Теперь Пэрри был обречен на одиночество. Вероятно, в том и заключалось его наказание — сознавать свою оторванность от мира, не знать, что происходит в царстве смертных или инкарнаций. Ужасное мучение — но его поддерживала любовь. Никакая кара не могла заставить его пожалеть о содеянном.
Неожиданно Пэрри почувствовал чье-то присутствие. Призрачная тюрьма приобрела форму настоящей камеры, а он оказался закован в цепи. Все эти образы были кем-то воссозданы…
Пэрри узнал Орб, увившуюся к нему как воплощение Природы, Геи. Даже Ад не мог остановить ее. Она хранила присущее лишь ей очарование и приобрела уверенность в себе, которой прежде, ухаживая, Пэрри не замечал. Орб окружала негромкая музыка — какая-то неизвестная ему разновидность Ллано, наверное, сметавшая на пути воплощения Природы любые преграды. Теперь она полностью утвердилась в должности.
Пэрри не мог ни пошевелиться, ни даже что-нибудь сказать. Вероятно, это тоже являлось составной частью наказания. Оставалось лишь безмолвно смотреть на Орб. Впрочем, ему и этого было достаточно.
Приблизившись к Пэрри, Орб молча взяла его за руку — он ощутил приятное тепло ее пальцев — и, подняв эту руку, коснулась капельки крови на запястье.
«Нет!» — в тревоге выкрикнул Пэрри, но у него не было ни голоса, ни сил, чтобы помешать ей.
Забрав капельку, Орб уронила его руку — на запястье не осталось и следа.
Затем она удалилась, а камера, в которой был заключен Пэрри, снова как бы исчезла. Изменилось лишь одно — он лишился Джоли.
Зачем же Орб это сделала? Едва ли она могла ревновать его к первой возлюбленной — Джоли давным-давно умерла, так же как и он сам теперь.
Впрочем, возможно, Орб поступила правильно. Джоли не место в Аду. Наверное, Орб отпустила ее в Рай…
Внезапно Пэрри оказался в ярко освещенном и шумном зале. Он не осознавал, долго ли пробыл в заточении — Лимбу было присуще безвременье, — однако сразу догадался, что попал в главный банкетный зал. В Аду им пользовались довольно редко, разве что для проверки новообращенных — людей с дурными наклонностями, но пока совершивших недостаточно зла. Даже небольшой соблазн мог проложить широкую дорогу до поры до времени скрытому злу и заставить его проявиться в полной мере, быстро выявляя истинную сущность человека. Вместо того чтобы просто принять таящееся в человеке зло на веру, его присутствие еще надо было доказать. Когда-то Пэрри сам разработал для этого целую процедуру.
Теперь он стоял перед обрюзгшим мужчиной средних лет, повсюду валялись остатки его обильной трапезы. Тем не менее в нем чувствовалось какое-то величие — стигматы бессмертия безошибочно выдавали новое воплощение Зла.
— Надо же, получилось! — воскликнул человек, вытирая со рта подливку. — Значит, ты и есть бывший Сатана!
Пэрри кивнул:
— Да, это я.
— Слушай, мне тут нужно выяснить контролирующее демонов заклинание, — проговорил незнакомец.
Пэрри молчал.
— Вот что, придурок, мне известно, что ты его знаешь! Давай выкладывай!
— До этого ты должен дойти сам, — невозмутимо ответил Пэрри.
— Последние три недели ты просто прохлаждался. Знаешь, а я ведь могу засунуть тебя в настоящее пекло, чтобы как следует поджарить тебе пятки. А скажешь заклинание — помилую.
— Нет.
— Проклятье! Этот сраный… как его там… Ассар! — и ухом не повел, когда я к нему обратился. Что ты хочешь за заклинание?
— Оно не продается, — отрезал Пэрри.
Мужчина бросил на него оценивающий взгляд.
— Да ты, парень, видно, еще не врубился. Когда ты свалил, твое место досталось самому грешному в мире смертному — то есть мне. Надо мной как раз висел смертный приговор за одну пятилетнюю куколку, которой я разнес башку, чтобы не мешала спокойно кончить. Правда, девчонка умерла не сразу
— успела на меня указать. В общем, не повезло. Но не думай, я не привередлив: могу и взрослого так достать, что завопит, будто дитя малое. Меня это только заводит… Я тут ловил у вас грешные души удавкой. Не поверишь — они чувствуют боль не хуже живых! А держатся и визжат еще дольше. В общем, здесь классно! Вот только ваш Люцифер не желает со мной даже здороваться, и — как там его, Мефис, что ли, — тоже, а эта штучка Нефер… титьки плюнула мне в морду. Короче, без заклинания никак не обойтись! Назови свою цену!
Пэрри молча отвернулся.
— Ну и жарься тогда, недоумок!
Неожиданно Пэрри оказался в бушующем пламени, которое больно жалило его, однако не могло сжечь. Все, на что был способен Ад, — так это доставить своим пленникам боль и унижение. Приходилось терпеть.
Конечно, Пэрри и в мыслях не допускал открыть тайну этому замучившему малышку подонку. Пусть он нес в себе чудовищное зло, но на должность правителя Ада явно не тянул. Наверное, все свое время тратит теперь на то, чтобы жрать и измываться над жертвами, даже не пытаясь как-то преобразовать Ад или задумать что-нибудь достойное…
И все же, несмотря на непрекращающиеся муки, Пэрри даже радовался. И Ассаргадон, и Люцифер, и Мефистофель отказались помогать новому воплощению, а Нефертити даже плюнула ему в лицо! Конечно, они относились почти так же к каждому новичку, которому предстояло еще завоевать трон. Тем не менее Пэрри было приятно услышать это известие.
Главная же его сила оставалась в любви. Ведь он сложил полномочия ради любви к Орб и сделал бы это снова, хотя теперь ему и суждено вечно гореть в огне. Пока Пэрри думал о любимой, он забывал о боли. Он надеялся только на то, что другие инкарнации не дадут его преемнику натворить слишком много бед…
Вдруг Пэрри ощутил чье-то присутствие. Однако пламя не утихло — значит, к нему пробрались тайно…
Гостем оказался паук, который раскачивался на невидимой паутине, не подвластный даже огню.
Только один паук выдерживал пламя — Судьба.
Пэрри попытался заговорить, но у него ничего не получилось. Казалось, он мог разговаривать и двигаться лишь тогда, когда его вызывал к себе воплощение Зла.
Паук превратился в Ниобу.
