Эллиот Лора. Как спасти любовь

   — Нат, зачем?
   — Потому что тебе нужно лежать. Все доктора советуют это.
   — Только в плохих фильмах. Поверь мне, Нат, я в полном порядке. — Он сел и попытался встать на ноги.
   Черт, в один миг перед его глазами все потемнело. Он снова опустился на диван. Натали бросилась к нему.
   — Положи голову на спинку, — приказала она.
   И он повиновался, потому что знал, что спорить бесполезно. Кроме того, ее прохладная, нежная рука уже поддерживала его затылок. Она опустилась у дивана на колени.
   — Лучше?
   — Да. Спасибо.
   — Ты никогда не плакал, даже когда был маленьким, и до сих пор ни разу не терял сознания, — сказала она с улыбкой.
   — Откуда ты знаешь? — удивился он.
   — Ты сам говорил мне когда-то давно. — Ее улыбка слегка искривилась. — Это было в те дни, когда нам было о чем поговорить.
   Ее слова потрясли его.
   — Что ты имеешь в виду? Что значит, когда нам было о чем…
   — Пойду принесу постель, — сказала она, резко встала и вышла из комнаты.
   Что это она отколола? Им всегда было о чем поговорить. Может, только времени не хватало последнее время. Она была занята своими благотворительными акциями и посещением клубов, а у него был бизнес. Разве он виноват в этом?
   Он лег на диван, зевнул. Черт, как он устал.
   И уже через минуту сон окончательно одолел его.
   Он проснулся, когда лучи полуденного солнца весело бегали по стенам, окрашивая все в золотистый цвет. Осторожно опираясь на здоровую руку, он приподнялся.
   — Ух, черт, — прошептал он.
   — Что случилось?
   Голос Натали… Он огляделся и увидел, что она встала с кресла и направляется к нему.
   — Коннор? Тебе больно?
   — Нет, — ответил он и на этот раз сказал почти правду. Маньяк, барабанивший по кастрюлям в его голове, наконец унялся.
   — Врунишка, — ласково сказала она, протянула ему стакан воды и горсть таблеток.
   Он молча выбрал одну таблетку, проглотил ее и запил водой. Потом вернул ей стакан и уловил в воздухе запах ее духов. Она пахла полевыми цветами, и он обожал этот запах. Она пользовалась этими духами с тех пор, как…
   — Я купил их для тебя, — сказал он.
   — Что?
   — Эти духи. — Он понюхал воздух. — Чудесный запах.
   — Да. — Она опустилась у дивана на колени и приложила руку к его лбу. — Как ты?
   Он накрыл ее руку своей.
   — Ax, как приятно. Прохладно.
   Натали попыталась выдернуть руку, но он зажал ее пальцами.
   — Я принесу тебе лед, если хочешь, — сказала она.
   — Не нужно, — мягко ответил он. — Я почти забыл… Эти духи… Это был мой первый подарок тебе. Тебе тогда было семнадцать.
   — Восемнадцать.
   — Мы поехали тогда на Суперстишн Бутт. На то место у холма. Ты была в белом платье с мелкими розовыми цветочками.
   — Голубыми, — снова мягко поправила она. — И как только мы приехали, ты вытащил из кармана пакетик, обернутый в золотую бумагу.
   — Да-а-а, — протянул он. — И я никогда не рассказывал тебе, как у меня в тот вечер тряслись коленки. — Он посмотрел ей в глаза. — В тот вечер я впервые прикоснулся к твоей груди.
   Помнишь, малышка?
   Конечно, она помнит. Такое не забывается.
   Она помнит, как его пальцы нерешительно скользнули по ее груди, помнит первое прикосновение его щеки к ее нежной плоти, его горячее дыхание, его губы…
   — Конечно, помню, — тихо сказала она. — С того вечера все и началось.
   — Мы часто приезжали туда, — продолжал он слегка огрубевшим голосом. — Но обычно сидели в машине. А в тот день я прихватил одеяло и расстелил его на траве…
   — Коннор, тебе нужен отдых, — перебила она и проглотила комок, застрявший в горле. — Ты только что из больницы.
