Страница:
— ЗА ЧТО?
— О премудрое создание, сие неведомо никому, кроме самой Симург. Но дело, должно быть, супер-пупер-экстраважное, раз судьей на процессе будет профессор Балломут, приставом волшебник Трент, а…
— ДАЙ СЮДА ПОВЕСТКУ.
Но бедная малютка, похоже, колебалась.
— А ты уверен, о совершенномыслящий аппарат, что и вправду хочешь побывать на процессе? Я никогда не осмелилась бы вопреки твоему желанию…
— ХИТРАЯ МАЛЫШКА ОТДАЕТ ПОВЕСТКУ, — отпечатал Конпутер, потеряв терпение.
Сиротка послушно положила диск рядом с экраном и спросила:
— Скажи, а не мог бы ты помочь мне разыскать еще двух участников процесса? Я думаю, такое под силу только Твоему Всеведению.
Скорее всего, злая машина не была введена в заблуждение столь примитивной лестью и прекрасно понимала, что имеет дело не с настоящим ребенком, но, приняв правила игры, Конпутер решил проявить снисходительность. В конце концов Заговором Взрослых предусматривается не только сокрытие от детей всего сколь бы то ни было интересного, но и сочувственное отношение к бедным сироткам.
— КТО ОНИ ТАКИЕ?
— Обыкновены Даг и Ким. Три года назад они участвовали в игре «Со Спутником по Ксанфу».
— ДА, — вспомнил экран. — ОН ПОЛНОЕ НИЧТОЖЕСТВО, НО ОНА НИЧЕГО. А КАКОЕ ОТНОШЕНИЕ ИМЕЮТ ОБЫКНОВЕНЫ К СУДУ?
— Их тоже включили в жюри, о феноменальный мыслитель, — объяснила крошка. — Я должна вручить им повестки, но не могу покинуть пределы Ксанфа.
Экран задумчиво замигал — некоторое время малышка видела в нем лишь собственное отражение, — а потом по нему побежали следующие слова:
— ПРИСУТСТВИЕ ОБЫКНОВЕНОВ НЕ ОБЯЗАТЕЛЬНО ДОЛЖНО БЫТЬ МАТЕРИАЛЬНЫМ. ОНИ ПОПАДАЛИ В КСАНФ ЧЕРЕЗ ЭЛЕКТРОННЫЕ ЭКРАНЫ, ИГРАЯ В ИГРУ ДЕМОНОВ. ИМ СЛУЧАЕТСЯ ИГРАТЬ В НЕЕ И СЕЙЧАС, НО НЕ ЧАСТО. МОЖЕТ БЫТЬ, ЧЕРЕЗ НЕСКОЛЬКО МЕСЯЦЕВ…
— Но в моем распоряжении всего две недели, — захныкала крошка, уронив крупную слезу.
Конпутер, похоже, проникся сочувствием.
— К СОЖАЛЕНИЮ, МНЕ НЕ ПОД СИЛУ ГАРАНТИРОВАТЬ ИХ УЧАСТИЕ. Я МОГУ КОНТРОЛИРОВАТЬ РЕАЛЬНОСТЬ ЗДЕСЬ И ПЕРЕПРАВИТЬ ИХ СЮДА С ПОМОЩЬЮ МОЕГО ЭКРАНА, ЕСЛИ ОНИ ВСТУПЯТ В ИГРУ. НО У МЕНЯ НЕТ НИКАКОЙ ВОЗМОЖНОСТИ ЗАСТАВИТЬ ИХ НАЧАТЬ ЭТУ ИГРУ.
— Неужто нет никакой надежды? — воскликнула малютка столь жалобно, что ее вид мог бы растрогать и кремень.
Экран затуманился состраданием.
— ПЕРЕСТАНЬ ХНЫКАТЬ, — отпечаталось на нем. — Я НЕ ИСКЛЮЧАЮ АЛЬТЕРНАТИВНОЙ ВОЗМОЖНОСТИ.
— Что за возможность, о мудрейший из аппаратов?
— ОДИН СТАРЫЙ КЕНТАВР ОБЛАДАЕТ ТАЛАНТОМ МАСШТАБА ВОЛШЕБНИКА, ПОЗВОЛЯЮЩИМ ЕМУ СОЗДАВАТЬ ВОКРУГ СЕБЯ ОСТРОВОК МАГИИ ВНЕ КСАНФА И ОСТРОВОК БЕЗ МАГИИ В КСАНФЕ. ЗАРУЧИВШИСЬ ЕГО ПОМОЩЬЮ, ТЫ МОГЛА БЫ САМА ОТПРАВИТЬСЯ В ОБЫКНОВЕНИЮ.
— Островок магии в Обыкновении? — изумилась сиротка. — О мыслитель из мыслителей, неужели это возможно?
— ДА, В СИЛУ НЕОБЫЧАЙНОГО ТАЛАНТА УПОМЯНУТОГО КЕНТАВРА. ОТКРЫТИЕ ЭТОГО ТАЛАНТА ПРИВЕЛО К ЕГО ИЗГНАНИЮ С ОСТРОВА КЕНТАВРОВ, ПОСКОЛЬКУ ОНИ, СНИСХОДИТЕЛЬНО ОТНОСЯСЬ К МАГИЧЕСКИМ ТАЛАНТАМ ЛЮДЕЙ, НЕ ТЕРПЯТ НИКАКОЙ МАГИИ В СВОЕЙ СРЕДЕ. В СВЯЗИ С ЭТИМ НАЗВАННЫЙ КЕНТАВР ЖИВЕТ В ОДИНОЧЕСТВЕ И НЕ ИЩЕТ ИЗВЕСТНОСТИ.
Пристальный взгляд мог бы обнаружить на детском личике намек на скуку, но Конпутер, к счастью, не присматривался к собеседнице, ибо увлекся демонстрацией изумленной малышке своих исключительных познаний.
— ЕГО ЗОВУТ АРНОЛЬД, И ОН ЖИВЕТ ГДЕ-ТО В ЦЕНТРАЛЬНОМ КСАНФЕ. ПРОБЛЕМА В ТОМ, ЧТО КЕНТАВР ОЧЕНЬ СТАР И ЕДВА ЛИ РВЕТСЯ ПУТЕШЕСТВОВАТЬ.
— Коли так, от него толку мало…— досадливо поморщилась малютка, но тут же, спохватившись, добавила: — …о выдающийся монитор с прекраснейшим интерфейсом.
— МОЖЕТ БЫТЬ, — снова побежали по экрану слова, — ТЕБЕ ДЛЯ ТАКОЙ ОКАЗИИ УДАСТСЯ УГОВОРИТЬ ДОБРОГО ВОЛШЕБНИКА ОМОЛОДИТЬ КЕНТАВРА. А СНАЧАЛА НАДО УПРОСИТЬ ОДНОГО КОТА УКАЗАТЬ ЕГО МЕСТОНАХОЖДЕНИЕ.
Наконец-то демонесса услышала то, что можно было назвать дельным советом.
