Энтони Пирс. Волшебный коридор

   — А что у вас считается важными делами?
   — Кентавры живут в очень сложном мире. Тебе не понять.
   — Ах вот как! — возмутилась Айрин. — А ну выкладывай, что это за сложности.
   — Я не вправе выкладывать. Разглашать запрещено.
   Дор почувствовал, что хвостатый зазнайка сейчас получит. Недалеко от Айрин лежали семена. И кое-какие из них уже начали с легкими хлопками прорастать, пускать ростки и корешки. Короче, Айрин гневалась, но по-девичьи умело скрывала это.
   — Но у людей в руках самое классное волшебство!
   — Конечно, если вообще ценить его.
   — А вот что бы вы, кентавры, запели, если бы мой папа, король Трент, начал превращать вас... во фруктовых мух?
   — Фрукты — еда, — вмешался Загремел. — Мечи их сюда!
   — Обжорство — грех, сын мой, — заметил Гранди. — До завтрака еще два часа.
   — Эй, я сейчас выращу хлебное дерево, — пообещала Айрин. — Посмотришь, как оно взойдет.
   Айрин выбрала нужное семечко и сунула в один из горшков с землей — их тоже предусмотрительно захватили с собой.
   — Расти, — скомандовала она. Семечко пустило росток. Огр наблюдал с жадным интересом — скорей бы появилось дерево и угостило его пухлой буханкой.
   — Король Трент не стал бы превращать кентавров в мух. Это глупо, — отозвался Чет. — Мы, кентавры, с королем не ссоримся.
   — Да вы его просто боитесь. Вам выгодно с ним ладить.
   — Ошибаешься, Айрин. Кентавры — прирожденные стрелки из лука. Никто не смеет к нам приблизиться, если мы того не желаем. Мир с Трентом — это наш собственный выбор.
   — А как ты относишься к собственным магическим способностям? Ты никогда об этом не говорил, — ловко перескочила на другую тему Айрин. — Ты такой умный-разумный, а умеешь всего-навсего уменьшать валуны.
   — Как сказать, как сказать. Да, я всего-навсего дроблю валуны. Но известно ли тебе, во что я их превращаю? Так вот, я превращаю валуны в россыпи мелких камешков, именуемых кальками. И потом с помощью этих ничтожных кусочков и проводятся калькуляции, то есть сложные расчеты. Так что и мой скромный дар не без пользы...
   — Чудовище приближается, — вмешался Гранди. — Тут одна рыбешка сказала...
   — Но здесь чудовища не водятся, в этих местах, — возразил Дор.
   Гранди еще раз расспросил рыбешку.
   — На нас движется морской дракон, — уточнил Гранди. — Волна ему шепнула, что мы проплываем, вот он и решил сам убедиться. Глубина здесь для него вполне подходящая.
   — Немедленно выбираемся на мелководье! — крикнул Дор.
   — Но в этом месте неудобно, — возразил Чет.
   — Зато сожрать нас всех здесь очень удобно, — съязвила Айрин. — С драконом нам не справиться. Надо просто уступить ему дорогу. Только на мелководье!
   — А на мелководье обитают шайки-лейки, — не сдавался Чет. — Пока их не тревожат, все хорошо, но стоит только взмутить воду... Ну давайте отплывем немного дальше, а потом уж будем выбираться.
   И тут они заметили, что с юга по направлению к ним воду рассекает голова морского чудовища. Чудовище приближалось. Какое странное! Вступать с ним в бой бесполезно.
   Но в душе Загремела, наоборот, вскипел боевой задор. Туповатым ограм неведом страх. Загремел встал в полный рост, отчего лодка опасно заколыхалась, и проревел: — Не струшу — тряхну как грушу! — И погрозил кулаком-кувалдой.
   — Ты его будешь трясти, а он нами в это время — закусывать! — крикнула Айрин. — Огры могут сражаться с драконами только на суше, твердо стоя на земле.
   Чет больше не стал спорить и повернул лодку к песчаному берегу, но песок тут же начал покрываться бороздами.
