Энтони Пирс. С запутанным клубком

   Это было правдой — когда Ниоба в первый раз приблизила к ним лицо, ее чуть не вырвало, но стоило поднять голову, как все прошло. Конечно, дело могло быть в запахе, однако, если она зажимала нос, это не помогало. И Ниоба поверила в волшебство. Седрик умел определять виды черных дубов, растущих рядом с их домом, знал, где прячется чудный лесной олень и чем он больше всего любит лакомиться.
   — И все это благодаря тебе, Ниоба. Ты показала мне болота!
   — Я заплачу, я заплачу, как только засохнут болота, — с улыбкой согласилась она.
   Ниоба и представить себе не могла, что незамысловатая песенка окажет на него такое влияние!
   И, конечно, они занялись любовью, первый раз дома, разгоняя призраки прежних неудач; И снова Ниоба погрузилась в видение — на этот раз жуткое. Она увидела мрачное мужское лицо: неизвестный, с перекошенным в злобной усмешке ртом, ей подмигнул. Она закричала, и видение исчезло, а Седрик застыл в неподвижности, испугавшись, что сделал ей больно.
   — Нет-нет, — сразу успокоила его Ниоба. — Ты здесь ни при чем. Я просто увидела плохой сон.
   — Ты заснула? — с удивлением спросил Седрик.
   Ей пришлось рассказать ему о видениях, потому что возникшее непонимание было бы гораздо страшнее правды.
   Седрик признался, что у него не бывает ничего подобного, но он слышал о похожих случаях.
   — По большей части у женщин, — сказал он в заключение.
   — Да? А откуда ты знаешь о женщинах? — лукаво осведомилась Ниоба.
   — Прочитал в учебнике по биологии. Это один из обязательных предметов для первокурсников.
   Значит, ее опыт не уникален.
   — Но ужасное лицо… Почему я увидела его в тот момент, когда так наслаждалась близостью с тобой?
   Седрик пожал плечами:
   — Может быть, нам следует остановить эти видения.
   — Седрик, я не хочу прекращать…
   — Я сказал видения, а не любовь! — ответил он, рассмеявшись. Седрик больше не стеснялся, когда речь заходила о сексе. — В следующий раз я попробую спеть для тебя.
   Его идея понравилась Ниобе. Восторг от прекрасной музыки, наложенной на любовную игру, — какое поразительное переживание!
   Они попробовали, и все получилось. Седрику даже не требовалось петь вслух; если песня звучала в его сознании, оркестр играл для Ниобы, а видения больше не приходили, какими бы сильными ни были ее ощущения.
   Потом лето закончилось. Пришло время снова отправляться в колледж, и Ниоба собирала вещи Седрика с искренним сожалением. Но после завершения обучения перед ним открывались прекрасные перспективы, и она не могла отказать ему в этом. Ниоба решила, что постарается почаще навещать мужа, хотя ей и придется скучать.
   Однако Ниобе пришлось гораздо тяжелее, чем она ожидала. Она постоянно чувствовала себя не в своей тарелке, иногда ей даже казалась, что она заболела. Что с ней происходит?
   И вдруг Ниоба поняла: она совсем не больна — просто у нее будет ребенок.
 
 

3. СТРЕЛЯЮЩИЙ ОЛЕНЬ

   Конечно, нужно было сообщить новость Седрику. Так она и сделала во время своего следующего визита. Седрик удивился своим деяниям и остался весьма доволен.
   — Я стану отцом! — воскликнул он, словно это было чем-то сверхъестественным.
   — Ну, нельзя сказать, что ты не старался! — напомнила ему Ниоба.
   — Боюсь, теперь нам следует остановиться, — с огорчением сказал он.
   — Нет, пока еще нет. Только нужно быть осторожными.
