Страница:
Кэролайн не станет привлекать внимание братьев показом своих картин. Сейчас ей нужно мнение лишь месье Танберга. А пока можно начать собираться, а не думать о том, что сказал Закери и почему он может захотеть на ней жениться.
– Тетя Тремейн, кажется, чувствует себя намного лучше, – заметил Мельбурн, пока они шли по направлению к пастбищу.
– Да, – согласился Закери. Он ломал себе голову над тем, что привело в Уилтшир его братьев и заставило их совершить столь длительное путешествие. Раз они оба на это пошли – в самый разгар светского и делового сезона – причина, видимо, была серьезной. Раньше он умел разгадывать намерения своего довольно загадочного старшего брата, но сейчас ему было не до этого. Сейчас он пытался склонить к замужеству невероятно упрямую женщину, увернуться от падающих в обморок девиц и запустить самую сложную программу разведения племенного скота. И все это одновременно. Вряд ли Себастьян мог выбрать для своего приезда более неподходящий момент. – Я думаю, что ее подагра вообще была не очень серьезной.
– Мы опять возвращаемся к тому же самому? Я придумываю поводы, чтобы убрать тебя из Лондона?
Закери пожал плечами.
– Да нет. Как поживает Пип?
– Рассердилась на нас зато, что мы оставили ее в Лондоне с миссис Бичем. Но она передает тебе привет и хотела бы познакомиться с твоей коровой.
– Димидиус не моя корова. Она принадлежит Уитфелду.
– Тогда в чем выгода для меня? Ты не объяснил детали.
Закери рассказал о программе, включая все относящиеся к ней детали: размер стада, графики спаривания и оценочную стоимость на первый год. У него создалось впечатление, что Себастьян слушал его вполуха, однако, зная своего брата, он мог предположить, что герцог уже опросил Идса, Уитфелда и половину фермеров, задействованных в проекте, еще до того, как приехал к нему.
Они подошли к пастбищу, и Закери показал ему Димидиус и теленка. Мельбурн долго молча смотрел на животных.
– Мой бизнес – это торговля и отправка грузов, – наконец сказал он.
– Да, я знаю. Ты занимаешься всем тем, что у меня вызывает головную боль.
– Но эти дела приносят деньги семье.
– Означает ли это, что мое дело тебя не заинтересовало?
– Пока не заинтересовало. Мне нужно больше информации.
Закери стиснул зубы.
– Что, если я скажу, что это дело удержит меня от поступления в армию?
– Я уже отвадил тебя от армии. Перескакивать от одной затеи к другой – это не решение, Зак. Что мне хотелось бы знать, как это ты вдруг решил заняться коровами?
Закери предполагал, что никто в его семье не поверит, что этот проект отличается от многочисленных других, которые он начинал и бросал.
– Если тебе необходимо получить больше информации, прочти мои записи. Я еще не закончил своего исследования. Мне помогают и сам Уитфелд, и мисс Уитфелд. К тому же существует много факторов, о которых мне станет известно только через год, но я намерен довести дело до конца.
– А ты уже закончил позировать для портрета?
– Ты прекрасно знаешь, что закончил. Я попросил Шея помочь мне отправить портрет в Вену.
– Ты хочешь сказать – помочь ей.
Закери нахмурился. Это начало походить на допрос.
– Я просил его об одолжении. А тебе лучше решить, за что ты собираешься на меня сердиться или в чем я тебя разочаровал, и тогда мы можем на этом сосредоточиться.
– Мы с тобой не разговаривали целый месяц. Я наверстываю упущенное.
– Хорошо. У меня много работы и хотелось бы, чтобы ты перешел к делу.
– Почему ты сердишься?
– Я сержусь потому, что вы оба приехали, не удосужившись предупредить меня, и потому, что вы заранее решили отвергнуть то, что я предлагаю – не важно, что именно, – даже не ознакомившись с моим планом.
– Я уже видел твои планы. Сотни раз. К какому выводу, по-твоему, я должен был прийти?
– Люди меняются, Мельбурн. Почему бы тебе не оглянуться вокруг, прежде чем ты начнешь свои чертовы нравоучения? – Стиснув кулаки, Закери отвернулся. Он не помнил, чтобы когда-либо так сердился на Себастьяна, хотя такие стычки происходили между ними много раз. Возможно, потому, что сейчас он был уверен в своих аргументах. – Между прочим, я лишь спросил, хочешь ли ты принять участие. Программа будет продолжаться – с вами или без вас, ваша светлость.
– Закери…
– Проваливай, Себастьян. Ты больше не приглашен участвовать.
Молва по графству Уилтшир, видимо, распространяется со скоростью ветра, решил Мельбурн. Потому что не прошло и двух часов с того момента, как они с братом приехали, как к Уитфелдам явились еще девять визитеров из Троубриджа и окрестных поместий.
Сын бакалейщика, некто Уильяме, сидел за столом в утренней комнате и бросал томные взгляды на одну из сестер. Салли Уитфелд что-то нашептывала на ухо Себастьяну. Напротив них сидели еще две ее дочери – похоже, что близнецы, – которые перешептывались, хихикали и строили глазки ему и Шарлеманю.
Шарлемань взял со стола чашку чая.
– Что мы здесь делаем, Мельбурн? – пробурчал он. – И где, черт возьми, Закери?
Учитывая прием, оказанный ему Закери, Себастьян затруднялся ответить на оба эти вопроса. Но был уверен, что происходило что-то не связанное с разведением скота. Семь девиц Уитфелд совершенно очевидно имели виды на каждого холостого мужчину в графстве, так что он не уедет, пока не убедится, что Закери не грозит опасность.
– Разбираемся в происходящем, – тихо ответил Себастьян. – А Закери где-то здесь. – Мельбурн не хотел признаваться, что понятия не имеет, куда подевался его младший брат.
Самым надежным источником информации могла бы быть тетя Тремейн, но Мельбурну не удалось остаться с ней наедине хотя бы на минуту и вряд ли удастся до вечера. Что ж, терпения ему не занимать.
А пока миссис Уитфелд наверняка не будет возражать, если он попросит разрешения поговорить с одной из ее дочерей. Сделав Шарлеманю знак оставаться на месте, он встал.
– Где я могу найти мисс Уитфелд? Мне было бы интересно посмотреть на ее картины.
– Возможно, она в своей мастерской, – ответила миссис Уитфелд. – Но зачем вам говорить с ней? Она уезжает в Вену через несколько дней и не хочет выходить замуж. Вам лучше поболтать с Джоанной. Она очень приятная девушка и сегодня утром упала в обморок. Ваш брат ее спас.
