две представительницы вида креветок (Leander modestus) — некрупного полупрозрачного беспозвоночного членистоногого ракообразного, обладающего миролюбивым, но упрямым характером. Креветки служат пищей крупным рыбам и, в свою очередь, сами поедают мелких. Основные занятия — поиск пропитания и чистка хитинового покрова. Жизненный путь отдельно взятой креветки определяется по преимуществу безусловными инстинктами; внутренний мир, как правило, небогат. Некоторые деликатесные сорта креветок традиционно являются предметом особого внимания ценителей
Предисловие
Вы уже бывали в этой ПРЕКРАСНОЙ стране с ее чудесными долинами и холмами? Ее окаймляют прекрасные горы. Горизонт образуется из одних только гор, такое есть не в каждой стране.
Вы видели поля, луга и пашни этой страны? Видели ее мирные дома, в которых живут мирные люди?
Прямо посреди этой прекрасной страны добрые люди построили фабрику. Ее горбатая кровля из гофрированных листов алюминия прекрасно контрастирует с хвойными и лиственными лесами вокруг. Фабрика, сгорбившись, пытается затеряться в окружающем пейзаже.
Хотя горбиться ей решительно незачем.
Она могла бы гордо распрямиться.
Как здорово, что ее поставили здесь, где все так красиво, а не в каком-нибудь другом месте, где вообще нет никаких красот.
Выглядит фабрика так, словно она — часть этой прекрасной природы.
Она выглядит так, словно выросла сама по себе, однако, если приглядеться как следует, сразу понятно: ее построили добрые люди. Из ничего ведь не возникает ничего.
И добрые люди входят в ее ворота и выходят из них.
Они растекаются по окружающему фабрику пейзажу, словно он — их личная собственность.
Фабрика и участок земли, на котором она стоит, принадлежат концерну. Он владеет всем.
Фабрика радуется, когда в ее ворота вливаются веселые люди, ведь у них производительность выше, чем у людей невеселых.
Женщины, которые здесь работают, концерну не принадлежат.
Женщины, которые здесь работают, полностью принадлежат своим семьям.
Концерну принадлежит только здание. Такой порядок всех устраивает.
Бесчисленные окна ослепительно блестят, ослепительно блестят и бесчисленные велосипеды, и автомобили-малолитражки за воротами. Окна моют женщины, а автомобили обычно моют мужчины.
На фабрике работают почти одни женщины.
Они шьют. Они шьют бюстгальтеры, лифы, иногда — корсеты и трусики.
Многие женщины выходят замуж или находят свою погибель в чем-нибудь другом. Но пока они все шьют и шьют.
Часто их взгляды останавливаются на птицах, на пчелах, на травке за окном.
Они умеют наслаждаться природой и понимают ее лучше, чем мужчины.
Каждый швейный автомат делает одну строчку.
Ему это никогда не надоедает. Он выполняет свою операцию там, куда его поставили.
Каждую машину обслуживает специально обученная швея, и ей это никогда не надоедает.
Она выполняет свою операцию. Работает она сидя. На ней большая ответственность, но шире и дальше своей операции она не заглядывает. Зато домашние заботы всегда у нее перед глазами.
Вечерами, после смены, велосипеды развозят своих хозяек по домам.
По домам. Дома стоят посреди той же самой прекрасной природы.
Здесь расцветают мир и покой, сразу видно.
Тем, кому не доставляет удовольствия природа, тем доставляют полное удовольствие дети и муж.
Однако наша история начинается совершенно в другом месте: в большом городе.
Там находится филиал фабрики, или, точнее, там находится главное производство, а филиал расположен в описанном нами прекрасном местечке у подножия Альп.
И здесь женщины тоже шьют, так уж заведено.
Они шьют не то, что захотят шить, просто любовь к шитью у них в крови, так уж заведено.
Им остается лишь одно: дать выход этой любви.
Ведь речь идет о женском труде, таком спокойном и уютном.
Душа женщины наполовину занята шитьем, а другая половина занята семьей.
Есть женщины, у которых шитьем занята вся душа, и надо сказать, что такие — не из лучших.
На этом островке размеренного покоя посреди большого города и начинается наша история, которая вскорости и закончится.
Если кому-нибудь и предстоит встретиться с судьбой, то явно не здесь.
И если мужчина владеет судьбой, то женщину судьбой наделяют.
Увы, жизнь минует эти места, здесь остается одна работа.
Время от времени одна из женщин пытается ухватиться за проходящую мимо жизнь и немножко поболтать с ней.
Увы, как часто жизнь уносится прочь в автомобиле, и на велосипеде за ней не угнаться. До свидания!
Вы видели поля, луга и пашни этой страны? Видели ее мирные дома, в которых живут мирные люди?
Прямо посреди этой прекрасной страны добрые люди построили фабрику. Ее горбатая кровля из гофрированных листов алюминия прекрасно контрастирует с хвойными и лиственными лесами вокруг. Фабрика, сгорбившись, пытается затеряться в окружающем пейзаже.
Хотя горбиться ей решительно незачем.
Она могла бы гордо распрямиться.
Как здорово, что ее поставили здесь, где все так красиво, а не в каком-нибудь другом месте, где вообще нет никаких красот.
Выглядит фабрика так, словно она — часть этой прекрасной природы.
Она выглядит так, словно выросла сама по себе, однако, если приглядеться как следует, сразу понятно: ее построили добрые люди. Из ничего ведь не возникает ничего.
И добрые люди входят в ее ворота и выходят из них.
Они растекаются по окружающему фабрику пейзажу, словно он — их личная собственность.
Фабрика и участок земли, на котором она стоит, принадлежат концерну. Он владеет всем.
Фабрика радуется, когда в ее ворота вливаются веселые люди, ведь у них производительность выше, чем у людей невеселых.
Женщины, которые здесь работают, концерну не принадлежат.
Женщины, которые здесь работают, полностью принадлежат своим семьям.
Концерну принадлежит только здание. Такой порядок всех устраивает.
Бесчисленные окна ослепительно блестят, ослепительно блестят и бесчисленные велосипеды, и автомобили-малолитражки за воротами. Окна моют женщины, а автомобили обычно моют мужчины.
На фабрике работают почти одни женщины.
Они шьют. Они шьют бюстгальтеры, лифы, иногда — корсеты и трусики.
Многие женщины выходят замуж или находят свою погибель в чем-нибудь другом. Но пока они все шьют и шьют.
Часто их взгляды останавливаются на птицах, на пчелах, на травке за окном.
Они умеют наслаждаться природой и понимают ее лучше, чем мужчины.
Каждый швейный автомат делает одну строчку.
Ему это никогда не надоедает. Он выполняет свою операцию там, куда его поставили.
