Страница:
И он начал. Джеймс был удивителен! Диана всегда считала себя очень чувственной и страстной, думала, что знает все о плотском желании. Но через несколько часов она увидела себя, стоявшую лишь в самом начале дороги, которая вела ее к чему-то невероятному и прекрасному.
Голос охрип, мышцы ног заболели с непривычки. Она утопала в неизведанном, магическом блаженстве, накрытая его теплым влажным телом.
Он был все еще в ней, разгоряченный пылкой страстью, а она ощущала сильную, но очень приятную слабость.
– Я поранила тебя, – сказала Диана, дотронувшись до царапины на его шее.
Джеймс улыбнулся. Столько тепла и нежности на его лице она еще никогда не видела.
– Милая, да ты просто демон.
– И тебе это понравилось? – удивилась она.
– Конечно.
Диана даже не помнила, как это случилось, но след был точно от ее пальцев. Она густо покраснела.
Джеймс хотел ее, испытывая сильную нужду, и она спокойно отдалась ему. Она, конечно, знала, что он мог просто поиграть с ней, а потом отправить восвояси. Но страхи не были оправданы: после третьего или четвертого раза их любовное слияние только укрепилось и переросло в нечто большее. Он с огромной благодарностью начал отдавать то, что взял. В десятикратном размере.
Он показал ей удовольствие, которое она считала невозможным. Но Джеймс открыл для нее ворота этого чудесного дворца, избавляя от всех болей и недугов. Он заново сотворил ее, и это было восхитительное ощущение. Он лег сзади нее и, гладя по волосам, мягко спросил:
– Скажи, почему ты так боялась раньше? И что страшного в еще одной беременности?
Диана замерла.
– Мне кажется, ответ очевиден.
– Но я не понимаю.
– Женщина с внебрачным ребенком – это всегда жуткий скандал, – ответила она жестко.
– Хорошо, только мало, Диана. С помощью отца и хорошего адвоката ты легко женишь меня на себе. Дело явно не в этом, и мне хотелось бы знать правду.
Диана лежала молча, пытаясь успокоить дыхание.
– Причина… Изабо, – наконец проговорила она.
– Потому что она глухая? – нахмурившись, спросил Джеймс. – Не говори ерунды – она же родилась здоровой!
– Это не ерунда. Я не должна заводить второго ребенка, вот и все. Может, сменим тему?
Джеймс приподнялся на локте.
– Ты считаешь себя виноватой в ее глухоте. Но это не так. Она была больна.
Диана резко перевернулась на спину.
– Да, я виновата! Изабо заболела после меня – я заразила свою дочь, потому что всюду таскала ее с собой. Я подхватила лихорадку, она заразилась и теперь страдает! Какая же я мать после этого?
Он слушал ее, не отводя серьезного взгляда, затем сказал:
– И теперь ты несешь на себе это бремя. Диана, лихорадка – очень коварная штука. Изабо могла заразиться и не от тебя.
– Может быть, ты прав, но откуда мне знать? – Диана потерянно уставилась в изогнутый потолок. – Я так гордилась ею, всем показывала: мол, смотрите, какой красивый ребенок у меня получился! И Господь наказал меня за мое тщеславие. Я была очень глупой.
– Диана, можешь ругать себя, сколько вздумается, но ты не виновата.
Она скрестила руки на груди и посмотрела на него.
– Что ж, если это объяснение тебя не устраивает, послушай дальше. Узнав о глухоте Изабо, я пришла в ужас, испугалась не только за нее, но и за себя. Я не знала, что делать, и сначала даже хотела отдать ее в приют, как предлагал Эдвард. – Диана закрыла глаза ладонью. – Хотела, понимаешь? Это избавило бы меня от стыда и страха, я жила бы дальше, не вспоминая о ней. Я ужасный человек! Выбросить ни в чем не повинное дитя, мою Изабо, которую я так любила!
Джеймс положил руку ей на живот, в котором она когда-то так гордо вынашивала дочь.
– Теперь понятно, почему ты ее сейчас так оберегаешь. Странно только, что она хорошо относится к маме, которая хотела избавиться от нее.
Диана взглянула на него с яростью:
– Я знала, что не стоит ждать от вас сочувствия, Джеймс Ардмор.
– Что ты, милая, как раз наоборот! Ты прошла через такую боль и страдания, что пора освободиться. И я помогу тебе.
– Почему? Из-за того, что произошло между нами?
– Нет, потому что меня не было рядом, когда умирал мой брат. А я мог предотвратить его смерть. Каково мне было, как думаешь? – Он горько усмехнулся. – Я вечно гордился тем, что никогда не испытываю жалости, но на самом деле это ощущение всегда живет во мне. – В его зеленых глазах снова образовалась пустота, которую Диана видела, когда вошла в его спальню вчера ночью. Он с унынием продолжил: – По крайней мере Изабо тебя простила. А Пол никогда этого не сделает. Моя сестра тоже. Кстати, это одна из причин, по которой мы с ней не ладим.
– Это нечестно с ее стороны.
Джеймс пожал плечами.
– Ну, она тоже чувствует вину. После того как погибла жена Пола, Онория заставила его отправиться на поиски убийцы. Она знает, какой должна быть расплата, в нашей семье обид не прощают.
Закончив свою речь, Джеймс уставился в одну точку и молча водил пальцем по ее животу.
– А почему ты сказал, что я не забеременею от тебя? – спросила Диана.
Он выглядел печальным.
– Я не хочу об этом говорить. Мужчине сложно признать негодность его семени.
– Но откуда тебе знать?
– Скажем так, у меня есть на то причина, – ответил Джеймс, глядя на нее с иронией.
– Потому что ни одна из твоих любовниц не рожала?
– Что-то в этом роде.
– Может, они сами были бесплодны? У женщин такое случается.
– Но не у стольких же.
Она села в постели.
– Боже мой, Джеймс!
– Нет, я не собираюсь называть тебе точное число.
– Думаешь, я так плохо воспитана, чтобы устраивать допрос?
– Дорогая, ты чертовски любопытна, как бы тщательно это ни скрывала. – Он поцеловал ее. – Перевернись.
– Что?
– Перевернись. Хочу еще кое-что тебе показать.
Диана посмотрела в окно.
– Нет, уже почти утро. Не надо ничего показывать.
– Вот именно, что почти.
– Джеймс…
– Что случилось? Устала?
– Нет, не очень…
– Тогда переворачивайся!
Она недовольно фыркнула, но послушалась. Горя от предвкушения, Диана расправила простыню, устраиваясь поудобнее, что было не так уж важно. Без всякого предупреждения Джеймс взял ее за бедра, резко притянул к себе и вошел в нее одним резким движением.
