Энтони Пирс. С запутанным клубком

   Хронос продолжал сидеть, закрыв лицо руками. Он не притворялся; это был благородный, уязвимый человек, и он скорбел об отношениях, которые теперь остались для него в прошлом. Ниоба прекрасно понимала его чувства.
   Она подошла к Хроносу и положила руку ему на плечо:
   — Хронос, я понимаю. Сегодня последний раз.
   Он посмотрел на нее:
   — Для меня. А для тебя — первый.
   — Да, для меня. Я не люблю тебя, но… — Она пожала плечами. — Я плохо подумала о тебе, Хронос, и мне стыдно. Я приношу свои извинения. Для нас существует только настоящее. Такое, какое оно есть.
   — Да, уж какое есть, — согласился он, протягивая к ней руку.
   — В следующий раз все будет иначе. Я забуду о сегодняшней встрече.
   — А я не стану тебе напоминать. — Хронос привлек ее к себе.
   Ниоба попыталась скрыть охватившее ее отвращение — ведь к ней никогда не прикасался никто, кроме Седрика. Она чувствовала себя виноватой и нечистой — но одновременно понимала, что поступает правильно. Она больше не замужем, перестала быть смертной, у нее появились новые цели и задачи.
   Оказалось, что долгое общение с ней придало Хроносу черты, благодаря которым Ниобе было легче иметь с ним дело. Когда все кончилось, она оделась и ушла, воспользовавшись выходом, который находился с противоположной стороны особняка, чтобы не встретиться с собой и не объяснять, что произошло, той Ниобе, которая еще только входила в дом Хроноса!
   Ей не хотелось возвращаться в свое жилище, поэтому она решила провести следующий час где-нибудь в другом месте. Это поможет компенсировать те полчаса, которые она провела у Хроноса — в результате получится, что она переместилась на полчаса своего нормального времени.
   Куда отправиться? Естественно, на Землю — какие тут могут быть вопросы? Ниоба скользнула вниз по нити — отличная тренировка! — к той ферме, где жил малыш. Подошла к двери и постучала.
   Все были приятно удивлены ее неожиданным визитом, но не смогли скрыть некоторого беспокойства.
   — Я пришла совсем ненадолго. Мои дела не закончены; и мне придется оставить у вас сына еще на некоторое время.
   Ниоба увидела облегчение на лицах, и это ее порадовало. Эти милые люди и в самом деле не хотели расставаться с малышом, и дело тут было совсем не в тех деньгах, которые они получали. Да, здесь вполне подходящее место для ее сына.
   Ниоба подняла мальчика на руки, поцеловала, а затем поставила на пол. Вскоре он уже играл со своим кузеном Пейсом.
   — Черный дуб просто поразителен, — заметила мать Пейса. — Дриада спускается с него, чтобы повозиться с малышом, когда мы отходим в сторонку.
   Они выполнили ее просьбу! Что ж, хотя бы дриада не лишена общения со своим любимцем.
   — Она преподает ему волшебство, — сказала Ниоба и подмигнула.
   — Если он сможет чему-нибудь научиться, то станет прекрасным волшебником! — сказал отец Пейса.
   Да, Ниоба поняла, что поступила правильно. Потеря ребенка причинила боль, но она сумеет к ней привыкнуть, как и к отношениям с Хроносом. Теперь у нее новые проблемы и обязательства. Даже тело перестало быть ее собственностью, оно принадлежит Судьбе, как если бы родилось из субстанции Пустоты.
   Однако она не существо из Пустоты! Ей предстоит прожить новую жизнь — хорошо бы, лучше прежней.
 
 

6. ГЕНЕАЛОГИЯ

   Теперь, когда Ниоба немного успокоилась, ее жизнь вошла в свою колею. Они спали по очереди, по шесть или восемь часов, распределяя время таким образом, что одна доминировала — иными словами, обладала телом, — другая бодрствовала, составляя ей компанию, а третье отдыхала или спала. Сначала сон, потом бодрствование, а следом переход в доминирующее состояние, чтобы полностью контролировать ситуацию, когда приходит твоя очередь. Таким образом, Ниоба-Клото спала, далее составляла компанию Атропос, когда та владела телом, а потом становилась главной, с ней вместе бодрствовала Лахесис, а Атропос отдыхала. Иногда они менялись, порой срочные дела или какие-нибудь особые обстоятельства вынуждали всех троих действовать одновременно или, наоборот, вместе ложиться спать. Но, как правило, такое случалось нечасто.
