Эллиот Лора. Как спасти любовь

   Но какого черта он здесь делает?
   — Какого черта ты здесь делаешь? — требовательно спросила она.
   Коннор нахмурился.
   — Что ты имеешь в виду? Это моя спальня.
   — Я знаю, что это твоя спальня. Но ты был во дворике.
   Что ж, а теперь он не во дворике. Теперь он здесь. И он голый, потому что всегда спит голым. И она с таким же успехом может быть голой, если снять с нее этот жалкий клочок кружева, называющийся лифчиком, и такой же ничтожный клочок шелка, называющийся трусиками.
   — На что это ты так смотришь? — снова спросила Натали.
   Коннор выпрямился. Как на что? На свою жену.
   На свою безумно сексуальную красавицу жену, которая не стала ночевать в свободной комнате и которая решила не спать с одним из тех слюнтяев, крутившихся вокруг нее всю вечеринку…
   Потому что она хотела его.
   — Я смотрю на тебя, малышка, — нежно проговорил он, одним движением отшвырнул одеяло, встал и направился к ней.
   Сердце Натали на миг замерло.
   — Коннор, — сказала она.
   Нет, собиралась добавить она, но промолчала. Потому что у нее перехватило дыхание.
   Мужчина, приближающийся к ней, был ее мужем, ее привлекательным, сильным мужем, в голубых глазах которого пылала страсть. Он был возбужден и великолепен, Он хотел ее. И она хотела его. Всегда хотела и будет хотеть…
   — Натали, — прошептал он страстно, приблизившись к ней.
   Она задрожала, когда он взял в ладони ее лицо и поцеловал — нежно, едва касаясь губ. И она сладко ахнула, заставляя его кровь вскипеть.
   — Скажи, — сказал он низким голосом, расстегивая ее лифчик, — скажи, я хочу это слышать.
   Она запрокинула назад голову, чувствуя, как ее груди погрузились в теплые чаши его ладоней. Он наклонился и поцеловал упругие кремовые холмики, гордо вздернутые клювики и, шепча ее имя, осторожно стащил с ее бедер кружева.
   — Скажи мне, — потребовал он, снова поймав ее взгляд, и Натали всхлипнула и обрушилась в объятия мужа.
   — Люби меня, Коннор, — прошептала она. — Люби меня. Целуй меня, прикасайся ко мне…
   Войди в меня…
   Из груди Коннора вырвался восторженный стон. Он подхватил свою жену на руки, уложил на постель и взял все, что всегда принадлежало и всегда будет принадлежать только ему.

7

   Натали проснулась под ласками теплого солнца и в горячих объятиях своего мужа.
   Ночь, которую они провели вместе, промелькнула как волшебное сновидение. Сновидение, полное страсти, и любви.
   Свершилось чудо! Она снова лежит в объятиях Коннора, опьяненная любовью, о которой она почти забыла…
   — Доброе утро, жена.
   Она улыбнулась.
   — Доброе утро, муж.
   Он нежно поцеловал ее.
   — Знаешь, мне приснился чудесный сон.
   — Правда? — спросила Натали, прижимаясь губами к его губам. — Какое удивительное совпадение. Мне тоже приснился чудесный сон.
   Руки Коннора скользнули по ее спине, обхватили ягодицы, и он притянул ее еще ближе к себе. Она ощутила знакомый жар и упругость его возбужденной плоти и тихонько простонала от наслаждения.
   — Ах, как хорошо, — вздохнула она.
   Коннор удовлетворенно усмехнулся.
   — Испорченная женщина, — сказал он и прижался к ней.
   — Правда, — сказала Натали, пытаясь говорить твердо, но ее голос упрямо превращался в тающий шепот. — Как хорошо, что мы оба видели чудесные сны.
   — Ух. — Коннор снова поцеловал ее, просовывая язык между ее приоткрытыми губами. — Мне приснилось, что мы с тобой занимались любовью. Тебе тоже это приснилось?
   Она медленно прикрыла глаза.
   — Да. О, Коннор, — прошептала она, задержав дыхание. — 0-о-х.
