Эмерсон Кэтти Линн. Отброшенная в прошлое

   — Если бы ты могла поехать со мной… — задумчиво произнес он, глядя на нее. — Это будет необычная вечеринка, не так ли?
   — Да.
   Лорен поведала, что таким не очень тонким способом Сандра пыталась вывести из хандры Карен Досетт, в которую та впала с тех пор, как узнала о неверности Клаббера. В округе Джефферсон не было психологической группы поддержки жен полицейских, но характер профессии мужа подтолкнул Сандру к определенным действиям. Выйдя замуж за Адама, который продолжал служить в полиции, правда, неполные смены и без права ношения формы и оружия, Лорен принимала самое активное участие в деятельности Сандры.
   Адам внезапно сильно сжал ее руки, невольно обнаруживая волнение.
   — Брачный обет должен что-то значить, черт возьми!
   К своему большому удивлению Лорен почувствовала, что ей стало гораздо легче. Адам останется с ней, случись самое худшее, и, быть может, после ряда визитов к Бьюмонту в самом деле наступит улучшение?
   — Обо мне не беспокойся, — заверила она.
   Чтобы как-то развеять его мрачные мысли, она начала с энтузиазмом. — Я много размышляла и пришла к выводу, что, в конце концов, объяснение всем моим снам может оказаться простым.
   — Было бы неплохо.
   — Хм… как тебе это нравится? Сновидения — это указание на то, что я должна переменить профессию. Мое подсознание говорит, что у меня есть потенциал стать выдающимся историческим романистом нашего поколения.
   — Мне это нравится, — сказал Адам. — Поработай над этим в мое отсутствие.
   В пятницу, закончив свои консультации, Адам смог вырваться на несколько часов и направился в Тодхемовскую академию, предварительно по телефону договорившись о встрече с одной бывшей одноклассницей Лорен. Мелани Фэйрчайлд вернулась в альма-матер, чтобы уже самой учить других.
   — Вы узнаете ее? — спросил он, передавая привлекательной блондинке недавний снимок Лорен. Это была такая же фотография, которую он по факсу направил Дейву в Дэриен, где она была изображена в расслабленной позе, играя с Хэссл. Она выглядит прекрасно, подумал Адам, с этими мягкими каштановыми волосами, ниспадающими на плечи, и большими голубыми глазами, смеющимися в камеру; в ту минуту она была полна жизни и любви.
   — По правде говоря, не очень, — ответила Мелани Фэйрчайлд, возвращая фотографию и принимаясь разглядывать Адама. — Столько времени прошло, и потом я плохо ее знала.
   Адам решил не говорить, что Лорен его жена. Пусть принимают его за детектива, разыскивающего пропавшего человека.
   — Это не очень большое учебное заведение, — сообщила Мелани.
   Усаженные деревьями дорожки соединяли четыре здания из красного кирпича, но только в одном занимались студенты. Всего там постоянно училось около трехсот человек.
   Адам с Мелани вышли из административного корпуса и под лучами заходящего солнца медленно направились по тропинке, которая вилась вокруг искусственного озера, раскинувшегося на идеально ухоженной территории.
   — Если бы вы напрягли память, — предложил он, — то, может, что-нибудь и припомнили бы.
   — Возможно. Знаете, пища стимулирует мышление, — видя, что он никак не воспринимает ее намек на угощение, она попробовала с другой стороны. — А ваша школа была большой?
   — Да нет, не особенно.
   — Продолжаете жить в родном городе? — Она слегка улыбнулась, когда он кивнул головой. — И временами смотрите на фотографию своего выпуска и удивляетесь, что изображенные там на себя теперешнего, мало похожи.
   — Это уж точно… Все же я надеялся, что кто-нибудь сможет мне помочь. Мне важно знать, как можно больше о ее прежней жизни. Известно, что она пробыла здесь не очень долго, что-то около шести месяцев. Она уехала за месяц до окончания семестра, но…
   — Погодите… Кендалл?
