Энтони Пирс. Возлюбивший зло

   — Придется пойти самому, — объявил он судье, — и доставить его к вам на суд.
   Отец Непреклонный закашлялся. Твердый в своей вере, он был далеко не глуп.
   Судья покачал головой:
   — Прошу прощения, святой отец, это невозможно. Лорд Бофор не очень-то уважает монахов. Чего доброго, еще вас побьет, а то и хуже…
   Пэрри разыграл удивление:
   — Но я слуга Господа!
   — Святой отец, нам приходится общаться далеко не с праведниками… Порой они сомневаются в могуществе самого Господа Бога, — заметил судья.
   — Могущество Господа Бога безгранично! — вознегодовал Пэрри.
   — И тем не менее, святой отец…
   — Быть может, нам следует доложить… — начал отец Непреклонный.
   — Нет, этого недостаточно, — отрезал Пэрри. — Хотя я с вами совершенно согласен, брат, — доложить все-таки следует. Что, если вы вернетесь и представите Ордену доклад, а я тем временем передам этого человека в руки правосудия?
   — Вам не следует идти туда одному! — горячился отец Непреклонный.
   — Но я пойду не один, — возразил Пэрри, — а вместе с Господом. Разве способен кто-нибудь защитить меня надежнее, чем Он?
   — Вы абсолютно правы! И тем не менее…
   — Значит, решено. Я прослежу, чтобы лорд Бофор попал в руки правосудия здесь, а вы доведете это дело до сведения нашего Ордена. Думаю, что обо всем, в свою очередь, станет известно Папе и он будет доволен проделанной работой. Не каждый день Церкви удается регулировать вопросы правосудия.
   — Да, не каждый, — эхом повторил отец Непреклонный.
   — И все-таки, святой отец… — начал было судья.
   — Довольно! — перебил его Пэрри. — Моя цель ясна. Лишь проводите меня до владений лорда Бофора, а я выполню то, что подскажет мне Господь.
   — Я могу вас проводить! — вызвалась Фабиола. — Я живу неподалеку. — Наверное, поэтому ее и выбрали на роль главной свидетельницы. Ведь чтобы найти и запугать деревенскую девчонку вовсе не требовалось далеко ходить.
   — Вот и отлично, дитя мое.
   Отец Непреклонный и судья обменялись недвусмысленными взглядами. Оба, вероятно, решили, что Пэрри сошел с ума. Безоружному шагнуть в клетку со львом?..
   Однако Пэрри напомнил себе, что однажды это уже кое-кому удавалось и лев даже становился ручным…
   В назначенный час Пэрри на своем ослике и девушка отправились в путь. Глядя на худенькую спину Фабиолы, он снова подумал о первой встрече с Джоли.
   Эта мысль вызвала саму Джоли:
   — Смотри у меня!
   — Ну что ты, любимая, — пробормотал он.
   Фабиола обернулась:
   — Что вы сказали, святой отец?
   — Ничего, дитя мое. Я просто разговариваю сам с собой.
   Однако девушка упорно смотрела в его сторону:
   — А кто та знатная дама, святой отец?
   — Ты ее видишь? — удивился Пэрри.
   — Ну, разумеется, видит! — не выдержала Джоли. — Ведь ты дал ей крест.
   — Да, действительно, — согласился Пэрри, в душе, однако, сомневаясь, что причина именно в этом. Такой же крест носил и отец Непреклонный, но Джоли он никогда не видел.
   Затем Пэрри обратился к Фабиоле:
   — Эта дама — моя жена, когда ей было столько же, сколько тебе сейчас. Она умерла больше двадцати лет назад, однако по-прежнему рядом со мной.
   — Надо же! — Еще раз посмотрев вверх, Фабиола зашагала по дороге.
   — Что ты надумал, любимый? — спросила Джоли. — Ты ведь понимаешь — тот злодей не выйдет к тебе только потому, что ты его попросишь.
   — Знаю. Но если, как мы подозреваем, это тот самый колдун, по милости которого нас выследили, а затем убили отца и тебя, он не выдержит разоблачения. Это может оказаться моим главным оружием против него.
