легкой сиреневой рябью, точно крупной чешуей. Противоположный берег застилала светлая туманная дымка. В этой голубовато-сиреневой туманной пелене спрятались молодые посевы, а дальше, за ними, окруженные полями с колосящимся овсом, приютились низкие, крытые соломой, домишки деревни Ашборн. А уже дальше, на левом обрывистом берегу Трэнта взметнул к небу свои стены и башни дядюшкин замок, расположенный в излучине полноводной реки.
   Кони неспешно перешли по мелководью на другой берег и направились в сторону замка. Сквозь легкую мглу начинающего редеть тумана Элизабет заметила какую-то непонятную суету. Приглядевшись, она поняла, что на меже, отделяющей крайнее поле от дороги, ведущей к замку, происходит нечто весьма странное.
   – Что там творится, Мэтью? – поинтересовалась девушка, вытягивая стройную шею и от напряжения по-детски высунув кончик розового языка.
   Но вглядывалась она недолго, потому что неожиданно решительно хлестнула Вайолента, наддав ему в бока каблуками узких сапог для верховых поездок, и резвый скакун тут же припустил крупной рысью. Мэтью направил своего коня вслед за сестрой.
   Точно вихрь налетела Элизабет на крестьян, суетящихся на меже, и в ярости занесла хлыст над их головами. В столь ранний час смерды были заняты и впрямь очень странным делом – с повозки, запряженной медлительными волами, они сгружали каменные межевые столбы и вкапывали их на обочине поля.
   – Что вы делаете? Кто вам позволил?.. – в фигуре девушки, стремительной и собранной, читалось возмущение.
   – Леди Элизабет, остановитесь! Не надо вмешиваться, дорогая кузина! Прошу Вас! – попытался утихомирить Мэтью рассерженную девушку, но та и не думала успокаиваться. Вайолент под ней неторопливо перебирал ногами на месте, а сама она держала руку с хлыстом на отлете, готовая ударить любого из них.
   – Питер Хаксли, объясни сейчас же – что происходит? Кто осмелился распорядиться насчет межевых столбов?
   Крестьяне, сняв шапки перед молодой госпожой, почтительно поклонились, а старший из них, воткнув заступ в землю, и, похоже, явно довольный внезапной передышкой, решился объяснить рассерженной леди, что послужило причиной их необычной работы:
   – Доброе утро, леди Элизабет! Не надо сердиться на Ваших покорных слуг. Приехал этот господин и сказал, что ставить межевые столбы распорядился ваш дядя, лорд Эдвард Стэнли! – и, не дав Бетти опомниться, он вежливо поинтересовался: – Как здоровье Вашей драгоценной матушки леди Мэрион?
   – Моя матушка вполне здорова, Питер! – отмахнулась от него Бетти, осмысливая услышанное. – Надеюсь, ее здоровью не повредит здешний климат!
   В это время кто-то по-хозяйски перехватил повод ее Вайолента. Жеребец тут же недовольно вздернул голову, пытаясь подняться на дыбы, и нервно заплясал. Ему вовсе не нравились чужие руки, завладевшие его поводом. Рассерженная леди увидела перед собой молодого человека в кожаном камзоле, из-под которого выглядывала серая рубаха, связанная из теплой тонкой шерсти.
   – Доброе утро, леди Элизабет! – насмешливо обратился к девушке этот весьма самоуверенный, впрочем, довольно красивый парень. – О, юная миледи удивительно прекрасна в своем негодовании! И совершенно также, как в еще недавнем детстве, дерзка. Но кое-что изменилось с тех лет! Леди Элизабет Стэнли, похоже, не знает, что вчера вечером нотариус подписал договор и скрепил ее помолвку с сэром Гарольдом Ноттингемом? Так что теперь деревня принадлежит ему, то есть моему родному дядюшке, милая леди Элизабет! Да-да-да – в сентябре Вам предстоит стать леди Ноттингем! Хотя… Когда лорд увидит Вашу красоту, то обязательно поторопится с венчанием! И, думаю, что Ваш батюшка не станет этому противиться!
