Страница:
- Немножко.
Пэрри понимал - если она даже сейчас сомневается, дома ее сомнения
усилятся еще больше. Нет, он все же недостаточно ее убедил!
Оставалось последнее, хотя и не самое блестящее, средство. Если и оно
не поможет, Пэрри придется признать поражение...
- Сейчас я буду тебе петь, - сказал он. - После этого ты можешь идти -
твой отец нам больше ничего не должен. Да, чуть не забыл - я ведь обещал
дать тебе монетку в знак того, что предлагаю тебе работу. И все остальное.
Возьми ее и, если пожелаешь, возвращайся ко мне. - Пэрри отыскал в кармане
мелкую медную монету и отдал ее девушке.
- Вы отпускаете меня, даже не...
- Но сначала ты послушаешь мою песню.
Пэрри дважды глубоко вздохнул и запел. И слова, и мелодию юноша сочинял
на ходу - когда-то этот талант открыл у него Колдун. В поэзии французского
языка, на котором они говорили, существовал и ассонанс, и ритм, однако для
Пэрри это не имело большого значения - здесь главным было чувство. Он
просто облекал подходящие к случаю слова в музыкальную форму.
Весь дом наполнился пением - ведь Пэрри прибегнул к колдовству, которое
удавалось ему больше остальных - неземному аккомпанементу. Казалось, будто
за его спиной играет целый оркестр из лучших в королевстве музыкантов,
придающих голосу певца такую силу, на которую не способен простой
смертный. От мощи оркестра задрожал пол, а в очаге в такт музыке
заколыхался огонь. В песне действительно чувствовалось какое-то
волшебство.
Пою о красе, что вижу в тебе, Джоли,
О той красоте, которая ждет пробужденья,
О радости - я уже предвкушаю ее.
Ах, если б ты только меня полюбила.
Ах, если б ты только меня полюбила.
Пою и о том, как ты станешь изящна, Джоли,
Тебе позавидуют все, кого раньше встречала,
Решив, будто ты аббатисса,
Ах, если бы ты разрешила себя любить,
Ах, если бы ты разрешила себя любить.
Джоли стояла и слушала, как зачарованная. Казалось, от пения ее локоны
слегка колышутся - на глаза девушки то и дело набегали смутные тени. Да,
она была и умна, и красива, вот только нищета искусно скрывала все это.
Хорошая еда, забота и уверенность в себе превратят ее в красавицу. Пэрри
нисколько ее не обманул - девушка сама обманывала себя... Понимая, что
перед ним настоящее сокровище, Пэрри жаждал ее любви. Имя Джоли означало
"прелестная" - своей хозяйке оно подходило как нельзя лучше. Сознание
этого наполнило песню молодого волшебника страстью - он уже любил эту
девушку!
Закончив петь, Пэрри молча подошел к двери, отодвинул задвижку и
посторонился, уступая гостье дорогу.
Изумленная, та поглубже завернулась в платье и шагнула за порог.
Однако, испугавшись темноты и дрожа от ночного холода, Джоли
остановилась. Тогда Пэрри снял с крючка плащ и накинул его на плечи
гостьи.
Но девушка все еще не двигалась с места. Пэрри догадался, что ей
страшно возвращаться домой одной. Деревенские собаки ее знали и не напали
бы, однако их было не слышно, а значит, поблизости вполне могли оказаться
волки. Пэрри жил довольно далеко от деревни - одинокой девушке такая
прогулка не сулила ничего хорошего.
Поэтому, захватив еще один плащ и крепкую палку, Пэрри шагнул за порог.
Без единого слова он направился к деревне.
Исполненная благодарности, девушка поспешила за ним. Замедлив шаги, он
подождал, пока Джоли с ним поравняется, и они - по-прежнему молча -
зашагали бок о бок. Теперь дорога уже не казалась такой длинной и опасной.
Возле ее дома юноша остановился. Взглянув на него, Джоли сняла и отдала
ему плащ. Даже не улыбнувшись, Пэрри повернулся и зашагал прочь.
Придет ли она еще? Его песня, без сомнения, тронула ее сердце. Но
надолго ли? Ведь теперь она свободна - долг отца оплачен...
В ту ночь Пэрри скверно спал. Он привык считать себя блестящим молодым
человеком, обладающим достаточной властью - так оно, впрочем, и было, -
однако на этот раз впервые в жизни ему предстояло самостоятельно
справиться с серьезной задачей. Своего рода экзамен на право называться
колдуном. К тому же Джоли казалась ему самой лучшей - он не сомневался,
что вдвоем их ожидает счастье. Конечно, предстоит потратить немало времени
и сил на то, чтобы многому ее научить, однако Пэрри вовсе не считал это
занятие скучным и безрадостным. Он даже не представлял, что будет делать,
если Джоли не придет. Сейчас у него не было других желаний и целей, кроме
одной - чтобы она пришла и осталась в его доме.
Проснувшись еще до рассвета, Пэрри оделся, позавтракал и рассеянно
принялся за привычные дела.
День прошел, как обычно. У одного из деревенских цыплята постоянно
разбредались по чужим дворам - соседи стали грозить, что их терпение
лопнет и непослушная живность в конце концов окажется в котле. Заплатив
Колдуну, крестьянин обратился к нему за помощью, а тот, в свою очередь,
для практики предложил найти выход из положения Пэрри.
Юноша со всей ответственностью взялся за дело. Немало покопавшись в
своих записях по праву, он все-таки отыскал нужную процедуру. В этих
местах почти никто о ней не знал, однако она использовалась в других
странах и имела законную силу. Хозяин кур должен был встать на конек крыши
собственного дома и, просунув правую руку под левую, ухватить себя за
волосы. Левой рукой, движение которой теперь значительно ограничивалось,
ему надлежало как можно дальше бросить серп. Расстояние от дома до места,
куда падал серп, и отмеряло ту территорию, на которую теперь свободно
могли посягать хозяйские куры.
Обратившийся за помощью крестьянин казался сильным и ловким - немного
потренировавшись, он мог бы закинуть свой серп достаточно далеко и
отвоевать своим курам солидную площадь для прогулок. Колдун с глазу на
глаз посоветует этот способ своему клиенту, а затем, через несколько дней,
на глазах у всей деревни проведет процедуру - чтобы никто не усомнился в
справедливости решения. Колдун еще раз получит вознаграждение за труды.
Видя, что дело решается мирно, Феодал не станет вмешиваться, а скорее
всего даже приедет посмотреть на занятное зрелище.
Пэрри остался доволен, но с приближением вечера его начала одолевать
тревога. Придет ли Джоли? Чтобы убедить ее, он сделал все возможное, если
же и этого окажется недостаточно...
День угасал, девушка все не появлялась. Пэрри мрачнел - он так старался
ее уговорить! Неужели ошибся? Впереди их ожидала целая жизнь вдвоем - если
только Джоли согласится.