— Спасибо, Стеклянный Глаз! — воскликнула она и вылетела из пещеры так поспешно, что приняла обычное обличье лишь неподалеку от собственного замка. Метрия хотела бы немедленно отправиться к эльфессе Дженни, хозяйке кота, способного найти что угодно, кроме собственного дома, но, как оказалось, вне пещеры стояла поздняя ночь. Утро еще не наступило: должно быть, Конпутер проделал в пещере какой-то фокус со временем. Она вела с ним игру, но и он, похоже, отвечал ей тем же. Ну что ж, именно это и делало подобные встречи забавными.
Метрия устремилась к границе Области Безумия и прибыла к Джордану и Панихиде как раз перед рассветом. Едва они проснулись, как с северо-запада появились три крылатых кентавра. Еще один прилетел с северо-востока.
Все они приземлились на прогалине, рядом с Джорданом и Панихидой. Прибывший с северо-востока Че принес на спине Гвенни. Ему не было еще и десяти, но благодаря своему таланту он мог сделать и так не слишком тяжелую гоблиншу совсем легонькой, так что нести ее не составляло труда. С северо-запада прилетели Черион, Чеке и Синтия.
Хлестнув Панихиду и Джордана хвостами, взрослые кентавры сделали их легкими. Варвар сел на Чериона, его жена на Чеке, и кентавры, взмахивая крыльями, взмыли в небо. Набрав высоту, они взяли курс на запад, к замку Ругна. Зрелище было славное, хотя Метрия едва ли смогла бы оценить его по достоинству, не будь у нее половинки души.
Чтобы добраться до замка, им потребовалось немного времени, так что довольно скоро все четыре кентавра приземлились, и Панихида, слезши с Чеке, направилась к мосту. Принцесса Яне, одетая как подобает принцессе (казалось, будто даже луну по такому случаю помыли), дожидалась у парадных ворот. Суфле, ровное чудовище, высунуло голову из воды и от любопытства раззявило зубастую пасть. Все замерли, сознавая важность момента.
Панихида, в элегантном темном наряде, с длинными, распущенными черными волосами, двинулась вперед. Демоническое происхождение позволяло ей принимать любое обличье, и она, разумеется, большую часть времени проводила в облике красавицы. Но сейчас эта красавица заметно нервничала. И то сказать, более четырехсот лет ей было запрещено приближаться к замку, где прошло ее детство, и она вовсе не была уверена в том, что древнее проклятие действительно утратило силу. Но проверить это можно было лишь одним способом — войти в замок.
Подойдя к краю опущенного подъемного моста, она остановилась, перевела дух, взяла себя в руки и поставила маленькую ножку на доски.
Послышался грохот, стены зашатались. Суфле завертел головой, словно опасаясь, что сорвавшийся со стены камень может угодить ему по макушке. Половинка души Метрии упала вниз, к самым коленям.
— Да это всего-навсего невидимый великан, — сказал Джордан. — Я его чую.
Вскоре и другие, не обладавшие острым варварским чутьем, ощутили слабую волну смрада. Но, как только она схлынула и великан удалился, сотрясение прекратилось.
Панихида повторила попытку. Она осторожно поставила на доски моста одну ногу, потом другую, но никакой реакции не последовало. Медленно, не сводя опасливого взгляда с высившегося впереди замка, Панихида пересекла ров.
На той стороне ее встретила Яне.
— Я знала, все будет хорошо, — сказала она, обнимая гостью.
— Но я еще не вошла в замок.
— Так заходи.
Принцесса взяла Панихиду за руку, и они в полной тишине проследовали внутрь через парадный вход.
Когда стало ясно, что падать замок не собирается, все перевели дух и поспешили за вошедшими.
— Вот тронный зал, — промолвила Яне, — где…
—…где восседал на троне, держа меня на коленях, мой отец, король Громден. Он говорил, что настанет час, когда на этот трон сяду я. — Лицо Панихиды омрачила тень. — Но он, конечно, не мог предвидеть того, как повернутся события.
Они двинулись дальше.
— Вот внутренний двор, где растут розы Ругна, — пояснила Яне, но Панихида промолчала, и Метрия знала, в чем тут причина. Роза Ругна посадила во дворе магические розы спустя столетия после того, как король Громден умер и замок пришел в запустение. — Эти розы выявляют истинность любви, — пояснила Яне, — поэтому пробуждать их чары следует с большой нежностью.
Они продолжили обход, заглядывая во все исторические залы древней резиденции правителей Ксанфа, пока не пришли в комнату, где висел великий магический Гобелен.
— О, сколько счастливых часов провела я, наблюдая за разворачивавшимися на нем событиями из истории Ксанфа! — воскликнула Панихида. — Порой мне казалось, будто я сама перемещаюсь туда и становлюсь участницей великих событий прошлого.
— Мне тоже, — пробормотала Яне, и ее луна всколыхнулась. Она взглянула на Панихиду, и они обменялись улыбками.
Обход завершился в комнате, отведенной для Панихиды, и за все это время ни стены, ни балки не выразили ни малейшего протеста по поводу ее появления. Проклятие полностью утратило силу.
Панихида заплакала, и Джордан вытащил носовой платок. Вид у него был растерянный, ибо он, как истинный варвар, понятия не имел, что делать с плачущей женщиной. Но эти слезы были слезами не боли, не грусти, а радости. Панихида наконец-то дождалась исполнения самого заветного желания: она вернулась в дом своего детства.
Потом она повернула мокрое от слез лицо к Метрии, протянула руку, и демонесса вложила в нее повестку. Но этим дело не ограничилось.
— Мама, — вымолвила Панихида слово, которого никогда не произносила раньше, и привлекла Метрию к себе. — Мама, я была не права по отношению к тебе, а если ты невольно и причинила отцу боль, то все это уже прощено и забыто. Простишь ли ты меня?
Что-то тяжко сдавило половинку души Метрии, потом отпустило, и она почувствовала огромное облегчение. Веками ей не было дела до того, что думает о ней дочь, но появление души изменило все, и теперь ей тоже хотелось близости и понимания. И на ее глазах показались слезы.
— Да, дочь моя. Да, — повторяла она, не обращая внимания на то, как нелепо все это могло звучать.
Они заплакали вместе, ничуть не смущаясь присутствием свидетелей, впрочем, их происходящее тоже не смущало. Как оказалось, силы лишились сразу два проклятия, одно касавшееся замка, а другое — отношений дочери и матери.
— Думаю, мы увидели достаточно, — промолвил наконец Черион. — Синтия останется здесь до процесса, а нам пора возвращаться домой.
— Я тоже остаюсь, — сказал Че. — Это путешествие уже в любом случае себя оправдало. — При этом он так выразительно взглянул на Синтию, что та умудрилась покраснеть, несмотря на всего лишь десятилетний возраст.
Метрии оставалось только согласиться.
Глава 6
— О премудрое создание, сие неведомо никому, кроме самой Симург. Но дело, должно быть, супер-пупер-экстраважное, раз судьей на процессе будет профессор Балломут, приставом волшебник Трент, а…
— ДАЙ СЮДА ПОВЕСТКУ.
Но бедная малютка, похоже, колебалась.
— А ты уверен, о совершенномыслящий аппарат, что и вправду хочешь побывать на процессе? Я никогда не осмелилась бы вопреки твоему желанию…
— ХИТРАЯ МАЛЫШКА ОТДАЕТ ПОВЕСТКУ, — отпечатал Конпутер, потеряв терпение.
