– Значит, храм заставляет тебя это делать?
– Все храмы и все религии заставляют своих богов вести себя так, как этим храмам и религиям удобно. Так было всегда, и до Взрыва тоже. Жрецы Нового Крита делают вид, что служат Миносу, но на самом деле Минос служит им. По большей части все дело сводится к контролю над рождаемостью, потому что легче всего сокращать рождаемость, уменьшая число половозрелых девушек в населении. С другой стороны, это способ удержания власти, которая в противном случае давно была бы погребена под покровом времени и наслоениями различных политических настроений. Обычные люди привыкли бояться меня. Я прячусь в темном углу спальни у каждого непослушного ребенка, дышу в спину всякому недобросовестному налогоплательщику. Я кара для неверных жен. Однако я одинок и смертен. Меня изготовили в храме при помощи комбинированных мутаций и хирургического искусства…
– Точно так же, как и Безоружного! – воскликнул Вар.
– Наверное, ты прав. Когда-нибудь мне хотелось бы повидаться с этим человеком. И чтобы довершить мой божественный образ, меня снабдили вот… этим.
Минос откинул край своих одежд. Вар был потрясен.
– Противовес кастрации, так сказать. Мои сексуальные аппетиты отличаются от аппетитов обычного человека, в соответствии с разницей в размерах. Но чувства нападают на меня только в виде приступа и только в период полнолуния.
– Значит, Соли… и те другие…
– Как видишь, сейчас я нахожусь в своем доме. Благодаря этому мы ведем спокойную беседу. Стоит мне приблизится к выходу из пещеры и почуять запах девственницы, как я теряю над собой власть. Так уж я устроен, это у меня в крови, в мозгах, в самой сути. Удар мой силен, и моя партнерша обычно не переживает уже первого раза.
Вар еще раз представил себе член, который ему только что довелось лицезреть, вообразил мощь, с которой он должно быть вонзается в плоть девственницы, и содрогнулся от мысли, что подобное скоро ожидает Соли! Уж лучше честный удар палицей со всего маха!
– Но почему тебе не приводят… старых женщин?
– Тех, кто и без того скоро умрет? Потому что они не девственны. Бог Минос требует непорочности и только непорочности. Это непременное условие. Ни на что другое я не обращу внимания.
Все это Вара удивило, но одновременно показалось естественным, потому что за время своих странствий он повидал многое.
– Но что случится, если будет допущена ошибка… если жертва не окажется непорочной?
Минос ужасно улыбнулся, его зубы с одной стороны пасти оскалились.
– Тогда я отправлюсь в храм и устрою там переполох. Это будет означать, что следующий месяц для нашей страны будет несчастливым.
Вар, всеми силами стремящийся продолжить разговор, вдруг вспомнил интересную тему:
– Слышал ли ты об амазонках – о женщинах-пчелах?
– О, да. Потрясающее племя. Именно их я имел в виду, когда говорил о ритуальной кастрации.
– Их мужчины… каким образом они делают это?
– Очень просто. Обо всем заботятся женщины. Простейшие манипуляции с простатой и семенными железами позволяют добиться эякуляции в критический момент. Для мужчины это, конечно, не слишком приятный способ, в особенности если эта часть тела у него плохо зажила или если у его партнерши оказываются острые ногти. Но добиться желаемого результата можно всегда.
Вар, который в жизни не слышал о простате, молча кивнул, не желая уточнять, что так и не понял, какое отношение имеют ногти, тупые или острые, к детородным актам.
Трапеза подошла к концу.
– Я должен сразиться с тобой, – грустно сказал Вар.
– Думаю, ты знаешь, что я убью тебя. Но я также уверен, что ты сумеешь найти более романтический выход из положения – извини за шутку в такой ситуации. Мне не хотелось бы обагрять твоей кровью и кровью твоей подруги мои рога – в особенности зная, что вы проделали такой долгий и трудный путь и понесли уже немало бед от горьких шуток судьбы. Не хочу тем более потому, что этого так легко избежать.
Вар с непониманием посмотрел на чудовище.
– Но она не хочет идти со мной. Говорит, что жертвоприношение должно состояться.
Минос встал:
– Есть такие вещи, о которых даже боги не могут говорить людям напрямую. Иди же – или нам действительно придется сразиться, потому что я чувствую, как необходимость поднимается во мне.