   Фабиола снова обернулась.
   — Так, значит, лорд Бофор — колдун, святой отец?
   Увлекшись разговором с Джоли, Пэрри совсем упустил из виду, что девушка идет рядом и все слышит. Впрочем, так ли уж это важно? Ведь своей безопасностью и безопасностью своих родных Фабиола обязана ему и потому станет во всем его поддерживать.
   — Скорее всего да, дитя мое. Так же как и я. Только моя магия белая и служит Господу, а его — черная, за которой стоят силы зла. — Изучению этих сил Пэрри посвятил немало времени, так что другие монахи даже поддразнивали его за любовь ко злу. Как и в нынешнем случае, ему удавалось безошибочно определять, где оно таится.
   — Я не прочь посмотреть, как этого мерзавца, который разрушил нам жизнь, отдадут под суд, — сказала Джоли. — И все-таки я не понимаю, как ему может повредить какое-то разоблачение.
   — Дело в том, что когда-то он принимал участие в крестовом походе, — объяснил Пэрри. — Тот, хотя по сути и являлся работой Дьявола, был преисполнен благих намерений. Поэтому Бофор заслужил хорошую репутацию и ни за что не захочет расстаться с нею. Это подтверждает и его нынешнее поведение. Если бы его слуги и рыцари узнали, кто он на самом деле, они не стали бы его поддерживать. Так что разоблачение с самого начала больно ударит по нему.
   — Как бы мне хотелось это увидеть! — воскликнула Фабиола.
   Еще бы, ведь ее мучили и насиловали слуги Бофора.
   — А знаешь, Пэрри, она могла бы нам пригодиться, — сказала Джоли.
   — Каким образом?
   — Как пригодиться? — спросила и Фабиола, которая, вероятно, подумала, что чего-то не расслышала.
   — По-моему, я смогу проникнуть к ней в голову, — пояснила Джоли. — И подсказывать, что говорить. Возможно, так будет гораздо удобнее.
   — Ну, не знаю…
   Но Джоли уже спешила к девушке. Подлетев к ней, образ Джоли как бы рассеялся, а затем исчез в голове Фабиолы.
   Фабиола резко выпрямилась и обернулась к Пэрри.
   — Привет, любимый! — промолвила она голосом Джоли.
   Пэрри едва не свалился с осла.
   — Убирайся оттуда! — прошипел он. — Надо же было додуматься! Овладела ею, как демоны!
   — А мне понравилось, — произнесла Фабиола своим собственным голосом. — Теперь я могу ее слышать и чувствую, что ей хочется, чтобы я сказала. По-моему, это совсем не похоже на то, как если бы мной овладели демоны. Ведь Джоли хорошая!
   — И все-таки…
   Похоже, девушка к чему-то прислушивалась. Затем она сказала:
   — Да, пожалуй. — Должно быть, Фабиола разговаривала с призраком, который сидел у нее внутри. — Но соблазнять святого человека…
   — Выходи! — строго повторил Пэрри.
   Девушка смотрела на него, игриво улыбаясь.
   — Попробуй достань меня! — сказала она голосом Джоли. Теперь она стала даже внешне похожа на Джоли.
   Спрыгнув с осла, Пэрри бросился к ней и схватил Фабиолу за плечи:
   — Богом заклинаю — оставь это тело!
   Джоли появилась в воздухе над головой девушки.
   — Ты изгнал меня, как какого-нибудь демона! — с негодованием воскликнула она.
   Фабиола расплакалась:
   — Я ничего такого не хотела! Она сказала, что это только игра!
   Пэрри отпустил ее.
   — Есть игры, в которые мы не играем, — сурово бросил он и направился к своему ослу.
   — Не будь брюзгой! — проворчала Джоли. — У меня и в мыслях не было ее совращать. Я только показала ей, что можно сделать, если я в нее проникну. Ведь тогда я сумела бы непосредственно помочь тебе, если с Бофором окажется не так просто сладить, как ты думаешь. Кстати, что ты собираешься с ней делать, когда она приведет тебя в замок? Отпустишь, чтобы девчонка стала добычей рыцарей?
