Страница:
Он взял ее за руку и повел в гостиную. Там они сели на диван поближе к огню, и Тони усадил ее к себе на колени.
– Ты думаешь, что можешь читать мои мысли, но боюсь, моя дорогая, ты не настолько проницательна, как тебе кажется.
Ким игриво улыбнулась.
Он заключил ее в объятия и стал целовать таким настойчивым поцелуем, что у нее невольно вырвался стон желания.
– Если ты дашь мне шанс, – прошептал он, пока она переводила дыхание, – то, может быть, поймешь, что мы гораздо больше подходим друг другу, чем ты предполагала.
– Надо тебе сказать, врачи – совсем не мой идеал, – сказала она, подставляя шею его поцелуям.
– Даже те, что могут починить разбитое сердце? – спросил он, просунув руку ей под блузку. Его пальцы скользили по ее груди, нежно массируя.
– Даже те, что обольщают девушек при помощи текстов-с открыток «Холмарк» [2], – пробормотала она, закрывая глаза. – так как в этот момент Тони умело расстегнул ее бюстгальтер.
– Тогда с твоей стороны было очень рискованно подпускать меня так близко, – сказал он, сжимая рукой ее обнаженную грудь.
– А мне это нравится, – дерзко ответила Ким, когда Тони нашел ее сосок и легонько сдавил пальцами. – Очень хорошо. – Она крепко обняла его, чувствуя, как смешивается тепло их тел. Ее руки скользнули под рубашку и стали гладить его мускулистую спину.
Тони мягко приподнял ее лицо за подбородок, заставляя посмотреть ему в глаза.
– Ты дрожишь, – тихо сказал он. – Ты боишься или замерзла?
– Мм всего понемножку, – призналась она.
Он ласково улыбнулся:
– Не волнуйся, тебе нечего бояться. – Тони откинул волосы у нее со лба – Ты очень дорога мне. Правда.
Ким закрыла глаза и провела ладонью по его руке, прижимая ее к себе. Потом поцеловала эту крепкую загорелую руку – И ты мне. Просто я… не планировала этого.
Он приподнял ее волосы и стал нежно целовать шею.
– Рядом с тобой я могу забыть обо всем на свете. Есть только ты и я. Только это и кажется сейчас важным.
Ее страхи постепенно таяли по мере того, как где-то внутри ее разгоралось жаркое, почти нестерпимое желание, заполоняя все ее существо. И она наконец перестала вести себя как маленькая испуганная девочка.
Ким высвободилась из его рук и встала, глядя прямо на него. Он прилег, облокотившись на одну руку, с любопытством ожидая продолжения. Девушка скинула брюки и блузку, оставшись в расстегнутом бюстгальтере и трусиках. Она видела, как у него перехватило дыхание от возбуждения, глаза его не отрывались от ее тела. Чувствуя его одобрение, Ким осмелела еще больше.
– Я не хочу замерзнуть, – поддразнила его она.
– Обещаю тебе, что этого никогда не случится, пока рядом с тобой буду я, – сказал Тони, наслаждаясь этой интимной пикировкой.
Ким слегка улыбнулась и сбросила бюстгальтер. Теперь только шелковые трусики белели на загорелой коже.
Глаза Тони медленно изучали изгибы ее тела, упиваясь каждой деталью.
– Какими чарами ты меня приворожила? – пробормотал он, опустившись на колени. Потом притянул ее к себе и стал легонько водить языком по упругому животу.
– Тони, – лукаво спросила Ким, играя его густыми вьющимися волосами, – скажи, а как ты лечишь разбитые сердца?
Он лег на пушистый белый коврик и положил девушку на себя.
– Можно сказать, что самую трудную работу я уже сделал.
– Да-а? – заинтригованно протянула Ким.
– Я отдал свое сердце тебе, – с нежностью в голосе сказал он, потом провел ее пальцем у себя по груди, обрисовывая контур сердца. – А теперь я займусь починкой твоего. У меня припасено для тебя совершенно особенное лечение.
– Что же это может быть? – притворно удивилась Ким, наслаждаясь тем эффектом, который производило на него ее нагое тело.
Тони поднес ее пальцы к своим губам и мягко поцеловал.
– Очень важно, чтобы ты закрыла глаза, расслабилась… и позволила мне любить тебя. – От сдерживаемого желания голос его стал низким и хриплым.
Он мягко отстранил ее от себя и, облокотившись на руку, стал напряженно всматриваться в ее лицо. Потом медленно провел ладонями по ее телу.
– Ты совершенна, – констатировал он и сдавил пальцами ее соски.
– Вот и третье условие, – с улыбкой сказала Ким.
Сначала пальто, потом цветы и, наконец, этот очаровательный комплимент ее фигуре.
– Что?
Ким наклонилась и просунула руки за пояс его джинсов.
– Мне кажется, я уже готова к лечению.
Он усмехнулся и положил ее рядом с собой. От такого предложения он не собирался отказываться.
– А как же твоя выставка?
– Сегодня утром я звонила владельцу галереи и объяснила ему ситуацию. Он сказал, что в моем присутствии нет большой необходимости. Больше того, он считает, что будет даже лучше, если я не приеду. Говорит, это придаст моим картинам некоторую загадочность. – Ким пожала плечами:
– Не знаю, честно говоря, я не совсем его поняла, однако настаивать не стала. Я слишком обрадовалась, что смогу побыть с тобой.
Отец молчал.
– Я думала, тебе будет приятно, если я останусь, – заметила Ким.
Он взял ее за руку:
– Конечно, я рад. Я только не хочу, чтобы мои проблемы повредили твоей карьере. Со мной все в порядке.
Ким отвернулась, чтобы скрыть огорчение.
– Ты не хочешь, чтобы я осталась.
– Ну что ты, я очень хочу этого, – горячо сказал он.
Потом слабо улыбнулся. – Ведь это будет первое Рождество, которое я встречу вместе с тобой.
Ким всегда думала, что отец отмечает праздники вместе с друзьями. Или с новой семьей. Но за все время болезни отца ни разу никто не навестил, и она начала понимать, что у него вообще не бывало праздников.
– А что ты обычно делаешь на Рождество?
Он пожал плечами:
– Работаю.
– В этом году все будет по-другому. Сегодня я пойду и куплю елку. И приготовлю тебе настоящий рождественский ужин.
Он кивнул, но на лицо его вдруг набежала тень.
– Что-то не так? – спросила Ким.