Каждую машину обслуживает специально обученная швея, и ей это никогда не надоедает.
Она выполняет свою операцию. Работает она сидя. На ней большая ответственность, но шире и дальше своей операции она не заглядывает. Зато домашние заботы всегда у нее перед глазами.
Вечерами, после смены, велосипеды развозят своих хозяек по домам.
По домам. Дома стоят посреди той же самой прекрасной природы.
Здесь расцветают мир и покой, сразу видно.
Тем, кому не доставляет удовольствия природа, тем доставляют полное удовольствие дети и муж.
Однако наша история начинается совершенно в другом месте: в большом городе.
Там находится филиал фабрики, или, точнее, там находится главное производство, а филиал расположен в описанном нами прекрасном местечке у подножия Альп.
И здесь женщины тоже шьют, так уж заведено.
Они шьют не то, что захотят шить, просто любовь к шитью у них в крови, так уж заведено.
Им остается лишь одно: дать выход этой любви.
Ведь речь идет о женском труде, таком спокойном и уютном.
Душа женщины наполовину занята шитьем, а другая половина занята семьей.
Есть женщины, у которых шитьем занята вся душа, и надо сказать, что такие — не из лучших.
На этом островке размеренного покоя посреди большого города и начинается наша история, которая вскорости и закончится.
Если кому-нибудь и предстоит встретиться с судьбой, то явно не здесь.
И если мужчина владеет судьбой, то женщину судьбой наделяют.
Увы, жизнь минует эти места, здесь остается одна работа.
Время от времени одна из женщин пытается ухватиться за проходящую мимо жизнь и немножко поболтать с ней.
Увы, как часто жизнь уносится прочь в автомобиле, и на велосипеде за ней не угнаться. До свидания!
Начало
Однажды Бригитта решила, что хочет быть только женщиной, просто женщиной Хайнца, так зовут этого типа.
Она уверена, что с этого момента все ее слабости станут заметны и очаровательны, а все сильные стороны — тщательно скрыты.
Однако Хайнц не находит в Бригитте ничего очаровательного, и ее слабости ему отвратительны.
Бригитта следит за своей внешностью ради Хайнца, ведь если ты — женщина, то с этого пути уже не сойти и следить за собой просто необходимо.
Бригитте хочется, чтобы будущее когда-нибудь отблагодарило ее, сохранив ее цветущий вид.
Впрочем, может статься, что у Бригитты вовсе нет будущего.
Будущее полностью зависит от Хайнца.
Если ты молода, то и так выглядишь молодо, а когда состаришься, тогда ведь все равно будет уже слишком поздно.
Если в старости не выглядишь моложе своих лет, то все вокруг выносят беспощадный приговор: не следила за собой в молодости.
Стало быть, Бригитта делает то, что важно для будущего.
Если у тебя нет настоящего, нужно заранее позаботиться о будущем.
Бригитта шьет бюстгальтеры. Если делать короткую строчку, то бюстгальтеров выходит больше, в любом случае сорок штук — минимум при сдельной оплате. Если же делать длинные и сложные строчки, то, собственно, уменьшается и количество бюстгальтеров.
Это справедливо и гуманно.
Бригитта могла бы пойти с любым из рабочих парией, но она хочет только Хайнца, который станет предпринимателем.
В их изделиях используют нейлоновый кружевной материал с тонкой прокладкой из поролона.
Предприятие продает эти изделия в другие страны, на фабрике работает много женщин, приехавших из разных стран.
Многие работницы увольняются по разным причинам: замужество, рождение ребенка, смерть.
Бригитта надеется, что однажды тоже уволится, выйдя замуж и родив ребенка.
Бригитта надеется, что Хайнц заберет ее отсюда.
Все остальное для нее — хуже смерти, даже если она останется жить.
Пока у Бригитты нет ничего, кроме имени, по мере развития истории Бригитта получит фамилию Хайнца, это важнее всяких денег и собственности, это обеспечит и деньги, и собственность.
Настоящая жизнь, та жизнь, которую если не спросишь, то она и промолчит, — эта настоящая жизнь начинается после работы.
Для Бригитты жизнь и работа — это как день и ночь.
Стало быть, речь мы в основном поведем о нерабочем времени.
В этом особом случае Хайнц представляет собой жизнь.
Настоящая жизнь не только носит имя Хайнца, но и является им.
Все остальное, кроме Хайнца, — не существует.
Все, что лучше, чем Хайнц, Бригитте совершенно недоступно, все, что хуже Хайнца, Бригитта иметь не хочет.
Руками и ногами Бригитта сопротивляется тому, чтобы скатиться вниз, ведь падение означало бы потерю Хайнца.
Впрочем, Бригитте хорошо известно, что и путь наверх для нее закрыт, для нее существует только Хайнц или что-нибудь похуже Хайнца, в противном случае она обречена шить бюстгальтеры до конца жизни.
Шить бюстгальтеры и потерять Хайнца для нее и сейчас — хуже смерти.
От одного только случая зависит, суждено ли Бригитте жить (с Хайнцем) или расстаться с жизнью, погибнуть (без него).
Здесь нет никаких закономерностей. Судьба решает судьбу Бригитты. Не важно, что она делает и кто она такая, важно — что делает Хайнц и кто он такой.
У Бригитты и Хайнца нет своей истории. У Бригитты и Хайнца есть только их работа. Хайнцу предстоит стать историей для Бригитты, он должен дать ей личную жизнь, потом он должен сделать ей ребенка, будущее которого в свою очередь зависит от Хайнца и от его профессии.
История Бригитты и Хайнца не развивается постепенно, она появляется внезапно (как вспышка) и называется любовью.
Любовь появляется со стороны Бригитты, ей нужно убедить Хайнца, что любовь появляется и с его стороны. Он должен понять, что для него нет будущего без Бригитты.
Разумеется, у Хайнца есть будущее, будущее специалиста по электротехнике.
Оно от него не уйдет, даже если Бригитты не будет. Тянуть электропроводку можно и в том случае, если Бригитты вообще не существует.
Да-да, жить и ходить в кегельбан можно и без Бригитты. Однако у Бригитты есть своя задача. Ей нужно постоянно втолковывать Хайнцу, что без нее у него нет будущего, и дается это ей нелегко.
Кроме того, нужно вовремя помешать тому, чтобы Хайнц вдруг разглядел свое будущее в другой женщине. Но об этом — потом.
Положение нелегкое, но перспективное.
Хайнц намерен стать и обязательно станет предпринимателем, заведет собственную, пусть и небольшую, электромастерскую.
Когда-нибудь Хайнц добьется своего, и Бригитта разделит с ним то, чего он добьется.