— Наконец-то удалось отыскать тебя, зятек, — буркнула она. — Он далеко тебя упрятал, но твои друзья из числа грешных душ подсказали мне дорогу.
Интересно, что она здесь делает? И зачем ей понадобилось искать его? Впрочем, спросить об этом Пэрри не мог.
— Как тебе, должно быть, известно, твой преемник не из приятных, — продолжала Ниоба. — Теперь мы немного знаем про тебя. Дьяволица — на нашей стороне, кое-что рассказал Яхве…
Значит, кроме всего прочего, его еще и вывернули наизнанку! Впрочем, Ниоба не принадлежала к числу тех, кто любит позлорадствовать. К тому же, явившись сюда, она сильно рисковала. Но зачем?
— Моя дочь любит тебя, и она твоя жена, — между тем говорила Ниоба. — Так что считай, что нас связывают семейные обязательства. Конечно, между воплощениями Зла и Природы никогда не быть настоящему единению, однако придумать что-нибудь можно… Мы решили, что лучше иметь дело со знакомым, привычным Злом, чем с этим новым ублюдком. Разумеется, никто из нас не станет заявлять такие вещи открыто.
О чем она толкует? Пэрри не смел поверить!
— И мне бы не хотелось повторять, но некоторых из нас одолевают сомнения по поводу того, кому мы служим — а именно, обращает ли Он на что-либо внимание… Мы исходили из того, что представляющий Добро не у дел, поскольку соблюдает Соглашение, в то время как представляющий Зло свободно нарушает его. Поэтому мы восстановили равенство, приняв сторону достойного. Теперь же мы в недоумении. Существуют вполне конкретные причины устранить некоторую путаницу…
Ниоба пожала плечами:
— Испытательный срок твоего преемника заканчивается, а он так и не обнаружил необходимого заклинания. Скорее всего его заменит другой, нисколько не лучше, если, конечно…
Не вернется Пэрри! Из всех бывших воплощений Зла сделать это мог только он, поскольку еще не простился с жизнью и не стал грешной душой.
Ниоба не закончила, свою мысль, понимая, что он непременно догадается сам. Но была одна оговорка.
— Однако для того чтобы снова занять трон, необходимы определенные условия. Если человек, к примеру, не знает, где находится, или не способен говорить, едва ли он успеет вовремя вернуть себе власть. Больше всего возможностей имеет тот, кто находится ближе к выпускающему из рук бразды правления. Поэтому важно, чтобы претендент не оказался в решающую минуту выведенным из строя.
Ниоба не ошиблась. Принять должность Воплощения можно было только в ту минуту, когда она освобождалась. В первый раз Пэрри очень помогла Лила, и он стал инкарнацией Зла, даже до конца не осознав, что произошло. Но теперь Пэрри не представлял себе, как сделать это, находясь в заточении, совершенно оторванным от мира.
— Поэтому я принесла нить, которая выведет тебя отсюда, — немного помолчав, чтобы дать ему время все обдумать, сказала Ниоба и провела невидимую линию. — Иди за ней, и…
— Ха! Ну что, попалась, старая курва! — заорал воплощение Зла, появляясь между ними. — Со мной, может, и покончено, но ему от этого легче не станет!
Он нанес Судьбе удар огненными вилами.
Ниоба превратилась в паука, а паук исчез. Хотя и была инкарнацией, она не могла свободно действовать в Аду.
— А теперь ты, болван! — закричал воплощение Зла, набрасываясь на Пэрри. — Тебе никогда не выбраться отсюда!
Что-то сверкнуло, и Пэрри почувствовал, как его охватила и понесла прочь магическая сила. Воплощение Зла так и не узнал уничтожающего демонов заклятия, но колдовства, видимо, все-таки понабрался. Пэрри показалось, что он целую вечность плывет сквозь клубящийся дым, пока наконец ему не выпала возможность отдохнуть.
Вокруг простирался хаос. Вероятно, воплощение Зла сумел достать для Ада частицу Пустоты и надежно запрятал в ней Пэрри. Хотя новичок был полон злобы и отвратителен, определенной смекалкой он все же обладал.
Теперь нить потеряна. Воплощение Зла явился как раз вовремя, чтобы безжалостно разрушить блеснувшую перед Пэрри надежду. Ему ни за что не выбраться отсюда вовремя!
Тем не менее Пэрри не чувствовал себя окончательно поверженным. Пусть он не встанет снова во главе Ада, его утешало то, что инкарнации переменили свое мнение о нем и сама Ниоба приняла его как мужа своей дочери. Хотя этот брак обречен, поддержка значила для Пэрри очень много. Быть может, в своем падении ему удалось достичь того, к чему он стремился
— уменьшить страдания людей, души которых разделяют на плохие и хорошие…
Пэрри не знал, прошла ли секунда или столетие — время неумолимо растянулось для него на века, — прежде чем его навестил еще один посетитель. Не женщина и не паук, а скорее чей-то смутный образ, сродни самой Пустоте. Вскоре он узнал гостью…
Это была Нокс, воплощение Ночи, та, которой известны все секреты и которая надежно их хранила. Пэрри не догадывался о том, что она могла путешествовать сквозь хаос, хотя теперь это казалось ему вполне логичным. Ведь из всех воплощений она наиболее близка к хаосу.
— Вот то, что ты потерял.
Что-то невесомое коснулось его ладони. Затем Пэрри почувствовал, что снова остался один.
Интересно, что она ему принесла?.. Пэрри с трудом разглядел едва заметную паутинку, которую выпускают пауки. Что побудило Нокс прийти к нему с этой тонкой нитью? Зачем она это сделала? Нокс была далека и от земных, и от неземных забот, к тому же она сама призналась ему в том, что у них еще все впереди. И все же она предпочла подождать…
Внезапно Пэрри догадался: Нокс принесла ему путеводную нить!
И Пэрри пошел за ней. Шелковистая ниточка была так же неуловима, как мысль, и он чувствовал ее только потому, что должным образом настроился. Подобно тому как линия Судьбы вела Ниобу сквозь Пустоту, эта паутинка прокладывала путь сквозь окружающий хаос.
Вскоре перед Пэрри стали вырисовываться какие-то сумбурные образы — очертания предметов, ни в коей мере не связанных друг с другом. Выписанный пастелью кусок скалы, смятая жестянка из-под пива, изгиб обнаженного женского бедра, черенок розы, проблеск звездного света, левый глаз гарпии, прорастающее зерно пшеницы, капля дождя, багровеющий синяк на лопатке у кролика, оторванный листок календаря с обозначенной на нем пятницей тринадцатого… Ни на что не отвлекаясь, Пэрри упорно шел мимо, следуя своей путеводной нити.