   Пэрри пришлось признать, что отчасти Джоли права.
   — Ты уверена, что такое проникновение не опасно для нее? Я дал девушке слово, что буду ее защищать…
   — Да что со мной сделается?! — горячо заверила Фабиола. — Когда она внутри, я даже чувствую себя настоящей женщиной.
   Вот этого-то Пэрри как раз и опасался. Уверенный в том, что никто не способен заменить ему Джоли, он двадцать лет прожил, не коснувшись ни одной женщины. То, что Джоли так неожиданно предстала перед ним в образе живой девушки — такой же юной, как когда-то его любимая, — всколыхнуло в Пэрри давно забытые чувства. Впрочем, больше ничего общего у Фабиолы, которая не обладала ни красотой, ни умом, с Джоли не было. Что же случилось бы, если бы они оказались более похожи?! Ведь он теперь монах! Монах!!!
   Джоли подлетела к нему.
   — Ты взглянул на нее как на женщину? — тихо спросила она.
   Пэрри мрачно кивнул:
   — Извини, я не подумала… У меня было такое чувство, как будто я снова живая. Я не стану тебя больше мучить.
   — Спасибо, — сказал он, не глядя на нее.
   — Но я по-прежнему уверена в том, что она могла бы нам помочь. К тому же отпускать ее одну опасно. Этот Бофор — очень серьезный враг.
   — Не спорю.
   — Тогда, может быть, все же попробуем?..
   — Делай так, как считаешь нужным, Джоли, — неохотно уступил Пэрри.
   Джоли исчезла, а Фабиола снова выпрямилась.
   — Как бы мне хотелось быть такой же, как вы!
   «Еще бы!» — подумал Пэрри, который все еще относился к затее Джоли с сомнением.
   — Теперь я могу все время оставаться с девушкой или, когда мы прибудем в замок, обследовать его, — произнесла Джоли устами Фабиолы. — Как ты думаешь?
   — Не знаю. Если там я буду с тобой общаться, то станет понятно, кто ты такая. Так что смотри сама. Пожалуй, тебе стоит сначала покружить по замку, чтобы увидеть то, чего не смогу увидеть я, а затем вернуться к Фабиоле.
   — Я так и сделаю.
   — Фабиола, — обратился Пэрри к девушке. — Ты уверена, что тебе стоит идти в замок? Вряд ли там нас встретят с распростертыми объятиями.
   — У меня ваш крестик, святой отец, — не задумываясь, сказала она. — Со мной ничего не может случиться.
   — Да, пока твоя вера тверда. Но стоит тебе только усомниться, и защита ослабеет. Христос не помогает сомневающимся. А там, в замке, тебя обязательно попытаются сбить с толку.
   Девушка крепко сжала в ладони крестик:
   — Им это не удастся!
   Пэрри оставалось лишь надеяться, что так и будет. Разумеется, в себе он был полностью уверен. Что ж, вероятно, с помощью Джоли Фабиола и выдержит трудное испытание…
   Наконец показался замок — не то чтобы огромный, однако довольно внушительный — с внутренним зеленым подворьем, со всех сторон окруженным мощными каменными стенами. Как и любая подобная крепость, он был прекрасно защищен — десятка два людей вполне могли держать оборону против целой армии.
   Очевидно, здесь уже ждали гостей — мост оказался спущен, и, когда путники к нему приблизились, часовые уже были начеку.
   — Наш хозяин приветствует вас, отец Скорбящий, — сказал один из караульных. — Мы позаботимся и об осле, и о девке.
   Даже спустя двадцать лет это грубое слово больно резануло Пэрри слух. Однако он постарался скрыть неприязнь.
   — Благодарю вас. Осла можете забрать, а эта молодая женщина останется со мной.
   Обдумывая его слова, часовой замешкался. Вероятно, ему приходилось слышать истории о монахах, которые порой забывали о данных обетах целомудрия. Что ж, Пэрри и сам не раз расследовал подобные случаи и налагал на виновных соответствующие дисциплинарные взыскания. Похоже, теперь в нарушении обета подозревают его… Что ж, зато у него есть предлог не расставаться с девушкой.