Бригитта готова стать собственностью собственного мужа на его собственном предприятии, ведь это в какой-то мере будет и ее собственность.
Только бы Хайнц не познакомился случайно с какой-нибудь гимназисткой-старшеклассницей вроде Сузи!
Только бы, Господи упаси, Хайнцу не пришло случайно в голову, что другая женщина может быть лучше Бригитты, что другая подойдет ему больше, чем она.
Если Хайнц вдруг найдет кого получше, нужно, чтобы он поскорее от своей находки отделался.
Самое лучшее, это чтобы он вообще ни с кем не знакомился, так оно надежнее.
Когда Бригитта, ощущая под пальцами мягкий поролон и жесткие кружева, сидит на рабочем месте и пристрачивает очередную ленту к бюстгальтеру соблазнительного фасона и модной расцветки, ее мучают кошмары, связанные с соперницей, которой пока еще нет в природе, но которая, приняв соблазнительный вид, может появиться у Хайнца на пути.
Даже на работе Бригитта не знает покоя.
И, погрузившись в работу, она не может думать о чем-нибудь другом, кроме этой самой работы.
Думать ей за работой не обязательно, однако что-то в ней беспрестанно раздумывает.
Самой Бригитте не удастся сделать свою жизнь лучше. Все лучшее в жизни придет вместе с Хайнцем. Хайнц избавит Бригитту от швейной машины, самой Бригитте с этим не справиться. Однако полной уверенности у нее нет, ведь счастье — это случай, а не закон и не логическое следствие определенных поступков.
Бригитта хочет получить свое будущее в готовом виде.
Сама она не может его создать.
История их знакомства значения не имеет. Да и сами они значения не имеют. Они прямо-таки образчик того, что не имеет значения.
Как просто находят друг друга студенты и студентки, что, впрочем, одно и то же, если не считать половых различий. Как часто об этих встречах рассказывают волнующие истории.
Порой у этих историй есть даже своя длинная предыстория.
Хотя предыстория Бригитты явно не способствует будущему сколачиванию состояния, она все же познакомилась с Хайнцем, руками которого она его однажды сколотит.
Бригитта — внебрачная дочь, и мать ее занимается тем же, чем и Бригитта, то есть шитьем бюстгальтеров и лифов.
Хайнц — законный сын шофера-дальнобойщика и его жены, которой не было необходимости работать, кроме как дома.
Несмотря на эту вопиющую разницу положения, Бригитта и Хайнц познакомились.
В этом особом случае «познакомиться» означало «ускользнуть» или «не дать уйти» и «удержать». Хайнц обучился кое-чему, что однажды откроет ему широкий путь в мир, он учился электромонтажному делу.
Бригитта никогда в жизни ничему не училась.
Хайнц что-то собой представляет, Бригитта же — совершенно ничего, на ее месте безо всяких усилий могла бы оказаться любая другая.
Хайнца трудно с кем-то перепутать, он все время всем нужен — например, когда повреждена проводка или когда кому-то нужна толика любви. Бригитта незаметна, в ней никто особо не нуждается. У Хайнца есть будущее, у Бригитты нет даже настоящего.
Хайнц для Бригитты составляет все, работа для Бригитты — не больше чем тяжкое бремя. Человек, любящий другого человека, — чего больше желать? Человек, любящий другого и сам к тому же что-то собой представляющий, — это оптимальный вариант, которого может достичь Бригитта. Работа не имеет значения, поскольку она у Бригитты есть, а любовь значит много, ведь ее надо еще найти! Бригитта уже нашла, и ее находка — Хайнц.
Хайнц частенько спрашивает себя: чего же такого особенного в Бригитте?
Хайнцу частенько приходит в голову: не лучше ли жениться на другой, у которой есть деньги или недвижимость, которую можно приспособить под мастерскую и под магазинчик?
У Бригитты есть ее тело.
Кроме ее тела, на рынок одновременно выставлено много других тел.
У Бригитты есть грудь, есть бедра, есть ноги, есть мохнатка между ног.
У Бригитты есть молодость, которую ей приходится делить с другими: с фабрикой, например, и с шумным цехом, и с переполненным автобусом. Все они питаются ее молодостью.
Лет Бригитте становится все больше, а женственности — все меньше, конкурентки становятся все моложе, женских прелестей вокруг — все больше. Бригитта говорит Хайнцу:
— Мне нужен человек, который был бы мне опорой, который всегда был бы со мной рядом, и я всегда была бы рядом с ним и всегда была бы ему опорой.
Хайнц говорит, что ему на это насрать.
Жаль, что Бригитта так ненавидит Хайнца.
Сегодня, например, Бригитта стоит на коленях перед унитазом в садовом домике, принадлежащем Хайнцу и его родителям, стоит на коленях прямо на холодном полу.
Пол этот холоднее, чем любовь, такая горячая и зовущаяся Хайнцем.
Отца-дальнобойщика нет дома, и Бригитта помогает по хозяйству. Это единственное, чем она может понравиться в семье, и она бодро драит щеткой раковину унитаза.
Несколько минут назад она сказала, что это ей доставляет удовольствие. Теперь ей это уже не доставляет удовольствия. Ее мутит от грязи и дерьма, накапливающегося за неделю в домике, где живет семья из трех человек.
И женится Хайнц уж если не на секретарше, и не на студентке, и не на секретарше. .. не на секретарше, то уж точно женится на женщине, на настоящей ЖЕНЩИНЕ, умело обращающейся со щеткой и связанными с ней неаппетитными подробностями. У себя дома Бригитта палец о палец не ударит, это ведь все равно что вкладывать капитал и труд в предприятие, изначально обреченное на банкротство и приносящее одни убытки. Никаких перспектив. Никаких надежд. Бригитта вкладывает свой капитал туда, где рассчитывает на прибыль. На совершенно новую жизнь.
Поскольку головой Бригитта не сильна, окончательный результат пока еще не ясен.
Ведь, в конце концов, любой менеджер, планирующий сделки, рассчитывает только на свои руки, умеющие работать. Больше не на что. Зато руки ее могут работать за троих, если нужно. Нужно. Ради Хайнца.
Перед матерью Хайнца Бригитта только что на коленях не ползает, в прямом и переносном смысле. Готова подбирать за ней дерьмо, как сейчас, например, в унитазе, который она драит. «В один прекрасный день я избавлюсь от этого дерьма, тогда будущее будет лежать у моих ног. Нет, как только я избавлюсь от дерьма, это и будет мое будущее. Сначала мне нужно добиться прочного положения, вот тогда я СМОГУ рассчитывать на будущее. Будущее — это роскошь. Слишком много его никогда не бывает».