Затем перед ним возникла земля, какой-то берег, и ему пришлось переплывать зловонный поток — реку Ахеронт, скорбные воды которой омывали Ад, не позволяя из него вырваться. Но Пэрри она была знакома, теперь он хотя бы знал, где находится.
Сатана вышел туда, где трое Судей вершили правосудие над вновь прибывшими душами, рассматривая особо сложные случаи. Одним из них был Минос, бывший Критский царь, жена которого произвела на свет Минотавра — чудовищный плод страсти к быку; вторым — Радамант, брат Миноса, известный своей справедливостью; третьим — благочестивый Эак. Поскольку все трое являлись очень хорошими судьями, в свое время Пэрри оставил их на месте, даже расширив их полномочия.
Пэрри никак не мог попасть прямо в Ад, минуя этих служителей — он сам организовал все именно так, чтобы ни одна грешная душа не обошлась без должной сортировки. Некоторые вновь прибывшие на самом деле предназначались для Рая — Судьи безошибочно определяли их и направляли в местный Рай, где они могли находиться до тех пор, пока не изъявляли готовность двинуться в дальнейший путь. Большинство душ так и сделали во время свадебной церемонии Пэрри, но постоянно прибывали новые, и Судьи никогда не оставались без работы.
В каком бы облике ни предстал перед ними Пэрри, его все равно узнают.
Присоединившись к веренице душ, Пэрри стал двигаться вперед.
Минос бросил на него беглый взгляд, который задержался на пришельце не более секунды, как будто вовсе не встретил ничего необычного.
— Отправляйся в Лимб, — коротко молвил он.
Пэрри прошел, как самая заурядная грешная душа. Его все-таки пропустили!
Теперь Пэрри мог двинуться к Церберу, трехголовому псу, которого он сам назначил охранять главные ворота. Прошло несколько столетий с тех пор, как он в последний раз общался с этим чудовищем. Раз Пэрри пропустили Судьи, он сможет беспрепятственно пройти сквозь ворота, не вызвав подозрений.
— Ха!
Снова воплощение Зла! Хитрый скот на всякий случай приглядывал за главным входом.
— За ним, псина, растерзай его!
Подчинившись властному окрику, Цербер бросился на Пэрри, которому теперь уже захотелось, чтобы пес узнал его.
Пэрри пришлось удирать, хотя сделать это было не так просто. Конечно, Цербер не мог его убить, но разорвать в клочья — вполне. Только через день тело жертвы приобрело бы прежний вид. Теперь же счет шел на минуты — кончался испытательный срок нового воплощения Зла. Если Пэрри не подоспеет вовремя…
Он снова нырнул в реку Ахеронт, Цербер устремился за ним. Одна голова возвышалась над волнами и смотрела вперед, другая — оглядывалась назад, а третья погрузилась в воду. Цербер отлично плавал; ему не составит труда догнать свою жертву и расправиться с ней.
Тогда Пэрри превратился в бурую рыбку, которая легко терялась на фоне такой же грязной воды и могла ускользнуть от погони.
— Врешь, не уйдешь! — заревела с берега инкарнация. — Пусть это будет последнее, что я сделаю, но тебя я все-таки достану! — Бросившись в реку, временный хозяин Ада превратился в огромную белую акулу.
Вот так штука! Пэрри не ожидал, что воплощение Зла тоже умеет менять форму. Впрочем, для того, кто обладал властью над Адом, это было несложно. Пэрри думал, что новенький уделял гораздо больше внимания набиванию брюха и измывательству над детскими душами. Вероятно, кто-то дал ему хороший совет — так же, как когда-то Лила подсказала Пэрри, что делать. Среди проклятых душ всегда находились такие, кто ради поблажек спешил услужить Хозяину. В Аду нет места чести или принципам.
Разинув пасть, акула приближалась к Пэрри. Бесполезно нырять поглубже или, напротив, оставаться на поверхности. Оставалось только перевоплощаться.
Но чтобы проделать это здесь, требовалось сосредоточиться, а значит, на какое-то время остановиться. Акула приблизилась почти вплотную, любое промедление даст ей возможность проглотить беглеца. К тому же Пэрри надлежало принять такой облик, чтобы плыть в воде или же птицей взмыть в воздух. Впрочем, воплощение сделает то же самое и продолжит погоню. Поскольку теперь Пэрри был на положении грешной души, равняться с воплощением Зла он, конечно, не мог. Даже если его облик будет таким же, как у воплощения, противник все равно обойдет его по силе, ловкости и скорости.
Что ж, приходилось довольствоваться самым коротким промедлением, которое позволяло превратиться в похожую рыбку и пробираться по Аду по реке. Если бы он мог скользнуть в какой-нибудь обводный канал, чтобы воплощение потеряло его из виду…
Неожиданно ему пришла в голову более интересная мысль — завести инкарнацию в ловушку. Без сомнения, Пэрри знал Ахеронт гораздо лучше своего преследователя — ведь он сам немало потрудился, разрабатывая маршрут для реки. Унаследовав Ад, в котором давно ничего не обновлялось, Пэрри посвятил достаточно времени его разумной организации. Хотя за века мелкие подробности могли стереться из его памяти, все, что было необходимо, он помнил.
Приняв облик более проворной рыбки, Пэрри помчался прочь. В грязных водах реки, специально заколдованной для того, чтобы грешные души не убежали из Ада, магия давалась с трудом; именно поэтому Пэрри не мог перенести себя отсюда, а воплощение — отправить его обратно в Пустоту. Приходилось решать все вопросы на месте.
Заметив, что Пэрри изменил форму, воплощение Зла последовало его примеру, превратившись в более стремительную акулу. Вероятно, ему даже нравилась эта игра в кошки-мышки, из которой он твердо наделся выйти победителем. В конце концов, скрыться от воплощения Зла в пределах Ада не могла ни одна грешная душа.
Но Пэрри отлично знал свое дело. Ловко выскользнув чуть ли не из пасти акулы, он шмыгнул в сторону, а затем неожиданно нырнул в один из притоков.
Это был Флегетон, огненная река, над которой вздымались языки пламени, а сама вода кипела. Но перед тем как войти в нее, Пэрри успел превратиться в огненную рыбку, легко выдерживающую подобный жар. Захваченный врасплох, воплощение Зла замешкалось, а затем проделало то же самое, что и Пэрри.
