Энтони Пирс. С запутанным клубком

   Он запнулся, когда заметил ее реакцию, и покраснел.
   — Что ты сказал, Седрик?
   — Так, сорвалось из языка. — Он еще сильнее покраснел, когда понял, что снова заговорил неправильно. — Прошу прощения.
   — Ты просишь прощения… за то, что любишь свою жену?
   — Вы же знаете, — с тоской произнес юноша. — Она не настоящая!
   — Женитьба или твоя любовь?
   Седрик шаркнул ногой:
   — Ну, вы понимаете… Вы такая замечательная, такая прелестная… У меня кружится голова, когда я на вас смотрю! И вы так много знаете, так уверены в себе, вы заслуживаете лучшего, и вы возражали против нашего брака. Я не хочу, чтобы вам было еще хуже. Я же совсем мальчишка.
   Ниоба, сердце которой учащенно билось, сосредоточилась на одном вопросе:
   — Когда? Когда ты понял, что любишь меня?
   Он пожал плечами, словно ответ был очевиден:
   — В самый первый день — когда вы запели на болоте. Когда вы заплакали из-за топей. Я никогда не слышал ничего подобного… — Он развел руки в стороны, будто не мог найти подходящего слова.
   — Но я не так уж и хорошо пою!
   — Вы верите! Вы действительно любите топи! И я теперь тоже — благодаря вам. То, что любите вы, люблю и я.
   — Седрик, ты никогда не говорил…
   — Чтобы выставить себя дураком? — с горечью спросил он. — И вызвать ваше раздражение? Чтобы надоедать глупыми приставаниями вздорного мальчишки? Я не такой болван.
   — Седрик, ты совсем не болван! Ты замечательный юноша — замечательный мужчина! Я уверена, что…
   — Пожалуйста, давайте забудем о моих словах, ладно?
   — Как же можно! Седрик, я не утверждаю, что люблю тебя — у женщин этот процесс занимает гораздо больше времени, и…
   — И на моем месте должен быть мужчина.
   — Седрик!
   Он взглянул на нее и отвернулся. Ниоба поняла, что не стоит отрицать правду: она и в самом деле видит в нем мальчика, а не мужчину.
   Обычно Ниоба получала все, что хотела. Но на этот раз ее красота обратилась против нее. Пришло время взрослеть, поняла Ниоба. Она должна сделать все как следует.
   — Седрик, мы уже множество раз обсуждали то, что с нами произошло. Мы пытаемся воевать с химерами. На самом деле все это не имеет значения. Любовь не имеет значения. Мы женаты.
   — Любовь не имеет значения?!
   — Я имела в виду другое. Конечно, любовь важна! Я хочу сказать, что готова исполнить свой долг, не дожидаясь того… что может никогда… я имела в виду, еще…
   — Я понимаю, что вы имеете в виду, — мрачно сказал Седрик.
   — Я уважаю тебя, Седрик, я твоя жена. Множество женщин, вышедших замуж за взрослых мужчин, делают то, что требуется, какими бы ни были их чувства. Пришло время сделать наш брак настоящим.
   — Нет! Только не с той, которая меня не любит. Это неправильно!
   Ниоба была согласна с ним, однако ей пришлось вступить в спор.
   — Почему ты так думаешь?
   — Это будет на… — Он не смог произнести слово.
   Ниоба покраснела:
   — Насилие?
   Седрик кивнул.
   Девушка почувствовала себя так, словно попала в яму, и чем больше пытается выбраться из нее, тем глубже она становится. Куда подевались эвфемизмы, хитрые доводы, которые покрывают глазурью малопривлекательную реальность? Седрик не станет лгать, да и она тоже — именно на этом с самого начала был основан их брак. Можно ли все исправить? Они оба пытались принять правильное решение, оба понимали, что это ложный шаг — о ирония судьбы! — однако им следовало его сделать. Конечно, необходима взаимная любовь!