– Просто… я так скучал по вас. Я… я… я рад, что ты здесь. – Так и не придумав ничего более оригинального, он в который раз повторил фразу, которую произносил по несколько раз в день. – Издали я наблюдал за тем, как ты живешь. Сколько раз я поднимал трубку… и не мог заставить себя набрать твой номер. – Он покачал головой. – Я был плохим отцом. Упрямый гордец.
Ким пожала плечами:
– К счастью для нас обоих, мы еще можем многое исправить.
– Да, – согласился он. – И это Рождество мы проведем вместе.
Ким отрицательно замотала головой. Тони поднял с земли и повертел перед ней огромную елку.
– Слишком маленькая, – засмеялась девушка и указала на елку, стоявшую в углу. – Вон та, пожалуй. Она мне нравится.
Тони кивнул и пошел к елке. Потом достал бумажник, расплатился с продавцом и со словами «Все в порядке, моя госпожа, она ваша» вскинул елку на плечо.
Они поехали на Сикамор-стрит, и Тони помог Ким установить елку. Когда они только обмотали толстые мохнатые ветви гирляндами крохотных золотых лампочек, раздался писк пейджера. Тони прочитал сообщение.
– Это из моего отделения, – сказал он. – Боюсь, на какое-то время мне придется покинуть тебя. – Он улыбнулся, будто извиняясь, и поцеловал ее в губы.
Ким кивнула:
– Телефон на кухне.
Она поняла. Тони предупредил ее, что его могут вызвать, еще до того, как предложил ей помочь купить елку.
Через несколько минут он снова появился за ее спиной.
– К сожалению, мне действительно нужно идти. – Тони обнял ее и крепко прижал к себе. – Не припомню, когда еще у меня был такой хороший день.
– Но потом ты зайдешь ко мне? – спросила Ким.
Он поцеловал ее в лоб.
– Я не ожидал, что ты спросишь об этом.
Ким вручила ему ключи – Это на тот случай, если я засну.
Ким улыбнулась, вспомнив прошедший день. После того как ушел Тони, она порылась в подвале и нашла старую коробку с елочными украшениями, которые они с матерью всегда доставали на Рождество. Там же она обнаружила старые рождественские альбомы, которые делали ее родители. Весь вечер Ким слушала по радио рождественские гимны и, доставая из коробки знакомые с детства игрушки, украшала елку.
В замке повернулся ключ, и она улыбнулась.
Тони тихонько прокрался в комнату и опустился на колени возле дивана, на котором, свернувшись калачиком, лежала Ким.
– Привет, – прошептал он, положив ладонь ей на щеку.
– Привет, – тихо отозвалась она.
– Я думал, ты уже спишь.
– А сколько сейчас времени? – спросила она, зевнув, и села.
– Около одиннадцати.
– Ты видел папу?
– Да, перед самым уходом я заходил к нему. Он мирно спит.
– Спасибо.
Тони сел на диван рядом с ней, взял ее руку и поцеловал.
– Какая красивая елка, – сказал он, обвив рукой ее талию.
– Спасибо. Хочешь чего-нибудь выпить?
Он покачал головой.
– Мне не хотелось сегодня с тобой расставаться, – тихо проговорил Тони, поглаживая ее пальцы. – Пока я был в больнице, ты все время стояла у меня перед глазами.
Ким задохнулась, когда он стал целовать кончики ее пальцев.
– Кстати говоря, – заметил Тони, поднимая на нее глаза, – ты все время стоишь у меня перед глазами с тех пор, как я встретил тебя.
Она наклонилась и сама поцеловала его. Потом притянула его ближе и просунула руку под рубашку.
– Я уверена, что ты говоришь это всем знакомым девушкам.
Внезапно он стал серьезным:
– Никогда. Я не люблю играть в такие игры, у меня для этого слишком мало времени. – Он поцеловал ее в лоб и стал спускаться ниже, вдыхая слабый запах ее духов, от которого кружилась голова. – Я всегда знал, чего хочу. Но до последнего времени не смел надеяться, что мое желание когда-нибудь сбудется.
– И о чем же ты мечтал? – невинно спросила Ким.
Тони приложил ее руку к губам и поцеловал.
– О женщине… – Он немного подумал, облекая свои мысли в слова. – О женщине, которую я… которую я никогда не смогу забыть.
– И что же случилось в последнее время? – дразнящим шепотом спросила Ким и раскинулась на диване.
Наклонившись над ней, Тони стал расстегивать ее блузку.
– Я встретил тебя, – прошептал он.
Глава 6
– Ты думаешь, что можешь читать мои мысли, но боюсь, моя дорогая, ты не настолько проницательна, как тебе кажется.
Ким игриво улыбнулась.
Он заключил ее в объятия и стал целовать таким настойчивым поцелуем, что у нее невольно вырвался стон желания.
– Если ты дашь мне шанс, – прошептал он, пока она переводила дыхание, – то, может быть, поймешь, что мы гораздо больше подходим друг другу, чем ты предполагала.
– Надо тебе сказать, врачи – совсем не мой идеал, – сказала она, подставляя шею его поцелуям.
– Даже те, что могут починить разбитое сердце? – спросил он, просунув руку ей под блузку. Его пальцы скользили по ее груди, нежно массируя.
– Даже те, что обольщают девушек при помощи текстов-с открыток «Холмарк» [2], – пробормотала она, закрывая глаза. – так как в этот момент Тони умело расстегнул ее бюстгальтер.
– Тогда с твоей стороны было очень рискованно подпускать меня так близко, – сказал он, сжимая рукой ее обнаженную грудь.
– А мне это нравится, – дерзко ответила Ким, когда Тони нашел ее сосок и легонько сдавил пальцами. – Очень хорошо. – Она крепко обняла его, чувствуя, как смешивается тепло их тел. Ее руки скользнули под рубашку и стали гладить его мускулистую спину.
Тони мягко приподнял ее лицо за подбородок, заставляя посмотреть ему в глаза.
– Ты дрожишь, – тихо сказал он. – Ты боишься или замерзла?
– Мм всего понемножку, – призналась она.
Он ласково улыбнулся:
– Не волнуйся, тебе нечего бояться. – Тони откинул волосы у нее со лба – Ты очень дорога мне. Правда.
Ким закрыла глаза и провела ладонью по его руке, прижимая ее к себе. Потом поцеловала эту крепкую загорелую руку – И ты мне. Просто я… не планировала этого.
Он приподнял ее волосы и стал нежно целовать шею.
– Рядом с тобой я могу забыть обо всем на свете. Есть только ты и я. Только это и кажется сейчас важным.