Подобная стратегия давала инкарнации возможность всюду преследовать свою жертву и, благодаря большей силе, не отстать от нее. Но Пэрри как раз хватило времени, чтобы не угодить в зубы врага и вести его за собою. Впрочем, даже если бы он на какое-то время ускользнул от погони, воплощение Зла смогло бы снова найти его душу, продолжив забаву. Ведь ему наверняка известна магия, позволяющая выслеживать души. Или все-таки нет?..
Описав дугу, Пэрри проворно нырнул вниз, однако очень скоро другая рыба вновь догнала его. Вероятно, преследователь полностью сосредоточился на своей жертве и мог бы безошибочно отыскать ее где угодно. Слабая надежда погасла…
Пэрри снова вошел в Ахеронт, немного изменив облик. Воплощение Зла в точности повторило его действия.
Тогда Пэрри юркнул в Кокит, замерзшую реку, предварительно превратившись в мелкую ледяную рыбешку, способную выносить холод. Не теряя времени, инкарнация сделала то же самое.
На этот раз Пэрри не стал запутывать след, а прямо подо льдом устремился вверх по реке, ловко обходя подводные камни и пытаясь затеряться в причудливых течениях. Но обмануть воплощение Зла было не так-то просто — повторяя каждое движение своей жертвы, враг неотступно шел за ней. Пэрри понял, что если он будет плыть против течения, то его очень быстро догонят, если же изменит облик и оставит реку, то тотчас же окажется схвачен…
Продвигаясь по волнам, Пэрри мысленно произнес заклинание, которое внешне ни в чем не проявилось — во всяком случае, он очень надеялся на то, что его противник ничего не заметит. Наступала решающая минута. Если воплощение Зла догадается, куда его ведут, что его ждет и как с этим бороться, все пропало. Но в Аду он еще недостаточно освоился — именно на это Пэрри и рассчитывал.
Внезапно он нырнул в новый канал, воды которого не замерзали, и усилил заклинание.
Раскрыв челюсти, воплощение Зла бросилось за ним. Если Пэрри окажется в его пасти, ему уже не спастись. Оба отлично знали это. Развязка приближалась.
И вдруг инкарнация заметно сбавила скорость и принялась бесцельно кружить в воде. Затем свернула в сторону и решила подкрепиться сочными водорослями.
Что это? Хитрая уловка — или конец? Скоро все станет ясно…
Развернувшись, Пэрри поплыл вниз по течению. За ним никто не погнался. Тогда он вошел в реку Кокит — теперь подготавливаться к встрече с ледяной водой уже было не нужно. Проделав весь обратный путь к Ахеронту, Пэрри приблизился к берегу и принял свой привычный вид.
Наконец он выбрался на сушу.
— Я, Сатана, снова принимаю власть, — объявил Пэрри и сразу почувствовал прилив сил. Похоже, он успел вовремя и во второй раз занял пост воплощения Зла.
Теперь Пэрри без труда перенесся в самую середину Ада. Ассаргадон поднял голову от письменного стола.
— Мой господин, вы вернулись, — почтительно произнес он, как будто ничего особенного не случилось. — Могу ли я вас кое о чем спросить?..
— Я завел его в Лету, — объяснил Пэрри. — Сам я воспользовался заклинанием и защитил себя от навевающих забвение чар. Наверное, он его не знал или не понял, где оказался.
— Наверное, — согласился Ассаргадон. — Будут ли какие-нибудь распоряжения, Сатана?
— Вернемся к прежним порядкам, — сказал Пэрри. — Все распоряжения самозванца отменить.
— Как вам будет угодно. — И Ассаргадон улыбнулся, довольный, что теперь все снова пойдет как прежде.
Благодаря помощи Ниобы и Нокс Пэрри вернул себе власть. Он чувствовал удовлетворение, но вместе с тем и опустошение, потому что сознавал — ничто уже не вернет ему любви. Теперь Пэрри потерял и Джоли, и Орб; это стало понятно, когда другие воплощения помогли ему обрести прежнее могущество. Предстояло до конца выполнить свой долг, и он сделает все возможное — Пэрри отлично знал, что от других больше не будет пощады. Однако он с радостью отдал бы все это за иное… Собственно, месяц назад он уже так и поступил.
Весь день Пэрри приводил свое царство в порядок и к вечеру решил отдохнуть. В сне он не нуждался, а просто надеялся забыться и заглушить чувство одиночества.
Неожиданно к нему кто-то явился. Пэрри сразу догадался, что это не грешная душа — ни от одной грешной души не могло исходить такое сияние. Но тогда как же гость попал в Ад? Сторожа никогда не впустили бы его, а Ассаргадон ни за что бы не разрешил войти. Такое под силу только инкарнации.
К Сатане кто-то приблизился — он увидел очертания стройной женщины.
— Пэрри, — молвила она.
Что?! Он сразу узнал голос. Неужели?..
Гостья откинула капюшон, который скрывал золотистые волосы и лицо, и Пэрри увидел ее серо-зеленые глаза.
От изумления он лишился дара речи.
— Да, это я, — сказала Джоли. — Я вернулась к тебе, любимый.
— Но… я женился на другой… я думал…
Выражение ее лица изменилось.
— Пэрри, ты ведь знаешь, что Гея никогда не породнится с Сатаной, хотя формально и является его женой. Этому браку не дано осуществиться. Но мне вовсе не обязательно быть твоей женой. Принимаешь ли ты меня назад?
Поднявшись, он обнял ее.
— Ну конечно, Джоли! Я думал, что навсегда потерял тебя. Я по-прежнему тебя люблю… но и ее — тоже. Если ты сможешь смириться с этим…
— Я тебя понимаю, — отозвалась Джоли и поцеловала его.
Пэрри не сразу смог мысленно соединить все случившееся в одно целое. Он вспомнил о том, что Орб взяла у него капельку крови, в которой обитала душа Джоли. Джоли обладала способностью вселяться в живое тело, если ей позволял это человек, которому оно принадлежало. Только одна женщина знала об этом и могла бы дать подобное разрешение. Та, которая любила его, как Джоли, но не могла прийти к нему. Та, с которой он никогда не соединится, потому что они всегда будут противниками.
— Но я могу проводить с тобою только ночь, — заметила Джоли. — И то не каждую. Это будет нашей тайной. Никто не должен знать о наших с тобой свиданиях.
— Хорошо, пусть будут тайные свидания, — согласился Пэрри. — А когда ты уйдешь… не могла бы ты передать мою благодарность той, чье тело ты позаимствовала…
— Она все знает. — На этот раз Пэрри услышал голос не Джоли, а воплощения. Но он звучал с не меньшей любовью.