   — И тогда ты открыла флакончик с духами и надушилась. — Он протянул руку и прикоснулся к ее щеке.
   — Коннор, не нужно, — прошептала она. Пожалуйста.
   — А потом я взял флакончик из твоих рук, капнул себе на пальцы и провел по твоей шее…
   Натали прикрыла глаза.
   — Не нужно… Нет…
   Она говорила это потому, что так было нужно, а совсем не потому, что хотела этого. Она жаждала его прикосновений, она хотела чувствовать тепло его дыхания на своей шее…
   Он взял в ладонь ее грудь, и она, прикрыв глаза, застонала.
   — Натали, — прошептал он. — Любимая, желанная…
   — Нет. — Она отпрянула от него и встала. Нет.
   Коннор почувствовал, как от желания у него свело в животе.
   — Почему? Ты ведь моя жена. — — Была, — ответила она и выбежала из комнаты.
   Когда он снова проснулся, в комнате было темно, и только в углу горела одинокая лампа.
   Он сел, глубоко вздохнул, с усилием встал на ноги и медленно побрел через холл к ванной.
   — О господи, на кого я похож, — тихо сказал он, глянув на себя в зеркало.
   Под глазами — черные круги. На лбу — швы.
   Левая рука перебинтована. Хорошо, что головная боль слегка утихла…
   Он вымыл руки и плеснул несколько пригоршней воды на лицо. Потом побрел через холл в сторону кухни, где горел свет.
   Натали сидела на высоком табурете возле стойки и крошила морковь. На ней были белые шорты и футболка. Босые ноги изящно лежали на перекладине табурета.
   Она была очаровательна и невероятно сексуальна.
   Но в этот момент сексуального желания Коннор не испытывал. Его душу волновало другое чувство — глубокое, сильное, нежное. Несколько секунд ему трудно было дышать.
   Эта женщина — его жена. Когда-то она была центром его жизни. А потом, непонятно почему, он едва не потерял ее. Он думал, что она разлюбила его, но это оказалось не так. Она по-прежнему любит его, но только почему-то не может согласиться с этой любовью.
   Что ж, ему нужно выяснить почему.
   Судьба снова соединила их. На день или на неделю… Но теперь он не станет терять времени. Он должен вернуть Натали.
   — Привет, — сказал он.
   Натали повернулась к нему. На ее щеках вспыхнул румянец.
   — Привет. Я думала, ты спишь.
   — Я спал. — Он подошел к ней и остановился, опираясь на стойку. — Похоже, я продрых весь день.
   — Немудрено, ведь ты не спал всю ночь. Каждый раз, когда я звонила… — Она осеклась, затем отвернулась от него, взяла большую деревянную ложку и стала помешивать ею в кастрюле. — Я готовлю ужин. Ты можешь снова лечь в постель. Когда еда будет готова, я принесу тебе в комнату.
   — Значит, ты звонила ночью в больницу?
   — Да. Пару раз. — А точнее, раз двадцать. Каждые полчаса, пока медсестра не призналась, что она ее достала. — Просто я не хотела ехать в больницу зря, не зная, выпишут тебя или нет.
   — Значит, ты беспокоилась обо мне. А мне казалось, что тебе наплевать.
   Натали резко повернулась к нему.
   — Я всегда беспокоилась о тебе, — горячо выпалила она. — Это тебе было…
   — Что мне было?
   Она метнула на него сердитый взгляд.
   — Забудь. Лучше садись к столу.
   Коннор кивнул. Он отодвинул ногой стул и сел, пытаясь найти безопасную тему.
   — Кстати, как дела у Лендонов?
   — Прекрасно. Они помирились и укатили в Париж. — Натали шумно захлопнула дверцу духовки.
   — Они милые люди.
   — Да.
   — Черт, это так бестолково, когда люди, которые любят друг друга, вдруг начинают теряться, — осторожно сказал он.
   Натали открыла шкафчик и достала оттуда горсть серебряных приборов.