   – Вы тоже не изменились, сэр Эмерик Ноттингем, и по-прежнему насмехаетесь надо мной, не правда ли? Я очень хорошо помню, как однажды, в том самом детстве, о котором Вы только что упомянули, один присутствующий здесь человек, который считает себя благородным господином, столкнул меня в Трэнт! И звали его Эмерик Ноттингем. Тогда я чуть не утонула! Хорошо, что меня спас неизвестный рыцарь! А еще раньше Вы меня сбросили в овраг, заросший малиной и крапивой! Как видно, Вам по-прежнему нравится унижать слабых людей – беззащитных детей и зависимых крестьян?! Вам очень весело наблюдать за тем, как они страдают от ваших шуток и поступков?! Так знайте – если Вы родственник лорда Гарольда Ноттингема, сэр, то это не делает ему чести, сэр Эмерик!
   Но самоуверенный молодой человек и не думал стыдиться предъявленных ему свидетельств его неблаговидного поведения. Напротив, он нагло усмехнулся сердитой леди и посмотрел на нее свысока:
   – Не просто родственник! Я его родной племянник, миледи, и пока что – единственный наследник! Не так давно дядя прислал из Франции письмо, в котором назначил меня управляющим его нового феода!.. Но… Если Вы так желаете, то я приношу Вам свои искренние извинения, леди Элизабет! Простите меня, миледи, и не вспоминайте о позорных деяниях моего детства! – но, даже извиняясь, Эмерик горделиво приподнял подбородок, и во взгляде его Элизабет почудились одни лишь вызов и насмешка, но никак не искренние извинения. Это лишь больше рассердило девушку:
   – Как я поняла, Вы считаете, что имеете право распоряжаться моей землей и моими крестьянами, сэр Эмерик?!
   – Ну, вот все и объяснилось, леди Элизабет! Наконец-то Вы уяснили себе простую истину! Даже если Вы откажетесь от замужества, несколько деревень и прилегающие к ним поля переходят к моему дяде по давнему договору о Вашем и его браке! А эти земли ему очень пригодятся, ведь, получив на то позволение короля, он решил вернуться домой из наскучившего ему Парижа.
   – Как видно, во французских землях он растратил состояние своего отца и теперь желает пополнить собственные закрома за счет поборов с наших крестьян! – с горечью съязвила Элизабет, брезгливо рассматривая Эмерика. Боже, как же она терпеть не могла этого выскочку!.. – Вы знаете, чего мне сейчас жаль? Того, что я не могу вызвать Вашего дядю на рыцарский турнир! Я с огромным удовольствием сбила бы с него спесь и всякое желание жениться на мне! – последние слова девушка небрежно процедила сквозь зубы. – И прошу запомнить и передать Вашему дяде, что я не собираюсь замуж за чужака!
   В разговор счел нужным вмешаться ее кузен Мэтью:
   – Никто и никогда не спрашивает девушек, за кого они хотели бы выйти замуж! Смирись, дорогая Элизабет! – попытался он затушить разгорающийся скандал. – Простите ее, сэр! – вежливо поклонился он Эмерику Ноттингему. – Леди еще так молода и ничего не знает о существовании давней брачной договоренности лорда Гарольда Ноттингема и лорда Эдварда Стэнли!
   – Вот именно! Мне никто никогда не говорил о том, что я должна выйти замуж за незнакомого человека! – вновь вспыхнула Элизабет. Она резко повернула Вайолента, и молодой Ноттингем выпустил повод. Девушка, не раздумывая, тут же пришпорила коня и направила его в сторону замка.
   Когда кузен ее догнал, Элизабет поспешила высказать ему свое возмущение:
   – Мэтью, мне стыдно за тебя! Ты раскланиваешься с этим негодяем и подлым человеком, дорогой! И это вместо того, чтобы вызвать его на поединок и победить на турнире! В конце концов, ты мой брат и обязан отстоять мою честь! Но ты всегда казался мне трусоватым! Еще тогда – в детстве, когда сбежал, оставив меня выбираться из неприятного и весьма опасного положения! Какое счастье, что появился тот прекрасный смелый рыцарь и вытащил меня на берег, а затем поймал моего строптивого жеребчика! – девушка с сожалением бросила на кузена короткий взгляд, в котором читался открытый упрек.