– Неужели? – Мельбурн посмотрел на Джоанну. Девица выглядела вполне здоровой. – Я не стану утомлять столь хрупкое создание. Кто-нибудь покажет мне, где мастерская?
– Я покажу, ваша светлость, – встала другая сестра.
– А вас как зовут? – спросил Мельбурн, следуя за ней.
– Энн. Я не пишу картин и не падаю в обморок. Его мнение о девушке немного изменилось в лучшую сторону.
– Я тоже.
– А скот разводите?
– У меня есть стада в нескольких поместьях.
– Могу поспорить, что ни одна из ваших коров не дает столько молока, сколько Димидиус.
Себастьян стиснул зубы. Он выслушает мнение Закери, но не намерен слушать какую-то девчушку.
– Я не желаю обсуждать коров, – сказал он твердо, но достаточно вежливо.
– Значит, вы приехали в Уилтшир по другой причине, – тут же откликнулась она.
Очевидно, не все девицы Уитфелд такие тупые, как он думал. Интересно.
– Это была серьезная причина. – Обычно люди не спрашивали о мотивах его поступков. Особенно девочки, которые в два раза моложе его.
– Вообще-то в нашем графстве больше разводят овец, – ничуть не смутившись его тоном, продолжала Энн.
– Да, я знаю.
– А еще у нас делают кирпич, а Троубридж известен своим текстилем.
– Я слышал об этом. – Он начинал думать, что она нарочно его поддразнивает. Последующее развитие сценария могло быть разным. Она либо сумасшедшая – что маловероятно, – либо недовольна его присутствием. Второе было более вероятно, особенно если Уитфелды решили женить Закери на одной из своих дочерей. Правда, логика не всегда себя оправдывала и Себастьян предпочитал знать наверняка, прежде чем действовать. – Если ваше графство знаменито овцами, кирпичом и текстилем, почему ваш отец решил разводить коров?
– Значит, вы все же хотите обсуждать коров? Себастьян сделал глубокий вдох.
– Да, хочу.
– Очень хорошо. На самом деле отец не думал разводить коров. У него была своя теория о скрещивании пород, но именно Закери понял, какой важной в этом деле может стать Димидиус. Он убедил нескольких местных фермеров и землевладельцев отдать часть своей земли для увеличения племенного стада.
Значит, Уитфелды действительно полюбили Зака. Впрочем, Мельбурна это не удивило. Все считали его младшего брата добродушным и обаятельным.
– Могу поспорить, вам нравится, что Закери и тетя Тремейн гостят у вас.
– Да. Если бы Закери не согласился позировать Каро для портрета, ей пришлось бы просить лорда и леди Иде.
Но они любят рядиться в костюмы средневековых героев, а студия вряд ли приняла бы такие портреты.
– Вот как.
Они остановились перед входом в студию, и Энн постучала.
– Каро? Герцог Мельбурн хочет посмотреть твои картины.
Дверь открылась, и стройная девушка с каштановыми волосами отступила, пропуская их в мастерскую.
Пол в мастерской был дубовый, половину одной стены занимал эркер с широким низким подоконником. Дальняя сторона была занята полками с книгами и кипами альбомов для рисования. Правая стена была почти не видна, так как была сплошь увешана картинами.
Он подошел ближе и стал рассматривать семейные портреты, пейзажи, изображения собак, кошек и цыплят, портреты незнакомых ему людей, по-видимому соседей. Мисс Уитфелд остановилась у него за спиной, и он ждал, что она начнет извиняться за не до конца прописанные картины или за странные для живописи объекты.
Но она молчала, и он спросил:
– Это все ваши работы?
– Нет, не все. Некоторые висят в коридоре за гостиной, а большинство семейных портретов соседи забрали к себе домой.
– А здесь картины, которыми вы меньше всего гордитесь?
– Картины, которыми я меньше всего горжусь, я сожгла. Мой отец хотел, чтобы наши портреты – я имею в виду нас, сестер, – висели в коридоре, и отобрал еще несколько своих любимых картин.
Никакого хныканья, никакого вежливого подчеркивания своего таланта – того, что он ожидал бы услышать от большинства женщин, с которыми был знаком. Многие признанные художники его поколения искали знакомства с ним и неизменно просили либо о покровительстве, либо уговаривали позировать им. Отдавая дань артистическому сообществу, он, таким образом, собрал небольшую коллекцию картин лучших английских художников.
– У вас талант, – сказал он, двигаясь вдоль стены.
– Спасибо.
Не обращая внимания на стоявшую в дверях Энн, он сказал:
– Боюсь, я не большой любитель картин с изображениями животных.
Она смело встретилась с ним глазами.
– Я писала их не для вас, ваша светлость. Хотите еще что-нибудь посмотреть?
– Я слышал, что вы через несколько дней уезжаете в Вену.
– Я подала заявление в одну из студий.
– А ваши родители не против вашего переезда на континент?
– Вам придется спросить об этом у них.
– Но вы твердо намерены стать портретистом в Вене, независимо от препятствий, которые могут встретиться вам на пути?
Она ответила не сразу, но слегка покраснела. Для Себастьяна это был сигнал, тревожный звонок, но он ждал, что она ответит. С коровами, портретами, армией – со всем этим он может справиться. Он должен защитить Закери. Несмотря на внешний лоск, у него было ранимое сердце. Что-то случилось здесь, в Уилтшире. Нечто, чего не было в многочисленных связях и коротких романах у прежнего Закери.
– Мои сестры, отец и даже мать скажут вам, ваша светлость, что моя единственная цель в жизни – стать успешным портретистом. И с этого пути меня не собьют никакие препятствия или предложения.
– И какие…
– Мельбурн. – В дверях с раздраженным видом стоял Закери. – По-моему, хватит.
– Я интересуюсь планами мисс Уитфедд. Ты здесь был дольше, чем я, так что я просто наверстываю упущенное.
– Ты похож на испанского инквизитора, – сказал Закери и обратился к Кэролайн: – Я еду в Троубридж, чтобы одолжить у Андертона ту новую книгу и заказать еще одну поставку кормового зерна. Хотите поехать со мной?
– Конечно. Мне надо кое-что купить в Троубридже для Вены.
Она сделала книксен и вышла из мастерской. Бросив на брата суровый взгляд, Закери последовал за ней. Хм… Интересно.
– Не хотите ли посетить еще какие-нибудь места, ваша светлость? – спросила Энн, про которую он совершенно забыл. – Вас могут заинтересовать некоторые изобретения моего отца. Закери помог ему сконструировать приспособление для сбора яиц.
– С удовольствием. – Ему начало казаться, что все это очень любопытно. Во всяком случае, он понял, что намерения Закери были гораздо прозрачнее, чем планы мисс Уитфедд. – Ведите меня.
