Это нехорошо, но зато ребенку будет открыт доступ в настоящую жизнь, потому что родители владеют электромастерской.
Бригитте самой пришлось пробивать себе дорогу.
Часто Бригитта ощущает себя виноватой, но вина лежит на других.
Например, она считает, что сама виновата в том, что вынуждена работать на конвейере, а ведь это исключительно Хайнцева вина, ведь он не хочет на ней жениться и тем самым избавить от конвейера. Бригитта не раз видела в кино, что жить с чувством вины очень трудно.
Ход ее жизни все замедляется и замедляется, ведь с ней ничего не происходит.
В дальнейшем мы ограничимся тем, что будем лишь несколькими словами обрисовывать общее положение дел, если захотим сказать несколько слов об особенно неприятном положении Бригиттиных дел.
Все, что будет дальше, связано лишь с ожиданием и с прислушиванием к своему телу, не шевелится ли там уже что-нибудь, не поторапливается ли?
Расстановка сил ясна и подробно представлена.
Никаких событий уже не произойдет, за исключением одного, главного события.
Работа на фабрике тоже продолжается.
Все это причиняет сильную боль.
И рожать ребенка — занятие болезненное, но эту боль надо вытерпеть, чтобы подарить ребеночка миру.
Ведь рожают, в конце-то концов, не для того, чтобы ребеночка обрадовать, рожают, чтобы обрадовать этим подарком мужа. А уж лучший подарок ребенку — фамилия его отца и надежное положение в жизни, с нею связанное.
Хайнц всегда будет связан обязательствами перед женой и ребенком.
Ребенку уже сейчас можно гарантировать, что радости у него потом будет немного, разве что когда дедушка с бабушкой в гости приедут или когда заглянет солидный заказчик. Унижения, перенесенные матерью, падут и на ребенка, и пока колотят одного, глядишь, уже и другого сделали. Дитя может стать жертвой всеобщего упадка здоровья или жертвой транспортного происшествия в большом городе, об этом надо всегда помнить. Лучше сделать ребеночка про запас с расчетом на усушку и утруску.
Вероятно, ребенок лучше швейной машины.
С ним можно гулять на свежем воздухе, а с машиной не погуляешь. У машины нет сердца, а у ребенка есть.
К тому же машина находится на фабрике, а ребенок дома, в уютной обстановке.
Пройдет еще много недель и месяцев, в книге еще много страниц, прежде чем ребенок высунет свою головку из материнской утробы, словно червячок из яблока. Может, мы этого и вовсе здесь не дождемся. Может, нам придется поставить точку раньше. Это не имеет значения, мы ведь знаем, как продолжится эта история. Жизнь продолжается без всяких неожиданностей, идет своим отлаженным путем.
И сегодня, как всегда, Бригитта без всяких надежд открывает дверь унылой квартиры, где живет ее унылая мать. Хайнц уже поджидает Бригитту; он стоит в туалете и обрабатывает себя рукой. Если в первый раз спустить в унитаз, то во второй хочется уже не так сильно и успеваешь уследить за тем, чтобы ни миллиграмма не попало не в ту дыру и в неподходящее время, чтобы его не поймали на этом деле и не превратили в пленника вместо свободного предпринимателя.
Бригитта с визгом бросается на Хайнца. От сильного желания, скажет она ему потом. Потом Бригитта, предпочитающая консервативный способ, валится навзничь и увлекает за собой Хайнца. Кулек с рогаликами, который она принесла с собой, Бригитта сразу отшвырнула в сторону, чтобы высвободить руки и держать Хайнца покрепче, не выпускать его из объятий, пока он как следует не наполнит ее.
Рогалики рассыпались по грязному полу. Все время, пока они с Хайнцем трахаются во всю мочь, Бригитта думает о рогаликах, они все в грязи, придется выбросить, жалко. У Хайнца в голове мелькает: «У меня дома тоже будет повсюду такая грязь, если все же придется на ней жениться?» Бригитта, угадавшая его мысли, говорит:
— Нет, если это будет мой собственный дом, я буду заботиться о нем и хранить его.
Но только свой собственный.
И Хайнцу по душе только свое собственное. Тут они сходятся.
Ведь только свое собственное и принадлежит тебе по-настоящему. Что есть, то есть, а чего нет, то надо пытаться заполучить. А если и не заполучил, нет особых причин горевать.
Чужая собственность запретна. Хайнц — собственность Бригитты, поэтому он запретен для Сузи и для вас всех.
Хайнц пытается быстро выйти, пока еще не поздно и он не остался в Бригитте, но Бригитта снова притягивает его к себе. Мысленно она по-прежнему озабочена судьбой валяющихся на полу несчастных рогаликов и новенькой сумочки, придавленной их телами, но тело ее автоматически реагирует на любое движение Хайнца.
Хайнц ощущает острое наслаждение и громко кричит.
Бригитта с огромной радостью засунула бы ему в пасть всю грязь из-под дивана, чтобы она у него из ушей полезла.
Хайнц еще раз громко вопит, желая показать, что получает удовольствие от Бригитты.
Бригитта оскорблено хрюкает. Глазами она следит за рогаликами, валяющимися на грязном полу. Мамаша, однако, старая свинья, что ей стоит лишний раз подмести, ведь мужа у нее нет и улаживать больше не за кем.
Громкие возгласы Хайнца следуют друг за другом все чаще. Ему, скотине этакой, от этого дела одно удовольствие.
Бригитта с наслаждением толкнула бы его так, чтобы он со своими воплями врезался головой в стену. Если уж ему невтерпеж орать, нельзя ли потише? Ведь ребеночек все равно выльется из него, ори он громче или тише.
Мамочка, как мышка, затаилась на кухне. Она даже дыхание затаила, чтобы случайным звуком не помешать счастью своей дочери.
В комнате по-прежнему происходит счастливое событие.
Хайнц вдруг издает сотрясающий стены крик и кончает. Соседи наверняка придут жаловаться. Но перед молодым предпринимателем они прижмут хвост и уберутся восвояси. Еще и извиняться будут.
Сотрясающий стены крик является прямым доказательством того, что лишь любовь правит миром, что миром правят любовь и Хайнц собственной персоной.
Бригитта лежит без движения, но она до краев наполнена слизью, отвратительно пахнущей слизью. Стало быть, Бригитта не правит миром. Миром правит любовь.
Бригитта с трудом сдерживает тошноту. Так худо ей давно уже не было. Хайнц торопится на спортивную площадку к своим дружкам. Бригитта сдувает грязь с несчастных булочек. Ей их так жалко.
