– Близнецы были до меня, – философски ответил Адриан.
Джон закатил глаза и впервые в жизни обрадовался, что ему никогда не приходилось иметь дело с братьями и сестрами. Хотя эти ребята, похоже, прекрасно ладили между собой – если не обращать внимания на два лиловых синяка и постоянные ссоры. Уголки его рта поползли вверх.
Морис вернулся к прерванному разговору о Черной Розе.
– Кто бы он ни был, мы в неоплатном долгу перед ним за то, что он спас наших друзей, – сказал он и обвел рукой стол.
– Тише! Тише! – Сидящие за столом принялись постукивать вилками по бокалам с вином.
– За Черную Розу! – Перси неожиданно вскочил, переполненный благодарностью к неизвестному спасителю, и поднял свой бокал. – Arma virumque cano! Да здравствуют доблесть и мужество!
Господи, только не это. Джон поморщился, понимая, что за этим последует. Он был уверен, что Перси начнет читать свои ужасные стихи.
– Они ищут его там и тут…
Хлоя, Морис и две графини хором подхватили:
– …чернь теряется в догадках…
Безумие распространяется, подумал Джон и потер переносицу.
Наконец они добрались до этого жуткого финала:
– …неуловимая Роза!
Джон перевел дух.
Похоже, Синдреакам стихи пришлись по вкусу, поскольку они тут же принялись упрашивать Хлою, чтобы она научила их. Джон решил, что если они начнут хором декламировать стихи, то он вышвырнет их из дома, живых или мертвых.
– Нам повезло, – тихо произнес Жан-Жюль. – Остальные были не столь удачливы.
– Кто-нибудь из наших знакомых? – спросил Морис.
– Герцог де Монтен и его дочь, баронесса Дюфон.
– Ты ведь помнишь их, Хлоя? – спросил Жан-Клод. – Он всегда задирал нос, а у нее были лошадиные зубы и косящие глаза.
Он проиллюстрировал свои слова, выставив вперед зубы и скосив глаза.
– Она не выбирала себе внешность, – бросился на защиту дамы Жан-Жюль, обнаружив присущую его натуре чувствительность.
– Совершенно верно, – пожал плечами Адриан. – Но она вечно хныкала. С этим ты не будешь спорить.
– Ну, теперь нам больше не придется выслушивать ее жалобы. – Жан-Жюль отбросил салфетку и вышел из комнаты.
Все были удивлены его внезапным уходом. Молчание нарушил Адриан:
– Жюлю очень тяжело пережить это. У него чувствительная натура, и его больно ранит любая несправедливость. В тюрьме он заболел… – Адриан умолк, как будто тоже не хотел вспоминать о тех ужасах, что им пришлось вынести.
– С ним все будет в порядке? – Хлоя переживала за доброго юношу.
– Да, у Жюля необыкновенно сильный характер.
Джон с растущим уважением посмотрел на Адриана. Теперь ему стало понятно, почему остальные подчинялись ему. Несмотря на юный возраст, в нем чувствовался прирожденный лидер.
– Все это так печально! – Перси прижал к глазам кружевной платок. – Подумать только, семь чудесных молодых людей брошены в тюрьму только за то…
– Минуточку, – выпрямился на стуле Джон. – Семь человек! Но разве вы, графиня Замбо, не говорили, что арестовали шестерых, а один спасся?
На лице Зу-Зу отразилось крайнее удивление.
– Ну, я думала, что их было шесть.
Джон вызывающе взглянул на Адриана:
– Что вы на это скажете, граф Синдреак? Как случилось, что один из вас был на свободе и тем не менее оказался здесь? Возможно, потому, что один из вас и есть Черная Роза, а?
Синдреаки переглянулись.
Адриану явно не понравился такой поворот в разговоре.
– Это просто смешно, лорд Секстон! При всем моем уважении к вам, Зу-Зу, вы ошиблись. Мы все были арестованы.