   — Здесь пристать не получится, — понял Дор. — Песчаная дюна опередила нас, захватила пляж.
   — Ты прав, — кивнул Чет. — Этой дюны на моей карте нет. Значит, она прибыла сюда совсем недавно.
   И Чет развернул лодку.
   Жизнь в Ксанфе отличается одной интересной особенностью: все очень быстро меняется. Допустим, у вас есть карта, весьма солидная и подробная. Так вот, в Ксанфе такая карта через день уже будет вызывать сомнения, а через неделю ее вообще можно выбросить. Вот почему Ксанф никак не могут исследовать до конца. Путешественники по стране, конечно, ходят, но увековечивать открытия просто не имеет смысла.
   Дюна заметила, что покусившиеся на ее владения отступают, и вздыбилась огромным песчаным горбом. Показала себя, так сказать, во всей красе. Если бы путешественники не вняли предупреждению и вышли на пляж, дюна навалилась бы на них со всех сторон, погребла под песком и со вкусом переварила.
   От дюны они ушли, но дракон был тут как тут. Лодка прошмыгнула прямо у него под носом и стала улепетывать к берегу. Дракон развернулся, собрался кинуться вдогонку, да застрял на мелководье. Чудовище разочарованно пыхнуло паром.
   Что-то ударило в борт. Плавник!
   — Шайки-лейки! — крикнул Гранди. — Бей их!
   Загремел потянулся, пятерней ухватил рыбину за плавник и торжествующе поднял в воздух. Шайка-лейка оказалась довольно упитанной. Тело ее было покрыто длинными мягкими отростками.
   — Это и есть шайка-лейка? — спросила Айрин. — Рыба как рыба...
   Рыбина изогнулась, обхватила плавниками руку Загремела и приблизила к ней свой широкий мокрый рот.
   — Брось ее! — крикнул Чет. — Она высосет из тебя душу!
   Огр отшвырнул рыбешку, и та оглушительно плюхнулась в воду.
   Но шаек-леек становилось все больше. Они цеплялись за борт, пытались забраться внутрь. Айрин завизжала.
   — Спихивайте их обратно, — посоветовал Чет. — Они не влезут, если их не пустить. Но нахальства им не занимать.
   — Лезут со всех сторон! — крикнул Дор. — Что же делать?
   Чет хмуро почесал в затылке:
   — Попробуем отплыть на глубину. Шайки-лейки дальше мелководья не заплывают.
   — Но там дракон!
   — Разумеется. Драконы питаются шайками-лейками. Вот почему те сидят на мелководье.
   — А людьми драконы не питаются? — съязвила Айрин.
   — Питаются. И это большой минус, — согласился кентавр. — Если можешь, предложи что-нибудь получше.
   Айрин раскрыла сумку с семенами и заглянула внутрь: — Вот, нашла! Семя шипучего надувателя. Попробуем?
   — Пробуй поскорее! — крикнул Дор. Плавники лезли со всех сторон.
   — Иначе эти рыбы не умеют, — пояснил Чет, сражаясь с плавниками. — Если уж они являются, то не поодиночке, а целыми, как бы это выразиться, шайками.
   Айрин вытащила из сумки крохотное семя, скомандовала ему расти и уронила в воду. Сражение на минуту прекратилось. Все ждали, что будет. Сможет ли крохотное семечко одолеть целую шайку свирепых леек?
   В том месте, где исчезло семечко, море вдруг вскипело, покрылось пузырями. Во все стороны потянулись тонкие извивающиеся отростки, похожие на червяков.
   — Пшик! — вздохнула масса, расползаясь во все стороны.
   Шайки-лейки сначала застыли, застигнутые врасплох непонятным явлением, а потом набросились на еду и стали набивать рты.
   — Ты смотри, лопают пшик, — ухмыльнулся Дор.
   — Лопают, — согласилась Айрин.
   Но через несколько секунд рыбы начали раздуваться, как воздушные шарики. Надуватель накачивал рыб изнутри. Вскоре рыбешки всплыли, как буйки, а потом поднялись в воздух и полетели неведомо куда. Пару штук дракону, правда, удалось схватить и проглотить.