   — Согласна.
   — Но иногда такое случается.
   — Ничего не случается просто так, — сказала она мягко и посмотрела на него.
   — Думаю, что ты права. — Коннор прокашлялся. — И как же им удалось наладить отношения?
   — Кристе и Гранту? — Натали пожала плечами. — Полагаю, что они обсудили проблемы, которые мешали им быть вместе.
   — Например?
   Натали расставила тарелки и приборы на столе.
   — Не знаю. У всех свои проблемы.
   — А что, если люди не знают, что им мешает? Я имею в виду, если мужчина не знает, что беспокоит его жену?
   Натали напряглась.
   — Что ж, тогда это настоящая проблема. Если мужчина не имеет понятия о том, что беспокоит его жену, то это само уже говорит многое об их отношениях.
   — Но почему она не скажет ему?
   — Может, она пыталась, а он не услышал.
   Может, проблема зашла слишком далеко.
   — И что же ему делать в таком случае? Спросить у нее, что случилось? Почему их отношения испортились?
   В кухне повисла тишина. Потом Натали заговорила дрожащим и очень тихим голосом.
   — Бывает.., бывает, что уже.., слишком поздно для этого. Оба понимают, что все кончено.
   Коннор схватил ее за руку.
   — Нет, не кончено, — отчаянно проговорил он. — Не кончено, малышка. По крайней мере, для меня. Я люблю тебя. И ни на миг не переставал любить. Может, ты разлюбила меня?
   Его сердце колотилось, как кастаньеты испанской танцовщицы. Он напряженно ждал, когда она повернет голову, чтобы прочесть ответ в ее глазах. Наконец она повернулась и посмотрела на него. В ее глазах блестели слезы.
   — Нат, скажи, ты больше не любишь меня? наконец не выдержал он.
   Она знала, что настал момент. Ей оставалось только посмотреть ему в глаза и сказать, что она не любит его больше. Сказать, что их браку пришел конец. И тогда он никогда больше не прикоснется к ней. Тогда она будет свободна от него.
   — Нет, — сказала она тихо. — Я люблю тебя и всегда буду любить.
   Он вскочил, обхватил ее руками и впился в губы.
   Она обвила руками его шею, откинула назад голову и приоткрыла губы, ожидая его поцелуя. Разум, логика и здравый смысл растворились в сладости его поцелуя. Она не хотела знать ничего, кроме его объятий, вкуса его губ, силы его любви.
   Он просунул руку ей под футболку, и она всхлипнула, почувствовав нежное скольжение его пальцев по спине, животу, груди.
   — Твое запястье, — почти бездыханно прошептала она.
   — Ерунда. Сними с себя все эти тряпки, пробормотал он, помогая ей снять футболку, шорты и лифчик.
   — И ты тоже, — прошептала она и дрожащими пальцами принялась расстегивать змейку на его джинсах.
   Коннор прошептал ее имя и запустил пальцы в ее волосы.
   — Сейчас, — бормотал он, целуя ее грудь. — Сейчас, малышка. Я не могу ждать…
   — Не нужно ждать… — прошептала она и прогнулась в его руках.
   Его тело напряглось, он затаил дыхание, простонал и вдруг зарылся носом в ее волосы.
   — Коннор? — Натали взяла в ладони его лицо и заставила его посмотреть ей в глаза. — Скажи, я сделала тебе больно? О, я знала, что нельзя этого делать.
   Он ничего не сказал, а только нежно прикрыл пальцами ее рот, продолжая дышать ей в ухо.
   — Коннор, в чем дело?
   — У меня нет с собой… — наконец подавленно проговорил он.
   — Чего?
   — У меня нет презерватива. — Он глубоко вздохнул. — Прости, милая. Придется подождать.
   Он видел, как взлетела ее рука, и почувствовал острую, режущую боль на щеке.
   — Ты прав, — с горечью сказала она.
   — Малышка! — отчаянно сорвалось с его губ.
   Но было поздно. Она уже ушла.
   Коннор ходил по комнате из угла в угол.