Ее страхи постепенно таяли по мере того, как где-то внутри ее разгоралось жаркое, почти нестерпимое желание, заполоняя все ее существо. И она наконец перестала вести себя как маленькая испуганная девочка.
Ким высвободилась из его рук и встала, глядя прямо на него. Он прилег, облокотившись на одну руку, с любопытством ожидая продолжения. Девушка скинула брюки и блузку, оставшись в расстегнутом бюстгальтере и трусиках. Она видела, как у него перехватило дыхание от возбуждения, глаза его не отрывались от ее тела. Чувствуя его одобрение, Ким осмелела еще больше.
– Я не хочу замерзнуть, – поддразнила его она.
– Обещаю тебе, что этого никогда не случится, пока рядом с тобой буду я, – сказал Тони, наслаждаясь этой интимной пикировкой.
Ким слегка улыбнулась и сбросила бюстгальтер. Теперь только шелковые трусики белели на загорелой коже.
Глаза Тони медленно изучали изгибы ее тела, упиваясь каждой деталью.
– Какими чарами ты меня приворожила? – пробормотал он, опустившись на колени. Потом притянул ее к себе и стал легонько водить языком по упругому животу.
– Тони, – лукаво спросила Ким, играя его густыми вьющимися волосами, – скажи, а как ты лечишь разбитые сердца?
Он лег на пушистый белый коврик и положил девушку на себя.
– Можно сказать, что самую трудную работу я уже сделал.
– Да-а? – заинтригованно протянула Ким.
– Я отдал свое сердце тебе, – с нежностью в голосе сказал он, потом провел ее пальцем у себя по груди, обрисовывая контур сердца. – А теперь я займусь починкой твоего. У меня припасено для тебя совершенно особенное лечение.
– Что же это может быть? – притворно удивилась Ким, наслаждаясь тем эффектом, который производило на него ее нагое тело.
Тони поднес ее пальцы к своим губам и мягко поцеловал.
– Очень важно, чтобы ты закрыла глаза, расслабилась… и позволила мне любить тебя. – От сдерживаемого желания голос его стал низким и хриплым.
Он мягко отстранил ее от себя и, облокотившись на руку, стал напряженно всматриваться в ее лицо. Потом медленно провел ладонями по ее телу.
– Ты совершенна, – констатировал он и сдавил пальцами ее соски.
– Вот и третье условие, – с улыбкой сказала Ким.
Сначала пальто, потом цветы и, наконец, этот очаровательный комплимент ее фигуре.
– Что?
Ким наклонилась и просунула руки за пояс его джинсов.
– Мне кажется, я уже готова к лечению.
Он усмехнулся и положил ее рядом с собой. От такого предложения он не собирался отказываться.
* * *
– Я решила остаться на все праздники, – объявила Ким Отец улыбнулся, но тут же заволновался:– А как же твоя выставка?
– Сегодня утром я звонила владельцу галереи и объяснила ему ситуацию. Он сказал, что в моем присутствии нет большой необходимости. Больше того, он считает, что будет даже лучше, если я не приеду. Говорит, это придаст моим картинам некоторую загадочность. – Ким пожала плечами:
– Не знаю, честно говоря, я не совсем его поняла, однако настаивать не стала. Я слишком обрадовалась, что смогу побыть с тобой.
Отец молчал.
– Я думала, тебе будет приятно, если я останусь, – заметила Ким.
Он взял ее за руку:
– Конечно, я рад. Я только не хочу, чтобы мои проблемы повредили твоей карьере. Со мной все в порядке.
Ким отвернулась, чтобы скрыть огорчение.
– Ты не хочешь, чтобы я осталась.
– Ну что ты, я очень хочу этого, – горячо сказал он.
Потом слабо улыбнулся. – Ведь это будет первое Рождество, которое я встречу вместе с тобой.
Ким всегда думала, что отец отмечает праздники вместе с друзьями. Или с новой семьей. Но за все время болезни отца ни разу никто не навестил, и она начала понимать, что у него вообще не бывало праздников.
– А что ты обычно делаешь на Рождество?
Он пожал плечами:
– Работаю.
– В этом году все будет по-другому. Сегодня я пойду и куплю елку. И приготовлю тебе настоящий рождественский ужин.
Он кивнул, но на лицо его вдруг набежала тень.
– Что-то не так? – спросила Ким.
– Просто… я так скучал по вас. Я… я… я рад, что ты здесь. – Так и не придумав ничего более оригинального, он в который раз повторил фразу, которую произносил по несколько раз в день. – Издали я наблюдал за тем, как ты живешь. Сколько раз я поднимал трубку… и не мог заставить себя набрать твой номер. – Он покачал головой. – Я был плохим отцом. Упрямый гордец.
Ким пожала плечами:
– К счастью для нас обоих, мы еще можем многое исправить.
– Да, – согласился он. – И это Рождество мы проведем вместе.
* * *
– Может быть, эта?Ким отрицательно замотала головой. Тони поднял с земли и повертел перед ней огромную елку.
– Слишком маленькая, – засмеялась девушка и указала на елку, стоявшую в углу. – Вон та, пожалуй. Она мне нравится.
Тони кивнул и пошел к елке. Потом достал бумажник, расплатился с продавцом и со словами «Все в порядке, моя госпожа, она ваша» вскинул елку на плечо.
Они поехали на Сикамор-стрит, и Тони помог Ким установить елку. Когда они только обмотали толстые мохнатые ветви гирляндами крохотных золотых лампочек, раздался писк пейджера. Тони прочитал сообщение.
– Это из моего отделения, – сказал он. – Боюсь, на какое-то время мне придется покинуть тебя. – Он улыбнулся, будто извиняясь, и поцеловал ее в губы.
Ким кивнула:
– Телефон на кухне.
Она поняла. Тони предупредил ее, что его могут вызвать, еще до того, как предложил ей помочь купить елку.
Через несколько минут он снова появился за ее спиной.
– К сожалению, мне действительно нужно идти. – Тони обнял ее и крепко прижал к себе. – Не припомню, когда еще у меня был такой хороший день.
– Но потом ты зайдешь ко мне? – спросила Ким.
Он поцеловал ее в лоб.
– Я не ожидал, что ты спросишь об этом.
Ким вручила ему ключи – Это на тот случай, если я засну.