Пэрри принялся растапливать камин. Холодало, однако он сделал это не
только для того, чтобы согреться. Вчера Джоли пришла, когда в очаге весело
горели дрова, и уселась возле огня... Вот и сейчас юноша почти воочию
увидел ее там! Однако он тут же заставил себя прекратить видение - ни к
чему волшебнику поддаваться обману чувств, довольно того, что он морочит
этим головы другим. Колдун всегда должен трезво оценивать реальность,
какой бы суровой она ни казалась. Волшебство и наука, закон и иллюзия -
все служило Пэрри предметом для изучения, чтобы потом иметь возможность
использовать свои знания на практике. Его лучшим учителем и господином
была действительность.
Даже тогда, когда женщина предпочитала не возвращаться...
А ведь Пэрри поставил на карту так много! Он понимал, что Джоли
подходит ему и что он сможет подарить ей жизнь намного лучше той, какую
смог бы предложить любой из деревенских. Вот только понимает ли это она
сама?
Загорелись и начали чадить дрова, однако вскоре дым стал уноситься в
трубу. Простой крестьянин не мог позволить себе разводить в доме огонь,
опасаясь, что вспыхнет соломенная крыша. Но Пэрри вырос в гораздо лучших
условиях - он надеялся разделить их с...
Прислушиваясь, юноша замер на месте - неужели в дверь действительно
постучали, или это лишь плод его воображения? Бросившись к двери, он
распахнул ее.
Перед ним стояла Джоли.
- Вы этого хотели? - робко спросила она.
Понимая, что, возможно, совершает ошибку, Пэрри раскрыл перед нею
объятия. Он просил ее любви, хотя пока пообещал только работу...
Девушка смело шагнула прямо к Пэрри. Ее поступок, так же, как и его,
оказался красноречивее всяких слов.
В тот вечер Джоли и Пэрри понимали, что спешить не следует - едва
обнявшись, они поспешно отпрянули друг от друга. Джоли лишь пришла
сообщить, что ее отец принимает предложение сына Колдуна и желает знать,
во сколько тот оценивает ее услуги. Утром девушка приступит к работе.
- Да-да, конечно, - пробормотал Пэрри. Радостный от того, что она
рядом, он вовсе не собирался вдаваться в какие бы то ни было подробности.
Проводив Джоли к камину, юноша принес ей хлеба и молока.
- Я и сама могла бы...
- Отлично - но только с завтрашнего дня, - улыбаясь, ответил Пэрри.
- Отец думает, что вы берете меня в любовницы, - призналась Джоли. - И
надеется, что вы прибавите за это еще монетку...
- Разумеется, прибавлю! - не задумываясь, согласился Пэрри.
Джоли отвела глаза:
- Так, значит, это правда?
- Только если ты захочешь. Я ведь уже говорил...
- Вы меня... желаете?
- Да.
- Но не станете принуждать?
- Нет, не стану.
- А если я не захочу?
Пэрри развел руками:
- Мне нужно только то, что ты захочешь дать сама.
Джоли покачала головой:
- Не понимаю я вас, Пэрри...
Он попытался объяснить:
- Видишь ли, я мог бы заплатить деревенской девушке, и она ни в чем бы
мне не отказала. Но она любила бы не меня, а мои деньги. Я же хочу твоей
любви, а ее невозможно купить.
- Хотелось бы верить...
- А мне бы хотелось сделать так, чтобы ты поверила.
Джоли исподлобья взглянула на него:
- Думаю, у вас все-таки есть какая-то причина... зачем я вам
понадобилась.
- Какая еще причина? - растерялся он.
- Ну, например, вам надо поймать единорога...
Юноша рассмеялся:
- Для этого мне и впрямь понадобилась бы девственница! Как я об этом
раньше не подумал!
- Так это правда?
- Что единорога можно поймать только на девственницу? В общем, да. Хотя
можно обойтись и без нее, но тогда единорога придется убить - живым он не
дастся.
- Значит, я нужна вам для этого?
Пэрри сокрушенно развел руками:
- Ну что ты такое говоришь! Для этого я мог бы найти какую-нибудь
дурнушку или глупую. А ты не то и не другое.
- Но если бы вы сказали, что дело в единороге, мне было бы с вами
как-то спокойнее.
- Нет, я не согласен.
- Вы почти убедили меня...
- Конечно - ты же чувствуешь, что я тебя не обманываю, а это важнее
любых отговорок.
Девушка на секунду задумалась.
- Неужели я и правда не то и не другое?
- О чем это ты?
- Не дурнушка и не глупая.
- Чистая правда!
- Вы могли бы взять меня прямо сейчас - я не стану сопротивляться.
- Ты любишь меня?
- Я вас боюсь.
- Тогда придется подождать, когда полюбишь.
- Но боюсь уже меньше...
- Вот и славно. - Такая откровенность пришлась ему по душе. Кому-то,
возможно, девушка показалась бы невежественной и серой, однако Пэрри
просто считал ее еще наивной и неопытной.
- Мне пора домой. Утром я обязательно приду.
- Я провожу.
- Не надо. Еще не так темно, и я не испугаюсь.
- Тогда захвати хотя бы оберег от хищных зверей.
Джоли немного подумала.
- Что ж, это пригодится.
Пэрри протянул ей мешочек, от которого исходила отвратительная вонь.
- Откроешь, если что. Только не приноси его в дом - еще повытравишь
всех домашних.
Девушка хихикнула:
- Как хищных зверей!
Он согласно кивнул:
- Такой уж запах.
Оставшись один, Пэрри радостно стиснул руки. Все-таки Джоли будет его!
Девушка пришла на следующее утро, и на другое тоже. После того как
Пэрри с трудом удалось уговорить ее вымыться, Джоли получила новое платье.
Ее волосы засияли, а кожа оказалась белой как молоко. Но возвращаясь
каждый вечер домой, девушка снова облачалась в старье и пачкала лицо -
чтобы не вызвать подозрений.
Как и предполагал, Пэрри открыл у нее блестящие способности и для более
быстрого обучения прибегнул к гипнозу - так же, как когда-то Колдун. Джоли
предстояло многое усвоить, ведь в сущности колдовство и складывалось из
определенных знаний и опыта. Лишь самые талантливые и преданные могли
творить настоящие чудеса. Достаточным умом или терпением обладали единицы
- среди претендовавших на это часто встречались шарлатаны, которые искусно
играли на обмане чувств.
Джоли научилась читать, считать и защищать себя - теперь она могла
получать знания и самостоятельно. К тому же девушка успешно осваивала игру
на арфе, которую подарил ей Пэрри. От хорошей еды Джоли поправилась и
стала как раз такой, какой он нарисовал ее при первой встрече - хоть и не
Мадонной, но не менее красивой.
Несмотря на ее старания, все это не осталось в деревне незамеченным. Не
помогали даже лохмотья и грязь. Деревенские парни не давали Джоли проходу,
и, чтобы хоть как-то оттолкнуть их, Пэрри пришлось снабдить ее специальным
заклинанием. Однако он понимал, что этого недостаточно - Джоли стала
невестой...