Лоб графини прорезали морщины.
– Возможно, я ошибаюсь. Я узнала бы человека, который меня спас, – это точно не Синдреак.
Но Джона не так-то легко было убедить.
– Не стоит винить себя за неудачную попытку разгадать эту загадку, Секстон. Все умирают от желания узнать, кто он такой. – Перси проглотил кусочек дичи. – Говорят, он бывший пират. Только представьте себе! Сегодня грабит аристократов, а завтра спасает их головы от гильотины.
Все принялись обсуждать это любопытное предположение. Вдруг шум разговоров перекрыл голос Дейтера:
– В моей деревне один человек умирал четыре раза.
Все замолкли и с любопытством воззрились на немца, сделавшего такое странное сообщение.
– Когда он умер в первый раз, мы похоронили его на церковном дворе. – Дейтер обвел завороженную аудиторию мрачным взглядом. Шнапс, почувствовав его настроение, оскалился. – Он вернулся.
Все открыли рты от изумления.
Все, кроме Хлои, в фиолетовых глазах которой Джон заметил алчный огонек. Кровожадная маленькая разбойница, с усмешкой подумал он. Она обожала страшные истории.
– Во второй раз… – Сидящие за обеденным столом гости подались вперед. – Волки…
Дейтер неожиданно умолк.
– Волки, – подсказал ему Жан-Луи. – Что там насчет волков?
Подбородок Дейтера упал ему на грудь, и вскоре раздался громкий храп.
– О-о! – Все разочарованно откинулись на стульях.
Джон с трудом сдержал смешок. Каждый раз они попадаются на ту же удочку.
– Ладно, тут мне недавно рассказали забавную историю, – сказал Перси, промокнув рот салфеткой. – Ты же знаком с графом Лаудером, Джон?
Джон открыл было рот, чтобы ответить, но, набрав в легкие побольше воздуха, Перси продолжил рассказ. Сэр Сэсил-Бэзил, похоже, придерживался следующего принципа: горе сомневающимся.
– Этот парень – неисправимый ипохондрик. Не переносит ни малейшего нарушения в строгом распорядке своей жизни.
– Это мне кое-что напоминает, – пробормотал Джон.
– Говорят, за пять лет он не проронил ни слова!
– Почему? – Для графини де Фонболар это было новостью.
– Неизвестно. Можно только предполагать. Наверное, считает, что произнесенное вслух слово повлияет на его размеренную жизнь, каким-то образом привнеся в нее угрозу разрушения.
– Как эксцентрично, – поморщилась Зу-Зу, никогда не признававшая за аристократией право на подобные странности.
– О, более того! Когда ему сообщили о визите какой-то писательницы – кажется, это была Мэрион Тернери, автор той романтической повести…
– Ах, она очень мила, – улыбнулась графиня.
Перси что-то одобрительно промычал и продолжил рассказ:
– Она даже не смогла подойти к графу. Внезапно он стал кричать: «Уведите меня отсюда!»
Все, включая Джона, рассмеялись.
– Похоже, ужаса перед опустошительным воздействием «литературной чумы» оказалось достаточно, чтобы излечить этого человека от навязчивой идеи.
В столовой вновь раздался взрыв хохота.
На следующий день Джон сидел в кабинете и мрачно смотрел на расчетные книги.
Он ненавидел всю эту бухгалтерию.
Зачем же он мучает себя? Особенно в такой день. Его взгляд упал на застекленную дверь, выходящую в сад. Стоял чудесный день, солнечный и теплый.
Единственное, чего ему хотелось, это увести Хлою в сад и…
Но шансов на осуществление этого желания почти не было.
Его ноздри затрепетали. Хлоя почему-то сердилась на него. Вчера вечером она даже отказалась заниматься с ним любовью и, улегшись в постель, повернулась к нему спиной.
Это привело Джона в ярость.
Он так сильно хотел ее, что чуть было не заговорил о своем супружеском праве на удовлетворение желаний.