* * *
Когда она открыла глаза, в доме было совершенно темно и только лампочки на елке давали слабый свет По радио Бинг Кросби пел песенку из фильма «Белое Рождество». Она оглянулась на камин – огонь давно погас, и только несколько угольков тлели, разбрасывая янтарные искры.Ким улыбнулась, вспомнив прошедший день. После того как ушел Тони, она порылась в подвале и нашла старую коробку с елочными украшениями, которые они с матерью всегда доставали на Рождество. Там же она обнаружила старые рождественские альбомы, которые делали ее родители. Весь вечер Ким слушала по радио рождественские гимны и, доставая из коробки знакомые с детства игрушки, украшала елку.
В замке повернулся ключ, и она улыбнулась.
Тони тихонько прокрался в комнату и опустился на колени возле дивана, на котором, свернувшись калачиком, лежала Ким.
– Привет, – прошептал он, положив ладонь ей на щеку.
– Привет, – тихо отозвалась она.
– Я думал, ты уже спишь.
– А сколько сейчас времени? – спросила она, зевнув, и села.
– Около одиннадцати.
– Ты видел папу?
– Да, перед самым уходом я заходил к нему. Он мирно спит.
– Спасибо.
Тони сел на диван рядом с ней, взял ее руку и поцеловал.
– Какая красивая елка, – сказал он, обвив рукой ее талию.
– Спасибо. Хочешь чего-нибудь выпить?
Он покачал головой.
– Мне не хотелось сегодня с тобой расставаться, – тихо проговорил Тони, поглаживая ее пальцы. – Пока я был в больнице, ты все время стояла у меня перед глазами.
Ким задохнулась, когда он стал целовать кончики ее пальцев.
– Кстати говоря, – заметил Тони, поднимая на нее глаза, – ты все время стоишь у меня перед глазами с тех пор, как я встретил тебя.
Она наклонилась и сама поцеловала его. Потом притянула его ближе и просунула руку под рубашку.
– Я уверена, что ты говоришь это всем знакомым девушкам.
Внезапно он стал серьезным:
– Никогда. Я не люблю играть в такие игры, у меня для этого слишком мало времени. – Он поцеловал ее в лоб и стал спускаться ниже, вдыхая слабый запах ее духов, от которого кружилась голова. – Я всегда знал, чего хочу. Но до последнего времени не смел надеяться, что мое желание когда-нибудь сбудется.
– И о чем же ты мечтал? – невинно спросила Ким.
Тони приложил ее руку к губам и поцеловал.
– О женщине… – Он немного подумал, облекая свои мысли в слова. – О женщине, которую я… которую я никогда не смогу забыть.
– И что же случилось в последнее время? – дразнящим шепотом спросила Ким и раскинулась на диване.
Наклонившись над ней, Тони стал расстегивать ее блузку.
– Я встретил тебя, – прошептал он.
Глава 6
Гарольд Риссон сел и нетерпеливо нажал кнопку вызова медсестры. Он привык обслуживать себя сам, и теперь ему было крайне неприятно прибегать к услугам других людей, чтобы выполнить самые простые действия. Спустив ноги с кровати, он дотянулся до больничного халата и набросил его на худые плечи.
Осторожно встал, сунул ноги в шлепанцы и пошел к двери, стыдясь того, что подчиненные увидят его в таком жалком виде.
Гарольду казалось унизительным лежать в том самом отделении, которым он руководил. Однако он не жалел себя.
Наоборот, был благодарен своей болезни за то, что она помогла ему встретиться с дочерью. Одно только присутствие Ким сделало для его выздоровления больше, чем любые лекарства.
Неловко шаркая, Гарольд дошел до конца коридора и огляделся в поисках медсестры. На посту никого не было. Тогда он направился в буфетную, твердо решив самостоятельно добыть себе воду.
У двери он остановился. В буфетной было полно народу.
Кто-то произнес его имя.
–..Риссон. Представляете мое удивление? Кто бы мог подумать, что у него есть сердце! – послышался женский смех.
– Вы, наверное, уже слышали новость, – вступил мужской голос. – Угадайте, за кем сейчас ухлестывает Хофман?
За его дочкой, Ким Риссон.
– Не может быть!
– Я сам видел, как он катал ее на своем мотоцикле. А сегодня утром по дороге на работу я проезжал мимо дома Риссона и видел во дворе машину Хофмана.
Гарольд на мгновение замер, не в силах поверить услышанному. Это какая-то ужасная ошибка.
– Представляете? У Риссона, опять будет приступ, если он узнает, что его дочь встречается с парнем, которого он хотел выгнать из больницы.
– Да, как это он тогда про него сказал?
– Он назвал его мальчишкой, нарядившимся в белый докторский халат, Раздался громкий смех, потом снова заговорил мужской голос:
– Жаль, что администрация не уволит самого Риссона. Я бы предпочел работать с Хофманом.
– С Хофманом? – спросила женщина. – Ты думаешь, его назначат вместо Гарольда Риссона?
– Во всяком случае, Тони наверняка надеется на это, – г Мужчина засмеялся. – А вот получит он это место или нет – другой разговор.
Гарольд Риссон развернулся и поплелся к своей палате.
Ким и Тони? Он отказывался этому верить. Его дочь – здравомыслящая девушка и не могла увлечься таким человеком, как Тони Хофман.
Он уже стоял у дверей палаты, когда женский голос окликнул его по имени.
Гарольд обернулся.
– Доктор Риссон? – повторила женщина, подбегая к нему.
Ей было уже под пятьдесят, но, несмотря на это, она оставалась привлекательной женщиной. Гарольду не приходилось с ней работать, но лицо ее примелькалось ему за многие годы. Он попытался представить ее среди тех, кто сплетничал о нем в буфетной, и не смог.
– Что вы делаете? – спросила она. – Вам еще нельзя ходить.
Он показал на горло:
– Пожалуйста, принесите воды.
Утром она открыла глаза, посмотрела на лежащего рядом Тони, который и во сне не выпускал ее из своих объятий, и ей захотелось, чтобы это утро никогда не кончалось.
Даже когда Тони ушел на работу, все ее мысли были только о нем, и потому она занялась единственным делом, которое не мешало ей думать, – стала готовить ему рождественский подарок. Ким недолго размышляла, что ему подарить. Она решила написать для него картину.
– Здравствуй, папа. – Она подошла к нему и поцеловала. – Как ты чувствовал себя сегодня утром?
– Садись, Ким, – строго сказал отец. – Я Хочу поговорить с тобой.
Она положила бублики на поднос. Прошло уже пятнадцать лет с тех пор, как они расстались, но этот тон она узнала сразу Отцу даже не надо было хмурить для этого свои поседевшие брови.
– Что случилось? – спросила она.
– Почему ты не рассказываешь мне о том, что происходит?