   — Припоминаете?
   — Кажется, да… — задумчиво произнесла Мелани.
   Она остановилась, уставившись на неподвижную гладь озера. Деревянная скамейка с коваными железными ножками располагалась неподалеку, под опустошенным ветрами вязом, и когда женщина повернулась к нему, Адам указал на скамейку.
   — Почему бы нам не присесть, пока вы будете рассказывать?
   — Лорен Кендалл случайно не попала в беду? — настороженно спросила Мелани.
   — Насколько я знаю, нет, — Адам сел, терпеливо ожидая. Немного помедлив, Мелани опустилась рядом.
   Выражение ее лица изменилось, она, очевидно, считала, что совершила ошибку, согласившись на разговор с ним.
   — Крайне важно, чтобы я как можно подробнее узнал о ее жизни здесь, — тихо произнес он. — Ее исключили? Не потому ли она уехала так внезапно?
   — А разве в регистратуре вы не могли это прояснить?
   Ее взметнувшаяся бровь подсказала ему, что он на правильном пути.
   — Школа вроде вашей, наверное, старается такого рода вещи не документировать, — предположил он и понял, что попал в «яблочко».
   — Вы уже наводили справки, — упрекнула она, — и что-то слышали.
   — Почему бы вам не рассказать, что вам известно? Я не хочу, чтобы меня обвинили в давлении на свидетеля.
   — Это всего лишь слухи, — предупредила она, наклонясь и проведя ладонью по скамье, как бы невзначай задев его ногу. — Я не могу поклясться, что все в точности именно так. По правде говоря, я буду все отрицать, если кто-то еще начнет расспрашивать меня об этом.
   Она решительно замолчала, и Адам пустил в ход самую обворожительную улыбку, на которую был только способен. Он заставил себя подвинуться к ней ближе и осторожно накрыл рукой ее ладонь, лежавшую около его бедра, лишь затем, чтобы обнаружить, что ее действия больше раздражают его, чем провоцируют… но нужную информацию необходимо добыть.
   — Все, что вы скажете, я приму с благодарностью. Вы даже не представляете, как много для меня значат ваши слова.
   — У меня очень развитое воображение, — заверила она его.
   Его ноздри немного раздулись, а зрачки расширились. Адам поймал себя на мысли, что хочет, чтобы она успела выложить все, прежде чем ему придется швырнуть ее разгоряченное маленькое тело в холодное озеро.
   — Я внимательно слушаю вас.
   Прикидываясь застенчивой, она опустила глаза. Ее пальцы коснулись ткани его серых брюк, но этот контакт имел совершенно противоположный эффект, чем тот, на который она рассчитывала. Такое возмутительное поведение начинало не на шутку раздражать его.
   — Вы отдаете себе отчет в том, что я могу лишиться работы, если администрация пронюхает, что я распространяю слухи о нашей школе?
   — Я ценю ваше откровение, Мелани, и уверяю вас, что этот разговор останется исключительно между нами, — определенно он не станет рассказывать Лорен, какой ценой досталась ему информация. — Ничего из того, что вы скажете, не будет использовано против вас, — она, кажется, не обратила внимания на опущенные слова «в суде», которые обычно завершают эту формулу.
   — Нет, я и в самом деле не должна вам об этом рассказывать.
   — Но…
   — Сейчас это уже вряд ли имеет значение. Как-никак прошло много времени. Нам, девочкам, тогда было по пятнадцать.
   Адам выдержал испытание на откровенную оценку, которому она его подвергла, решив: пусть думает, что хочет, в отношении его пригодности для нее. Ему же обязательно надо выяснить, что она помнит, хотя он уже понял, что ничего хорошего не услышит.
   — С ней нелегко было дружить, — начала Мелани. — С самого первого дня она держалась вызывающе. Очень скоро поползли слухи, что у себя в комнате она прячет наркотики. Не только марихуану, а кое-что посильнее. У кого были деньги, тем и продавала.
