Энтони Пирс. Волшебный коридор

   Но стража уже заполняла зал.
   — Уведите этих, — распорядился толстобрюхий король. — Бросьте их в темницу. Но с девицей обращайтесь поласковей: уж слишком она аппетитная. А уродливого коня отведите на конюшню.
   Загремел, хоть и выпил не меньше нескольких ведер отравленного вина, собрал все силы, поднялся и вступил в бой.
   — Задай им трепку, детинушка! — подначивал со стола голем. — Под зад, и ухо, в глаз! И вдруг Загремел опустил руки.
   — Эй, ты чего? — крикнул Гранди. — Бей стражников!
   Но Загремел уже не мог бить стражников. Он вышел из волшебного коридора и утратил свою силу. Как только он стал терять силу, отравленное вино начало его одолевать.
   — Хороша бражка, да теперь тяжко, — прошептал огр свои последние стихи. Дор понял, что они проиграли.
   — Беги отсюда, Гранди, — крикнул он, собрав последние силы. — Беги, пока сам не заснул. Быстрее спа...
   И сознание оставило его.

Глава 10
Ненавидящая любовь

   Дор очнулся в мрачной темнице, на куче грязной соломы. Голова болела невыносимо. Что-то прошуршало. Крыса! Он знал, что в Обыкновении этих тварей полно.
   Еще какой-то звук... Кто-то сдавленно рыдает... Кто-то здесь есть.
   Он сел и начал изо всех сил всматриваться в темноту. Хоть бы немного света! Постепенно глаза привыкли к мраку. К тому же где-то там, очень далеко, горел какой-то огонек, может быть, свечка. Если свечка действительно горела, то за стеной, а свет пробивался сквозь щели.
   Вот опять кто-то всхлипнул. Плакали где-то рядом, наверняка в соседней камере, отделенной от его собственной толстенной стеной из дерева и камня. Наверху замок, а это, должно быть, подвалы замка. Камеры, по всей видимости, расположены вкруговую. Дор заметил, что в стене, между опорами, есть щели. Но они очень узкие — рука пройдет, но тело никак.
   — Айрин? — позвал он. Так, для проверки.
   — Дор! — немедленно раздалось в ответ. Голос был полон слез. — А я думала, вокруг никого. Что же с нами случилось?
   — Нас опоили и бросили в темницу, — пояснил он. — Король Ори сделал то же самое с твоими родителями. Я в этом не сомневаюсь.
   Да, но кто ему самому рассказал о судьбе короля Трента? И как же так вышло, что его напоили отравой? На эти два вопроса Дор сейчас ответить не мог. Память о недавних событиях заволокло туманом.
   — Зачем? — послышался недоуменный голос. — Ведь отец хотел всего лишь договориться...
   — Не знаю, Айрин. Но думаю, что король Ори попросту захватил здесь власть. Не исключено, что он убил настоящего короля, а твой отец об этом узнал. Нас, как понял этот толстяк, долго водить за нос не удастся. Вот он и применил свое коварство... в очередной раз...
   — Как же нам быть? — всхлипнул голос. — Дор, как ужасно... я себя чувствую.
   — Отрава виновата, я думаю. И мне не лучше. Но это скоро пройдет. Если бы у нас была волшебная сила, мы могли бы освободиться. Сумка с семенами при тебе?
   — Пропала, — ответил голос после паузы. — А твои монеты и камни?
   — Тоже пропали. Нас, должно быть, обыскали и унесли все, что посчитали ценным или опасным... И меч... тоже пропал... — И тут его пальцы что-то нащупали. — Я тут кое-что нашел... баночку с волшебной мазью... но теперь она совершенно бесполезна... О, еще нашел... солнечный камень... за подкладку завалился... Ну-ка, ну-ка... нет, не светится...
   — А где же остальные? Арнольд, Загремел...
   — Сейчас спрошу. Стена, где наши товарищи? Но стена осталась глухой к его вопросу.
   — Не отвечает. Магическую силу мы действительно утратили. Арнольда заперли... в конюшне. — Это Дор запомнил.