У нее расширились глаза, и вздох, вырвавшийся из легких, перерос в сладостный стон. Диана поняла, что удовольствие, испытанное этой ночью, было лишь крохотной долей, и впереди таилось еще множество удивительных, волнующих открытий. Но сейчас все эти мысли расплывались, как туман, и думать хотелось лишь о том, что Джеймс был в ней, горячий и страстный.
Извиваясь от неистового трения, Диана схватила в кулак простыню и засунула ее себе в рот, заглушая собственный крик.
– Милая, ты все еще любишь меня? – с легкой усмешкой спросил он.
Она не помнила, какой ответ прокричала, но он, кажется, остался доволен.
Закончив, Джеймс лег ей на спину, неустанно целовал волосы и шепотом повторял ее имя. Медленно-медленно Диана заставила себя вернуться из далекого волшебного царства, путь в которое он щедро открыл для нее. Она снова почувствовала под собой мятые простыни и влажную подушку; рассветный бриз щекотал вспотевшее тело.
Ей нравилось лежать под ним. Он был тяжелый, но очень удобный, сильный и такой красивый, что она готова была провести хоть всю жизнь у него под боком, свернувшись калачиком.
Джеймс устроился рядом, нежно прикасаясь губами к ее коже.
– Можно мы теперь поспим? – прошептала Диана. Она ощутила на спине теплый выдох.
– Да, теперь я разрешу тебе поспать, – ответил он, тихо смеясь.
– Большое спасибо…
Она уже утопала в крепких объятиях Морфея, когда сквозь сон послышался его ответ:
– Всегда пожалуйста, милая.
Солнце ярко светило в окно столовой, наполненной соблазнительными ароматами: толсто нарезанный хлеб с козьим сыром, апельсины только что с ветки, джем из ранних ягод, бекон и, конечно, свежий крепкий кофе с сахаром. Джеймс положил на свою тарелку все, до чего мог дотянуться, и приступил к завтраку.
Адмирал сидел рядом, изображая увлеченное чтение газеты, выпущенной полгода назад. Они должны были о многом поговорить, но сейчас Джеймса больше волновала еда. Впервые в жизни он чувствовал столь сильный голод – возможно, еще и потому, что прошедшей ночью в нем открылось огромное количество потайных дверей, о которых он не подозревал раньше.
Диана разрушила в его представлении барьер между физической любовью и эмоциями. Теперь он узнал, каким прекрасным бывает чувство одновременного удовольствия в душе и в теле.
Размышляя, он положил себе новую порцию бекона, взял мятное желе и еще несколько кусочков хлеба.
– Миссис Прингл замечательно готовит, – сказал он. Адмирал опустил газету и взглянул на него.
– Этот корабль?
Джеймс прожевал хлеб и перешел к сочному апельсину.
– Да. С ним что-то не так?
– Он очень удобно появился: именно в тот момент, когда тебе было нужно.
– Да, это удобно, – согласился Джеймс. Локвуд отложил газету в сторону.
– И как долго ты планировал это маленькое приключение?
– Много лет.
– Ты заставляешь обстоятельства работать на тебя, так?
– Стараюсь. – Джеймс выстроил дольки апельсина в аккуратную шеренгу. – У вас тоже немало тайн, адмирал.
– Что ты теперь собираешься делать?
– Уйду. Оставаться здесь с Мэллори – плохая идея. Ради вас я оставил его в живых, но боюсь снова потерять терпение.
– Теперь это не важно. – Адмирал угрюмо смотрел на Джеймса. – Мэллори мертв. Сегодня утром он выпил почти всю настойку опия.
Глава 14
Голос охрип, мышцы ног заболели с непривычки. Она утопала в неизведанном, магическом блаженстве, накрытая его теплым влажным телом.
Он был все еще в ней, разгоряченный пылкой страстью, а она ощущала сильную, но очень приятную слабость.
– Я поранила тебя, – сказала Диана, дотронувшись до царапины на его шее.
Джеймс улыбнулся. Столько тепла и нежности на его лице она еще никогда не видела.
– Милая, да ты просто демон.
– И тебе это понравилось? – удивилась она.
– Конечно.
Диана даже не помнила, как это случилось, но след был точно от ее пальцев. Она густо покраснела.
Джеймс хотел ее, испытывая сильную нужду, и она спокойно отдалась ему. Она, конечно, знала, что он мог просто поиграть с ней, а потом отправить восвояси. Но страхи не были оправданы: после третьего или четвертого раза их любовное слияние только укрепилось и переросло в нечто большее. Он с огромной благодарностью начал отдавать то, что взял. В десятикратном размере.
Он показал ей удовольствие, которое она считала невозможным. Но Джеймс открыл для нее ворота этого чудесного дворца, избавляя от всех болей и недугов. Он заново сотворил ее, и это было восхитительное ощущение. Он лег сзади нее и, гладя по волосам, мягко спросил:
– Скажи, почему ты так боялась раньше? И что страшного в еще одной беременности?
Диана замерла.
– Мне кажется, ответ очевиден.
– Но я не понимаю.
– Женщина с внебрачным ребенком – это всегда жуткий скандал, – ответила она жестко.
– Хорошо, только мало, Диана. С помощью отца и хорошего адвоката ты легко женишь меня на себе. Дело явно не в этом, и мне хотелось бы знать правду.
Диана лежала молча, пытаясь успокоить дыхание.
– Причина… Изабо, – наконец проговорила она.
– Потому что она глухая? – нахмурившись, спросил Джеймс. – Не говори ерунды – она же родилась здоровой!
– Это не ерунда. Я не должна заводить второго ребенка, вот и все. Может, сменим тему?
Джеймс приподнялся на локте.
– Ты считаешь себя виноватой в ее глухоте. Но это не так. Она была больна.
Диана резко перевернулась на спину.
– Да, я виновата! Изабо заболела после меня – я заразила свою дочь, потому что всюду таскала ее с собой. Я подхватила лихорадку, она заразилась и теперь страдает! Какая же я мать после этого?
Он слушал ее, не отводя серьезного взгляда, затем сказал:
– И теперь ты несешь на себе это бремя. Диана, лихорадка – очень коварная штука. Изабо могла заразиться и не от тебя.
– Может быть, ты прав, но откуда мне знать? – Диана потерянно уставилась в изогнутый потолок. – Я так гордилась ею, всем показывала: мол, смотрите, какой красивый ребенок у меня получился! И Господь наказал меня за мое тщеславие. Я была очень глупой.
– Диана, можешь ругать себя, сколько вздумается, но ты не виновата.
Она скрестила руки на груди и посмотрела на него.