Этот маленький эпизод не значит ничего, кроме того, что Бригитта умеет работать, если потребуется.
А работать требуется.
Она уверена, что с этого момента все ее слабости станут заметны и очаровательны, а все сильные стороны — тщательно скрыты.
Однако Хайнц не находит в Бригитте ничего очаровательного, и ее слабости ему отвратительны.
Бригитта следит за своей внешностью ради Хайнца, ведь если ты — женщина, то с этого пути уже не сойти и следить за собой просто необходимо.
Бригитте хочется, чтобы будущее когда-нибудь отблагодарило ее, сохранив ее цветущий вид.
Впрочем, может статься, что у Бригитты вовсе нет будущего.
Будущее полностью зависит от Хайнца.
Если ты молода, то и так выглядишь молодо, а когда состаришься, тогда ведь все равно будет уже слишком поздно.
Если в старости не выглядишь моложе своих лет, то все вокруг выносят беспощадный приговор: не следила за собой в молодости.
Стало быть, Бригитта делает то, что важно для будущего.
Если у тебя нет настоящего, нужно заранее позаботиться о будущем.
Бригитта шьет бюстгальтеры. Если делать короткую строчку, то бюстгальтеров выходит больше, в любом случае сорок штук — минимум при сдельной оплате. Если же делать длинные и сложные строчки, то, собственно, уменьшается и количество бюстгальтеров.
Это справедливо и гуманно.
Бригитта могла бы пойти с любым из рабочих парией, но она хочет только Хайнца, который станет предпринимателем.
В их изделиях используют нейлоновый кружевной материал с тонкой прокладкой из поролона.
Предприятие продает эти изделия в другие страны, на фабрике работает много женщин, приехавших из разных стран.
Многие работницы увольняются по разным причинам: замужество, рождение ребенка, смерть.
Бригитта надеется, что однажды тоже уволится, выйдя замуж и родив ребенка.
Бригитта надеется, что Хайнц заберет ее отсюда.
Все остальное для нее — хуже смерти, даже если она останется жить.
Пока у Бригитты нет ничего, кроме имени, по мере развития истории Бригитта получит фамилию Хайнца, это важнее всяких денег и собственности, это обеспечит и деньги, и собственность.
Настоящая жизнь, та жизнь, которую если не спросишь, то она и промолчит, — эта настоящая жизнь начинается после работы.
Для Бригитты жизнь и работа — это как день и ночь.
Стало быть, речь мы в основном поведем о нерабочем времени.
В этом особом случае Хайнц представляет собой жизнь.
Настоящая жизнь не только носит имя Хайнца, но и является им.
Все остальное, кроме Хайнца, — не существует.
Все, что лучше, чем Хайнц, Бригитте совершенно недоступно, все, что хуже Хайнца, Бригитта иметь не хочет.
Руками и ногами Бригитта сопротивляется тому, чтобы скатиться вниз, ведь падение означало бы потерю Хайнца.
Впрочем, Бригитте хорошо известно, что и путь наверх для нее закрыт, для нее существует только Хайнц или что-нибудь похуже Хайнца, в противном случае она обречена шить бюстгальтеры до конца жизни.
Шить бюстгальтеры и потерять Хайнца для нее и сейчас — хуже смерти.
От одного только случая зависит, суждено ли Бригитте жить (с Хайнцем) или расстаться с жизнью, погибнуть (без него).
Здесь нет никаких закономерностей. Судьба решает судьбу Бригитты. Не важно, что она делает и кто она такая, важно — что делает Хайнц и кто он такой.
У Бригитты и Хайнца нет своей истории. У Бригитты и Хайнца есть только их работа. Хайнцу предстоит стать историей для Бригитты, он должен дать ей личную жизнь, потом он должен сделать ей ребенка, будущее которого в свою очередь зависит от Хайнца и от его профессии.
История Бригитты и Хайнца не развивается постепенно, она появляется внезапно (как вспышка) и называется любовью.
Любовь появляется со стороны Бригитты, ей нужно убедить Хайнца, что любовь появляется и с его стороны. Он должен понять, что для него нет будущего без Бригитты.
Разумеется, у Хайнца есть будущее, будущее специалиста по электротехнике.
Оно от него не уйдет, даже если Бригитты не будет. Тянуть электропроводку можно и в том случае, если Бригитты вообще не существует.
Да-да, жить и ходить в кегельбан можно и без Бригитты. Однако у Бригитты есть своя задача. Ей нужно постоянно втолковывать Хайнцу, что без нее у него нет будущего, и дается это ей нелегко.
Кроме того, нужно вовремя помешать тому, чтобы Хайнц вдруг разглядел свое будущее в другой женщине. Но об этом — потом.
Положение нелегкое, но перспективное.
Хайнц намерен стать и обязательно станет предпринимателем, заведет собственную, пусть и небольшую, электромастерскую.
Когда-нибудь Хайнц добьется своего, и Бригитта разделит с ним то, чего он добьется.
Бригитта готова стать собственностью собственного мужа на его собственном предприятии, ведь это в какой-то мере будет и ее собственность.
Только бы Хайнц не познакомился случайно с какой-нибудь гимназисткой-старшеклассницей вроде Сузи!
Только бы, Господи упаси, Хайнцу не пришло случайно в голову, что другая женщина может быть лучше Бригитты, что другая подойдет ему больше, чем она.
Если Хайнц вдруг найдет кого получше, нужно, чтобы он поскорее от своей находки отделался.
Самое лучшее, это чтобы он вообще ни с кем не знакомился, так оно надежнее.
Когда Бригитта, ощущая под пальцами мягкий поролон и жесткие кружева, сидит на рабочем месте и пристрачивает очередную ленту к бюстгальтеру соблазнительного фасона и модной расцветки, ее мучают кошмары, связанные с соперницей, которой пока еще нет в природе, но которая, приняв соблазнительный вид, может появиться у Хайнца на пути.
Даже на работе Бригитта не знает покоя.
И, погрузившись в работу, она не может думать о чем-нибудь другом, кроме этой самой работы.
Думать ей за работой не обязательно, однако что-то в ней беспрестанно раздумывает.
Самой Бригитте не удастся сделать свою жизнь лучше. Все лучшее в жизни придет вместе с Хайнцем. Хайнц избавит Бригитту от швейной машины, самой Бригитте с этим не справиться. Однако полной уверенности у нее нет, ведь счастье — это случай, а не закон и не логическое следствие определенных поступков.
Бригитта хочет получить свое будущее в готовом виде.
Сама она не может его создать.
История их знакомства значения не имеет. Да и сами они значения не имеют. Они прямо-таки образчик того, что не имеет значения.