Все же ему удалось сдержаться. Он вовремя сообразил, как глупо это прозвучит. Он никогда не был склонен к напыщенным заявлениям и не собирался выставлять себя в смешном виде.
Вне всякого сомнения, во всем виновата Зу-Зу.
После того как вчера вечером мужчины выпили по рюмке портвейна и присоединились к дамам в гостиной, Зу-Зу без всякого стыда принялась преследовать его. И так весь вечер. И что бы Джон ни говорил, рассчитывая смутить назойливую женщину, это не оказывало на нее никакого действия. Она просто не обращала внимания на его стремление осадить ее и не прекращала попыток соблазнить хозяина дома.
Хлоя была уверена, что Джон сам каким-либо образом поощрял Зу-Зу. Она намекнула, что может вести себя точно так же, отметив, что Адриан самый красивый из Синдреаков, хотя все они необыкновенно хороши.
В тот момент ответ Джона, похоже, прозвучал несколько напыщенно. Он заявил Хлое в довольно резких выражениях, что ей лучше не тратить время на размышления, который из Синдреаков красивее, поскольку ей это точно не пригодится.
Она, фыркнув, отвернулась от него, хотя он мог поклясться, что видел промелькнувшую на ее лице довольную улыбку. Поразмыслив, Джон убедил себя, что это была всего лишь игра света.
Разве могло ее обрадовать то, что он практически приказал ей держаться подальше от этих французских шалопаев?
Как бы то ни было, она отправилась спать, оставив его в состоянии крайнего раздражения.
И еще одно новое ощущение, которое он испытал благодаря Хлое.
Разочарование от отказа в близости.
Кто сказал, что воздержание полезно для души? Джон забарабанил пальцами по крышке стола. Его это не очень волновало, но тем не менее он чувствовал себя неважно!
Когда он проснулся утром – все еще в болезненно-возбужденном состоянии – и потянулся к ней, то обнаружил, что Хлоя уже ушла. Собирать фиалки, как было сказано в ее записке.
Он вздохнул. Удивительное дело, Лорд Страсти не смог удовлетворить свою страсть.
Он провел рукой по лицу.
Загвоздка состояла в том, что ему никак не удавалось понять, как он мог оказаться в такой ловушке. К тому же он не мог взять в толк, почему должен страдать.
Удрученный, Джон раскрыл следующую книгу и тоскливо уставился на исписанные страницы. Он отметил, что большинство записей было сделано затейливым почерком графини де Фонболар. Просматривая колонки цифр, он обратил внимание на несколько вопросительных знаков, которые она поставила на полях. Следующие за вопросами страницы были исписаны ровным и четким почерком дяди.
Джон улыбнулся, представив себе, что здесь происходило. Графиня обнаружила какие-то противоречия в записях, и Морис разъяснял ей возникшую проблему.
Они оба были чрезвычайно осторожны, с необыкновенной скрупулезностью ведя дела принадлежавшего Хлое поместья. Джон заметил, что самые последние записи сделаны тонким изящным почерком. Морис учил Хлою, как вести расчетные книги.
Он был для нее настоящим дедушкой…
Тем более удивительно, что маркиз решился вручить ее состояние Джону, обладавшему репутацией неисправимого шалопая.
Почему все ему так доверяют?
Теперь они ждут от него руководящих указаний. Это полностью выбило его из колеи.
Он принялся лениво перелистывать страницы.
У Хлои самый чудесный носик на свете. Он смешно морщится, когда она смеется. Иногда Джону нравилось дразнить ее, целуя в кончик носа.
О чем он думает?
Ему необходимо просмотреть эти книги! Джон сосредоточился на маленьких синих цифрах. Почти фиолетовых.
Как ее глаза.
Он мог утонуть в этих глазах.
Джон захлопнул книгу. Потом. Он посмотрит эти книги позже.