   — А Загремел и Гранда?
   — Здесь, — раздался бас из соседней камеры. — Голову мне повредили. Слаб стал как муравей.
   Вот и еще одно подтверждение: огр перестал говорить стихами. А волосы Айрин наверняка уже не зеленые. Магия умеет писать не только аршинными буквами, но и мелким, бисерным почерком. И подчас не знаешь, что дороже — яркие крупные буквы или мелкие, еле заметные блестки. Иногда именно блестки. Но и эти первые важны, очень важны: Загремел утратил не только способность к стихосложению, но и свою знаменитую силу. Без этого им не выйти на свободу.
   — Гранди! — снова окликнул Дор. Никто не ответил. Гранди, по всей видимости, удалось спастись. Это уже хорошо.
   — Перчаточки держу при себе, — снова пробасил огр. А это еще лучше. Если к огру вдруг вернется сила, рукавицы очень помогут. Огр, когда угощался, был в перчатках, а потом стражники просто не догадались их снять. Дурные манеры иногда бывают полезны.
   Дор чувствовал, что головная боль стихает. Он подошел к двери, подергал. Дверь, хоть и старая, была сделана из крепкого обыкновенского дерева и не поддалась. Загремел, слышалось, тоже дергал. Слаб он сейчас, ох как слаб, даже дверь отворить не может. Если огр не окрепнет, они останутся здесь, в подземелье, навечно.
   Двери запирались, как видно, снаружи. В полу камеры была проделана узкая, но глубокая дыра, из которой поднималось ужасающее зловоние. По естественным надобностям на двор тоже, очевидно, выпускать не будут.
   Загремел грохнул кулаком в стену: — Эх, потеряли старикана! Был бы он сейчас с нами...
   — Да, — согласился Дор, — Арнольд очень нам помог. Знаешь, Загремел, он ведь вовсе не собирался прогонять Чета. Чет не смог пойти дальше из-за болезни, а Арнольд сначала вообще не хотел идти. Но мы обнаружили его магический талант и тем самым как бы вынудили его согласиться. Он и пошел...
   — Выйти бы отсюда да вернуть силенку, — вздохнул огр. — Тошно мне здесь...
   — Я думаю, надо немного подождать, посмотреть, что будет делать король Ори. Если бы он собирался нас убить, то не посадил бы в темницу.
   — Дор, я боюсь, страшно боюсь, — раздался голос Айрин. — Я ведь никогда раньше не сидела в тюрьме.
   Дор приник к дверной щели. Раньше, он помнил, оттуда сочился свет. Теперь свет словно отодвинулся. Может, показалось? А если стражник подслушивал? Ну да, королю Ори хочется знать все. Айрин может невольно выболтать их главный секрет. Надо ее предупредить, но так, чтобы стражник по ту сторону ни о чем не догадался.
   Он подошел к стене, за которой сидела Айрин, и громко произнес такие слова: — Хорошо бы продумать, как нам быть дальше. Если спросят, расскажем все, что требуется. Нам нечего скрывать, мы не преступники... — Дор ухитрился просунуть руку в соседнюю камеру. — ...но и наговаривать на себя не станем... — продолжил он.
   Рука нащупала что-то мягкое. Айрин! Принцесса взвизгнула и схватилась за руку.
   — Так вот, — продолжил Дор, — давайте обсудим, что у нас и как. Кто я такой? Я Дор. Пока король Трент в отъезде, я исполняю обязанности короля. — Сказав это, он пожал невидимую руку Айрин один раз. — А ты кто? Ты дочь короля Трента. — Опять одно пожатие. — А кто такой Арнольд? Арнольд кентаврский принц. — На этот раз он пожал руку два раза.
   — Да ты что... — начала принцесса. — Разве Арнольд... — Тут Дор сжал ее руку несколько раз, и довольно сильно.
   — Арнольда теперь с нами нет, — выпалила Айрин и пожала руку Дора. Один раз. Сообразительности ей не занимать.
   — Если кентавр не вернется к своему народу к обещанному сроку, кентавры выступят на поиски принца. Двинется целая армия. — Два пожатия.