   И они соблюдали осторожность. Прошла зима, ребенок рос. Когда пошел восьмой месяц, приехала мать Ниобы, чтобы помочь во время родов, если они начнутся раньше времени, поскольку рядом не было подходящей больницы. Седрик собирался расстаться с колледжем и вернуться домой, но Ниоба воспротивилась — он прошел слишком долгий путь, чтобы бросить все у самого финиша. Таким образом, перед тем как Седрику исполнилось восемнадцать лет, он стал отцом здорового сына и вернулся домой на лето, успешно завершив учебный год.
   Он был счастлив — но понимал, что за это придется платить. Если раньше Ниоба могла обходиться одна, то теперь она нуждалась в его помощи. Седрик не возражал, однако Ниоба знала: ему жаль, что придется бросить колледж и окончательно стать семейным человеком. Не вызывало сомнений, что если бы он продолжал занятия в колледже, то стал бы высококлассным специалистом, а может быть, даже профессором. У него и сейчас оставалась такая возможность
   — но кто знает, какой будет ситуация к тому моменту, когда через несколько лет он сможет вернуться к занятиям? Так что карьера Седрика оказалась под угрозой. Иногда Ниоба даже жалела, что ребенок родился у них так рано.
   — Не огорчайся, — сказал как-то раз Седрик. — Наступает время, когда мужчина должен выполнять свой долг, а я хочу находиться рядом с тобой.
   — Какой ты милый! — воскликнула Ниоба и наградила его поцелуем.
   И все же она чувствовала себя виноватой.
   — Профессор сказал мне, что если бы у него была такая же жена, как у меня, то ребенок у них родился бы еще быстрее, — добавил Седрик.
   — Но ведь перед тобой открывались такие замечательные перспективы; ты должен вернуться в колледж как можно быстрее.
   — Посмотрим, — только и ответил Седрик.
   Но как только Ниоба начинала думать о ребенке, настроение у нее сразу менялось. Сын был источником такой несказанной радости!.. Ниоба не сомневалась, что он будет гением, как и его отец — и обязательно получит самое лучшее образование. О, какие планы она строила для своего сына!
   Седрик сразу с головой окунулся в хозяйство и поддерживал дом в полном порядке, пока Ниоба окончательно не оправилась после родов. Потом, когда появилось свободное время, молодой человек стал проводить его на болотах. Седрик решил составить таблицу местной флоры и фауны: деревья, кустарники, животные, насекомые, водоросли, водопады и то, как они между собой взаимодействуют.
   По лесам в поисках дичи рыскали охотники, часто нарушая законы охотничьих сезонов. Седрик находил их следы и ужасно сердился.
   — Если бы олени могли стрелять, охотники вели бы себя не так нагло! — однажды воскликнул он. Потом немного подумал и заявил: — Возможно, я сумею сделать, чтобы олень мог выстрелить в ответ!
   Ниоба рассмеялась, но он говорил серьезно, Седрик специализировался в колледже на болотистых землях, а не на магии, и все же достал толстую книгу заклинаний и начал ее изучать. Вот если бы волшебство заставило стрелу или пулю возвращаться к тому, кто ее послал — тогда получилось бы, что охотник стреляет сам в себя…
   Однако волшебство, как и наука, — малоподходящий предмет для любителей. Требуются годы и суровая самодисциплина, чтобы овладеть основными понятиями — и все равно вы не гарантированы от неприятностей. Седрик был умен, но этого оказалось недостаточно.
   — У меня просто нет времени! — грустно воскликнул он.
   — Ты можешь искать нужное заклинание, сколько потребуется, дорогой, — сказала Ниоба.
   Она кормила сына, и ей ужасно не нравилось, когда Седрик был не в духе. Его плохое настроение каким-то образом передавалось ей, у нее портилось молоко, и у сына начинались колики — а хуже недовольного мужа только колики у маленького сына.
   Седрик помолчал, словно что-то взвешивая.
   — Конечно, — согласился он и вышел из дома.