Паула тем временем
Дальнейшая судьба Бригитты
Время проходит
Бригитте самой пришлось пробивать себе дорогу.
Часто Бригитта ощущает себя виноватой, но вина лежит на других.
Например, она считает, что сама виновата в том, что вынуждена работать на конвейере, а ведь это исключительно Хайнцева вина, ведь он не хочет на ней жениться и тем самым избавить от конвейера. Бригитта не раз видела в кино, что жить с чувством вины очень трудно.
Ход ее жизни все замедляется и замедляется, ведь с ней ничего не происходит.
В дальнейшем мы ограничимся тем, что будем лишь несколькими словами обрисовывать общее положение дел, если захотим сказать несколько слов об особенно неприятном положении Бригиттиных дел.
Все, что будет дальше, связано лишь с ожиданием и с прислушиванием к своему телу, не шевелится ли там уже что-нибудь, не поторапливается ли?
Расстановка сил ясна и подробно представлена.
Никаких событий уже не произойдет, за исключением одного, главного события.
Работа на фабрике тоже продолжается.
Все это причиняет сильную боль.
И рожать ребенка — занятие болезненное, но эту боль надо вытерпеть, чтобы подарить ребеночка миру.
Ведь рожают, в конце-то концов, не для того, чтобы ребеночка обрадовать, рожают, чтобы обрадовать этим подарком мужа. А уж лучший подарок ребенку — фамилия его отца и надежное положение в жизни, с нею связанное.
Хайнц всегда будет связан обязательствами перед женой и ребенком.
Ребенку уже сейчас можно гарантировать, что радости у него потом будет немного, разве что когда дедушка с бабушкой в гости приедут или когда заглянет солидный заказчик. Унижения, перенесенные матерью, падут и на ребенка, и пока колотят одного, глядишь, уже и другого сделали. Дитя может стать жертвой всеобщего упадка здоровья или жертвой транспортного происшествия в большом городе, об этом надо всегда помнить. Лучше сделать ребеночка про запас с расчетом на усушку и утруску.
Вероятно, ребенок лучше швейной машины.
С ним можно гулять на свежем воздухе, а с машиной не погуляешь. У машины нет сердца, а у ребенка есть.
К тому же машина находится на фабрике, а ребенок дома, в уютной обстановке.
Пройдет еще много недель и месяцев, в книге еще много страниц, прежде чем ребенок высунет свою головку из материнской утробы, словно червячок из яблока. Может, мы этого и вовсе здесь не дождемся. Может, нам придется поставить точку раньше. Это не имеет значения, мы ведь знаем, как продолжится эта история. Жизнь продолжается без всяких неожиданностей, идет своим отлаженным путем.
И сегодня, как всегда, Бригитта без всяких надежд открывает дверь унылой квартиры, где живет ее унылая мать. Хайнц уже поджидает Бригитту; он стоит в туалете и обрабатывает себя рукой. Если в первый раз спустить в унитаз, то во второй хочется уже не так сильно и успеваешь уследить за тем, чтобы ни миллиграмма не попало не в ту дыру и в неподходящее время, чтобы его не поймали на этом деле и не превратили в пленника вместо свободного предпринимателя.
Бригитта с визгом бросается на Хайнца. От сильного желания, скажет она ему потом. Потом Бригитта, предпочитающая консервативный способ, валится навзничь и увлекает за собой Хайнца. Кулек с рогаликами, который она принесла с собой, Бригитта сразу отшвырнула в сторону, чтобы высвободить руки и держать Хайнца покрепче, не выпускать его из объятий, пока он как следует не наполнит ее.
Рогалики рассыпались по грязному полу. Все время, пока они с Хайнцем трахаются во всю мочь, Бригитта думает о рогаликах, они все в грязи, придется выбросить, жалко. У Хайнца в голове мелькает: «У меня дома тоже будет повсюду такая грязь, если все же придется на ней жениться?» Бригитта, угадавшая его мысли, говорит:
— Нет, если это будет мой собственный дом, я буду заботиться о нем и хранить его.
Но только свой собственный.
И Хайнцу по душе только свое собственное. Тут они сходятся.
Ведь только свое собственное и принадлежит тебе по-настоящему. Что есть, то есть, а чего нет, то надо пытаться заполучить. А если и не заполучил, нет особых причин горевать.
Чужая собственность запретна. Хайнц — собственность Бригитты, поэтому он запретен для Сузи и для вас всех.
Хайнц пытается быстро выйти, пока еще не поздно и он не остался в Бригитте, но Бригитта снова притягивает его к себе. Мысленно она по-прежнему озабочена судьбой валяющихся на полу несчастных рогаликов и новенькой сумочки, придавленной их телами, но тело ее автоматически реагирует на любое движение Хайнца.
Хайнц ощущает острое наслаждение и громко кричит.
Бригитта с огромной радостью засунула бы ему в пасть всю грязь из-под дивана, чтобы она у него из ушей полезла.
Хайнц еще раз громко вопит, желая показать, что получает удовольствие от Бригитты.
Бригитта оскорблено хрюкает. Глазами она следит за рогаликами, валяющимися на грязном полу. Мамаша, однако, старая свинья, что ей стоит лишний раз подмести, ведь мужа у нее нет и улаживать больше не за кем.
Громкие возгласы Хайнца следуют друг за другом все чаще. Ему, скотине этакой, от этого дела одно удовольствие.
Бригитта с наслаждением толкнула бы его так, чтобы он со своими воплями врезался головой в стену. Если уж ему невтерпеж орать, нельзя ли потише? Ведь ребеночек все равно выльется из него, ори он громче или тише.
Мамочка, как мышка, затаилась на кухне. Она даже дыхание затаила, чтобы случайным звуком не помешать счастью своей дочери.
В комнате по-прежнему происходит счастливое событие.
Хайнц вдруг издает сотрясающий стены крик и кончает. Соседи наверняка придут жаловаться. Но перед молодым предпринимателем они прижмут хвост и уберутся восвояси. Еще и извиняться будут.
Сотрясающий стены крик является прямым доказательством того, что лишь любовь правит миром, что миром правят любовь и Хайнц собственной персоной.
Бригитта лежит без движения, но она до краев наполнена слизью, отвратительно пахнущей слизью. Стало быть, Бригитта не правит миром. Миром правит любовь.
Бригитта с трудом сдерживает тошноту. Так худо ей давно уже не было. Хайнц торопится на спортивную площадку к своим дружкам. Бригитта сдувает грязь с несчастных булочек. Ей их так жалко.