   Их повели в главное здание. Пока они шагали по длинному коридору, Джоли успела куда-то улететь и вернуться.
   — Мост поднимают, — сообщила она.
   Пэрри незаметно кивнул. Этого он ожидал. Отпускать свою жертву из когтей лев явно не собирался…
   Они вошли в богато убранный главный зал. На стенах висели живописные гобелены, отшлифованные деревянные полы блестели. Лорд Бофор обладал изысканным вкусом, а неправедно нажитое богатство позволяло ему устроить свое жилище так, как хотелось.
   — Из ниш за нами следят лучники, — сообщила Джоли. — Я видела арбалеты.
   Из внутреннего кармана Пэрри достал крупный серебряный крест. Вряд ли по ним сразу откроют стрельбу, однако рисковать все же не стоило. Почувствовав то же самое, Фабиола крепко ухватилась за свой крестик.
   За огромным дубовым столом их ждал лорд Бофор — моложавый мужчина лет пятидесяти в богато расшитой одежде.
   — Добро пожаловать, отец Скорбящий, — приветствовал он гостя. — Чем заслужили мы честь лицезреть у себя духовное лицо?
   — Бофор, — без предисловий начал Пэрри, — у меня имеется предписание на ваш арест за злоупотребление властью. Я пришел, чтобы доставить вас в суд.
   — Ты слишком много на себя берешь, монах! — отрезал Бофор. — Не следует совать нос в мои дела.
   — Я хотел бы предоставить решать это суду, — ответил Пэрри. — Прошу вас покинуть замок и вместе со мной отправиться в город, чтобы решить дело.
   — Только из-за дерзкого обвинения какой-то глупой девчонки? Поосторожней, монах…
   — Хватило же вам ее показаний, когда вы собирались использовать их против своего соседа, — напомнил Пэрри. — Однако мы убедились, что эти показания — результат пыток и угроз. Теперь она более надежная свидетельница против вас, чем против вашего соседа.
   — По-моему, она вообще больше ничего не засвидетельствует. — Лорд подал знак, и тут же вперед выступили два солдата.
   Фабиола выпрямилась — Пэрри догадался о присутствии Джоли. Девушка подняла маленький серебряный крестик.
   — Не смейте прикасаться ко мне, исчадия ада! — пригрозила она.
   Стражники заколебались.
   — Довольно слушать всякий бред! — заорал на них Бофор. — Взять ее!
   Солдаты двинулись к Фабиоле, которая, пронзив взглядом того из них, который оказался ближе, взмахнула крестом над его рукой.
   Схватившись за руку, он с воплем упал.
   Пэрри понял, что Джоли воспользовалась магическим приемом, которому с его помощью научилась уже после смерти. Место, которого Фабиола коснулась крестом, пронзила такая жгучая боль, как будто крестик раскалился докрасна. В действительности же солдат почувствовал боль лишь потому, что понимал — нельзя трогать свидетеля, которого защищает монах, — и поступал против своей совести. Теперь уж им овладел настоящий страх.
   — Ах, значит, так, — буркнул Бофор и подал другой знак.
   — Арбалеты! — крикнул Пэрри, предупреждая Джоли.
   Две стрелы, выпущенные из арбалетов, прямо в полете слегка отклонились в сторону и вонзились в стену за спиной девушки. Это тоже являлось заслугой Джоли, которая более десяти лет училась заставлять смертоносные стрелы на ходу менять курс. Что ж, все-таки это было проще, чем создавать предметы из ничего и подниматься в воздух…
   — Если до сих пор в вашей вине еще сомневались, — сказал Пэрри, — то теперь вы сами подтвердили ее. Пойдемте со мной. — Огибая стол, он двинулся к Бофору.
   — Все вон! — заорал Бофор. — Я буду разговаривать с ним наедине.
   Слуги и стражники, так же как и арбалетчики, поспешили выполнить приказ. Через минуту в зале остались только Пэрри, Фабиола и Бофор.