   А ее не было. Ниоба могла отдать ему свое тело, подарить хорошее отношение, но не любовь. Пока нет. Она почувствовала, что щеки стали мокрыми от слез.
   — Пожалуйста, не надо! — взмолился Седрик. — Я не могу видеть, как вы страдаете.
   — Седрик, это не твоя вина. Ты прав. Тебе необходима женщина, которая тебя любит, и я бы так хотела… — Слезы покатились еще сильнее, и Ниоба замолчала.
   — О, мисс… — начал он.
   — Миссис, — поправила его Ниоба, с трудом улыбнувшись.
   — Я сделаю все, чтобы вы были счастливы! Но я не знаю как!
   — Тогда займись со мной любовью! — вспыхнула Ниоба.
   Оба осознали, что она секунду назад сказала, и наступило молчание.
   Седрик в недоумении покачал головой:
   — Как, Ниоба?..
   — Точно так же, как это делают другие мужчины. Начни с ухаживания!
   Он искоса посмотрел на нее:
   — А вы будете сидеть неподвижно?
   — Седрик, ты думаешь, я чудовище? Если ты любишь меня, докажи!
   — Я так и сделаю! — воскликнул он. — Пойдем к черному дубу, где вы мне пели, и я спою для вас.
   — Да! — обрадовалась Ниоба, словно им удалось сделать огромный шаг вперед.
   И, в некотором роде, так оно и было. Когда девушка поняла, что Седрик ее любит, она почувствовала приятное возбуждение; до сих пор никто не испытывал к ней таких чувств.
   Они направились к черному дубу, и Ниоба уселась на одном из выступающих из воды корней, а спиной прислонилась к могучему стволу. Гамадриада с тревогой поглядывала из-за высокой листвы вниз, не понимая, зачем пришли люди.
   Седрик опустился перед девушкой на колено и принял драматическую позу. Ниоба сохраняла серьезное выражение лица, чтобы все не испортить. Он сделал вдох и запел:
   Стань жить со мной, любовью стань.
   Мы всех блаженств воспримем дань, Что нам несут холмы, поля и долы, и равнины.
   У Седрика был неумелый, но сильный голос, однако он обладал широким диапазоном и пел с большим чувством. Песня произвела на Ниобу впечатление, мелодия пробуждала чувства.
   На скалы мы с тобою сядем, На пастухов и стадо глядя…
   Он потянулся к Ниобе и взял ее за руку.
   Что в пойме рек, а в водах их Певучих птиц струится стих.
   Что-то случилось, когда Седрик прикоснулся к ней. Неожиданно родилась музыка, словно заиграл огромный оркестр, наполнивший лес своим звучанием. Голос Седрика усилился, стал мощным, красивым и пробуждающим чувства. Ниоба сидела ошеломленная, зачарованная его голосом и поразительной музыкой; только когда песня закончилась, она пришла в себя.
   Коль ты пленишься красотой, Любовью стань, живи со мной.
   Когда Седрик перестал петь, великолепная музыка тоже затихла.
   — Что это было? — восхищенно спросила Ниоба, продолжая держать его за руку.
   Юноша казался обеспокоенным.
   — Что-нибудь не так?
   — Эта… эта музыка! Откуда она взялась?
   — А, вот вы о чем. Я думал, вы знаете. Мой дар, волшебство. Оно передается в нашей семье по наследству. Сожалею, если я…
   — Сожалею!.. — воскликнула Ниоба. — Ты пел так красиво! Как ты это делаешь?
   Седрик пожал плечами, отпустив ее руку:
   — Так происходит всякий раз, когда я пою, прикасаясь к чему-то. Смотрите. — Он положил руку на ствол дерева и запел:
   Стань жить со мной, любовью стань.
   Ниоба не услышала ничего необычного — но дерево вздрогнуло, словно завибрировало от какого-то могучего звука, дриада чуть не упала со своей ветки. Ниоба прижала руку к коре дуба, и оркестр вернулся.
   Мы всех блаженств воспримем дань.
   — Седрик, это великолепно! Какое удивительное переживание! — Ниоба не могла больше говорить.