Сиротка послушно положила диск рядом с экраном и спросила:
— Скажи, а не мог бы ты помочь мне разыскать еще двух участников процесса? Я думаю, такое под силу только Твоему Всеведению.
Скорее всего, злая машина не была введена в заблуждение столь примитивной лестью и прекрасно понимала, что имеет дело не с настоящим ребенком, но, приняв правила игры, Конпутер решил проявить снисходительность. В конце концов Заговором Взрослых предусматривается не только сокрытие от детей всего сколь бы то ни было интересного, но и сочувственное отношение к бедным сироткам.
— КТО ОНИ ТАКИЕ?
— Обыкновены Даг и Ким. Три года назад они участвовали в игре «Со Спутником по Ксанфу».
— ДА, — вспомнил экран. — ОН ПОЛНОЕ НИЧТОЖЕСТВО, НО ОНА НИЧЕГО. А КАКОЕ ОТНОШЕНИЕ ИМЕЮТ ОБЫКНОВЕНЫ К СУДУ?
— Их тоже включили в жюри, о феноменальный мыслитель, — объяснила крошка. — Я должна вручить им повестки, но не могу покинуть пределы Ксанфа.
Экран задумчиво замигал — некоторое время малышка видела в нем лишь собственное отражение, — а потом по нему побежали следующие слова:
— ПРИСУТСТВИЕ ОБЫКНОВЕНОВ НЕ ОБЯЗАТЕЛЬНО ДОЛЖНО БЫТЬ МАТЕРИАЛЬНЫМ. ОНИ ПОПАДАЛИ В КСАНФ ЧЕРЕЗ ЭЛЕКТРОННЫЕ ЭКРАНЫ, ИГРАЯ В ИГРУ ДЕМОНОВ. ИМ СЛУЧАЕТСЯ ИГРАТЬ В НЕЕ И СЕЙЧАС, НО НЕ ЧАСТО. МОЖЕТ БЫТЬ, ЧЕРЕЗ НЕСКОЛЬКО МЕСЯЦЕВ…
— Но в моем распоряжении всего две недели, — захныкала крошка, уронив крупную слезу.
Конпутер, похоже, проникся сочувствием.
— К СОЖАЛЕНИЮ, МНЕ НЕ ПОД СИЛУ ГАРАНТИРОВАТЬ ИХ УЧАСТИЕ. Я МОГУ КОНТРОЛИРОВАТЬ РЕАЛЬНОСТЬ ЗДЕСЬ И ПЕРЕПРАВИТЬ ИХ СЮДА С ПОМОЩЬЮ МОЕГО ЭКРАНА, ЕСЛИ ОНИ ВСТУПЯТ В ИГРУ. НО У МЕНЯ НЕТ НИКАКОЙ ВОЗМОЖНОСТИ ЗАСТАВИТЬ ИХ НАЧАТЬ ЭТУ ИГРУ.
— Неужто нет никакой надежды? — воскликнула малютка столь жалобно, что ее вид мог бы растрогать и кремень.
Экран затуманился состраданием.
— ПЕРЕСТАНЬ ХНЫКАТЬ, — отпечаталось на нем. — Я НЕ ИСКЛЮЧАЮ АЛЬТЕРНАТИВНОЙ ВОЗМОЖНОСТИ.
— Что за возможность, о мудрейший из аппаратов?
— ОДИН СТАРЫЙ КЕНТАВР ОБЛАДАЕТ ТАЛАНТОМ МАСШТАБА ВОЛШЕБНИКА, ПОЗВОЛЯЮЩИМ ЕМУ СОЗДАВАТЬ ВОКРУГ СЕБЯ ОСТРОВОК МАГИИ ВНЕ КСАНФА И ОСТРОВОК БЕЗ МАГИИ В КСАНФЕ. ЗАРУЧИВШИСЬ ЕГО ПОМОЩЬЮ, ТЫ МОГЛА БЫ САМА ОТПРАВИТЬСЯ В ОБЫКНОВЕНИЮ.
— Островок магии в Обыкновении? — изумилась сиротка. — О мыслитель из мыслителей, неужели это возможно?
— ДА, В СИЛУ НЕОБЫЧАЙНОГО ТАЛАНТА УПОМЯНУТОГО КЕНТАВРА. ОТКРЫТИЕ ЭТОГО ТАЛАНТА ПРИВЕЛО К ЕГО ИЗГНАНИЮ С ОСТРОВА КЕНТАВРОВ, ПОСКОЛЬКУ ОНИ, СНИСХОДИТЕЛЬНО ОТНОСЯСЬ К МАГИЧЕСКИМ ТАЛАНТАМ ЛЮДЕЙ, НЕ ТЕРПЯТ НИКАКОЙ МАГИИ В СВОЕЙ СРЕДЕ. В СВЯЗИ С ЭТИМ НАЗВАННЫЙ КЕНТАВР ЖИВЕТ В ОДИНОЧЕСТВЕ И НЕ ИЩЕТ ИЗВЕСТНОСТИ.
Пристальный взгляд мог бы обнаружить на детском личике намек на скуку, но Конпутер, к счастью, не присматривался к собеседнице, ибо увлекся демонстрацией изумленной малышке своих исключительных познаний.
— ЕГО ЗОВУТ АРНОЛЬД, И ОН ЖИВЕТ ГДЕ-ТО В ЦЕНТРАЛЬНОМ КСАНФЕ. ПРОБЛЕМА В ТОМ, ЧТО КЕНТАВР ОЧЕНЬ СТАР И ЕДВА ЛИ РВЕТСЯ ПУТЕШЕСТВОВАТЬ.
— Коли так, от него толку мало…— досадливо поморщилась малютка, но тут же, спохватившись, добавила: — …о выдающийся монитор с прекраснейшим интерфейсом.
— МОЖЕТ БЫТЬ, — снова побежали по экрану слова, — ТЕБЕ ДЛЯ ТАКОЙ ОКАЗИИ УДАСТСЯ УГОВОРИТЬ ДОБРОГО ВОЛШЕБНИКА ОМОЛОДИТЬ КЕНТАВРА. А СНАЧАЛА НАДО УПРОСИТЬ ОДНОГО КОТА УКАЗАТЬ ЕГО МЕСТОНАХОЖДЕНИЕ.
Наконец-то демонесса услышала то, что можно было назвать дельным советом.
— Спасибо, Стеклянный Глаз! — воскликнула она и вылетела из пещеры так поспешно, что приняла обычное обличье лишь неподалеку от собственного замка. Метрия хотела бы немедленно отправиться к эльфессе Дженни, хозяйке кота, способного найти что угодно, кроме собственного дома, но, как оказалось, вне пещеры стояла поздняя ночь. Утро еще не наступило: должно быть, Конпутер проделал в пещере какой-то фокус со временем. Она вела с ним игру, но и он, похоже, отвечал ей тем же. Ну что ж, именно это и делало подобные встречи забавными.
Метрия устремилась к границе Области Безумия и прибыла к Джордану и Панихиде как раз перед рассветом. Едва они проснулись, как с северо-запада появились три крылатых кентавра. Еще один прилетел с северо-востока.