   — Кто ты? — спросил Бофор. — Я отлично распознаю колдовство!
   — Еще бы, — согласился Пэрри, — ведь ты занимался им не один десяток лет.
   — Во имя Церкви!
   — Во имя Люцифера.
   — Как ты смеешь обвинять меня? Я оказал неоценимую поддержку крестовому походу!
   — Под видом поддержки ты просто расправлялся со своими конкурентами.
   — Кто ты? — повторил Бофор. — Мне известно обо всех толковых колдунах — среди монахов их нет!
   — Я тот, кому удалось скрыться. Вы убили моего отца и мою жену. Теперь с помощью всемогущего Бога я пытаюсь восстановить справедливость.
   Бофор задумался.
   — Да, одному и правда удалось тогда бежать! Какой-то молокосос, мальчишка, убил крестоносца и выскользнул из ловушки. Я даже забыл о нем…
   — Зато я не забыл, — прошипел Пэрри. — Сейчас ты добровольно отправишься со мной на суд или твои люди узнают, кто ты на самом деле. Это погубит твою репутацию — так же как и замок.
   — Так ты хочешь заключить сделку, монах? — усмехнулся Бофор.
   — Моя профессия требует снисхождения к грешнику, сколь тяжела ни оказалась его вина. Признайся в своих грехах и смирись с наказанием — я не стану его усугублять. Идем со мной, и, быть может, тебе удастся спасти хотя бы часть богатства.
   — Не могу, — ответил Бофор. — Ты знаешь, кому я служу.
   — Мой господин могущественнее.
   — Нет, мы просто служим разным.
   — Не хочешь ли помериться силами? За мной стоит Господь; помогает ли тебе тот, кому ты так верно служишь?
   Бофор на секунду задумался. Все знали, что Люциферу быстро надоедали те, кто, выполняя его приказы, совершали промахи.
   — Надеюсь, мы все-таки договоримся. Если ты оставишь меня в покое, я открою тебе сведения, гораздо более ценные, чем я сам.
   — Я не торгуюсь. Следуй за мной — возможно, тебе удастся договориться с судьей.
   — С судьей? Еще бы, он всегда на стороне сильного. Впрочем, какой уж там суд — ведь ты настроил против меня весь город…
   — Все верно, Пэрри, — устами Фабиолы подтвердила Джоли. — К замку двигаются толпы горожан. Похоже, что не один из них пострадал по вине этого человека — теперь появилась отличная возможность с ним расправиться.
   — Твоя песенка спета, колдун, — сказал Пэрри. — Идем же.
   — Еще раз советую принять мое предложение, — предупредил Бофор. — Я могу сообщить тебе о приближающемся величайшем бедствии, которого еще не видела эта земля. Как ни забавно, но ты будешь иметь к нему самое непосредственное отношение! Если ты узнаешь, откуда исходит угроза, то сможешь спасти и себя, и то, что тебе дорого.
   — Я не имею дел с такими, как ты, — резко ответил Пэрри. — Пойдем, и я защищу тебя от гнева толпы.
   — Ну что ж, раз ничего не поделаешь… — произнес Бофор и повернулся было к выходу.
   Словно молния, Пэрри пронзил мощный разряд энергии, который окутал его огнем. Однако огонь тут же погас, не причинив Пэрри ни малейшего вреда.
   — Так, значит, силой тебя не возьмешь, — промолвил Бофор. — А как насчет этого? — Он сделал знак.
   Пэрри поднял вверх крест. Что-то невидимое ударилось о него и отскочило назад.
   — Ах ты хитрый… Черт тебя побери! Тьфу, тьфу, тьфу!.. Бес! — разразился бранью Бофор. — Зеркальным заклинанием ты отбросил проклятие на меня самого! От него нет спасения!
   — Следуй за мной, — строго повторил Пэрри.
   — Нет… будь проклят Бог! Хвала Люциферу! Тьфу, тьфу, тьфу!.. Я не пойду с тобой, монах! Эта голытьба… дерьмо собачье! Вонючая чернь! Черт, черт, черт!.. Разорвет меня на части!