– Что ж, если это объяснение тебя не устраивает, послушай дальше. Узнав о глухоте Изабо, я пришла в ужас, испугалась не только за нее, но и за себя. Я не знала, что делать, и сначала даже хотела отдать ее в приют, как предлагал Эдвард. – Диана закрыла глаза ладонью. – Хотела, понимаешь? Это избавило бы меня от стыда и страха, я жила бы дальше, не вспоминая о ней. Я ужасный человек! Выбросить ни в чем не повинное дитя, мою Изабо, которую я так любила!
Джеймс положил руку ей на живот, в котором она когда-то так гордо вынашивала дочь.
– Теперь понятно, почему ты ее сейчас так оберегаешь. Странно только, что она хорошо относится к маме, которая хотела избавиться от нее.
Диана взглянула на него с яростью:
– Я знала, что не стоит ждать от вас сочувствия, Джеймс Ардмор.
– Что ты, милая, как раз наоборот! Ты прошла через такую боль и страдания, что пора освободиться. И я помогу тебе.
– Почему? Из-за того, что произошло между нами?
– Нет, потому что меня не было рядом, когда умирал мой брат. А я мог предотвратить его смерть. Каково мне было, как думаешь? – Он горько усмехнулся. – Я вечно гордился тем, что никогда не испытываю жалости, но на самом деле это ощущение всегда живет во мне. – В его зеленых глазах снова образовалась пустота, которую Диана видела, когда вошла в его спальню вчера ночью. Он с унынием продолжил: – По крайней мере Изабо тебя простила. А Пол никогда этого не сделает. Моя сестра тоже. Кстати, это одна из причин, по которой мы с ней не ладим.
– Это нечестно с ее стороны.
Джеймс пожал плечами.
– Ну, она тоже чувствует вину. После того как погибла жена Пола, Онория заставила его отправиться на поиски убийцы. Она знает, какой должна быть расплата, в нашей семье обид не прощают.
Закончив свою речь, Джеймс уставился в одну точку и молча водил пальцем по ее животу.
– А почему ты сказал, что я не забеременею от тебя? – спросила Диана.
Он выглядел печальным.
– Я не хочу об этом говорить. Мужчине сложно признать негодность его семени.
– Но откуда тебе знать?
– Скажем так, у меня есть на то причина, – ответил Джеймс, глядя на нее с иронией.
– Потому что ни одна из твоих любовниц не рожала?
– Что-то в этом роде.
– Может, они сами были бесплодны? У женщин такое случается.
– Но не у стольких же.
Она села в постели.
– Боже мой, Джеймс!
– Нет, я не собираюсь называть тебе точное число.
– Думаешь, я так плохо воспитана, чтобы устраивать допрос?
– Дорогая, ты чертовски любопытна, как бы тщательно это ни скрывала. – Он поцеловал ее. – Перевернись.
– Что?
– Перевернись. Хочу еще кое-что тебе показать.
Диана посмотрела в окно.
– Нет, уже почти утро. Не надо ничего показывать.
– Вот именно, что почти.
– Джеймс…
– Что случилось? Устала?
– Нет, не очень…
– Тогда переворачивайся!
Она недовольно фыркнула, но послушалась. Горя от предвкушения, Диана расправила простыню, устраиваясь поудобнее, что было не так уж важно. Без всякого предупреждения Джеймс взял ее за бедра, резко притянул к себе и вошел в нее одним резким движением.
У нее расширились глаза, и вздох, вырвавшийся из легких, перерос в сладостный стон. Диана поняла, что удовольствие, испытанное этой ночью, было лишь крохотной долей, и впереди таилось еще множество удивительных, волнующих открытий. Но сейчас все эти мысли расплывались, как туман, и думать хотелось лишь о том, что Джеймс был в ней, горячий и страстный.
Извиваясь от неистового трения, Диана схватила в кулак простыню и засунула ее себе в рот, заглушая собственный крик.
– Милая, ты все еще любишь меня? – с легкой усмешкой спросил он.
Она не помнила, какой ответ прокричала, но он, кажется, остался доволен.
Закончив, Джеймс лег ей на спину, неустанно целовал волосы и шепотом повторял ее имя. Медленно-медленно Диана заставила себя вернуться из далекого волшебного царства, путь в которое он щедро открыл для нее. Она снова почувствовала под собой мятые простыни и влажную подушку; рассветный бриз щекотал вспотевшее тело.
Ей нравилось лежать под ним. Он был тяжелый, но очень удобный, сильный и такой красивый, что она готова была провести хоть всю жизнь у него под боком, свернувшись калачиком.
Джеймс устроился рядом, нежно прикасаясь губами к ее коже.
– Можно мы теперь поспим? – прошептала Диана. Она ощутила на спине теплый выдох.
– Да, теперь я разрешу тебе поспать, – ответил он, тихо смеясь.
– Большое спасибо…
Она уже утопала в крепких объятиях Морфея, когда сквозь сон послышался его ответ:
– Всегда пожалуйста, милая.
Солнце ярко светило в окно столовой, наполненной соблазнительными ароматами: толсто нарезанный хлеб с козьим сыром, апельсины только что с ветки, джем из ранних ягод, бекон и, конечно, свежий крепкий кофе с сахаром. Джеймс положил на свою тарелку все, до чего мог дотянуться, и приступил к завтраку.
Адмирал сидел рядом, изображая увлеченное чтение газеты, выпущенной полгода назад. Они должны были о многом поговорить, но сейчас Джеймса больше волновала еда. Впервые в жизни он чувствовал столь сильный голод – возможно, еще и потому, что прошедшей ночью в нем открылось огромное количество потайных дверей, о которых он не подозревал раньше.
Диана разрушила в его представлении барьер между физической любовью и эмоциями. Теперь он узнал, каким прекрасным бывает чувство одновременного удовольствия в душе и в теле.
Размышляя, он положил себе новую порцию бекона, взял мятное желе и еще несколько кусочков хлеба.
– Миссис Прингл замечательно готовит, – сказал он. Адмирал опустил газету и взглянул на него.
– Этот корабль?
Джеймс прожевал хлеб и перешел к сочному апельсину.
– Да. С ним что-то не так?
– Он очень удобно появился: именно в тот момент, когда тебе было нужно.
– Да, это удобно, – согласился Джеймс. Локвуд отложил газету в сторону.
– И как долго ты планировал это маленькое приключение?
– Много лет.
– Ты заставляешь обстоятельства работать на тебя, так?
– Стараюсь. – Джеймс выстроил дольки апельсина в аккуратную шеренгу. – У вас тоже немало тайн, адмирал.
– Что ты теперь собираешься делать?
– Уйду. Оставаться здесь с Мэллори – плохая идея. Ради вас я оставил его в живых, но боюсь снова потерять терпение.
– Теперь это не важно. – Адмирал угрюмо смотрел на Джеймса. – Мэллори мертв. Сегодня утром он выпил почти всю настойку опия.