Он подпер голову руками. Возможно, ему следует написать своему поверенному, чтобы тот собрал все доступные сведения о фамильных вещах Секстонов.
Неплохая мысль.
Джон выдвинул ящик стола, достал бумагу и чернила. В углу ящика лежал маленький локон ярко-рыжих волос, перевязанный розовой ленточкой.
Слегка улыбнувшись, он достал его. Детские волосы Хлои.
Джон погладил пальцем мягкую прядь, вспоминая те времена, когда ее волосы были такими. Маленькая девочка, которую он обожал.
А теперь нежно любимая жена.
Откуда взялась эта мысль? Лоб его покрылся испариной. Всю свою жизнь он старался избегать западни чувств. Хлоя была…
Из-за стеклянной двери послышались голоса Син-дреаков:
– …раз… два… три!
Вслед за этим раздалось что-то похожее на радостный возглас.
Джон тряхнул головой и вернулся к своим мыслям.
Она была…
– …раз… два… три!
На этот раз Джон ясно различил женский визг и узнал голос леди Секстон.
Он вскочил со стула, подбежал к дверям и одним движением широко распахнул их.
На лужайке прямо перед ним Синдреаки держали натянутую простыню, в центре которой сидела его жена. Они подкидывали ее в воздух, как будто она была маленькой забавной куклой, служащей для их развлечения.
Джон вихрем пронесся по лужайке.
– Отпустите ее немедленно! – зарычал он.
В их взглядах сквозило удивление, смешанное со страхом. К счастью, они не выпустили из рук ткань, поскольку как раз в это время Хлоя подлетала в воздух.
С громким хлопком она опустилась в самую середину простыни.
– Вам что, не ясно? – В его низком голосе слышалась угроза.
Все семеро разом опустили простыню и удалились.
Хлоя осталась сидеть в окружении фиалок, которые покрывали ее саму, простыню и землю вокруг. Ладони ее лежали на бедрах, а милое лицо недовольно хмурилось.
Она была явно раздражена.
– Джон, что с тобой происходит?
– Ты что, с ума сошла? Они же подбрасывают тебя в воздух!
– Ну и что?
– Как что? Ты… ты можешь… они могут не…
Джон скрестил руки на груди и нахмурился, не зная точно, что он хочет сказать, но чувствуя, что должен высказаться.
Лицо Хлои осветилось широкой улыбкой.
– Иди сюда, Джон. – Она похлопала по простыне рядом с собой.
Он вскинул бровь и неохотно сел рядом с ней.
– Что?
Ямочки на его щеках стали еще глубже.
– Ты ревнуешь?
– Не смеши меня, – фыркнул Джон.
– Похоже, ты ревнуешь меня к ним. – Она ленивым движением разгладила ткань рядом с собой.
Он положил ладони на плечи Хлои, стараясь полностью завладеть ее вниманием.
– Не больше, чем вчера вечером ты ревновала меня к графине.
Хлоя посмотрела прямо ему в глаза:
– Значит, ты очень сильно ревнуешь.
С его губ сорвался удивленный вздох. Она опять сбивает его с толку.
– Хлоя… – Он умолк в нерешительности, и лицо его помрачнело. – Не играй со мной – мне это не нравится. Даже если это делаешь ты.
– Я не играю с вами, милорд. – Она придвинулась ближе, так что он ощутил тепло ее тела.
Джон молча смотрел на нее.
– Я никогда не буду играть с тобой, Джон. – Она поправила упавшую ему на лоб прядь волос и добавила: – Если только ты сам этого не захочешь.
Это было уже выше его сил. Раньше они никогда не играли друг с другом в подобные игры.
Он перехватил ее запястье, уклонившись от ласки. Его нефритовые глаза сверкали.
– Не ищите себе неприятностей, миледи, – сдавленным голосом проговорил он. – Иначе вы непременно найдете их.