Паула тем временем
Паула тем временем все толстеет, и вид у нее совершенно отвратительный. В ней растет чувство стыда. Наконец-то в ней снова завелось какое-то чувство, правда чувство недоброе.
Когда Паула, покрытая одним своим позором, более же не защищенная ничем, отправляется в магазин за покупками, в нее летят мелкие камешки, попадая то по затылку, то по заднице, по животу, по ногам, а то и по хозяйственной сумке, в которой она несет сдавать пустые бутылки.
Сначала что-то лопнуло внутри самой Паулы.
А теперь вот еще и бутылка лопнула.
У Паулы такое чувство, что все женщины в деревне используют именно это время, чтобы продемонстрировать своих детей и свои заботы о законных мужьях. Из кожи вон лезут, чтобы показать, какие они обеспеченные и какие честные.
Паулу честной не назовешь, и денег у нее тоже нет.
Паула скоро станет матерью, но не станет хозяйкой семейства.
Паула все равно что мертвая.
Другие женщины все равно что живые, но это еще не значит, что в них и вправду есть жизнь.
Их мужья ведут себя очень оживленно.
Если кто-нибудь из них помирает не от рака, а от цирроза печени, для деревни это повод для разговоров, для рассказов о симптомах этой редкой болезни. А иногда днем мимо магазина вдруг провезут на джипе в госпиталь окровавленного лесоруба.
У беременных законных жен из раскрытых ртов вылетает крик ужаса. Они обнимают руками свое брюхо, столь чувствительное к потрясениям, и скачут домой к своим матерям, теткам и бабушкам. Там они прячут головы в чьи-нибудь колени и рассказывают, как испугались за своих еще не родившихся шалунов, которые, того и гляди, появятся на свет инвалидами после страхов, на которые их мамочки насмотрелись.
Беременных тотчас же укладывают в постели, тепло укрывают и успокаивают.
Их утешают, говорят, что ведь могло и их мужа так придавить, а тут, слава Богу, постороннему человеку не повезло, то-то теперь его женушка все глаза повыплачет. И беременные смахивают слезы с глаз, животы их постепенно успокаиваются, из ноздрей раздается спокойное посапывание.
У Паулы нет мужа, и она старается стать незаметной, жмется в тень у стены дома. Она словно сливается со стеной, превращаясь в ничто.
Другие беременные женщины возлежат дома на мягких подушках, наслаждаясь тяжестью своих тел. Паула же растворяется во тьме.
В других домах будущие бабушки берут на себя всю тяжелую домашнюю работу, давая дочерям насладиться своим положением. Пауле наслаждаться не приходится, тем более — ее положением. Паула в прошлом получила запретное удовольствие, и теперь ей приходится отказаться от всех удовольствий.
Стоящие у магазина женщины с любопытством наблюдают, как молодые неженатые парни, у которых, что называется, рога чешутся, меряются друг с другом силой. Когда кому-то из них сшибают рога с особой силой, женщины радостно хлопают в ладоши. Паула же тихонько выползает из тени и плетется домой. Бывает, что и ей как следует рогом достается.
Даже старики, которым ни руки, ни ноги не поднять, не привстать с теплой лавки у печи, и те сияют чуть ли не неземным сиянием от радости, когда и Пауле рогом достается.
Они вспоминают о славных временах, когда у них самих рога чесались.
Времена эти давно прошли, и в этом вся трагедия. Вокруг скамеек на главной улице и перед магазином собираются компании любителей почесать рога и кулаки. Иногда особенно отчаянная голова выставляет свои рога навстречу автомобилю особо редкой марки. Вся компания восторженно вопит. Иногда вместе со сбитыми рогами на земле лежит чья-нибудь окровавленная голова. А бывает, что рядом валяется и окровавленное тело. Тут уж лесничеству придется искать другие рабочие руки. Вот сколько силы и буйных соков в одной куче, и кровь у каждого сильнее бьется в жилах. Ура!
Паула старается ускользнуть незамеченной.
И снова оказывается в центре событий, там, где так шумно и весело. Паула — главная героиня.
Хотя Паула старается сквозь землю провалиться, ее и там достают. И молодые парни, у которых чешутся рога и кулаки, идут за Паулой веселой толпой, галдя и толкаясь, так что и Пауле лишний раз достается, ведь никто за нее не заступится.
Им ведь не придется расплачиваться за ребенка, а зато развлечение для них — первый сорт.
В середине толпы можно заметить и Эриха, что доставляет Пауле особую боль. Эрих всегда идет туда, куда все, и уж если все так думают и делают, значит, думают и делают они правильно, думает себе Эрих. Одной рукой, привыкшей к более грубой работе, он судорожно сжимает руль мопеда. Мопед — его лучший друг и в беде, и в радости. Другая рука судорожно сжимает пивную кружку, которая быстро помогает забыть и беду, и радость. С этими привычками Пауле не сладить.
Она тянется к Эриху. Найти его всегда можно только в середине толпы. Все молодые и острые рога тут же разворачиваются в сторону Паулы. Паула требует от Эриха, чтобы он принял в связи с ней какое-нибудь решение.
Астматика нет поблизости, он там, на горе, и мамаша тоже там, где ей положено быть, а именно рядом с астматиком, там, на горе, под надзором астматика, она в аккурат сейчас готовит ему ножную ванну, окунает в горячую воду его ступни с истончившимися венами. Эриху же неожиданно предстоит принять решение, затрагивающее Паулу. Эрих смотрит в свою кружку с пивом, пиво смотрит на Эриха из кружки, на стенке кружки — картинка: череп и кости, словно напоминание, что спиртное при определенных обстоятельствах может быть и смертельным ядом, если тебя до этого не убьют работа и жизненные условия. И когда Эрих смотрит в свою кружку с пивом, у него вдруг возникает такое чувство, словно он в самом деле может взять да и принять решение.
В итоге Эрих принимает решение, но не свое, а уже принятое за него астматиком.
Его решение гласит: НЕТ!
Эриху по-своему даже жаль Паулу. Он совершенно не помнит о том поступке, который совершил, чтобы привести ее в такое положение.
Он не знает, было ли ему здорово или плохо.
Для Эриха только одно здорово — его мопеды, на которых он носится, пока очередной не развалится на части.
Ведь от Паулы получил удовольствие только его конец. Его башки это удовольствие не коснулось. Зато от быстрой езды, бьющей в голову, получает удовольствие все тело.