– О чем? – смутилась Ким.
Он вздохнул:
– Послушай. Я знаю, что ты очень долго здесь не была и… тебе, наверное, трудно разобраться в истинных намерениях человека, который…
– Папа, – остановила его Ким, – давай ближе к делу.
Что произошло?
– Тони… Хофман, – быстро добавил он.
Ким ответила не сразу.
– Тебе сказали, что мы с Тони дружим.
– Дружите?
Ким с улыбкой кивнула. Она была рада, что отец узнал об этом.
– Он мне нравится. Он очень милый и. интересный.
– О, ради Бога, Ким, – загорячился отец. – Ты его не знаешь. Тони Хофман вечно создавал всем проблемы, еще когда проходил здесь интернатуру.
– Об этом я ничего не знаю. Зато знаю, что он хороший хирург. Он делал тебе операцию, – защищаясь, напомнила она.
– С этим справился бы любой приличный хирург. Послушай, – смягчаясь, сказал он, – Тони Хофман встречается с уймой женщин. Он еще не созрел для женитьбы, и… я не хочу, чтобы ты огорчалась из-за него.
– Я знаю, что он производит не самое лучшее впечатление, – снова попыталась защитить Тони Ким. – Я и сама была о нем такого же мнения, но когда узнала поближе…
– Ты только послушай, что ты говоришь! – воскликнул отец. – Мне не нравится, что моя дочь попалась в те же силки, в которые он заманил уже столько женщин.
– Я не понимаю тебя, – сухо произнесла Ким. – Мы всего лишь друзья.
– Я знаю о ваших поездках на мотоцикле и о том, что его машину видели во дворе моего дома…
– Папа…
– Он просто использует тебя, Ким. Он думает, что, если ты будешь на его стороне, я назначу его своим преемником…
– О, ради Бога, папа, он не использует меня.
– Я нисколько не виню тебя, Ким. Просто не хочу, чтобы ты с ним встречалась.
– Не винишь меня? А в чем я виновата? В том, что живу так, как считаю нужным? – возмутилась она. – Ты, кажется, забываешь, что я уже не маленькая девочка. Если ты хотел меня воспитывать, нужно было делать это в свое время, – зло сказала она, и глаза ее наполнились слезами. – А теперь слишком поздно. Твоя маленькая девочка выросла – без тебя.
И в состоянии сама принимать решения.
Она покачала головой, встала и пошла к двери.
– Ким, – начал отец.
– Слишком поздно, папа, – сказала девушка, стерев ладонью слезы. – Я уже давно взрослая. Ты упустил свой шанс быть отцом.
Ким вспомнила, какие обвинения он бросал в адрес Тони.
Наверное, она отвечала слишком резко. Конечно, Тони не использует ее, но, с другой стороны, они так недавно знакомы.
Ким тут же отбросила сомнения и решила довериться своим чувствам. Если Тони не тот человек, за которого она его принимает, она узнает это не с чужих слов, а сама.
И кроме того, дело было не только в том, подходит ли ей Тони. В этом она и сама не была уверена. Но ее обидело, что отец считал возможным запрещать ей что-либо.
Она вздохнула, и неожиданно на нее накатило неприятное ощущение вины. Она вела себя как эгоистичный и капризный ребенок. Отец болен и к тому же забыл, что его дочь уже выросла. Ким догадывалась, что какая-то часть его души все еще верила в то, что она осталась маленькой девочкой. Он просто хотел уберечь ее, как много лет назад, когда запретил встречаться с парнем на три года старше ее. Она должна радоваться, что отец проявил наконец родительские чувства. Возможно, ему было нелегко решиться на этот разговор, зная, что он может спровоцировать ссору. В любом случае она была ему небезразлична, даже если он говорил ей неприятные вещи.
Отец еще не привык к переменам… ему требуется на это больше времени, продолжала анализировать ситуацию Ким. И им обоим нужно понять, что будет непросто снова войти в жизнь друг друга. Но это окажется еще сложнее, если она будет продолжать встречаться с Тони.
Гарольд Риссон не мог знать, что именно благодаря помощи Тони дочь стала лучше понимать его. До знакомства с Тони она не представляла, что отец живет в состоянии постоянного стресса.
Тони помог ей увидеть его не холодным, отгородившимся от всех человеком, а человеком, который был виноват только в том, что старался как можно лучше делать свою трудную, требующую большого душевного напряжения работу.
Телефон зазвонил снова. Ким знала, что это не Тони – у него было дежурство в операционном блоке. Поэтому она решила, что это может быть только отец. К этому времени она уже достаточно остыла, чтобы принять его извинения.
Но это был не отец. И не Тони. Звонил доктор Гаркави, чтобы сообщить, что у отца случился новый приступ.
Она пожертвовала своей семьей ради отношений, которые могут оказаться не больше чем… случайной связью.
– Ким.
Она подняла глаза.
Перед ней стоял Тони, вид у него был очень расстроенный.
– Мне только что сказали.
Она кивнула.
– Иногда это бывает. Я говорил с доктором Гаркави; он сказал, что состояние уже стабилизировалось. Приступ был не очень серьезным. Организм положительно отзывается на лекарства; так что, я думаю, он скоро поправится.
– Тони, – ровным голосом сказала Ким, – нам нужно поговорить.
Тони слегка напрягся:
– Звучит как-то слишком серьезно.
– Мне было очень хорошо с тобой, по-настоящему хорошо. И я очень ценю все, что ты сделал для моего отца…
– О чем ты говоришь? – тихо спросил Тони; в его усталых, покрасневших глазах мелькнуло удивление.
Ким сделала глубокий вдох и проговорила:
– Я думаю, нам нужно пересмотреть наши отношения.
Ну, ты понимаешь. Будем просто друзьями.
Тони смотрел на нее, и до него постепенно доходил смысл ее слов.
– Что?
– Послушай, – примирительно сказала она. – Я прилетела сюда для того, чтобы быть рядом с отцом. И… – Она умолкла, ее решимость внезапно поколебалась. Ким сморгнула слезы. – Пожалуйста, постарайся меня понять.
– В чем дело, Ким? Это связано с тем, как ко мне относится твой отец? Ты боишься, что он не одобрит наших отношений?
– Да, я действительно не хочу огорчать его, но я делаю это не из-за него. – Она помолчала, пытаясь собрать воедино разрозненные мысли. – Моя работа… вся моя жизнь связана с Флоридой. Для меня сейчас наступил важный момент. Я начинаю делать себе имя…
– Это не мешает тебе жить здесь.