   Неужели она его обидела? В последнее время муж стал нервным и раздражительным. Наверное, следует нанять девушку, чтобы она помогала по дому, тогда Седрик сможет вернуться в колледж. Ниоба знала, какую жертву ему пришлось принести, и ей хотелось, чтобы все было честно.
   Но когда вечером того же дня она заговорила об этом с Седриком, он даже слушать ее не стал.
   — Я покончил с колледжем! Моя судьба здесь.
   — Профессор восхищался твоим удивительным потенциалом! Мне кажется, он мечтает о том, чтобы ты стал…
   Седрик накрыл своей большой ладонью руку жены. Ниоба ощутила, как в нем зазвучала музыка — на этот раз какая-то диковинная, неблагозвучная и тревожная.
   — Оно того не стоит, — произнес Седрик. — Профессор понимает.
   Ниобу охватило неприятное предчувствие, но она не понимала его причин. Мерцающее изображение демонического лица предстало перед ее мысленным взором, а вместе с ним и один из черных дубов, три взгляда на который были позитивными, а четвертый — отвратительным. Какая цена? Разлука? Однако ранее Седрик легко ее переносил и преуспел в своих занятиях. Почему он принял такое решение?
   — Седрик, что-нибудь не так?
   — Нет, конечно, — быстро ответил он.
   Ниоба ему не поверила, хотя и поняла, что правды Седрик ей не скажет. Она встревожилась еще больше, даже перестала кормить сына. Ниоба не сомневалась, что Седрик ее по-прежнему любит; тут все было в порядке. Он стал отцом, настоящим мужчиной, однако даже и сейчас, работая за ткацким станком, Ниоба нередко ловила на себе полные обожания взгляды мужа. Нет, он любил ее и хотел быть рядом. И все же…
   Она положила сына в колыбель.
   — Седрик, мы можем переехать поближе к колледжу, и тогда ты…
   Он обнял ее и поцеловал.
   — Это наш дом. Я люблю тебя — и болотистые земли. Моя жизнь здесь.
   Ниоба не пыталась с ним больше спорить, им действительно было хорошо вместе. Когда Ниоба окончательно оправилась от родов, они возобновили занятия любовью. Седрик был очень нежным и частенько пел для нее; в такие моменты казалось, что все остальное не имеет значения.
   По мере того как Ниоба становилась сильнее, она начала отправляться с сыном на прогулки, ведь свежий воздух полезен для детей. Казалось, ребенку нравятся болота, и особенно огромный черный дуб. Ниоба обычно садилась у его подножия и пела, а сын внимательно слушал. Гамадриада привыкла к их посещениям, и ей полюбился мальчик. Она не очень доверяла Ниобе, потому что взрослые нередко скептически относятся к волшебству, но когда Ниоба оставляла коляску с ребенком возле дерева и немного отходила, дриада спускалась и играла с младенцем. Ниоба была удивлена и обрадована одновременно; очень немногие смертные могут приблизиться к диким существам, обычным или волшебным, и если кому-нибудь такое удавалось, это считалось знаком особого расположения. А вдруг ее сын вырастет и станет знаменитым естествоиспытателем! Ниоба не сомневалась, что от дриады не может исходить никакое зло; так сказал Седрик, а она ему верила. В присутствии дриады мальчик всегда казался веселым и довольным.
   События в окружающем мире были не такими радужными. Какая-то компания купила большой кусок земли, на котором находились болота. И хотя Ниоба и Седрик считали его своим, в глазах закона дело обстояло иначе. Представители компании объявили, что они планируют осушить болота и построить множество одинаковых коттеджей.