Глава 14
– Проклятие!
– Ты поведал ужасную историю, Джеймс. Глубоко в сердце я верил, что Мэллори исправился, но ты тоже был прав – это не зачеркивает его преступлений. Он осознал, насколько сильную боль причинил тебе, и вчера вечером принял решение уйти. Его поступок достоин уважения.
Джеймс подпер голову рукой, пытаясь разобраться в своих ощущениях: злость, гнев, облегчение… все это кружилось в голове бурным потоком. Он поднял глаза.
– Я не могу сделать вид, что мне жаль.
– Я лишь боялся, что ты разозлишься – он ведь лишил тебя шанса отомстить.
– Нет, свое решение я принял вчера в пещере. Оставил его в живых ради вас и Дианы.
– Благодарю тебя за это. Ты дал ему возможность самому обрести покой.
– Только не надо делать из меня героя. Я был на волосок от того, чтобы пристрелить его, и если бы он сам не ушел, я мог бы довести свое дело до конца. В жизни не все так просто, знаете ли.
– Да, это мне известно.
Они смотрели друг на друга, и Джеймс не мог понять, был ли адмирал озлоблен или, наоборот, сожалел. Восстановив самообладание, Локвуд снова взялся за газету. Еще одна черта, которую Джеймс ненавидел в англичанах – вздернутый подбородок и полная безмятежность, даже когда дело касалось таких вещей, как жизнь, смерть или любовь.
– Сегодня вечером мы будем хоронить его в море, и я хочу, чтобы ты пришел.
– У меня нет такого желания, – процедил Джеймс.
– Хорошо, понимаю. Кстати, ты так и не ответил на мой вопрос о корабле.
Что ж, адмирал, игра продолжается!
– Это французский фрегат. Я попросил капитана покружить в здешних водах и ждать моего сигнала.
– А почему он не причалил? Небольшой остров, принадлежащий англичанину, доставил бы ему массу удовольствия. Тебе напомнить, что у нас война с французами?
– Я сказал ему, что если захочу, чтобы он причалил, подам еще один сигнал, – ответил Джеймс, медленно намазывая мягкий сыр на кусок хлеба. – Но это не понадобилось, и он держался вдали.
– И ты никак не информировал его?
– Нет.
– Но, как я понимаю, вчера ты мог остаться на его корабле.
– Мог, но у меня тут есть еще одно дело.
– Какое же? – напряженно спросил адмирал. Джеймс молчал, увлеченно распределяя сыр по всей поверхности хлеба. Затем он сказал:
– Хочу попросить вашего благословения, чтобы жениться на Диане.
В комнате тут же наступила тишина. Не притронувшись к бутерброду, Джеймс отложил его и следил за серо-голубыми глазами адмирала, точно такими же, как у его дочери.
– Так. Ты хочешь жениться на Диане. – Он сделал длинную паузу. – Почему?
Джеймс никак не ожидал такой реакции. Он был готов к ответу вроде «только через мой труп!», но, похоже, старик знал, как Джеймс провел эту ночь.
Он осторожно ответил:
– Потому… что она красивая, и я влюблен в нее.
Адмирал еле заметно моргнул, но каменный взгляд все-таки смягчился.
– Тебе известно, сколько несчастий принес ей первый брак, в чем виноват лично я, потому что одобрил его. Мне ни в коем случае не следовало этого делать, но капитан Эдварда Уэрдинга очень хорошо о нем отзывался.
– Вы хотите сказать, что он был очень перспективным женихом?
– Именно так мне говорил его капитан. Я почему-то думал, что хорошая карьера поможет ему стать добрее к Диане.
– Вы просто услышали то, чего хотелось лично вам как отцу. Вы же не знали, каков был Эдвард Уэрдинг на самом деле.
Адмирал наклонил голову.
– Но я должен был узнать! И сейчас происходит то же самое: я не знаю о тебе ничего, кроме историй о твоих героических поступках. Как ты появляешься из ниоткуда, когда пираты атакуют очередной корабль, спасаешь положение, а потом исчезаешь, не требуя трофеев. Это можно оставить для баллад.
– Я не пишу их. Некоторые вообще говорят, что «Аргонавт» – корабль-призрак, но мы вполне реальные.
– Кроме того, не могу сказать, что ты честный человек, – продолжил адмирал. – Ты далек от этого, лжешь на благо себе. Я наблюдал за тобой: ты был очень добр к Изабо, спас жизнь лейтенанту Джеку и никогда не принимал Дианины приступы гнева на свой счет.
– А мне нравится видеть ее такой! Она прелестна, когда злится.
– Она очень похожа на свою мать, – сказал адмирал и, неожиданно прослезившись, отвернулся.
Тут открылась дверь и в комнату вошла Диана. Принявшись было за недоеденный апельсин, Джеймс отвлекся на нее, будто притянутый невидимой силой. Адмирал тоже поднял глаза, и Диана густо покраснела.
Ее волосы были собраны в тугую косу, и вокруг лба изящно рассеялись мелкие кудряшки. Прошлой ночью Джеймс оставил много следов на ее груди, поэтому сегодня Диана выбрала платье с очень высоким кружевным декольте. Она скользнула к своему месту за столом, пытаясь казаться совершенно спокойной.
– Дорогая, мы как раз говорили о тебе.
Диана дрожащей рукой взяла хлеб.
– Правда? Неужели не нашлось более интересной темы?
Она положила на тарелку два тоста и торопливо намазала их сыром; затем схватила джем, свинину, мятное желе и апельсины – должно быть, тоже сильно проголодалась.
Адмирал с нежностью смотрел на нее, и Джеймс понимал, как сильно он любит свою дочь. Однажды он уже совершил ошибку, выдав ее за идиота Уэрдинга, и теперь боялся снова обжечься.
– А где бы вы жили? – спросил он у Джеймса. Диана замерла, жуя хлеб. Джеймс сделал вид, что не замечает ее.
– В Чарлстоне, – ответил он. – И здесь, конечно. Мы же не станем покидать Хейвен навсегда.
– Да, но ты же еще вне закона, – любезно напомнил ему адмирал.
– Только в Англии. В любом случае я должен буду избавиться от многих своих антианглийских взглядов.
– Хм, надолго ли? Англия сейчас на пороге войны с Америкой.
Джеймс пожал плечами.
– Что ж, поживем – увидим.
– И про Изабо тебе не стоит забывать.
– Конечно, нет. Очень хорошее, милое создание – прямо как ее мама.
Слушая разговор, с каждой секундой Диана все больше краснела.
– Господа, можно поинтересоваться, что вы обсуждаете?
– А где сейчас Изабо? – живо парировал Джеймс.
– Одевается. Сегодня рано утром мы с ней ходили купаться в океане.