Все они приземлились на прогалине, рядом с Джорданом и Панихидой. Прибывший с северо-востока Че принес на спине Гвенни. Ему не было еще и десяти, но благодаря своему таланту он мог сделать и так не слишком тяжелую гоблиншу совсем легонькой, так что нести ее не составляло труда. С северо-запада прилетели Черион, Чеке и Синтия.
Хлестнув Панихиду и Джордана хвостами, взрослые кентавры сделали их легкими. Варвар сел на Чериона, его жена на Чеке, и кентавры, взмахивая крыльями, взмыли в небо. Набрав высоту, они взяли курс на запад, к замку Ругна. Зрелище было славное, хотя Метрия едва ли смогла бы оценить его по достоинству, не будь у нее половинки души.
Чтобы добраться до замка, им потребовалось немного времени, так что довольно скоро все четыре кентавра приземлились, и Панихида, слезши с Чеке, направилась к мосту. Принцесса Яне, одетая как подобает принцессе (казалось, будто даже луну по такому случаю помыли), дожидалась у парадных ворот. Суфле, ровное чудовище, высунуло голову из воды и от любопытства раззявило зубастую пасть. Все замерли, сознавая важность момента.
Панихида, в элегантном темном наряде, с длинными, распущенными черными волосами, двинулась вперед. Демоническое происхождение позволяло ей принимать любое обличье, и она, разумеется, большую часть времени проводила в облике красавицы. Но сейчас эта красавица заметно нервничала. И то сказать, более четырехсот лет ей было запрещено приближаться к замку, где прошло ее детство, и она вовсе не была уверена в том, что древнее проклятие действительно утратило силу. Но проверить это можно было лишь одним способом — войти в замок.
Подойдя к краю опущенного подъемного моста, она остановилась, перевела дух, взяла себя в руки и поставила маленькую ножку на доски.
Послышался грохот, стены зашатались. Суфле завертел головой, словно опасаясь, что сорвавшийся со стены камень может угодить ему по макушке. Половинка души Метрии упала вниз, к самым коленям.
— Да это всего-навсего невидимый великан, — сказал Джордан. — Я его чую.
Вскоре и другие, не обладавшие острым варварским чутьем, ощутили слабую волну смрада. Но, как только она схлынула и великан удалился, сотрясение прекратилось.
Панихида повторила попытку. Она осторожно поставила на доски моста одну ногу, потом другую, но никакой реакции не последовало. Медленно, не сводя опасливого взгляда с высившегося впереди замка, Панихида пересекла ров.
На той стороне ее встретила Яне.
— Я знала, все будет хорошо, — сказала она, обнимая гостью.
— Но я еще не вошла в замок.
— Так заходи.
Принцесса взяла Панихиду за руку, и они в полной тишине проследовали внутрь через парадный вход.
Когда стало ясно, что падать замок не собирается, все перевели дух и поспешили за вошедшими.
— Вот тронный зал, — промолвила Яне, — где…
—…где восседал на троне, держа меня на коленях, мой отец, король Громден. Он говорил, что настанет час, когда на этот трон сяду я. — Лицо Панихиды омрачила тень. — Но он, конечно, не мог предвидеть того, как повернутся события.
Они двинулись дальше.
— Вот внутренний двор, где растут розы Ругна, — пояснила Яне, но Панихида промолчала, и Метрия знала, в чем тут причина. Роза Ругна посадила во дворе магические розы спустя столетия после того, как король Громден умер и замок пришел в запустение. — Эти розы выявляют истинность любви, — пояснила Яне, — поэтому пробуждать их чары следует с большой нежностью.
Они продолжили обход, заглядывая во все исторические залы древней резиденции правителей Ксанфа, пока не пришли в комнату, где висел великий магический Гобелен.
— О, сколько счастливых часов провела я, наблюдая за разворачивавшимися на нем событиями из истории Ксанфа! — воскликнула Панихида. — Порой мне казалось, будто я сама перемещаюсь туда и становлюсь участницей великих событий прошлого.
— Мне тоже, — пробормотала Яне, и ее луна всколыхнулась. Она взглянула на Панихиду, и они обменялись улыбками.
Обход завершился в комнате, отведенной для Панихиды, и за все это время ни стены, ни балки не выразили ни малейшего протеста по поводу ее появления. Проклятие полностью утратило силу.
Панихида заплакала, и Джордан вытащил носовой платок. Вид у него был растерянный, ибо он, как истинный варвар, понятия не имел, что делать с плачущей женщиной. Но эти слезы были слезами не боли, не грусти, а радости. Панихида наконец-то дождалась исполнения самого заветного желания: она вернулась в дом своего детства.
Потом она повернула мокрое от слез лицо к Метрии, протянула руку, и демонесса вложила в нее повестку. Но этим дело не ограничилось.
— Мама, — вымолвила Панихида слово, которого никогда не произносила раньше, и привлекла Метрию к себе. — Мама, я была не права по отношению к тебе, а если ты невольно и причинила отцу боль, то все это уже прощено и забыто. Простишь ли ты меня?
Что-то тяжко сдавило половинку души Метрии, потом отпустило, и она почувствовала огромное облегчение. Веками ей не было дела до того, что думает о ней дочь, но появление души изменило все, и теперь ей тоже хотелось близости и понимания. И на ее глазах показались слезы.
— Да, дочь моя. Да, — повторяла она, не обращая внимания на то, как нелепо все это могло звучать.
Они заплакали вместе, ничуть не смущаясь присутствием свидетелей, впрочем, их происходящее тоже не смущало. Как оказалось, силы лишились сразу два проклятия, одно касавшееся замка, а другое — отношений дочери и матери.
— Думаю, мы увидели достаточно, — промолвил наконец Черион. — Синтия останется здесь до процесса, а нам пора возвращаться домой.
— Я тоже остаюсь, — сказал Че. — Это путешествие уже в любом случае себя оправдало. — При этом он так выразительно взглянул на Синтию, что та умудрилась покраснеть, несмотря на всего лишь десятилетний возраст.
Метрии оставалось только согласиться.
Глава 6
«КОНКУРС КРАСОТЫ»
При всем желании Метрия не могла остаться и насладиться воцарившейся в замке Ругна радостной атмосферой, ибо у нее была уйма неотложных дел. Надлежало вручить повестки обыкновенам Дагу и Ким, для чего нужно была найти и омолодить кентавра Арнольда, с целью обнаружения какового следовало отыскать эльфессу Дженни и ее кота. Начать требовалось с Дженни, но Метрия не имела ни малейшего представления о ее местонахождении.
Однако она помнила, что Дженни, как, впрочем, и сама Метрия, принимала участие в устроенной демонами для обыкновенов игре «Со Спутником по Ксанфу», той самой, которая привела в Ксанф Ким и Дага. Курировал проект профессор Балломут, и, хотя по завершении игры участники разошлись кто куда, он наверняка знал, где находятся его бывшие подопечные; лучшим способом выяснить это было обратиться к нему.
Твердо решив, что на сей раз она не позволит робости взять над собой верх, демонесса устремилась в УНИВЕРМАГ, где профессор, по своему обыкновению, третировал, смущал, расстраивал, огорчал, обижал, унижал, стращал, запугивал и повергал в трепет группу совсем еще зеленых (хотя многие уже покраснели от смущения или побледнели от испуга) демонов-первокурсников. Профессор обладал удивительным даром: только ему одному удавалось нагнать страху на тех, кого в принципе невозможно запугать, ибо им нечего бояться. Материализовавшись в аудитории, Метрия собралась с духом и выпалила:
— Привет, проф. Где эльфесса Дженни?