Вар выхватил свои палки. Небрежным и быстрым движением руки бог выбил оружие из рук Вара:
– Иди! Я не желаю иметь дел с глупцами!
Вар, поняв, что его вызовы так и останутся безответными, подобрал свои палки и пошел прочь. На этот раз он нашел выход сразу же.
Глава семнадцатая
Соли по-прежнему лежала распятой на скале. Вар подбежал к ней:
– Ты должна пойти со мной. Минос идет сюда!
Казалось, Соли совсем не была удивлена тем, что Вар все еще жив.
– Я знаю. Уже почти полдень.
Лицо девушки раскраснелось в лучах уже высокого солнца, губы ее потрескались.
– Он не хочет убивать тебя. Но ему придется это сделать, если он найдет тебя здесь.
– Да.
Соли снова заплакала, но по ее лицу было ясно видно, что своего решения она не изменит.
– Я не смог остановить его. Я снова буду пытаться, но он убьет нас обоих.
– Тогда уходи! – яростно выкрикнула ему в лицо Соли. – Я согласилась на это, чтобы спасти твою глупую жизнь. Зачем ты так упорно хочешь выбросить ее на ветер?
– Зачем? – выкрикнул в ответ Вар. – Потому что я лучше умру, чем позволю умереть тебе! Ты не сделала для этого ничего!
Соли впилась в лицо Вара глазами, неожиданно успокоившись:
– Соса всегда говорила мне, что мужчины глупцы.
Связи между словами Соли и происходящим Вар не увидел. Прежде чем он успел открыть рот, чтобы что-то сказать, со стороны лабиринта послышался шум.
– Минос! – в ужасе прошептала Соли. – О, Вар, прошу тебя, пожалуйста, пожалуйста, уходи!
Во мраке перед входом в пещеру заколыхалась огромная тень. Из вывороченных ноздрей Миноса бил пар.
Вар метнулся к Соли, заслонил ее своим телом, понимая, что эта слабая защита, но намереваясь остаться с девушкой до конца. Соли начала биться, разрывая одежду Вара в клочья зубами и ногами, но он крепко прижал ее к камню. В конце концов Соли ослабла и затихла, повиснув на своих кандалах под телом Вара, ее ноги бессильно подрагивали.
– Я не оставлю тебя, – прохрипел Вар в ее перепутанные волосы.
Соли потерлась головой о его щеку.
– Ох, Вар, прости меня, Вар, – всхлипнула она. – Я люблю тебя, такого идиота.
Удивляться времени не было. Вар жадно впился губами в губы девушки, за спиной он слышал перестук копыт бога, ему казалось, что дыхание Миноса уже обжигает его спину.
Вар судорожно обхватил тело девушки руками и все, что копилось между ними в течение этих трех лет, внезапно выплеснулось наружу в эти роковые мгновения. Чувства переполнили их, и они слились в одно – отчаянно, прекрасно, болезненно и облегченно.
Минос уже приблизился к ним, остановился у них за спиной, постоял так, принюхиваясь, потом издал глухой рык, частью исполненный ярости, частью насмешки. Отвернулся и прошел мимо.
И только после этого Вар понял, что произошло. О чем именно Минос пытался намеком сказать ему.
А Вар, конечно, был глупцом. Во всем.
Со стороны храма послышались вопли. Вар впился в наручники Соли, бил и колотил по ним камнями и своими палками. Если ему удастся вырвать хотя бы один наручник, тогда рука Соли освободится, и она сможет помочь ему – но железо и камень как будто срослись.
В пыли около ног Соли он нашел ржавый штырь, подсунул его конец под наручник и положив сверху камень для веса, навалился сам – и наконец очень неохотно один из огромных железных гвоздей выполз из скалы. Но драгоценный штырь Вара, который тот использовал как рычаг, при этом сломался, и другой наручник продолжал крепко держать Соли.
Шум в храме начал стихать.
Через некоторое время со стороны храма появился Минос. На руках он нес два мертвых тела. Вар и Соли испуганно замерли и стали ждать, что будет дальше.
Бог подошел к ним и остановился.
– Вот эта – верховная жрица, – удовлетворенно заметил бог. – Что же, она заслужила такого конца, как никто другой. Правосудие, достойное пера поэта.
Минос посмотрел на Соли, которая в страхе отвернула от чудовища лицо.