Пэрри еще раз поцеловал ее, понимая, что благословлен дважды. С его одиночеством было навсегда покончено.
Неожиданно Пэрри почувствовал чье-то присутствие. Призрачная тюрьма приобрела форму настоящей камеры, а он оказался закован в цепи. Все эти образы были кем-то воссозданы…
Пэрри узнал Орб, увившуюся к нему как воплощение Природы, Геи. Даже Ад не мог остановить ее. Она хранила присущее лишь ей очарование и приобрела уверенность в себе, которой прежде, ухаживая, Пэрри не замечал. Орб окружала негромкая музыка — какая-то неизвестная ему разновидность Ллано, наверное, сметавшая на пути воплощения Природы любые преграды. Теперь она полностью утвердилась в должности.
Пэрри не мог ни пошевелиться, ни даже что-нибудь сказать. Вероятно, это тоже являлось составной частью наказания. Оставалось лишь безмолвно смотреть на Орб. Впрочем, ему и этого было достаточно.
Приблизившись к Пэрри, Орб молча взяла его за руку — он ощутил приятное тепло ее пальцев — и, подняв эту руку, коснулась капельки крови на запястье.
«Нет!» — в тревоге выкрикнул Пэрри, но у него не было ни голоса, ни сил, чтобы помешать ей.
Забрав капельку, Орб уронила его руку — на запястье не осталось и следа.
Затем она удалилась, а камера, в которой был заключен Пэрри, снова как бы исчезла. Изменилось лишь одно — он лишился Джоли.
Зачем же Орб это сделала? Едва ли она могла ревновать его к первой возлюбленной — Джоли давным-давно умерла, так же как и он сам теперь.
Впрочем, возможно, Орб поступила правильно. Джоли не место в Аду. Наверное, Орб отпустила ее в Рай…
Внезапно Пэрри оказался в ярко освещенном и шумном зале. Он не осознавал, долго ли пробыл в заточении — Лимбу было присуще безвременье, — однако сразу догадался, что попал в главный банкетный зал. В Аду им пользовались довольно редко, разве что для проверки новообращенных — людей с дурными наклонностями, но пока совершивших недостаточно зла. Даже небольшой соблазн мог проложить широкую дорогу до поры до времени скрытому злу и заставить его проявиться в полной мере, быстро выявляя истинную сущность человека. Вместо того чтобы просто принять таящееся в человеке зло на веру, его присутствие еще надо было доказать. Когда-то Пэрри сам разработал для этого целую процедуру.
Теперь он стоял перед обрюзгшим мужчиной средних лет, повсюду валялись остатки его обильной трапезы. Тем не менее в нем чувствовалось какое-то величие — стигматы бессмертия безошибочно выдавали новое воплощение Зла.
— Надо же, получилось! — воскликнул человек, вытирая со рта подливку. — Значит, ты и есть бывший Сатана!
Пэрри кивнул:
— Да, это я.
— Слушай, мне тут нужно выяснить контролирующее демонов заклинание, — проговорил незнакомец.
Пэрри молчал.
— Вот что, придурок, мне известно, что ты его знаешь! Давай выкладывай!
— До этого ты должен дойти сам, — невозмутимо ответил Пэрри.
— Последние три недели ты просто прохлаждался. Знаешь, а я ведь могу засунуть тебя в настоящее пекло, чтобы как следует поджарить тебе пятки. А скажешь заклинание — помилую.
— Нет.
— Проклятье! Этот сраный… как его там… Ассар! — и ухом не повел, когда я к нему обратился. Что ты хочешь за заклинание?
— Оно не продается, — отрезал Пэрри.
Мужчина бросил на него оценивающий взгляд.
— Да ты, парень, видно, еще не врубился. Когда ты свалил, твое место досталось самому грешному в мире смертному — то есть мне. Надо мной как раз висел смертный приговор за одну пятилетнюю куколку, которой я разнес башку, чтобы не мешала спокойно кончить. Правда, девчонка умерла не сразу
— успела на меня указать. В общем, не повезло. Но не думай, я не привередлив: могу и взрослого так достать, что завопит, будто дитя малое. Меня это только заводит… Я тут ловил у вас грешные души удавкой. Не поверишь — они чувствуют боль не хуже живых! А держатся и визжат еще дольше. В общем, здесь классно! Вот только ваш Люцифер не желает со мной даже здороваться, и — как там его, Мефис, что ли, — тоже, а эта штучка Нефер… титьки плюнула мне в морду. Короче, без заклинания никак не обойтись! Назови свою цену!
Пэрри молча отвернулся.
— Ну и жарься тогда, недоумок!
Неожиданно Пэрри оказался в бушующем пламени, которое больно жалило его, однако не могло сжечь. Все, на что был способен Ад, — так это доставить своим пленникам боль и унижение. Приходилось терпеть.
Конечно, Пэрри и в мыслях не допускал открыть тайну этому замучившему малышку подонку. Пусть он нес в себе чудовищное зло, но на должность правителя Ада явно не тянул. Наверное, все свое время тратит теперь на то, чтобы жрать и измываться над жертвами, даже не пытаясь как-то преобразовать Ад или задумать что-нибудь достойное…
И все же, несмотря на непрекращающиеся муки, Пэрри даже радовался. И Ассаргадон, и Люцифер, и Мефистофель отказались помогать новому воплощению, а Нефертити даже плюнула ему в лицо! Конечно, они относились почти так же к каждому новичку, которому предстояло еще завоевать трон. Тем не менее Пэрри было приятно услышать это известие.
Главная же его сила оставалась в любви. Ведь он сложил полномочия ради любви к Орб и сделал бы это снова, хотя теперь ему и суждено вечно гореть в огне. Пока Пэрри думал о любимой, он забывал о боли. Он надеялся только на то, что другие инкарнации не дадут его преемнику натворить слишком много бед…
Вдруг Пэрри ощутил чье-то присутствие. Однако пламя не утихло — значит, к нему пробрались тайно…
Гостем оказался паук, который раскачивался на невидимой паутине, не подвластный даже огню.
Только один паук выдерживал пламя — Судьба.
Пэрри попытался заговорить, но у него ничего не получилось. Казалось, он мог разговаривать и двигаться лишь тогда, когда его вызывал к себе воплощение Зла.
Паук превратился в Ниобу.
— Наконец-то удалось отыскать тебя, зятек, — буркнула она. — Он далеко тебя упрятал, но твои друзья из числа грешных душ подсказали мне дорогу.