Из глаз профессора посыпались искры, от светящихся глазных яблок поднялись струйки дыма.
— Снова ты здесь! — прогромыхал он, сотрясаясь от возмущения, и вместе с ним сотрясалась вся аудитория.
Но на сей раз Метрия не дрогнула, хотя наличие души заставило ее извиниться. Как-никак, а она действительно нарушила порядок, заявившись в аудиторию посреди лекции. Кроме того, в присутствии профессора каждый невольно ощущал себя виноватым.
— Прошу прощения, — сказала она, — но мне действительно необходимо это узнать.
— Зайди в мой кабинет, — промолвил Балломут со столь грозным спокойствием, что Метрии пришлось срочно укрепить размягчившиеся коленки металлическими скобами.
— Слушаюсь, проф.
Она впорхнула в кабинет, старый демон влетел следом и, когда яростное свечение несколько ослабло, прорычал:
— Итак, чем я обязан неудовольствию видеть тебя снова? Даже тебе, невежественной тупице и недоучке, должно быть известно, что никто не смеет прерывать мои лекции. Ты же сделала это уже дважды.
Собрав все внутренние силы, Метрия выпрямилась и спросила:
— Ты знаешь о суде? Том процессе, на котором ты будешь судьей?
— КОНЕЧНО, знаю, пустышка из пустышек. Я занес дату в свой рабочий календарь.
— И как судья, надо думать, хочешь, чтобы все присяжные вовремя оказались на месте?
— Я хочу, чтобы все кому положено были там, где положено когда им положено. Но вот почему ты, вместо того чтобы, как положено, заниматься раздачей повесток, беспрерывно отвлекаешь меня от работы дурацкими вопросами?
— Потому, что я не могу найти эльфессу Дженни. Ты знаешь, где она?
— Конечно, знаю.
— Тогда скажи, и я исчезну.
— Это, конечно, большое искушение, — прорычал Балломут, но тут же хитро прищурился. — Однако поиски тех, кто числится в твоем списке, — это твоя задача, а не моя. Что ты сделаешь для меня в обмен на эти сведения?
Ее апломб мигом упал на пол, и ей пришлось наклониться и поднять его, в процессе чего мини-юбка задралась выше верхнего предела.
— Профессор, — изумленно воскликнула она, — неужто все эти столетия, когда я усиленно, как только может демонесса, демонстрировала свои ножки, появлялась в полупрозрачных блузках и совершала прочие непристойности, не прошли даром? Ты заметил мои прелести?
— Не надейся, — фыркнул Балломут. — Я решительно не замечал ни этого, ни того, что ты каждый день носила трусики разного цвета и весьма непристойного покроя. С чего бы я вообще стал замечать студентку, ни разу не выполнившую ни одного задания?
— Ох, — вздохнула она, — стало быть, ты не хочешь от меня ничего особенно интересного. Трудно поверить, чтобы демон, будучи профессором (или профессор, будучи демоном), не заглядывал под юбки нерадивым студенткам. Ведь если там и есть нечто увлекательное, то только у лентяек: зубриле куда ни загляни, ничего, кроме зубов, которыми она грызет гранит наук, все равно не увидишь.
— Прекрати свои жалкие усилия поймать меня в свои дырявые сети, я без тебя знаю, где у кого зубы, а где губы. Поговорим лучше о деле. Ты знаешь моего сына, принца Жора, который пожира… хм скажем, потребляет всех… кого ни попадя.
— Еще бы не знать. Я как-то пыталась его соблазнить, но этот твой Жор взял меня да и сожрал. Крайне невоспитанный тип — еще и сообщил, что я, видишь ли, сладенькая. От меня, конечно, не убыло, но все равно неприятно. Даже странно, что у такого знающего, делового, неутомимого демона, как ты, сын вырос вульгарным потребителем.
На миг ей показалось, что профессор сейчас взорвется вместе со всем УНИВЕРМАГОМ, однако Балломут выпустил пар через отверстия в рогах, поостыл и даже усмехнулся.
— Ну, признаюсь, тут ты меня уела. И добавлю, ты действительно можешь кое-что для меня сделать.
— Как выглядит это «кое-что»?
— Мне бы хотелось использовать твое несравненное умение устраивать каверзы и все портить.
— И это говорится о студентке, толком не выполнившей ни единого задания. Взять тот же зачет по каверзам — сколько раз я его пересдавала?
— Природный талант заслуживает уважения, даже если он должным образом не отшлифован образованием. К тому же я забочусь о своем сыне и хочу, чтобы ты постаралась ради него.
— Я же говорила, что уже пробовала…
— Он молод, глуп и самонадеян. Но пора ему повзрослеть, что ни говори, а по людским меркам парню уже двадцать три года.
— Ага, а по нашим демонским двадцать три века. Но что с того?
— Да то, что остепенить его, по моему разумению, может только брак.
— Эй, проф, так не пойдет. Я уже замужем.
— Помню. Я ведь сам совершал церемонию.
— А раз так, должен помнить и то, что я получила половинку души, в результате чего обзавелась такими странными понятиями, как совесть, любовь, верность и так далее. Неужели ты не понимаешь, что они не позволяют мне заняться твоим сыном вплотную?
— Ты не поняла. Я хочу, чтобы он обзавелся теми же понятиями.
Глаза демонессы округлились так, что выкатились из орбит и ей пришлось подхватить их и запихнуть обратно.
— Ну ты даешь, профессор: родного сына не жалеешь! Твой сын проклянет тот день, когда его угораздило обзавестись таким папашей!
— Это само собой, на то он и демон. Возможно, через несколько столетий он и сам избавится от той дури, что забивает его башку, но я хочу подправить дела сейчас. Вообще-то Жор парень неплохой, собой видный, сообразительный и толковый. Обжора — это да, потребляет кого ни попадя, но и в этом надо винить не только его, а все наше демоническое общество потребления. Найди мне для него женщину с душой и сделай так, чтобы он женился на ней и, как ты, стал полуодушевленным. Кровожадности в нем поубавится, и это сделает его более респектабельным. Вот и все, что мне от тебя нужно, нахальная приставала.
— И это все в обмен на сведения о местонахождении Дженни?
— Именно!
— Только чокнутая может пойти на такой уговор.
— Соглашайся, дубина, — шепнула Менция. — Профессор дело говорит: невозможного он не потребует. Тут, главное, тебе не сплоховать.
Метрия вздохнула. Она уже поняла, что в безумных ситуациях ей лучше полагаться на свою худшую половину.
— Ладно, договорились. Где Дженни?
— В пещерах нагов.
— А что она там делает?
— За время игры «Со Спутником по Ксанфу» Нада и Дженни подружились, и, когда Нада пригласила эльфессу погостить у них, она приняла приглашение. С тех пор у нагов и живет; ее кот помогает им отыскивать нужные вещи, такие, например, как забубённые колоды.
— И почему я сама не сообразила? — задала риторический вопрос Метрия. — Ведь я тоже участвовала в игре и знала, что они подружились.