– Подержи-ка ее, – сказал бог, протягивая Вару одно из мертвых женских тел. Вар принял на руки ношу бога, не зная, как с нею обращаться. Это была девушка одних с Соли лет, ее тело еще не остыло, кровь стекала по пальцам Вара и капала на землю. Что-то невозможное было в виде этой девушки, даже учитывая то, что она мертва. Казалось, что все ее внутренности разорваны, а снаружи осталась только обтянутая кожей оболочка человеческого образа. Вар содрогнулся, представив, насколько близко от такой участи была сама Соли.
Минос протянул освободившуюся руку и ухватился ею за упрямый наручник. На необъятной спине чудища напряглись канаты мускул, руки бога задрожали от неимоверного усилия.
Железный гвоздь вылетел из скалы, извергнув вслед за собой каскад мелких камней. Соли была освобождена.
Бог запустил руку в глубины своих истрепанных одежд, выудил оттуда маленький пакетик и передал его Соли, впихнув его в ее сжатую руку.
– Подарок, – сказал он. – Не подумай, что ты чем-то мне приглянулась, но тому, что ты оказалась негодной для моей цели, я рад.
Соли ничего не ответила, но сжала пакетик в руке. Минос забрал у Вара свою добычу и прошествовал в свой лабиринт, мурлыча под нос веселый мотив. Что же, у него были причины для довольства: в следующий месяц он сможет есть более чем плотно.
– Нам лучше убираться отсюда, прежде чем в храме придут в себя и забьют тревогу, – сказал Вар. – Пошли, – он взял Соли за руку и увлек ее за собой.
Как только они оказались в лесу, Вар сбросил с себя свою изношенную рубаху и прикрыл ею Соли. Из рубашки получилось короткое, мешковатое, но довольно симпатичное платьице, потому что мелькающие под полами рубашки ноги Соли были стройными, ее фигурка – ладной, а лицо, несмотря на густой загар, – прекрасным.
Сгорая от любопытства, Соли разорвала конверт, который подарил ей Минос. В конверте оказались два ключа и записка. Соли развернула записку и вгляделась в ее строки.
– Какой нам прок от этих ключей? – воскликнул Вар. – Ведь у нас нет дома.
– Это ключи от моторной лодки, – ответила Соли, продолжая читать записку.
В лодке они нашли морскую карту, огромный запас бензина, пресной воды и консервированных продуктов. Каким образом Миносу удалось все это организовать, они даже представить себе не могли, но было совершенно очевидно, что лодка у бога имелась задолго до того, как Вар и Соли появились на его горизонте. Возможно, чудовище намеревалось сбежать само, но передумало, прикованное к храму биологической потребностью, сводящей его с ума в каждое полнолуние. А может быть, бог на самом деле не был настолько привязан к храму, как он говорил. И в конце концов могло быть и так, что это лодка была у него не последней из припрятанных где-то в тайниках…
Изучив карту, Вар и Соли выяснили, что находятся сейчас гораздо дальше к югу от того места, где они предполагали быть. Туннель в Китай, а точнее в Сибирь, – проходил от них далеко в стороне. Новый Крит располагался на одном из островов Алеутской гряды. Теперь, когда у них появилась лодка, можно было продолжить путешествие в нужном направлении, следуя цепочке островов вплоть до полуострова Камчатка. Оттуда был открыт путь на север пешком или на юг и запад через Охотское море или, точно так же от острова к острову, на юго-запад к Японии.
От незнакомых названий, которые читала на карте Соли, у Вара кружилась голова. Эта удивительная карта была похожа на книги Повелителя: она издана еще до Взрыва и содержала в себе много совершенно непонятного и на первый взгляд бессмысленного. Многих из изображенных на карте островов больше не существовало.
Но ни Вар, ни Соли даже не думали о том, чтобы вернуться к месту надежной переправы с континента на континент – обратно мимо улья женщин-пчел к Аляске. Без обсуждений Китай был принят ближайшей целью путешествия – целью, к которой и Соли и Вар уже не знали, зачем стремиться, потому что и он и она могли видеть свою жизнь счастливой только среди своего народа. Если бы Повелитель все еще шел по их следу, он бы уже давно их догнал.
Они могли вернуться на родину, где Соли отправится к одному из своих отцов, а Вар снова станет воином, и связь между ними прервется, потому что необходимости видеться друг с другом у них больше не было. Однако путешествие было решено продолжить, и они устремились на запад, не имея на то ни причин, ни оправданий.