Джеймс был уверен, что прошлой ночью он удовлетворил все желания и фантазии, но воображение вновь не на шутку разыгралось: он представил, как Диана снимает платье и бриджи, идет навстречу волнам, и вода омывает ее обнаженное тело. Черт возьми, он много пропустил!
– Может быть, ей захочется погулять с нами чуть позже? – сказал он.
Диана отвлеклась от приготовления бутерброда и бросила на него строгий взгляд:
– Нет, я буду занята целый день. Миссис Прингл нужна моя помощь.
– Слушай, Диана… – начал отец.
Тут в столовую вошла миссис Прингл с новой порцией жареного хлеба.
– Доброе утро, леди! А вы, я смотрю, сегодня все кушаете с большим аппетитом.
То, что творилось на лице Дианы, уже и красным нельзя было назвать. Она поспешно спросила:
– Где лейтенант Джек? Пора бы ему уже спуститься.
– Он себя неважно чувствовал, когда я принесла ему кофе, – ответила миссис Прингл, забирая пустые тарелки. – Голова опять разболелась, и я посоветовала ему остаться в постели – всегда помогает.
Она многозначительно посмотрела на Джеймса и вышла из комнаты. Диана тут же вскочила со своего места, схватив тарелку.
– Надо отнести ему завтрак.
– Диана, – тихо сказал адмирал. – Присядь, я хочу поговорить с тобой.
– А лейтенант Джек будет голодать! – воскликнула она, бросая на тарелку в кучу хлеб, фрукты и мясо. – Я не могу так грубо с ним поступить. Пожалуйста, продолжайте разговор без меня. Чем, собственно, вы и занимались до этого.
Диана вылетела из столовой, захлопнув за собой дверь. Мужчины переглянулись с поднятыми бровями, и после нескольких минут тишины адмирал сказал:
– Расскажи о своем доме в Чарлстоне.
Джеймс украдкой посмотрел в сторону выхода.
– Его построил мой дед. Это прекрасный дом, за которым уже много лет присматривает моя сестра, так что могу заверить вас – там сейчас все в безупречном порядке.
– А комната для гостя найдется? Если отставной английский адмирал приедет навестить вас.
– Конечно! В доме десять спален, и мы обязательно подберем вам лучшую. Онория будет рада принять такого высокопоставленного гостя, тем более что я должен отплатить за ваше гостеприимство.
Адмирал тяжело вздохнул:
– Знаешь, Джеймс, я так устал! Война была долгой, и я надеялся хоть здесь найти прибежище, но потом…
– Появился я, – закончил Джеймс. – Разрушил ваш покой, да еще дочь собираюсь украсть.
– Я лишь хочу видеть ее счастливой. Эдвард сделал все возможное, чтобы испортить ей жизнь.
Джеймс начал говорить, что обязательно станет лучшим и единственным для нее, если она позволит, но тут в комнату опять вошла Диана с тарелкой, полной еды. Сильное волнение заставило ее ненадолго забыть о непонятном разговоре отца с Джеймсом.
– Отец, – подавленным голосом сказала она. – Что-то случилось, я не могу разбудить лейтенанта Джека.
Они быстро побежали наверх. Первой мыслью Джеймса было возможное злодеяние Блэк Джека, перед тем как уйти из жизни. Нет, это глупо: миссис Прингл обнаружила труп Мэллори в постели рано утром, до того как разговаривала с лейтенантом.
Когда Диана услышала о смерти Блэк Джека, ей будто стало легче, но затем она почувствовала себя отвратительно. Она не знала «Джессапа» так же хорошо, как отец, но этот человек был очень добр к ней и дружил с Изабо. С другой стороны, узнав, что он убил жену Пола Ардмора, Диана сильно разгневалась. Быть может, теперь, когда Мэллори мертв, душа Джеймса избавится от жестокой боли.
Не желая, чтобы Изабо видела эту страшную картину, Диана повела дочь купаться в океане. Девочка заплакала, узнав, что ее друга больше нет.
Сейчас она стояла на самой верхней ступеньке, в беспокойном ожидании перегибаясь через перила, пока Диана, Джеймс и адмирал поднимались. Затем она повернулась и впереди всех побежала по коридору к маленькой спальне Джека.
Его комнатка располагалась в задней части дома, почти упиравшейся в утес; из окошка можно было разглядеть сад и пляж. Этой спальней прежде не пользовались, и в ней, как и у Джеймса, стояли только кровать, шкаф и умывальник.
Лейтенант Джек лежал не двигаясь.
– Мне сперва показалось, что он просто спит, – сказала Диана. – Но это смертельно бледное лицо…
Джеймс подошел и положил руку ему на грудь.
– Он дышит. Эй, Джек! Давай просыпайся, – сказал он, с силой тряся лейтенанта за плечо.
Джек никак не реагировал. Он был так бледен, что на фоне лица золотые волосы казались совсем темными. Джеймс оттянул его веко, затем хмуро посмотрел на адмирала:
– Плохи его дела.
Локвуд подошел к кровати.
– У него была очень глубокая рана, и я боюсь, нам не удалось ее вылечить до конца. Или, что еще хуже, она открылась внутри.
– Что мы будем делать? – спросила Диана, подходя к ним.
Бедный лейтенант Джек. Он и так себя неважно чувствовал, а они таскали его по всему острову, вовлекали в приключения. Диана так сильно увлеклась своими любовными коллизиями, что совсем перестала заботиться о нем. Бедняга, он так и не смог ничего вспомнить. Хоть он и был всегда жизнерадостным, она видела боль и страдание в его глазах.
Терзаемая виной, Диана ждала, пока отец хоть что-нибудь скажет.
Джеймс повернул голову Джека и с мрачным видом ощупал место возле уха, где была рана.
– Ему нужен врач.
– Причем как можно скорее, – добавил адмирал. В комнату вбежала миссис Прингл.
– Я сразу заподозрила что-то неладное, – с тревогой сказала она. – Я говорила с ним сразу после того, как вы с Изабо спустились, леди.
– У него болела голова? – спросил Джеймс.
– Да, он жаловался на нестерпимую боль.
Джеймс потрогал его лоб.
– Рана горячая, но лицо холодное. Адмирал, вы делали когда-нибудь трепанацию?
– Нет, только видел один раз, издалека. Врач был профессионалом, и я понятия не имею, что и как он делал.
– Что такое трепанация? – спросила Диана, в отчаянии ломая руки.
– В черепе делают несколько дырок, чтобы ослабить давление или выпустить жидкость – я точно не знаю, – сказал Джеймс. – Должно помочь.
– А ты можешь? – спросил адмирал.
– Я всегда нанимал опытного врача, который знал свое дело.
– Да, я тоже.