— Потому, что у тебя в голове ветер труху гоняет. Итак, я жду, что через две недели у моего сына будет невеста.
— А не сожрет ее твой Жор вместе с потрохами? У меня хоть потрохов не было…
— Если получит половинку души, не сожр… не потребит. Неумеренное стремление к потреблению является, чтоб ты знала, признаком бездуховности. Действуй.
Метрия сорвалась с места и умчалась.
Пещеры нагов находились поблизости от логова дракона Драко, с которым наги пребывали в союзе против общего недруга, орды пещерных гоблинов. Существовала надежда, что со временем Гвенни распространит свою власть и на них, но пока они оставались по-гоблински злобными, гадкими и несносными. Другое дело, что поддержку нагам оказывали и люди, так что гоблины не имели возможности предпринять против них масштабный завоевательный поход. Им приходилось ограничиваться мелкими набегами и устройством пакостей.
Метрия заявилась прямиком в тронный зал, где увидела невесело глядевшего короля Набоба. Он восседал на троне в своем естественном облике змея с человеческой головой. В принципе, как и все наги, король мог стать и полноценным змеем, и таким же человеком, но не видел в этом нужды, считая природное обличье наиболее удачным.
— Привет, государь, — сказала она. — Я демонесса Метрия, ищу Дженни. Что ты такой венчальный!
— Какой?
— Вечерний, вербальный, начальный…
— Может, печальный!
— Не важно.
Король, похоже, не удивился: дочь наверняка рассказывала ему о странной демонессе.
— Как живется замужем? — полюбопытствовал он.
— Неплохо, отчасти в связи с этим я сюда и попала. Но тебе это неинтересно.
— Это как сказать. Видишь ли, пока дочка в отлучке, я развлекаю ее подкроватных чудовищ, а они страсть как любят всякие истории.
— Но твоя дочь давно выросла. Ей пора бы перестать держать под кроватью монстров.
— Нада уже взрослая, это верно, но Дженни еще нет, ну а я… я достаточно стар, чтобы впасть в детство. Так что теперь Пальцевик поселился под моим троном, а Костяшкин частенько его навещает.
— Ой, а можно их посмотреть?
— И ты туда же? Ты ведь взрослая, они тебе не покажутся.
Но если на Метрию напало любопытство, остановить ее было совсем непросто. Перед троном возникла несчастная крошка.
— Ох я бедная сиротинушка, — заплакала она, — нет у меня кроватки, и никто, никто не хочет показать мне подкроватного монстрика!
— Все в порядке, сейчас я вас познакомлю, — заявил король. — Пальцевик, Костяшкин, познакомьтесь с малюткой демонессой.
Из-под трона высунулись две загребущих руки, одна с длиннющими волосатыми пальцами, а другая костлявая, словно рука скелета. Правда, высунулись они лишь на долю мгновения: подкроватные чудовища боятся света и в дневное время робеют.
Приняв обычный облик, Метрия изложила ему всю историю по порядку.
— Теперь видишь, что мне нужно повидаться с Дженни, чтобы заручиться помощью ее кота. Да и повестку Наде надо вручить, она тоже в списке.
— Они отправились на промысел: собирают граненые алмазы да забубённые колоды, нам с Драко в картишки перекинуться. Подожди немного, а пока они не вернулись, я расскажу, отчего у меня на душе невесело. Видишь ли, дочери моей уже двадцать шесть лет, а она до сих пор не замужем. Оно бы и ничего, но я слишком стар, чтобы удерживать бразды правления. Ей необходимо выйти замуж, причем непременно за принца, чтобы я смог передать бремя власти ему. Но что-то таких принцев поблизости не видно.
— Но у тебя же есть сын, красавчик Налдо. Почему бы не передать бразды вместе с бременем ему?
— Потому, что он заключил неровный брак в том смысле, что жена ему не ровня. Фигура у нее, спору нет, прекрасная, а уж в соленой воде, так лучше и не вообразишь, однако она не принцесса и не может стать королевой нагов. А поскольку я катастрофически старею, Наде надо срочно подыскать принца. Иначе наступит кризис власти, чем непременно воспользуются гоблины. Увы, принцы не пирожки, на деревьях не растут. Есть, правда, несколько на примете, но они все моложе ее, а она о таких и слышать не хочет.
Метрия сообразила, что Балломут все просчитал: старый демон знал, что здесь имеется подходящая принцесса.
— А как насчет принца-демона? — спросила она.
— Демоны существа бездушные, способны на любую каверзу, и полагаться на них нельзя. Положишься на такого, а он растворится дымом, ты и провалишься.
— Ну а если принц-демон раздобудет душу или хотя бы половинку души?
— Это совсем другое дело, — промолвил Набоб. — Но демоны редко соглашаются принять душу, зная о последствиях. По-моему, вынудить к этому демона можно только хитростью.
— Ну, например, путем брака с одушевленной смертной. Обставив церемонию так, что демону перейдет половинка ее души.
— Надо же. Откуда ты все это знаешь?
— Усвоила на собственном горьком опыте, когда вышла замуж за смертного. Я думала, это временно и несерьезно, но, получив душу, тут же изменила свое мнение.
— А ты просто так говоришь, или у тебя на примете есть подходящий принц-демон? — заинтересовался Набоб.
— То-то и оно, что есть: принц Жор, сын самого профессора Балломута. Балломут полагает, что несколько десятилетий брака угомонят принца и вытеснят из его головы всякую дурь.
— Мысль, конечно, интересная… но я вижу два серьезных препятствия.
— Одно зовут Жор, а другое Нада, — догадалась Метрия. — С чего бы они вдруг захотели пожениться?
— Вот именно. А принуждать к браку принцев и принцесс — последнее дело. Ни в семье толку не будет, ни в королевстве ладу. Так что, боюсь я, ничего у нас не получится.
— Рано отчаиваться. Балломут, папаша этого принца, учит студентов, что, если как следует пошевелить той трухой, которая у них вместо мозгов, можно найти решение любой проблемы.
— Интересная мысль, — задумчиво произнес король. — Это напоминает мне кое-что… возможно, не относящееся к делу.
— Я игнорировала сотни лекций Балломута и сотни раз не уделяла ни малейшего внимания тому, как это срабатывает. А срабатывает так: то, что набитая трухой голова отбрасывает как не относящееся к делу, зачастую и оказывается искомым ответом.
— Ну…— неуверенно начал Набоб, — вообще-то эта история, кажется, попала к нам из Обыкновении, где демоны и магия существуют только в воображении, но в ней есть нечто поучительное. Там рассказывается о «конкурсе красоты» у демонов.
— Но демоны способны принимать любой облик. Я, например, красива постольку, поскольку решила быть таковой, внутренняя же моя суть, само собой, демонически безобразна. Любой конкурс красоты среди нашего племени лишен смысла.
Однако она помнила, что Дженни, как, впрочем, и сама Метрия, принимала участие в устроенной демонами для обыкновенов игре «Со Спутником по Ксанфу», той самой, которая привела в Ксанф Ким и Дага. Курировал проект профессор Балломут, и, хотя по завершении игры участники разошлись кто куда, он наверняка знал, где находятся его бывшие подопечные; лучшим способом выяснить это было обратиться к нему.