Интересно, что она здесь делает? И зачем ей понадобилось искать его? Впрочем, спросить об этом Пэрри не мог.
— Как тебе, должно быть, известно, твой преемник не из приятных, — продолжала Ниоба. — Теперь мы немного знаем про тебя. Дьяволица — на нашей стороне, кое-что рассказал Яхве…
Значит, кроме всего прочего, его еще и вывернули наизнанку! Впрочем, Ниоба не принадлежала к числу тех, кто любит позлорадствовать. К тому же, явившись сюда, она сильно рисковала. Но зачем?
— Моя дочь любит тебя, и она твоя жена, — между тем говорила Ниоба. — Так что считай, что нас связывают семейные обязательства. Конечно, между воплощениями Зла и Природы никогда не быть настоящему единению, однако придумать что-нибудь можно… Мы решили, что лучше иметь дело со знакомым, привычным Злом, чем с этим новым ублюдком. Разумеется, никто из нас не станет заявлять такие вещи открыто.
О чем она толкует? Пэрри не смел поверить!
— И мне бы не хотелось повторять, но некоторых из нас одолевают сомнения по поводу того, кому мы служим — а именно, обращает ли Он на что-либо внимание… Мы исходили из того, что представляющий Добро не у дел, поскольку соблюдает Соглашение, в то время как представляющий Зло свободно нарушает его. Поэтому мы восстановили равенство, приняв сторону достойного. Теперь же мы в недоумении. Существуют вполне конкретные причины устранить некоторую путаницу…
Ниоба пожала плечами:
— Испытательный срок твоего преемника заканчивается, а он так и не обнаружил необходимого заклинания. Скорее всего его заменит другой, нисколько не лучше, если, конечно…
Не вернется Пэрри! Из всех бывших воплощений Зла сделать это мог только он, поскольку еще не простился с жизнью и не стал грешной душой.
Ниоба не закончила, свою мысль, понимая, что он непременно догадается сам. Но была одна оговорка.
— Однако для того чтобы снова занять трон, необходимы определенные условия. Если человек, к примеру, не знает, где находится, или не способен говорить, едва ли он успеет вовремя вернуть себе власть. Больше всего возможностей имеет тот, кто находится ближе к выпускающему из рук бразды правления. Поэтому важно, чтобы претендент не оказался в решающую минуту выведенным из строя.
Ниоба не ошиблась. Принять должность Воплощения можно было только в ту минуту, когда она освобождалась. В первый раз Пэрри очень помогла Лила, и он стал инкарнацией Зла, даже до конца не осознав, что произошло. Но теперь Пэрри не представлял себе, как сделать это, находясь в заточении, совершенно оторванным от мира.
— Поэтому я принесла нить, которая выведет тебя отсюда, — немного помолчав, чтобы дать ему время все обдумать, сказала Ниоба и провела невидимую линию. — Иди за ней, и…
— Ха! Ну что, попалась, старая курва! — заорал воплощение Зла, появляясь между ними. — Со мной, может, и покончено, но ему от этого легче не станет!
Он нанес Судьбе удар огненными вилами.
Ниоба превратилась в паука, а паук исчез. Хотя и была инкарнацией, она не могла свободно действовать в Аду.
— А теперь ты, болван! — закричал воплощение Зла, набрасываясь на Пэрри. — Тебе никогда не выбраться отсюда!
Что-то сверкнуло, и Пэрри почувствовал, как его охватила и понесла прочь магическая сила. Воплощение Зла так и не узнал уничтожающего демонов заклятия, но колдовства, видимо, все-таки понабрался. Пэрри показалось, что он целую вечность плывет сквозь клубящийся дым, пока наконец ему не выпала возможность отдохнуть.
Вокруг простирался хаос. Вероятно, воплощение Зла сумел достать для Ада частицу Пустоты и надежно запрятал в ней Пэрри. Хотя новичок был полон злобы и отвратителен, определенной смекалкой он все же обладал.
Теперь нить потеряна. Воплощение Зла явился как раз вовремя, чтобы безжалостно разрушить блеснувшую перед Пэрри надежду. Ему ни за что не выбраться отсюда вовремя!
Тем не менее Пэрри не чувствовал себя окончательно поверженным. Пусть он не встанет снова во главе Ада, его утешало то, что инкарнации переменили свое мнение о нем и сама Ниоба приняла его как мужа своей дочери. Хотя этот брак обречен, поддержка значила для Пэрри очень много. Быть может, в своем падении ему удалось достичь того, к чему он стремился
— уменьшить страдания людей, души которых разделяют на плохие и хорошие…
Пэрри не знал, прошла ли секунда или столетие — время неумолимо растянулось для него на века, — прежде чем его навестил еще один посетитель. Не женщина и не паук, а скорее чей-то смутный образ, сродни самой Пустоте. Вскоре он узнал гостью…
Это была Нокс, воплощение Ночи, та, которой известны все секреты и которая надежно их хранила. Пэрри не догадывался о том, что она могла путешествовать сквозь хаос, хотя теперь это казалось ему вполне логичным. Ведь из всех воплощений она наиболее близка к хаосу.
— Вот то, что ты потерял.
Что-то невесомое коснулось его ладони. Затем Пэрри почувствовал, что снова остался один.
Интересно, что она ему принесла?.. Пэрри с трудом разглядел едва заметную паутинку, которую выпускают пауки. Что побудило Нокс прийти к нему с этой тонкой нитью? Зачем она это сделала? Нокс была далека и от земных, и от неземных забот, к тому же она сама призналась ему в том, что у них еще все впереди. И все же она предпочла подождать…
Внезапно Пэрри догадался: Нокс принесла ему путеводную нить!
И Пэрри пошел за ней. Шелковистая ниточка была так же неуловима, как мысль, и он чувствовал ее только потому, что должным образом настроился. Подобно тому как линия Судьбы вела Ниобу сквозь Пустоту, эта паутинка прокладывала путь сквозь окружающий хаос.
Вскоре перед Пэрри стали вырисовываться какие-то сумбурные образы — очертания предметов, ни в коей мере не связанных друг с другом. Выписанный пастелью кусок скалы, смятая жестянка из-под пива, изгиб обнаженного женского бедра, черенок розы, проблеск звездного света, левый глаз гарпии, прорастающее зерно пшеницы, капля дождя, багровеющий синяк на лопатке у кролика, оторванный листок календаря с обозначенной на нем пятницей тринадцатого… Ни на что не отвлекаясь, Пэрри упорно шел мимо, следуя своей путеводной нити.