   — Ты отлично справилась, Айрин, — похвалил Чет.
   Айрин от похвалы так и зарумянилась. Дор почувствовал укол ревности. Одновременно ему стало стыдно. Ну что общего может быть между Айрин и Четом? Они ведь совсем разные. Впрочем, в Ксанфе разноплеменность чувствам не помеха. От причудливых браков на свет появляются новые причудливые существа. Это происходит постоянно. Взять, допустим, химеру. Химера вообще дитя союза трех или четырех совсем неплохих существ.
   Айрин спорила, хотела настоять на своем и, конечно, обрадовалась, когда кентавр ее похвалил. А если они даже симпатизируют друг другу, то какое ему, королю Дору, дело? Так-то оно так, но все же...
   Они не могли вернуться на глубину, потому что дракон наблюдал за ними. Чудовище наверняка предвкушало сытный ужин. Выискивая самые глубокие места, избегая всего подозрительного, Чет осторожно правил на юг. Но вскоре они обогнут остров и приблизятся к океанскому проливу, через который заплыл дракон. Как же проскочить мимо чудовища?
   Чет остановил лодку и всмотрелся вдаль. Дракон торчал южнее, посреди пролива. Он не спускал глаз с лодки. Он знал, что для этих несчастных есть только один путь — мимо него. Чудовище облизнулось.
   — Как же быть? — спросил Дор. Он король, он главный, но ничего путного на ум ему, увы, не приходит.
   — Подождем до темноты, — предложил Чет.
   — Но ведь мы собирались справиться за полтора дня! — напомнила Айрин. — А так полдня потеряем!
   — Лучше потерять полдня, чем всю жизнь, — сказал Гранди. — Разве не так, зеленка?
   — Если у тебя мозги из мякины... — начала в ответ Айрин.
   Эти двое вечно ссорились!
   — Надо подождать, — решил Дор. — Когда дракон заснет, мы проскользнем мимо и поплывем дальше.
   — А драконы крепко спят? — поинтересовалась Айрин.
   — Не очень, — ответил Чет. — Просто дремлют, выставив ноздри над водой. Вот если бы спустился туман...
   — Если бы, — дрогнувшим голосом согласилась Айрин.
   — А теперь нам всем надо немного поспать, — сказал Чет. — Одному, правда, придется покараулить, чтобы лодку не отнесло. Дежурный выспится ночью, когда остальные будут бодрствовать.
   — А почему дежурный, а не дежурная? — возмутилась Айрин. — В Ксанфе женщин ну просто за людей не считают! Что, девушка не может подежурить?
   Чет пожал плечами и несколько небрежно взмахнул роскошным хвостом: — Я никого не хотел обидеть. Среди кентавров, к примеру, существует равенство полов.
   — Это ты так думаешь, — вставил Гранди. — Кто в твоей семье главный — Честер или Чери? Неужели мама позволяет папе делать все, что ему вздумается?
   — Да, у моей мамы сильный характер, — признал Чет.
   — Готов поспорить, что на острове Кентавров всем заправляют кентаврицы, — заявил Гранди. — Точь-в-точь как в замке Ругна.
   — Очень смешно, — надула губы Айрин.
   — Если хочешь, можешь дежурить, — согласился Чет.
   — Хочу. Думаешь, не смогу? Давай сюда весло.
   И она схватила запасное весло, с помощью которого можно было удерживать лодку на месте.
   Остальные устроились поудобнее, использовав для этого подушки и надувные круги. Чет прислонился к борту и опустил голову на руки.
   — Эй, послушайте, — снова позвала Айрин, — вы будете пробираться мимо дракона, рисковать, а я буду спать? Ведь тогда мой черед наступит. Но это нечестно...
   — Сама выбрала, — хихикнул голем. — Только потише храпи, когда мы начнем проплывать под драконьим хвостом. А то он с перепугу...
   Айрин швырнула в голема подушкой, потом уселась и принялась наблюдать за драконом.
   Дор ворочался с боку на бок, но сон не шел к нему.
   — Бесполезно, — решил он наконец. — Если повезет, завтра высплюсь.