   — Оно просто существует, и все. — Казалось, реакция Ниобы привела юношу в замешательство.
   — Спой мне еще, — попросила Ниоба.
   — Но песня закончилась. Далее следует ответ девушки.
   Ниоба взяла его за руку:
   — Тогда спой мне ответ девушки, Седрик!
   Он запел, и оркестр сопровождал его, поддерживая прежнее великолепие — не просто пение и не просто музыку; казалось, звук имеет больше трех измерений, словно чувства перемешались с мелодией. «Может ли любовь, — спросила себя Ниоба, — быть чем-то большим?»
   Вот будь пастух правдив и честен, И молод мир с любовью вместе, Я бы, пленившись красотой, Пришла любить и жить с тобой.
   В этих словах содержалось отрицание, отказ, но это не имело значения; волшебная сила осталась. Ниоба поняла: что бы ни пел Седрик, эффект будет такой же. Она погрузилась в магическое очарование его музыки, пока он не пропел последний куплет:
   Но ведь ничто не длится вечно, Любовь и радость быстротечны, А то, пленившись красотой, могла б любить и жить с тобой.
   Песня закончилась, а вместе с ней и волшебство. Но теперь Ниоба смотрела на Седрика совсем иначе. Он обладал магией, и любовь была возможна.
   — Отведи меня домой, — попросила она.
   Однако к тому моменту когда они добрались до дома, Ниоба успела прийти в себя. В конце концов, это всего лишь волшебство; Седрик остался таким же, и их положение практически не изменилось. Нет никакого смысла совершать поступки, о которых впоследствии можно пожалеть. Поэтому Ниоба решила не форсировать события, Седрик тоже не стал ничего предпринимать, и их брак так и остался незавершенным.
   Прошла еще неделя, и Ниоба поняла, что время уходит. Они на целый месяц были предоставлены самим себе; скоро их начнут навещать родственники. Девушка поняла это, когда собиралась ложиться спать.
   — Они узнают, — сказала она, садясь на постели.
   — Да, — согласился Седрик со своего места у камина.
   — Седрик, иди сюда, — повелительно сказала Ниоба. — Мы должны. Иначе не сможем посмотреть им в глаза.
   Он подошел к ней и устроился в ногах кровати. Казалось, он боится Ниобы.
   — Седрик, это совсем не так уж сложно. Нам обоим рассказывали о птичках и пчелках, и мы видели животных.
   — Вы не животное! — с ужасом в голосе воскликнул Седрик.
   Ниоба задумалась. Какая неловкая ситуация! Если бы он набросился на нее, как бык в загоне для спаривания, она пришла бы в смятение, но сумела бы вытерпеть; мать предупреждала ее, что мужчины так устроены. По крайней мере, лед, как принято говорить, был бы сломан.
   Ниобе стало не по себе от этой метафоры, однако она явно подходила. Так или иначе, они попали в трудное положение.
   — Забудь о животных! Иди ко мне в постель. Просто смешно спать отдельно.
   Седрик подвинулся и робко вытянулся рядом с девушкой.
   — Но кто же спит в одежде! — воскликнула она.
   — О, мадам, я не могу…
   Ниоба потянулась и взяла Седрика за руку. Она была холодной.
   — Седрик, ты меня боишься?
   — О нет, мадам! — запротестовал он, продолжая дрожать.
   — Значит, страшишься того, что мы должны сделать?
   — Я в ужасе.
   — Седрик, это же смешно. Ты знаешь, что нравишься мне, и если ты споешь…
   — Но это будет волшебство, а не я.
   Он хотел, чтобы Ниоба любила его самого, а не магию, которой он обладал. Тут трудно было что-то возразить. Однако Ниоба подозревала, что это всего лишь предлог для того, чтобы оправдать свой страх.
   — Седрик, я знаю, что ты не трус. Что тебя тревожит на самом деле?
   — Я не могу — не могу этого сделать с вами, мадам.