Однажды, когда Пэрри пел, она аккомпанировала ему на арфе, практикуясь
в волшебстве, с помощью которого один инструмент звучал как целый оркестр.
Юноша обладал красивым голосом, а с таким великолепным сопровождением его
пение казалось еще прекраснее.
Наконец Джоли отставила арфу в сторону:
- Пэрри, сегодня мне исполняется пятнадцать лет. Ты женишься на мне?
Ее вопрос застал его врасплох - юноша даже поперхнулся.
- Ты говорил, что хочешь моей любви, - продолжала она. - Ты не тронул
меня, потому что тебе нужна моя любовь, а не тело. Теперь я люблю тебя и
отдам тебе все, что у меня есть. Женись на мне, пожалуйста...
Пэрри не сводил с нее глаз - девушка была не просто симпатичной или
красивой, а восхитительной. Все, что он сумел в ней разглядеть, теперь
раскрылось в гораздо большей мере. Полюбив ее с самого начала, Пэрри не
давал воли своему чувству, терпеливо ожидая именно этой минуты.
Сейчас он мог бы сказать ей очень многое. Однако слова показались
лишними...
- Конечно, я женюсь на тебе, Джоли.
Девушка бросилась в его объятия:
- А я так боялась!
Значит, это она боялась?!
Влюбленные поцеловались. Страх Джоли уступил место страсти. Однако
Пэрри поспешил отстраниться.
- Ты в чем-то сомневаешься? - спросила Джоли - похоже, она тоже чего-то
опасалась.
- Я бы хотел взять в жены девственницу.
- А ты думаешь, я не девственница?
- Думаю, что, если мы еще немного пообнимаемся, ты уже ею не
останешься.
- Тогда и моя цена упадет, - поддразнила его Джоли, которая держалась
теперь гораздо увереннее, чем раньше. Пэрри понимал, что и своей красотой
она в огромной степени обязана тем, что верит в себя.
- Что ж, придется переплачивать, - с трагической миной пошутил он.
Твердо решив не терять головы, они обменялись еще одним поцелуем.
Благодаря своим же собственным усилиям Пэрри предстояло заплатить за
невесту щедрый выкуп. Однако Колдун, довольный удачным выбором и успехом
сына, все устроил, и надлежащая свадебная церемония была проведена.
Кое-кто из завистников притащил на нее единорога, однако их козни
провалились. Блистательная в подвенечном платье, Джоли подозвала зверя, и
тот даже позволил ей погладить себя по голове. Разумеется, после этого все
грязные сплетни относительно порочности невесты рассеялись как дым, а
недоброжелатели остались в дураках. Пэрри с особенным удовольствием
наблюдал изумление на лице ее отца, который был уверен, что взял за дочь
лишнее и что жених переплатил только для того, чтобы скрыть позор.
Вечером Пэрри вместе с невестой вернулся в свой дом.
Последующие два года прошли для них как в сказке. Пэрри превратился в
полноправного колдуна, а Джоли во всем помогала ему. За посильную плату
они следили за тем, чтобы погода благоприятствовала урожаю, чтобы
королевские налоги не так душили деревню и чтобы процветал местный
землевладелец. Да и сами крестьяне зажили получше, а некоторые даже
растолстели.
Однако никто из деревенских не догадывался об их главной заботе. Через
несколько дней после свадьбы молодоженов навестил Колдун, который давно
стал почтенным белобородым старцем. С тех пор как его дела перешли к сыну,
он много путешествовал, пропадая иногда по целым неделям.
- Как ты знаешь, Пэрри, я усыновил тебя не по собственному выбору, но,
если бы мне пришлось выбирать снова, я не стал бы ничего менять. Ты был
для меня источником огромной гордости.
- Спасибо, сэр, - ответил Пэрри. Колдун редко выражал свои чувства,
особенно похвалу, так откровенно.
- Вот и с этой женщиной, - продолжал Колдун. - Ты безупречно все
рассчитал, а затем умело довел ее до совершенства. В итоге теперь ты
гораздо могущественнее, чем мог бы быть.
- И счастливее, - пробормотал Пэрри.
Джоли в меру зарделась - хотя от ее прежней наивности теперь не
осталось и следа. В том, что Пэрри не смог бы сделать более удачного
выбора, она уже не сомневалась. Если бы ее можно было сравнить с алмазом,
то Пэрри оказался умелым ювелиром, который превратил камень в сверкающий
бриллиант.
- Я вовсе не жалею для тебя счастья, - сказал Колдун. - Но я хотел,
чтобы ты добился руки самой лучшей женщины, совсем не поэтому. Усыновив
тебя, я получил больше радости, чем заслуживал, однако твое счастье не
имеет к делу ровно никакого отношения.
Пэрри и Джоли жадно ловили каждое слово Колдуна - оба понимали, что он
пришел не просто для того, чтобы навестить молодых.
- С помощью моих знаний мне открылось, что Рогатый замышляет для наших
земель Великое Зло, - между тем говорил Колдун. Из опасения накликать зло
он намеренно не произнес имя Отца лжи.
- Даже несмотря на наши усилия, эти земли и так бедные, - возразил
Пэрри. - Какой ему смысл?
- Конечно, его интересует южная область Франции, - объяснил Колдун, - а
не наша деревня. Еще давно, опасаясь высоких государственных налогов, я
постарался скрыть все наши достижения. Но в других местах крестьяне вместе
со своими хозяевами неплохо живут благодаря альбигойской ереси [от
названия города Альби - еретическое движение в Южной Франции XII-XIII
веков].
- Ереси? - переспросила Джоли.
Пэрри промолчал, поскольку уже кое-что знал об этом. Ничего, кроме
неприятностей, ересь предвещать не могла.
- Деревенские остаются преданными прихожанами, а вот в растущих городах
нравы становятся более свободными. Люди болтают о продажности священников.
Дуалисты, они видят лишь добро и зло, без всяких оттенков - им якобы и без
священников все ясно. Считают, что для связи с Богом те уже не нужны.
- Выходит, не нужна и... - вставила Джоли.
- Да, и Церковь, - закончил за нее Колдун. - А это и есть самая
настоящая ересь.
- Но раз они действительно почитают Бога...
- Прости, если моя циничность оскорбит твои чувства, дочка. - Колдун
называл ее так с тех пор, как девушка вышла замуж за его сына. - В душе я
не причисляю себя к какой бы то ни было религии - просто по роду занятий
не имею на это права. Я не вижу причин, почему человек не может сам чтить
Бога, по-своему. Но что случится, если все захотят обходиться без Церкви -
кто будет платить ей десятину, ходить на службы или поклоняться святыням?
И останется ли слово Папы по-прежнему законом?
- Да ведь это разрушит Церковь! - воскликнула Джоли.