   – Я был молод и глуп, и не предполагал, что ты затаишь на меня зло! Я ведь не умел плавать и потому побежал в замок за помощью! – стал виновато оправдываться Мэтью, который всегда чувствовал себя в компании с кузиной неуверенно. – А сейчас у меня и вовсе нет причин для того, чтобы вызвать сэра Эмерика Ноттингема на состязание. Он ведет себя предельно вежливо и достойно! К тому же твоя судьба была решена еще до твоего рождения!
   – О, Господь мой! – Элизабет возмущенно возвела глаза к небу. – Неужели ты и впрямь весь такой честный и правильный, Мэтью?! Неужели сам не чувствуешь, когда нужно проявить характер, пусть даже отступаясь от того, что велят старшие?
   – Уж, каков есть! – Мэтью печально посмотрел на кузину, словно провинившийся. ученик на учителя, и Элизабет еще раз с сожалением обвела его хрупкую фигуру недовольным взглядом.
   – Ты словно гордишься своей изнеженностью, Мэтью! И как только дядя Эдвард не замечает, что в Лондоне из тебя так и не воспитали настоящего сильного и воинственного рыцаря!
   – Я там учился в университете, – вдруг с неожиданной гордостью заявил ей изящный кузен. – Я изучал философию, которая позволяет человеку по-другому взглянуть на созданный Творцом мир! Да, я не такой, как остальные мужчины, потому что хочу стать ученым, а не легендарным рыцарем короля Артура, леди Элизабет!
   – Тогда отправляйся в монастырь к ирландцам, Мэтью! – Элизабет наддала каблуками бока Вайолента, вынуждая рысака мчаться быстрее, однако белоснежный Бриз кузена не отставал, как видно, из чувства соперничества.
   Бок о бок скакуны преодолели подъемный мост через Трэнт, ведущий к воротам замка лорда Эдварда Стэнли, где проживало все их семейство. Над решетчатыми воротами был укреплен герб с изображением льва в короне. На спине зверя виднелся щит с крестом – давнее напоминание об участии предков нынешних лордов в Третьем Крестовом походе. Рисунок был сделан весьма тщательно, и казалось, что лев парит в воздухе, замерев в изящном прыжке.
   Во дворе Элизабет спешилась и передала поводья Вайолента в руки выскочившему навстречу конюшему, затем она торопливо вбежала в распахнутую дверь у подножья высокой башни. Бетти не желала дольше оставаться наедине с Мэтью. Его девичья кротость и беззащитность раздражали ее. В нем не было ни единой мужской черты! Какое счастье, что кузен никогда не станет ее суженым!
   Торопливо пройдя по длинному скучному и пустому коридору, Элизабет поднялась по крутой винтовой лестнице на третий этаж в свою любимую летнюю спальню. Огромный шкаф вмещал в себя несколько дюжин роскошных платьев, а в многочисленных ящичках секретера хранились великолепные драгоценности. Мебель здесь была изящной и удобной, а широкая кровать накрывалась сверху от комаров и мух шелковым балдахином.
   Войдя к себе, Элизабет торопливо стянула сапоги и переобулась в домашние восточные туфли из мягкой замши с загнутыми кверху носами. Затем она сполоснула руки в большой глиняной миске и уже собралась спуститься вниз, в столовую, как в дверь осторожно постучали. Предчувствуя неприятный разговор, Элизабет отошла к окну и облокотилась на широкий и высокий подоконник, словно это могло придать ей уверенности.
   – Войдите! – она постаралась придать спокойствия своему голосу и сделала вид, что любуется открывшимся за окном видом. И надо сказать, он был и, правда, замечательным. Окно спальни Элизабет выходило на южный склон холма, на котором несколько веков назад был возведен родовой замок. Обрывистый берег Трэнта и сама полноводная река являлись замечательным препятствием в случае внезапной осады и заменяли оборонительный ров.