   — Тогда я оставляю тебя здесь, — сказал Пэрри. — Идем, Фабиола, наша миссия закончена.
   — Во имя… пропади ты пропадом!.. Что ты от меня хочешь?! — в отчаянии завопил Бофор.
   — Я хочу, чтобы ты испытал такие же страдания, как те, на кого когда-то ты насылал подобные проклятия, — ответил Пэрри.
   Оставив беснующегося лорда Бофора, Пэрри и Фабиола покинули пышный зал.
   — Что с ним случилось, святой отец? — в страхе спросила Фабиола.
   — Его поразило посланное в мой адрес проклятие. Я внимательно изучил относящиеся к этому делу бумаги и догадался, что со многими он поступал именно так, как попытался сегодня со мной — в общем, я подготовился. Его жертвы, едва открыв рот, невольно начинали ругаться. Такой человек не может спрятаться, поскольку его выдает собственный язык. С лордом Бофором покончено, теперь он лишится даже самых преданных слуг. Вряд ли он способен и на колдовство — потоки брани разрушат его заклинания и не позволят ему как следует собраться.
   — Так ему и надо! — заключила Джоли. — Ты все-таки с ним разделался.
   — Ну что ты, — возразил Пэрри. — Он сам себя погубил.
   — Конечно, ты ведь теперь духовное лицо, — язвительно отозвалась она. — Где тебе до мирских страстей… А я всего лишь мстительный дух и потому упиваюсь падением нашего врага. Да, ждать пришлось долго, но я все равно довольна.
   Не желая копаться в собственных чувствах, Пэрри промолчал.
   Оба беспрепятственно покинули замок — стражники видели достаточно, чтобы понять, как опасно связываться с могущественным монахом. С улицы на замок со всех сторон напирала толпа.
   — Откажитесь от мести, — посоветовал им Пэрри. — Этот человек сам навлек на себя беду.
   Народ неуверенно топтался на месте, с одной стороны не желая ослушаться Пэрри, а с другой — лишить себя удовольствия.
   Однако вскоре все разрешилось само собой. Из замка пришла новость о том, что, наградив своих стражников и слуг самой грязной бранью, лорд Бофор закололся. По словам очевидцев, его тело прямо на их глазах превратилось в угли — как будто сгорело в адском огне.
   Пэрри проводил Фабиолу домой.
   — Храни свой крестик, дитя мое, — как и сегодня, он всегда будет тебя защищать.
   — Огромное вам спасибо, святой отец! — горячо поблагодарила она. — И госпоже Джоли — тоже!
   — Да благословит тебя Господь, дитя. — Наконец Пэрри сел на своего осла и отправился в путь.
   — Перед народом ты напустил на себя скромность, — заметила Джоли. — Но, сам знаешь, теперь об отце Скорбящем в этих местах еще долго будут ходить легенды.
   — Что ж, должна же Божья слава когда-то воссиять и в самых отдаленных уголках, — ответил он.
   — Впрочем, эта слава поможет тебе продвинуться по службе в Доминиканском Ордене, — продолжала Джоли.
   — У меня действительно есть задумки, которые я хотел бы осуществить. Возможно, сам Бог избрал этот путь, чтобы приблизить меня к цели.
   Так, за разговорами они возвращались в монастырь. Хотя Пэрри старательно скрывал свою радость, его душа ликовала. Пусть он не смог вернуть к жизни Джоли или отца, зато немного притупил постоянно терзающую его боль разочарования. Наконец-то он добрался до того, кто принес ему столько горя.
   И все же кое-что осталось невыясненным. Ведь Танатос говорил, что смерть Джоли связана с каким-то жесточайшим злом, которое и не позволило ее душе благополучно отправиться в Рай. Пока что Пэрри не сумел постигнуть сущность этого зла. Быть может, Танатос ошибся? Ох, вряд ли…
 
   Успех Пэрри действительно не остался незамеченным. В следующем, тысяча двести тридцать первом году его вызвали на встречу с Папой Георгием IX. Пэрри объяснил Папе необходимость более ревностного преследования зла — ведь очень часто недовольные становились орудиями Люцифера. Таким примером мог бы служить лорд Бофор, сеявший зло в других. Естественно, Пэрри, который не мог в глазах Папы порочить крестовый поход, не упомянул о том, что, по его мнению, Бофор с самого начала избрал путь зла. Козням Отца лжи могла противостоять только неусыпная бдительность. Пэрри выразил уверенность в том, что эту задачу следует возложить на Доминиканский Орден, который более других занимался именно изучением вопросов зла. В тот момент, чтобы бороться с ересью, у доминиканцев явно не хватало полномочий.