Шею удалось вырвать у Закери приглашение поехать с ним и Кэролайн в Троубридж, что означало, что все остальные обитатели дома должны были к ним присоединиться. Дамы сели в большую карету, а Закери на Саграморе и Шарлемань на взятой в конюшне кобыле поехали сзади.
– Что за кислая у тебя физиономия, Зак?
– А ты как думаешь?
– Это не я придумал. Мельбурн велел собираться. Пришлось отказаться от очень выгодного предложения купить акции фарфоровой фабрики. И если ты думаешь, что я останусь еще на секунду в этом сумасшедшем доме, ты ошибаешься.
– И поэтому ты позволил этой толпе увлечь тебя за собой.
– Отсюда по крайней мере больше шансов сбежать.
– Хотелось бы, чтобы ты сбежал в Лондон. Спорю, ты даже не привез мне сигар.
Шарлемань внимательно посмотрел на брата.
– Ты не можешь винить Мельбурна зато, что он озабочен, Зак. За какой-то месяц ты переметнулся с армии на коров. Это слишком даже для тебя.
– Все не так, как ты думаешь. – Закери постарался сохранять спокойствие. Если он начнет кричать на Шея, ничего хорошего не будет. Ведь он сказал, что это была идея Мельбурна – поехать в Уилтшир. И судя по тому, с каким пристрастием он допрашивал Кэролайн, Себастьян, похоже, заподозрил, что Закери решил заняться весьма сомнительным делом только ради того, чтобы завоевать расположение женщины. На этот раз брат не мог понять, что происходит.
– Тогда объясни, Зак. Со мной нет цыганки, которая бы угадала твою судьбу.
Закери бросил взгляд на карету и встретился с глазами Кэролайн, которая тоже на него смотрела. Осталось всего три дня до того, как придет известие из Вены и она уедет. Всего три дня, а тут приехали братья и осложнили еще больше то, что и так было запутано. Не говоря уже о том, что он не сможет устроить еще одно тайное свидание с Кэролайн.
– Я много думал, – тихо сказал он. – Об армии, например. Думал о том, почему я решил идти в армию, и понял, чего я хочу от жизни.
– И это тебе дадут коровы?
– Я могу это получить, составив план, и, следуя ему, увидеть, что он поможет развитию не только Уилтшира, но, возможно, и всей Англии.
– Стало быть, теперь ты филантроп.
– Если ты собираешься все обратить в шутку, я ничего тебе не буду рассказывать. Ты не тот, Шей, кто мне нужен, чтобы меня убеждать.
– Подумать только, – нахмурился Шей, – я мог бы сейчас быть занят покупкой столовой посуды.
Закери фыркнул.
– И ты считаешь мои планы идиотскими? Если не удастся увеличить надои молока, у меня еще останется мясо.
– Я не думаю, что Себастьян против твоего проекта. Он просто хочет узнать о нем побольше.
– И о том, не брошу ли я его на полпути. Не брошу. Я дойду до конца. И не могу сказать, что меня очень беспокоит, одобрит ли он то, что я делаю, или нет. – Как им объяснить так, чтобы они не подумали, что он сумасшедший? Как рассказать своим циничным братьям, что он никогда не чувствовал такого энтузиазма, и если бы удалось уговорить Кэролайн остаться, он считал бы, что нашел свой идеал.
– Я ему это передам. Но у меня есть вопрос.
– Какой?
– Ты здесь четыре недели. – Шей понизил голос. – Которую из девиц Уитфелд ты обрабатываешь? Мне бы не хотелось наступить на любимую мозоль.
Такое предположение могло принадлежать Себастьяну, но Закери решил, что для герцога это был слишком прямой вопрос.
– Познакомься с ними поближе, и тогда, возможно, решишь, что не следует меня оскорблять. – Закери мысленно похвалил себя за то, что ему удалось избежать прямого ответа. – Родителям с ограниченными финансовыми возможностями удалось вырастить семь очаровательных девушек, и я уважаю их за это. Наверное, им часто приходилось нелегко.
– Считай, что ты меня отчитал. Полагаю, однако, что тетя Тремейн не позволила бы, чтобы тебе сошло с рук что-либо неприличное, братец.
Пусть думает что хочет. Он не признается Шарлеманю, насколько важной для него стала Кэролайн. Он ее отпускает, и это лучшее, что он может для нее сделать.
Глава 22
– Тетя Тремейн, кажется, чувствует себя намного лучше, – заметил Мельбурн, пока они шли по направлению к пастбищу.
– Да, – согласился Закери. Он ломал себе голову над тем, что привело в Уилтшир его братьев и заставило их совершить столь длительное путешествие. Раз они оба на это пошли – в самый разгар светского и делового сезона – причина, видимо, была серьезной. Раньше он умел разгадывать намерения своего довольно загадочного старшего брата, но сейчас ему было не до этого. Сейчас он пытался склонить к замужеству невероятно упрямую женщину, увернуться от падающих в обморок девиц и запустить самую сложную программу разведения племенного скота. И все это одновременно. Вряд ли Себастьян мог выбрать для своего приезда более неподходящий момент. – Я думаю, что ее подагра вообще была не очень серьезной.
– Мы опять возвращаемся к тому же самому? Я придумываю поводы, чтобы убрать тебя из Лондона?
Закери пожал плечами.
– Да нет. Как поживает Пип?
– Рассердилась на нас зато, что мы оставили ее в Лондоне с миссис Бичем. Но она передает тебе привет и хотела бы познакомиться с твоей коровой.
– Димидиус не моя корова. Она принадлежит Уитфелду.
– Тогда в чем выгода для меня? Ты не объяснил детали.
Закери рассказал о программе, включая все относящиеся к ней детали: размер стада, графики спаривания и оценочную стоимость на первый год. У него создалось впечатление, что Себастьян слушал его вполуха, однако, зная своего брата, он мог предположить, что герцог уже опросил Идса, Уитфелда и половину фермеров, задействованных в проекте, еще до того, как приехал к нему.
Они подошли к пастбищу, и Закери показал ему Димидиус и теленка. Мельбурн долго молча смотрел на животных.
– Мой бизнес – это торговля и отправка грузов, – наконец сказал он.
– Да, я знаю. Ты занимаешься всем тем, что у меня вызывает головную боль.
– Но эти дела приносят деньги семье.
– Означает ли это, что мое дело тебя не заинтересовало?
– Пока не заинтересовало. Мне нужно больше информации.
Закери стиснул зубы.
– Что, если я скажу, что это дело удержит меня от поступления в армию?
– Я уже отвадил тебя от армии. Перескакивать от одной затеи к другой – это не решение, Зак. Что мне хотелось бы знать, как это ты вдруг решил заняться коровами?