   Седрик возмутился. Он обошел окрестных жителей и убедил их сделать все, чтобы сохранить болота; даже создали специальный комитет — писали письма в газеты и властям графства, а когда это не помогло остановить строительную компанию, начали устраивать ловушки для бульдозеров. Затем подали на компанию в суд, с тем чтобы запретить строительство. Когда адвокат компании попытался убедить судей, что болота представляют собой угрозу для здоровья людей — мол, там плодятся разносящие болезни москиты, — Седрик уверенно доказал, что москиты не являются разносчиками болезней, а служат пищей для красивых птиц и даже не приблизятся к людям, защищенным специальной мазью или заклинанием. Потом он поведал о жизни болотистых земель: рыбах и земноводных, лисах и оленях, деревьях, которые не могут расти в других местах, и особой интерактивной магии, которую выработали эти существа, чтобы выжить.
   — Здесь нет плохой воды, — сказал Седрик в заключение и представил документы, подтверждающие его слова: изыскание произвел колледж. — Тут нет эрозии, не бывает наводнений. Болотистые земли очищают воду и сохраняют ее. Мы должны жить в мире с природой. Осталось совсем немного подобных уголков; еще один отвратительный город уничтожит его!
   Он говорил так убедительно, что все находившиеся в зале суда встретили его речь аплодисментами. Мало кто интересовался болотами: теперь же все поняли, что это такое.
   Однако закон оставался на стороне строительной компании, и судья с искренним сожалением был вынужден вынести решение в ее пользу. Бульдозеры получили разрешение войти в болота.
   — Мне очень жаль, — сказала Ниоба, но Седрик только пожал плечами.
   — Они будут остановлены, — мрачно заявил он.
   Только не сказал как.
   Одним туманным утром Седрик поцеловал Ниобу с особой нежностью и вытащил сына из колыбели.
   — Я возьму его с собой к дубу.
   Ниоба обрадовалась — и одновременно встревожилась. Что-то насторожило ее в тоне мужа. Черный дуб едва ли не самое безопасное место для ребенка; гамадриада превратилась в настоящую заботливую няньку. Более того, нимфа начала учить малыша дикой магии, что вообще случалось крайне редко. Мальчик был еще слишком маленьким, чтобы ходить или разговаривать, однако создавалось впечатление, что он все понимает и почти готов сотворить заклинание. Почему тогда она так нервничает? Ниоба понимала, что поступает глупо. Ей пришлось решительно напомнить себе, что их сыну не может угрожать никакая опасность.
   Она работала за ткацким станком, на ковре уже вырисовывалось великолепное изображение дерева и дриады, руки двигались сами, и молодая женщина погрузилась в мечтания. Неожиданно образ дерева затуманился, и на его месте возникло злобное ухмыляющееся лицо.
   — Сегодня я приду за тобой! — услышала Ниоба. — Мой посланник уже в пути, его невозможно остановить. Ты обречена, госпожа клубка!
   Ниоба закричала. Образ исчез, перед ней снова возник незаконченный рисунок. Она дрожала от перенесенного ужаса — ведь именно это видение возникало перед ней, когда они с Седриком занимались любовью. Ее мужу удалось справиться с ним при помощи волшебной музыки, но теперь страшное лицо стало преследовать ее среди бела дня! Что это значит?
   И тут раздался выстрел. От неожиданности Ниоба подскочила на месте. Кто-то выстрелил из ружья. Звук донесся со стороны болота — там был Седрик с сыном. Но он не брал с собой ружья!
   В страшной тревоге Ниоба бросилась по тропинке к дубу и, приблизившись, услышала тоненький голосок дриады. Она висела на ветке и отчаянно кричала. Под ней лежала перевернутая коляска.
   — Сынок! — воскликнула Ниоба в ужасе.
   Она подбежала к дереву и подхватила коляску.
   В ней, как и полагается, лежал ее сын, только он весь перемазался грязью и жалобно плакал. Ниобе показалось, что он не пострадал. Коляска перевернулась, и малыш испугался — вот и все.
   Ниоба взглянула на дриаду. Нет, нимфа не могла причинить вред ребенку! Более того, она продолжала кричать, показывая маленькой ручкой куда-то в сторону от дерева, где над болотом сгущался мрак.