   — Громадная армия, — подхватила Айрин (два пожатия). — В ней множество прекрасных лучников, целые отряды копейщиков, прямо жаждущих пролить кровь, вдобавок у них есть гигантская катапульта. Замок Нехитри просто завалят камнями.
   Айрин мгновенно поняла смысл рукопожатий: одно пожатие — говорю правду; два пожатия — лгу. Теперь даже тайное подслушивание не могло помешать их разговору.
   — Я рад, что нас не подслушивают, — сказал Дор. Два пожатия. — Можно говорить свободно.
   — Да, нас не подслушивают, — согласилась Айрин. — Два пожатия.
   — Нам отсюда не выбраться. — Два пожатия. — У нас нет средств, неизвестных нашим тюремщикам. — Два пожатия.
   — У нас нет никаких волшебных средств, ничего такого, — согласилась Айрин. Красноречивое двойное рукопожатие.
   — А не лучше ли, чтобы они думали, что у нас есть волшебные средства? — сказал Дор. Никакого рукопожатия. — Может, это заставило бы их получше к нам относиться.
   — Ты прав, — опять согласилась Айрин. — Вот если бы они думали, что мы в любую минуту можем убить их прямо сквозь стену, они бы живо нас отсюда выпустили.
   — А давай их обманем, — одно пожатие, — придумаем какой-нибудь фокус. Стражники потеряют бдительность, а армия кентавров тем временем начнет собира-а-ться, собира-а-ться... Что же нам такое придумать... О, придумал. Представь себе растения, которые растут очень быстро. То есть их можно вырастить очень быстро. Допустим, стражники поверят, что ты, Айрин, можешь вырастить такое растение, что ты можешь вырастить в камере целое дерево. Дерево пробьет потолок, а может быть, разрушит и весь замок.
   — Здорово придумал! Если бы у меня были такие семена и я бы вырастила такое дерево, стражники, конечно же, не дали бы мне сидеть и дальше в этой камере. Они бы меня вывели, а я бы ухитрилась сбежать. А оказавшись на воле, разбросала бы разные знаки. Чтобы армия кентавров могла отыскать путь к замку как можно быстрее.
   — Ух ты, какая умная! Но подумай, ты же не можешь просто обратиться к стражникам: мол, господа стражники, я, мол, хочу вырастить дерево. Все должно выглядеть иначе. Словно они, стражники, заставляют тебя вырастить это дерево! Они заставляют, а ты отнекиваешься. Ну, скажем, время года для дерева неподходящее или...
   — Или что лучше вырастить дерево не здесь, а в конюшне, — невинным голоском подсказала Айрин. — В конюшне, если я в ней окажусь, мне будет гораздо свободнее. Пока стражники догадаются, я уже буду далеко.
   — Молодчина. Хорошо соображаешь, — похвалил Дор, но призадумался. А поймаются ли стражники на эту удочку, то есть отведут ли Айрин именно в ту конюшню, где заперт Арнольд? Обман кажется делом нетрудным, легко, только когда со стороны наблюдаешь, а когда сам берешься...
   — А с Загремелом как быть? — вдруг раздался встревоженный голос. — Стражники несомненно захотят узнать, почему это раньше он запросто сорвал ворота, а теперь и двери открыть не может.
   Дор стал соображать.
   — От стражников, — придумал он наконец, — надо скрыть, что огр обретает силу, только когда злится. Стража в воротах оскорбила Загремела, вот он сразу и окрепчал. А король Ори принял его вежливо, усадил за стол. Да, король отравил Загремела, но сделал это очень ласково. Надо заставить стражников сказать огру что-нибудь обидное. Допустим, попросит огр поесть или попить, а ему откажут. Великан, если проголодается, страшно обозлится. А поесть он любит. Если они попытаются морить его голодом, то он вмиг станет непревзойденным силачом и разнесет эту тюрьму на куски.
   — Я с тобой вполне согласна. На огра вся наша надежда. На то, что с ним будут плохо обращаться и он разгневается. Даже никаких дополнительных фокусов не потребуется. Просто подождем. И к середине завтрашнего дня Загремел начнет бушевать. Стражники получат взбучку, а мы спокойненько убежим. И кентавров ждать не придется.