Как просто находят друг друга студенты и студентки, что, впрочем, одно и то же, если не считать половых различий. Как часто об этих встречах рассказывают волнующие истории.
Порой у этих историй есть даже своя длинная предыстория.
Хотя предыстория Бригитты явно не способствует будущему сколачиванию состояния, она все же познакомилась с Хайнцем, руками которого она его однажды сколотит.
Бригитта — внебрачная дочь, и мать ее занимается тем же, чем и Бригитта, то есть шитьем бюстгальтеров и лифов.
Хайнц — законный сын шофера-дальнобойщика и его жены, которой не было необходимости работать, кроме как дома.
Несмотря на эту вопиющую разницу положения, Бригитта и Хайнц познакомились.
В этом особом случае «познакомиться» означало «ускользнуть» или «не дать уйти» и «удержать». Хайнц обучился кое-чему, что однажды откроет ему широкий путь в мир, он учился электромонтажному делу.
Бригитта никогда в жизни ничему не училась.
Хайнц что-то собой представляет, Бригитта же — совершенно ничего, на ее месте безо всяких усилий могла бы оказаться любая другая.
Хайнца трудно с кем-то перепутать, он все время всем нужен — например, когда повреждена проводка или когда кому-то нужна толика любви. Бригитта незаметна, в ней никто особо не нуждается. У Хайнца есть будущее, у Бригитты нет даже настоящего.
Хайнц для Бригитты составляет все, работа для Бригитты — не больше чем тяжкое бремя. Человек, любящий другого человека, — чего больше желать? Человек, любящий другого и сам к тому же что-то собой представляющий, — это оптимальный вариант, которого может достичь Бригитта. Работа не имеет значения, поскольку она у Бригитты есть, а любовь значит много, ведь ее надо еще найти! Бригитта уже нашла, и ее находка — Хайнц.
Хайнц частенько спрашивает себя: чего же такого особенного в Бригитте?
Хайнцу частенько приходит в голову: не лучше ли жениться на другой, у которой есть деньги или недвижимость, которую можно приспособить под мастерскую и под магазинчик?
У Бригитты есть ее тело.
Кроме ее тела, на рынок одновременно выставлено много других тел.
У Бригитты есть грудь, есть бедра, есть ноги, есть мохнатка между ног.
У Бригитты есть молодость, которую ей приходится делить с другими: с фабрикой, например, и с шумным цехом, и с переполненным автобусом. Все они питаются ее молодостью.
Лет Бригитте становится все больше, а женственности — все меньше, конкурентки становятся все моложе, женских прелестей вокруг — все больше. Бригитта говорит Хайнцу:
— Мне нужен человек, который был бы мне опорой, который всегда был бы со мной рядом, и я всегда была бы рядом с ним и всегда была бы ему опорой.
Хайнц говорит, что ему на это насрать.
Жаль, что Бригитта так ненавидит Хайнца.
Сегодня, например, Бригитта стоит на коленях перед унитазом в садовом домике, принадлежащем Хайнцу и его родителям, стоит на коленях прямо на холодном полу.
Пол этот холоднее, чем любовь, такая горячая и зовущаяся Хайнцем.
Отца-дальнобойщика нет дома, и Бригитта помогает по хозяйству. Это единственное, чем она может понравиться в семье, и она бодро драит щеткой раковину унитаза.
Несколько минут назад она сказала, что это ей доставляет удовольствие. Теперь ей это уже не доставляет удовольствия. Ее мутит от грязи и дерьма, накапливающегося за неделю в домике, где живет семья из трех человек.
И женится Хайнц уж если не на секретарше, и не на студентке, и не на секретарше. .. не на секретарше, то уж точно женится на женщине, на настоящей ЖЕНЩИНЕ, умело обращающейся со щеткой и связанными с ней неаппетитными подробностями. У себя дома Бригитта палец о палец не ударит, это ведь все равно что вкладывать капитал и труд в предприятие, изначально обреченное на банкротство и приносящее одни убытки. Никаких перспектив. Никаких надежд. Бригитта вкладывает свой капитал туда, где рассчитывает на прибыль. На совершенно новую жизнь.
Поскольку головой Бригитта не сильна, окончательный результат пока еще не ясен.
Ведь, в конце концов, любой менеджер, планирующий сделки, рассчитывает только на свои руки, умеющие работать. Больше не на что. Зато руки ее могут работать за троих, если нужно. Нужно. Ради Хайнца.
Перед матерью Хайнца Бригитта только что на коленях не ползает, в прямом и переносном смысле. Готова подбирать за ней дерьмо, как сейчас, например, в унитазе, который она драит. «В один прекрасный день я избавлюсь от этого дерьма, тогда будущее будет лежать у моих ног. Нет, как только я избавлюсь от дерьма, это и будет мое будущее. Сначала мне нужно добиться прочного положения, вот тогда я СМОГУ рассчитывать на будущее. Будущее — это роскошь. Слишком много его никогда не бывает».
Этот маленький эпизод не значит ничего, кроме того, что Бригитта умеет работать, если потребуется.
А работать требуется.
Случай с Паулой
Паула и ее случай. Паула родом из деревни.
Деревенская жизнь до сегодняшнего дня лежала на ней тяжким грузом, на ней и на ее замужних сестрах Эрике и Ренате. Их уже можно списать со счетов, все обстоит так, словно их и не было на свете. С Паулой дело обстоит иначе, она — самая младшая из сестер, и весь мир еще перед ней. Ей пятнадцать лет. Она достаточно взрослая, чтобы пораскинуть мозгами, чем ей дальше заняться: стать домохозяйкой или продавщицей. Продавщицей или домохозяйкой. В ее возрасте все девушки достаточно взрослые, чтобы пораскинуть мозгами, чем им дальше заниматься. Школу они закончили, все мужское население деревни либо лесорубы, либо парни, которые учатся на столяра, электрика, жестянщика, каменщика, или устраиваются на фабрику, или пытаются найти место столяра, электрика, жестянщика, каменщика или разнорабочего на фабрике, а потом все же возвращаются домой и становятся лесорубами. Девушки становятся их женами. Егерь — профессия получше, однако на этом месте всегда оказываются люди пришлые. Ни учителя, ни священника в деревне нет, как нет церкви и школы. И такой интеллигентной профессией, как заведующий местным филиалом универсама тоже занимается пришлый человек, под его началом работают три продавщицы, они из деревни, и одна ученица, она тоже из деревни. Женщины работают продавщицами или помощницами продавщиц, пока не выйдут замуж. Когда они выходят замуж, торговать они перестают, ведь их самих уже сторговали, и на их место приходит новая продавщица и продолжает торговать дальше, одна сменяет другую мгновенно и легко.