   Почему? Почему все так непонятно? Что происходит?
   Но стены молчали И тогда он распахнул дверь во внутренний дворик и зашагал по пляжу к морю. Но ни волны, ни серебряный свет луны не знали ответов на его вопросы.
   Проклятье. Ему нужно получить ответы.
   Либо он сумасшедший, либо Натали.
   Через некоторое время он вернулся в дом.
   Наверху горел свет. Пусть сидит там одна и дуется. Или ломает голову. Пусть делает, что хочет, потому что ему теперь все равно.
   Все. Хватит. Довольно.
   В комнате, в баре, он нашел бутылку коньяка. Взял с полки стакан, налил в него коньяк и поднес стакан к носу.
   — Уф! — сказал он, закрыл глаза, содрогнулся и одним махом опрокинул полстакана себе в рот.
   Потом уселся на диван и стал листать журналы. Слова и картинки плясали у него перед глазами, но он продолжал угрюмо пялиться на них с твердым намерением отвлечься и не думать о Натали. Бесполезно. И как раз в этот момент Натали вошла в комнату. Как только он увидел ее, он понял, что все это время ждал ее, прислушивался к звуку шагов.
   — Прости, что ударила тебя, — сказала она ледяным голосом. — Если учесть твое состояние.
   — Какое состояние? — Коннор растянул губы в улыбке. — Я в отличной форме инвалида. В любом случае, я наверняка заслужил эту пощечину. — Он взял в руку стакан и поднял его в насмешливом тосте. — Знать бы только за что.
   — Ты не поймешь, — сказала Натали еще холоднее.
   — Может, возьмешь на себя труд объяснить?
   — Я пришла не для того, чтобы объяснять тебе это. Просто я подумала, что тебе было бы интересно узнать, какой ужин ты потерял.
   Он посмотрел на нее. Она стояла, держа руки на бедрах.
   — Сандвичи с мясом. — Она злобно усмехнулась. — И догадайся, что было на десерт.
   — Шоколадный торт?
   — Да! И все это угодило в мусорную корзину.
   С этими словами она повернулась и вышла из комнаты.
   Коннор продолжал сидеть, пытаясь понять, что все это значит. Наконец он встал и направился в кухню. Натали стояла над раковиной и скребла сковороду.
   — Послушай, — сказал он и осторожно, словно канатоходец, собирающийся совершить прогулку над пропастью, сделал к ней шаг. — Я всего лишь хочу понять, что происходит. Но у меня ничего не получается. Я просто ничего не понимаю.
   — Знаю, — сказала она, бросив на него беглый взгляд. — В этом вся беда.
   — Натали, милая…
   — Не нужно песен, Коннор! — выкрикнула она и швырнула сковороду в стену. Затем расплакалась и выбежала из кухни.
   А Коннор… Коннору оставалось признать, что канат слишком тонкий, а пропасть слишком глубока.
   Он вернулся к себе в комнату, прихватив телефон. Сел в кресло и набрал номер.
   — Трев? Это Коннор. Я хочу задать тебе один вопрос.
   — Ты в порядке, Кон? У тебя голос…
   — Просто я говорю тихо, чтобы Натали не услышала.
   — Понятно. Так в чем же дело?
   Коннор прокашлялся.
   — Слушай, если один из супругов хочет развода, а другой нет… Тот, кто не хочет, может опротестовать развод? Что делать мужу, если жена говорит, что любит его, но делает все, чтобы показать, что не любит. — Коннор перевел дыхание. — Я понимаю, это похоже на бред.
   Извини, Трев, но все так запутано.
   — Ты хочешь знать, можно ли заставить Натали отказаться от развода? Нет. Если она хочет развестись, вас разведут.
   Коннор тяжело вздохнул.
   — Я понял. Спасибо.
   — Кон, слушай, не давай ей уйти. Даже если тебе придется грызть железо.
   — Я уже грызу железо, — сказал Коннор, но в трубке уже загудело.
   Несколько минут он сидел в кресле, не зная, что делать дальше, как вдруг раздался телефонный звонок.