   Айрин обрадовалась компании. Она сидела напротив Дора, скрестив ноги. Зеленая юбка прикрывала их только отчасти. Дор пытался не обращать внимания, но все равно видел, что ноги у Айрин очень красивые. Не хуже горгониных, подумал он. Дору нравилось любоваться ножками. Он вообще любил все запретное.
   Пока Дор срывал буханку с хлебного дерева, Айрин вырастила еще одно — с масляными чашечками. Они молча перекусили хлебом с маслом. Дракон наблюдал неотрывно. В конце концов Дор пожалел его, слепил комок из хлебного мякиша и кинул чудовищу. Дракон ловко подхватил угощение. А может, это не такое уж пропащее чудовище, может, Гранди сумеет с ним договориться, и он их пропустит?
   Нет... такому хищнику доверять нельзя. Если бы он хотел их пропустить, то убрался бы сам. Надо вести себя, как наметили: заставить дракона быть начеку целый день, чтобы к ночи он хорошенько устал.
   — А как ты думаешь, этот новый волшебник, ну, кентавр, не попытается захватить власть? — тихо спросила Айрин, когда другие вроде бы уснули.
   Дор тоже этого боялся. Даже его друг Чет, когда речь заходила о кентаврах и людях, превращался в какого-то высокомерного зазнайку. А что уж говорить о взрослом кентавре, да еще недюжинном волшебнике! Разумеется, этот неведомый волшебник еще не вырос. Может, он вообще только родился. Но он станет взрослым, и, вполне возможно, взрослым упрямцем, как Честер, отец Чета. Но Честер отходчив, а этот, не исключено, будет еще и злобным упрямцем. Дор знал, что некоторые кентавры не любят людей — такие держатся подальше от замка Ругна. Остров Кентавров далеко от замка Ругна. На острове, именно там, таится угроза.
   — Мы и отправились в путь, чтобы все разузнать, — ответил Дор. — Там же, на острове, мы подкрепим силы и отправимся на поиски короля Трента. Ведь Кромби нам указал. Кто знает, может, все, что нам надо, это обратить невыгодное для нас в полезное.
   Айрин слегка подвинулась, отчего ее ноги еще больше обнажились: — Ты и в самом деле хочешь помочь моему отцу?
   — Конечно, хочу! — воскликнул Дор. Он покраснел. Но пусть Айрин думает, что он покраснел от ее глупых вопросов, а не от чего-то другого. Дор уже видел нимф — прелестных полуодетых девушек. Но эти создания не в счет: нимфам свыше предписано быть стройными и полуодетыми. Айрин же настоящая, живая девушка. Среди настоящих девушек бывают разные — и милашки, и уродины. Его мать, Хамелеоша, так та вообще каждый месяц путешествует по синусоиде из фазы в фазу — то она Синн, то Нуса, то Ида. Айрин обычно ведет себя довольно скромно, а если что и обнажает, то вовсе не намеренно. Ох уж эти скромницы! Их случайные вольности привлекательны вдвойне.
   — Если отец не вернется, ты останешься королем...
   — Честно говоря, я еще не готов. Вот когда мне исполнится лет двадцать... ну, тогда может быть. А сейчас мне очень хочется, чтобы Трент вернулся. Он твой отец и, я надеюсь, мой друг.
   — Ну а матушка как же?
   — И королева тоже пусть вернется, — тихо проговорил Дор. — Она так ловко создает иллюзии. И я бы сейчас предпочел иллюзорного дракона этому людоеду из плоти и крови.
   — До отъезда маменьки, скажу тебе, я не знала покоя ни днем, ни ночью, — призналась вдруг Айрин. — Вечно она за мной приглядывала, вечно лезла с советами. Я даже думать самостоятельно боялась. Боялась, что в моей голове по приказу королевы угнездилась какая-нибудь иллюзия мысли и подслушивает. Я даже хотела, чтобы с королевой что-нибудь случилось, не по-настоящему плохое, но чтобы она хоть на время отстала от меня. Только теперь...
   — Только теперь ты поняла, что вовсе не хотела ее исчезновения. Во всяком случае, не такого.