Затем перед ним возникла земля, какой-то берег, и ему пришлось переплывать зловонный поток — реку Ахеронт, скорбные воды которой омывали Ад, не позволяя из него вырваться. Но Пэрри она была знакома, теперь он хотя бы знал, где находится.
Сатана вышел туда, где трое Судей вершили правосудие над вновь прибывшими душами, рассматривая особо сложные случаи. Одним из них был Минос, бывший Критский царь, жена которого произвела на свет Минотавра — чудовищный плод страсти к быку; вторым — Радамант, брат Миноса, известный своей справедливостью; третьим — благочестивый Эак. Поскольку все трое являлись очень хорошими судьями, в свое время Пэрри оставил их на месте, даже расширив их полномочия.
Пэрри никак не мог попасть прямо в Ад, минуя этих служителей — он сам организовал все именно так, чтобы ни одна грешная душа не обошлась без должной сортировки. Некоторые вновь прибывшие на самом деле предназначались для Рая — Судьи безошибочно определяли их и направляли в местный Рай, где они могли находиться до тех пор, пока не изъявляли готовность двинуться в дальнейший путь. Большинство душ так и сделали во время свадебной церемонии Пэрри, но постоянно прибывали новые, и Судьи никогда не оставались без работы.
В каком бы облике ни предстал перед ними Пэрри, его все равно узнают.
Присоединившись к веренице душ, Пэрри стал двигаться вперед.
Минос бросил на него беглый взгляд, который задержался на пришельце не более секунды, как будто вовсе не встретил ничего необычного.
— Отправляйся в Лимб, — коротко молвил он.
Пэрри прошел, как самая заурядная грешная душа. Его все-таки пропустили!
Теперь Пэрри мог двинуться к Церберу, трехголовому псу, которого он сам назначил охранять главные ворота. Прошло несколько столетий с тех пор, как он в последний раз общался с этим чудовищем. Раз Пэрри пропустили Судьи, он сможет беспрепятственно пройти сквозь ворота, не вызвав подозрений.
— Ха!
Снова воплощение Зла! Хитрый скот на всякий случай приглядывал за главным входом.
— За ним, псина, растерзай его!
Подчинившись властному окрику, Цербер бросился на Пэрри, которому теперь уже захотелось, чтобы пес узнал его.
Пэрри пришлось удирать, хотя сделать это было не так просто. Конечно, Цербер не мог его убить, но разорвать в клочья — вполне. Только через день тело жертвы приобрело бы прежний вид. Теперь же счет шел на минуты — кончался испытательный срок нового воплощения Зла. Если Пэрри не подоспеет вовремя…
Он снова нырнул в реку Ахеронт, Цербер устремился за ним. Одна голова возвышалась над волнами и смотрела вперед, другая — оглядывалась назад, а третья погрузилась в воду. Цербер отлично плавал; ему не составит труда догнать свою жертву и расправиться с ней.
Тогда Пэрри превратился в бурую рыбку, которая легко терялась на фоне такой же грязной воды и могла ускользнуть от погони.
— Врешь, не уйдешь! — заревела с берега инкарнация. — Пусть это будет последнее, что я сделаю, но тебя я все-таки достану! — Бросившись в реку, временный хозяин Ада превратился в огромную белую акулу.
Вот так штука! Пэрри не ожидал, что воплощение Зла тоже умеет менять форму. Впрочем, для того, кто обладал властью над Адом, это было несложно. Пэрри думал, что новенький уделял гораздо больше внимания набиванию брюха и измывательству над детскими душами. Вероятно, кто-то дал ему хороший совет — так же, как когда-то Лила подсказала Пэрри, что делать. Среди проклятых душ всегда находились такие, кто ради поблажек спешил услужить Хозяину. В Аду нет места чести или принципам.
Разинув пасть, акула приближалась к Пэрри. Бесполезно нырять поглубже или, напротив, оставаться на поверхности. Оставалось только перевоплощаться.
Но чтобы проделать это здесь, требовалось сосредоточиться, а значит, на какое-то время остановиться. Акула приблизилась почти вплотную, любое промедление даст ей возможность проглотить беглеца. К тому же Пэрри надлежало принять такой облик, чтобы плыть в воде или же птицей взмыть в воздух. Впрочем, воплощение сделает то же самое и продолжит погоню. Поскольку теперь Пэрри был на положении грешной души, равняться с воплощением Зла он, конечно, не мог. Даже если его облик будет таким же, как у воплощения, противник все равно обойдет его по силе, ловкости и скорости.
Что ж, приходилось довольствоваться самым коротким промедлением, которое позволяло превратиться в похожую рыбку и пробираться по Аду по реке. Если бы он мог скользнуть в какой-нибудь обводный канал, чтобы воплощение потеряло его из виду…
Неожиданно ему пришла в голову более интересная мысль — завести инкарнацию в ловушку. Без сомнения, Пэрри знал Ахеронт гораздо лучше своего преследователя — ведь он сам немало потрудился, разрабатывая маршрут для реки. Унаследовав Ад, в котором давно ничего не обновлялось, Пэрри посвятил достаточно времени его разумной организации. Хотя за века мелкие подробности могли стереться из его памяти, все, что было необходимо, он помнил.
Приняв облик более проворной рыбки, Пэрри помчался прочь. В грязных водах реки, специально заколдованной для того, чтобы грешные души не убежали из Ада, магия давалась с трудом; именно поэтому Пэрри не мог перенести себя отсюда, а воплощение — отправить его обратно в Пустоту. Приходилось решать все вопросы на месте.
Заметив, что Пэрри изменил форму, воплощение Зла последовало его примеру, превратившись в более стремительную акулу. Вероятно, ему даже нравилась эта игра в кошки-мышки, из которой он твердо наделся выйти победителем. В конце концов, скрыться от воплощения Зла в пределах Ада не могла ни одна грешная душа.
Но Пэрри отлично знал свое дело. Ловко выскользнув чуть ли не из пасти акулы, он шмыгнул в сторону, а затем неожиданно нырнул в один из притоков.
Это был Флегетон, огненная река, над которой вздымались языки пламени, а сама вода кипела. Но перед тем как войти в нее, Пэрри успел превратиться в огненную рыбку, легко выдерживающую подобный жар. Захваченный врасплох, воплощение Зла замешкалось, а затем проделало то же самое, что и Пэрри.
Подобная стратегия давала инкарнации возможность всюду преследовать свою жертву и, благодаря большей силе, не отстать от нее. Но Пэрри как раз хватило времени, чтобы не угодить в зубы врага и вести его за собою. Впрочем, даже если бы он на какое-то время ускользнул от погони, воплощение Зла смогло бы снова найти его душу, продолжив забаву. Ведь ему наверняка известна магия, позволяющая выслеживать души. Или все-таки нет?..