Когда несешься на полной скорости, все худое словно стряхиваешь с себя, в первую очередь работу, самое худое из того, что может с тобой приключиться. Но от работы никуда не денешься. Паула тоже откосится к худому, но зато на ней жениться не надо.
Паула относится ко всему худому, что Эрих стряхивает с себя, когда на полной скорости несется по проселочной дороге.
Наконец все отстают от Паулы, и она бредет домой. Идет особой, осторожной походкой беременной женщины, ощущая тяжесть в животе, обратив взгляд внутрь себя, с улыбкой будущей матери на губах.
Такова наша Паула.
Улыбка Паулы напоминает оскал черепа, а ведь ей всего-то пятнадцать лет. Добро пожаловать домой, Паула. Тебя там снова ждет работа, выворачивающая все нутро.
Мать надеется, что ее внучок, еще не сформировавшийся и не жизнеспособный, выскользнет из Паулы, если она будет ползать по полу на коленях с тряпкой в руках, выносить тяжеленные ведра, полные горячей мыльной воды, словом, если она как следует возьмет себя в оборот. Но ничто из Паулы не выскальзывает, и мать говорит, что, наверное, у Паулы там внизу замок повешен и на ключ закрыт.
Паула отмахивается от мысли, что будущего ребенка можно кормить и одевать, выучившись на швею. Нечего и думать об этом. Есть Эрих, отец и кормилец. Паула усвоила это от матери. И от отца тоже. Он хотя и бил всех смертным боем, но и кормил всех регулярно. Отец Паулы всегда выполнял свой семейный долг, пусть и Эрих выполняет.
Бывает, что мысли Паулы улетают далеко-далеко, и тогда она думает о природных стихиях. Паула знает, что стихия сильнее человека. Бессмысленно бороться с природой, как бессмысленно бороться с законами природы. Паулу этому еще в школе учили. В качестве закона природы в данном случае выступает Эрих, который слова «закон« и слыхом-то не слыхивал.
Паула видит, сколь ничтожно мала она в сравнении с законом природы. Она словно песчинка в огромной пустыне.
Разве может человек противостоять стихийным силам природы? Ни за что. Паула услышала эту фразу по телевизору, в фильме про культуру, и частенько теперь эти слова повторяет.
Когда Паула, покрытая одним своим позором, более же не защищенная ничем, отправляется в магазин за покупками, в нее летят мелкие камешки, попадая то по затылку, то по заднице, по животу, по ногам, а то и по хозяйственной сумке, в которой она несет сдавать пустые бутылки.
Сначала что-то лопнуло внутри самой Паулы.
А теперь вот еще и бутылка лопнула.
У Паулы такое чувство, что все женщины в деревне используют именно это время, чтобы продемонстрировать своих детей и свои заботы о законных мужьях. Из кожи вон лезут, чтобы показать, какие они обеспеченные и какие честные.
Паулу честной не назовешь, и денег у нее тоже нет.
Паула скоро станет матерью, но не станет хозяйкой семейства.
Паула все равно что мертвая.
Другие женщины все равно что живые, но это еще не значит, что в них и вправду есть жизнь.
Их мужья ведут себя очень оживленно.
Если кто-нибудь из них помирает не от рака, а от цирроза печени, для деревни это повод для разговоров, для рассказов о симптомах этой редкой болезни. А иногда днем мимо магазина вдруг провезут на джипе в госпиталь окровавленного лесоруба.
У беременных законных жен из раскрытых ртов вылетает крик ужаса. Они обнимают руками свое брюхо, столь чувствительное к потрясениям, и скачут домой к своим матерям, теткам и бабушкам. Там они прячут головы в чьи-нибудь колени и рассказывают, как испугались за своих еще не родившихся шалунов, которые, того и гляди, появятся на свет инвалидами после страхов, на которые их мамочки насмотрелись.
Беременных тотчас же укладывают в постели, тепло укрывают и успокаивают.
Их утешают, говорят, что ведь могло и их мужа так придавить, а тут, слава Богу, постороннему человеку не повезло, то-то теперь его женушка все глаза повыплачет. И беременные смахивают слезы с глаз, животы их постепенно успокаиваются, из ноздрей раздается спокойное посапывание.
У Паулы нет мужа, и она старается стать незаметной, жмется в тень у стены дома. Она словно сливается со стеной, превращаясь в ничто.
Другие беременные женщины возлежат дома на мягких подушках, наслаждаясь тяжестью своих тел. Паула же растворяется во тьме.
В других домах будущие бабушки берут на себя всю тяжелую домашнюю работу, давая дочерям насладиться своим положением. Пауле наслаждаться не приходится, тем более — ее положением. Паула в прошлом получила запретное удовольствие, и теперь ей приходится отказаться от всех удовольствий.
Стоящие у магазина женщины с любопытством наблюдают, как молодые неженатые парни, у которых, что называется, рога чешутся, меряются друг с другом силой. Когда кому-то из них сшибают рога с особой силой, женщины радостно хлопают в ладоши. Паула же тихонько выползает из тени и плетется домой. Бывает, что и ей как следует рогом достается.
Даже старики, которым ни руки, ни ноги не поднять, не привстать с теплой лавки у печи, и те сияют чуть ли не неземным сиянием от радости, когда и Пауле рогом достается.
Они вспоминают о славных временах, когда у них самих рога чесались.
Времена эти давно прошли, и в этом вся трагедия. Вокруг скамеек на главной улице и перед магазином собираются компании любителей почесать рога и кулаки. Иногда особенно отчаянная голова выставляет свои рога навстречу автомобилю особо редкой марки. Вся компания восторженно вопит. Иногда вместе со сбитыми рогами на земле лежит чья-нибудь окровавленная голова. А бывает, что рядом валяется и окровавленное тело. Тут уж лесничеству придется искать другие рабочие руки. Вот сколько силы и буйных соков в одной куче, и кровь у каждого сильнее бьется в жилах. Ура!
Паула старается ускользнуть незамеченной.
И снова оказывается в центре событий, там, где так шумно и весело. Паула — главная героиня.
Хотя Паула старается сквозь землю провалиться, ее и там достают. И молодые парни, у которых чешутся рога и кулаки, идут за Паулой веселой толпой, галдя и толкаясь, так что и Пауле лишний раз достается, ведь никто за нее не заступится.
Им ведь не придется расплачиваться за ребенка, а зато развлечение для них — первый сорт.