Твердо решив, что на сей раз она не позволит робости взять над собой верх, демонесса устремилась в УНИВЕРМАГ, где профессор, по своему обыкновению, третировал, смущал, расстраивал, огорчал, обижал, унижал, стращал, запугивал и повергал в трепет группу совсем еще зеленых (хотя многие уже покраснели от смущения или побледнели от испуга) демонов-первокурсников. Профессор обладал удивительным даром: только ему одному удавалось нагнать страху на тех, кого в принципе невозможно запугать, ибо им нечего бояться. Материализовавшись в аудитории, Метрия собралась с духом и выпалила:
— Привет, проф. Где эльфесса Дженни?
Из глаз профессора посыпались искры, от светящихся глазных яблок поднялись струйки дыма.
— Снова ты здесь! — прогромыхал он, сотрясаясь от возмущения, и вместе с ним сотрясалась вся аудитория.
Но на сей раз Метрия не дрогнула, хотя наличие души заставило ее извиниться. Как-никак, а она действительно нарушила порядок, заявившись в аудиторию посреди лекции. Кроме того, в присутствии профессора каждый невольно ощущал себя виноватым.
— Прошу прощения, — сказала она, — но мне действительно необходимо это узнать.
— Зайди в мой кабинет, — промолвил Балломут со столь грозным спокойствием, что Метрии пришлось срочно укрепить размягчившиеся коленки металлическими скобами.
— Слушаюсь, проф.
Она впорхнула в кабинет, старый демон влетел следом и, когда яростное свечение несколько ослабло, прорычал:
— Итак, чем я обязан неудовольствию видеть тебя снова? Даже тебе, невежественной тупице и недоучке, должно быть известно, что никто не смеет прерывать мои лекции. Ты же сделала это уже дважды.
Собрав все внутренние силы, Метрия выпрямилась и спросила:
— Ты знаешь о суде? Том процессе, на котором ты будешь судьей?
— КОНЕЧНО, знаю, пустышка из пустышек. Я занес дату в свой рабочий календарь.
— И как судья, надо думать, хочешь, чтобы все присяжные вовремя оказались на месте?
— Я хочу, чтобы все кому положено были там, где положено когда им положено. Но вот почему ты, вместо того чтобы, как положено, заниматься раздачей повесток, беспрерывно отвлекаешь меня от работы дурацкими вопросами?
— Потому, что я не могу найти эльфессу Дженни. Ты знаешь, где она?
— Конечно, знаю.
— Тогда скажи, и я исчезну.
— Это, конечно, большое искушение, — прорычал Балломут, но тут же хитро прищурился. — Однако поиски тех, кто числится в твоем списке, — это твоя задача, а не моя. Что ты сделаешь для меня в обмен на эти сведения?
Ее апломб мигом упал на пол, и ей пришлось наклониться и поднять его, в процессе чего мини-юбка задралась выше верхнего предела.
— Профессор, — изумленно воскликнула она, — неужто все эти столетия, когда я усиленно, как только может демонесса, демонстрировала свои ножки, появлялась в полупрозрачных блузках и совершала прочие непристойности, не прошли даром? Ты заметил мои прелести?
— Не надейся, — фыркнул Балломут. — Я решительно не замечал ни этого, ни того, что ты каждый день носила трусики разного цвета и весьма непристойного покроя. С чего бы я вообще стал замечать студентку, ни разу не выполнившую ни одного задания?
— Ох, — вздохнула она, — стало быть, ты не хочешь от меня ничего особенно интересного. Трудно поверить, чтобы демон, будучи профессором (или профессор, будучи демоном), не заглядывал под юбки нерадивым студенткам. Ведь если там и есть нечто увлекательное, то только у лентяек: зубриле куда ни загляни, ничего, кроме зубов, которыми она грызет гранит наук, все равно не увидишь.
— Прекрати свои жалкие усилия поймать меня в свои дырявые сети, я без тебя знаю, где у кого зубы, а где губы. Поговорим лучше о деле. Ты знаешь моего сына, принца Жора, который пожира… хм скажем, потребляет всех… кого ни попадя.
— Еще бы не знать. Я как-то пыталась его соблазнить, но этот твой Жор взял меня да и сожрал. Крайне невоспитанный тип — еще и сообщил, что я, видишь ли, сладенькая. От меня, конечно, не убыло, но все равно неприятно. Даже странно, что у такого знающего, делового, неутомимого демона, как ты, сын вырос вульгарным потребителем.
На миг ей показалось, что профессор сейчас взорвется вместе со всем УНИВЕРМАГОМ, однако Балломут выпустил пар через отверстия в рогах, поостыл и даже усмехнулся.
— Ну, признаюсь, тут ты меня уела. И добавлю, ты действительно можешь кое-что для меня сделать.
— Как выглядит это «кое-что»?
— Мне бы хотелось использовать твое несравненное умение устраивать каверзы и все портить.
— И это говорится о студентке, толком не выполнившей ни единого задания. Взять тот же зачет по каверзам — сколько раз я его пересдавала?
— Природный талант заслуживает уважения, даже если он должным образом не отшлифован образованием. К тому же я забочусь о своем сыне и хочу, чтобы ты постаралась ради него.
— Я же говорила, что уже пробовала…
— Он молод, глуп и самонадеян. Но пора ему повзрослеть, что ни говори, а по людским меркам парню уже двадцать три года.
— Ага, а по нашим демонским двадцать три века. Но что с того?
— Да то, что остепенить его, по моему разумению, может только брак.
— Эй, проф, так не пойдет. Я уже замужем.
— Помню. Я ведь сам совершал церемонию.
— А раз так, должен помнить и то, что я получила половинку души, в результате чего обзавелась такими странными понятиями, как совесть, любовь, верность и так далее. Неужели ты не понимаешь, что они не позволяют мне заняться твоим сыном вплотную?
— Ты не поняла. Я хочу, чтобы он обзавелся теми же понятиями.
Глаза демонессы округлились так, что выкатились из орбит и ей пришлось подхватить их и запихнуть обратно.
— Ну ты даешь, профессор: родного сына не жалеешь! Твой сын проклянет тот день, когда его угораздило обзавестись таким папашей!
— Это само собой, на то он и демон. Возможно, через несколько столетий он и сам избавится от той дури, что забивает его башку, но я хочу подправить дела сейчас. Вообще-то Жор парень неплохой, собой видный, сообразительный и толковый. Обжора — это да, потребляет кого ни попадя, но и в этом надо винить не только его, а все наше демоническое общество потребления. Найди мне для него женщину с душой и сделай так, чтобы он женился на ней и, как ты, стал полуодушевленным. Кровожадности в нем поубавится, и это сделает его более респектабельным. Вот и все, что мне от тебя нужно, нахальная приставала.
— И это все в обмен на сведения о местонахождении Дженни?
— Именно!
— Только чокнутая может пойти на такой уговор.
— Соглашайся, дубина, — шепнула Менция. — Профессор дело говорит: невозможного он не потребует. Тут, главное, тебе не сплоховать.
Метрия вздохнула. Она уже поняла, что в безумных ситуациях ей лучше полагаться на свою худшую половину.
— Ладно, договорились. Где Дженни?
— В пещерах нагов.