   — Ты прав. Она хоть и вздорная, но все же моя мать. Теперь я могу делать что угодно, но мне почему-то ничего не хочется.
   Она снова слегка пошевелилась. Подол юбки упал и прикрыл ноги. Этим движением Айрин словно сказала Дору: мать шпионит за моей душой — это плохо, а ты вот подглядываешь за моим телом — тоже никуда не годится.
   — Мне хочется только одного — чтобы отец и мать вернулись, — сказала Айрин.
   Такая Айрин, тихая, задумчивая, нравилась Дору гораздо больше. Когда король и королева были в Ксанфе, за принцессой постоянно присматривали, следили, наблюдали. Она знала об этом и в ответ дерзила. Раньше любое ее чувство могли принизить или высмеять, поэтому она кривлялась, прятала себя настоящую.
   — Знаешь, а у меня все наоборот, — сказал Дор. — Я словно закрыт, а вокруг меня все открыто. Я ведь все могу узнать. Обо всех. Стоит только расспросить мебель или одежду... Поэтому меня сторонятся, и мне некого за это винить. Вот почему я дружу с такими существами, как Загремел. С ними легче. Загремел прикрывает тело только своими космами, он свято верит, что мебель нужна только для костров, и вообще не держит в душе никаких нескромных секретов.
   — Ты себя очень верно описал! — почему-то обрадовалась Айрин. — Когда ты рядом, я чувствую: ты про меня все знаешь. Но мне почему-то не страшно. Почему?
   — Потому что я не таю против тебя ничего дурного, — усмехнулся Дор. — Я вообще безвредный.
   Таким уж родился. Горгона предсказала — ты меня когда-нибудь окрутишь.
   Она улыбнулась — искренней, теплой улыбкой. Он любил эту ее улыбку.
   — Такая уж она, горгона, — тихо сказала Айрин. — Иначе как на добычу на мужчин не смотрит. Добрый волшебник Хамфри сразу попал в капкан. Но я не знаю даже, нравишься ли ты мне. Ну, так, особенно... Мать полагает, что мне следует выйти за тебя замуж. Тогда я стану королевой. Но это не значит, что я так хочу. Посмотри на жизнь королевы Ирис. Реальной власти у нее нет, от безделья не знает куда деваться. И мне того же желает? А потом у меня родится дочь, и я запою песенку своей матери...
   — А если у тебя родится сын? — спросил Дор. На эту тему они еще никогда не говорили.
   — Ты правду сказал: ты совсем безвредный. И совсем ничего не понимаешь.
   Айрин доела хлеб и смахнула крошки в воду.
   День уже клонился к вечеру. Солнце садилось в воду там, за линией коралловых островов. Когда раскаленный диск коснулся прохлады вод, раздалось шипение и в воздух поднялось облако пара. Солнце погасло.
   Команда проснулась; все подкрепились хлебом с маслом. Потом Чет направил лодку к острову.
   — Людям здесь ничего не угрожает? — на всякий случай спросил Дор у острова.
   — Только скука, — ответил остров. — Тут ничего не происходит. Ну, налетит шторм-другой.
   Это их устраивало.
   Путешественники по очереди наведались в кустики.
   Айрин за это время вырастила цветок позабудки.
   Сумерки сгустились. Дор сказал, что предстоит сделать.
   — Ночью, — сказал он, — мы попробуем прошмыгнуть мимо дракона. Айрин вырастит несколько позабудок. С их помощью мы сможем стереть память у окружающих существ, у рыб к примеру. Рыбы не сумеют нас выдать. Хуже, если дракон увидит, или услышит, или унюхает нас впрямую. У нас нет с собой никаких приглушающих и затемняющих растений. Мы же не предполагали, что они нам понадобятся. Поэтому надо двигаться с чрезвычайной осторожностью.
   — Эх, превратиться бы опять в смесь глины с веревочками, — пробормотал Гранди. — Кукле никакая смерть не страшна.