Начался шторм, и Вар с Соли поспешно пришвартовали лодку к берегу одного из небольших островков. Как только погода наладилась, они отправились дальше, благодаря отличному мотору разогнав лодку до предельной скорости и с легкостью разрезая волны.
То, что произошло между ними в каньоне перед лабиринтом Миноса, больше не обсуждалось, а по прошествии некоторого времени у обоих пассажиров лодки появилось ощущение, как будто этого и не случалось вовсе. Да и все двухлетнее пребывание на Новом Крите вспоминалось сейчас как страшный сон, бред, как что-то чужое, случившееся не с ними. Соли снова была боевой девчонкой, а Вар – уродливым воином-кочевником.
Но что-то изменилось. Как бы они не пытались скрыть это друг от друга, но Соли превратилась в молодую женщину, а Вар, ее спутник, был мужчиной в расцвете сил. Обниматься так же невинно и открыто, как раньше, они больше не могли, потому что сейчас их объятия имели иной смысл и вызывали соответствующие взрослым людям реакции их тел, которые и Соли и Вар допустить и позволить себе не могли. Они больше не вели откровенных разговоров на тему, откровенней которой быть не могло, – на тему секса.
Они не были готовы к любви. Лишь на мгновение любовь осенила их своими крыльями, налетела как шторм, всколыхнув их эмоционально и физически… Но так же, как заканчивается любая буря, закончился и этот подъем, и Вар и Соли отправились на островки своих размышлений, чтобы закрыться там и отъединиться друг от друга. Но общая цель продолжала их связывать, а где-то под спудом тлело невысказанное пока еще взаимное желание.
Таким образом все это представлялось Вару, который в силу развития своего ума не мог сформулировать это ни для себя мысленно, ни для Соли в точных и емких словах. Не раз и не два он замечал, как Соли смотрит на его браслет. Быть может, при этом она вспоминала то, каким образом она сохранила браслет для Вара, решившись пожертвовать ради этого жизнью. Тогда он сказал ей, что это глупо, сейчас же он очень жалел о своих словах, несмотря на то, что чувствовал их правоту. Деньги, вырученные от продажи браслета, позволили бы им избежать двухлетних страданий на Новом Крите.
Воспоминания о лабиринте Миноса всякий раз заставляли Вара ломать голову над одним и тем же вопросом: был ли прав бог, когда говорил, что Безоружный есть настоящий отец Соли? С тех пор прошло время, и подобное теперь казалось Вару менее вероятным, хотя заставить себя обсудить этот вопрос с Соли он не мог. Как поведет себя она, если Вар усомнится в отцовстве Сола? Ее любовь к Солу была абсолютной, а Повелителя она едва знала. И если это окажется на самом деле правдой, как поступит Безоружный, узнав, что Вар обманул его, заставив поверить в то, что его дочь убита? И что будет, если Безоружный узнает, на что согласилась Соли на Новом Крите и как она оказалась освобождена?
Дни проходили за днями, простор моря расстилался вокруг лодки без конца и края, зачаровывающий, прекрасный, но наскучивший до смерти. Рассеянные острова были пустынны и проку от них никакого, за исключением того, что они служили ориентирами для определения местоположения лодки на карте. Основным средством определения направления для Соли и Вара являлся компас – прибор со стрелкой, которая неизменно указывала на север. Определять направление можно было также по солнцу и звездам, а попадающиеся клочки суши позволяли корректировать курс лодки.
Через несколько дней после того как Соли и Вар уже решили, что океан не кончится никогда, на горизонте появилась земля. Это был другой материк – Азия.
Местное население разговаривало на неизвестном языке.
– Да, это так и есть, – сказала Соли в ответ на удивленный вопрос Вара. – Они говорят по-китайски. Или, может быть, на каком-нибудь другом языке, потому что по-китайски говорят в Китае, а мы сейчас находимся в другом месте. Судя по карте… ну, в общем, до Китая еще далеко.
Две с лишним тысячи миль, так понял Вар. Несколько месяцев пути.