   И снова «мадам»! Она пытается сблизиться с ним, а в результате они только отдаляются друг от друга.
   — Но почему?
   — Потому что вы такая… такая красивая и замечательная и…
   Он пожал плечами, не в силах выразить свои мысли более внятно.
   — Седрик, я же твоя жена!
   — Не по собственному выбору!
   Знакомые мотивы; нужно немедленно уйти в сторону.
   — Но и не по твоему, Седрик. Мы — двое людей, которых обстоятельства свели вместе, обстоятельства и воля родителей, они старались сделать для нас все, что в их силах, а теперь мы…
   — Женщина и мальчик, — сказал он.
   Вот оно, опять. Седрик чувствовал свою неадекватность — и Ниоба не могла убедить его в обратном. И все же она понимала, что должна как-то переломить ситуацию.
   — Но ты растешь!
   — Не думаю, что когда-нибудь вырасту настолько, что буду вам соответствовать.
   — Седрик, это неправда! — запротестовала Ниоба, вдруг почувствовав, что стала похожа на мать, утешающую своего ребенка. Их диалог ни к чему не приведет. Как и все предыдущие.
   Ниоба лежала в неловком молчании и размышляла. Наконец она промолвила:
   — Седрик, может быть, мы слишком торопимся. Давай действовать постепенно. Сними одежду, ложись рядом со мной под одеяло. Мы просто будем вместе спать. И ничего больше.
   — Вы обещаете?
   Ниоба засмеялась:
   — Обещаю, Седрик. Ну что я могу с тобой сделать?
   Он тоже рассмеялся, но его смех был каким-то вымученным.
   — А если станет холодно?
   — Тогда мы придвинемся друг к другу, чтобы согреться. Ведь люди спят вместе именно для этого, не так ли?
   — Но вы… на вас почти ничего не надето!
   Ниоба села и расстегнула ночную рубашку, довольная собственной смелостью.
   — Я останусь совсем без одежды.
   Седрик откатился в сторону и с громким стуком упал с кровати на пол. Ниоба с тревогой соскочила с постели и склонилась над ним, чтобы помочь подняться.
   — Седрик, извини меня! Ты не ушибся?
   — Пожалуйста, мадам, ваша рубашка… — Он отвернулся.
   Ниоба посмотрела на себя и в тусклом свете гаснущего огня увидела, что ночная рубашка распахнулась, обнажив часть груди.
   — Ради Бога, Седрик, ты можешь посмотреть на меня! Я твоя жена!
   — Это неправильно, — заявил он, не поворачиваясь.
   — Седрик, посмотри на меня! — приказала Ниоба.
   Но он ее не послушался.
   Гнев запылал в ее обнаженной груди. Она встала, обошла кровать и снова улеглась со своей стороны. Ну что ты будешь делать с упрямым мальчишкой?
   И тут, сквозь пелену медленно отступающей ярости, Ниоба услышала какой-то звук.
   Седрик сидел, прижав лицо к постели, и плакал, отчаянно стараясь, чтобы она ни о чем не поняла.
   Ее чувства разом переменились.
   — О, Седрик! — выдохнула девушка и придвинулась к нему, чтобы утешить, затем сообразила, что это худшее из всего, что она могла бы сделать.
   Она не мать, а он не ребенок — этой роли ей следовало избегать, как чумы. Раньше Ниоба думала только о своих горестях, каково это — быть замужем за мальчиком; теперь же поняла, что Седрику гораздо тяжелее. Нужно найти выход, заставить его по-другому воспринимать происходящее, чтобы она оставалась женщиной, а он стал мужчиной.
   На следующий день Ниоба предприняла новую попытку.
   — Седрик, давай напьемся.
   Он удивился:
   — Я и в рот не беру алкоголь, мадам.
   — Ниоба, — твердо поправила она. — Называй меня по имени.
   — Ниоба, — неохотно повторил он. — Я не пью, Ниоба.
   — Я тоже. Но на полке стоит бутылка белого вина.