   Дор что-то заметил. Он сжал руку Айрин, чтобы и она обратила внимание. Свет в дверной щели потух. Стражник, значит, отодвинулся. Наверняка побежал к королю. Докладывать!
   — Ну и дурак же ты, — пробормотала Айрин. Два пожатия. — Сыграл глупый спектакль перед глупыми стражниками. Ничего не получится. И зачем я только тебе подыграла?
   — Уж лучше разыгрывать спектакли перед стражниками, чем с крысами беседовать, — сказал Дор. Никаких рукопожатий.
   — Крысы! — взвизгнул голос. — Где?
   — Видел тут одну, когда проснулся. А может, почудилось.
   — Не почудилось. Крысы любят сырые подвалы. — Пожатие руки, но не для сигнала, а просто так. — Дор, я хочу выбраться отсюда!
   — Не печалься. Очень скоро окажешься на воле. Стражники выведут тебя, если захотят убедиться, что ты не умеешь выращивать растения.
   — Конечно, не умею. — Предупреждающее пожатие.
   Своим громким разговором Айрин и Дор хотели обмануть стражников, убедить их, что никаких волшебных способностей у них нет. Теперь, если выпадет счастье воспользоваться магией, стражники будут застигнуты врасплох. К тому же стражники станут получше относиться к их приятелю Загремелу — опять же если уловка сработала.
   Вскоре бледный лучик света просочился сквозь потолок. Раньше Дор полагал, что их камеры находятся у восточной стены. Но теперь, когда появился этот свет, он подумал и понял, что скорее всего они у западной стены, над пропастью. По другую сторону свет был бы гораздо ярче. Значит, рыть подкоп не имеет смысла. Они попросту упадут в бездну.
   А стражники тем временем притащили огромную корзину хлеба и ведро воды. Для Загремела!
   — Жратва! — весело пророкотал огр и стал набивать рот хлебом. Но он сразу понял, что Дору и Айрин ничего не принесли, и стал совать буханки сквозь щель в стене.
   С водой было труднее. Воду сквозь щель не передашь. В камере не было никаких чашек или плошек, а Дору вдруг страшно захотелось пить. Сделали так: огр наполнил водой рукавицу, передал королю, король напился и передал Айрин.
   — Противная какая-то водица, — шепнула Айрин, но все же выпила и передала рукавицу Дору.
   Король допил остаток и вернул рукавицу Загремелу. Вода противная, но жажда еще хуже.
   — Дай мне руку, — раздался вдруг голос Айрин.
   Может, она еще что-нибудь придумала. Дор протянул правую руку — в левой он держал буханку.
   — Ты совершил мерзкий поступок — передал мне еду, — тихо сказала она. Два пожатия.
   — Я ведь тебя ненавижу, Айрин. — Два пожатия.
   Может, стражникам и безразлично, как их пленники друг к другу относятся, но раз уж начал играть в это ВСЕ НАОБОРОТ, надо продолжать. Игра оказалась довольно простой.
   — Ты мне никогда не нравился. — Два. — Я даже, можно сказать, тебя ненавижу. — Два.
   Что она такое говорит! Раз она говорит, что ненавидит, но при этом сжимает его руку два раза, значит, подразумевает... Обратное? А какое чувство обратно ненависти?
   — Ты тоже мерзкая.
   После этих слов на той стороне воцарилось молчание. Дор прислонил глаз к щели... Ее волосы... Не зеленые... Так он и думал. И тут он понял, почему Айрин молчит. Он сказал мерзкая и забыл сжать ее руку два раза.. Дор поспешно исправил ошибку.
   — Так я мерзкая, да? — спросила она. Дор почувствовал, как что-то мягкое прижалось к его руке.
   — Мерзкая, да? — спросил голос.
   — Я не знаю... — неуверенно произнес Дор. Это таинственное мягкое нечто продолжало согревать его ладонь.
   — Противная и страшная, как... кобыла-страшила, — придумал он, не переставая гадать, чем же это она к нему прижалась...