   — Из-за этого ее и выгнали? — Адам слушал, пораженный услышанным, стараясь не выдать бушующих в душе эмоций ни лицом, ни голосом. Как ни тяжело, он обязан сквозь это пройти.
   — Не совсем так, — Мелани, начав говорить, решила быть откровенной до конца. Адам поду мал — чем это юная Лорен так досадила ей за то короткое время, что они жили вместе в одной комнате? — Как я уже говорила, у меня нет никаких доказательств… Так вот. За отъездом Лорен Кендалл последовал еще один… Одного преподавателя математики. Мужчины. Поговаривали, что они были любовниками, и она попала в интересное положение и уехала, чтобы сделать аборт.
   — Ее соблазнил преподаватель?
   — Скорее, наоборот.
   С мрачным выражением лица Адам потребовал подробностей. Вскоре он узнал имя этого человека и то, что он был уволен «за позорное поведение» в тот же день, когда Лорен Кендалл покинула этот городок.
   Адам приехал домой в воскресенье поздним вечером и с порога заметил Лорен, спавшую на софе в гостиной.
   Он остановился и долго смотрел на нее, соображая, как сделать, чтобы она не догадалась о том, что ему удалось разузнать. Она читала по его лицу все.
   Он тоже считал, что знает ее хорошо.
   Хмурясь, он повесил пиджак в шкаф и подошел к спящей. Никаких кошмаров, кажется, ей не снилось. Она спала сном невинного ребенка.
   Однако она не была невиновна. Отнюдь нет.
   Он так и не разобрался в собственных эмоциях, когда уехал вечером в пятницу из Тодхема. Может быть, правда на стороне Бьюмонта? Он не должен сам пытаться передать эту новую информацию Лорен. Телефонный разговор с психологом почти убедил его отказаться от конфронтации в общении с женой, но на душе не стало легче и тревожные сомнения продолжали волновать душу.
   В субботу, помимо консультации с Бьюмонтом, он позвонил в другие школы, где училась Лорен. Из одной ее вышвырнули за то, что в спальню она приносила пиво с марихуаной, а также подбивала соучениц на распитие алкогольных напитков.
   На преподавателя математики он вышел только этим утром. Мужчина далеко не уезжал, хотя и оставил преподавание, став владельцем небольшого магазина вычислительной техники. Он охотно признался в том, что знал Лорен, хотя уже с трудом узнал ее на фотографии, прибавив, что раньше это была довольно угрюмая девушка. Сексуальная, как черт, но мрачная, питавшая отвращение к свои родителям, которые мало уделяли ей внимания; всегда старавшаяся сделать что-то из ряда вон выходящее, чтобы выделиться.
   Адам с трудом удержался, чтобы не врезать этому уже почти пожилому мужчине по физиономии. Он пользовался Лорен, как и Роб Сетон.
   Взяв себя в руки, сохраняя вид нанятого детектива, Адам вместо удара принялся осыпать его вопросами. И не один из них не принес ему облегчения. Если она и была беременна, то бывший математик клялся, что ничего не знал об этом. Он не собирался жениться на ней, так как уже имел жену. Не собирался он и давать деньги на аборт. С какой стати? Это была богатая маленькая сучка. Больше всего в то время его беспокоило, как бы не оказаться привлеченным к суду за изнасилование…
   Во сне Лорен, свернувшаяся калачиком и подложившая ладонь под щеку, была само воплощение невинности.
   Была ли она беременна? Уж не криминальный ли аборт причина ее бесплодия? Гинеколог объяснил им, что давнее воспаление повредило репродуктивные органы Лорен и что он ничем не сможет ей помочь. Услышанное огорчило Лорен, и когда она заявила, что не помнила ни о какой, болезни, Адам не стал настаивать. В то время это было совсем не важно.