   Ниобе нравились Лахесис и Атропос. Они много разговаривали, сравнивали свои впечатления по поводу того, с чем им приходилось сталкиваться. Лахесис и Атропос подслушивали во время первого свидания Ниобы с Хроносом, но для них это переживание оказалось так же в новинку, как и для нее. Они не подталкивали Ниобу к принятию нужного решения; у них не было любовной связи с Хроносом. Очевидно, направляясь в сторону их прошлого, он не проявил никакого интереса к незнакомой ему новенькой Клото.
   — Тело — это всего лишь тело, — философски заметила Лахесис, когда Ниоба принялась прясть Нити Жизни из вещества, которое она добыла в Пустоте. — Ты молода, тебе кажется, будто для каждой женщины есть только один мужчина, и наоборот, но в жизни всякое случается. Мы, аспекты Судьбы, вынуждены забыть о романтике и стать более прагматичными.
   — Да, — грустно согласилась Ниоба, — Хронос хороший человек. Но я никогда не разлюблю Седрика.
   — Первая любовь всегда самая сильная, — согласилась Лахесис. — Я помню…
   И она рассказала о своей первой любви, которая была не такой непосредственной, как у Ниобы, однако отличалась остротой и глубиной переживаний; теперь Ниоба знала, что Лахесис все понимает. Мужчины склонны оценивать отношения с физической точки зрения, в то время как женщин больше занимает эмоциональный аспект; мужчины видят только тела и действия, а женщины — характеры и чувства. Все трое единодушно согласились с тем, что женский подход более разумен, но и в мужском есть свои преимущества, и оба могут вполне успешно взаимодействовать.
   До некоторой степени они умели выполнять работу друг друга. Обычно — но не всегда — Ниоба спала, пока Лахесис работала, и бодрствовала, когда Атропос приступала к своим обязанностям. Не всякий раз нить обрезалась в конце земного существования человека; ведь имелась еще и отправная точка. Поэтому, после того как Лахесис анализировала, измеряла и помечала каждую потенциальную жизнь, Атропос брала кусок бесконечной нити, которую пряла Клото, а потом закрепляла ее на Гобелене. В начале нити было зачатие ребенка; ее привязывали к нитям родителей, а затем она устремлялась в свой собственный путь. Физические, умственные и эмоциональные качества определялись наследственностью и тем, насколько точно соединены нити, а на дальнейшее развитие существенно влияло окружение. Но за странные совпадения, случающиеся у всякого, отвечала Судьба. Отдельные, казалось бы, блестяще начавшиеся жизни были обречены на разочарование и неудачи, в то время как внешне слабые нити ждало великое будущее. Лахесис планировала их расположение, никогда не забывая о красоте общей картины. Порой ей приходилось вплетать в Гобелен совсем короткие нити — ребенок умирал в детстве. Ее это огорчало, но она ничего не могла изменить, поскольку загруженность в одном районе приводила к тому, что страдал весь Гобелен в целом, и тогда гибли невинные люди, если в ключевом месте не исправлялась ошибка. Нелегко объяснить простому смертному, почему он должен переживать боль и испытывать мучения, поскольку проблемы, с которыми сталкивалась Судьба, не лежат на поверхности и устранить их можно несколькими разными способами. Лахесис надлежало выбрать правильное решение.
   По правде говоря, Лахесис не имела никакого отношения к преждевременной смерти Седрика. Сатана умудрился растянуть ткань Гобелена таким образом, что, только перерезав определенную нить, удалось бы исправить зло — этой нитью являлась жизнь Ниобы, пока Седрик не пожертвовал ради нее собой. Лахесис все еще приводила в порядок пострадавший в результате Гобелен; поверхность кое-где топорщилась, и Атропос пришлось отсечь несколько дополнительных нитей, а вместо них ввести парочку новых.
   Ниоба разглядывала рисунок и видела места, которые нуждались в ремонте. Теперь она понимала, какая трудная у Судьбы задача. Судьба не была всесильной или капризной; она всего лишь делала то, что не до конца понятно простому человеку. Все равно как если бы солдат вдруг вышел из строя и потребовал у генерала объяснений.