   — Теперь обсудим, что еще нам может помочь, — продолжал Дор. — У нас есть волшебный меч. Любой неумеха, вооруженный этим мечом, сразу становится непобедимым бойцом. Дракона мечом не испугаешь, зато можно испугать кого-нибудь помельче. А если станет уж вовсе невмоготу, убежим сквозь спасательный обруч. И куда мы попадем? Пройдя сквозь спасательный обруч, мы попадем в подземное хранилище Мозговитого Коралла, а он не любит отпускать на волю своих гостей. Вообще-то он мой друг, но лучше не напоминать о нашей дружбе без крайней необходимости. Есть еще ковер-самолет, но на нем может улететь только один из нас, ну еще Гранди. Загремела ковер еще выдержит, но не Чета. Так что и ковер не самое лучшее средство.
   — Я и сквозь круг не пролезу, — сказал Чет.
   — Да, Чет, кто из нашей компании самый неудачливый, так это ты. Что ж, придумаем другой план.
   Айрин удивленно уставилась на Дора.
   — Ты чего? — спросил он.
   — Светишься... Ты светишься. Свет лился из кармана на одежде.
   — В самом деле. Это камень, который мне подарила нимфа Самоцветик. Она сказала, что теперь у меня всегда будет с собой свет. А я о нем и забыл.
   — Сейчас нам свет совсем ни к чему. Оберни камень, — велела Айрин, протягивая Дору лоскут ткани.
   Дор тщательно завернул камень. Яркое свечение сократилось до еле заметного мерцания. Он сунул камень в карман.
   — Вернемся к нашему плану, — продолжил Дор. — У Айрин есть семена всевозможных растений. Среди них попадаются и такие, что не поздоровится самому лютому чудовищу. Айрин умница, настоящая волшебница, что бы ни говорили про нее старейшины. Одно плохо — нам эти растения могут навредить не меньше, чем нашим врагам. То есть их нужно посадить и тут же где-нибудь спрятаться.
   — А нет ли в твоей коллекции растения, способного послужить водной преградой и не дать дракону прорваться? — спросил Чет.
   — Конечно, есть, — ответила Айрин. Похвала Дора так взволновала ее, что она даже покраснела. — Семечко водяного кряка. Это такая особая водоросль...
   — В одной воде с кряками лично я барахтаться отказываюсь, — заявил кентавр. Айрин задумалась: — Могу посадить оглушилку. Прямо здесь, на острове. Но она, скорее всего, нас первых и оглушит... — Айрин еще немного подумала. — Могу слухов насеять. Тут такое начнется! Нам ничего, а дракону погибель.
   — Вырасти немного для меня, — попросил Гранди. — Обожаю слухи.
   — С удовольствием, но видишь ли, в чем дело: слухи, как правило, любят темноту, но у меня особая разновидность — дневные тары-бары. Время их роста — белый день.
   — А я могу полуночным светлячком посветить, — предложил Дор.
   — От этого камешка мало пользы. Нужен яркий свет, со всех сторон.
   — А вот сейчас, ночью, что ты можешь вырастить? — нахмурился Чет.
   — Ну, гипнотыкву могу вырастить. Гипнотыквы сами себя освещают, изнутри. У них есть такой глазок в стенке, но заглядывать в этот глазок опасно. Потому что...
   — Потому что сразу загипнотизирует, — закончил Чет. — Вырасти для меня одну гипнотыквочку. Пригодится.
   — Если ты так хочешь... — пожала плечами Айрин. Она перегнулась через борт и бросила семечко на берег. — Расти, — чуть слышно приказала она.
   — Значит, так, — начал Дор строгим тоном, — если дело примет плохой оборот, ты, Айрин, немедленно сядешь на ковер-самолет и улетишь. Сверху бросишь семечко водяного кряка, но постараешься, чтобы оно упало прямо перед носом дракона. Остальные или убегут через спасательный круг, или попробуют уплыть. Надо сделать все, чтобы дракон нас не заметил. Если получится, мы потом продолжим наш путь на юг без дальнейших затруднений.