   Очевидно, Айрин просто дразнит его, как всегда, и все же... Дор стал думать, вспоминать. Айрин он знал давно, с детства. Она всегда завидовала ему — ну как же, волшебник! — насмехалась, напускала эти свои растения... Все это было, все это видели, но все почему-то считали их женихом и невестой. Они оба отнекивались и сопротивлялись, но годы шли, они взрослели, и чем больше взрослели, тем их больше тянуло друг к другу. Сначала невинные детские шалости и забавы, потом все серьезней и серьезней. Когда ему было двенадцать, а ей одиннадцать, они впервые поцеловались. И поцелуй этот запомнили навсегда. Потому что после поцелуя поняли: можно доставлять друг другу счастье, ранее неведомое. Теперь они хоть и ссорились, а ссоры и не собирались уходить в прошлое, но в душе знали — найдено лекарство, способное смирить гнев. А будущее обещало еще более приятные чудеса. Не успели оглянуться, а принцесса из девочки превратилась в цветущую девушку. Тогда, во рву, срывая друг с друга одежду, они почувствовали нечто совершенно новое. А теперь, в минуту опасности, они не просто перестали ссориться, а наоборот, прониклись друг к другу необыкновенной нежностью. Они вдруг поняли, как это страшно — разлучиться навеки.
   — Да, я тебя ненавижу. Правда, ненавижу. — Два пожатия.
   — А уж как я тебя ненавижу! — Два пожатия.
   — Я бы тебе засветил в глаз, — сказал он, стараясь подбирать самые грубые слова.
   — А я бы тебе влепила по шее.
   — Ну так я бы тебя схватил и...
   — И что? — спросила она, так и не дождавшись продолжения. Но что же там все-таки такое мягкое? Он просто сходил с ума от невозможности узнать. Грудь?.. А может быть, талия?.. Выше талии?.. А если ниже?! А чего тебе больше хочется? — спросил внутренний ехидный голосок.
   — ...как сжал, — наконец придумал он и с силой сжал ее руку. Право, тогда во рву он волновался куда меньше.
   — Даже если бы кроме тебя на земле не осталось парней, я все равно не вышла бы за тебя замуж. А ты?
   Хоть Дор и соединил узами брака доброго волшебника Хамфри и горгону, о собственной семейной жизни он еще не задумывался. Ему почему-то казалось, что семейная жизнь должна заботить людей пожилых — его родителей, короля Трента, Хамфри. А ему самому всего шестнадцать! Но в Ксанфе издавна повелось так: коли захотел жениться, то и женись, и не имеет значения, сколько тебе лет. Хоть двенадцать, хоть сто! Добрый волшебник вон до ста лет дожил холостяком — и ничего, не умер.
   Хотелось ли ему жениться? Если впереди их ждет смерть, то есть если король Ори собирается их убить, то лучше жениться, и поскорее. Нельзя умирать неженатым — таков закон. Законы относительно брака и законы, касающиеся волшебников, одинаково строги. Ну а если не убьют? Тогда вернется в Ксанф женатым, потянется жизнь... Нет, если не убьют, то жениться рановато. Если не убьют, времени впереди будет много, и многое может случиться. Будет и плохое, и хорошее, как любит говорить Хамфри.
   — Я не знаю, — честно ответил он.
   — Не знаешь! — воскликнула Айрин. — Ненавижу тебя! — Ой, принцесса, кажется, укусила его за руку! — Осел! Дубина!..
   Рука его вдруг стала мокрой... Айрин плачет? Если она так расстроена, то он должен быть расстроен не меньше. А он что, расстроен меньше? Ну какая разница, что они в тюрьме, что между ними стена, что ему всего шестнадцать лет... Какая разница, если он в самом деле любит ее!
   — Если бы кроме тебя на земле не осталось девушек, я ни в коем случае не женился на тебе, — торжественно произнес он. Два пожатия.
   Она продолжала плакать, но уже как-то иначе. Теперь Айрин плакала от радости.
   Так обручились Дор и принцесса Айрин.