   Разглядывая спящую жену, он нервно провел пальцами по своим волосам. На ком он женился? Мог ли он так ошибиться в ее характере?
   Одна противоречащая здравому смыслу мысль терзала его усталый мозг. В его голове никак не укладывалось: как могла такая бесшабашная девица настолько измениться… став по сути совершенно другой личностью. Единственный правдоподобный ответ заключался в том, что она лгала о своей амнезии… следовательно, их совместная жизнь тоже являлась обманом.
   Бьюмонт предупредил его, чтобы он не делал поспешных выводов. Он предостерег — ничего не говорить Лорен о ее прежней жизни до тех пор, пока она не явится к нему завтра на третий прием.
   «Пожалуй, самое лучшее, чтобы потенциально взрывоопасной ситуацией занимался профессионал», — не уставал повторять себе Адам еще по дороге домой.
   Лорен зашевелилась во сне, и тело ее напряглось. Стоя в непосредственной близости от жены, Адам никак не мог поверить всему, в чем ее обвиняла Мелани Фэйрчайлд. Произошла, должно быть, чудовищная ошибка. Он не мог полюбить такую развратную женщину.
   Он продолжал бороться со своими противоречивыми эмоциями, когда Лорен открыла глаза и сонно сощурилась.
   — Адам, ты дома, — в ее голосе прозвучала любовь и сдерживаемое возбуждение, когда она прибавила. — Я не собиралась спать, хотела дождаться тебя, чтобы показать, что мы нашли.
   Его лицо оставалось в тени, поскольку она оставила горящим только ночник. Ей не были видны его гневные морщины, когда ее рука потянулась к большому потрепанному тому, который лежал на краю стола.
   — Сандра заказала некоторые книги, и вот первая уже пришла вчера. Взгляни. Это автопортрет художника, картину которого я видела в Нью-Йорке. Он был официальным художником при дворе Генриха VIII, когда писал его, но в краткой биографии говорится, что он начал свою карьеру с портретов семьи Слифордов в Морвелл-холле.
   Опять шестнадцатое столетие! Адам взял книгу и взглянул на улыбчивое лицо с крупными чертами.
   — Ну, и что в нем такого? — вопрос прозвучал ехидно.
   — Этого художника звали Эдвард Тирлинк, — глаза Лорен ярко вспыхнули неподдельным восторгом. Она спешила поскорее сообщить интересную новость. — В Морвелл-холле все его называли Нед, и он был моим любовником.

Глава 11

   — Твой любовник?
   — Не мой, а Джейн Малт, — ответила Лорен и едва удержалась от того чтобы не добавить:
   «Впрочем, это одно и то же».
   Одного взгляда на Адама было достаточно, чтобы понять: сейчас им владела холодная ярость. Лорен не могла понять, почему он так разгневан. Он удивил ее тем, что неожиданно быстро успокоился после того, как она рассказала ему о Робе и наркотиках. Поскольку он явил искреннее желание закрыть глаза на этот период ее жизни, она уже надеялась на то, что он также терпимо примет все, о чем она ему будет говорить… Ей даже не пришло в голову, что он может не разделить ее волнений от тех открытий, которые были сделаны ею и Сандрой во время его отсутствия.
   Подчеркнуто спокойно и аккуратно, что говорило как раз о том, как трудно ему было в ту минуту сдерживать себя, Адам закрыл книгу и положил ее на край стола, откуда взял.
   — В твоей голове опять фантазии начинают мешаться с реальностью, Лорен.
   Это была не просто констатация факта. Это было предупреждение, которое Адам произнес тихим, но едва ли не угрожающим тоном.
   — Нед Тирлинк не является плодом моего воображения, Адам. Этот человек существовал в реальности. Как существовали в реальности Слифорды. История подтверждает то, что мне привиделось.