   — Даже не знаю… Некоторые становятся дикими после того, как выпьют.
   — Да, именно так!
   Седрик улыбнулся. Казалось, он пришел в себя после огорчений прошлой ночи, и Ниоба поняла, что поступила правильно, оставив его в покое. Сегодня он окажется в ее постели!
   После ужина они открыли бутылку, уселись рядышком на склоне холма, возле коттеджа, и принялись наблюдать за закатом солнца. Каждый держал в руке маленький бокал с золотистой жидкостью.
   — О, как оно обжигает! — воскликнула Ниоба.
   — Точно, — согласился Седрик. — Мне нравится.
   И он снова наполнил свой бокал. Ниоба последовала его примеру, хотя выпила не так быстро, как Седрик, обнаружив, что ей вовсе и не нравится обжигающий напиток. К тому же она не собиралась напиваться.
   Прошло совсем немного времени, и вино разошлось по жилам.
   — Ой, у меня такая легкость в голове! — радостно воскликнул Седрик.
   — И у меня, — кивнула Ниоба. — Может, не стоит торопиться?
   — Не стоит? Почему? Как весело! — Седрик снова наполнил бокал, не замечая, что Ниоба еще не выпила свое вино, и залпом осушил его.
   Ниоба забеспокоилась: алкоголь начал сильно действовать на Седрика, и девушка не знала, к чему это может привести.
   — Седрик, давай споем! — предложила она, взяв его за руку, чтобы он не смог налить себе следующий бокал.
   — Конечно, Ниоба, — с радостью согласился юноша. И сразу же запел:
   Пей за меня лишь глазами одними, Я тебе просто отвечу своими.
   Вступил оркестр — ведь Ниоба касалась руки Седрика — и сразу добавил очарования простой песне. И снова Ниобу заворожили звуки. Испытав на себе волшебство Седрика в первый раз, Ниоба поняла, что ее хорошенький мальчик совсем не так прост, как ей показалось вначале. Сейчас же она ощутила к нему влечение. Пройдет время, и она его полюбит. В это было так легко поверить, когда звучала музыка!
   Потом Седрик спел застольную песню «Три веселых кучера», в которой сообщалось, как весело провела время троица, сожалеющая лишь о том, что назавтра они будут трезвыми и совсем не такими счастливыми. Их веселый приятель пил крепкий эль — вот молодец! С важным видом они стали говорить, указывая на человека, который пил легкое пиво:
   Он упадет, как желтый лист осенний!
   Сопровождающая музыка стала неровной — сознание Седрика обволакивали винные пары, создавалось впечатление, что оркестранты тоже навеселе. Ниобе это показалось ужасно забавным.
   Выяснилось, что она знает эту песню и даже может пропеть пару строк:
   За ту, что первый поцелуй тотчас же маме описала, Но не получит больше их, чтоб глупостей не совершала!
   Повеселевший Седрик кивнул и рассмеялся.
   Тогда Ниоба наклонилась к нему и поцеловала в губы. Юноша вздрогнул, огляделся по сторонам, наклонился вперед, и его вырвало на землю.
   О нет! Седрик перепил, и ему стало плохо. Он был не слишком огорчен, но Ниоба знала, что сегодняшний вечер опять испорчен.
   Она помогла ему вернуться в дом и помыться, а потом уложила в постель. На этот раз она сама спала у камина.
   На следующий день Седрик, страдая от похмелья, взял в руки бутылку с остатками вина.
   — Оно напоминает мочу! — сердито заявил он и вышел за дверь, чтобы вышвырнуть бутылку.
   Нет, он совсем не похож на веселого кучера.
   Вечером Ниоба предприняла еще одну попытку. Она усадила Седрика на постель рядом с собой, взяла за руку и попросила спеть. Она пела вместе с ним, и волшебство окружало их — все было так похоже на любовь. Но когда пришло время закрепить чувство физическим действием, Седрик не смог. Он спасовал перед трудностью стоящей перед ним задачи. Он был раздосадован, однако Ниоба в глубине души почувствовала облегчение: она сделала все, что могла, но ее постигла неудача. Видимо, время еще не пришло.