Так с течением времени образовался естественный круговорот: рождение, приход в жизнь и замужество, следом — уход из жизни и рождение дочери, которой быть домохозяйкой или продавщицей, чаще всего — домохозяйкой, потом дочь входит в жизнь, а мать из нее уходит, дочь выходит замуж, бросает работу, покидает стартовую площадку, тоже рожает дочь, и продуктовый магазин — что-то вроде поворотного круга в естественном круговороте природы; в овощах и фруктах отражаются времена года, отражается человеческая жизнь в многообразных формах ее выражения, в единственной витрине отражаются внимательные лица продавщиц, которые сошлись сюда, чтобы дождаться замужества и жизни.
Но замужество всегда приходит особняком, не беря с собой жизнь. Замужние женщины в магазине не работают, разве в том случае, если муж остался без работы или получил тяжелое увечье. А что сильно пьет — так мужики все пьют.
Работа у лесорубов тяжелая и опасная, не раз уж бывало, что кто-нибудь из них не возвращался с лесосеки домой.
Вот они и наслаждаются жизнью на всю катушку, такие молодцы.
Ни одной девчонке, которой исполнилось тринадцать, нет от них прохода. Один другого обставить норовит, у каждого рожки чешутся, соперники схватываются рогами, и по всей деревне только звон идет. И разносится дальше, по всей долине.
А когда молодости приходит конец, мужик приводит в дом усердную, бережливую жену. Кончилась молодость. Начинается старость.
Для женщины молодость тоже кончается, начинаются роды.
Мужчинам легче, они взрослеют и стареют, не утрачивая привлекательности, они ищут в алкоголе поддержку сил и защиту от болезней, от рака к примеру, а вот женщины пребывают в схватке со смертью долгие годы, порой столь долго, что взрослеют их дочери и рядом с ними начинают свою схватку со смертью. Женщины проникаются ненавистью к своим дочерям и желают, чтобы дочери лишились жизни как можно скорей, как они, матери, в свое время.
Стало быть, срочно требуется мужчина.
Бывает, что одна из дочерей не хочет умирать так быстро, ей хочется еще пару лет побыть продавщицей и пожить! Да, пожить! Случается, правда редко, что одна из дочерей устраивается продавщицей в окружном центре, в городе, где есть много разных профессий, где есть священники, учителя, рабочие, плотники, слесари, есть часовщики, лекари, мясники! Есть колбасники. Есть много других профессий. Есть много возможностей жить в прекрасном будущем.
Привязать к себе мужчину с видами на прекрасное будущее не так-то легко. Ведь хорошие профессии связаны с особыми преимуществами, вот и требуют мужчины, этими профессиями владеющие, чтобы им сразу позволили все. А все сразу позволять нельзя, ведь представитель хорошей профессии сразу захочет кого-нибудь получше, и надеждам конец. Лесоруб-то еще подождет, а вот представитель хорошей профессии ждать никогда не станет. Никто из этих девушек оттуда не возвращался, разве что приезжали погостить и привозили с собой ребенка-подзаборника.
Очень редко кто-то из уехавших приезжает с детьми навестить мать и отца и обычно никак не может нахвалиться своей жизнью. Дети обуты и одеты, муж хороший, все деньги приносит домой, выпивает в меру, на кухне — новая мебель, и пылесос новый, и гардины, и столик опять же, и новый телевизор, плиту, правда, взяли в комиссионке, но она почти как новая, и полы как новые, если их помыть и натереть как следует. И дочь как новая, но скоро она устроится продавщицей и начнет быстро стареть и изнашиваться. Так почему, скажите на милость, ей не стареть и не изнашиваться, если мать уже вся изношена жизнью? Дочь скоро востребуют, ей самой это уже требуется, и подавайте сюда нового ухажера с хорошей профессией, на выбор здесь священники, учителя, фабричные рабочие, жестянщики, плотники, слесари, часовщики, мясники! А также колбасники! И многие другие, многие другие, и всем им непрерывно требуются женщины, и они ими пользуются, но сами они ни в коем случае не хотят получить уже использованную хотя бы раз женщину и пользоваться ею дальше. Нет. Вот и возникают проблемы. Где же напасешься неиспользованных женщин, если ими постоянно пользуются? Проституции не существует, но налицо куча внебрачных детей, не надо было их делать, а она это сделала, ей их сделали, постарались основательно, и вот стоит она перед нами и сама должна делать всю работу, даже и ту работу, которую обычно делает муж, а ребенок остается с бабушкой, ненавидящей и мать, и дитя. Использованных женщин берут в жены редко, а если берут, то только из первых рук. И всю жизнь им предстоит выслушивать: если бы я не взял тебя в жены, тебя бы никто другой не взял, тебе бы пришлось поломать голову, где раздобыть денег на себя и на ребенка, в последний момент я тебя все-таки взял, и ты можешь брать деньги у меня, но сначала я возьму денег на выпивку, а потом возьму у тебя еще раз, и еще, сколько захочу, а уж затем, чтобы кто-то не воспользовался нашей дочерью не по закону, я за этим прослежу, чтобы она не стала такой, какой была ее мать, которую взяли ДО ТОГО КАК.
Пусть ждет, пока ее возьмут, но только после того как. И пусть потом ее берут, но только после того как. Если она допустит, как ты, что ее возьмут до того как, пусть она потом радуется, если ее вообще кто-нибудь возьмет. И пусть она радуется, что у нее такой хороший отец.
Как оно отвратительно, это медленное умирание. И мужчины, и женщины вместе движутся к смерти. Правда, мужу есть чем слегка поразвлечься, он сидит снаружи и, как дворовый пес, сторожит жену. Он сторожит умирающую. А жена сторожит его изнутри, сторожит от женщин, приехавших в деревню летом погостить, сторожит дочь и деньги на хозяйство, чтобы он их не пропил. А муж сторожит жену снаружи, сторожит от мужчин, приехавших к ним летом погостить, сторожит дочь и деньги на хозяйство, чтобы урвать от них себе на пропой. Так вот, рука об руку, движутся они к смерти.
И дочь ждет не дождется, пока и ей будет позволено умирать, и родители запасают, готовясь к ее смерти: простыни и полотенца, салфетки и подержанный холодильник. В нем она сохранится хоть и мертвая, но зато свежая.
А что станет с Паулой? Она будет продавщицей или домохозяйкой? За всем этим не забыть бы о Пауле! Ведь о ней здесь идет речь. Что станет с Паулой? Умрет она пораньше или попозже? Или вовсе не начнет жить? Умрет сразу? Не дождавшись, а потом — уже слишком поздно, ребенок уже есть, а мать умирает сразу, да не так, как все, — после свадьбы? Нет! Ведь Паула хочет выучиться на портниху. В деревне о таком и слыхом не слыхивали, чтобы девушка хотела чему-то ВЫУЧИТЬСЯ. Быть тут беде.