   Прямо под стенами замка раскинулся большой фруктовый сад, где несколько садовников, привезенных из Персии, выращивали розовые и золотистые яблоки, темно-красные сочные вишни и желтовато-зеленые, нежно-медовые груши. Склон реки до самой воды был покрыт зарослями белой и лиловой сирени, в сплетениях ветвей которой по весне селились соловьи, услаждающие обитателей замка своими любовными руладами.
   – Элизабет, дитя мое, ты уже вернулась? – леди Мэрион грациозной походкой вошла в спальню и восхитилась, словно впервые заметив красоту дочери: – Дитя мое, как ты хороша!
   Элизабет действительно была удивительно хороша собой, к тому же она совсем не походила на бледных и худосочных лондонских и парижских красавиц. Вся ее фигура светилась здоровьем, а небольшая грудь, не стянутая корсетом, слегка вздымалась от ровного, глубокого дыхания. Щеки девушки разрумянились, и голубые глаза от этого казались ярче и глубже. Они сияли, точно в них отражалось ясное голубое небо.
   – Похоже, ты довольна сегодняшней прогулкой, Элизабет?
   – Леди Мэрион! Вы пришли, чтобы пожелать мне перед завтраком доброго утра? – Элизабет решила придерживаться в разговоре с матерью светски-любезного тона. – Или же Вам угодно, как всегда, слегка умаслить меня, прежде чем объявить что-то, не слишком приятное и радостное? Я знаю Вашу привычку, леди Мэрион, наговорить кучу комплиментов, прежде чем сообщить о каком-нибудь неприятном для меня семейном решении! И должна Вас уверить, что я вовсе не довольна прогулкой. Неужели это Вам еще неизвестно, или же не Вы хотите замечать мое неудовольствие? Меня выдают замуж, а я даже не осведомлена!
   – Почему ты ощетинилась, словно еж, которого выследила такса? – леди Мэрион казалась опечаленной и обиженной. – И почему разговариваешь так торжественно и официально, будто я не твоя мать?!
   – Крестьяне под руководством молодого лорда Ноттингема уже переставили межевые столбы, мама! А я даже не извещена о том, что моя помолвка совершена! – Элизабет, не в силах сдержать обиду, снова уставилась в окно.
   Ее суженый, похоже, загостился во Франции. Возможно, у него там есть любимая женщина или даже несколько любовниц. Неспроста его долгим отсутствием были озабочены родители Элизабет. Они даже втайне подумывали о том, чтобы найти ей другого жениха. Но от столь решительного шага их удерживал дядя Элизабет лорд Эдвард Стэнли, который был приверженцем кодекса чести настоящего рыцаря и не мог отступиться от слова, данного когда-то лорду Гарольду Ноттингему.
   – А сэр Эдвард Стэнли, то есть дядя Эдвард, уже вернулся из поездки, матушка? – Элизабет настороженно взглянула на леди Мэрион.
   – Да, дитя мое! Твой дядя вернулся рано утром… Элизабет, дорогая моя, нам ничего не остается, просто нужно смириться и просить Господа о том, чтобы лорд полюбил тебя и относился со всем возможным вниманием и почтением! Я по-матерински желаю тебе такого же искреннего и нежного чувства, какое существует между мной и твоим отцом, Бетти, – всегда спокойный и ровный голос леди Мэрион зазвенел от напряжения, словно натянутая струна.
   Неожиданно куда-то исчезла обычно сдержанная, немного суровая и чопорная светская дама, и перед Элизабет появилась ее настоящая мать, женщина, осознавшая, что ей предстоит отдать в чужие руки свое единственное любимое дитя.
   – Боже мой, ведь отныне в замке будет не хватать твоего звонкого голоска и твоих легких шагов, дочка!.. Дитя мое, Элизабет! – леди Мэрион подошла к дочери, обхватила ее голову ладонями и нежно поцеловала в лоб и ясные чистые глаза. – Ты должна стать счастливой, Элизабет! Понимаешь?!
   – Не понимаю, мама! Не хочу понимать! Мамочка, милая, я не желаю выходить замуж за незнакомого человека! Мне страшно подумать о том, что предстоит лечь в постель с совершенно незнакомым мне мужчиной!