   — Нат, малышка, мне так хорошо с тобой… — Он начинал задыхаться. — Это так.., верно, так идеально держать тебя в руках.
   Хорошо. Верно. Идеально. Натали зарылась лицом ему в плечо, когда он перевернулся и оказался на ней. Впервые за многие месяцы она чувствовала, что не только ее тело откликается на его ласки, но и ее душа.
   Она не помнит, когда в последний раз испытывала с ним нечто подобное тому, что испытала прошлой ночью. Она жаждала его поцелуев, она горела в его руках. У нее не было времени подумать, правильно или не правильно она вела себя, если вдруг на следующий день она пожалеет об этом…
   Она открыла глаза.
   — Коннор…
   — Ммм…
   — Подожди.
   — Я слишком долго ждал. — Он целовал ее грудь, а его рука уже добралась до ее бедер и проскользнула между ними. — Месяцы… Как давно между нами такого не было…
   — Вот и я о том же. — Натали положила руки ему на плечи и оттолкнула. — Мы забыли о предосторожности…
   — Что? — Коннор застыл..
   — Да. Такого не было с тех пор…
   Коннор сполз с ее тела и лег рядом.
   — С тех пор, как ты потеряла ребенка.
   Натали почувствовала, как в ее сердце пробирается холод и начинает леденить кровь. Не «мы потеряли ребенка», а «ты потеряла». Он говорил так с того самого дня, когда у нее был выкидыш.
   — Да.
   В один миг она почувствовала себя одинокой, голой и ранимой. Она потянулась за простыней и натянула ее до самого подбородка.
   Какая же она дура! Как она могла поверить, что одна ночь любви может все изменить?
   Коннор сел и посмотрел на жену. Еще несколько секунд назад она лежала под ним, теплая, обнаженная, ждущая. Теперь же она пряталась под простыней и смотрела на него, как на врага.
   Холод сковал ему живот. И опять эта мина вместо лица, эта холодная мина…
   — Что ж, — сказал он, — это значит, что ты прошлой ночью позволила себя уложить.
   Он знал, что произнес грубые и жестокие слова, и видел, как она содрогнулась. Ну и что? Не она одна вспомнила о том, что они занимались любовью без презерватива. В последний раз он думал об этом на рассвете, когда сжимал ее в объятиях. В какой-то миг он подумал, что они могут зачать ребенка, которого Натали так хотела, и от этой мысли еще слаще было видеть, как она содрогается под ним и задыхается от восторга.
   Какой же ты придурок, Уорнер, подумал он холодно и свесил ноги с кровати.
   Натали села и еще плотнее закуталась в простыню.
   — Как очаровательно ты выразился, — сказала она. — Но не волнуйся, это был не опасный день.
   — Как чертовски приятно это слышать, — с издевкой сказал он. — Потому что меньше всего на свете мы хотели бы завести ребенка. Не так ли, Натали?
   Натали встала;
   — Ты прав, — сказала она и захлопнула за собой дверь ванной.
   Тревис сидел за обеденным столом, когда в столовую ворвался Коннор.
   — Доброе утро, — сказал Тревис.
   Коннор пробурчал что-то, налил себе кофе и плюхнулся на стул.
   Тревис поднял на него брови.
   — Создается впечатление, что это не совсем так. Я имею в виду «доброе утро».
   Коннор бросил на него сердитый взгляд.
   — Хочу предупредить тебя, Тревис, мне сейчас не до шуток.
   Тревис кивнул.
   — Что ж, тогда мне придется сообщить тебе новость. — Он встал, подошел к буфету и положил на свою тарелку еще несколько печений. — Старик отдал приказ на боевое построение через полчаса.
   — Старик знает, куда он может засунуть свой приказ.
   — Да, — протянул Слейд, входя в столовую. Не думаю, что старику удастся и теперь заставить нас чистить конюшню от навоза, если мы не отдадим салют и не щелкнем каблуками.
   — Что-то ты на редкость весел сегодня, — сказал Коннор, поглядев на него из-за чашки кофе.