Мать спрашивает:
— Паула, может, пойдешь лучше в продавщицы, ведь в магазине легче познакомиться с парнем, или хочешь стать домохозяйкой, если ты уже с кем-то познакомилась?
Мать говорит:
— Паула, ты ДОЛЖНА стать или продавщицей, или домохозяйкой.
Паула отвечает:
— Мама, сейчас все места в магазине заняты.
Мать говорит:
— Так оставайся дома, Паула, и будь домохозяйкой, и помогай мне по дому и в хлеву, и ухаживай за отцом, как я ухаживаю за ним, и за братом, когда он возвращается с лесосеки. Почему тебе должно быть лучше, чем мне? Я никогда не стремилась стать лучше своей матери, она была домохозяйкой, ведь тогда у нас не было ни магазина, ни продавщиц, и мой отец прибил бы меня, если бы я заикнулась о магазине.
И он сказал мне, оставайся дома и помогай матери, и убирай за мной, когда я прихожу с работы, и бегай в трактир за пивом, и чтобы обернуться туда и обратно за восемь минут, а если припоздаешь, я тебе хребет сломаю. И с какой радости ты, моя дочь, хочешь жить лучше меня? Оставайся лучше дома и помогай мне, когда отец и твой брат Геральд возвращаются с работы. И может статься, мы в самом деле когда-нибудь сломаем тебе хребет — я, и твой отец, и твой брат Геральд. ПРИВЕТ!
Но Паула возражает:
— Мама, я не хочу тут, я хочу выучиться на портниху. А когда я выучусь на портниху, я хочу получить хоть что-то от жизни, хочу съездить в Италию, и ходить в кино на собственные, заработанные деньги, и потом, когда я хоть немного порадуюсь жизни, я еще раз, в последний раз съезжу в Италию, а потом еще раз, в последний раз схожу в кино на собственные, заработанные деньги, а уж потом я найду себе хорошего мужа, или не такого уж хорошего, каких показывают теперь в кино, а потом я выйду замуж и заведу детей. И всех их буду любить, всех и сразу, да, любить! И пусть их будет двое, мальчик и девочка. А потом я буду принимать противозачаточные таблетки, чтобы их осталось только двое, мальчик и девочка, и чтобы в доме все было чисто и аккуратно. Я буду шить только на детей и на себя и вместе с трудолюбивым мужем построю собственный домик.
Деревенская жизнь до сегодняшнего дня лежала на ней тяжким грузом, на ней и на ее замужних сестрах Эрике и Ренате. Их уже можно списать со счетов, все обстоит так, словно их и не было на свете. С Паулой дело обстоит иначе, она — самая младшая из сестер, и весь мир еще перед ней. Ей пятнадцать лет. Она достаточно взрослая, чтобы пораскинуть мозгами, чем ей дальше заняться: стать домохозяйкой или продавщицей. Продавщицей или домохозяйкой. В ее возрасте все девушки достаточно взрослые, чтобы пораскинуть мозгами, чем им дальше заниматься. Школу они закончили, все мужское население деревни либо лесорубы, либо парни, которые учатся на столяра, электрика, жестянщика, каменщика, или устраиваются на фабрику, или пытаются найти место столяра, электрика, жестянщика, каменщика или разнорабочего на фабрике, а потом все же возвращаются домой и становятся лесорубами. Девушки становятся их женами. Егерь — профессия получше, однако на этом месте всегда оказываются люди пришлые. Ни учителя, ни священника в деревне нет, как нет церкви и школы. И такой интеллигентной профессией, как заведующий местным филиалом универсама тоже занимается пришлый человек, под его началом работают три продавщицы, они из деревни, и одна ученица, она тоже из деревни. Женщины работают продавщицами или помощницами продавщиц, пока не выйдут замуж. Когда они выходят замуж, торговать они перестают, ведь их самих уже сторговали, и на их место приходит новая продавщица и продолжает торговать дальше, одна сменяет другую мгновенно и легко.
Так с течением времени образовался естественный круговорот: рождение, приход в жизнь и замужество, следом — уход из жизни и рождение дочери, которой быть домохозяйкой или продавщицей, чаще всего — домохозяйкой, потом дочь входит в жизнь, а мать из нее уходит, дочь выходит замуж, бросает работу, покидает стартовую площадку, тоже рожает дочь, и продуктовый магазин — что-то вроде поворотного круга в естественном круговороте природы; в овощах и фруктах отражаются времена года, отражается человеческая жизнь в многообразных формах ее выражения, в единственной витрине отражаются внимательные лица продавщиц, которые сошлись сюда, чтобы дождаться замужества и жизни.
Но замужество всегда приходит особняком, не беря с собой жизнь. Замужние женщины в магазине не работают, разве в том случае, если муж остался без работы или получил тяжелое увечье. А что сильно пьет — так мужики все пьют.
Работа у лесорубов тяжелая и опасная, не раз уж бывало, что кто-нибудь из них не возвращался с лесосеки домой.
Вот они и наслаждаются жизнью на всю катушку, такие молодцы.
Ни одной девчонке, которой исполнилось тринадцать, нет от них прохода. Один другого обставить норовит, у каждого рожки чешутся, соперники схватываются рогами, и по всей деревне только звон идет. И разносится дальше, по всей долине.
А когда молодости приходит конец, мужик приводит в дом усердную, бережливую жену. Кончилась молодость. Начинается старость.
Для женщины молодость тоже кончается, начинаются роды.
Мужчинам легче, они взрослеют и стареют, не утрачивая привлекательности, они ищут в алкоголе поддержку сил и защиту от болезней, от рака к примеру, а вот женщины пребывают в схватке со смертью долгие годы, порой столь долго, что взрослеют их дочери и рядом с ними начинают свою схватку со смертью. Женщины проникаются ненавистью к своим дочерям и желают, чтобы дочери лишились жизни как можно скорей, как они, матери, в свое время.
Стало быть, срочно требуется мужчина.
Бывает, что одна из дочерей не хочет умирать так быстро, ей хочется еще пару лет побыть продавщицей и пожить! Да, пожить! Случается, правда редко, что одна из дочерей устраивается продавщицей в окружном центре, в городе, где есть много разных профессий, где есть священники, учителя, рабочие, плотники, слесари, есть часовщики, лекари, мясники! Есть колбасники. Есть много других профессий. Есть много возможностей жить в прекрасном будущем.