В середине толпы можно заметить и Эриха, что доставляет Пауле особую боль. Эрих всегда идет туда, куда все, и уж если все так думают и делают, значит, думают и делают они правильно, думает себе Эрих. Одной рукой, привыкшей к более грубой работе, он судорожно сжимает руль мопеда. Мопед — его лучший друг и в беде, и в радости. Другая рука судорожно сжимает пивную кружку, которая быстро помогает забыть и беду, и радость. С этими привычками Пауле не сладить.
Она тянется к Эриху. Найти его всегда можно только в середине толпы. Все молодые и острые рога тут же разворачиваются в сторону Паулы. Паула требует от Эриха, чтобы он принял в связи с ней какое-нибудь решение.
Астматика нет поблизости, он там, на горе, и мамаша тоже там, где ей положено быть, а именно рядом с астматиком, там, на горе, под надзором астматика, она в аккурат сейчас готовит ему ножную ванну, окунает в горячую воду его ступни с истончившимися венами. Эриху же неожиданно предстоит принять решение, затрагивающее Паулу. Эрих смотрит в свою кружку с пивом, пиво смотрит на Эриха из кружки, на стенке кружки — картинка: череп и кости, словно напоминание, что спиртное при определенных обстоятельствах может быть и смертельным ядом, если тебя до этого не убьют работа и жизненные условия. И когда Эрих смотрит в свою кружку с пивом, у него вдруг возникает такое чувство, словно он в самом деле может взять да и принять решение.
В итоге Эрих принимает решение, но не свое, а уже принятое за него астматиком.
Его решение гласит: НЕТ!
Эриху по-своему даже жаль Паулу. Он совершенно не помнит о том поступке, который совершил, чтобы привести ее в такое положение.
Он не знает, было ли ему здорово или плохо.
Для Эриха только одно здорово — его мопеды, на которых он носится, пока очередной не развалится на части.
Ведь от Паулы получил удовольствие только его конец. Его башки это удовольствие не коснулось. Зато от быстрой езды, бьющей в голову, получает удовольствие все тело.
Когда несешься на полной скорости, все худое словно стряхиваешь с себя, в первую очередь работу, самое худое из того, что может с тобой приключиться. Но от работы никуда не денешься. Паула тоже откосится к худому, но зато на ней жениться не надо.
Паула относится ко всему худому, что Эрих стряхивает с себя, когда на полной скорости несется по проселочной дороге.
Наконец все отстают от Паулы, и она бредет домой. Идет особой, осторожной походкой беременной женщины, ощущая тяжесть в животе, обратив взгляд внутрь себя, с улыбкой будущей матери на губах.
Такова наша Паула.
Улыбка Паулы напоминает оскал черепа, а ведь ей всего-то пятнадцать лет. Добро пожаловать домой, Паула. Тебя там снова ждет работа, выворачивающая все нутро.
Мать надеется, что ее внучок, еще не сформировавшийся и не жизнеспособный, выскользнет из Паулы, если она будет ползать по полу на коленях с тряпкой в руках, выносить тяжеленные ведра, полные горячей мыльной воды, словом, если она как следует возьмет себя в оборот. Но ничто из Паулы не выскальзывает, и мать говорит, что, наверное, у Паулы там внизу замок повешен и на ключ закрыт.
Паула отмахивается от мысли, что будущего ребенка можно кормить и одевать, выучившись на швею. Нечего и думать об этом. Есть Эрих, отец и кормилец. Паула усвоила это от матери. И от отца тоже. Он хотя и бил всех смертным боем, но и кормил всех регулярно. Отец Паулы всегда выполнял свой семейный долг, пусть и Эрих выполняет.
Бывает, что мысли Паулы улетают далеко-далеко, и тогда она думает о природных стихиях. Паула знает, что стихия сильнее человека. Бессмысленно бороться с природой, как бессмысленно бороться с законами природы. Паулу этому еще в школе учили. В качестве закона природы в данном случае выступает Эрих, который слова «закон« и слыхом-то не слыхивал.
Паула видит, сколь ничтожно мала она в сравнении с законом природы. Она словно песчинка в огромной пустыне.
Разве может человек противостоять стихийным силам природы? Ни за что. Паула услышала эту фразу по телевизору, в фильме про культуру, и частенько теперь эти слова повторяет.
Дальнейшая судьба Бригитты
Собственно говоря, дальнейшая судьба Бригитты на этом закончена, и упоминать о ней здесь не стоило бы. Причина, по которой мы о ней все же упоминаем, состоит в том, что ее судьбу нетрудно описывать, поскольку она сосредоточена в одной точке — в Хайнце. И хотя могут здесь возникнуть небольшие отклонения или путаные тропки, все же правильный путь всегда отыщется. Судьба Бригитты на этом закончена, осталось только описать ее воплощение.
Сегодня как раз один из таких дней, когда Бригитта особенно осознанно движется к цели. Она как раз встает, потому что пора идти на фабрику. Фабрика здесь — лишь маленькое отвлечение. Главная цель — вечер с Хайнцем. Бригитта натягивает на себя юбку и пуловер, подчеркивающие ее женские формы.
Фабрика для Бригитты как зал ожидания. Главная цель и главный труд — это Хайнц.
А вот у Паулы иначе.
У нее есть и другие интересы, которые она намерена осуществить с помощью Эриха. Паула хочет ходить в кино, проводить отпуск в Италии, смотреть дома телевизор и воспитывать ребенка и дома, и во время поездок. Паула не только хочет заполучить Эриха, он нужен ей еще и для того, чтобы вместе завести собственное хозяйство, свои владения, где будут распоряжаться только они, ведь в этом смысл собственных владений. И хотя любовь Паулы к Эриху сильно уменьшилась, но она не исчезла совсем, ведь Паула слышала где-то, что нужно любить одного человека, потому что он отец твоих детей, и что нужно любить его как мужчину, и любовь эта заменит прежнюю любовь к дорогим родителям.
Родителей своих Паула не любит.
И все же Паула видит перед собой будущее, наполненное любовью. Она вырабатывает любовь из самой себя, как организм выделяет гормоны.
А вот у Бригитты иначе.
Бригитте нужен Хайнц, и Бригитте нужно дело, которое заведет в будущем Хайнц, и ей нужно убрать с дороги свекра со свекровью, и еще ей нужно будет работать, работать и работать, чтобы их мастерская стала еще лучше и больше.
Бригитте и сейчас приходится работать. Если вкладываешь свои силы в собственное дело, они возвращаются к тебе сторицей. И тогда есть ради чего пожертвовать и любовью, и ее последствиями, и ее забавами.