Закери предполагал, что никто в его семье не поверит, что этот проект отличается от многочисленных других, которые он начинал и бросал.
– Если тебе необходимо получить больше информации, прочти мои записи. Я еще не закончил своего исследования. Мне помогают и сам Уитфелд, и мисс Уитфелд. К тому же существует много факторов, о которых мне станет известно только через год, но я намерен довести дело до конца.
– А ты уже закончил позировать для портрета?
– Ты прекрасно знаешь, что закончил. Я попросил Шея помочь мне отправить портрет в Вену.
– Ты хочешь сказать – помочь ей.
Закери нахмурился. Это начало походить на допрос.
– Я просил его об одолжении. А тебе лучше решить, за что ты собираешься на меня сердиться или в чем я тебя разочаровал, и тогда мы можем на этом сосредоточиться.
– Мы с тобой не разговаривали целый месяц. Я наверстываю упущенное.
– Хорошо. У меня много работы и хотелось бы, чтобы ты перешел к делу.
– Почему ты сердишься?
– Я сержусь потому, что вы оба приехали, не удосужившись предупредить меня, и потому, что вы заранее решили отвергнуть то, что я предлагаю – не важно, что именно, – даже не ознакомившись с моим планом.
– Я уже видел твои планы. Сотни раз. К какому выводу, по-твоему, я должен был прийти?
– Люди меняются, Мельбурн. Почему бы тебе не оглянуться вокруг, прежде чем ты начнешь свои чертовы нравоучения? – Стиснув кулаки, Закери отвернулся. Он не помнил, чтобы когда-либо так сердился на Себастьяна, хотя такие стычки происходили между ними много раз. Возможно, потому, что сейчас он был уверен в своих аргументах. – Между прочим, я лишь спросил, хочешь ли ты принять участие. Программа будет продолжаться – с вами или без вас, ваша светлость.
– Закери…
– Проваливай, Себастьян. Ты больше не приглашен участвовать.
Молва по графству Уилтшир, видимо, распространяется со скоростью ветра, решил Мельбурн. Потому что не прошло и двух часов с того момента, как они с братом приехали, как к Уитфелдам явились еще девять визитеров из Троубриджа и окрестных поместий.
Сын бакалейщика, некто Уильяме, сидел за столом в утренней комнате и бросал томные взгляды на одну из сестер. Салли Уитфелд что-то нашептывала на ухо Себастьяну. Напротив них сидели еще две ее дочери – похоже, что близнецы, – которые перешептывались, хихикали и строили глазки ему и Шарлеманю.
Шарлемань взял со стола чашку чая.
– Что мы здесь делаем, Мельбурн? – пробурчал он. – И где, черт возьми, Закери?
Учитывая прием, оказанный ему Закери, Себастьян затруднялся ответить на оба эти вопроса. Но был уверен, что происходило что-то не связанное с разведением скота. Семь девиц Уитфелд совершенно очевидно имели виды на каждого холостого мужчину в графстве, так что он не уедет, пока не убедится, что Закери не грозит опасность.
– Разбираемся в происходящем, – тихо ответил Себастьян. – А Закери где-то здесь. – Мельбурн не хотел признаваться, что понятия не имеет, куда подевался его младший брат.
Самым надежным источником информации могла бы быть тетя Тремейн, но Мельбурну не удалось остаться с ней наедине хотя бы на минуту и вряд ли удастся до вечера. Что ж, терпения ему не занимать.
А пока миссис Уитфелд наверняка не будет возражать, если он попросит разрешения поговорить с одной из ее дочерей. Сделав Шарлеманю знак оставаться на месте, он встал.
– Где я могу найти мисс Уитфелд? Мне было бы интересно посмотреть на ее картины.
– Возможно, она в своей мастерской, – ответила миссис Уитфелд. – Но зачем вам говорить с ней? Она уезжает в Вену через несколько дней и не хочет выходить замуж. Вам лучше поболтать с Джоанной. Она очень приятная девушка и сегодня утром упала в обморок. Ваш брат ее спас.
– Неужели? – Мельбурн посмотрел на Джоанну. Девица выглядела вполне здоровой. – Я не стану утомлять столь хрупкое создание. Кто-нибудь покажет мне, где мастерская?
– Я покажу, ваша светлость, – встала другая сестра.
– А вас как зовут? – спросил Мельбурн, следуя за ней.
– Энн. Я не пишу картин и не падаю в обморок. Его мнение о девушке немного изменилось в лучшую сторону.
– Я тоже.
– А скот разводите?
– У меня есть стада в нескольких поместьях.
– Могу поспорить, что ни одна из ваших коров не дает столько молока, сколько Димидиус.
Себастьян стиснул зубы. Он выслушает мнение Закери, но не намерен слушать какую-то девчушку.
– Я не желаю обсуждать коров, – сказал он твердо, но достаточно вежливо.
– Значит, вы приехали в Уилтшир по другой причине, – тут же откликнулась она.
Очевидно, не все девицы Уитфелд такие тупые, как он думал. Интересно.
– Это была серьезная причина. – Обычно люди не спрашивали о мотивах его поступков. Особенно девочки, которые в два раза моложе его.
– Вообще-то в нашем графстве больше разводят овец, – ничуть не смутившись его тоном, продолжала Энн.
– Да, я знаю.
– А еще у нас делают кирпич, а Троубридж известен своим текстилем.
– Я слышал об этом. – Он начинал думать, что она нарочно его поддразнивает. Последующее развитие сценария могло быть разным. Она либо сумасшедшая – что маловероятно, – либо недовольна его присутствием. Второе было более вероятно, особенно если Уитфелды решили женить Закери на одной из своих дочерей. Правда, логика не всегда себя оправдывала и Себастьян предпочитал знать наверняка, прежде чем действовать. – Если ваше графство знаменито овцами, кирпичом и текстилем, почему ваш отец решил разводить коров?
– Значит, вы все же хотите обсуждать коров? Себастьян сделал глубокий вдох.
– Да, хочу.
– Очень хорошо. На самом деле отец не думал разводить коров. У него была своя теория о скрещивании пород, но именно Закери понял, какой важной в этом деле может стать Димидиус. Он убедил нескольких местных фермеров и землевладельцев отдать часть своей земли для увеличения племенного стада.
Значит, Уитфелды действительно полюбили Зака. Впрочем, Мельбурна это не удивило. Все считали его младшего брата добродушным и обаятельным.
– Могу поспорить, вам нравится, что Закери и тетя Тремейн гостят у вас.
– Да. Если бы Закери не согласился позировать Каро для портрета, ей пришлось бы просить лорда и леди Иде.