Ким покачала головой.
– Нет, – упрямо возразила она, – сейчас я не могу переехать сюда.
– Я подожду. Я буду ждать столько, сколько ты скажешь…
– Я не могу быть с тобой, Тони. Извини. Мне слишком хорошо известно, какие требования предъявляет к людям твоя профессия. Я помню, как страдала от этого моя мать. Ей было недостаточно того внимания, которое мог уделить ей отец… и от этого они оба были несчастливы.
– О чем ты говоришь? Да, моя работа оставляет не много свободного времени. Но неужели это тебя… – Он умолк, чувствуя, что не в силах ее убедить.
– Я знаю на собственном опыте, как трудно любить человека, полностью поглощенного своей работой. Я не виню тебя… ты замечательный врач. Только… это совсем не то, чего мне хотелось бы. Я хочу иметь такого мужа, который всегда будет рядом со мной и моими детьми.
– У тебя есть дети? – спросил он, пытаясь повернуть разговор в шутливое русло.
Ким без улыбки смотрела на него.
– Я не такой, как твой отец, Ким, – сказал он, перестав улыбаться. – Я не ограничиваю свою жизнь работой. Мне тоже нужна семья. И я хочу разделить свою судьбу с женщиной, которая…
– Посмотри, как ты живешь, Тони, – грустно сказала она. – В твоем доме нет даже мебели. И тебя это нисколько не беспокоит, потому что ты практически не бываешь там. А почему ты не бываешь там? Потому что ты всегда на работе.
– Понятно, – тихо сказал он, качая головой. – Я думал… после вчерашней ночи… – Он замолчал, подыскивая слова, и посмотрел ей в глаза. – Я подумал, что нашел женщину, о которой мечтал. Значит, я ошибся?
Ким отвела глаза.
– Ким, не отказывайся от меня, если дело только в том, что ты боишься. Мы можем подождать… узнать друг друга получше, – тихо сказал он, накрыв ее руку своей.
– Вчерашняя ночь была ошибкой, – сказала она. – Мы совсем разные, Тони. Нам было хорошо вместе, но это не продлится долго.
Тони медленно убрал руку.
– Я знаю, что у тебя сейчас очень тяжелый момент… – начал он.
– Извини, но я уже приняла решение, – с пугающей определенностью объявила Ким.
Тони смотрел ей в глаза. Не было никакого сомнения в том, что ее бесполезно убеждать. Во всяком случае, сейчас.
– Хорошо, Ким. Я… ну… если все-таки передумаешь, ты знаешь, где меня найти, – сказал он, все еще не оправившись от неожиданного поворота событий.
Она отвернулась и не ответила.
– Ким? – с трудом произнес он.
– Привет, папа, – улыбнулась Ким.
– Извини… мне так жаль…
Она сжала его руку.
– Мне тоже. Глупо получилось.
– Я подумал… подумал, что ты вернешься во Флориду. – Слова с трудом давались ему, но Ким все равно сумела различить страх в его голосе.
– Нет, папа, нет; Я просто сорвалась. Извини. – Я останусь и буду ухаживать за тобой. Мы вместе встретим Рождество. Только ты и я.
– Тони… – слабо начал он.
Она подняла руку, останавливая его:
– Это уже в прошлом. Да ничего, собственно, И не было.
Главная моя забота – твое здоровье. Я хочу, чтобы ты поправился и к Рождеству вернулся домой.
Гарольд Риссон закрыл глаза, чтобы она не увидела в них грусть и сожаление. Его дочери хватило доброты, чтобы примчаться по первому зову с другого конца света, а он отплатил ей тем, что стал критиковать ее выбор, да еще в таких выражениях, словно она была несмышленым ребенком. Когда он пришел в себя после операции и увидел Ким, он пообещал себе, что попытается возместить ей все то, что она недополучила от него за прошедшие годы Он дал себе обещание стать таким отцом, о каком она всегда мечтала. А вместо этого снова обидел.
Осторожно встал, сунул ноги в шлепанцы и пошел к двери, стыдясь того, что подчиненные увидят его в таком жалком виде.
Гарольду казалось унизительным лежать в том самом отделении, которым он руководил. Однако он не жалел себя.
Наоборот, был благодарен своей болезни за то, что она помогла ему встретиться с дочерью. Одно только присутствие Ким сделало для его выздоровления больше, чем любые лекарства.
Неловко шаркая, Гарольд дошел до конца коридора и огляделся в поисках медсестры. На посту никого не было. Тогда он направился в буфетную, твердо решив самостоятельно добыть себе воду.
У двери он остановился. В буфетной было полно народу.
Кто-то произнес его имя.
–..Риссон. Представляете мое удивление? Кто бы мог подумать, что у него есть сердце! – послышался женский смех.
– Вы, наверное, уже слышали новость, – вступил мужской голос. – Угадайте, за кем сейчас ухлестывает Хофман?
За его дочкой, Ким Риссон.
– Не может быть!
– Я сам видел, как он катал ее на своем мотоцикле. А сегодня утром по дороге на работу я проезжал мимо дома Риссона и видел во дворе машину Хофмана.
Гарольд на мгновение замер, не в силах поверить услышанному. Это какая-то ужасная ошибка.
– Представляете? У Риссона, опять будет приступ, если он узнает, что его дочь встречается с парнем, которого он хотел выгнать из больницы.
– Да, как это он тогда про него сказал?
– Он назвал его мальчишкой, нарядившимся в белый докторский халат, Раздался громкий смех, потом снова заговорил мужской голос:
– Жаль, что администрация не уволит самого Риссона. Я бы предпочел работать с Хофманом.
– С Хофманом? – спросила женщина. – Ты думаешь, его назначат вместо Гарольда Риссона?
– Во всяком случае, Тони наверняка надеется на это, – г Мужчина засмеялся. – А вот получит он это место или нет – другой разговор.
Гарольд Риссон развернулся и поплелся к своей палате.
Ким и Тони? Он отказывался этому верить. Его дочь – здравомыслящая девушка и не могла увлечься таким человеком, как Тони Хофман.
Он уже стоял у дверей палаты, когда женский голос окликнул его по имени.
Гарольд обернулся.
– Доктор Риссон? – повторила женщина, подбегая к нему.
Ей было уже под пятьдесят, но, несмотря на это, она оставалась привлекательной женщиной. Гарольду не приходилось с ней работать, но лицо ее примелькалось ему за многие годы. Он попытался представить ее среди тех, кто сплетничал о нем в буфетной, и не смог.