   Постепенно размеренное и достаточно однообразное существование в роли аспекта Судьбы стало тяготить Ниобу, хотя ей нравилось общаться с другими воплощениями, включая Сатану. Ниоба не полюбила Хроноса, но он испытывал такую благодарность за определенные услуги, которые она ему оказывала, что Ниоба тоже начала получать от них удовольствие. Порой ей — точнее, Лахесис
   — приходилось с ним вместе работать, поскольку Хронос мог установить время возникновения ключевых событий в судьбе человека — узлы, появляющиеся на жизненных нитях. Нельзя было допустить, чтобы они слишком туго затянулись, или болтались чересчур свободно, или переплетались друг с другом там, где не следует. Атропос сообщала Хроносу, когда наступает конец каждой нити, так как он отвечал за часы Танатоса. Если Танатос не поспеет к последним минутам бренного существования души, в которой добро и зло находятся в равновесии, она вернется назад в Пустоту, и получится, что все усилия были напрасны. Зря прожитая жизнь — что же тут хорошего?
   Но вскоре и это ей наскучило. Аспекты Судьбы, когда у них появлялось свободное время, частенько навещали мир смертных. Они смешивались с толпой и делали вид, будто возвращаются домой с работы, едут отдыхать или бегут куда-то по делам. Люди обычно их не замечали, так что никаких проблем не возникало. У каждой имелось свое любимое местечко… Что-то вроде отдыха в выходные дни.
   Лахесис обожала посещать роскошные рестораны и получала удовольствие от изысканной еды. Среди прочих естественных функций воплощения нуждались в пище. Они не умерли бы с голода, однако чувствовали бы себя при этом неважно. Чистилище давало все необходимое, но в том, чтобы сходить в ресторан, который посещают самые обычные люди, было какое-то особое наслаждение. «Воплощения-мужчины, — озорно улыбаясь, поведала Лахесис, — порой утоляют кое-какие из своих аппетитов со смертными женщинами, хотя им приходится быть очень осторожными, чтобы не изменить рисунок Гобелена». Воплощение не может зачать ребенка, потому что остается в одном и том же возрасте — эмбрион не будет развиваться дальше маленькой клетки, — но это не единственный способ воздействовать на смертного.
   Однажды у Марса возник роман с амазонкой — он питает слабость к особам с буйным нравом, — и ее нить поменяла свое направление. Из-за этой связи у амазонки не возникли отношения с мужчиной, от которого должны были родиться дети. Лахесис пришлось искать выход из сложившегося положения. Она изучила нить женщины, но не нашла места, где можно было бы прикрепить новую нить — жизнь ребенка, и довольно резко поговорила с Марсом, требуя, чтобы тот прервал свою интрижку. Естественный порядок вещей удалось восстановить — Лахесис привязала новую нить, чуть отступив от первоначальной точки. Клото пришлось утешать Марса, пока он не нашел другую смертную дамочку для своих развлечений. В Чистилище тогда разразился настоящий скандал.
   Атропос предпочитала посещать сольные концерты, оперные и драматические театры. Поскольку Ниоба тоже присутствовала там, постепенно она стала получать от них удовольствие. Таким образом она расширяла свой кругозор и знакомилась с искусством и культурой. Однажды служащий придрался к документам Атропос — заподозрил, что она изменила свой внешний вид, выдав себя за человека из высшего общества. Тогда Ниоба завладела телом, улыбнулась и спросила у служащего, что происходит. Тот заморгал — ведь теперь перед ним стояла молодая красивая женщина, а не скромная старушка,
   — извинился за причиненные неудобства и поспешно ретировался. Атропос снова вернулась в тело и спокойно дослушала оперу до конца.
   Сама же Ниоба частенько навещала сына. Сначала она приходила, не изменяя внешнего вида, но вскоре поняла, что так не может долго продолжаться. Во-первых, она не старела. Теперь ей всегда было двадцать три года; пройдет совсем немного времени, и это начнет бросаться в глаза. Кроме того, она не хотела, чтобы сын привыкал к ней и ждал ее приезда; пусть забудет мать и станет членом своей новой семьи. Так ему будет легче
   — в конце концов. А еще Ниоба видела, что кузен Пасиан влюбился в нее до потери сознания. Такие вещи нередко случаются с подростками; это оборотная сторона медали под названием «красота». И потому Ниоба решила, что лучше ей вовсе у них не показываться.