Итак, Бригитта намерена в корне улучшить свою ситуацию.
И Паула намерена в корне улучшить свою ситуацию, но при этом ей хочется обрести и счастье.
Бригитта к счастью как таковому равнодушна, то есть она уверена, что обеспеченный муж Хайнц и счастье — это одно и то же. Вот ей и достаточно одного Хайнца. Бригитта — человек скромный. Паула — человек нескромный.
Ей нужно то же самое, что и Бригитте, но требуется и сияющая аура вокруг желаемого. Ей хочется постоянно демонстрировать всем, как она любит ребенка, мужа, дом, стиральную машину, холодильник и сад. Любит все. Любовь может сдвинуть горы, но не Эриха. Любовь может сдвинуть горы, но не может привести Эриха во влюбленное состояние. Эрих никогда не знал любви, он еще ни разу не испытал чью-то любовь на своей шкуре.
Опять же, любовь не может раздобыть холодильник. А если нет холодильника и много еще чего, то Пауле остается любить только мужа да детей. Слишком мало объектов приложения великой любви Паулы. Такая вот огромная любовь в Пауле пропадает, тоскуя по достойным объектам приложения.
Бригитта хочет только владеть по возможности большим количеством предметов. Бригитте хочется просто ИМЕТЬ и НЕ ВЫПУСКАТЬ.
А Пауле хочется иметь и любить, да еще и людям показать, что имеешь и любишь.
Даже если бы Паула больше не любила Эриха, ей бы все равно следовало показывать людям, что она любит Эриха. Симулировать любовь очень нелегко, но необходимо. Даже если Эриха уже больше не любишь, есть ведь еще много других вещей, которые можно приобрести с его помощью и любить себе на здоровье заместо Эриха.
Бригитте хочется иметь и приумножать то, что имеешь. Это простая цель, она и ребенку понятна. Итак, мир вокруг них, не раз повидавший на своем веку подобные истории, стоит себе и дивится, азартно хлопает в ладоши и заключает пари, кто же из этих двоих придет к цели первым. Правда, бывает, что до цели и не доходят. Бригитта снова не забеременела.
Лишь беременность Бригитты может привести к переменам в ее жизни и в нашем повествовании.
Бригитта страшно боится, что гимназистка Сузи обгонит ее и забеременеет раньше, хотя, по правде, малейшие предпосылки для этого отсутствуют. Сузи ведь еще не женщина. Она пока девушка.
Сузи пока выжидает. И она спокойно и весело укладывает в спортивную сумку свои вещи, чтобы отправиться на теннисный корт. В ее жизни пока нет ничего грязного.
Хайнц не считает себя грязным типом. Он считает себя приличным молодым человеком. И в игре в кегли он тоже не видит ничего дурного.
Если и есть что-то грязное в жизни Хайнца, так это — Бригитта. Она — словно черное пятно на его белой рубашке.
Молодой предприниматель явно питает честолюбивые намерения по отношению к Сузи.
Бригитта явно хочет привлечь честолюбивые намерения Хайнца к себе.
Бригитта упускает из виду, что здесь не требуется никакого честолюбия, ведь она и так доступна. Стоит Хайнцу выйти из дому, как Бригитта уже тут как тут.
В один прекрасный день даже мать Сузи замечает, что за дочерью постоянно маячит какая-то тень. Это — наш Хайнц. Мать с ее материнским инстинктом замечает, что тень эта не отличается чистотой.
Она спрашивает дочь, нужно ли принять какие-то меры. Сузи только смеется в ответ и говорит, что справится сама.
Мать после этого разговора замечает отцу, что Сузи, как она надеется, надолго сохранит свой невинный и приветливый нрав.
Пока Хайнц крадется за Сузи, отбрасывая тень на ее теннисное платьице, Бригитта пребывает в страхе, что не сможет вообще забеременеть.
Но Бригитта наверняка забеременеет, на свое тело, в отличие от слабой головы, она вполне может положиться. Этот страх будет некоторое время существовать. Больше никаких новостей.
Судьба Бригитты закончилась.
Осталось сообщить о нескольких эпизодах из Паулиной жизни, которые обросли гигантскими фантазиями и ни в малой мере не соответствуют значимости двух этих историй. В голове у Паулы желания, мечты и представления слились в одно совершенно неперевариваемое целое. Доставляет удовольствие наблюдать, как Паула снова и снова падает лицом вниз. Для всех, кто твердо стоит на ногах, истинное удовольствие наблюдать, как Паула в соответствии с законами земного тяготения и любви снова и снова падает лицом вниз.
Когда Бригитта рассматривает в журнале фотографии миллионерских вилл, она мгновенно прикидывает, каких размеров будет ее дом на одну семью, и где будут размещаться помещения под мастерскую, и где надо пробить еще одну дверь.
Когда эти фотографии рассматривает Паула, она сразу и целиком погружается в этот чудесный мир. Вот уже соткался из воздуха ее дом, а вот и огромный сад, разумеется, раскинувшийся в самом живописном месте, красивом, как театральные кулисы. А вот и счастливые молодые люди, бродящие по саду. Это Эрих и его молодая жена с ребенком. И еще две немецкие овчарки в придачу. И жизнь бьет ключом. А все жители деревни стоят за забором, пожирают их глазами и завидуют вовсю.
Паулу привлекает ощущение от знания, что тебе завидуют и тобой восхищаются. Бригитту привлекает ощущение, связанное с обладанием, добыванием, собственностью.
Паула мечтает о следствиях, не умея создать причин. На это Эрих не способен, о чем Паула еще не догадывается.
Бригитту больше занимают причины. Она держится за Хайнца, за предпринимателя, а уж следствия возникнут сами собой.
Бригитта — дитя городское.
Паула — дитя сельское.
А еще Паула и Бригитта в унисон мечтают о свадьбе. Эти мечты занимают много времени.
Бригитта мечтает об этом и на работе, и в свободное время.
Паула мечтает об этом все время, ведь она ни на секунду не остается без работы.
Сегодня как раз один из таких дней, когда Бригитта особенно осознанно движется к цели. Она как раз встает, потому что пора идти на фабрику. Фабрика здесь — лишь маленькое отвлечение. Главная цель — вечер с Хайнцем. Бригитта натягивает на себя юбку и пуловер, подчеркивающие ее женские формы.
Фабрика для Бригитты как зал ожидания. Главная цель и главный труд — это Хайнц.
А вот у Паулы иначе.