   — Слушай, сделай одолжение, оставь свои остроты для лучшего момента. — Слейд подошел к буфету. — Как печенье? Такое же воздушное?
   — Легче воздуха, — сказал Тревис.
   — Хорошо, что не все меняется.
   Тревис и Коннор переглянулись. На несколько минут все братья увлеклись завтраком, пока Слейд не отодвинул в сторону свою тарелку и не потянулся за чашкой кофе.
   — Итак, старик хочет видеть нас. Интересно, зачем? — спросил он.
   — «Эспада». На повестке дня — «Эспада», — сказал Грант Лендон, входя в столовую. — Доброе утро, джентльмены.
   Слейд поднял брови.
   — Откуда ты знаешь?
   — Потому что он его адвокат, — сказала Кэтлин, которая размашистым шагом вошла в столовую, на ходу сделала знак рукой, давая мужчинам понять, что им не нужно вставать, и стащила с тарелки Слейда полоску бекона. — Джонас беспокоится о том, что будет с его имуществом, когда он умрет. Я права, Грант?
   — Абсолютно. Он хочет, чтобы всем досталось поровну.
   — Всем четверым? — спросил Тревис.
   — Всем, — ответил Грант. — Он считает Кэтлин своей дочерью.
   В комнате воцарилась тишина.
   Натали не произнесла ни слова, пока Коннор одевался.
   Она стояла, приклеившись спиной к двери ванной, прислушиваясь к каждому звуку, пока не услышала, как хлопнула дверь.
   — Придурок, — сказала она и повернулась к зеркалу.
   Где были ее мозги вчера вечером? О чем она думала, когда оказалась с ним в постели?
   Натали сдула с лица прядь волос. Все дело в том, что она вообще не думала. Иначе не оказалась бы с ним в постели. Черт, они просто впали в секс. По-другому это не назовешь.
   Коннор по-прежнему хотел ее. Она по-прежнему заводила его, и это все, что осталось от их отношений. И потеря ребенка, как он сам напомнил, лишь подтверждала это.
   О боже, что она пережила в тот день! Сколько боли и отчаяния! Ей так хотелось, чтобы он приласкал и утешил ее! Но он, как обычно, был в отъезде, и она была одна. Она скорчила гримасу своему отражению в зеркале. Одна.., как обычно.
   Обернувшись полотенцем, она вернулась в спальню.
   Она была одна и во время беременности.
   Коннор тогда был занят строительством очередного отеля.
   Она хорошо помнит, что он ответил, когда она спросила его о переоборудовании одной из комнат в детскую.
   — Ох, Нат, делай все, что хочешь. Можешь посоветоваться с декоратором. На твое усмотрение.
   Натали натянула на себя одежду.
   В конце концов она поняла, что ему было все равно. Таковы все мужчины, сказала ей Лиз Филдинг. Но что ей до всех мужчин! Коннор был ее мужем. И он должен был стать отцом ее ребенка.
   Но этого не произошло.
   Однажды утром она проснулась, почувствовала острую боль внизу живота и на этом все закончилось. Она потеряла ребенка. Ее тело и ее сердце опустели.
   — Мне так жаль, что ты потеряла ребенка, сказал Коннор.
   Жаль. Это все, что он смог сказать, когда ее сердце буквально рвалось на части от отчаяния.
   Но он не испытывал ничего подобного, потому что это был ее ребенок, а не их ребенок.
   О, как она ненавидела Коннора в тот момент!
   Но скрыла это от него и только вежливо поблагодарила за сочувствие. И он снова погрузился в свои дела, как будто ничего не произошло. Он никогда больше не упоминал об этом. И тогда она наконец поняла, что он вообще не хотел ребенка.
   Ребенок мог стать помехой в их жизни. Им пришлось бы отказаться от путешествий, вечеринок и полетов вокруг земного шара. Ребенок мог нарушить покой в их шикарном доме с шикарной мебелью и роскошными украшениями.
   Натали закрыла свой чемодан.