Но они любят рядиться в костюмы средневековых героев, а студия вряд ли приняла бы такие портреты.
– Вот как.
Они остановились перед входом в студию, и Энн постучала.
– Каро? Герцог Мельбурн хочет посмотреть твои картины.
Дверь открылась, и стройная девушка с каштановыми волосами отступила, пропуская их в мастерскую.
Пол в мастерской был дубовый, половину одной стены занимал эркер с широким низким подоконником. Дальняя сторона была занята полками с книгами и кипами альбомов для рисования. Правая стена была почти не видна, так как была сплошь увешана картинами.
Он подошел ближе и стал рассматривать семейные портреты, пейзажи, изображения собак, кошек и цыплят, портреты незнакомых ему людей, по-видимому соседей. Мисс Уитфелд остановилась у него за спиной, и он ждал, что она начнет извиняться за не до конца прописанные картины или за странные для живописи объекты.
Но она молчала, и он спросил:
– Это все ваши работы?
– Нет, не все. Некоторые висят в коридоре за гостиной, а большинство семейных портретов соседи забрали к себе домой.
– А здесь картины, которыми вы меньше всего гордитесь?
– Картины, которыми я меньше всего горжусь, я сожгла. Мой отец хотел, чтобы наши портреты – я имею в виду нас, сестер, – висели в коридоре, и отобрал еще несколько своих любимых картин.
Никакого хныканья, никакого вежливого подчеркивания своего таланта – того, что он ожидал бы услышать от большинства женщин, с которыми был знаком. Многие признанные художники его поколения искали знакомства с ним и неизменно просили либо о покровительстве, либо уговаривали позировать им. Отдавая дань артистическому сообществу, он, таким образом, собрал небольшую коллекцию картин лучших английских художников.
– У вас талант, – сказал он, двигаясь вдоль стены.
– Спасибо.
Не обращая внимания на стоявшую в дверях Энн, он сказал:
– Боюсь, я не большой любитель картин с изображениями животных.
Она смело встретилась с ним глазами.
– Я писала их не для вас, ваша светлость. Хотите еще что-нибудь посмотреть?
– Я слышал, что вы через несколько дней уезжаете в Вену.
– Я подала заявление в одну из студий.
– А ваши родители не против вашего переезда на континент?
– Вам придется спросить об этом у них.
– Но вы твердо намерены стать портретистом в Вене, независимо от препятствий, которые могут встретиться вам на пути?
Она ответила не сразу, но слегка покраснела. Для Себастьяна это был сигнал, тревожный звонок, но он ждал, что она ответит. С коровами, портретами, армией – со всем этим он может справиться. Он должен защитить Закери. Несмотря на внешний лоск, у него было ранимое сердце. Что-то случилось здесь, в Уилтшире. Нечто, чего не было в многочисленных связях и коротких романах у прежнего Закери.
– Мои сестры, отец и даже мать скажут вам, ваша светлость, что моя единственная цель в жизни – стать успешным портретистом. И с этого пути меня не собьют никакие препятствия или предложения.
– И какие…
– Мельбурн. – В дверях с раздраженным видом стоял Закери. – По-моему, хватит.
– Я интересуюсь планами мисс Уитфедд. Ты здесь был дольше, чем я, так что я просто наверстываю упущенное.
– Ты похож на испанского инквизитора, – сказал Закери и обратился к Кэролайн: – Я еду в Троубридж, чтобы одолжить у Андертона ту новую книгу и заказать еще одну поставку кормового зерна. Хотите поехать со мной?
– Конечно. Мне надо кое-что купить в Троубридже для Вены.
Она сделала книксен и вышла из мастерской. Бросив на брата суровый взгляд, Закери последовал за ней. Хм… Интересно.
– Не хотите ли посетить еще какие-нибудь места, ваша светлость? – спросила Энн, про которую он совершенно забыл. – Вас могут заинтересовать некоторые изобретения моего отца. Закери помог ему сконструировать приспособление для сбора яиц.
– С удовольствием. – Ему начало казаться, что все это очень любопытно. Во всяком случае, он понял, что намерения Закери были гораздо прозрачнее, чем планы мисс Уитфедд. – Ведите меня.
Шею удалось вырвать у Закери приглашение поехать с ним и Кэролайн в Троубридж, что означало, что все остальные обитатели дома должны были к ним присоединиться. Дамы сели в большую карету, а Закери на Саграморе и Шарлемань на взятой в конюшне кобыле поехали сзади.
– Что за кислая у тебя физиономия, Зак?
– А ты как думаешь?
– Это не я придумал. Мельбурн велел собираться. Пришлось отказаться от очень выгодного предложения купить акции фарфоровой фабрики. И если ты думаешь, что я останусь еще на секунду в этом сумасшедшем доме, ты ошибаешься.
– И поэтому ты позволил этой толпе увлечь тебя за собой.
– Отсюда по крайней мере больше шансов сбежать.
– Хотелось бы, чтобы ты сбежал в Лондон. Спорю, ты даже не привез мне сигар.
Шарлемань внимательно посмотрел на брата.
– Ты не можешь винить Мельбурна зато, что он озабочен, Зак. За какой-то месяц ты переметнулся с армии на коров. Это слишком даже для тебя.
– Все не так, как ты думаешь. – Закери постарался сохранять спокойствие. Если он начнет кричать на Шея, ничего хорошего не будет. Ведь он сказал, что это была идея Мельбурна – поехать в Уилтшир. И судя по тому, с каким пристрастием он допрашивал Кэролайн, Себастьян, похоже, заподозрил, что Закери решил заняться весьма сомнительным делом только ради того, чтобы завоевать расположение женщины. На этот раз брат не мог понять, что происходит.
– Тогда объясни, Зак. Со мной нет цыганки, которая бы угадала твою судьбу.
Закери бросил взгляд на карету и встретился с глазами Кэролайн, которая тоже на него смотрела. Осталось всего три дня до того, как придет известие из Вены и она уедет. Всего три дня, а тут приехали братья и осложнили еще больше то, что и так было запутано. Не говоря уже о том, что он не сможет устроить еще одно тайное свидание с Кэролайн.
– Я много думал, – тихо сказал он. – Об армии, например. Думал о том, почему я решил идти в армию, и понял, чего я хочу от жизни.
– И это тебе дадут коровы?
– Я могу это получить, составив план, и, следуя ему, увидеть, что он поможет развитию не только Уилтшира, но, возможно, и всей Англии.
– Стало быть, теперь ты филантроп.
– Если ты собираешься все обратить в шутку, я ничего тебе не буду рассказывать. Ты не тот, Шей, кто мне нужен, чтобы меня убеждать.