   Материнская ласка растопила лед отчуждения, и Элизабет неожиданно почувствовала, как отчаяние, охватившее ее еще на дороге, готово прорваться наружу.
   – Не говори глупостей, дорогая! Очень скоро вы станете близкими и родными людьми. И хочу дать тебе один совет – будь терпелива и нежна с мужем, Элизабет! Нежность и любовь побеждают всякое зло и недоброжелательство!.. Боже мой, дитя мое, прости, что я так мало проводила времени с тобой! Я ведь почти ничего не знаю о твоих душевных переживаниях!
   Излишне ласковые нотки матери вдруг насторожили Элизабет, и она освободилась из рук леди Мэрион:
   – Мама, ты понимаешь, что говоришь? Хочешь убедить меня в том, в чем сама не уверена! Почему ты не хочешь понять, что я тебе говорю уже столько времени? Не только я, но даже ты не можешь сказать, что знаешь человека, которому вы хотите отдать меня! Кто он? Каков его характер? Чем он интересуется? Чем занимается? Лорд Ноттингем последние годы провел безвыездно во Франции! Он, случайно, не нанимался на службу к французскому королю, леди Мэрион?.. – в голосе Элизабет прозвучала подозрительность.
   – Не говори глупостей, дитя! Мы неплохо его знаем, и не забывай, что твой отец тоже жил в Париже, где ему приходилось встречаться с лордом Ноттингемом. Сэр Гарольд был послом короля Англии! – возмутилась леди Мэрион и заговорила горячо и взволнованно: – А еще раньше лорд Ноттингем участвовал во многих сражениях и отличился особой отвагой в бою под Кале, дорогая! И даже был ранен! К счастью, не очень тяжело, – леди Мэрион постаралась ободряюще улыбнуться дочери, хотя в глубине душе по-женски понимала все ее опасения.
   Элизабет ничего не ответила, лишь с молчаливым упреком взглянула на мать, осознав, что дальнейший разговор не имеет смысла.
   В коридоре послышался приближающийся к двери легкий стук каблучков, и в спальню заглянула Марта, некрасивая широколицая служанка Элизабет:
   – Доброе утро, леди Мэрион! Доброе утро, леди Элизабет! Пора спускаться вниз! Господа ожидают вас в столовой! Простите, леди Элизабет… – заметив нервное состояние своей молодой хозяйки, Марта с легким испугом осторожно поинтересовалась: – Позвольте, я помогу Вам переодеться к завтраку?
   – Марта, я не считаю, что мое платье заношено до неприличия! – сердито бросила Элизабет. – Я вымыла руки и лицо. Думаю, что для завтрака этого будет достаточно! – и Бетти направилась к двери решительной и стремительной походкой. – Я так проголодалась на утренней прогулке! И даже ссора с племянником моего жениха не может испортить мне аппетита! – язвительно заметила она уже в дверях.
   Спускаясь по крутой лестнице, леди Мэрион придерживала подол длинного платья, чтобы не споткнуться, с трудом поспевая за стремительными шагами дочери. Леди была весьма сердита на ее своевольство.
   Элизабет была единственным отпрыском лорда Ричарда Стэнли, младшего брата пэра Эдварда Стэнли, владельца богатейших земельных и лесных угодий в Англии. Сам Эдвард Стэнли заслужил эти угодья безупречной военной службой королю в качестве посла во Франции. Но когда в одно продолжительное отсутствие пэра внезапно скончалась его супруга леди Патриция, Эдвард Стэнли вернулся в свое владение, чтобы не оставлять без родительского присмотра единственного сына Мэтью. Ситуация была сложная. Леди Патриция, по утверждению ее служанки, умерла в страшных мучениях, вернувшись с турнира, который проводился на торговой площади городка Бат. И долго еще среди прислуги ходили слухи, что леди Патрицию отравили на турнире.
   Когда же младший брат Эдварда Ричард отправился служить во Францию, то его дочь – малышка Бетти – осталась на попечении няни и своего дядюшки, который любил ее не меньше, чем родного сына. Ее мать, леди Мэрион – женщина страстная и ревнивая, не в силах была отправить своего супруга на службу одного. Она знала о том, что королевский двор во Франции знаменит множеством очаровательных женщин, и потому решила сопровождать лорда Ричарда, словно верный или, точнее сказать – сторожевой пес.