   Итак, их совместная жизнь продолжалась, но с некоторыми изменениями: Натали перестала путешествовать вместе с мужем, говорила, что слишком занята.
   И она действительно была занята. Она стала посещать клубы, участвовала в благотворительных акциях, играла в теннис до тех пор, пока не могла больше без отвращения смотреть на ракетку и сетку. И Коннор больше не нуждался в ней.
   А много лет назад все было по-другому. Он спешил домой, чтобы увидеть ее.
   — Я так соскучился по тебе, — говорил он, подхватывая ее на руки.
   А потом он вознесся на гребень успеха. Но все произошло так постепенно, что она заметила это, когда было уже слишком поздно, когда его потребность в ней изменилась. Она превратилась в шикарно одетую куклу — в ходячее и говорящее доказательство материальных достижений своего мужа, в воплощение его мечты, где не было места для детей.
   А теперь там не было места и для нее.
   Натали взяла в руку чемодан.
   — Прощай, Коннор, — сказала она в пустоту комнаты.
   На этот раз она уходила из его жизни навсегда.
   К сожалению, сбежать оказалось не так просто.
   Абель, управляющий ранчо, стащил с себя шляпу, почесал затылок, плюнул в пыль и подтвердил то, в чем она сама уже успела убедиться.
   — Не могу предложить ничего, кроме трактора, мисс Натали, — сказал он. — Гости мистера Джонаса укатили на всех имеющихся на ранчо колесах.
   Попалась в ловушку, подумала Натали, возвращаясь в дом.
   Она поднялась по ступенькам на портик с тыльной стороны дома, осторожно открыла дверь в кухню и с облегчением вздохнула, обнаружив, что там никого нет. В воздухе висел аромат свежевыпеченного хлеба, на стойке в углу стоял кофейник. Натали налила в кружку кофе, вышла на портик и облокотилась на перила. Она чувствовала, как ее гнев рвется наружу, превращаясь в бессилие, от которого хочется плакать.
   — Черт, — прошептала она. — Черт, черт, черт.
   — Что, кофе настолько отвратителен?
   Натали обернулась. На пороге кухни стояла Марта Уорнер с чашкой кофе в руке и улыбкой на лице.
   — Нет, — ответила Натали, силясь улыбнуться. — Просто…
   — Да ладно, — улыбнулась Марта и отошла в сторону, пропуская другую женщину. Женщина была молодой, темноволосой и необыкновенно красивой. На ней была пестрая юбка и розовая блузка. В ушах поблескивали серебряные серьги-колокольчики. — Я не хотела, чтобы Криста подумала, что я обманщица, когда я расхваливала ей кофе, который готовит Кармен, — сказала Марта с улыбкой.
   — Кофе изумительный, — прокашлявшись, сказала Натали. — Просто я думала…
   Марта понимающе кивнула.
   — Видимо, сегодня какой-то задумчивый день, — сказала она. — Я застала Кристу в библиотеке за тем же занятием.
   Женщина с колокольчиками в ушах рассмеялась.
   — Миссис Уорнер слишком мягко выразилась, — сказала она. — Она хочет сказать, что застала меня, когда я мрачно бормотала что-то себе под нос.
   — Птички одного полета, — сказала Натали, искренне улыбнулась и протянула женщине руку. — Натали Уорнер.
   — Криста Лендон. Приятно познакомиться.
   Марта глянула на часы.
   — К сожалению, я должна покинуть вас. Я слегка сбилась с курса, решив выпить чашку кофе с Кристой, и теперь должна бежать, чтобы пригнать сыновей Джонаса в библиотеку.
   Натали усмехнулась.
   — А ты, Марта, как я погляжу, успела нахвататься техасского жаргона.
   — С кем поведешься… — бросила Марта с улыбкой и исчезла за дверью.
   Криста и Натали стояли на портике, облокотившись на перила, и любовались пейзажем.
   — Как здесь тихо, — вздохнула Криста.
   — Да, необыкновенно, — подтвердила Натали.
   — Ради этого я и согласилась приехать сюда с мужем, — сказала Криста и снова вздохнула. — Ax, я надеялась, что мы сможем провести пару дней вдвоем, без детей…
   — У вас есть дети?