   Ниоба посмотрела — и увидела в кустах распростертое тело Седрика. Предчувствие ее не обмануло, только беда случилась не с ребенком, а с мужем!
   Седрик лежал лицом вниз, а из раны в животе текла кровь. В него стреляли! Молодой человек был без сознания, но сердце продолжало биться.
   Ниоба подняла голову и увидела дриаду, которая — редчайший случай — спустилась с дерева.
   — Что… кто?.. — спросила Ниоба, позабыв, что дриада не умеет разговаривать.
   Нимфа взяла палку и приложила ее к плечу, точно ружье, потом тряхнула ею, чтобы показать выстрел. Но Ниоба уже и так поняла, что в Седрика кто-то стрелял.
   — У тебя есть какое-нибудь волшебство для его раны? — резко спросила она.
   Дриада быстро, как белка, взобралась вверх по дереву и скрылась в густой листве. Вскоре она вернулась с маленькой веточкой в руках.
   Ниоба взяла ее и прикоснулась к ране. Кровотечение сразу прекратилось. Волшебство нимфы помогло!
   — Спасибо тебе, — сказала Ниоба.
   Но как отнести Седрика в дом? Он весил гораздо больше, чем сама Ниоба, она не в силах даже сдвинуть его с места, к тому же резкие движения могут и вовсе его убить! Кроме того, у нее на руках ребенок!
   Дриада показала на дерево.
   — Ты поможешь? — спросила Ниоба. — Он здесь будет в безопасности?
   Нимфа кивнула.
   Ниоба с трудом подтащила Седрика к дереву и посадила его так, чтобы он опирался спиной о животворный ствол.
   — Я приведу помощь, — сказала она дриаде, подхватила сына и торопливо зашагала к дому.
   Через несколько часов эта часть кошмара закончилась. Седрика забрали в больницу, где ему был обеспечен прекрасный уход; кроме того, Ниоба поставила в известность его и свою семьи. Родственники сразу приехали. Однако на этом хорошие новости заканчивались.
   Седрик находился в критическом состоянии, и оно постепенно ухудшалось. Пуля повредила позвоночник и внесла неизвестную инфекцию, которая быстро распространялась по его ослабленному организму.
   — Мы сможем поддерживать в нем жизнь около недели, — мрачно сообщил врач. — У него очень крепкий организм — в противном случае он уже был бы мертв. Даже если мы сумеем спасти его, он останется инвалидом — не будет владеть своим телом ниже пояса, кроме того, его будет преследовать постоянная боль. Должен с прискорбием сказать, что было бы милосерднее дать ему умереть.
   — Нет! — воскликнула Ниоба. — Я люблю его!
   — Мы все его любим, — ответил врач. — Он сделал очень много для нашей земли, но спасти Седрика мы не в силах.
   — Мы за него отомстим, — заявил адвокат, защищавший болотистые земли. — Очевидно, покушение организовано строительной компанией, чтобы нам было не на кого опереться в борьбе с ней.
   — Но компания одержала победу! — запротестовала Ниоба. — Зачем им убивать Седрика?
   — Вероятно, они боялись, что он планирует следующие шаги.
   Ниоба вспомнила, с какой уверенностью Седрик утверждал, что строительная компания будет остановлена. Видимо, он и в самом деле что-то придумал. Слабое утешение! Ей хотелось только одного — чтобы Седрик поправился.
   — Как я могу спасти его? — спросила она, цепляясь за последнюю надежду.
   Врач и адвокат переглянулись.
   — Нужно обратиться к высшему суду, — ответил адвокат.
   — Что вы имеете в виду?
   — К воплощению Смерти, — ответил врач. — Если Танатос согласится пощадить Седрика, он будет жить.
   Ниоба была готова ухватиться за любую соломинку.
   — Значит, я встречусь со Смертью! Где искать это воплощение?
   Мужчины развели руки в стороны. Они не знали.