Описав дугу, Пэрри проворно нырнул вниз, однако очень скоро другая рыба вновь догнала его. Вероятно, преследователь полностью сосредоточился на своей жертве и мог бы безошибочно отыскать ее где угодно. Слабая надежда погасла…
Пэрри снова вошел в Ахеронт, немного изменив облик. Воплощение Зла в точности повторило его действия.
Тогда Пэрри юркнул в Кокит, замерзшую реку, предварительно превратившись в мелкую ледяную рыбешку, способную выносить холод. Не теряя времени, инкарнация сделала то же самое.
На этот раз Пэрри не стал запутывать след, а прямо подо льдом устремился вверх по реке, ловко обходя подводные камни и пытаясь затеряться в причудливых течениях. Но обмануть воплощение Зла было не так-то просто — повторяя каждое движение своей жертвы, враг неотступно шел за ней. Пэрри понял, что если он будет плыть против течения, то его очень быстро догонят, если же изменит облик и оставит реку, то тотчас же окажется схвачен…
Продвигаясь по волнам, Пэрри мысленно произнес заклинание, которое внешне ни в чем не проявилось — во всяком случае, он очень надеялся на то, что его противник ничего не заметит. Наступала решающая минута. Если воплощение Зла догадается, куда его ведут, что его ждет и как с этим бороться, все пропало. Но в Аду он еще недостаточно освоился — именно на это Пэрри и рассчитывал.
Внезапно он нырнул в новый канал, воды которого не замерзали, и усилил заклинание.
Раскрыв челюсти, воплощение Зла бросилось за ним. Если Пэрри окажется в его пасти, ему уже не спастись. Оба отлично знали это. Развязка приближалась.
И вдруг инкарнация заметно сбавила скорость и принялась бесцельно кружить в воде. Затем свернула в сторону и решила подкрепиться сочными водорослями.
Что это? Хитрая уловка — или конец? Скоро все станет ясно…
Развернувшись, Пэрри поплыл вниз по течению. За ним никто не погнался. Тогда он вошел в реку Кокит — теперь подготавливаться к встрече с ледяной водой уже было не нужно. Проделав весь обратный путь к Ахеронту, Пэрри приблизился к берегу и принял свой привычный вид.
Наконец он выбрался на сушу.
— Я, Сатана, снова принимаю власть, — объявил Пэрри и сразу почувствовал прилив сил. Похоже, он успел вовремя и во второй раз занял пост воплощения Зла.
Теперь Пэрри без труда перенесся в самую середину Ада. Ассаргадон поднял голову от письменного стола.
— Мой господин, вы вернулись, — почтительно произнес он, как будто ничего особенного не случилось. — Могу ли я вас кое о чем спросить?..
— Я завел его в Лету, — объяснил Пэрри. — Сам я воспользовался заклинанием и защитил себя от навевающих забвение чар. Наверное, он его не знал или не понял, где оказался.
— Наверное, — согласился Ассаргадон. — Будут ли какие-нибудь распоряжения, Сатана?
— Вернемся к прежним порядкам, — сказал Пэрри. — Все распоряжения самозванца отменить.
— Как вам будет угодно. — И Ассаргадон улыбнулся, довольный, что теперь все снова пойдет как прежде.
Благодаря помощи Ниобы и Нокс Пэрри вернул себе власть. Он чувствовал удовлетворение, но вместе с тем и опустошение, потому что сознавал — ничто уже не вернет ему любви. Теперь Пэрри потерял и Джоли, и Орб; это стало понятно, когда другие воплощения помогли ему обрести прежнее могущество. Предстояло до конца выполнить свой долг, и он сделает все возможное — Пэрри отлично знал, что от других больше не будет пощады. Однако он с радостью отдал бы все это за иное… Собственно, месяц назад он уже так и поступил.
Весь день Пэрри приводил свое царство в порядок и к вечеру решил отдохнуть. В сне он не нуждался, а просто надеялся забыться и заглушить чувство одиночества.
Неожиданно к нему кто-то явился. Пэрри сразу догадался, что это не грешная душа — ни от одной грешной души не могло исходить такое сияние. Но тогда как же гость попал в Ад? Сторожа никогда не впустили бы его, а Ассаргадон ни за что бы не разрешил войти. Такое под силу только инкарнации.
К Сатане кто-то приблизился — он увидел очертания стройной женщины.
— Пэрри, — молвила она.
Что?! Он сразу узнал голос. Неужели?..
Гостья откинула капюшон, который скрывал золотистые волосы и лицо, и Пэрри увидел ее серо-зеленые глаза.
От изумления он лишился дара речи.
— Да, это я, — сказала Джоли. — Я вернулась к тебе, любимый.
— Но… я женился на другой… я думал…
Выражение ее лица изменилось.
— Пэрри, ты ведь знаешь, что Гея никогда не породнится с Сатаной, хотя формально и является его женой. Этому браку не дано осуществиться. Но мне вовсе не обязательно быть твоей женой. Принимаешь ли ты меня назад?
Поднявшись, он обнял ее.
— Ну конечно, Джоли! Я думал, что навсегда потерял тебя. Я по-прежнему тебя люблю… но и ее — тоже. Если ты сможешь смириться с этим…
— Я тебя понимаю, — отозвалась Джоли и поцеловала его.
Пэрри не сразу смог мысленно соединить все случившееся в одно целое. Он вспомнил о том, что Орб взяла у него капельку крови, в которой обитала душа Джоли. Джоли обладала способностью вселяться в живое тело, если ей позволял это человек, которому оно принадлежало. Только одна женщина знала об этом и могла бы дать подобное разрешение. Та, которая любила его, как Джоли, но не могла прийти к нему. Та, с которой он никогда не соединится, потому что они всегда будут противниками.
— Но я могу проводить с тобою только ночь, — заметила Джоли. — И то не каждую. Это будет нашей тайной. Никто не должен знать о наших с тобой свиданиях.
— Хорошо, пусть будут тайные свидания, — согласился Пэрри. — А когда ты уйдешь… не могла бы ты передать мою благодарность той, чье тело ты позаимствовала…
— Она все знает. — На этот раз Пэрри услышал голос не Джоли, а воплощения. Но он звучал с не меньшей любовью.
Пэрри еще раз поцеловал ее, понимая, что благословлен дважды. С его одиночеством было навсегда покончено.