– Что вы делаете? – спросила она. – Вам еще нельзя ходить.
Он показал на горло:
– Пожалуйста, принесите воды.
* * *
Ким въехала на стоянку, резко затормозив у большого сугроба. Улыбаясь, выпрыгнула из машины Светило солнце, небо было голубым, и два больших рождественских венка украшали вход в больницу. Во всем чувствовалось приближение праздника Ким подумала, что впервые за много лет радуется празднику В этот раз она будет встречать его вместе с отцом. И конечно же, с Тони.Утром она открыла глаза, посмотрела на лежащего рядом Тони, который и во сне не выпускал ее из своих объятий, и ей захотелось, чтобы это утро никогда не кончалось.
Даже когда Тони ушел на работу, все ее мысли были только о нем, и потому она занялась единственным делом, которое не мешало ей думать, – стала готовить ему рождественский подарок. Ким недолго размышляла, что ему подарить. Она решила написать для него картину.
* * *
Ким вошла в вестибюль больницы, высматривая Тони, хотя и знала, что он сейчас должен быть в операционной. Села в лифт и, сунув под мышку пакет с горячими бубликами, нажала кнопку нужного этажа. Выйдя из лифта, бодро прошла по коридору и, постучавшись, заглянула в палату. Отец сидел на кровати и смотрел на нее с укором.– Здравствуй, папа. – Она подошла к нему и поцеловала. – Как ты чувствовал себя сегодня утром?
– Садись, Ким, – строго сказал отец. – Я Хочу поговорить с тобой.
Она положила бублики на поднос. Прошло уже пятнадцать лет с тех пор, как они расстались, но этот тон она узнала сразу Отцу даже не надо было хмурить для этого свои поседевшие брови.
– Что случилось? – спросила она.
– Почему ты не рассказываешь мне о том, что происходит?
– О чем? – смутилась Ким.
Он вздохнул:
– Послушай. Я знаю, что ты очень долго здесь не была и… тебе, наверное, трудно разобраться в истинных намерениях человека, который…
– Папа, – остановила его Ким, – давай ближе к делу.
Что произошло?
– Тони… Хофман, – быстро добавил он.
Ким ответила не сразу.
– Тебе сказали, что мы с Тони дружим.
– Дружите?
Ким с улыбкой кивнула. Она была рада, что отец узнал об этом.
– Он мне нравится. Он очень милый и. интересный.
– О, ради Бога, Ким, – загорячился отец. – Ты его не знаешь. Тони Хофман вечно создавал всем проблемы, еще когда проходил здесь интернатуру.
– Об этом я ничего не знаю. Зато знаю, что он хороший хирург. Он делал тебе операцию, – защищаясь, напомнила она.
– С этим справился бы любой приличный хирург. Послушай, – смягчаясь, сказал он, – Тони Хофман встречается с уймой женщин. Он еще не созрел для женитьбы, и… я не хочу, чтобы ты огорчалась из-за него.
– Я знаю, что он производит не самое лучшее впечатление, – снова попыталась защитить Тони Ким. – Я и сама была о нем такого же мнения, но когда узнала поближе…
– Ты только послушай, что ты говоришь! – воскликнул отец. – Мне не нравится, что моя дочь попалась в те же силки, в которые он заманил уже столько женщин.
– Я не понимаю тебя, – сухо произнесла Ким. – Мы всего лишь друзья.
– Я знаю о ваших поездках на мотоцикле и о том, что его машину видели во дворе моего дома…
– Папа…
– Он просто использует тебя, Ким. Он думает, что, если ты будешь на его стороне, я назначу его своим преемником…
– О, ради Бога, папа, он не использует меня.
– Я нисколько не виню тебя, Ким. Просто не хочу, чтобы ты с ним встречалась.
– Не винишь меня? А в чем я виновата? В том, что живу так, как считаю нужным? – возмутилась она. – Ты, кажется, забываешь, что я уже не маленькая девочка. Если ты хотел меня воспитывать, нужно было делать это в свое время, – зло сказала она, и глаза ее наполнились слезами. – А теперь слишком поздно. Твоя маленькая девочка выросла – без тебя.
И в состоянии сама принимать решения.
Она покачала головой, встала и пошла к двери.
– Ким, – начал отец.
– Слишком поздно, папа, – сказала девушка, стерев ладонью слезы. – Я уже давно взрослая. Ты упустил свой шанс быть отцом.
* * *
В течение дня телефон звонил несколько раз, но Ким не снимала трубку. Ей было все равно, кто звонит, говорить не хотелось. Спор с отцом настолько выбил ее из колеи, что она даже не могла есть. Первой ее мыслью было сесть на самолет и улететь. Убежать во Флориду от всех проблем. Она испытывала растерянность и злость. Отец обращался с ней как с запутавшимся ребенком, который нуждается в строгом родительском руководстве для возвращения на путь истинный.Ким вспомнила, какие обвинения он бросал в адрес Тони.
Наверное, она отвечала слишком резко. Конечно, Тони не использует ее, но, с другой стороны, они так недавно знакомы.
Ким тут же отбросила сомнения и решила довериться своим чувствам. Если Тони не тот человек, за которого она его принимает, она узнает это не с чужих слов, а сама.
И кроме того, дело было не только в том, подходит ли ей Тони. В этом она и сама не была уверена. Но ее обидело, что отец считал возможным запрещать ей что-либо.
Она вздохнула, и неожиданно на нее накатило неприятное ощущение вины. Она вела себя как эгоистичный и капризный ребенок. Отец болен и к тому же забыл, что его дочь уже выросла. Ким догадывалась, что какая-то часть его души все еще верила в то, что она осталась маленькой девочкой. Он просто хотел уберечь ее, как много лет назад, когда запретил встречаться с парнем на три года старше ее. Она должна радоваться, что отец проявил наконец родительские чувства. Возможно, ему было нелегко решиться на этот разговор, зная, что он может спровоцировать ссору. В любом случае она была ему небезразлична, даже если он говорил ей неприятные вещи.
Отец еще не привык к переменам… ему требуется на это больше времени, продолжала анализировать ситуацию Ким. И им обоим нужно понять, что будет непросто снова войти в жизнь друг друга. Но это окажется еще сложнее, если она будет продолжать встречаться с Тони.
Гарольд Риссон не мог знать, что именно благодаря помощи Тони дочь стала лучше понимать его. До знакомства с Тони она не представляла, что отец живет в состоянии постоянного стресса.