- Поэтому сама идея является ересью. Церковь не в состоянии мириться с
тем, что может ее уничтожить - а идеи, которые распространяются среди
альбигойцев, в самом деле ее разрушат. До сих пор Церковь прочно
удерживала свои позиции, потому что упорно подавляла новые веяния - так
будет и впредь. Ее могуществу угрожают, и это, естественно, вызовет
жестокость.
- А так ли уж плохи эти альбигойцы?
- Да нет, они славные ребята, трудолюбивые, постоянно занимаются своим
образованием. И хотя тяготеют к аскетизму, терпимее прочих относятся к
богатству. Что говорить - даже некоторые феодалы берут на вооружение их
принципы, чтобы избежать государственных налогов.
Пэрри не смог больше молчать:
- Так, значит, вызывая гнев Церкви и властей. Повелитель Зла ищет
возможности навредить!
- Вряд ли разумно затрагивать и Церковь, и государство одновременно, -
подчеркнул Колдун. - Сейчас от любой искорки может вспыхнуть пламя. И
такая искорка загорелась - узнаю злодейскую работу. Ему наплевать на
Церковь или государство - была бы вражда. Ведь в смутные времена его жатва
растет.
- О какой искорке вы говорите?
- Убит один цистерцианец [монах примыкавшего к бенедектинцам ордена].
Это ускорит события. Бурю уже не остановить.
- Что же теперь будет? - спросила Джоли.
- Крестовый поход против альбигойцев. Хотя монаха они не убивали, зато
выступали против его учения и уже не смогут оправдаться. Папа потребует их
упразднения. Им придется отречься от ереси, снова примкнуть к Церкви и
заплатить недоимки.
- Они ни за что на это не пойдут! - воскликнул Пэрри. - Альбигойцы
крепки в своей вере и независимы, к тому же у них мощная поддержка.
- Поэтому и начнется крестовый поход. Их обратят в лоно Церкви силой, а
ересь запретят. Но это принесет много страданий. Поэтому мы должны
подготовиться.
- Значит, крестовый поход, - промолвил Пэрри. - Сюда придут войска?
- Да, я определил, что мы как раз у них на пути. У нас мало времени -
не пройдет и месяца, как они будут здесь. Жаль, что, углубившись в
исследования, я не разглядел истинного положения вещей раньше - этого
давно следовало ожидать.
- А как мы сможем подготовиться? - спросила Джоли.
- Нужно захватить все самое ценное и исчезнуть, - ответил Колдун. -
Тихо и бесследно. На Севере все обойдется гораздо спокойнее - мы могли бы
перебраться туда.
- А как же все остальные? - удивился Пэрри. - Они ведь не смогут так
просто взять и уехать.
- Они обречены - им уже не помочь.
- Но если предупредить...
- Это лишь осложнит наш отъезд. Мы не можем рисковать.
Пэрри отлично знал своего отца. Колдун вовсе не был жестоким - скорее
здравомыслящим. И если уж он говорил, что помочь местным жителям
невозможно, так оно и было. И все же Пэрри попытался возразить:
- А Феодал - уж он то сможет что-нибудь придумать! Если мы осторожно
расскажем ему об угрозе...
- Я уже сделал это. Он отказывается верить, будто все так серьезно. И
он не изменит своих взглядов.
- Каких взглядов?
- Я объяснил ему, что нужно сделать, чтобы спасти его владения и
крестьян. Ему и другим надо отречься от альбигойской ереси, присягнуть на
верность христианскому учению, которое поддерживает Церковь, а также
уплатить налоги и штрафы.
- Но эти штрафы разорят кого хочешь!
- Верно. Поэтому он ничего и не станет делать - себе на беду. Что ж, я
дал ему хороший совет.
Пэрри понимающе кивнул. Уступка показалась еретикам слишком дорогой, и
они предпочли неповиновение. Феодалу и другим альбигойцам явно не хватало
прозорливости Колдуна, предсказания которого они недооценивали.
- Тогда нам действительно надо бежать, - согласился Пэрри.
- Но я не брошу своих родных! - горячо возразила Джоли.
Колдун встал:
- Ты должен уговорить ее, сын. - С этими словами он ушел готовиться к
отъезду.
Пэрри попытался убедить Джоли, однако у него ничего не вышло. Девушку
связывали с деревенскими слишком тесные узы, к тому же она очень любила
своих родных. Не мог же он винить ее за это! Однако Пэрри понимал -
необходимо скрыться.
Тогда он предложил Джоли компромисс - временно спрятаться вместе с ним
и его отцом в лесу. После того как солдаты уйдут, станет ясно, миновала
семью Джоли беда или нет. Оставшись рядом с ними в трудную минуту, она со
спокойной совестью сможет потом уехать.
На это Джоли согласилась. Оба принялись подготавливаться к бедствию.
Воины-крестоносцы, вероятно, были отлично осведомлены о происходящем.
Зная, откуда ожидать наибольшего сопротивления, они решили сначала
атаковать Колдуна, рассчитывая управиться с крестьянами без особых хлопот.
Прежде чем двинуться на Феодала, крестоносцы послали солдат, приказав им
сжечь дом Колдуна и убить его.
Разумеется, тот предвидел их приход. Для этого не требовалось ворожбы -
довольно было лишь здравого смысла. Основные припасы и бумаги старик уже
давно вывез, но, для того чтобы разыграть, будто его застали врасплох,
пришлось кое-что оставить в доме. Ведь он будет делать вид, что защищает
свое добро... Пэрри предстояло помочь отцу, а Джоли побежала в деревню,
чтобы предупредить родственников. Перевоплощаться девушка еще не
научилась, поэтому ей приходилось довольствоваться привычным человеческим
обликом.
После того как Пэрри с отцом безуспешно попытаются защитить дом, они
примут форму птиц и улетят. Увы, придется примириться с потерей дома, зато
враги не станут их больше преследовать, решив, что оба погибли в огне и
уже не представляют опасности. Отступление на Север было продумано до
мелочей - Пэрри и Колдун знали, в какие таверны можно заходить и в каких
деревнях останавливаться на ночлег. Они просто смешаются с потоком таких
же беженцев.
Оба следили за приближающимися солдатами - в шлемах, кольчугах и с
алебардами, их было около дюжины. Пэрри пристально разглядывал отряд.
Изучая в свое время искусство боя, он посвятил немало времени военному
снаряжению. "Кто знает, когда-нибудь и это может пригодиться", - сказал
тогда Колдун. Теперь юноша был благодарен ему за это, ведь по одному лишь
внешнему виду он мог безошибочно определить, какие силы против них
брошены.
С виду крестоносцы ничем не отличались от других французских солдат. На
них были обычные металлические шлемы конусообразной формы - правда, головы
рыцарей имели более надежную защиту. Поверх простеганной толстой одежды,
призванной хоть немного смягчать удары по броне, блестели почти одинаковые
у всех кольчуги. Главным различием воинов являлось их оружие - алебарды,
Пэрри понимал - если она даже сейчас сомневается, дома ее сомнения
усилятся еще больше. Нет, он все же недостаточно ее убедил!