   — Эй, Дор, — шепнул кто-то. Кто-то в его камере!
   — Гранди! — чуть не крикнул Дор. Он сообщил Айрин, но та не ответила. Может, заснула.
   — Извини, что задержался, — сказал голем. — Сначала я просто уснул как убитый, а потом вынужден был пробираться мимо крыс. Я с крысами, знаешь, разговоры разговаривал; крысы везде говорят на одном языке, что в Ксанфе, что здесь; в общем, волшебные средства мне не понадобились. Крысы, понятное дело, сначала обозлились, но я сделал себе сабельку и пригрозил — сразу стали как шелковые. Нет, не сразу, пришлось нескольких уложить. Прямо в глаз — и все, крыса уже на небесах.
   — Мы с Айрин обручились, — ни с того ни с сего сказал Дор.
   Гранди покосился на приятеля. Шутит, наверное... Нет, серьезно...
   — Обручились? Ничего себе! Так прямо, с бухты-барахты... А кто сделал предложение? Ты?
   — Трудно объяснить. По-моему, она.
   — Но она же... гм... за стеной... сидит... Как же ты к ней прикоснулся?
   — Да так уж получилось.
   — Когда обручаются, совершают прикосновение... в определенном месте, — авторитетно заявил голем.
   — Вот я и коснулся... Мне так кажется... Гранди пожал плечами, будто хотел сказать: совсем ты, приятель, заврался.
   — Ну что тебе на это сказать. Если мы отсюда не выйдем, ваше обручение можно будет списать как несостоявшееся. Я пытался разузнавать у окружающих животных и растений, но поскольку у меня нет волшебных средств... С крысами только и удалось от души поболтать, ну еще кое с кем. Думаю, они не знают ничего ни о короле Тренте, ни об Ирис. Но у короля Ори несомненно рыльце в пушку. Как же мне вас выручить?
   — Надо привести Арнольда.
   — Дор, это нелегко. Старика заперли в конюшне, на дверь повесили крепкий замок. Он для меня слишком тяжел, а старику не добраться. Если бы я мог справиться с замком на конюшне, я бы и с этим, здесь, справился.
   — Но без кентавра мы не выберемся, — прошептал Дор. — Только у него есть магия.
   — Кентавра держат крепко, — сообщил голем. — До них откуда-то дошла ложная и глупая весть, что сюда движется армия кентавров. Поэтому они не хотят разглашать, что кентавр находится вблизи от замка.
   — Ты ко мне обращаешься, милый? — раздался голос. Айрин уже проснулась.
   — Милый-размилый, — съязвил Гранди. — Заарканила принца, красотка?
   — Тихо! — яростно прошептал Дор. — Стражник подслушивает.
   — Голем, это ты? — спросила Айрин.
   — Хочешь пожать мне ручку, зеленка? — спросил Гранди.
   — Катись колбаской, — мастерски отфутболила его принцесса.
   — Не покачусь. Хочу быть гостем на свадьбе. Но прошу не забывать — между вами стена!
   — Ты договоришься, человечек! Поймаю — утоплю в выгребной яме!
   — Лучше расскажи бедному голему, как ты поймала этого сосунка. Прикрикнула? Кое-что показала? Расплакалась крупными зелеными слезами? Как?
   — Нет, помойка для тебя даже слишком уютное место!
   — Если вы не успокоитесь, стражник все узнает, — предупредил король.
   — С каких это пор обыкновенские стражники стали понимать ксанфский язык? — изумился толем. — Никто нас не может подслушать!
   В САМОМ ДЕЛЕ! ЧТО ЖЕ ПОЛУЧАЕТСЯ? ОНИ С АЙРИН ЗРЯ СТАРАЛИСЬ, ТО ЕСТЬ ЗРЯ ХИТРИЛИ?
   — Если обыкновенские стражники не понимают, то почему они сразу притащили Загремелу целую корзину хлеба? — спросила Айрин, позабыв свой гнев. — А про армию кентавров? Ты ведь сказал, Гранди, что идет армия кентавров? Или мне приснилось?