   — Мы не ищем Смерть, — сказал врач. — Смерть приходит к нам тогда, когда посчитает нужным.
   Ниоба взяла сына и отправилась в колледж. Там она нашла профессора.
   — Как мне отыскать Смерть?
   Профессор с грустью посмотрел на нее:
   — Прелестная женщина, вы ведь не хотите встречи со Смертью!
   — Не нужно ничего говорить! — воскликнула она. — Я его люблю!
   Профессор все прекрасно понял. Она любила Седрика, а не Смерть.
   — Но вы ведь любите и своего ребенка?
   Ниоба замерла.
   — То есть… мне придется выбирать между ними?
   — В некотором смысле. Возможно, вам удастся добраться до Танатоса — но ваш ребенок пока лишен свободы выбора. Он умрет. Если вы настаиваете на том, чтобы отправиться в это страшное путешествие, вы просто обязаны оставить сына.
   Ниоба в тоске посмотрела на малыша:
   — Смогу ли я вернуться к нему?
   — Если вам будет сопутствовать успех. Но, миссис Кафтан, тут не может быть никаких гарантий. Вам предстоит искать не обычного человека; Танатос обладает невероятными способностями. Никто не ведает, чем закончится ваше путешествие.
   — Предположим, я оставлю ребенка в хороших руках, — с трудом проговорила Ниоба. — Чтобы если я не… не вернусь… о нем позаботились?
   — Другого пути нет. Естественно, вам придется прибегнуть к заклинанию, которое остановит образование молока в вашей груди, организовать ребенку питание, пока…
   — И тогда вы скажете мне, как найти Смерть?
   — Да, тогда скажу, — неохотно проговорил профессор. — Ведь я же обещал вам помощь.
   Ниоба, не теряя времени, отвезла сына на ферму к Пасиану, двенадцатилетнему кузену Седрика. Она знала, что его родители добрые люди, для которых благополучие семьи имеет существенное значение. Да, они согласны взять ее сына; ведь они близкие родственники. Пасиан, открытым лицом живо напоминавший Ниобе Седрика, приветствовал ребенка, как младшего братика.
   Затем, уронив не одну слезу, Ниоба вернулась в колледж. Они взяли старую, ненадежную лодку и постарались привести ее в порядок — замазали щели и подняли над маленьким суденышком парус. Лодка могла плыть только прямо по ветру. Впрочем, в данном случае направление не имело значения; все определялось намерениями. На палубе сложили политый керосином хворост
   — от малейшей искры он мигом превратится в пылающий костер. На угольно-черном парусе нарисовали череп со скрещенными костями — не знак пиратства, а символ смерти.
   Действительно, то была лодка смерти.
   Ниоба вышла на пирс. Она надела свое самое элегантное черное вечернее платье, черные перчатки и туфли, а летящие золотые волосы перевязала черной лентой. Раздался восхищенный шепот собравшихся на берегу студентов, когда Ниоба появилась перед своим маленьким корабликом. Специальное заклинание остановило молоко, но грудь ее оставалась еще достаточно большой.
   Смертельно бледный профессор, постаревший и сгорбившийся, стоял на пирсе рядом с лодкой.
   — О прелестная женщина, на твоем лице ужас! — прошептал он. — Ты действительно уверена?..
   — Если Седрик умрет, зачем мне жить? — задала Ниоба риторический вопрос. Потом, опираясь на руку профессора, взошла на палубу. Легкая лодочка сразу же закачалась, и Ниоба торопливо присела на скамью.
   — Может быть, мы еще встретимся, — сказал профессор.
   — Конечно, встретимся, — ответила Ниоба и послала ему воздушный поцелуй.
   Она знала, что профессор сделал все, что мог, и верила в его волшебство. Однако уверенность на ее лице была всего лишь маской, скрывающей ужас. Подобный ужас охватил ее, когда она увидела то чудовищное лицо вместо черного дуба. Она чувствовала себя как олень, на которого наведено ружье охотника. В некотором смысле начался сезон охоты, а в роли охотника выступала сама Смерть.