   Все согласились. Подождали, пока созреет гипнотыква — отличный уродился экземпляр. Чет обернул гипнотыкву тряпкой и перенес в лодку. Суденышко тронулось с места и бесшумно заскользило на юг, к проливу. Все затаили дыхание. Было так темно, что дракон наверняка не мог разглядеть их, но и они, увы, не могли разглядеть его. Но дракон где-то здесь, караулит. Надо его перехитрить... Дракон, однако, перехитрил их. Ему помогла рыба-солнце. Она светилась в тысячу раз ярче, чем камень, подаренный Дору нимфой. Когда они приблизились, рыба внезапно засияла — ярко, как само солнце. Ночь мгновенно превратилась в день.
   Дор закричал от отчаяния. Он так тщательно прятал в кармане осколочек света, а тут целый взрыв!
   Дракон ликующе взревел и поплыл к лодке. Глаза его пылали; у водяных драконов глазки, как правило, тусклые, но сейчас в них отражалось само солнце.
   — Бросай кряка! — отчаянно скомандовал Дор.
   — Погоди! — крикнул Чет. — Доберемся до отмели! Успеем!
   Лодка опередила дракона. На ярком полотне ночи, вдруг превратившейся в день, извивался силуэт чудовища. Добыча ускользнула у него прямо из-под носа! Дракон был вне себя от злобы.
   — Проклятие! — перевел Гранди оглушительный рев дракона. — Опять надули!
   — Но там, впереди, дюна, — напомнила Айрин. — Вы не забыли?
   — Ночью дюны спят, — успокоил Чет.
   — Оглядись. Вокруг светло, как днем! — чуть не расплакалась Айрин.
   И в самом деле, темный холм впереди шевелился. Это дюна перемещала свое песчаное тело все ближе и ближе к воде. Еще немного — и дюна начнет втягивать в себя воду пролива. Она такая голодная, ей так хочется пить.
   — Впереди дюна, а позади дракон, — подвел итог Чет.
   — Обжору сцапать — и дюночке в лапы, — вдруг промычал Загремел.
   — Обжору? Это ты о драконе? — уточнил Дор.
   Загремел кивнул.
   — А ведь он прав! — воскликнула Айрин. — Поговори с дюной, Дор. Пообещай ей: если она нас пропустит, получит в награду дракона.
   Дор ответил не сразу.
   — Не знаю, — вздохнул он наконец. — Никому, даже дракону, такой судьбы не пожелаешь. К тому же дюна может обмануть.
   Дор посмотрел, как ползет дюна, оглянулся на щелкающего зубами дракона. Расстояние между драконом и дюной сокращалось на глазах.
   — Сначала попробуем урезонить дракона, — решил он. — Гранди, начинай.
   Голем захрипел, зарычал, засвистел, время от времени скаля зубы. Гранди в самом деле знал неисчислимое множество языков. Дракон бросился вперед. Он хотел цапнуть лодку, но промахнулся. Правда, на самую малость. Высоченная волна хлынула на берег.
   — Я спросил его, не пропустит ли он с миром приятных людей, путешествующих по воле короля, — пояснил Гранди. — А он в ответ...
   — Бросился на нас, — завершил Дор. — Ладно, попробуем иначе. Эй, дюна! — крикнул он, повернувшись к берегу.
   Как только Дор обратился к ней, дюна обрела язык: — Ты меня зовешь, лакомый кусочек?
   — Да. Хочу заключить с тобой сделку.
   — Ха! Я все равно тобой закушу. А что за сделка?
   — Мы здесь, в лодке, — лишь легкая закуска для такой, как ты. Но если пропустишь нас, получишь настоящий обед.
   — Дюны не обедают, — гордо заявил песчаный холм. — Дюны сохраняют. Дюны, молодой человек, берегут кости самых разных существ, чтобы через тысячи лет ученые откопали их и восхитились. Дюны — кладовые ископаемых. Они полезны.
   Вон какие речи! Дор их не раз слышал. Многие чудовища заявляли ему, что без них Ксанф не проживет. И эта дюна туда же. Пусть я, мол, существо хищное, пусть кровожадное, но будущие поколения поймут, что и в этом был некий положительный смысл. Спорить, доказывать Дору не хотелось.