   Папа выслушал Пэрри с большим интересом, однако ему требовалось время, чтобы все обдумать. Поблагодарив, он отпустил монаха, который с удовлетворением отметил, что Папа намерен предпринять кое-какие шаги.
   Через два года, в тысяча двести тридцать третьем году, эти шаги обозначились — главным орудием в борьбе против ереси были объявлены доминиканцы, переподчиненные непосредственно Папе. Пэрри не занял в Ордене главенствующую роль, но, как ему и хотелось, явился тайным проводником идеи.
   Наконец он мог устремиться к всеобщему источнику зла, малой частицей которого являлся лорд Бофор, — к самому Люциферу. Пэрри намеревался выяснить сущность бедствия, упомянутого Бофором, и предотвратить его. Теперь у Инквизиции появились зубы.
 
 

5. СТРАШНОЕ БЕДСТВИЕ

   В тысяча двести тридцать девятом году Пэрри отправился на своем ослике в германские области. Наступала осень, и природа радовала взор яркими красками. В этот раз Пэрри выехал один, так как монастырь не смог выделить для такого длительного путешествия еще одного монаха. К тому же все знали, что, хотя отец Скорбящий уже немолод, он никому не позволил бы себя обидеть. Без тени юмора поговаривали, что горе ожидало того, кто становился этому монаху поперек дороги.
   — Для кого на сей раз ты собираешься таскать из огня каштаны? — спросила Джоли. Ее призрак неожиданно повис в воздухе перед Пэрри. Привыкший к подобному осел лишь шевельнул длинным ухом и, не обращая внимания на чудо, продолжал брести вперед.
   — Для императора, — ответил Пэрри, понимая, о чем пойдет разговор.
   — Фредерика? — уточнила она. — Но ведь его отлучили от Церкви!
   — Да, дважды, — невозмутимо согласился Пэрри.
   — И как же ты, преданный слуга Господа, можешь к нему ехать?
   Джоли поддразнивала его, однако Пэрри это даже нравилось.
   — Я еду туда, где более всего необходим свет Божий, — ответил он. — Хотя Фредерик II вовсе не так уж плох, моя поездка предназначена не для того, чтобы оказать ему поддержку, а для того, чтобы искоренить ересь, откуда бы она ни исходила. Священная Римская Империя не подвергает сомнению влияние Бога или даже Церкви, а просто старается усилить свою временную власть за счет власти Церкви.
   — Велика разница! Как может император бороться против Папы и в то же время оставаться хорошим человеком?
   — Все дело в том, что добро и зло лежат за пределами материального. Прекрати Фредерик распространять свое влияние дальше на богатые северные земли Италии, и довольно скоро Папа признает его вполне достойным человеком.
   — Сдается мне, ты критикуешь Церковь!
   Он ласково посмотрел на призрак:
   — Ну что ты, дорогая! Как могло мне, монаху-доминиканцу, который ревностно служит искоренению зла, прийти такое в голову?
   Джоли рассмеялась:
   — Как жаль, что я не могу снова стать живой! Уж я быстро сбила бы тебя с пути истинного!
   Пэрри кивнул, понимая, что рядом с живой Джоли он чувствовал бы себя гораздо счастливее. Ведь и на монашеском поприще он большей частью преуспевал благодаря ее советам и тому, что, пока Джоли была рядом, его не интересовали другие женщины. Случись ей вдруг его покинуть, Пэрри оказался бы в большой беде — ведь даже в свои сорок девять лет он все еще обращал внимание на молодых женщин…