– Подумать только, – нахмурился Шей, – я мог бы сейчас быть занят покупкой столовой посуды.
Закери фыркнул.
– И ты считаешь мои планы идиотскими? Если не удастся увеличить надои молока, у меня еще останется мясо.
– Я не думаю, что Себастьян против твоего проекта. Он просто хочет узнать о нем побольше.
– И о том, не брошу ли я его на полпути. Не брошу. Я дойду до конца. И не могу сказать, что меня очень беспокоит, одобрит ли он то, что я делаю, или нет. – Как им объяснить так, чтобы они не подумали, что он сумасшедший? Как рассказать своим циничным братьям, что он никогда не чувствовал такого энтузиазма, и если бы удалось уговорить Кэролайн остаться, он считал бы, что нашел свой идеал.
– Я ему это передам. Но у меня есть вопрос.
– Какой?
– Ты здесь четыре недели. – Шей понизил голос. – Которую из девиц Уитфелд ты обрабатываешь? Мне бы не хотелось наступить на любимую мозоль.
Такое предположение могло принадлежать Себастьяну, но Закери решил, что для герцога это был слишком прямой вопрос.
– Познакомься с ними поближе, и тогда, возможно, решишь, что не следует меня оскорблять. – Закери мысленно похвалил себя за то, что ему удалось избежать прямого ответа. – Родителям с ограниченными финансовыми возможностями удалось вырастить семь очаровательных девушек, и я уважаю их за это. Наверное, им часто приходилось нелегко.
– Считай, что ты меня отчитал. Полагаю, однако, что тетя Тремейн не позволила бы, чтобы тебе сошло с рук что-либо неприличное, братец.
Пусть думает что хочет. Он не признается Шарлеманю, насколько важной для него стала Кэролайн. Он ее отпускает, и это лучшее, что он может для нее сделать.
Глава 22
– Но мистер Уитфелд!
– Как бы высоко, по вашему мнению, миссис Уитфелд, ни поднялся престиж нашей семьи среди соседей, мы не можем позволить себе еще один раут только потому, что к нам приехал герцог – между прочим, без приглашения.
Кэролайн вошла было в кабинет отца, но тут же повернулась, чтобы уйти. Меньше всего ей хотелось присутствовать при ссоре родителей. Особенно сейчас, когда она в ссоре с самой собой. «Только бы они меня не заметили», – взмолилась она, собираясь тихо прикрыть дверь.
– Кэролайн!
– Проклятие, – процедила она сквозь зубы, снова открывая дверь. – Да, папа?
– Твоя мать считает, что мы должны дать прием в честь приезда герцога Мельбурна. Твое мнение?
– Я не думаю, что герцог и лорд Шарлемань намерены оставаться в Уилтшире достаточное время, чтобы присутствовать на приеме. Им вряд ли удобно в комнатах Грейс и Вайолет. А Энн и Сьюзен не очень-то довольны, что Грейс и Вайолет их потеснили.
– Но если мы устроим вечер, им придется остаться! – Миссис Уитфелд комкала в руках платок и вряд ли слушала, что говорит дочь. – Еще ни у кого не было в гостях трех таких джентльменов одновременно. Отец смотрел только на Кэролайн.
– А на сколько, как ты думаешь, они останутся здесь?
– Герцог приехал лишь для того, чтобы узнать про планы Закери и убедиться, что его не принуждают остаться в Уилтшире.
– Принуждают? Как это?
Объяснить это будет труднее всего. У Кэролайн не было опыта общения с всесильными главами могущественных семей, но она знала точно, что герцог Мельбурн подозревает, будто она является причиной интереса Закери к разведению скота вообще и в Уилтшире в частности. И надо отдать ему должное, он был не так уж и не прав.
– У тебя семь привлекательных дочерей, папа, – улыбнулась Кэролайн, хотя ей было не до смеха.
– Ну и что? – вмешалась миссис Уитфелд. – У тебя и твоих сестер был месяц, чтобы заставить лорда Закери влюбиться в одну из вас, и что мы слышим? Ему более интересны коровы!
– Мама, эта программа может оказаться очень выгодной и полезной для нашей семьи. А ее успех повысит наш престиж в Уилтшире.
– Престиж? Среди кого? Среди фермеров?
– Не старайся, Каро, – сказал отец, открывая гроссбух. – Я уже много дней пытаюсь объяснить это твоей матери. Ей нужен зять, а не толстый кошелек.
– Нет, я хочу и то и другое! – Фыркнув, миссис Уитфелд вышла из кабинета.
– Мне жаль, что ты стала свидетелем нашего разговора с твоей матерью. Что я могу для тебя сделать? Я отложил двадцать фунтов на непредвиденные дорожные расходы, или, может быть, ты захочешь купить новое платье, чтобы произвести впечатление на твоего нового патрона.
– Мы еще не получили письма, папа. Спасибо за деньги, но я не вправе просить…
– Тебе не надо просить.
Слезы подступили к глазам Кэролайн. Она знала, как важны могут быть для семьи даже двадцать фунтов.
– Папа, – решилась она, – я знаю, почему приехал Мельбурн.
– Разве не для того, чтобы посмотреть на Димидиус?
– Я думаю, что из-за меня. Мистер Уитфелд закрыл гроссбух.
– Тебе известно, что годовой доход Мельбурна составляет более ста тысяч фунтов?
– Нет, я не знала. Но что…
– Какими бы полезными ни оказались Димидиус и все новое стадо для нас и для многих аристократических семей Англии, инвестиции в размере нескольких тысяч фунтов вряд ли его взволновали.
– Я не понимаю…
– Возможно, я в последнее время был слишком занят своими делами, но я не слепой, моя дорогая. Я знаю, что его светлость здесь вовсе не из-за коров. Расскажи мне все, что хочешь. Обещаю выслушать тебя и рассуждать здраво.
Она попыталась вспомнить свой разговор с Закери с точки зрения логики: он предложил ей альтернативу того пути, который она для себя выбрала, и она отказалась. Но логике не поддавалось чувство боли в груди при мысли, что она никогда его больше не увидит.
– Закери попросил… не совсем попросил, а предложил… – ее голос сорвался, – он дал понять, что он вроде бы не прочь на мне жениться.
На какой-то момент ей показалось, что в доме вдруг наступила такая тишина, что она могла бы поклясться, что слышит, как тикают старинные часы в библиотеке.
– Боже милостивый, – побледнев, наконец сказал отец и откашлялся. – И что же ты ему ответила?
? Даже крошечная часть от ста тысяч фунтов сделала бы жизнь в Уилтшире намного легче. Она снова прибегла к логике, на которую возлагала такие надежды все утро.