   — Седрик, — сказала она. — С этих пор ты будешь спать в одной со мной постели без одежды, как и я.
   Он с отчаянием посмотрел на нее:
   — А…
   — Чтобы мы могли честно сказать, что спим вместе, — объяснила Ниоба. — Ведь тогда нам поверят, что все идет как положено, верно?
   На лице у Седрика появилась понимающая улыбка, он с облегчением вздохнул и, раздевшись, улегся рядом с ней. Дешевый компромисс, но ничего другого им не оставалось.
 
 

2. КОЛЛЕДЖ

   Осенью Седрик отправился в местный колледж. Он находился не слишком далеко, но ходить туда пешком каждый день было бы слишком затруднительно, а с лошадью возникли сложности. Идеально решил бы проблему волшебный ковер, однако хороший стоил так дорого, что покупать его не имело смысла. Самым разумным было снять комнату рядом с колледжем — романтические соображения во внимание не принимались.
   Ниоба поцеловала мужа на прощание и уронила слезу, наблюдая за тем, как уходит от нее Седрик с рюкзаком на плечах, полным одежды. Он купит в колледже книги и заплатит за обучение и содержание; они все посчитали — выяснилось, что это им вполне по карману.
   Когда Седрик ушел, Ниоба загрустила: она осталась одна, а их брак так и не закреплен. Седрик, безусловно, очень милый юноша, одаренный удивительным волшебством, и она прониклась к нему самыми теплыми чувствами. Конечно, никто не узнал о том, что их брак пока неудачен; во всяком случае, родственники держали свои сомнения при себе. Если повезет, все исправится, через год или два пребывания в колледже Седрик возмужает, и все будет в порядке. В самом крайнем случае она купит приворотное зелье и выпьет его; однако Седрик будет недоволен, а Ниобе совсем не хотелось его обманывать.
   Между тем Ниоба чувствовала себя одинокой. Она могла бы на семестр поехать к родителям, но понимала, что в этом случае мать обязательно выведает правду. Не стоит огорчать стариков. Нужно справиться со своими проблемами самостоятельно.
   Вести хозяйство было совсем нетрудно, и у Ниобы оставалось много времени на чтение и работу за ткацким станком. Кроме того, она подружилась с дриадой с черного дуба на болоте. Пока подобное существование ее не тяготило.
   Она все устроила в доме так, чтобы ей было удобно, много времени проводила во дворе, и вскоре там тоже стало очень хорошо. Когда Ниоба навела порядок в ближайшей к дому части болота, она решила, что пришло время навестить Седрика.
   Она наняла повозку без лошади — заметно дешевле, чем ковер, зато и гораздо медленнее, к тому же колеса подскакивали на неровной дороге. Тем не менее после дня пути Ниоба благополучно добралась до колледжа, хотя ее строгое дорожное платье совсем запылилось.
   Она заметила Седрика на дорожке, ведущей от студенческого общежития к зданию колледжа. Прошло всего два месяца, но Ниобе показалось, будто он сильно вырос. Седрик был самым высоким юношей среди других студентов, несмотря на то что учился на первом курсе; две студентки отчаянно с ним флиртовали, когда он направлялся на занятия.
   Тут он заметил Ниобу и улыбнулся. Седрик стал еще красивее! Здесь он выглядел гораздо более уверенным в себе, чем дома, однако, оказавшись рядом с ней, отчаянно смутился. Их проблема так и осталось нерешенной.
   Ниоба зашла в его комнату в общежитие и познакомилась с соседом — пухлым и весьма ученым на вид. Седрик показал ей свои проекты, связанные с изучением болотистых земель и естественного волшебства. Было видно, что он серьезно относится к обучению и уже многое узнал. Ниоба не сомневалась, что педагоги им довольны.
   — Дай мне твою шапочку, — на прощание сказала она.
   — Шапочку? — удивленно переспросил Седрик.