   — Алло?
   — Кон?
   — Слейд, ты? — Коннор нахмурился. — Как ты узнал…
   — Тревис позвонил мне и дал твой номер.
   — Но я не давал ему своего номера.
   — Добро пожаловать в век техники, — сухо проговорил Слейд. — У него на дисплее высветился твой номер. Где ты?
   — В Палм-Бич. И больше ничего не спрашивай. Это долгая история.
   — Ладно. Я позвонил, чтобы сказать тебе, что Тревис прав.
   — Насчет чего?
   — Насчет того, чтобы не дать Натали уйти.
   Коннор рассмеялся.
   — Я слышу это от человека, на глазах у которого целый легион женщин растворился в лучах рассвета.
   — Легион ничего не значит, брат. — Слейд тоже попытался рассмеяться. — Значит только одна-единственная женщина. Если мужчина нашел ее, то, прежде чем дать ей уйти, ему нужно хорошо проверить, все ли у него в порядке с мозгами. Это тебе ясно?
   — Кто бы говорил, — рассмеялся Коннор, но в трубке уже послышался гудок.
   Коннор тупо уставился на стену. Черт, по их словам все выглядит так просто. Когда-то все действительно было просто, когда они с Натали встретились впервые.
   Впервые.
   Спустя полчаса он, поднявшись по ступеням, ведущим на второй этаж, остановился перед открытой дверью ее комнаты. Натали стояла у окна и смотрела на море. Услышав, ;что он позвал ее, она обернулась.
   — Коннор, как ты…
   — Собирайся, — сказал он тоном, не оставляющим места для вопроса. — Надень джинсы, прихвати легкую куртку.
   — Зачем?
   — А затем, что мы уезжаем.
   — Ты спятил?
   — Нет, — сказал он, направляясь к двери. — А может, и спятил. Помнишь, что ты сказала о том, как между нами все началось?
   Натали подняла брови.
   — Не пойму, о чем ты. Ты говоришь о Суперстишн Бутт?
   — Совершенно верно, малышка. И мы едем именно туда. Туда, где все началось.

12

   — Суперстишн Бутт? — переспросила Натали и рассмеялась.
   Но Коннор не шутил. Он даже не смог улыбнуться.
   — Да. — Он глянул на часы. — И будет лучше, если ты поторопишься. У нас мало времени.
   Натали уставилась на него, и улыбка стала медленно сползать с ее лица. Она поняла, что он говорит серьезно.
   — Ты с ума сошел? Мы никуда не едем. На дворе ночь…
   — У нас десять минут на сборы, — сказал он спокойно, твердо и решительно.
   Натали забеспокоилась. Похоже, у него серьезная мозговая травма. Чего ждать дальше?
   Галлюцинаций? Комы?
   Возможно, он сходит с ума. Он принял решение отправиться посреди ночи на «Эспаду».
   Но когда она принялась напоминать ему о том, что он весь в синяках, со свежим швом на лбу и перевязанным запястьем, он посмотрел на нее так, будто это она была сумасшедшей.
   И тогда Натали попробовала другой подход.
   — Коннор, — начала она спокойным, внушительным тоном, каким обычно говорят с людьми, потерявшими чувство реальности. — Может, тебе и приспичило поехать на «Эспаду», но мне этого совсем не хочется.
   — Нет, малышка, мы едем туда вдвоем, — сказал он металлическим голосом. — Ну как, ты собираешься наконец снять с себя шорты и надеть джинсы? Или помочь тебе?
   Она натянуто рассмеялась и хотела сказать ему, что человек, у которого на теле почти не осталось живого места, не может представлять из себя угрозу. Но воздержалась. Он был изрядно помят, но не побежден. И он будет упрямо стоять на своем, даже если его упрямство будет стоить ему жизни.
   Итак, чтобы успокоить его, она переоделась, взяла куртку и последовала за ним на первый этаж.
   — Я сяду за руль, — сказала она так, будто ничего особенного не происходило.
   — В этом нет необходимости, — ответил он и открыл дверь.