– Я сказала ему, что хочу стать портретистом, а если выйду замуж, то не смогу этим заниматься. И я ему отказала.
Помолчав, отец кивнул.
– И я полагаю, он это принял?
– Да. Но я хочу, чтобы ты знал, что… его светлость что-то подозревает и хочет удостовериться, что ни один из драгоценных Гриффинов не собирается жениться на девушке с более низким положением в обществе.
– Кэролайн, ты лучше самого высокородного аристократа в Англии, но я не хочу, чтобы ты была несчастна даже в самом выгодном браке.
В этом-то и было дело. Она не просто раздумывает а своем будущем, если выйдет замуж за Гриффина. Появление у них в доме Мельбурна лишь подтверждает ее опасения. Он не позволит войти в их семью женщине-художнице, которая станет настаивать на том, чтобы иметь свою студию, клиентов и собственный доход. А она не собирается отказываться от своей цели.
Проблема была, однако, в том, что ее мечтания все больше расходились с тем, что происходило не во сне, а наяву. А мысль о том, что Закери женится на ком-либо еще – а не на ней, – была невыносимой.
– Ты сердишься, папа?
– У тебя есть цель, Кэролайн. Ни за что на свете я не хотел бы, чтобы ты от нее отказалась. – Он наклонился через письменный стол и сжал ее руки. – Но я хочу, чтобы ты была уверена. Брак с Закери мог бы открыть перед тобой многие двери.
– Но он закроет одну важную дверь, не так ли? – Она так хотела, чтобы отец с ней согласился – или не согласился. Она и сама не знала.
Он улыбнулся:
– Двери – это такая непредсказуемая штука, моя дорогая: никогда точно не знаешь, что за ними, пока их не откроешь.
– Я боялась, что ты скажешь именно это. – Она встала.
– Проблема выбора всегда трудна. Я не могу советовать тебе, что выбрать. Постарайся сама понять, какой путь сделает тебя счастливей, и иди по нему.
– Спасибо, папа. Ты дал мне пищу для размышлений.
Пробормотав еще что-то, Кэролайн вышла из кабинета. Она чувствовала, что ей необходима долгая, долгая прогулка. Она шла по коридору и вдруг увидела Закери, который стоял у окна утренней комнаты. Она остановилась, не зная, сможет ли вынести еще один разговор с ним. Насколько было бы легче, если бы он ей не нравился, если бы она им не восхищалась и так ему не доверяла. Но может быть, у него есть ответ? Ведь никто другой до него не заставлял ее задавать себе такие вопросы.
– У вас задумчивый вид, – процитировала она фразу из его наставления сестрам, как заинтересовать мужчину, надеясь при этом, что он не слышит, как гулко бьется ее сердце. – Вас что-то беспокоит? Хотелось бы знать, что именно. Или принести вам кусок яблочного пирога?
– Очень смешно. Идите сюда и посмотрите.
Она подошла к окну. На минуту ее захлестнула волна тепла от того, что он так близко, что можно к нему прикоснуться, прильнуть, раствориться в нем. Спокойно, Каро. Надо найти логическое решение дилеммы. Но тут она увидела свою сестру Сьюзен, прислонившуюся к стволу дуба, и Мартина Уильямса, который что-то говорил ей весьма настойчиво.
– Они ругаются?
– Нет, видите, Сьюзен улыбается. Думаю, что он объясняется ей в любви.
– Вы хотите сказать – делает ей предложение? Закери посмотрел на Кэролайн, а потом снова на сцену в саду.
– Такое иногда случается в мире, моя дорогая. На самом деле, насколько мне приходилось наблюдать, мужчины и женщины очень часто женятся.
– Закери…
– Одна из шести сестер – это не слишком много, но еще рано подводить итоги. Я очень надеюсь, что в ближайшие несколько недель по крайней мере двум из ваших сестер будут сделаны предложения о замужестве. Кэролайн не знала, кивнуть ли ей, бежать или закричать. Но в данный момент Закери явно ей не симпатизировал. Ведь его отвергли. И несмотря на это, он не столько на нее сердился, сколько был разочарован. Конечно, если бы они поженились, она не смогла бы поехать в Вену, тем более что его новое дело задержало бы егов Англии, но ни то ни другое не заставило бы ее прекратить заниматься живописью, даже если бы она надела обручальное кольцо.
– Как бы высоко, по вашему мнению, миссис Уитфелд, ни поднялся престиж нашей семьи среди соседей, мы не можем позволить себе еще один раут только потому, что к нам приехал герцог – между прочим, без приглашения.
Кэролайн вошла было в кабинет отца, но тут же повернулась, чтобы уйти. Меньше всего ей хотелось присутствовать при ссоре родителей. Особенно сейчас, когда она в ссоре с самой собой. «Только бы они меня не заметили», – взмолилась она, собираясь тихо прикрыть дверь.
– Кэролайн!
– Проклятие, – процедила она сквозь зубы, снова открывая дверь. – Да, папа?
– Твоя мать считает, что мы должны дать прием в честь приезда герцога Мельбурна. Твое мнение?
– Я не думаю, что герцог и лорд Шарлемань намерены оставаться в Уилтшире достаточное время, чтобы присутствовать на приеме. Им вряд ли удобно в комнатах Грейс и Вайолет. А Энн и Сьюзен не очень-то довольны, что Грейс и Вайолет их потеснили.
– Но если мы устроим вечер, им придется остаться! – Миссис Уитфелд комкала в руках платок и вряд ли слушала, что говорит дочь. – Еще ни у кого не было в гостях трех таких джентльменов одновременно. Отец смотрел только на Кэролайн.
– А на сколько, как ты думаешь, они останутся здесь?
– Герцог приехал лишь для того, чтобы узнать про планы Закери и убедиться, что его не принуждают остаться в Уилтшире.
– Принуждают? Как это?
Объяснить это будет труднее всего. У Кэролайн не было опыта общения с всесильными главами могущественных семей, но она знала точно, что герцог Мельбурн подозревает, будто она является причиной интереса Закери к разведению скота вообще и в Уилтшире в частности. И надо отдать ему должное, он был не так уж и не прав.
– У тебя семь привлекательных дочерей, папа, – улыбнулась Кэролайн, хотя ей было не до смеха.
– Ну и что? – вмешалась миссис Уитфелд. – У тебя и твоих сестер был месяц, чтобы заставить лорда Закери влюбиться в одну из вас, и что мы слышим? Ему более интересны коровы!
– Мама, эта программа может оказаться очень выгодной и полезной для нашей семьи. А ее успех повысит наш престиж в Уилтшире.
– Престиж? Среди кого? Среди фермеров?