— А что она там делает?
— За время игры «Со Спутником по Ксанфу» Нада и Дженни подружились, и, когда Нада пригласила эльфессу погостить у них, она приняла приглашение. С тех пор у нагов и живет; ее кот помогает им отыскивать нужные вещи, такие, например, как забубённые колоды.
— И почему я сама не сообразила? — задала риторический вопрос Метрия. — Ведь я тоже участвовала в игре и знала, что они подружились.
— Потому, что у тебя в голове ветер труху гоняет. Итак, я жду, что через две недели у моего сына будет невеста.
— А не сожрет ее твой Жор вместе с потрохами? У меня хоть потрохов не было…
— Если получит половинку души, не сожр… не потребит. Неумеренное стремление к потреблению является, чтоб ты знала, признаком бездуховности. Действуй.
Метрия сорвалась с места и умчалась.
Пещеры нагов находились поблизости от логова дракона Драко, с которым наги пребывали в союзе против общего недруга, орды пещерных гоблинов. Существовала надежда, что со временем Гвенни распространит свою власть и на них, но пока они оставались по-гоблински злобными, гадкими и несносными. Другое дело, что поддержку нагам оказывали и люди, так что гоблины не имели возможности предпринять против них масштабный завоевательный поход. Им приходилось ограничиваться мелкими набегами и устройством пакостей.
Метрия заявилась прямиком в тронный зал, где увидела невесело глядевшего короля Набоба. Он восседал на троне в своем естественном облике змея с человеческой головой. В принципе, как и все наги, король мог стать и полноценным змеем, и таким же человеком, но не видел в этом нужды, считая природное обличье наиболее удачным.
— Привет, государь, — сказала она. — Я демонесса Метрия, ищу Дженни. Что ты такой венчальный!
— Какой?
— Вечерний, вербальный, начальный…
— Может, печальный!
— Не важно.
Король, похоже, не удивился: дочь наверняка рассказывала ему о странной демонессе.
— Как живется замужем? — полюбопытствовал он.
— Неплохо, отчасти в связи с этим я сюда и попала. Но тебе это неинтересно.
— Это как сказать. Видишь ли, пока дочка в отлучке, я развлекаю ее подкроватных чудовищ, а они страсть как любят всякие истории.
— Но твоя дочь давно выросла. Ей пора бы перестать держать под кроватью монстров.
— Нада уже взрослая, это верно, но Дженни еще нет, ну а я… я достаточно стар, чтобы впасть в детство. Так что теперь Пальцевик поселился под моим троном, а Костяшкин частенько его навещает.
— Ой, а можно их посмотреть?
— И ты туда же? Ты ведь взрослая, они тебе не покажутся.
Но если на Метрию напало любопытство, остановить ее было совсем непросто. Перед троном возникла несчастная крошка.
— Ох я бедная сиротинушка, — заплакала она, — нет у меня кроватки, и никто, никто не хочет показать мне подкроватного монстрика!
— Все в порядке, сейчас я вас познакомлю, — заявил король. — Пальцевик, Костяшкин, познакомьтесь с малюткой демонессой.
Из-под трона высунулись две загребущих руки, одна с длиннющими волосатыми пальцами, а другая костлявая, словно рука скелета. Правда, высунулись они лишь на долю мгновения: подкроватные чудовища боятся света и в дневное время робеют.
Приняв обычный облик, Метрия изложила ему всю историю по порядку.
— Теперь видишь, что мне нужно повидаться с Дженни, чтобы заручиться помощью ее кота. Да и повестку Наде надо вручить, она тоже в списке.
— Они отправились на промысел: собирают граненые алмазы да забубённые колоды, нам с Драко в картишки перекинуться. Подожди немного, а пока они не вернулись, я расскажу, отчего у меня на душе невесело. Видишь ли, дочери моей уже двадцать шесть лет, а она до сих пор не замужем. Оно бы и ничего, но я слишком стар, чтобы удерживать бразды правления. Ей необходимо выйти замуж, причем непременно за принца, чтобы я смог передать бремя власти ему. Но что-то таких принцев поблизости не видно.
— Но у тебя же есть сын, красавчик Налдо. Почему бы не передать бразды вместе с бременем ему?
— Потому, что он заключил неровный брак в том смысле, что жена ему не ровня. Фигура у нее, спору нет, прекрасная, а уж в соленой воде, так лучше и не вообразишь, однако она не принцесса и не может стать королевой нагов. А поскольку я катастрофически старею, Наде надо срочно подыскать принца. Иначе наступит кризис власти, чем непременно воспользуются гоблины. Увы, принцы не пирожки, на деревьях не растут. Есть, правда, несколько на примете, но они все моложе ее, а она о таких и слышать не хочет.
Метрия сообразила, что Балломут все просчитал: старый демон знал, что здесь имеется подходящая принцесса.
— А как насчет принца-демона? — спросила она.
— Демоны существа бездушные, способны на любую каверзу, и полагаться на них нельзя. Положишься на такого, а он растворится дымом, ты и провалишься.
— Ну а если принц-демон раздобудет душу или хотя бы половинку души?
— Это совсем другое дело, — промолвил Набоб. — Но демоны редко соглашаются принять душу, зная о последствиях. По-моему, вынудить к этому демона можно только хитростью.
— Ну, например, путем брака с одушевленной смертной. Обставив церемонию так, что демону перейдет половинка ее души.
— Надо же. Откуда ты все это знаешь?
— Усвоила на собственном горьком опыте, когда вышла замуж за смертного. Я думала, это временно и несерьезно, но, получив душу, тут же изменила свое мнение.
— А ты просто так говоришь, или у тебя на примете есть подходящий принц-демон? — заинтересовался Набоб.
— То-то и оно, что есть: принц Жор, сын самого профессора Балломута. Балломут полагает, что несколько десятилетий брака угомонят принца и вытеснят из его головы всякую дурь.
— Мысль, конечно, интересная… но я вижу два серьезных препятствия.
— Одно зовут Жор, а другое Нада, — догадалась Метрия. — С чего бы они вдруг захотели пожениться?
— Вот именно. А принуждать к браку принцев и принцесс — последнее дело. Ни в семье толку не будет, ни в королевстве ладу. Так что, боюсь я, ничего у нас не получится.
— Рано отчаиваться. Балломут, папаша этого принца, учит студентов, что, если как следует пошевелить той трухой, которая у них вместо мозгов, можно найти решение любой проблемы.
— Интересная мысль, — задумчиво произнес король. — Это напоминает мне кое-что… возможно, не относящееся к делу.
— Я игнорировала сотни лекций Балломута и сотни раз не уделяла ни малейшего внимания тому, как это срабатывает. А срабатывает так: то, что набитая трухой голова отбрасывает как не относящееся к делу, зачастую и оказывается искомым ответом.
— Ну…— неуверенно начал Набоб, — вообще-то эта история, кажется, попала к нам из Обыкновении, где демоны и магия существуют только в воображении, но в ней есть нечто поучительное. Там рассказывается о «конкурсе красоты» у демонов.
— Но демоны способны принимать любой облик. Я, например, красива постольку, поскольку решила быть таковой, внутренняя же моя суть, само собой, демонически безобразна. Любой конкурс красоты среди нашего племени лишен смысла.