И Соли и Вару до смерти надоел океан, но путь по суше представлялся значительно более опасным. С большим трудом им удалось разжиться бензином, за который пришлось отдать кое-какие вещи, имевшиеся на борту лодки. Дальнейший путь лежал на юго-запад вдоль гряды островов, называющейся Курильской, потом на север к Сахалину, а затем снова к материку, к месту, носящему название Манчжурия. Все без исключения названия на этой изданной до Взрыва карте имели удивительное звучание.
Данный отрезок пути, обещавший быть более определенным, был пройден без приключений. Далее следовало идти по суше. От лодки было необходимо избавиться, к чему друзья давно уже готовились с огромным сожалением. Предстояло подыскать покупателя и провести торг. С этой целью было найдено место, где около пристани располагалось множество лодок и более крупных судов и после продолжительных и безуспешных расспросов Вару и Соли удалось свести знакомство с древним стариком, немного говорящим по-американски.
– Америка? – старик был несказанно удивлен. – Больше нет – Взрыв.
Торг вокруг лодки начался, шел он трудно, но в конце концов соглашение было достигнуто. Соли ценой была недовольна, она подозревала, что их обманули, но делать нечего. Так или иначе за лодку было получено достаточно местной валюты для покупки экипировки, провианта и одежды, а также простейших учебников здешнего языка – включая и старинные книги, напечатанные до Взрыва, с американскими эквивалентами местных слов.
Поход продолжился пешком, в пути Вар и Соли проверяли друг друга на предмет умения читать местные слова. Как утверждала Соли, форма здешних букв и вид слов отличался от тех, которые она знала раньше. Но, приложив некоторое усилие, их тоже можно было научиться читать, хотя местная грамота оказалась не в пример сложнее принятой в Америке. Путешествие еще осложнялось тем, что на пройденных землях уживались невдалеке друг от друга совершенно различные диалекты, но, к счастью, письменность была единой, и это помогало изъясняться.
Ландшафт местности не слишком отличался от того, к которому Вар и Соли привыкли в Америке – те же дикие горы, испещренные радиоактивными пятнами порченых земель. Аборигены, проживающие в прибрежной полосе, были цивилизованны и находились на том же уровне развития, что и жители Нового Крита, – к счастью, без ритуальных человеческих жертвоприношений, но все же со своими культурными особенностями. В глубинке люди все больше дичали и становились похожими на американских кочевников. Однако здесь не было той субкультуры ненормальных, которая оказывала кочевникам такое важное подспорье в виде хижин, неизменно полных припасов. Большая часть встреченных местных жителей относилась к путникам спокойно, но нередки были случаи откровенной враждебности, причем без каких-либо правил вооруженных столкновений, вроде законов круга. Соли и Вар отражали атаки умело и решительно, что было понятно – по-другому здесь было не прожить.
Пересекая глубь страны, они вначале следовали реке Амур, не потому, что настолько полюбили воду, что всюду стремились ее найти, а потому, что река выбирала лучший маршрут среди непреодолимых горных кряжей. Но затем река повернула на северо-запад, и Вару и Соли пришлось следовать дальше вдоль одного из ее крупных притоков. Прежде чем они вышли к дальним приграничным районам Китая, прошло несколько месяцев. Влияние китайского государства, подобно влиянию ненормальных в Америке, ощущалось на всем протяжении пройденного пути, и следовало ожидать, что и на всем континенте тоже; основой незаметного, но действенного объединения разных народов являлась китайская письменность. Вар, определивший для себя основу, регулирующую существование на первый взгляд свободного общества кочевников, догадывался, что что-то похожее действует и здесь. Похожее в принципе, но не в деталях. Такой основой здесь, по примеру Америки, мог оказаться китайский Геликон.
По мере приближения к намеченной цели отношения между Варом и Соли становились все более и более натянутыми. Соли превращалась в прекрасную женщину, Вару это было очевидно и понятно. Время от времени он дотрагивался до своего браслета, задумываясь о том, чтобы предложить его девушке, – но воспоминание о случившемся в день получения имени мужчины всегда охлаждало его пыл. Девушки, только достигшие брачного возраста, не принимают браслетов от уродливых мужчин, а по поводу своей внешности Вар иллюзий не строил.
А Соли – она была прекрасна. Возможно, в расцвете своей женственности ее мать Сола тоже выглядела так, потому что, как говорили, она была настолько красива, что сводила с ума самых могучих воинов своего времени, заставляя их биться друг с другом и друг друга обманывать, чему не было прощения. В отличие от матери, Соли имела привычку скрывать свою красоту, для чего она выбирала свободные бесформенные одежды; но когда она купалась – до сих пор она делала это без малейших признаков смущения – ее обнаженное тело было божественным.