   Однако она хотела иметь возможность лично общаться с сыном. И попросила Атропос выступить в роли своей пожилой подруги, которая приехала повидать живущих неподалеку родственников и просто обожает детей. Атропос, следуя советам и подсказкам Ниобы, подружилась с малышом, и со временем Пейс, словно грозный страж, охранявший своего маленького друга, тоже признал ее.
   Шли годы, и сын Ниобы превратился в резвого мальчишку, а Пейс стал высоким и удивительно красивым юношей. Атропос водила их на легкие оперы и пьесы, интересные для любых возрастов. Она в этом прекрасно разбиралась и знала, какие нужно посмотреть. Ребятам нравилось ходить с ней в театр, а родители Пасиана с одобрением относились к их походам. Да и сама Атропос получала от них удовольствие, так что все были довольны.
   Однако одно происшествие потрясло всех. Сыну Ниобы исполнилось шесть, Пасиану — восемнадцать. В тот день проходила ежегодная ярмарка, на которую отправилась вся семья. Но как-то так получилось, что в толпе взрослые и дети разделились. Атропос осталось с молодежью; за Пейсом присматривать нужды не было, в отличие от сынишки Ниобы, но они уже привыкли проводить время втроем и чувствовали себя прекрасно. Их дружная компания обошла ярмарку, они поиграли в разные игры, поели пирожных, покатались на маленьком прирученном сфинксе, поглазели на магическое представление, посмотрели два танца «Нимфы против сатиров». И хотя в первый момент зрелище могло показаться весьма вызывающим, особого впечатления оно не производило; участники были самыми настоящими, но за десяток представлений, данных в течение дня, растеряли весь свой пыл. И тем не менее глаза малыша полезли из орбит, когда он все это увидел; ему не следовало здесь находиться; впрочем, никто специально не следил за подобными вещами, а он пообещал ничего не говорить родителям Пасиана. Сама Ниоба возражала, но Атропос только фыркнула в ответ:
   — Парнишка интересуется магией, а это один из ее аспектов. Можно подумать, он никогда в жизни не видел нимф!
   Конечно же, она была совершенно права, ведь сын Ниобы продолжал дружить с гамадриадой, живущей на черном дубе.
   И вот в какой-то момент они оказались возле палатки предсказательницы судьбы.
   — Эй, скажи, что меня ждет! — крикнул малыш, потому что и в самом деле просто обожал волшебство, а тут его имелось сколько душе угодно.
   — Да ну, наверняка они все врут, — возразил Пасиан.
   — Я могу проверить, если хотите, — предложила Атропос.
   — Ты что творишь? — возмутилась Ниоба. — Предсказательница наверняка тебя узнает.
   — Отлично, давайте ее проверим, — согласился Пейс, поскольку любил выводить на чистую воду мошенников.
   Самый младший член их компании радостно захлопал в ладоши. Они заплатили, женщина взглянула на Атропос, а затем протянула деньги назад.
   — Ты хочешь меня одурачить, бессмертная? — потребовала она ответа. — Разве тебе не известно, что судьбы таких, как ты, мне не открываются!
   — Предсказательница настоящая, — доложила Атропос и снова вложила деньги в руку женщине. — Займись мальчиками, они смертные.
   — Ты бессмертная? — повернувшись к Атропос, спросил Пейс.
   — Я стара и не буду жить вечно.
   Ее объяснение его не удовлетворило, но он промолчал.
   — Хорошо. Посмотри, что ждет меня и моего братишку. — Он поднял малыша и посадил повыше. — На ком мы женимся и станут ли наши дети знаменитыми?
   Сын Ниобы захихикал, вопрос показался ему забавным. Он не верил, что настоящий порядок вещей когда-нибудь изменится.
   Однако предсказательница отнеслась к нему серьезно. Она взяла правую руку малыша и левую руку Пейса, а потом закрыла глаза. В следующее мгновение они широко раскрылись.
   — Вот это да! — воскликнула женщина так, словно выпустила струю пара. — Какие необычные молодые люди!
   Ниоба заинтересовалась — что же увидела прорицательница?
   — Каждый будет обладать самой красивой женщиной своего поколения, которые родят им самых талантливых в своей области деятельности дочерей. — Предсказательница закрыла глаза и монотонным голосом произнесла: — Каждая из дочерей пойдет против спутанной пряжи; одна, возможно, выйдет за Смерть, а другая возьмет в мужья Зло. — Женщина отпустила руки мальчишек; казалось, она потрясена увиденным. — Больше я не решаюсь сказать.