Привязать к себе мужчину с видами на прекрасное будущее не так-то легко. Ведь хорошие профессии связаны с особыми преимуществами, вот и требуют мужчины, этими профессиями владеющие, чтобы им сразу позволили все. А все сразу позволять нельзя, ведь представитель хорошей профессии сразу захочет кого-нибудь получше, и надеждам конец. Лесоруб-то еще подождет, а вот представитель хорошей профессии ждать никогда не станет. Никто из этих девушек оттуда не возвращался, разве что приезжали погостить и привозили с собой ребенка-подзаборника.
Очень редко кто-то из уехавших приезжает с детьми навестить мать и отца и обычно никак не может нахвалиться своей жизнью. Дети обуты и одеты, муж хороший, все деньги приносит домой, выпивает в меру, на кухне — новая мебель, и пылесос новый, и гардины, и столик опять же, и новый телевизор, плиту, правда, взяли в комиссионке, но она почти как новая, и полы как новые, если их помыть и натереть как следует. И дочь как новая, но скоро она устроится продавщицей и начнет быстро стареть и изнашиваться. Так почему, скажите на милость, ей не стареть и не изнашиваться, если мать уже вся изношена жизнью? Дочь скоро востребуют, ей самой это уже требуется, и подавайте сюда нового ухажера с хорошей профессией, на выбор здесь священники, учителя, фабричные рабочие, жестянщики, плотники, слесари, часовщики, мясники! А также колбасники! И многие другие, многие другие, и всем им непрерывно требуются женщины, и они ими пользуются, но сами они ни в коем случае не хотят получить уже использованную хотя бы раз женщину и пользоваться ею дальше. Нет. Вот и возникают проблемы. Где же напасешься неиспользованных женщин, если ими постоянно пользуются? Проституции не существует, но налицо куча внебрачных детей, не надо было их делать, а она это сделала, ей их сделали, постарались основательно, и вот стоит она перед нами и сама должна делать всю работу, даже и ту работу, которую обычно делает муж, а ребенок остается с бабушкой, ненавидящей и мать, и дитя. Использованных женщин берут в жены редко, а если берут, то только из первых рук. И всю жизнь им предстоит выслушивать: если бы я не взял тебя в жены, тебя бы никто другой не взял, тебе бы пришлось поломать голову, где раздобыть денег на себя и на ребенка, в последний момент я тебя все-таки взял, и ты можешь брать деньги у меня, но сначала я возьму денег на выпивку, а потом возьму у тебя еще раз, и еще, сколько захочу, а уж затем, чтобы кто-то не воспользовался нашей дочерью не по закону, я за этим прослежу, чтобы она не стала такой, какой была ее мать, которую взяли ДО ТОГО КАК.
Пусть ждет, пока ее возьмут, но только после того как. И пусть потом ее берут, но только после того как. Если она допустит, как ты, что ее возьмут до того как, пусть она потом радуется, если ее вообще кто-нибудь возьмет. И пусть она радуется, что у нее такой хороший отец.
Как оно отвратительно, это медленное умирание. И мужчины, и женщины вместе движутся к смерти. Правда, мужу есть чем слегка поразвлечься, он сидит снаружи и, как дворовый пес, сторожит жену. Он сторожит умирающую. А жена сторожит его изнутри, сторожит от женщин, приехавших в деревню летом погостить, сторожит дочь и деньги на хозяйство, чтобы он их не пропил. А муж сторожит жену снаружи, сторожит от мужчин, приехавших к ним летом погостить, сторожит дочь и деньги на хозяйство, чтобы урвать от них себе на пропой. Так вот, рука об руку, движутся они к смерти.
И дочь ждет не дождется, пока и ей будет позволено умирать, и родители запасают, готовясь к ее смерти: простыни и полотенца, салфетки и подержанный холодильник. В нем она сохранится хоть и мертвая, но зато свежая.
А что станет с Паулой? Она будет продавщицей или домохозяйкой? За всем этим не забыть бы о Пауле! Ведь о ней здесь идет речь. Что станет с Паулой? Умрет она пораньше или попозже? Или вовсе не начнет жить? Умрет сразу? Не дождавшись, а потом — уже слишком поздно, ребенок уже есть, а мать умирает сразу, да не так, как все, — после свадьбы? Нет! Ведь Паула хочет выучиться на портниху. В деревне о таком и слыхом не слыхивали, чтобы девушка хотела чему-то ВЫУЧИТЬСЯ. Быть тут беде.
Мать спрашивает:
— Паула, может, пойдешь лучше в продавщицы, ведь в магазине легче познакомиться с парнем, или хочешь стать домохозяйкой, если ты уже с кем-то познакомилась?
Мать говорит:
— Паула, ты ДОЛЖНА стать или продавщицей, или домохозяйкой.
Паула отвечает:
— Мама, сейчас все места в магазине заняты.
Мать говорит:
— Так оставайся дома, Паула, и будь домохозяйкой, и помогай мне по дому и в хлеву, и ухаживай за отцом, как я ухаживаю за ним, и за братом, когда он возвращается с лесосеки. Почему тебе должно быть лучше, чем мне? Я никогда не стремилась стать лучше своей матери, она была домохозяйкой, ведь тогда у нас не было ни магазина, ни продавщиц, и мой отец прибил бы меня, если бы я заикнулась о магазине.
И он сказал мне, оставайся дома и помогай матери, и убирай за мной, когда я прихожу с работы, и бегай в трактир за пивом, и чтобы обернуться туда и обратно за восемь минут, а если припоздаешь, я тебе хребет сломаю. И с какой радости ты, моя дочь, хочешь жить лучше меня? Оставайся лучше дома и помогай мне, когда отец и твой брат Геральд возвращаются с работы. И может статься, мы в самом деле когда-нибудь сломаем тебе хребет — я, и твой отец, и твой брат Геральд. ПРИВЕТ!
Но Паула возражает:
— Мама, я не хочу тут, я хочу выучиться на портниху. А когда я выучусь на портниху, я хочу получить хоть что-то от жизни, хочу съездить в Италию, и ходить в кино на собственные, заработанные деньги, и потом, когда я хоть немного порадуюсь жизни, я еще раз, в последний раз съезжу в Италию, а потом еще раз, в последний раз схожу в кино на собственные, заработанные деньги, а уж потом я найду себе хорошего мужа, или не такого уж хорошего, каких показывают теперь в кино, а потом я выйду замуж и заведу детей. И всех их буду любить, всех и сразу, да, любить! И пусть их будет двое, мальчик и девочка. А потом я буду принимать противозачаточные таблетки, чтобы их осталось только двое, мальчик и девочка, и чтобы в доме все было чисто и аккуратно. Я буду шить только на детей и на себя и вместе с трудолюбивым мужем построю собственный домик.