У нее есть и другие интересы, которые она намерена осуществить с помощью Эриха. Паула хочет ходить в кино, проводить отпуск в Италии, смотреть дома телевизор и воспитывать ребенка и дома, и во время поездок. Паула не только хочет заполучить Эриха, он нужен ей еще и для того, чтобы вместе завести собственное хозяйство, свои владения, где будут распоряжаться только они, ведь в этом смысл собственных владений. И хотя любовь Паулы к Эриху сильно уменьшилась, но она не исчезла совсем, ведь Паула слышала где-то, что нужно любить одного человека, потому что он отец твоих детей, и что нужно любить его как мужчину, и любовь эта заменит прежнюю любовь к дорогим родителям.
Родителей своих Паула не любит.
И все же Паула видит перед собой будущее, наполненное любовью. Она вырабатывает любовь из самой себя, как организм выделяет гормоны.
А вот у Бригитты иначе.
Бригитте нужен Хайнц, и Бригитте нужно дело, которое заведет в будущем Хайнц, и ей нужно убрать с дороги свекра со свекровью, и еще ей нужно будет работать, работать и работать, чтобы их мастерская стала еще лучше и больше.
Бригитте и сейчас приходится работать. Если вкладываешь свои силы в собственное дело, они возвращаются к тебе сторицей. И тогда есть ради чего пожертвовать и любовью, и ее последствиями, и ее забавами.
Итак, Бригитта намерена в корне улучшить свою ситуацию.
И Паула намерена в корне улучшить свою ситуацию, но при этом ей хочется обрести и счастье.
Бригитта к счастью как таковому равнодушна, то есть она уверена, что обеспеченный муж Хайнц и счастье — это одно и то же. Вот ей и достаточно одного Хайнца. Бригитта — человек скромный. Паула — человек нескромный.
Ей нужно то же самое, что и Бригитте, но требуется и сияющая аура вокруг желаемого. Ей хочется постоянно демонстрировать всем, как она любит ребенка, мужа, дом, стиральную машину, холодильник и сад. Любит все. Любовь может сдвинуть горы, но не Эриха. Любовь может сдвинуть горы, но не может привести Эриха во влюбленное состояние. Эрих никогда не знал любви, он еще ни разу не испытал чью-то любовь на своей шкуре.
Опять же, любовь не может раздобыть холодильник. А если нет холодильника и много еще чего, то Пауле остается любить только мужа да детей. Слишком мало объектов приложения великой любви Паулы. Такая вот огромная любовь в Пауле пропадает, тоскуя по достойным объектам приложения.
Бригитта хочет только владеть по возможности большим количеством предметов. Бригитте хочется просто ИМЕТЬ и НЕ ВЫПУСКАТЬ.
А Пауле хочется иметь и любить, да еще и людям показать, что имеешь и любишь.
Даже если бы Паула больше не любила Эриха, ей бы все равно следовало показывать людям, что она любит Эриха. Симулировать любовь очень нелегко, но необходимо. Даже если Эриха уже больше не любишь, есть ведь еще много других вещей, которые можно приобрести с его помощью и любить себе на здоровье заместо Эриха.
Бригитте хочется иметь и приумножать то, что имеешь. Это простая цель, она и ребенку понятна. Итак, мир вокруг них, не раз повидавший на своем веку подобные истории, стоит себе и дивится, азартно хлопает в ладоши и заключает пари, кто же из этих двоих придет к цели первым. Правда, бывает, что до цели и не доходят. Бригитта снова не забеременела.
Лишь беременность Бригитты может привести к переменам в ее жизни и в нашем повествовании.
Бригитта страшно боится, что гимназистка Сузи обгонит ее и забеременеет раньше, хотя, по правде, малейшие предпосылки для этого отсутствуют. Сузи ведь еще не женщина. Она пока девушка.
Сузи пока выжидает. И она спокойно и весело укладывает в спортивную сумку свои вещи, чтобы отправиться на теннисный корт. В ее жизни пока нет ничего грязного.
Хайнц не считает себя грязным типом. Он считает себя приличным молодым человеком. И в игре в кегли он тоже не видит ничего дурного.
Если и есть что-то грязное в жизни Хайнца, так это — Бригитта. Она — словно черное пятно на его белой рубашке.
Молодой предприниматель явно питает честолюбивые намерения по отношению к Сузи.
Бригитта явно хочет привлечь честолюбивые намерения Хайнца к себе.
Бригитта упускает из виду, что здесь не требуется никакого честолюбия, ведь она и так доступна. Стоит Хайнцу выйти из дому, как Бригитта уже тут как тут.
В один прекрасный день даже мать Сузи замечает, что за дочерью постоянно маячит какая-то тень. Это — наш Хайнц. Мать с ее материнским инстинктом замечает, что тень эта не отличается чистотой.
Она спрашивает дочь, нужно ли принять какие-то меры. Сузи только смеется в ответ и говорит, что справится сама.
Мать после этого разговора замечает отцу, что Сузи, как она надеется, надолго сохранит свой невинный и приветливый нрав.
Пока Хайнц крадется за Сузи, отбрасывая тень на ее теннисное платьице, Бригитта пребывает в страхе, что не сможет вообще забеременеть.
Но Бригитта наверняка забеременеет, на свое тело, в отличие от слабой головы, она вполне может положиться. Этот страх будет некоторое время существовать. Больше никаких новостей.
Судьба Бригитты закончилась.
Осталось сообщить о нескольких эпизодах из Паулиной жизни, которые обросли гигантскими фантазиями и ни в малой мере не соответствуют значимости двух этих историй. В голове у Паулы желания, мечты и представления слились в одно совершенно неперевариваемое целое. Доставляет удовольствие наблюдать, как Паула снова и снова падает лицом вниз. Для всех, кто твердо стоит на ногах, истинное удовольствие наблюдать, как Паула в соответствии с законами земного тяготения и любви снова и снова падает лицом вниз.
Когда Бригитта рассматривает в журнале фотографии миллионерских вилл, она мгновенно прикидывает, каких размеров будет ее дом на одну семью, и где будут размещаться помещения под мастерскую, и где надо пробить еще одну дверь.
Когда эти фотографии рассматривает Паула, она сразу и целиком погружается в этот чудесный мир. Вот уже соткался из воздуха ее дом, а вот и огромный сад, разумеется, раскинувшийся в самом живописном месте, красивом, как театральные кулисы. А вот и счастливые молодые люди, бродящие по саду. Это Эрих и его молодая жена с ребенком. И еще две немецкие овчарки в придачу. И жизнь бьет ключом. А все жители деревни стоят за забором, пожирают их глазами и завидуют вовсю.