   Пейс снова поставил малыша на землю, и они отошли от палатки.
   — Это было правдивое предсказание? — в ужасе спросил он.
   — Похоже на то, — ответила Атропос. — Конечно, многое зависит от интерпретации, а потому ее слова могут иметь и иное значение.
   — Какое удивительное предсказание! — воскликнул Пасиан. — Самая красивая женщина?
   — Спутанная пряжа? — переспросила Ниоба. — Это уже касается нас!
   — Одна выйдет за Смерть, а другая возьмет в мужья Зло, — задумчиво повторила Атропос. — Не уверена, что мне это нравится.
   Ниобу тоже охватили сомнения.
   — Смерть — это Танатос, а Зло — Сатана. Их дочери станут женами воплощений?
   — А что такое спутанная пряжа? — поинтересовался малыш.
   — Неприятности! — ответила Атропос.
   — Вот уж точно! — согласилась Ниоба.
   Мальчишки и Атропос устроились под деревом, чтобы обсудить только что услышанное.
   — Совсем не плохое предсказание, — сообщила Атропос мальчикам. — Нет ничего худого в том, что мужчина обладает красивой женщиной и имеет талантливых детей. А то, что они пойдут против спутанной пряжи, по всей видимости, значит, что они станут очень важными фигурами. Ну а насчет брака со Смертью и Злом… Помните, в предсказании говорилось «возможно». Любой человек может нарваться на неприятности, если будет вести себя необдуманно! Вы получили предупреждение; вам следует воспитать своих детей таким образом, чтобы они опасались Смерти и Зла, и у них не возникнет никаких проблем.
   — Слушай, а ты права! — воскликнул Пасиан. — Мы и вправду получили предупреждение и теперь можем сделать так, чтобы все было хорошо.
   Однако, как ни странно, маленький сын Ниобы погрузился в глубокие раздумья, а потом спросил:
   — А предсказания не… не…
   — Неизбежны, — закончила за него Атропос. — Да, настоящее предсказание обязательно сбудется, а то, что мы несколько минут назад услышали, показалось мне самым настоящим. Впрочем, кое-какие лазейки тоже имеются.
   — Я хочу услышать другое, — решительно заявил шестилетний малыш. — Под… под…
   — Подтверждение, — помог ему Пейс.
   Атропос пожала плечами:
   — Думаю, это не повредит.
   — Хочет получить подтверждение? — подумала Ниоба. — А у меня, оказывается, умненький сын!
   Итак, они отправились к другой предсказательнице. И снова Атропос предложила деньги, и снова женщина догадалась, кто она такая.
   — Что здесь делает ваша жуткая троица?
   — Это для мальчиков, — ответила Атропос, прекрасно понимая, что прорицательница имела в виду; еще одна настоящая специалистка своего дела!
   — Посмотри, что ждет их в будущем… и их детей.
   Провидица взяла мальчиков за руки — и ее глаза точно так же, как у первой, раскрылись от удивления.
   — Один будет защитником оленей, а его дитя спасет человечество; другой полюбит воплощение, а его ребенок станет одним из воплощений. Но пряжа запутана… Поразительно! — Женщина быстро выпустила руки мальчишек из своих. — Больше я не могу ничего сказать, для меня это слишком.
   И в самом деле она вся дрожала.
   Атропос и ее приятели отошли в сторонку и принялись обсуждать слова прорицательницы.
   — Олени? — переспросил сын Ниобы.
   — Его отец хотел найти способ научить оленей стрелять в охотников, когда те на них нападают, — пояснила Ниоба.
   Атропос повторила ее слова, и мальчик воскликнул:
   — Я это обязательно сделаю! Гама покажет мне как! Я научу оленей стрелять в ответ!
   Однако Пейс с подозрением уставился на Атропос:
   — А ты откуда знаешь? Мой кузен Седрик умер задолго до того, как ты с нами познакомилась.
   — Я знаю его жену, мать малыша, — ответила Атропос. — Я же тебе говорила, что дружна с его семьей.
   — Правда? А где она сейчас? Ниоба уже давно к нам не приезжала.
   — Она работает над одним важным проектом, — проговорила Атропос. — И очень секретным. Именно по этой причине она не смогла забрать с собой сына.
   — Ниоба — самая красивая женщина, которую я когда-либо видел, — мечтательно протянул Пасиан.
   — А что такое воплощение? — спросил малыш.