   — Да. Две девчушки-близняшки, — улыбнулась Криста.
   — Как это чудесно.
   — Да. И все же я думала… Ох, не знаю. Наверное, это была глупая затея. — Криста посмотрела в глаза Натали и покраснела.
   — Почему? — спросила Натали.
   — Потому что я надеялась, что за эти дни мы с Грантом сможем хоть как-то наладить свои отношения. — Криста смущенно улыбнулась. — Не знаю, зачем я говорю все это тебе. Обычно я не имею привычки вываливать свои проблемы на голову других людей.
   — Думаю, что иногда это необходимо, — сказала Натали.
   — Мой муж с этим не согласился бы. Он бы сказал, что я слишком доверчива.
   — Он в чем-то прав, — заметила Натали. — Доверчивость может привести к печальным последствиям.
   — Может, это и так, — вздохнула Криста.
   — Не может, а точно. Если бы не моя доверчивость, меня бы здесь сейчас не было.
   — Не пойму, о чем ты, — удивилась Криста.
   Натали решительно выдохнула.
   — Уточняю. Ты приехала сюда по собственной воле, а я нет.
   Криста повернулась к Натали и уставилась на нее.
   — То есть как?
   — Мой муж похитил меня.
   — Как романтично…
   — Не очень. Он наврал, что его отец болен.
   — Зачем ему было это делать?
   — Чтобы получить то, чего он хотел. — Натали отхлебнула кофе. — В тот момент он бесился.. от злости.
   — Почему? — Криста снова покраснела. — Извини, что расспрашиваю, просто…
   — Ничего. Я не хочу больше молчать об этом.
   Коннор бесился, потому что видел, что я могу прекрасно жить без него.
   Криста тяжело вздохнула.
   — Похоже на моего мужа. «Где ты была, Криста? С кем ты была?». Он адвокат, и, клянусь, иногда мне кажется, что я сижу в зале суда на скамье свидетеля.
   — Он что, не доверяет тебе?
   — Когда-то доверял, но в последнее время… — Криста пожала плечами. — Мы выросли в разной среде, и Гранту порой кажется, что мне с ним скучно.
   — И это так?
   — Что ты? Мне никогда не было с ним скучно. Но это не значит, что время от времени мне не хочется куда-нибудь пойти. И это огорчает его. Он не может понять, почему я встречаюсь со своими старыми друзьями, слежу за ювелирной модой, хотя давно закрыла свой магазин.
   — У тебя был свой магазин?
   — Ну да. Я разрабатывала свои собственные модели и продавала их. Но Грант решил, что это отнимает у меня слишком много времени. — Криста рассмеялась. — Нет, ты только посмотри на меня, я стою и рассказываю тебе историю своей жизни. Теперь твоя очередь. Я слышала, что твой муж владеет кучей курортов. Это правда? У тебя, наверное, роскошная жизнь.
   Натали опустила глаза в чашку с кофе.
   — Я ушла от своего мужа.
   — О, Натали…
   — Все в порядке. Просто я поняла, что то, что когда-то было между нами, испарилось.
   — Мне жаль. — Криста накрыла ладонью руку Натали.
   — Мне тоже. Но от правды никуда не скроешься. Между нами все кончено. Я не знаю, что он за человек теперь и какая жизнь ему по душе.
   Хотя, если бы у нас был ребенок…
   Женщины погрузились в молчание. Наконец Натали решилась нарушить его.
   — Итак, когда вы собираетесь возвращаться в Нью-Йорк?
   На глаза Кристы упала тень.
   — Я никуда не возвращаюсь. Сегодня утром я пыталась сказать об этом Гранту, но он ушел, не дослушав. Дело в том, что мне нужно пожить какое-то время одной, подумать…
   — А твои девчушки?
   — Я позвонила няне, она прилетит с ними в Палм-Бич.
   — Палм Бич? Это же недалеко от того места, где живу я.
   — Вот и прекрасно. Может, навестишь нас?