Капитаны двух кораблей серьезно посмотрели друг на друга.
– Мы могли бы попробовать, – сказал адмирал.
– Нет, я не знаю, откуда начинать, и боюсь убить его. Но у вас есть судно.
Локвуд в надежде просиял:
– Точно, на нем ты отыщешь свой французский фрегат!
– Возможно, если получится догнать его. Или доберусь до Плимута… сколько до него, сто миль? Конечно, лучше найти кого-нибудь поближе.
– Да уж, английский корабль, например. Они будут счастливы схватить тебя. Я должен пойти, – решительно заявил адмирал.
– Я управляю судном быстрее, чем вы, – сказал Джеймс. – Кроме того, Диане здесь понадобится ваша помощь.
Адмирал сердито посмотрел на него:
– Другими словами, я уже слишком стар для этого?
– Думайте, как вам нравится, но гордость сейчас неуместна – речь идет о жизни Джека.
Локвуд замолчал, и тут в разговор вмешалась Диана:
– Извините, но, по-моему, вы оба спятили!
Веки Джеймса потяжелели, и он сказал утомленно:
– Твои мысли мне и так хорошо известны, будь уверена. Но это сейчас единственный выход.
– Я могла бы пойти. Судно дается мне легко, как любому офицеру, я им часто управляю.
– Нет!!! – в один голос вскрикнули Джеймс и адмирал. Она стиснула зубы.
– Я отличный моряк, меня учили лучшие! И меня не разыскивает британский флот.
– Ты уверена? – спросил Джеймс и, не дав ей выразить гневный ответ, продолжил: – Я точно знаю одно: команда будет визжать от восторга, наткнувшись на тебя, одну, такую рыжеволосую и в панике. А что будет с Изабо, если ты погибнешь?
Диана замолчала, понимая, что Джеймс был прав: навредить себе – значит погубить Изабо. Его ироническое замечание относительно одиноких моряков, изголодавшихся по женщине, тоже сильно охлаждало пыл. Да, она была дочерью адмирала Локвуда, но не все же корабли в океане принадлежали Англии.
– То есть ты хочешь сам пойти, – пробурчала она, – потому что думаешь, на твою смерть всем будет плевать, да?
– Видимо, именно это я и хотел сказать.
– Ну, тогда ты надменный заносчивый идиот, Джеймс Ардмор!
– Да, я помню, ты говорила.
Он развернулся и без промедления вышел из комнаты. На несколько секунд все замерли, смотря ему вслед, но тут Диана догадалась, что он задумал, и тоже ринулась к выходу. Позади она услышала шаги Изабо и отца, остановившего девочку.
Диана сбежала вниз по лестнице и затем – к выходу через центральную дверь, которую Джеймс оставил нараспашку. Он ушел не для того, чтобы дать остальным вступить в бурную дискуссию для принятия решения, – он целеустремленно направился к причалу.
Она уже поняла, что в случае необходимости Джеймс вел себя решительно и категорично. Ярким примером тому была пещера, где он выбросил в воду ящики с оружием.
Приподняв юбки, Диана со всех ног мчалась за ним и выкрикивала его имя, но он не оборачивался. К тому времени как Диана добралась до причала, он уже отвязал лодку. Она схватилась за планшир, тяжело дыша.
– Джеймс!
Не обращая на нее внимания, он продолжал сбрасывать канаты.
– Я иду с тобой! – объявила Диана.
Тут он повернулся и осмотрел ее с ног до головы. Понятно, сейчас прозвучит очередная колкая шутка, затем он перекинет ее через плечо, отнесет куда-нибудь подальше от берега и привяжет к дереву. Она была полностью уверена, что именно так сейчас и произойдет. Но в его зеленых глазах по-прежнему сохранялись спокойствие и непреклонность.
– Ты поведал ужасную историю, Джеймс. Глубоко в сердце я верил, что Мэллори исправился, но ты тоже был прав – это не зачеркивает его преступлений. Он осознал, насколько сильную боль причинил тебе, и вчера вечером принял решение уйти. Его поступок достоин уважения.
Джеймс подпер голову рукой, пытаясь разобраться в своих ощущениях: злость, гнев, облегчение… все это кружилось в голове бурным потоком. Он поднял глаза.
– Я не могу сделать вид, что мне жаль.
– Я лишь боялся, что ты разозлишься – он ведь лишил тебя шанса отомстить.
– Нет, свое решение я принял вчера в пещере. Оставил его в живых ради вас и Дианы.
– Благодарю тебя за это. Ты дал ему возможность самому обрести покой.
– Только не надо делать из меня героя. Я был на волосок от того, чтобы пристрелить его, и если бы он сам не ушел, я мог бы довести свое дело до конца. В жизни не все так просто, знаете ли.
– Да, это мне известно.
Они смотрели друг на друга, и Джеймс не мог понять, был ли адмирал озлоблен или, наоборот, сожалел. Восстановив самообладание, Локвуд снова взялся за газету. Еще одна черта, которую Джеймс ненавидел в англичанах – вздернутый подбородок и полная безмятежность, даже когда дело касалось таких вещей, как жизнь, смерть или любовь.
– Сегодня вечером мы будем хоронить его в море, и я хочу, чтобы ты пришел.
– У меня нет такого желания, – процедил Джеймс.
– Хорошо, понимаю. Кстати, ты так и не ответил на мой вопрос о корабле.
Что ж, адмирал, игра продолжается!
– Это французский фрегат. Я попросил капитана покружить в здешних водах и ждать моего сигнала.
– А почему он не причалил? Небольшой остров, принадлежащий англичанину, доставил бы ему массу удовольствия. Тебе напомнить, что у нас война с французами?
– Я сказал ему, что если захочу, чтобы он причалил, подам еще один сигнал, – ответил Джеймс, медленно намазывая мягкий сыр на кусок хлеба. – Но это не понадобилось, и он держался вдали.
– И ты никак не информировал его?
– Нет.
– Но, как я понимаю, вчера ты мог остаться на его корабле.
– Мог, но у меня тут есть еще одно дело.
– Какое же? – напряженно спросил адмирал. Джеймс молчал, увлеченно распределяя сыр по всей поверхности хлеба. Затем он сказал:
– Хочу попросить вашего благословения, чтобы жениться на Диане.
В комнате тут же наступила тишина. Не притронувшись к бутерброду, Джеймс отложил его и следил за серо-голубыми глазами адмирала, точно такими же, как у его дочери.
– Так. Ты хочешь жениться на Диане. – Он сделал длинную паузу. – Почему?
Джеймс никак не ожидал такой реакции. Он был готов к ответу вроде «только через мой труп!», но, похоже, старик знал, как Джеймс провел эту ночь.
Он осторожно ответил:
– Потому… что она красивая, и я влюблен в нее.