   — Черт возьми, Лорен! Может, ты наконец плюнешь на свой шестнадцатый век? В своих воспоминаниях ограничивайся веком нынешним. Тут и так много работы. Шестнадцатое столетие можешь забыть. Двадцатое столетие — вот что важно для нас! А видения… Это не что иное, как просто символы…
   — Я уже в этом не уверена, — перебила она его.
   Адам был раздражен ее неспособностью взглянуть в глаза реальности. Но с ее точки зрения она просто отыскивала истину. Ключ к ней хранился именно в отдаленной истории. Имя ее любовника уже само по себе было важной находкой. Она попыталась снова объяснить это, но Адам бесцеремонно оборвал ее.
   — Ты просто болтаешь от нечего делать с Сандрой, — тоном старого гневного папаши проговорил он, — и слушала ее галиматью о делах давно минувших дней.
   — Да, можно сказать, что я болтала с Сандрой, но первые дни она даже не заикалась о реинкарнации. Мы пытаемся отыскать факты, Адам, разрешить загадку. Совсем как полицейские.
   Если он и почувствовал нотку сарказма, которая появилась в ее голосе, то не обратил на нее внимания. Однако, его раздражение не рассеялось. Лорен смутил его гнев, который он демонстративно сдерживал, смутила и прозвучавшая насмешка.
   — Дай мне знать, когда ты получишь письменное свидетельство о том, что твоя Джейн Малт вообще когда-то существовала.
   Тут уж и она не выдержала.
   — Жаль, что мне не удалось отыскать протоколы суда, а то бы я стерла ими с твоего лица эту ухмылку!
   Сказав это, она тут же вынуждена была признаться себе в том, что скорее всего и не найдет никаких протоколов. Не найдет, если попробует снова…
   — Лорен…
   — Неужели тебе кажется не заслуживающим внимания то обстоятельство, что я населила свои грезы реальными людьми, при том, что никогда ничего не читала ни о Слифордах, ни о Неде Тирлинке до нашей поездки в Нью-Йорк?!
   Вместо ответа он возмущенно приподнял одну бровь.
   — Да, мне не удалось отыскать доказательств, которые бы указывали определенно на то, что в том доме жила девушка но имени Джейн Малт. Но слуги в те времена были людьми, которых мало брали в расчет при описании эпохи. Особенно служанки. Благородные женщины расценивали как небывалое везение упоминание их собственных имен в летописях. Даже о них писали крайне редко, да и то указывали лишь постольку, поскольку они были чьими-то женами или дочерьми.
   — Лорен, да ведь я не…
   Она была уже вновь захвачена волнением от своих открытий.
   — Нам еще очень повезло, что мы нашли сведения о леди Слифорд. Если бы она не оказалась в замке королевы Екатерины Арагонской в 1531 году, когда он был захвачен королем, мы вообще могли ничего о ней не узнать. Тогда королева, которую в скором времени должна была заменить Анна Болейн, была отконвоирована в маленькое деревенское поместье, а ее фрейлин развезли по домам.
   Лорен рассказала о событиях жизни леди Слифорд, но взгляд Адама, устремленный на нее, с каждой минутой становился все более пустым. Он даже не слушал. Лорен опустила глаза и нахмурилась. Она как раз хотела упомянуть о небольшой хронологической нестыковке, с которой они столкнулись, но передумала. Адаму будет неинтересно узнать, была ли леди Слифорд в Морвелл-холле за несколько лет до 1531 года или нет…
   Лорен хорошо обдумала этот вопрос и пришла к выводу, что фрейлины королевы время от времени наезжали с визитами в свои дома. Во время одного из них леди Слифорд познакомилась с девушкой по имени Джейн Малт и распорядилась поселить ее в своем доме.
   Она вскинула голову, увидев, как Адам берет свой портфель. К тому времени, когда она оправилась от изумления, он уже был на полпути к лестнице. Она вскочила с дивана.
   — Куда ты?