   — Помните, — повторил профессор, — вы можете выпрыгнуть в воду, и пловцы вытащат вас на берег.
   Он показал на трех крепких парней, стоящих у самой воды.
   — И навсегда утратить свою любовь? — с негодованием ответила Ниоба. — Я не будут прыгать.
   — Да пребудет с тобой Господь, — сказал профессор, и на лице у него появилось восхищение.
   Он сложил руки, словно собирался прочесть молитву, и обратил взор к небесам.
   «Где был Господь, когда стреляли в Седрика?» — подумала Ниоба.
   — Отдайте концы, — с улыбкой попросила девушка.
   Профессор наклонился и отвязал канат. Ветер надул парус и суденышко поплыло в озеро. Если ничего не произойдет, через некоторое время оно ткнется в противоположный берег — однако у Ниобы были совсем другие планы.
   Она повернулась и посмотрела на собравшихся на берегу людей. Потом открыла сумочку, достала большую деревянную спичку и чиркнула ею о шершавую поверхность палубы. Загорелся огонь.
   Мгновение Ниоба подержала горящую спичку перед собой, а потом, прикусив нижнюю губу, закрыла глаза и бросила спичку в кучу хвороста. Если костер не загорится, хватит ли у нее мужества зажечь вторую спичку?
   Но огонь сразу занялся, и в один момент сухой хворост затрещал. Вверх взметнулись пламя и дым. Прошло еще несколько секунд, прежде чем костер окончательно разгорелся и жар обдал тело Ниобы. Парус вспыхнул и превратился в пылающую колонну.
   Теперь пришло самое время прыгать, пока огонь не окружил ее плотным кольцом… Эта мысль вдруг показалась Ниобе очень привлекательной. Потом она подумала о лежащем на больничной койке Седрике, и ее уверенность в правильности сделанного выбора упрочилась. Она затаила дыхание и шагнула прямо навстречу столбу огня.
   «Седрик! Седрик! — прошептала она в тот момент, когда огонь поглотил ее. — Я люблю тебя!»
   Загорелось платье, потом волосы, но Ниоба сделала еще один шаг вперед, готовясь к боли.
   И она пришла. Весь мир превратился в алый, ослепительный жар. Ниоба сделала вдох, и пламя оказалось внутри ее, сжигая легкие и сердце. Агония была мучительной, но Ниоба выдержала, отказываясь упасть или даже закричать:
   — Смерть, я иду к тебе!
   Теперь уже вся лодка полыхала, точно огромный костер. Не выдержала жара замазка, и в следующий момент ноги Ниобы намокли. Но языки пламени продолжали свой отчаянный танец — казалось, огонь сражается с водой за право получить добычу. Ниоба стояла и ждала Смерть.
   И вот появилась призрачная фигура — огромный жеребец мчался, едва касаясь копытами поверхности воды, а на нем восседал человек в плаще с накинутым на голову капюшоном. Лошадь остановилась прямо на воде возле лодки. Человек спешился и взялся за косу. Один взмах — и огонь, как трава, отвалил в сторону и погас. Ниоба увидела прямо перед собой тропу. Смерть пришла.
   Танатос постоял немного, потом протянул ей скелетообразную руку. Ниоба взяла ее, чувствуя, как холодны его пальцы.
   Неожиданно боль и огонь исчезли. Танатос провел девушку по тропе к бледной лошади, подсадил в седло, а потом уселся сам так, что Ниоба оказалась перед ним. Конь прыгнул в столб дыма — и сквозь него вверх, прямо в небо.
   Скоро жеребец уже скакал, легко ступая по тучам, а за спиной у них стлались клочья тумана. Впереди, на зеленой лужайке под лучами теплого солнца высился особняк. Они подъехали к нему и соскочили с коня. Танатос и Ниоба вошли внутрь.