Адмирал еле заметно моргнул, но каменный взгляд все-таки смягчился.
– Тебе известно, сколько несчастий принес ей первый брак, в чем виноват лично я, потому что одобрил его. Мне ни в коем случае не следовало этого делать, но капитан Эдварда Уэрдинга очень хорошо о нем отзывался.
– Вы хотите сказать, что он был очень перспективным женихом?
– Именно так мне говорил его капитан. Я почему-то думал, что хорошая карьера поможет ему стать добрее к Диане.
– Вы просто услышали то, чего хотелось лично вам как отцу. Вы же не знали, каков был Эдвард Уэрдинг на самом деле.
Адмирал наклонил голову.
– Но я должен был узнать! И сейчас происходит то же самое: я не знаю о тебе ничего, кроме историй о твоих героических поступках. Как ты появляешься из ниоткуда, когда пираты атакуют очередной корабль, спасаешь положение, а потом исчезаешь, не требуя трофеев. Это можно оставить для баллад.
– Я не пишу их. Некоторые вообще говорят, что «Аргонавт» – корабль-призрак, но мы вполне реальные.
– Кроме того, не могу сказать, что ты честный человек, – продолжил адмирал. – Ты далек от этого, лжешь на благо себе. Я наблюдал за тобой: ты был очень добр к Изабо, спас жизнь лейтенанту Джеку и никогда не принимал Дианины приступы гнева на свой счет.
– А мне нравится видеть ее такой! Она прелестна, когда злится.
– Она очень похожа на свою мать, – сказал адмирал и, неожиданно прослезившись, отвернулся.
Тут открылась дверь и в комнату вошла Диана. Принявшись было за недоеденный апельсин, Джеймс отвлекся на нее, будто притянутый невидимой силой. Адмирал тоже поднял глаза, и Диана густо покраснела.
Ее волосы были собраны в тугую косу, и вокруг лба изящно рассеялись мелкие кудряшки. Прошлой ночью Джеймс оставил много следов на ее груди, поэтому сегодня Диана выбрала платье с очень высоким кружевным декольте. Она скользнула к своему месту за столом, пытаясь казаться совершенно спокойной.
– Дорогая, мы как раз говорили о тебе.
Диана дрожащей рукой взяла хлеб.
– Правда? Неужели не нашлось более интересной темы?
Она положила на тарелку два тоста и торопливо намазала их сыром; затем схватила джем, свинину, мятное желе и апельсины – должно быть, тоже сильно проголодалась.
Адмирал с нежностью смотрел на нее, и Джеймс понимал, как сильно он любит свою дочь. Однажды он уже совершил ошибку, выдав ее за идиота Уэрдинга, и теперь боялся снова обжечься.
– А где бы вы жили? – спросил он у Джеймса. Диана замерла, жуя хлеб. Джеймс сделал вид, что не замечает ее.
– В Чарлстоне, – ответил он. – И здесь, конечно. Мы же не станем покидать Хейвен навсегда.
– Да, но ты же еще вне закона, – любезно напомнил ему адмирал.
– Только в Англии. В любом случае я должен буду избавиться от многих своих антианглийских взглядов.
– Хм, надолго ли? Англия сейчас на пороге войны с Америкой.
Джеймс пожал плечами.
– Что ж, поживем – увидим.
– И про Изабо тебе не стоит забывать.
– Конечно, нет. Очень хорошее, милое создание – прямо как ее мама.
Слушая разговор, с каждой секундой Диана все больше краснела.
– Господа, можно поинтересоваться, что вы обсуждаете?
– А где сейчас Изабо? – живо парировал Джеймс.
– Одевается. Сегодня рано утром мы с ней ходили купаться в океане.
Джеймс был уверен, что прошлой ночью он удовлетворил все желания и фантазии, но воображение вновь не на шутку разыгралось: он представил, как Диана снимает платье и бриджи, идет навстречу волнам, и вода омывает ее обнаженное тело. Черт возьми, он много пропустил!
– Может быть, ей захочется погулять с нами чуть позже? – сказал он.
Диана отвлеклась от приготовления бутерброда и бросила на него строгий взгляд:
– Нет, я буду занята целый день. Миссис Прингл нужна моя помощь.
– Слушай, Диана… – начал отец.
Тут в столовую вошла миссис Прингл с новой порцией жареного хлеба.
– Доброе утро, леди! А вы, я смотрю, сегодня все кушаете с большим аппетитом.
То, что творилось на лице Дианы, уже и красным нельзя было назвать. Она поспешно спросила:
– Где лейтенант Джек? Пора бы ему уже спуститься.
– Он себя неважно чувствовал, когда я принесла ему кофе, – ответила миссис Прингл, забирая пустые тарелки. – Голова опять разболелась, и я посоветовала ему остаться в постели – всегда помогает.
Она многозначительно посмотрела на Джеймса и вышла из комнаты. Диана тут же вскочила со своего места, схватив тарелку.
– Надо отнести ему завтрак.
– Диана, – тихо сказал адмирал. – Присядь, я хочу поговорить с тобой.
– А лейтенант Джек будет голодать! – воскликнула она, бросая на тарелку в кучу хлеб, фрукты и мясо. – Я не могу так грубо с ним поступить. Пожалуйста, продолжайте разговор без меня. Чем, собственно, вы и занимались до этого.
Диана вылетела из столовой, захлопнув за собой дверь. Мужчины переглянулись с поднятыми бровями, и после нескольких минут тишины адмирал сказал:
– Расскажи о своем доме в Чарлстоне.
Джеймс украдкой посмотрел в сторону выхода.
– Его построил мой дед. Это прекрасный дом, за которым уже много лет присматривает моя сестра, так что могу заверить вас – там сейчас все в безупречном порядке.
– А комната для гостя найдется? Если отставной английский адмирал приедет навестить вас.
– Конечно! В доме десять спален, и мы обязательно подберем вам лучшую. Онория будет рада принять такого высокопоставленного гостя, тем более что я должен отплатить за ваше гостеприимство.
Адмирал тяжело вздохнул:
– Знаешь, Джеймс, я так устал! Война была долгой, и я надеялся хоть здесь найти прибежище, но потом…
– Появился я, – закончил Джеймс. – Разрушил ваш покой, да еще дочь собираюсь украсть.
– Я лишь хочу видеть ее счастливой. Эдвард сделал все возможное, чтобы испортить ей жизнь.
Джеймс начал говорить, что обязательно станет лучшим и единственным для нее, если она позволит, но тут в комнату опять вошла Диана с тарелкой, полной еды. Сильное волнение заставило ее ненадолго забыть о непонятном разговоре отца с Джеймсом.
– Отец, – подавленным голосом сказала она. – Что-то случилось, я не могу разбудить лейтенанта Джека.