   Перед домом стояло такси. Они сели в него, и Коннор попросил водителя отвезти их в аэропорт. В аэропорту их ждал небольшой чартерный самолет. Садясь в самолете рядом с Коннором, Натали подумала, что теперь непонятно, кто из них более сумасшедший: он, организовавший эту поездку, или она, так легко подписавшаяся под его планами.
   — Так мы точно летим на «Эспаду»? — спросила она, когда самолет понесся по взлетной полосе.
   — Абсолютно.
   — Но почему посреди ночи?
   — Сейчас только девять.
   — Но зачем мы туда летим? Какой смысл, если нас там никто не ждет?
   — Во-первых, мы летим не на «Эспаду», а на Суперстишн Бутт. Во-вторых, пока мы летим, я надеюсь пару часов поспать. В-третьих, нас встретит Абель.
   — Абель? Ты позвонил ему?
   — Да. Он будет ждать нас с машиной. А в-четвертых, если ты не против, то я вернусь к пункту два. — Он откинул кресло и удобно устроился в нем.
   — Но… Но ведь… — пыталась вставить Натали.
   Бесполезно. Он закрыл глаза и улетел в сон.
   Натали тоже откинула сиденье и попыталась последовать его примеру. Безуспешно.
   Она посмотрела в иллюминатор. На небе ярко сияли звезды. Серебряный диск луны плыл в вышине.
   Такую ночь грех проводить не в объятиях любимого.
   Но она больше никогда не будет в его объятиях. Никогда. Одной любви друг к другу недостаточно. Нужно, чтобы любящих связывало что-то еще.
   А их с Коннором больше ничего не связывало. Они по-разному смотрели на жизнь. Он хотел одного, она — другого. И из-за этого они никогда не смогут быть вместе.
   Натали закрыла глаза.
   Но когда-то все было по-другому. Когда они поженились, единственное, чего они хотели, это быть вместе. Создать свою жизнь и наслаждаться ею.
   Когда же все изменилось?
   Она вспомнила, как гордилась его первыми успехами, когда он начал строить свои отели.
   Она научилась соображать ужин на двадцать человек в течение получаса, научилась держать наготове собранный чемодан на случай, если он позвонит и пригласит ее лететь с ним куда-то на край света. Она любила ту роскошь, которой он окружил ее: ей нравилось чувствовать себя принцессой. А когда она обнаружила, что забеременела, ее счастье перевалило за край.
   Колючие слезы наполнили ее глаза.
   Но у этой сказки был печальный конец. Сначала она потеряла ребенка, а потом потеряла мужа.
   У меня нет презерватива, сказал он, и эти слова положили конец их отношениям, лишили ее всякой надежды на будущее с этим мужчиной. Она знала, что, оставшись с ним, она будет слышать эти слова каждый раз, когда они будут заниматься любовью, и в конце концов ее любовь к нему умрет.
   Поэтому лучше жить и помнить о любви, чем жить и видеть, как любовь умирает.
   Слезы выкатывались из-под ее ресниц и обжигали щеки. Повернув голову к окну, она безучастно смотрела в темноту.
   Коннор проснулся, когда самолет шел на снижение.
   Натали, свернувшись калачиком в кресле, спала.
   — Натали, — тихонько позвал он, но она не шелохнулась. — Малышка, — позвал он чуть громче и склонился над ней.
   Ее запах — смесь его любимых духов с бархатистым, теплым ароматом ее тела — пробудил в нем головокружительное волнение и тонкую нежность. Ему захотелось обхватить ее руками и разбудить поцелуями, но интуиция подсказывала, что лучше не делать этого сейчас.
   — Нат, проснись. Мы приземляемся.
   Натали пробормотала что-то сквозь сон, повернулась к нему и положила руку ему на грудь. Он наклонился к ее лицу и провел губами по щеке. От его прежней решимости не осталось и следа.
   — Коннор, — со вздохом сказала она, и ее рука, лежавшая у него на груди, обвила его шею.