Оставалось последнее, хотя и не самое блестящее, средство. Если и оно
не поможет, Пэрри придется признать поражение...
- Сейчас я буду тебе петь, - сказал он. - После этого ты можешь идти -
твой отец нам больше ничего не должен. Да, чуть не забыл - я ведь обещал
дать тебе монетку в знак того, что предлагаю тебе работу. И все остальное.
Возьми ее и, если пожелаешь, возвращайся ко мне. - Пэрри отыскал в кармане
мелкую медную монету и отдал ее девушке.
- Вы отпускаете меня, даже не...
- Но сначала ты послушаешь мою песню.
Пэрри дважды глубоко вздохнул и запел. И слова, и мелодию юноша сочинял
на ходу - когда-то этот талант открыл у него Колдун. В поэзии французского
языка, на котором они говорили, существовал и ассонанс, и ритм, однако для
Пэрри это не имело большого значения - здесь главным было чувство. Он
просто облекал подходящие к случаю слова в музыкальную форму.
Весь дом наполнился пением - ведь Пэрри прибегнул к колдовству, которое
удавалось ему больше остальных - неземному аккомпанементу. Казалось, будто
за его спиной играет целый оркестр из лучших в королевстве музыкантов,
придающих голосу певца такую силу, на которую не способен простой
смертный. От мощи оркестра задрожал пол, а в очаге в такт музыке
заколыхался огонь. В песне действительно чувствовалось какое-то
волшебство.
Пою о красе, что вижу в тебе, Джоли,
О той красоте, которая ждет пробужденья,
О радости - я уже предвкушаю ее.
Ах, если б ты только меня полюбила.
Ах, если б ты только меня полюбила.
Пою и о том, как ты станешь изящна, Джоли,
Тебе позавидуют все, кого раньше встречала,
Решив, будто ты аббатисса,
Ах, если бы ты разрешила себя любить,
Ах, если бы ты разрешила себя любить.
Джоли стояла и слушала, как зачарованная. Казалось, от пения ее локоны
слегка колышутся - на глаза девушки то и дело набегали смутные тени. Да,
она была и умна, и красива, вот только нищета искусно скрывала все это.
Хорошая еда, забота и уверенность в себе превратят ее в красавицу. Пэрри
нисколько ее не обманул - девушка сама обманывала себя... Понимая, что
перед ним настоящее сокровище, Пэрри жаждал ее любви. Имя Джоли означало
"прелестная" - своей хозяйке оно подходило как нельзя лучше. Сознание
этого наполнило песню молодого волшебника страстью - он уже любил эту
девушку!
Закончив петь, Пэрри молча подошел к двери, отодвинул задвижку и
посторонился, уступая гостье дорогу.
Изумленная, та поглубже завернулась в платье и шагнула за порог.
Однако, испугавшись темноты и дрожа от ночного холода, Джоли
остановилась. Тогда Пэрри снял с крючка плащ и накинул его на плечи
гостьи.
Но девушка все еще не двигалась с места. Пэрри догадался, что ей
страшно возвращаться домой одной. Деревенские собаки ее знали и не напали
бы, однако их было не слышно, а значит, поблизости вполне могли оказаться
волки. Пэрри жил довольно далеко от деревни - одинокой девушке такая
прогулка не сулила ничего хорошего.
Поэтому, захватив еще один плащ и крепкую палку, Пэрри шагнул за порог.
Без единого слова он направился к деревне.
Исполненная благодарности, девушка поспешила за ним. Замедлив шаги, он
подождал, пока Джоли с ним поравняется, и они - по-прежнему молча -
зашагали бок о бок. Теперь дорога уже не казалась такой длинной и опасной.
Возле ее дома юноша остановился. Взглянув на него, Джоли сняла и отдала
ему плащ. Даже не улыбнувшись, Пэрри повернулся и зашагал прочь.
Придет ли она еще? Его песня, без сомнения, тронула ее сердце. Но
надолго ли? Ведь теперь она свободна - долг отца оплачен...
В ту ночь Пэрри скверно спал. Он привык считать себя блестящим молодым
человеком, обладающим достаточной властью - так оно, впрочем, и было, -
однако на этот раз впервые в жизни ему предстояло самостоятельно
справиться с серьезной задачей. Своего рода экзамен на право называться
колдуном. К тому же Джоли казалась ему самой лучшей - он не сомневался,
что вдвоем их ожидает счастье. Конечно, предстоит потратить немало времени
и сил на то, чтобы многому ее научить, однако Пэрри вовсе не считал это
занятие скучным и безрадостным. Он даже не представлял, что будет делать,
если Джоли не придет. Сейчас у него не было других желаний и целей, кроме
одной - чтобы она пришла и осталась в его доме.
Проснувшись еще до рассвета, Пэрри оделся, позавтракал и рассеянно
принялся за привычные дела.
День прошел, как обычно. У одного из деревенских цыплята постоянно
разбредались по чужим дворам - соседи стали грозить, что их терпение
лопнет и непослушная живность в конце концов окажется в котле. Заплатив
Колдуну, крестьянин обратился к нему за помощью, а тот, в свою очередь,
для практики предложил найти выход из положения Пэрри.
Юноша со всей ответственностью взялся за дело. Немало покопавшись в
своих записях по праву, он все-таки отыскал нужную процедуру. В этих
местах почти никто о ней не знал, однако она использовалась в других
странах и имела законную силу. Хозяин кур должен был встать на конек крыши
собственного дома и, просунув правую руку под левую, ухватить себя за
волосы. Левой рукой, движение которой теперь значительно ограничивалось,
ему надлежало как можно дальше бросить серп. Расстояние от дома до места,
куда падал серп, и отмеряло ту территорию, на которую теперь свободно
могли посягать хозяйские куры.
Обратившийся за помощью крестьянин казался сильным и ловким - немного
потренировавшись, он мог бы закинуть свой серп достаточно далеко и
отвоевать своим курам солидную площадь для прогулок. Колдун с глазу на
глаз посоветует этот способ своему клиенту, а затем, через несколько дней,
на глазах у всей деревни проведет процедуру - чтобы никто не усомнился в
справедливости решения. Колдун еще раз получит вознаграждение за труды.
Видя, что дело решается мирно, Феодал не станет вмешиваться, а скорее
всего даже приедет посмотреть на занятное зрелище.
Пэрри остался доволен, но с приближением вечера его начала одолевать
тревога. Придет ли Джоли? Чтобы убедить ее, он сделал все возможное, если
же и этого окажется недостаточно...
День угасал, девушка все не появлялась. Пэрри мрачнел - он так старался
ее уговорить! Неужели ошибся? Впереди их ожидала целая жизнь вдвоем - если
только Джоли согласится.