– Не старайся, Каро, – сказал отец, открывая гроссбух. – Я уже много дней пытаюсь объяснить это твоей матери. Ей нужен зять, а не толстый кошелек.
– Нет, я хочу и то и другое! – Фыркнув, миссис Уитфелд вышла из кабинета.
– Мне жаль, что ты стала свидетелем нашего разговора с твоей матерью. Что я могу для тебя сделать? Я отложил двадцать фунтов на непредвиденные дорожные расходы, или, может быть, ты захочешь купить новое платье, чтобы произвести впечатление на твоего нового патрона.
– Мы еще не получили письма, папа. Спасибо за деньги, но я не вправе просить…
– Тебе не надо просить.
Слезы подступили к глазам Кэролайн. Она знала, как важны могут быть для семьи даже двадцать фунтов.
– Папа, – решилась она, – я знаю, почему приехал Мельбурн.
– Разве не для того, чтобы посмотреть на Димидиус?
– Я думаю, что из-за меня. Мистер Уитфелд закрыл гроссбух.
– Тебе известно, что годовой доход Мельбурна составляет более ста тысяч фунтов?
– Нет, я не знала. Но что…
– Какими бы полезными ни оказались Димидиус и все новое стадо для нас и для многих аристократических семей Англии, инвестиции в размере нескольких тысяч фунтов вряд ли его взволновали.
– Я не понимаю…
– Возможно, я в последнее время был слишком занят своими делами, но я не слепой, моя дорогая. Я знаю, что его светлость здесь вовсе не из-за коров. Расскажи мне все, что хочешь. Обещаю выслушать тебя и рассуждать здраво.
Она попыталась вспомнить свой разговор с Закери с точки зрения логики: он предложил ей альтернативу того пути, который она для себя выбрала, и она отказалась. Но логике не поддавалось чувство боли в груди при мысли, что она никогда его больше не увидит.
– Закери попросил… не совсем попросил, а предложил… – ее голос сорвался, – он дал понять, что он вроде бы не прочь на мне жениться.
На какой-то момент ей показалось, что в доме вдруг наступила такая тишина, что она могла бы поклясться, что слышит, как тикают старинные часы в библиотеке.
– Боже милостивый, – побледнев, наконец сказал отец и откашлялся. – И что же ты ему ответила?
? Даже крошечная часть от ста тысяч фунтов сделала бы жизнь в Уилтшире намного легче. Она снова прибегла к логике, на которую возлагала такие надежды все утро.
– Я сказала ему, что хочу стать портретистом, а если выйду замуж, то не смогу этим заниматься. И я ему отказала.
Помолчав, отец кивнул.
– И я полагаю, он это принял?
– Да. Но я хочу, чтобы ты знал, что… его светлость что-то подозревает и хочет удостовериться, что ни один из драгоценных Гриффинов не собирается жениться на девушке с более низким положением в обществе.
– Кэролайн, ты лучше самого высокородного аристократа в Англии, но я не хочу, чтобы ты была несчастна даже в самом выгодном браке.
В этом-то и было дело. Она не просто раздумывает а своем будущем, если выйдет замуж за Гриффина. Появление у них в доме Мельбурна лишь подтверждает ее опасения. Он не позволит войти в их семью женщине-художнице, которая станет настаивать на том, чтобы иметь свою студию, клиентов и собственный доход. А она не собирается отказываться от своей цели.
Проблема была, однако, в том, что ее мечтания все больше расходились с тем, что происходило не во сне, а наяву. А мысль о том, что Закери женится на ком-либо еще – а не на ней, – была невыносимой.
– Ты сердишься, папа?
– У тебя есть цель, Кэролайн. Ни за что на свете я не хотел бы, чтобы ты от нее отказалась. – Он наклонился через письменный стол и сжал ее руки. – Но я хочу, чтобы ты была уверена. Брак с Закери мог бы открыть перед тобой многие двери.
– Но он закроет одну важную дверь, не так ли? – Она так хотела, чтобы отец с ней согласился – или не согласился. Она и сама не знала.
Он улыбнулся:
– Двери – это такая непредсказуемая штука, моя дорогая: никогда точно не знаешь, что за ними, пока их не откроешь.
– Я боялась, что ты скажешь именно это. – Она встала.
– Проблема выбора всегда трудна. Я не могу советовать тебе, что выбрать. Постарайся сама понять, какой путь сделает тебя счастливей, и иди по нему.
– Спасибо, папа. Ты дал мне пищу для размышлений.
Пробормотав еще что-то, Кэролайн вышла из кабинета. Она чувствовала, что ей необходима долгая, долгая прогулка. Она шла по коридору и вдруг увидела Закери, который стоял у окна утренней комнаты. Она остановилась, не зная, сможет ли вынести еще один разговор с ним. Насколько было бы легче, если бы он ей не нравился, если бы она им не восхищалась и так ему не доверяла. Но может быть, у него есть ответ? Ведь никто другой до него не заставлял ее задавать себе такие вопросы.
– У вас задумчивый вид, – процитировала она фразу из его наставления сестрам, как заинтересовать мужчину, надеясь при этом, что он не слышит, как гулко бьется ее сердце. – Вас что-то беспокоит? Хотелось бы знать, что именно. Или принести вам кусок яблочного пирога?
– Очень смешно. Идите сюда и посмотрите.
Она подошла к окну. На минуту ее захлестнула волна тепла от того, что он так близко, что можно к нему прикоснуться, прильнуть, раствориться в нем. Спокойно, Каро. Надо найти логическое решение дилеммы. Но тут она увидела свою сестру Сьюзен, прислонившуюся к стволу дуба, и Мартина Уильямса, который что-то говорил ей весьма настойчиво.
– Они ругаются?
– Нет, видите, Сьюзен улыбается. Думаю, что он объясняется ей в любви.
– Вы хотите сказать – делает ей предложение? Закери посмотрел на Кэролайн, а потом снова на сцену в саду.
– Такое иногда случается в мире, моя дорогая. На самом деле, насколько мне приходилось наблюдать, мужчины и женщины очень часто женятся.
– Закери…
– Одна из шести сестер – это не слишком много, но еще рано подводить итоги. Я очень надеюсь, что в ближайшие несколько недель по крайней мере двум из ваших сестер будут сделаны предложения о замужестве. Кэролайн не знала, кивнуть ли ей, бежать или закричать. Но в данный момент Закери явно ей не симпатизировал. Ведь его отвергли. И несмотря на это, он не столько на нее сердился, сколько был разочарован. Конечно, если бы они поженились, она не смогла бы поехать в Вену, тем более что его новое дело задержало бы егов Англии, но ни то ни другое не заставило бы ее прекратить заниматься живописью, даже если бы она надела обручальное кольцо.