Тони помог ей увидеть его не холодным, отгородившимся от всех человеком, а человеком, который был виноват только в том, что старался как можно лучше делать свою трудную, требующую большого душевного напряжения работу.
Телефон зазвонил снова. Ким знала, что это не Тони – у него было дежурство в операционном блоке. Поэтому она решила, что это может быть только отец. К этому времени она уже достаточно остыла, чтобы принять его извинения.
Но это был не отец. И не Тони. Звонил доктор Гаркави, чтобы сообщить, что у отца случился новый приступ.
* * *
Ким снова сидела в комнате ожидания реанимационного отделения. Было почти десять часов, и она ничего не пила и не ела с тех пор, как ей позвонил доктор Гаркави. Она могла думать только об одном – что отец может умереть. И произойдет это отчасти и по ее вине. Зачем она огорчила его, связавшись с Тони?Она пожертвовала своей семьей ради отношений, которые могут оказаться не больше чем… случайной связью.
– Ким.
Она подняла глаза.
Перед ней стоял Тони, вид у него был очень расстроенный.
– Мне только что сказали.
Она кивнула.
– Иногда это бывает. Я говорил с доктором Гаркави; он сказал, что состояние уже стабилизировалось. Приступ был не очень серьезным. Организм положительно отзывается на лекарства; так что, я думаю, он скоро поправится.
– Тони, – ровным голосом сказала Ким, – нам нужно поговорить.
Тони слегка напрягся:
– Звучит как-то слишком серьезно.
– Мне было очень хорошо с тобой, по-настоящему хорошо. И я очень ценю все, что ты сделал для моего отца…
– О чем ты говоришь? – тихо спросил Тони; в его усталых, покрасневших глазах мелькнуло удивление.
Ким сделала глубокий вдох и проговорила:
– Я думаю, нам нужно пересмотреть наши отношения.
Ну, ты понимаешь. Будем просто друзьями.
Тони смотрел на нее, и до него постепенно доходил смысл ее слов.
– Что?
– Послушай, – примирительно сказала она. – Я прилетела сюда для того, чтобы быть рядом с отцом. И… – Она умолкла, ее решимость внезапно поколебалась. Ким сморгнула слезы. – Пожалуйста, постарайся меня понять.
– В чем дело, Ким? Это связано с тем, как ко мне относится твой отец? Ты боишься, что он не одобрит наших отношений?
– Да, я действительно не хочу огорчать его, но я делаю это не из-за него. – Она помолчала, пытаясь собрать воедино разрозненные мысли. – Моя работа… вся моя жизнь связана с Флоридой. Для меня сейчас наступил важный момент. Я начинаю делать себе имя…
– Это не мешает тебе жить здесь.
Ким покачала головой.
– Нет, – упрямо возразила она, – сейчас я не могу переехать сюда.
– Я подожду. Я буду ждать столько, сколько ты скажешь…
– Я не могу быть с тобой, Тони. Извини. Мне слишком хорошо известно, какие требования предъявляет к людям твоя профессия. Я помню, как страдала от этого моя мать. Ей было недостаточно того внимания, которое мог уделить ей отец… и от этого они оба были несчастливы.
– О чем ты говоришь? Да, моя работа оставляет не много свободного времени. Но неужели это тебя… – Он умолк, чувствуя, что не в силах ее убедить.
– Я знаю на собственном опыте, как трудно любить человека, полностью поглощенного своей работой. Я не виню тебя… ты замечательный врач. Только… это совсем не то, чего мне хотелось бы. Я хочу иметь такого мужа, который всегда будет рядом со мной и моими детьми.
– У тебя есть дети? – спросил он, пытаясь повернуть разговор в шутливое русло.
Ким без улыбки смотрела на него.
– Я не такой, как твой отец, Ким, – сказал он, перестав улыбаться. – Я не ограничиваю свою жизнь работой. Мне тоже нужна семья. И я хочу разделить свою судьбу с женщиной, которая…
– Посмотри, как ты живешь, Тони, – грустно сказала она. – В твоем доме нет даже мебели. И тебя это нисколько не беспокоит, потому что ты практически не бываешь там. А почему ты не бываешь там? Потому что ты всегда на работе.
– Понятно, – тихо сказал он, качая головой. – Я думал… после вчерашней ночи… – Он замолчал, подыскивая слова, и посмотрел ей в глаза. – Я подумал, что нашел женщину, о которой мечтал. Значит, я ошибся?
Ким отвела глаза.
– Ким, не отказывайся от меня, если дело только в том, что ты боишься. Мы можем подождать… узнать друг друга получше, – тихо сказал он, накрыв ее руку своей.
– Вчерашняя ночь была ошибкой, – сказала она. – Мы совсем разные, Тони. Нам было хорошо вместе, но это не продлится долго.
Тони медленно убрал руку.
– Я знаю, что у тебя сейчас очень тяжелый момент… – начал он.
– Извини, но я уже приняла решение, – с пугающей определенностью объявила Ким.
Тони смотрел ей в глаза. Не было никакого сомнения в том, что ее бесполезно убеждать. Во всяком случае, сейчас.
– Хорошо, Ким. Я… ну… если все-таки передумаешь, ты знаешь, где меня найти, – сказал он, все еще не оправившись от неожиданного поворота событий.
Она отвернулась и не ответила.
* * *
Отец открыл глаза.– Ким? – с трудом произнес он.
– Привет, папа, – улыбнулась Ким.
– Извини… мне так жаль…
Она сжала его руку.
– Мне тоже. Глупо получилось.
– Я подумал… подумал, что ты вернешься во Флориду. – Слова с трудом давались ему, но Ким все равно сумела различить страх в его голосе.
– Нет, папа, нет; Я просто сорвалась. Извини. – Я останусь и буду ухаживать за тобой. Мы вместе встретим Рождество. Только ты и я.
– Тони… – слабо начал он.
Она подняла руку, останавливая его:
– Это уже в прошлом. Да ничего, собственно, И не было.
Главная моя забота – твое здоровье. Я хочу, чтобы ты поправился и к Рождеству вернулся домой.
Гарольд Риссон закрыл глаза, чтобы она не увидела в них грусть и сожаление. Его дочери хватило доброты, чтобы примчаться по первому зову с другого конца света, а он отплатил ей тем, что стал критиковать ее выбор, да еще в таких выражениях, словно она была несмышленым ребенком. Когда он пришел в себя после операции и увидел Ким, он пообещал себе, что попытается возместить ей все то, что она недополучила от него за прошедшие годы Он дал себе обещание стать таким отцом, о каком она всегда мечтала. А вместо этого снова обидел.