Пэрри принялся растапливать камин. Холодало, однако он сделал это не
только для того, чтобы согреться. Вчера Джоли пришла, когда в очаге весело
горели дрова, и уселась возле огня... Вот и сейчас юноша почти воочию
увидел ее там! Однако он тут же заставил себя прекратить видение - ни к
чему волшебнику поддаваться обману чувств, довольно того, что он морочит
этим головы другим. Колдун всегда должен трезво оценивать реальность,
какой бы суровой она ни казалась. Волшебство и наука, закон и иллюзия -
все служило Пэрри предметом для изучения, чтобы потом иметь возможность
использовать свои знания на практике. Его лучшим учителем и господином
была действительность.
Даже тогда, когда женщина предпочитала не возвращаться...
А ведь Пэрри поставил на карту так много! Он понимал, что Джоли
подходит ему и что он сможет подарить ей жизнь намного лучше той, какую
смог бы предложить любой из деревенских. Вот только понимает ли это она
сама?
Загорелись и начали чадить дрова, однако вскоре дым стал уноситься в
трубу. Простой крестьянин не мог позволить себе разводить в доме огонь,
опасаясь, что вспыхнет соломенная крыша. Но Пэрри вырос в гораздо лучших
условиях - он надеялся разделить их с...
Прислушиваясь, юноша замер на месте - неужели в дверь действительно
постучали, или это лишь плод его воображения? Бросившись к двери, он
распахнул ее.
Перед ним стояла Джоли.
- Вы этого хотели? - робко спросила она.
Понимая, что, возможно, совершает ошибку, Пэрри раскрыл перед нею
объятия. Он просил ее любви, хотя пока пообещал только работу...
Девушка смело шагнула прямо к Пэрри. Ее поступок, так же, как и его,
оказался красноречивее всяких слов.
В тот вечер Джоли и Пэрри понимали, что спешить не следует - едва
обнявшись, они поспешно отпрянули друг от друга. Джоли лишь пришла
сообщить, что ее отец принимает предложение сына Колдуна и желает знать,
во сколько тот оценивает ее услуги. Утром девушка приступит к работе.
- Да-да, конечно, - пробормотал Пэрри. Радостный от того, что она
рядом, он вовсе не собирался вдаваться в какие бы то ни было подробности.
Проводив Джоли к камину, юноша принес ей хлеба и молока.
- Я и сама могла бы...
- Отлично - но только с завтрашнего дня, - улыбаясь, ответил Пэрри.
- Отец думает, что вы берете меня в любовницы, - призналась Джоли. - И
надеется, что вы прибавите за это еще монетку...
- Разумеется, прибавлю! - не задумываясь, согласился Пэрри.
Джоли отвела глаза:
- Так, значит, это правда?
- Только если ты захочешь. Я ведь уже говорил...
- Вы меня... желаете?
- Да.
- Но не станете принуждать?
- Нет, не стану.
- А если я не захочу?
Пэрри развел руками:
- Мне нужно только то, что ты захочешь дать сама.
Джоли покачала головой:
- Не понимаю я вас, Пэрри...
Он попытался объяснить:
- Видишь ли, я мог бы заплатить деревенской девушке, и она ни в чем бы
мне не отказала. Но она любила бы не меня, а мои деньги. Я же хочу твоей
любви, а ее невозможно купить.
- Хотелось бы верить...
- А мне бы хотелось сделать так, чтобы ты поверила.
Джоли исподлобья взглянула на него:
- Думаю, у вас все-таки есть какая-то причина... зачем я вам
понадобилась.
- Какая еще причина? - растерялся он.
- Ну, например, вам надо поймать единорога...
Юноша рассмеялся:
- Для этого мне и впрямь понадобилась бы девственница! Как я об этом
раньше не подумал!
- Так это правда?
- Что единорога можно поймать только на девственницу? В общем, да. Хотя
можно обойтись и без нее, но тогда единорога придется убить - живым он не
дастся.
- Значит, я нужна вам для этого?
Пэрри сокрушенно развел руками:
- Ну что ты такое говоришь! Для этого я мог бы найти какую-нибудь
дурнушку или глупую. А ты не то и не другое.
- Но если бы вы сказали, что дело в единороге, мне было бы с вами
как-то спокойнее.
- Нет, я не согласен.
- Вы почти убедили меня...
- Конечно - ты же чувствуешь, что я тебя не обманываю, а это важнее
любых отговорок.
Девушка на секунду задумалась.
- Неужели я и правда не то и не другое?
- О чем это ты?
- Не дурнушка и не глупая.
- Чистая правда!
- Вы могли бы взять меня прямо сейчас - я не стану сопротивляться.
- Ты любишь меня?
- Я вас боюсь.
- Тогда придется подождать, когда полюбишь.
- Но боюсь уже меньше...
- Вот и славно. - Такая откровенность пришлась ему по душе. Кому-то,
возможно, девушка показалась бы невежественной и серой, однако Пэрри
просто считал ее еще наивной и неопытной.
- Мне пора домой. Утром я обязательно приду.
- Я провожу.
- Не надо. Еще не так темно, и я не испугаюсь.
- Тогда захвати хотя бы оберег от хищных зверей.
Джоли немного подумала.
- Что ж, это пригодится.
Пэрри протянул ей мешочек, от которого исходила отвратительная вонь.
- Откроешь, если что. Только не приноси его в дом - еще повытравишь
всех домашних.
Девушка хихикнула:
- Как хищных зверей!
Он согласно кивнул:
- Такой уж запах.
Оставшись один, Пэрри радостно стиснул руки. Все-таки Джоли будет его!
Девушка пришла на следующее утро, и на другое тоже. После того как
Пэрри с трудом удалось уговорить ее вымыться, Джоли получила новое платье.
Ее волосы засияли, а кожа оказалась белой как молоко. Но возвращаясь
каждый вечер домой, девушка снова облачалась в старье и пачкала лицо -
чтобы не вызвать подозрений.
Как и предполагал, Пэрри открыл у нее блестящие способности и для более
быстрого обучения прибегнул к гипнозу - так же, как когда-то Колдун. Джоли
предстояло многое усвоить, ведь в сущности колдовство и складывалось из
определенных знаний и опыта. Лишь самые талантливые и преданные могли
творить настоящие чудеса. Достаточным умом или терпением обладали единицы
- среди претендовавших на это часто встречались шарлатаны, которые искусно
играли на обмане чувств.
Джоли научилась читать, считать и защищать себя - теперь она могла
получать знания и самостоятельно. К тому же девушка успешно осваивала игру
на арфе, которую подарил ей Пэрри. От хорошей еды Джоли поправилась и
стала как раз такой, какой он нарисовал ее при первой встрече - хоть и не
Мадонной, но не менее красивой.
Несмотря на ее старания, все это не осталось в деревне незамеченным. Не
помогали даже лохмотья и грязь. Деревенские парни не давали Джоли проходу,
и, чтобы хоть как-то оттолкнуть их, Пэрри пришлось снабдить ее специальным
заклинанием. Однако он понимал, что этого недостаточно - Джоли стала
невестой...