Хлоя вздрогнула, испуганная его резкостью. С таким Джоном – сильным и решительным – ей почти не приходилось иметь дела. Как только что-то задевало его чувства, он моментально захлопывал створки своей раковины.
Хлоя первый раз попробовала так вести себя с ним, и впервые он отгородился от нее. Это больно задело ее.
Она отстранилась, и глаза ее наполнились слезами.
Джона охватило раскаяние, и он почувствовал странное стеснение в груди. Он опять притянул Хлою к себе.
– Прости, котенок. Я совсем не то хотел сказать.
Потрясенная его извинением, Хлоя сразу же поняла, как сильно он все-таки изменился.
Всхлипывая, она подняла на него глаза:
– Так что же ты имел в виду?
Джон открыл рот, но, казалось, никак не мог найти подходящих слов.
– Точно не знаю, – наконец пробормотал он.
Хлоя с любопытством наблюдала за ним. Лицо Джона выражало растерянность. Для нее эта картина была милее любого полотна Фрагонара.
Хлою радовало его смущение.
Она взяла в ладони его упрямый подбородок и нежно поцеловала в губы.
– Давай забудем про это, Джон, – прошептала она. – Кроме того, мне надо немного вздремнуть.
Она притворно зевнула, бросив на него страстный взгляд из-под опущенных ресниц.
Лорд Секстон мгновенно просиял.
Вздремнуть – превосходное занятие.
И вдобавок безопасное.
Глава 10
Роза появляется снова
Несколько дней спустя на пороге «Приюта изящества» появился герцог де Монтен со своей дочерью, баронессой Дюфон, и еще несколькими французскими изгнанниками.
Все рассказывали одну и ту же историю.
Они были спасены от гильотины Черной Розой. Джон не особенно удивился, что они очутились у дверей его дома.
Он начал подозревать, что Черная Роза прячется среди его домашних.
К такому выводу его подвели некоторые факты. Во-первых, все спасенные были близкими друзьями Фонболаров; во-вторых, смельчак, спасающий людей от смерти, должен знать, где укрыть их.
Расположение поместья «Приют изящества» – на юге Англии, между Дувром и Портсмутом, – делало его идеальным местом для подобных операций.
Отсюда легко было пересечь Ла-Манш и добраться до Кале или вообще не приставать к берегу, а доплыть до Гавра и подняться вверх по Сене до самого Парижа. Если выбрать исключительно водный путь, то придется иметь дело с капризами ветра и морских течений, но в некоторых случаях они могут даже помочь путешественнику. Так что этот вариант вполне вероятен.
Сухопутная дорога от Кале до Парижа была слишком известна, так что здесь всегда существовала опасность быть узнанным. Лучше всего пересечь пролив между Брайтоном в Англии и Булонью, а затем из Булони по суше добраться до Парижа. Это займет меньше времени, чем путешествие по Сене, поскольку не придется бороться со встречным течением.
Естественно, чем больше времени проводить на суше, особенно во Франции, тем выше риск быть обнаруженным. А это означает, что Черная Роза должен всегда иметь свежих лошадей, не говоря уже о верных людях, которые помогали ему во враждебной стране.
Джон готов был держать пари, что этот человек добирался до Булони или ее окрестностей и плыл обратно вместе со спасенными, поскольку у него не было причин долго задерживаться на земле Франции, особенно с находящимися у него на попечении аристократами.
Если принять во внимание ту быстроту, с которой произошло вызволение Синдреаков и Замбо, то этот человек скакал на лошади словно вихрь, сражался, как дьявол, и управлялся с парусом, как настоящий моряк.
Сообщенные Перси слухи, что этот человек бывший пират, могли быть недалеки от истины.
Джон пытался вспомнить, кто и когда присутствовал или отсутствовал в доме. Нелегкая задача, поскольку гостей было много и он не обращал на них особого внимания. По крайней мере не следил, все ли на месте. Насколько он помнил, большую часть времени на этой неделе он провел с Хлоей. Между теми редкими случаями, когда они присоединялись к обществу, проходило достаточно времени, чтобы кто-нибудь мог уехать, а затем вернуться обратно.