   — Воплощение — это человек, который воплощает в себе самые важные аспекты существования людей, — осторожно проговорила Атропос. — Любовь, Война, Время…
   — Смерть, Зло, — вставил Пейс. — То, другое предсказание…
   — Я думаю, — перебила его Атропос, — ваши дочери познакомятся с замечательными личностями, и одна из них станет…
   — Воплощением, — догадался Пейс. — Неужели такое может быть?
   — Смертные время от времени действительно становятся воплощениями, — объяснила Атропос. — Хотя нечасто.
   — А каким воплощением она станет? — поинтересовался малыш.
   Атропос развела руки в стороны.
   — Обе предсказательницы единодушно заявили, что пряжа запутана. Сомневаюсь, что мы сможем распутать ее до того, как все произойдет… Кроме того, мне кажется, и пытаться не стоит, только хуже будет.
   — Да, лично я считаю, что с этого момента лучше держаться подальше от прорицательниц, — заявил Пейс, но у малыша на лице появилось сомнение.
   Они посетили еще пару аттракционов, однако ребята вели себя тихо, о чем-то глубоко задумавшись. Как, впрочем, и Ниоба. Будучи аспектами Судьбы, они с Атропос могли проследить нити жизни, но не очень далеко, поскольку довольно быстро картинка затуманивалась. И вовсе не потому, что в действие вступала враждебная магия, просто сам Гобелен был сутью настолько сложной, что лишь прямое изучение района, относящегося к настоящему, давало четкое представление о нынешней реальности. Ниоба знала, что нити Пасиана и ее сына достаточно длинны; ни один из них не должен умереть молодым. Смерть Седрика научила ее многому — она первым делом просмотрела нити жизней своих близких. Но проверить все их связи, существующие в ткани Гобелена, не было возможности. Предсказания, казалось, подтверждают, что мальчики, которые уже и сейчас дружат с воплощением, будут и дальше с ними общаться. Что ж тут особенного? Но, вне всякого сомнения, их ждет весьма необычное будущее!
   Время шло, и никто не обсуждал предсказаний, хотя Ниоба знала, что мальчики о них не забыли. С этого момента ее сын все больше и больше внимания уделял волшебству. Он приобрел чемоданчик чародея и стал тренироваться в выполнении простейших заклинаний и превращений. Надо заметить, получалось у него не очень ловко, но ни один другой ребенок его лет даже и не пытался заниматься настоящей магией; гораздо легче нанять профессионального волшебника или купить набор заклинаний. Похоже, мальчишка обладал настоящим талантом в обращении с камнями; видимо, его научила гамадриада. Он мог взять гальку с берега озера и заставить ее сиять или издавать звуки. Мало кто специализировался в данном виде магии, а способности, которые он демонстрировал в столь юном возрасте, просто поражали. Ниоба попросила Атропос подарить ему на восьмой день рождения зеленый аквамарин. Малыш пришел в восторг — и в самом деле, драгоценный камень гораздо лучше реагировал на заклинания, чем простая галька. Он обработал камень таким образом, что тот показывал, в какой стороне находится дом, и теперь не боялся заблудиться.
   — Мальчик станет очень сильным волшебником, вот помяни мое слово, — заявила Атропос.
   У Пейса, кроме управления родительской фермой, появилось множество других интересов. Когда ему исполнилось двадцать три, он женился на Бланш, своей однокласснице, с волосами такими светлыми, что они казались белыми. Бланш была хорошей женщиной, милой и доброй, отличной хозяйкой, но вряд ли кто-нибудь назвал бы ее самой красивой женщиной поколения. Во время церемонии бракосочетания Пейс многозначительно взглянул на Атропос, показывая, что не забыл предсказания — и совершенно сознательно его избежал.
   Ниоба испытала по этому поводу некоторое смущение. В предсказании говорилось, что он будет «обладать», а не «женится»; если он не возьмет в жены самую красивую женщину, то какая же тогда между ними возникнет связь? Однако она никого не посвятила в свои сомнения.
   На следующий год, когда малышу исполнилось одиннадцать, Бланш родила девочку. С самых первых дней своей жизни Бленда была ослепительно хороша, вне всякого сомнения, самый красивый ребенок в округе. Она росла и становилась все прекраснее. Складывалось впечатление, что, вместо того чтобы жениться на самой красивой женщине поколения. Пейс стал ей отцом, и в этом смысле ею «обладал». О Бленде говорили по всему графству.