Однажды, когда Пэрри пел, она аккомпанировала ему на арфе, практикуясь
в волшебстве, с помощью которого один инструмент звучал как целый оркестр.
Юноша обладал красивым голосом, а с таким великолепным сопровождением его
пение казалось еще прекраснее.
Наконец Джоли отставила арфу в сторону:
- Пэрри, сегодня мне исполняется пятнадцать лет. Ты женишься на мне?
Ее вопрос застал его врасплох - юноша даже поперхнулся.
- Ты говорил, что хочешь моей любви, - продолжала она. - Ты не тронул
меня, потому что тебе нужна моя любовь, а не тело. Теперь я люблю тебя и
отдам тебе все, что у меня есть. Женись на мне, пожалуйста...
Пэрри не сводил с нее глаз - девушка была не просто симпатичной или
красивой, а восхитительной. Все, что он сумел в ней разглядеть, теперь
раскрылось в гораздо большей мере. Полюбив ее с самого начала, Пэрри не
давал воли своему чувству, терпеливо ожидая именно этой минуты.
Сейчас он мог бы сказать ей очень многое. Однако слова показались
лишними...
- Конечно, я женюсь на тебе, Джоли.
Девушка бросилась в его объятия:
- А я так боялась!
Значит, это она боялась?!
Влюбленные поцеловались. Страх Джоли уступил место страсти. Однако
Пэрри поспешил отстраниться.
- Ты в чем-то сомневаешься? - спросила Джоли - похоже, она тоже чего-то
опасалась.
- Я бы хотел взять в жены девственницу.
- А ты думаешь, я не девственница?
- Думаю, что, если мы еще немного пообнимаемся, ты уже ею не
останешься.
- Тогда и моя цена упадет, - поддразнила его Джоли, которая держалась
теперь гораздо увереннее, чем раньше. Пэрри понимал, что и своей красотой
она в огромной степени обязана тем, что верит в себя.
- Что ж, придется переплачивать, - с трагической миной пошутил он.
Твердо решив не терять головы, они обменялись еще одним поцелуем.
Благодаря своим же собственным усилиям Пэрри предстояло заплатить за
невесту щедрый выкуп. Однако Колдун, довольный удачным выбором и успехом
сына, все устроил, и надлежащая свадебная церемония была проведена.
Кое-кто из завистников притащил на нее единорога, однако их козни
провалились. Блистательная в подвенечном платье, Джоли подозвала зверя, и
тот даже позволил ей погладить себя по голове. Разумеется, после этого все
грязные сплетни относительно порочности невесты рассеялись как дым, а
недоброжелатели остались в дураках. Пэрри с особенным удовольствием
наблюдал изумление на лице ее отца, который был уверен, что взял за дочь
лишнее и что жених переплатил только для того, чтобы скрыть позор.
Вечером Пэрри вместе с невестой вернулся в свой дом.
Последующие два года прошли для них как в сказке. Пэрри превратился в
полноправного колдуна, а Джоли во всем помогала ему. За посильную плату
они следили за тем, чтобы погода благоприятствовала урожаю, чтобы
королевские налоги не так душили деревню и чтобы процветал местный
землевладелец. Да и сами крестьяне зажили получше, а некоторые даже
растолстели.
Однако никто из деревенских не догадывался об их главной заботе. Через
несколько дней после свадьбы молодоженов навестил Колдун, который давно
стал почтенным белобородым старцем. С тех пор как его дела перешли к сыну,
он много путешествовал, пропадая иногда по целым неделям.
- Как ты знаешь, Пэрри, я усыновил тебя не по собственному выбору, но,
если бы мне пришлось выбирать снова, я не стал бы ничего менять. Ты был
для меня источником огромной гордости.
- Спасибо, сэр, - ответил Пэрри. Колдун редко выражал свои чувства,
особенно похвалу, так откровенно.
- Вот и с этой женщиной, - продолжал Колдун. - Ты безупречно все
рассчитал, а затем умело довел ее до совершенства. В итоге теперь ты
гораздо могущественнее, чем мог бы быть.
- И счастливее, - пробормотал Пэрри.
Джоли в меру зарделась - хотя от ее прежней наивности теперь не
осталось и следа. В том, что Пэрри не смог бы сделать более удачного
выбора, она уже не сомневалась. Если бы ее можно было сравнить с алмазом,
то Пэрри оказался умелым ювелиром, который превратил камень в сверкающий
бриллиант.
- Я вовсе не жалею для тебя счастья, - сказал Колдун. - Но я хотел,
чтобы ты добился руки самой лучшей женщины, совсем не поэтому. Усыновив
тебя, я получил больше радости, чем заслуживал, однако твое счастье не
имеет к делу ровно никакого отношения.
Пэрри и Джоли жадно ловили каждое слово Колдуна - оба понимали, что он
пришел не просто для того, чтобы навестить молодых.
- С помощью моих знаний мне открылось, что Рогатый замышляет для наших
земель Великое Зло, - между тем говорил Колдун. Из опасения накликать зло
он намеренно не произнес имя Отца лжи.
- Даже несмотря на наши усилия, эти земли и так бедные, - возразил
Пэрри. - Какой ему смысл?
- Конечно, его интересует южная область Франции, - объяснил Колдун, - а
не наша деревня. Еще давно, опасаясь высоких государственных налогов, я
постарался скрыть все наши достижения. Но в других местах крестьяне вместе
со своими хозяевами неплохо живут благодаря альбигойской ереси [от
названия города Альби - еретическое движение в Южной Франции XII-XIII
веков].
- Ереси? - переспросила Джоли.
Пэрри промолчал, поскольку уже кое-что знал об этом. Ничего, кроме
неприятностей, ересь предвещать не могла.
- Деревенские остаются преданными прихожанами, а вот в растущих городах
нравы становятся более свободными. Люди болтают о продажности священников.
Дуалисты, они видят лишь добро и зло, без всяких оттенков - им якобы и без
священников все ясно. Считают, что для связи с Богом те уже не нужны.
- Выходит, не нужна и... - вставила Джоли.
- Да, и Церковь, - закончил за нее Колдун. - А это и есть самая
настоящая ересь.
- Но раз они действительно почитают Бога...
- Прости, если моя циничность оскорбит твои чувства, дочка. - Колдун
называл ее так с тех пор, как девушка вышла замуж за его сына. - В душе я
не причисляю себя к какой бы то ни было религии - просто по роду занятий
не имею на это права. Я не вижу причин, почему человек не может сам чтить
Бога, по-своему. Но что случится, если все захотят обходиться без Церкви -
кто будет платить ей десятину, ходить на службы или поклоняться святыням?
И останется ли слово Папы по-прежнему законом?
- Да ведь это разрушит Церковь! - воскликнула Джоли.