Как бы подтверждая это, утром прибыла новая группа спасенных.
Они рассказали, что их не привезли прямо к дому, а всю ночь прятали в какой-то старой хижине на окраине деревни, названия которой они не знали. Утром их проводили в «Приют изящества».
Поскольку спаситель никогда не снимал маску, они не могли сказать, был ли это тот же самый человек, что привез их из Франции.
Иногда Джону казалось, что тот же, иногда – нет. Не исключено, что неизвестный мог вернуться в замок за день до появления спасенных, желая отвести от себя подозрения. Все зависело от того, на какую помощь он мог рассчитывать, но этого Джон не имел возможности выяснить.
Черная Роза без помех проникал в дом и вместе с остальными ждал, когда прибудут новые беглецы, высказывая при их появлении соответствующее удивление.
Кто бы это мог быть?
Джон прокрутил в голове список возможных кандидатур.
Самое интересное заключалось в том, что за последние несколько дней Морис, Перси и Дейтер отлучались из замка под различными предлогами.
Морис вынужден был навестить свое поместье, получив сообщение, что пожар уничтожил целое крыло дома. Он вернулся вчера и сказал, что весть о пожаре оказалась ложной, а отправитель письма неизвестен.
Джон был бы рад верить дяде, но он хорошо знал, что в молодости Морис был необыкновенно горяч. Он не удивился бы, если бы маркиз посчитал своим долгом спасти попавших в беду соотечественников.
Дейтер не появлялся целых два дня. Когда его спросили о причине, немец заявил, что его чем-то напоили, он проспал два дня подряд, но никто даже не вспомнил о нем. Это обстоятельство сильно рассердило его. Он совершенно серьезно спрашивал Джона, неужели никому не показалось странным, что он проспал все это время.
Джон не нашел в себе смелости признаться, что так оно и было. Дейтер оставался для него загадкой, но виконт тем не менее не мог себе представить угрюмого баварца в роли лихого разбойника.
Теперь Перси. Щеголь решил навестить одного из друзей в соседнем городке и погостить у него несколько дней, и лорд Секстон не стал противиться его намерению. Но поскольку трудно было представить себе Перси в роли Черной Розы, Джон перешел к следующему кандидату.
Или кандидатам, если речь идет о Синдреаках. То есть об одном из Синдреаков, коли уж быть точным.
Это казалось Джону наиболее вероятным. Но который из них? За братьями было очень сложно уследить, поскольку внешне они почти не отличались друг от друга.
Они молоды, задиристы и безрассудно смелы. Несмотря на различие характеров, молодые аристократы проявляли склонность к авантюрам.
Если хорошенько подумать, то это мог быть и не один… правда, Зу-Зу утверждала, что видела их в тюрьме. Джон верил ей. Он также не сомневался, что она видела шестерых Синдреаков, а не семерых. Седьмой спас ее от гильотины, затем вернулся и освободил братьев.
И он продолжает свою деятельность.
Теперь, когда в доме столько гостей, было практически невозможно уследить за всеми. Прошлым вечером некоторые пришли на обед, некоторые нет.
В доме царила полнейшая неразбериха.
Тем не менее Джон был полон решимости выяснить правду. Он собирался внимательно смотреть и слушать, а также лично проследить кое за кем. При необходимости он мог быть очень хитер.
Однако он понимал, что вскоре должен будет поделиться с кем-то своими подозрениями. С Хлоей. Пройдет совсем немного времени, и она сама почувствует неладное. Его морковка всегда была очень сообразительной.
Поэтому он не очень удивился, когда вечером в постели Хлоя спросила:
– Ты заметил, какие странные события происходят с…
– Да.
Она нахмурилась.
– Ну и кто это, как ты думаешь?