На темы красоты Соли никогда не говорила, и понятно почему – вряд ли можно было найти лестные слова пятнистой коже Вара, его способной испугать детей физиономии и неуклюжим и грубым конечностям. Когда Соли была ребенком, все было понятным – дети особенно не обращают на такие вещи внимания, но теперь Соли уже не ребенок.
В пути Вару иногда удавалось лицезреть ту или иную благородную китайскую госпожу, уроженку истинно китайских областей. Эти женщины похожи на искусно исполненных хрупких кукол, утонченных и изящных, их движения были сдержанными, а поведение – скромным. Контраст таким женщинам составляли крестьянки – грубые, плотные, бесхитростные, некрасивые телом и неразборчивые в выражениях.
Вар понимал, что жизнь, которую они с Соли вели – жизнь бродяг, – со временем превратит ее вот в такую крестьянку. Думать об этом было невыносимо. Вар потерял покой, мысли о будущем угнетали его и не давали расслабиться, и стоило ему только увидеть перед собой какую-нибудь типичную поселянку преклонных лет, воображение тут же придавало ее лицу черты Соли.
По мере продвижения к сердцу Китая окружающее приобретало все более и более окультуренный и цивилизованный вид. У проживающих здесь людей была желтоватая кожа и суженные глаза, поведение их в большинстве своем отличалось просто-таки ритуальной вежливостью. Женщины были неповторимы, блистали красноречием и красотой – естественно, только высокорожденные. Вар узнал, что все эти замечательные представительницы слабого пола получали образование в специальных учебных заведениях, вроде школ ненормальных, в которых они взрослели и набирались хороших манер. Получив подобающие настоящим госпожам знания, благородные девицы выходили замуж и потом всю жизнь прибывали вдалеке от физического труда. Все домашние хлопоты за них выполнялись легионами слуг.
Вар решил, что такая жизнь подойдет для Соли как нельзя лучше. Однако объяснить ей свои умозаключения он был не в состоянии, опасаясь того, что она не поймет его мотивов, и поэтому даже не пытался завязать разговор на подобную тему.
Однажды ночью, когда они спали рядом около костра в лесу, Вар потихоньку встал. Соли, сон которой всегда был чутким, проснулась.
– Вар, куда ты?
– Мне захотелось – ну ты знаешь, – поспешно солгал он, почувствовав укол совести.
Для подтверждения своих слов Вар шумно помочился за деревом, потом присел на корточки. Через короткое время дыхание Соли снова стало ровным и Вар, стараясь ступать неслышно, отошел от лагеря в лес.
Но прежде чем он успел отдалиться за пределы слышимости, он услышал звук – может быть, это пробежало какое-то животное или это повернулась во сне Соли, зашуршав сухими листьями, – он не разобрал. Однако Вару снова стало нестерпимо стыдно, еще сильнее, чем прежде, он остановился и почти что решился повернуть назад. Однако больше он не услышал ничего и быстро зашагал дальше.
Прошедшим днем Вар и Соли миновали школу, в которой обучались юные госпожи; туда-то и направил свои стопы Вар. Добравшись среди ночи до школы, Вар решительно застучал в ворота, требуя, чтобы его пустили внутрь, и в результате поднял с постели сторожа – близорукого, седовласого, седобородого и худого старика, который был сильно раздражен тем, что его потревожили в такой час. Вар попробовал объяснить свои намерения сторожу, но диалекты, на котором говорил Вар и которым пользовался старик, сильно отличались друг от друга. Однако Вару удалось внушить сторожу мысль о том, что ему необходимо видеть начальство школы. Не переставая ворчать, старик удалился в покои школы на поиски подходящей персоны, а Вар, ужасно нервничая и сгорая от нетерпения, остался ждать у ворот.
Через десять минут он был принят директрисой школы. Очевидно, ее тоже только что подняли с кровати, потому что она предстала перед Варом в ночном халате и имела заспанный вид. Но по глазам женщины Вар с уверенностью мог сказать, что ум ее на редкость остер. Женщина была пожилой и довольно тучной, ее лицо изрезано морщинами, но волосы были черными и блестящими, как у молодой.