   Он исчез за поворотом, но до нее долетел его бесстрастный голос:
   — Уже поздно, Лорен. Я иду спать. Встревоженная его поведением, она бросилась догонять мужа. Полная потеря интереса к тому, о чем она говорила, не предвещала ничего доброго. Он не хотел разговаривать с ней. Не стал даже спорить. Он предпочел просто уйти. Противное сосущее чувство закралось к ней в сердце. Что-то было не так, и ей было страшно узнать, что именно.
   Когда она показалась на пороге спальни, Адам уже раздевался. Он снял через голову галстук и стянул рубашку, обнажив мускулистую грудь. Почувствовав затылком, что она вошла, он замер и уронил рубашку на пол. От него исходила враждебность. Его поза была агрессивна, даже примитивно агрессивна. Ноги широко расставлены, глаза опасно поблескивали в полумраке. Это наполнило ее душу чисто женскими мрачными предчувствиями. Почему Адам реагирует на все сегодня столь раздражительно?.. Она стала лихорадочно думать, и отчаяние подсказало ей один единственный ответ.
   — Ты ревнуешь, — прошептала она. Тяжелый взгляд, который он метнул на нее, убедил ее в том, что она попала в точку.
   — Это из-за Неда, не так ли? Ты ревнуешь потому, что мне снилось, что он мой любовник.
   Его руки сжались в кулаки. После угрожающе затянувшейся паузы он, наконец, проговорил:
   — Ревную? А у меня есть основания ревновать? — спросил он каким-то странным, сдавленным голосом. — А ты случайно не запомнила подробно, в деталях, как занималась с ним любовью? Что ты при этом чувствовала?
   Предательская краска, залившая лицо, выдала ее прежде, чем Лорен успела парировать это обвинение.
   — Это не то, что ты думаешь. Только секс. Без любви.
   Отвращение промелькнуло в его вспыхнувших золотистых глазах и стрелой вонзилось в ее сердце. )]
   — Сексуальные фантазии, Лорен? Так… Совсем чуть-чуть эротических грез, чтобы скрасить беспросветно скучную реальную жизнь, не правда ли?
   Он вновь повернулся к ней спиной, резким движением отодвинул в сторону штору на окне и с необыкновенным вниманием стал смотреть на раскинувшийся за стеклом пейзаж.
   Лорен со страхом подумала: «Ведь он даже смотреть на меня сейчас не может.»
   Отчаянно стремясь доказать ему, убедить его в том, что ее подсознательные блуждания не имеют ровным счетом никакого значения в сравнении с тем, что было между ними, она бросилась к нему, обняла сзади и прильнула щекой к ложбинке между его лопаток. Она почувствовала жар и напряжение в том месте, где прикоснулась к его обнаженной коже. Он потушил ее порыв, который столкнулся с его собственным порывом, но при этом не шевельнулся и не произнес ни слова.
   — Я не могу контролировать свои сны, Адам. То обстоятельство, что ей приходилось молить о понимании, шокировало бы Лорен в других обстоятельствах, но сейчас она готова была пасть на колени, сделать все, что угодно, лишь бы доказать ему, что он является единственным мужчиной, которого она когда-либо любила.
   — Расскажи мне все.
   Это требование, высказанное сдавленно-хриплым голосом, настолько потрясло ее, что она даже отшатнулась от мужа.
   — Ты что, хочешь, чтобы я рассказала тебе о том, как занималась любовью с другим мужчиной?..
   Он сделал шаг в сторону и повернулся. Его лицо в ту минуту было лицом незнакомца. Мрачное выражение, блеск сдерживаемой ярости в глазах… Руки, сжатые по бокам в кулаки… Следующие свои слова он выплеснул на нее, словно кипяток. Они были жестокими и глубоко ранили ее:
   — Что это с тобой, Лорен? Что это с твоей памятью?