– Пока не знаю, но должен тебе сказать…
Он взял ее за плечи и притянул поближе.
– Это не баронесса Дюфон.
Хлоя хихикнула. Вдова уже успела надоесть всем своим хныканьем и жалобами. Ее отец, герцог, был еще хуже. Только Жан-Жюль, похоже, умел ладить с ней. Он даже защищал ее, чем вызывал недовольство братьев.
– Ты кого-нибудь подозреваешь? – спросила Хлоя и уткнулась лицом в его грудь. У Джона была такая нежная кожа, и от нее исходил чудесный запах. Бабушка придумала этот аромат специально для него, и с тех пор каждый год на Рождество дарила ему собственноручно изготовленное мыло и одеколон.
– Да. Подозреваю. – Он рассеянно погладил ее по голове. – Я думаю, что это один из Синдреаков.
– Синдреаков? – Хлоя задумалась, наморщив нос. Джон наклонился и поцеловал ее в кончик носа. – Почему Синдреаки? – Он объяснил ей логику своих рассуждений. – Хм… Не думаю, Джон. Во-первых, они слишком молоды, чтобы решиться на такой дерзкий подвиг.
– Некоторые из них старше тебя, а кроме того, юность часто бывает безрассудной.
– Тогда какие оправдания у тебя?
– Это не смешно, слоненок.
– Я ненавижу это прозвище.
– Знаю, – усмехнулся Джон.
– Я все же не думаю, что это один из Синдреаков. – Она выпятила нижнюю губку, задумавшись.
– Почему? – Он ухватил зубами эту соблазнительную губку и принялся посасывать ее. Затем неохотно отпустил лакомый кусочек, чтобы Хлоя могла ответить ему.
– По словам Перси, Черная Роза был, кажется, пиратом, а ни один из Синдреаков никогда не имел ничего общего с этим занятием. Так что можешь вычеркнуть их.
– Нет. Перси сказал, что ходят слухи. Это не означает, что Черная Роза действительно пират.
– Ты меня не убедил.
– Тогда кто же это, по-твоему?
Его руки нежно поглаживали спину Хлои.
– Думаю, кто-то неизвестный… он не входит в число гостей, но знает, что мы принадлежим к французской аристократии. Он считает, что мы с симпатией отнесемся к его поступку и не выставим соотечественника за дверь. Возможно, он даже скрывается под видом одного из слуг.
– Не согласен.
Хлоя уперлась ладонями ему в грудь.
– Почему? – Она пристально взглянула ему в глаза.
– Потому что, – Джон опять прижал ее к себе, – он знает наших друзей и ставит своей целью спасать именно их.
– Хорошо, но если он один из слуг, это объясняет его осведомленность.
Джон покачал головой:
– Мне так не кажется.
Хлоя смотрела на него сквозь густые ресницы.
– Заключим пари?
– И потом увидим, кто из нас прав? – вскинул бровь Джон.
Она кивнула, и на ее щеках появились две очаровательные ямочки.
– Очень хорошо, миледи. Каковы ваши условия? – протянул он, обдумывая открывающиеся перед ним заманчивые возможности.
– Мои условия… – Она умолкла на секунду, размышляя. – Если я окажусь права, то ты в течение одной ночи будешь исполнять все мои желания.
Джон поднял глаза к потолку и в недоумении тряхнул головой. Поймав ее удивленный взгляд, он подмигнул и хитро улыбнулся.
– Хлоя, Хлоя, Хлоя, помнишь, что я говорил тебе тогда в ванне? Ты должна выбрать такое наказание, которое не было бы принято с восторгом.
Она опять надулась, осознав свою ошибку.
Джон усмехнулся.
– Как бы то ни было, я с радостью принимаю твои условия, дорогая. – Он потерся носом о ее нос.
– Хорошо, – просияла Хлоя, обрадованная возможностью получить Джона в свое распоряжение на целую ночь. – Нам нужно разработать план, как выследить его.