   — Фуражку, которую ты носишь, чтобы показать, что ты студент колледжа. Я полагаю, ты сумеешь найти ее у себя на голове.
   Седрик с недоумением снял фуражку и протянул Ниобе. Она привезла с собой нитку с иголкой и быстро пришила вокруг околыша яркую шелковую ленту.
   — Чтобы девушки из колледжа знали, что ты женат, — решительно заявила Ниоба, возвращая мужу фуражку.
   — Да, конечно. — Казалось, Седрик пришел в замешательство.
   Ниоба поцеловала его в щеку и уселась в свой экипаж.
   Возвращаясь домой, она обнаружила, что охвачена противоречивыми чувствами. Прошло некоторое время, прежде чем ей удалось в них разобраться. В конечном счете Ниоба решила, что довольна успехами Седрика, ее приятно удивило, что он стал таким красивым и уверенным в себе; в то же время она ревновала его к девушкам-ровесницам, проявлявшим к нему такой живой интерес. Женатый человек не должен привлекать к себе столько внимания. Поэтому она и сделала то, что требовалось, но все равно ее мучило беспокойство. В конце концов, чего она добилась за целое лето, когда они были предоставлены самим себе? У Ниобы возникло подозрение, что она потерпела неудачу — или не сделала всего, что в ее силах. Удалось бы им закрепить брак, если бы она отнеслась к проблеме более серьезно? Если бы по-настоящему оценила чувства Седрика? Если бы не стала без конца исправлять его ошибки и вести себя, как безупречная леди, а обращалась с ним, как девушка из колледжа? Ничего удивительного нет в том, что он испытывает рядом с ней робость!
   Разобравшись со своими мыслями, Ниоба вернулась к привычной жизни. Ей удалось создать несколько очень удачных гобеленов, изображающих лес и болота. На одном был изображен черный дуб с устроившейся на нижней ветке гамадриадой. Потребовалось много времени и терпения, чтобы подружиться с нимфой. Она далеко не сразу согласилась позировать для Ниобы, которая прекрасно знала, что лишь очень немногим людям так везло. Ниоба была довольна. Если бы только рядом с ней оказался Седрик!
   Ближе к концу семестра она снова его навестила. Седрик регулярно присылал ей письма, рассказывал о своих успехах в колледже; Ниоба замечала, что он пишет все лучше и лучше. Молодой человек развивался не только физически, но и в интеллектуальном и социальном планах; обучение в колледже пошло ему на пользу. Он выбрал в качестве основного предмета Волшебство Болотных Земель и уже знал многое из того, что не преподавалось, когда сама Ниоба училась в колледже. Он умел определять специфическую магию каждого дерева, изучил все экологические циклы, а в следующем семестре собирался пройти курс о Фауне Болотистых Земель и ее связи с растительной жизнью. Седрик видел, как много еще ему предстоит изучить, и был полон решимости овладеть всеми необходимыми знаниями. Однако Ниобе хотелось убедиться в этом самой, выяснить, не преувеличивает ли Седрик своих успехов. Ведь всем известно: порывистая юность склонна неверно оценивать собственные достижения.
   Седрик еще больше вырос и был удивительно красив, а его быстрая улыбка очаровала Ниобу. Ему оставалось посетить еще одну лекцию, после чего он мог посвятить ей все свое время.
   — Прошу меня простить, — извинился юноша, но по его улыбке Ниоба поняла, что ему не терпится уйти. — Я не могу пропустить занятие: мне предстоит делать доклад. А потом я смогу побыть с вами. Кстати, вас хочет видеть мой учитель Водяной Магии, так что вам не придется скучать.
   Как выросла его уверенность в себе! Ниоба даже немного встревожилась, увидев, что ее муж прекрасно обходится без нее — впрочем, как и она без него.
   Преподаватель ее уже ждал. Он был типичным представителем своей профессии: пожилой, сутулый, с копной седых волос и морщинистым лицом, с которого внимательно смотрели умные глаза.