   — Нет, тебе не приснилось, зеленка. Так это ты надула в уши обыкновенским стражникам? Я подслушал, когда оказался в конюшне. В конюшне, поблизости от старика Арнольда, обыкновенская абракадабра вдруг превратилась в чистейшую ксанфскую речь.
   — Да, это мы придумали. Я и Айрин, — подтвердил Дор. — Мы же подсказали им, что огр обретает силу, только когда злится, а злится он, когда голодный. И они притащили ему корзину хлеба. Значит, поняли. Но как?
   — Думаю, мы тоже очень скоро поймем, — прошептал Гранди, удаляясь в тень. — Кто-то идет.
   Айрин отпустила руку Дора, она до сих пор ее держала. Рука совсем онемела, но Дор не печалился. Это очень хорошо — быть женихом Айрин. Из нее выйдет прекрасная жена. Она любит спорить, обожает ссориться, но он к этому давно привык. Его мать Хамелеоша тоже ругается, когда умнеет... и дурнеет. Если умная женщина позволяет себе браниться, то она не так уж и умна, но Хамелеошу никто не хотел разочаровывать. Королева Ирис старалась не вмешиваться в дела супруга. Если он, Дор, станет настоящим королем, Айрин тоже будет держать себя скромно. Эта ее наследственная скромность даже ценнее ее очаровательной внешности. Но и ее тело... ее тело излучает невероятную силу. Она хотела победить Дора... и победила...
   Сапоги протопали по коридору... Остановились перед камерой Айрин... Отпирают дверь...
   Один из стражников вошел и схватил Айрин. Она не противилась. И она, и Дор, они оба знали, что допрос неизбежен. Сами его накликали. Теперь Айрин должна приложить все усилия и сделать так, чтобы ее бросили в конюшню... А потом она попытается либо отпереть дверь, либо вырастить какое-нибудь грозное растение.
   Но сумки с семенами при ней нет!
   — Гранди! — тихо позвал Дор. — Найди сумку с семенами. Айрин без них пропадет.
   — Попробую, — пообещал голем и нырнул в щель.
   Сам король Ори вошел в камеру Айрин.
   — Нно еж о сих вх бтях, идя дена! — потребовал король.
   — Твоя речь мне непонятна, — ответила Айрин.
   — Его величество король Ори требует, чтобы ты рассказала о своих магических способностях, — перевел один из стражников. Говорил он плоховато, но вполне разборчиво.
   — Стражник, ты знаешь ксанфский язык? — удивилась Айрин. — Откуда?
   — Не скажу, — отрезал стражник. — Отвечай на вопрос, девчонка!
   Дор все слышал. Вот оно что, один из стражников знает ксанфский! Поэтому они и могли подслушивать. Но как этому обыкновену удалось выучить волшебный язык? Разговаривает он коряво, но разговаривает. Должно быть, он раньше встречался с ксанфянами.
   — Окуни свое рыло в ведро с помоями, — задорно ответила Айрин.
   Дор встревожился. Уж слишком она расхрабрилась.
   — Отвечай, потаскуха, а то король заставит, — предупредил переводчик.
   Может, сначала Айрин просто боялась, но теперь, после оскорбления, еще и разозлилась.
   — Сначала ответь, где узнал язык, прихлебатель, — поставила она небольшое условие. Стражник решил уступить.
   — Дело в том, потаскушка, — стал объяснять он, — что я познакомился с одним шпионом. Он был из ваших. У него я и выучился, я способный. Потом этот шпион отправился в Ксанф...
   — И явился с докладом к королю Тренту! — ужаснулась Айрин. — Значит, это он пообещал королю Тренту торговую сделку, если тот сам явится для переговоров? Ты мошенник!
   — Хватит, теперь твоя очередь отвечать, — прервал стражник.
   — Ну ладно, слушай. Я умею выращивать растения. Это мой магический талант. Я могу за минуту вырастить большущее дерево.
   Дор опять приложил глаз к щели. Лица стражника он не мог разглядеть, но чувствовал, какое на нем сейчас выражение — самодовольного всезнайства. Стражник уже все знал, но не хотел выдавать, что подслушивал.