   Мой дядя подарил мне дом в Палм-Бич. Это старый дом, слишком огромный для меня и малышек, но он стоит прямо на пляже. Там тихо и много места для того, чтобы развернуть мою любимую деятельность. — Криста улыбнулась. — Я очень люблю возиться с ювелиркой, хотя никогда не могла заработать на этом больше, чем на проживание. Я бездарный бизнесмен.
   — Признаюсь, что мои творческие способности не распространяются дальше того, чтобы нарисовать прямую линию, — рассмеялась Натали. — Но зато в бизнесе моя голова варит неплохо. Я бы никогда не узнала об этом, если бы не занялась благотворительностью. Оказалось, что у меня врожденный талант организатора и способность уговорить людей на покупку вещей. — Она поставила пустую кружку на столик позади себя и сунула руки в карманы. — Эх, было бы и мне куда сбежать и выяснить, что творится в моей жизни!
   — Тебе что, не нравится твоя квартира?
   — Ой, не спрашивай. — Натали рассмеялась. — Коннор назвал ее дырой. Потолок в ванной протекает, стены сделаны из картона, а тараканы таких размеров, что страшно их давить.
   Криста погрузилась в раздумья. Потом резко повернулась к Натали и взяла ее за руку.
   — Знаешь что, а поехали ко мне?
   — К тебе? — Натали вытаращилась на нее.
   — Да, в Палм-Бич. Может, ты сможешь мне помочь. :
   Натали пожала плечами.
   — Не отказывайся, пока не дослушаешь меня.
   У тебя будут отдельные апартаменты.
   — Да, но…
   — Я знаю, мы только что познакомились, но я чувствую в тебе родственную душу. А ты?
   Натали прикусила губу.
   — Я тоже. Но у меня нет денег…
   — Чепуха! Мне не нужны твои деньги, мне нужна твоя дружба. Кроме того, у меня деловая заинтересованность в тебе.
   — Но я никогда не имела дела с ювелирными изделиями, — сказала Натали, чувствуя, как внутри нарастает азарт.
   — Не беда. Научишься. На Уорт-авеню полно ювелирных лавочек. С твоей внешностью и талантом их хозяева будут у твоих ног. Я не сомневаюсь.
   Натали колебалась.
   — Это слишком крутой поворот. Я не знаю…
   — Почему? Ты сказала, что ушла от мужа, что тебе нужно место, чтобы побыть одной и собрать себя…
   — Да, но мы едва знакомы…
   — Что ты еще хочешь знать обо мне? У меня две чудные дочки. Только будь готова к тому, что от них можно слегка свихнуться. Они в таком возрасте, когда им хочется дурачиться и искать на свою голову приключений.
   — О, они, должно быть, очаровашки!
   — Не то слово. А еще у меня есть кот.
   — Кот? — Натали улыбнулась.
   — И собака. Собака будет лежать у твоих ног, а кот будет проводить большую часть дня на твоих коленях.
   Натали улыбнулась шире.
   — Похоже на настоящую пытку.
   — Так оно и есть. — Криста усмехнулась. Ну как, по рукам?
   — Это безумие, — сказала Натали и рассмеялась. — Это чистое безумие. Но знаешь, думаю, что мне это понравится.
   — Что понравится? — спросил низкий голос.
   Женщины обернулись.
   — Итак, что же тебе понравится? — повторил Коннор, подошедший к ним вместе с Грантом.
   Натали крепко сжала руку Кристы.
   — Я переезжаю в Палм-Бич.
   — В Палм-Бич? — Коннор мгновенно побледнел. — Что за чепуху ты несешь, Натали?
   — Криста пригласила меня пожить с ней.
   Привлекательное лицо Гранта тоже побледнело. Он повернулся к Кристе.
   — Какой еще Палм-Бич, Криста?
   — Я пыталась утром сказать тебе об этом, — сказала Криста. — Адди вылетает с девочками ко мне. Мне нужно…
   — Тебе нужно! — Голос Гранта дрожал от подавленного гнева. — А как насчет того, что нужно мне? И знаешь, я не позволю тебе забрать от меня моих дочерей.