- Поэтому сама идея является ересью. Церковь не в состоянии мириться с
тем, что может ее уничтожить - а идеи, которые распространяются среди
альбигойцев, в самом деле ее разрушат. До сих пор Церковь прочно
удерживала свои позиции, потому что упорно подавляла новые веяния - так
будет и впредь. Ее могуществу угрожают, и это, естественно, вызовет
жестокость.
- А так ли уж плохи эти альбигойцы?
- Да нет, они славные ребята, трудолюбивые, постоянно занимаются своим
образованием. И хотя тяготеют к аскетизму, терпимее прочих относятся к
богатству. Что говорить - даже некоторые феодалы берут на вооружение их
принципы, чтобы избежать государственных налогов.
Пэрри не смог больше молчать:
- Так, значит, вызывая гнев Церкви и властей. Повелитель Зла ищет
возможности навредить!
- Вряд ли разумно затрагивать и Церковь, и государство одновременно, -
подчеркнул Колдун. - Сейчас от любой искорки может вспыхнуть пламя. И
такая искорка загорелась - узнаю злодейскую работу. Ему наплевать на
Церковь или государство - была бы вражда. Ведь в смутные времена его жатва
растет.
- О какой искорке вы говорите?
- Убит один цистерцианец [монах примыкавшего к бенедектинцам ордена].
Это ускорит события. Бурю уже не остановить.
- Что же теперь будет? - спросила Джоли.
- Крестовый поход против альбигойцев. Хотя монаха они не убивали, зато
выступали против его учения и уже не смогут оправдаться. Папа потребует их
упразднения. Им придется отречься от ереси, снова примкнуть к Церкви и
заплатить недоимки.
- Они ни за что на это не пойдут! - воскликнул Пэрри. - Альбигойцы
крепки в своей вере и независимы, к тому же у них мощная поддержка.
- Поэтому и начнется крестовый поход. Их обратят в лоно Церкви силой, а
ересь запретят. Но это принесет много страданий. Поэтому мы должны
подготовиться.
- Значит, крестовый поход, - промолвил Пэрри. - Сюда придут войска?
- Да, я определил, что мы как раз у них на пути. У нас мало времени -
не пройдет и месяца, как они будут здесь. Жаль, что, углубившись в
исследования, я не разглядел истинного положения вещей раньше - этого
давно следовало ожидать.
- А как мы сможем подготовиться? - спросила Джоли.
- Нужно захватить все самое ценное и исчезнуть, - ответил Колдун. -
Тихо и бесследно. На Севере все обойдется гораздо спокойнее - мы могли бы
перебраться туда.
- А как же все остальные? - удивился Пэрри. - Они ведь не смогут так
просто взять и уехать.
- Они обречены - им уже не помочь.
- Но если предупредить...
- Это лишь осложнит наш отъезд. Мы не можем рисковать.
Пэрри отлично знал своего отца. Колдун вовсе не был жестоким - скорее
здравомыслящим. И если уж он говорил, что помочь местным жителям
невозможно, так оно и было. И все же Пэрри попытался возразить:
- А Феодал - уж он то сможет что-нибудь придумать! Если мы осторожно
расскажем ему об угрозе...
- Я уже сделал это. Он отказывается верить, будто все так серьезно. И
он не изменит своих взглядов.
- Каких взглядов?
- Я объяснил ему, что нужно сделать, чтобы спасти его владения и
крестьян. Ему и другим надо отречься от альбигойской ереси, присягнуть на
верность христианскому учению, которое поддерживает Церковь, а также
уплатить налоги и штрафы.
- Но эти штрафы разорят кого хочешь!
- Верно. Поэтому он ничего и не станет делать - себе на беду. Что ж, я
дал ему хороший совет.
Пэрри понимающе кивнул. Уступка показалась еретикам слишком дорогой, и
они предпочли неповиновение. Феодалу и другим альбигойцам явно не хватало
прозорливости Колдуна, предсказания которого они недооценивали.
- Тогда нам действительно надо бежать, - согласился Пэрри.
- Но я не брошу своих родных! - горячо возразила Джоли.
Колдун встал:
- Ты должен уговорить ее, сын. - С этими словами он ушел готовиться к
отъезду.
Пэрри попытался убедить Джоли, однако у него ничего не вышло. Девушку
связывали с деревенскими слишком тесные узы, к тому же она очень любила
своих родных. Не мог же он винить ее за это! Однако Пэрри понимал -
необходимо скрыться.
Тогда он предложил Джоли компромисс - временно спрятаться вместе с ним
и его отцом в лесу. После того как солдаты уйдут, станет ясно, миновала
семью Джоли беда или нет. Оставшись рядом с ними в трудную минуту, она со
спокойной совестью сможет потом уехать.
На это Джоли согласилась. Оба принялись подготавливаться к бедствию.
Воины-крестоносцы, вероятно, были отлично осведомлены о происходящем.
Зная, откуда ожидать наибольшего сопротивления, они решили сначала
атаковать Колдуна, рассчитывая управиться с крестьянами без особых хлопот.
Прежде чем двинуться на Феодала, крестоносцы послали солдат, приказав им
сжечь дом Колдуна и убить его.
Разумеется, тот предвидел их приход. Для этого не требовалось ворожбы -
довольно было лишь здравого смысла. Основные припасы и бумаги старик уже
давно вывез, но, для того чтобы разыграть, будто его застали врасплох,
пришлось кое-что оставить в доме. Ведь он будет делать вид, что защищает
свое добро... Пэрри предстояло помочь отцу, а Джоли побежала в деревню,
чтобы предупредить родственников. Перевоплощаться девушка еще не
научилась, поэтому ей приходилось довольствоваться привычным человеческим
обликом.
После того как Пэрри с отцом безуспешно попытаются защитить дом, они
примут форму птиц и улетят. Увы, придется примириться с потерей дома, зато
враги не станут их больше преследовать, решив, что оба погибли в огне и
уже не представляют опасности. Отступление на Север было продумано до
мелочей - Пэрри и Колдун знали, в какие таверны можно заходить и в каких
деревнях останавливаться на ночлег. Они просто смешаются с потоком таких
же беженцев.
Оба следили за приближающимися солдатами - в шлемах, кольчугах и с
алебардами, их было около дюжины. Пэрри пристально разглядывал отряд.
Изучая в свое время искусство боя, он посвятил немало времени военному
снаряжению. "Кто знает, когда-нибудь и это может пригодиться", - сказал
тогда Колдун. Теперь юноша был благодарен ему за это, ведь по одному лишь
внешнему виду он мог безошибочно определить, какие силы против них
брошены.
С виду крестоносцы ничем не отличались от других французских солдат. На
них были обычные металлические шлемы конусообразной формы - правда, головы
рыцарей имели более надежную защиту. Поверх простеганной толстой одежды,
призванной хоть немного смягчать удары по броне, блестели почти одинаковые
у всех кольчуги. Главным различием воинов являлось их оружие - алебарды,