Паулу привлекает ощущение от знания, что тебе завидуют и тобой восхищаются. Бригитту привлекает ощущение, связанное с обладанием, добыванием, собственностью.
Паула мечтает о следствиях, не умея создать причин. На это Эрих не способен, о чем Паула еще не догадывается.
Бригитту больше занимают причины. Она держится за Хайнца, за предпринимателя, а уж следствия возникнут сами собой.
Бригитта — дитя городское.
Паула — дитя сельское.
А еще Паула и Бригитта в унисон мечтают о свадьбе. Эти мечты занимают много времени.
Бригитта мечтает об этом и на работе, и в свободное время.
Паула мечтает об этом все время, ведь она ни на секунду не остается без работы.
Время проходит
Время идет своим неумолимым ходом, и если оно и дальше будет так идти, то Пауле совсем скоро рожать. Акушерку уже предупредили.
Бессмысленные усилия Паулы, направленные на то, чтобы привлечь Эриха, заходят слишком далеко, здесь, в деревне, никогда подобного не бывало. Когда наступает вечер, местный люд занимает свои места в зрительном зале. Приходят поглазеть всей семьей, даже с детишками.
За идиотскими поступками Паулы наблюдают с интересом. Кто — невооруженным глазом, а кто и в бинокль. Жители деревни представляют собой, так сказать, общественность.
Общественность явно одобряет абсурдные и унизительные поступки Паулы, желающей изловить драгоценную дичь.
Драгоценную дичь по имени Эрих.
Пауле необходимо легализовать свое неприятное положение.
Для этого ей нужен Эрих. Эриху же, этой редкостной дичи, нужен только он сам. Он ведь без посторонней помощи справляется со своей работой по заготовке драгоценной деловой древесины.
Паула заварила эту дерьмовую кашу, пусть она ее и расхлебывает. В одиночку. Драгоценный Эрих должен бы помочь ей поскорее освободить тарелку от этой гадости.
Эрих восседает на троне, установленном посередине местного питейного заведения.
Появляется Паула и демонстрирует свои нехитрые и немногочисленные фокусы, познания и способности.
Ну прямо как в цирке, только еще смешнее.
Увы, Эрих уже не в состоянии лицезреть Паулу, он уже набрался как следует и клюет носом, не видя, как Паула выполняет двойное сальто назад с одним оборотом.
Приятели хлопают Эриха по плечу и по спине, двигают кулаком под ребра, но — все напрасно.
Ничто, никакое выражение почтительного восторга публики не возвращает Эриха из царства снов в суровую действительность, где его ждет Паула.
До сих пор Эриха никто всерьез не принимал.
А вот теперь, когда он надул Пауле такой живот, отношение к нему переменилось.
Все считали Эриха слишком тупым, дураковатым малым, не способным при случае раздеть до трусов приезжую дачницу; у него явно с головой не в порядке, если он не сдал на права и с третьего захода; этот дебил, стукнутый по голове пыльным мешком, и по дереву-то топором как следует ударить не может. Все были уверены, что вместо дерева он тюкнет себя по тыкве.
А вот гляди же, какую штуку он с Паулой оттяпал.
Прежде все видели в Эрихе лишь рабочую скотинку, в отличие от них, кто хоть и является рабочей скотинкой, но сам-то себя ценит намного выше. Все наперебой выражают восторг по поводу Эриха, который так лихо заклепал Паулу.
Да, заклепал на совесть, разве не видно?
«Поздравляю, Эрих», — сыплется на него со всех сторон, и рука его, более привычная к рукоятке топора, пожимает другие протянутые руки. От долгих и непривычных рукопожатий ломит в плечевом суставе.
Бессмысленные усилия Паулы, направленные на то, чтобы привлечь Эриха, заходят слишком далеко, здесь, в деревне, никогда подобного не бывало. Когда наступает вечер, местный люд занимает свои места в зрительном зале. Приходят поглазеть всей семьей, даже с детишками.
За идиотскими поступками Паулы наблюдают с интересом. Кто — невооруженным глазом, а кто и в бинокль. Жители деревни представляют собой, так сказать, общественность.
Общественность явно одобряет абсурдные и унизительные поступки Паулы, желающей изловить драгоценную дичь.
Драгоценную дичь по имени Эрих.
Пауле необходимо легализовать свое неприятное положение.
Для этого ей нужен Эрих. Эриху же, этой редкостной дичи, нужен только он сам. Он ведь без посторонней помощи справляется со своей работой по заготовке драгоценной деловой древесины.
Паула заварила эту дерьмовую кашу, пусть она ее и расхлебывает. В одиночку. Драгоценный Эрих должен бы помочь ей поскорее освободить тарелку от этой гадости.
Эрих восседает на троне, установленном посередине местного питейного заведения.
Появляется Паула и демонстрирует свои нехитрые и немногочисленные фокусы, познания и способности.
Ну прямо как в цирке, только еще смешнее.
Увы, Эрих уже не в состоянии лицезреть Паулу, он уже набрался как следует и клюет носом, не видя, как Паула выполняет двойное сальто назад с одним оборотом.
Приятели хлопают Эриха по плечу и по спине, двигают кулаком под ребра, но — все напрасно.
Ничто, никакое выражение почтительного восторга публики не возвращает Эриха из царства снов в суровую действительность, где его ждет Паула.
До сих пор Эриха никто всерьез не принимал.
А вот теперь, когда он надул Пауле такой живот, отношение к нему переменилось.
Все считали Эриха слишком тупым, дураковатым малым, не способным при случае раздеть до трусов приезжую дачницу; у него явно с головой не в порядке, если он не сдал на права и с третьего захода; этот дебил, стукнутый по голове пыльным мешком, и по дереву-то топором как следует ударить не может. Все были уверены, что вместо дерева он тюкнет себя по тыкве.
А вот гляди же, какую штуку он с Паулой оттяпал.
Прежде все видели в Эрихе лишь рабочую скотинку, в отличие от них, кто хоть и является рабочей скотинкой, но сам-то себя ценит намного выше. Все наперебой выражают восторг по поводу Эриха, который так лихо заклепал Паулу.
Да, заклепал на совесть, разве не видно?
«Поздравляю, Эрих», — сыплется на него со всех сторон, и рука его, более привычная к рукоятке топора, пожимает другие протянутые руки. От долгих и непривычных рукопожатий ломит в плечевом суставе.