   Вот так и случилось, что Элизабет росла без материнского присмотра почти с шести лет. Малышка была очень своенравная и частенько сбегала от няни в лес и на реку, где проводила целые дни в играх и забавах с крестьянскими детьми. В замок девочка возвращалась обычно довольно поздно. Шли годы, и вскоре любимым развлечением и времяпрепровождением подросшей племянницы пэра стали верховая езда и единоборство на мечах. Дядя Эдвард с удовольствием давал забавной малышке уроки ближнего боя в заброшенных залах старинного замка. А затем ее учителем и партнером стал его сын Мэтью, но как раз мальчика турниры и сражения не привлекали. Все свободное время он стремился проводить в библиотеке отца, где много и увлеченно читал.
   Спустя несколько лет леди Мэрион вернулась с мужем на родину и застала свою дочь очаровательной девушкой, красивой, физически крепкой, сильной, но вместе с тем по-девичьи грациозной и нежной. Леди Мэрион была рада этим переменам и смущена красотой своей девочки, которую помнила маленьким ребенком, и потому порой даже с опаской поглядывала на собственное дитя, ожидая от нее опасных неожиданностей. И вот они, кажется, начались.
   Спустившись по лестнице, Бетти и Мэрион оказались перед узкой дверью, которую сразу же поспешно распахнул пожилой лакей. Огромная столовая была залита ярким солнечным светом. Его многочисленные лучи проникали в высокие окна, украшенные витражами, и забавно расцвечивали помещение веселыми разноцветными пятнами.
   – Доброе утро, господа! – Мэрион, слегка присев, склонила голову в знак приветствия перед мужчинами, сидящими за столом, а ее дочь без всяких церемоний подбежала к столу и чмокнула каждого из них в щеку.
   – Доброе утро, отец! Доброе утро, дядя!
   – Леди Элизабет! Ведите себя сдержанно! – строго попеняла леди Мэрион. – Извините, лорд Эдвард, от девочки, как всегда, разит конюшней. Ее невозможно заставить менять платье после верховой прогулки! Она снова не потрудилась переменить наряд к завтраку.
   – Мне нравится, что от моей племянницы пахнет ветром и лошадьми! – лорд Эдвард, здоровый сильный брюнет с серыми глазами и сочным румянцем на щеках, одобрительно похлопал девушку по плечу. – Совершенно здоровый аромат! Как ты считаешь, Ричард?
   – Отец, как я рада, что ты уже третий день выходишь к общему столу! Значит, твое здоровье пошло на поправку! – Бетти искренне обняла отца и провела своей узкой крепкой ладошкой по его гладко выбритой щеке. – Надеюсь, что твой природный румянец очень скоро вернется!
   Порадовавшись за здоровье отца, девушка уселась на высокий стул с прямой спинкой, предложенный ей лакеем, прислуживающим в столовой.
   Стол, как обычно, к завтраку был накрыт щедро, и вина из подвалов замка присутствовали в изобилии: к рыбе и сыру предлагалось белое вино, а к запеченному на вертеле поросенку и копченым перепелам – красное. В замке привыкли трапезничать сытно и неторопливо, как было заведено при французском дворе, где оба лорда служили довольно длительное время.
   Разломив пряную, золотистую перепелку, Элизабет с завидным аппетитом занялась ее ароматным мясом, и лишь только потом, слегка насытившись, обратилась к двоюродному брату, сделав вид, что не сразу его заметила:
   – Дорогой Мэтью, надеюсь, мы после завтрака продолжим уроки рукопашного боя? Там, в свободном зале? – и, изящно приподняв свой пальчик, она указала на потолок, ведь именно над столовой находился зал для фехтования и борьбы.
   – Элизабет, дорогая! – Мэтью смущенно и настороженно взглянул на отца и дядю. – Разве теперь, когда ты стала невестой, в этом есть необходимость? Я думаю, что твой муж всегда сумеет защитить тебя от любой опасности!