   Это переполнило чашу ее терпения. Она заговорила, мало заботясь о его мужской гордости:
   — Что касается кошмаров и грез — память у меня отличная! Хоть мне и не хочется этого…
   — Тогда рассказывай. Какими были твои средневековые любовники? Каким кажусь тебе я в их ряду?
   — Сравнение тут неуместно.
   Она хотела наброситься на него и задушить, хотела сделать ему больно за то, что он так безжалостно ее дразнит. Он дал ей прекрасный повод для этого, но она… не могла. Ведь это действительно был единственный человек, который полностью удовлетворял ее в постели и в жизни. Она глубоко вздохнула, чтобы взять себя в руки и привести в порядок свои мысли.
   — Я хочу знать все, Лорен. Немедленно! Хватит отговорок! Хватит лжи!
   — Отлично! Ты хочешь узнать подробности? Изволь! Правда, тут я немного могу рассказать тебе. Мне только один раз виделось, как я занимаюсь с Недом любовью. И я не сравнивала его с тобой. Я сравнивала его с моим мужем! — От этих слов он поморщился, но Лорен торопливо продолжала:
   — Нед был нежен и мил. И эти качестве в корне отличали его от грубого Уилла Малта, к жестокому обхождению которого я привыкла. И при всем при этом, Адам, должна тебе сказать, что Неду Тирлинку было весьма мало известно о том, что нужно делать, чтобы удовлетворить женщину. Он был нежным любовником, но оставался при этом почти ребенком.
   Лорен подозревала, что в ту далекую эпоху простые люди, мужики, к которым относился Нед, не имели понятия о тех вещах, с помощью которых можно было доставить женщине удовольствие. Это было, конечно, старое доброе, высоконравственное ханжество…
   Вот и Нед был таким же. Трах-трах, спасибо, мэм… И даже мысли не возникнет: а понравилось ли ей?
   Когда Адам заговорил снова, в его голосе произошла заметная перемена. Его раздражение и гнев угасли, хотя и не до конца.
   — Перед моим отъездом, — сказал он медленно, — тебе было не так трудно, как сейчас, отделять свою жизнь от жизни Джейн.
   Она не ответила. Не могла ответить. Лорен почувствовала, как кровь начала отливать от лица. А ведь он прав! Порой ей казалось, что Уилл Малт в самом деле являлся ее бывшим мужем, а Нед — ее бывшим любовником.
   Взгляд, который Лорен бросила на Адама, был исполнен выражения напряженного ожидания. Ей так хотелось прийти в его объятия, но он стоял перед ней, скрестив руки на груди, и во взгляде его была злость. Она чувствовала себя бабочкой, которую сейчас аккуратно, — чтобы не стереть с крылышек пыльцу — умертвят, подколят на предназначенное специально для нее место и выставят на всеобщее обозрение.
   В голове беспокойно и на редкость уместно всплыла вдруг одна фраза, которую она прочитала где-то несколько лет назад. Она не могла вспомнить ни названия книги, ни ее автора, но ей отлично запомнился вопрос, над которым автор размышлял и у которого не существовало ответа:
   «Кто я, — писал он. — Человек, думающий что он бабочка, или бабочка, думающая что она человек?»
   Видения прошлого продолжали преследовать ее. Отчаянные иллюзии в реальности мучили ее. Она понимала, что уже и в самом деле не может отличить реальность от фантазии.
   Резкий голос — Адама прервал ее тяжелые мысли:
   — А теперь давай поговорим о любовниках Лорен Кендалл и оставим в покое любовников Джейн. Рассказывай.
   Она растерянно посмотрела на него.
   — Ты же знаешь, что кроме Роба я никого не помню. Я не знаю, был ли он первым и единственным или не первым и не единственным.
   — В таком случае расскажи мне о великом любовнике Робе. Ведь он был именно великим любовником? Мастер постельных дел! Ты жила с ним примерно столько же, сколько уже являешься моей женой.