   От ее нежного прикосновения Коннора охватило пламя. Он притянул ее поближе к себе и крепко поцеловал. Ее податливые, мягкие губы раскрылись, и.., она проснулась.
   Когда она открыла глаза, на короткий миг Коннор увидел в их глубине океан любви и огонь желания. Но затем она быстро освободилась от его объятий, села и посмотрела на него так, будто он был чужим, незнакомым человеком.
   — Прости, — сказала она отстранение. — Мне что-то снилось.
   Может, она видела во сне его? Или ему только хотелось бы этого? Есть ли у него хоть малейший шанс вернуть ее?
   Самолет коснулся земли, и Коннор стал расстегивать ремень безопасности. Натали любит его. Она сама призналась ему, и он должен помнить об этом.
   И теперь ему оставалось только найти способ, чтобы узнать у нее, почему одной любви недостаточно.
   Снаружи было жарко. Казалось, что пропитанный влагой, горячий воздух прилипает к телу.
   — Я забыла, что такое середина лета в Техасе, — сказала Натали, когда они вышли из самолета в темную, душную ночь.
   — На Суперстишн Бутт будет прохладнее.
   Рядом со взлетной полосой, опираясь на свой порядком побитый пикап, стоял Абель.
   — Мистер Коннор, миссис Натали, — сказал он, слегка приподнимая шляпу. Но, поглядев на Коннора, Абель нахмурился. — О-о, ты что, пытался объездить дикого быка?
   Коннор ухмыльнулся.
   — Уверен, что после поездки на диком быке я выглядел бы намного лучше. Ты пригнал машину?
   Абель указал рукой в сторону.
   — Боб пригнал ее. Она стоит вон там.
   Коннор пожал руки Абелю и Бобу, выступившему из темноты. Потом взял под руку Натали и повел к машине. Через десять шагов Натали резко остановилась.
   — О господи, не могу поверить. Неужели это твоя «старушка»?
   — Она самая.
   — Но я думала, что ты давно сдал ее на металлолом.
   — Признаться, не смог. Поставил ее в гараж и попросил Абеля периодически заводить ее. И вот сегодня она к нашим услугам. — Коннор открыл дверцу машины. — Давай, малышка, забирайся.
   Натали не могла решиться. С этой машиной было связано столько воспоминаний…
   — Ты что, боишься? — спросил Коннор с усмешкой. — Уверен, что моя старушка выдержит поездку на Суперстишн Бутт и обратно.
   Натали посмотрела на машину. Машина, возможно, и выдержит, но выдержит ли она сама?
   — Нат?
   Она посмотрела на мужа. На его губах играла мягкая, многообещающая улыбка, такая же, как тогда, когда он заезжал за ней больше десяти лет назад.
   — Хочешь прокатиться?
   Его хрипловатый голос вызвал в ее сердце волну самых заманчивых предчувствий.
   Она знала, что должна ответить «нет». Но в воздухе витало что-то загадочное и манящее, ночь была полна предчувствий, и нужно быть полной дурой, чтобы попытаться все это испортить.
   Казалось, старый «шевроле» сам знал, куда их везти.
   Дорога была такой же, как много лет назад: пыльная полоса, вьющаяся между холмами и заканчивающаяся на вершине, у красной скалы, где только звезды и луна могут составить тебе компанию.
   У красной скалы Коннор остановил машину и заглушил мотор.
   Чарующую тишину ночи нарушали только вздохи ветра и уханье совы, сидящей где-то на ближайшем дереве.
   Коннор сделал глубокий вдох и повернулся к Натали.
   — Помнишь, мы говорили о том, что это очень печально, когда двое любящих вдруг начинают терять друг друга?
   Натали кивнула и уставилась на свои руки, лежащие на коленях. Волосы скользнули по щекам и свесились, скрывая лицо.
   — Да. Но иногда… Иногда все это намного сложнее.
   Коннор осторожно откинул ее волосы назад, чтобы увидеть ее лицо.
   — Да, ты права. Но не пойму, почему все стало таким сложным. Когда мы начали встречаться, все было очень просто.
   — Знаю. — Натали вздохнула.