   — А я и не собираюсь этого делать, Грант. Я не ухожу от тебя. Просто мне нужно побыть одной и подумать: И всем будет легче, если дети будут со мной.
   — Всем будет легче, — процедил Грант и повернулся к Коннору. — Как тебе это нравится, Уорнер? Тебе легче от того, что наши жены собираются устраивать жизнь без нас?
   Коннор уставился на Натали. Она с вызовом задрала подбородок. Ее щеки горели. Он никогда раньше не видел ее такой красивой. И такой решительной. Он вспомнил прошлую ночь, вспомнил, как от жара ее страсти плавились его кости, и его охватил незнакомый ему до сих пор ужас.
   Он подошел к ней и остановился на расстоянии дыхания.
   — Если ты сделаешь это, — тихо проговорил он, — то между нами точно все будет кончено.
   В глазах Натали заблестели слезы.
   — Между нами уже все кончено.
   Коннор отошел. Он это знал. И это ранило еще сильнее.

8

   Это будет настоящим приключением.
   Так думала Натали, пока Криста собирала свои вещи.
   Впервые за всю жизнь она будет жить самостоятельно. Но главное, что переезд и увлечение новым бизнесом, который ей придется изучать с нуля, помогут ей сжечь мосты. С этого момента только она будет нести ответственность за себя.
   Натали вернулась в кухню и налила себе еще кофе.
   А вот брак Лендонов имел все шансы на выживание. Взять хотя бы реакцию Гранта на Заявление Кристы.
   — Я не позволю тебе сделать этого, — сказал Грант.
   — Ты не сможешь меня остановить, — ответила ему Криста и метнулась в дом.
   — И не рассчитывай, — сказал он и бросился в дом за ней.
   Натали вышла на портик и поднесла кружку к губам.
   Грант любит свою жену, он не хочет терять ее. А Коннор…
   Рука с кружкой дрогнула. Натали поставила кружку на перила, обхватила плечи руками и уставилась вдаль.
   Коннор невозмутимо посмотрел на нее, изрек свое холодное предупреждение, развернулся и пошел прочь. В какой-то момент она сама готова была броситься за ним. Черт побери, Коннор, хотела она сказать ему, неужели ты сможешь так просто дать мне уйти из твоей жизни?
   Но разум остановил ее. И слава богу. Не хватало еще, чтобы она как дурочка побежала за ним. Коннор не захотел останавливать ее. Что ж, их брак развалился и развод будет логическим завершением этого развала.
   Слезы застелили ей глаза. Ох, а ведь ей так хотелось, чтобы он сказал хоть что-то!
   — Готова?
   Натали обернулась. Криста стояла на пороге с чемоданом в руке. На ее щеках горел румянец, глаза поблескивали, как будто она плакала. Грант стоял позади нее, сложив руки на груди.
   Он был напряжен и чуть ли не дрожал, подавляя ярость.
   — Да, — ответила Натали. — Готова. Только забыла тебе сказать, что на ранчо нет ни одной свободной машины.
   Криста улыбнулась.
   — Я вызвала такси.
   Такси. Как просто. Какой идиоткой нужно быть, чтобы не догадаться вызвать такси…
   Идиоткой, которая на самом деле не хочет уходить от своего мужа.
   — Натали, ты идешь? Такси ждет у главного входа.
   — Иду. — Натали глубоко вздохнула, взяла в руку чемодан и, не оборачиваясь, последовала за Кристой.
   Коннор вышел из-за куста, как только такси отъехало.
   — Давай, — бормотал он. — Мотай куда хочешь. Ты решила бросить меня? Прекрасно. А мне на это…
   Грубое слово застряло у него в горле. Он резко обернулся и.., чуть не наткнулся на своего отца.
   — Доброе утро, — сказал Джонас. — Славный денек, не так ли?
   Коннор кивнул и продолжал идти. Джонас пошел рядом.
   — Итак, ты отказываешься от «Эспады»? спросил Джонас. — Я правильно тебя понял, сынок?