Они быстро побежали наверх. Первой мыслью Джеймса было возможное злодеяние Блэк Джека, перед тем как уйти из жизни. Нет, это глупо: миссис Прингл обнаружила труп Мэллори в постели рано утром, до того как разговаривала с лейтенантом.
Когда Диана услышала о смерти Блэк Джека, ей будто стало легче, но затем она почувствовала себя отвратительно. Она не знала «Джессапа» так же хорошо, как отец, но этот человек был очень добр к ней и дружил с Изабо. С другой стороны, узнав, что он убил жену Пола Ардмора, Диана сильно разгневалась. Быть может, теперь, когда Мэллори мертв, душа Джеймса избавится от жестокой боли.
Не желая, чтобы Изабо видела эту страшную картину, Диана повела дочь купаться в океане. Девочка заплакала, узнав, что ее друга больше нет.
Сейчас она стояла на самой верхней ступеньке, в беспокойном ожидании перегибаясь через перила, пока Диана, Джеймс и адмирал поднимались. Затем она повернулась и впереди всех побежала по коридору к маленькой спальне Джека.
Его комнатка располагалась в задней части дома, почти упиравшейся в утес; из окошка можно было разглядеть сад и пляж. Этой спальней прежде не пользовались, и в ней, как и у Джеймса, стояли только кровать, шкаф и умывальник.
Лейтенант Джек лежал не двигаясь.
– Мне сперва показалось, что он просто спит, – сказала Диана. – Но это смертельно бледное лицо…
Джеймс подошел и положил руку ему на грудь.
– Он дышит. Эй, Джек! Давай просыпайся, – сказал он, с силой тряся лейтенанта за плечо.
Джек никак не реагировал. Он был так бледен, что на фоне лица золотые волосы казались совсем темными. Джеймс оттянул его веко, затем хмуро посмотрел на адмирала:
– Плохи его дела.
Локвуд подошел к кровати.
– У него была очень глубокая рана, и я боюсь, нам не удалось ее вылечить до конца. Или, что еще хуже, она открылась внутри.
– Что мы будем делать? – спросила Диана, подходя к ним.
Бедный лейтенант Джек. Он и так себя неважно чувствовал, а они таскали его по всему острову, вовлекали в приключения. Диана так сильно увлеклась своими любовными коллизиями, что совсем перестала заботиться о нем. Бедняга, он так и не смог ничего вспомнить. Хоть он и был всегда жизнерадостным, она видела боль и страдание в его глазах.
Терзаемая виной, Диана ждала, пока отец хоть что-нибудь скажет.
Джеймс повернул голову Джека и с мрачным видом ощупал место возле уха, где была рана.
– Ему нужен врач.
– Причем как можно скорее, – добавил адмирал. В комнату вбежала миссис Прингл.
– Я сразу заподозрила что-то неладное, – с тревогой сказала она. – Я говорила с ним сразу после того, как вы с Изабо спустились, леди.
– У него болела голова? – спросил Джеймс.
– Да, он жаловался на нестерпимую боль.
Джеймс потрогал его лоб.
– Рана горячая, но лицо холодное. Адмирал, вы делали когда-нибудь трепанацию?
– Нет, только видел один раз, издалека. Врач был профессионалом, и я понятия не имею, что и как он делал.
– Что такое трепанация? – спросила Диана, в отчаянии ломая руки.
– В черепе делают несколько дырок, чтобы ослабить давление или выпустить жидкость – я точно не знаю, – сказал Джеймс. – Должно помочь.
– А ты можешь? – спросил адмирал.
– Я всегда нанимал опытного врача, который знал свое дело.
– Да, я тоже.
Капитаны двух кораблей серьезно посмотрели друг на друга.
– Мы могли бы попробовать, – сказал адмирал.
– Нет, я не знаю, откуда начинать, и боюсь убить его. Но у вас есть судно.
Локвуд в надежде просиял:
– Точно, на нем ты отыщешь свой французский фрегат!
– Возможно, если получится догнать его. Или доберусь до Плимута… сколько до него, сто миль? Конечно, лучше найти кого-нибудь поближе.
– Да уж, английский корабль, например. Они будут счастливы схватить тебя. Я должен пойти, – решительно заявил адмирал.
– Я управляю судном быстрее, чем вы, – сказал Джеймс. – Кроме того, Диане здесь понадобится ваша помощь.
Адмирал сердито посмотрел на него:
– Другими словами, я уже слишком стар для этого?
– Думайте, как вам нравится, но гордость сейчас неуместна – речь идет о жизни Джека.
Локвуд замолчал, и тут в разговор вмешалась Диана:
– Извините, но, по-моему, вы оба спятили!
Веки Джеймса потяжелели, и он сказал утомленно:
– Твои мысли мне и так хорошо известны, будь уверена. Но это сейчас единственный выход.
– Я могла бы пойти. Судно дается мне легко, как любому офицеру, я им часто управляю.
– Нет!!! – в один голос вскрикнули Джеймс и адмирал. Она стиснула зубы.
– Я отличный моряк, меня учили лучшие! И меня не разыскивает британский флот.
– Ты уверена? – спросил Джеймс и, не дав ей выразить гневный ответ, продолжил: – Я точно знаю одно: команда будет визжать от восторга, наткнувшись на тебя, одну, такую рыжеволосую и в панике. А что будет с Изабо, если ты погибнешь?
Диана замолчала, понимая, что Джеймс был прав: навредить себе – значит погубить Изабо. Его ироническое замечание относительно одиноких моряков, изголодавшихся по женщине, тоже сильно охлаждало пыл. Да, она была дочерью адмирала Локвуда, но не все же корабли в океане принадлежали Англии.
– То есть ты хочешь сам пойти, – пробурчала она, – потому что думаешь, на твою смерть всем будет плевать, да?
– Видимо, именно это я и хотел сказать.
– Ну, тогда ты надменный заносчивый идиот, Джеймс Ардмор!
– Да, я помню, ты говорила.
Он развернулся и без промедления вышел из комнаты. На несколько секунд все замерли, смотря ему вслед, но тут Диана догадалась, что он задумал, и тоже ринулась к выходу. Позади она услышала шаги Изабо и отца, остановившего девочку.
Диана сбежала вниз по лестнице и затем – к выходу через центральную дверь, которую Джеймс оставил нараспашку. Он ушел не для того, чтобы дать остальным вступить в бурную дискуссию для принятия решения, – он целеустремленно направился к причалу.
Она уже поняла, что в случае необходимости Джеймс вел себя решительно и категорично. Ярким примером тому была пещера, где он выбросил в воду ящики с оружием.
Приподняв юбки, Диана со всех ног мчалась за ним и выкрикивала его имя, но он не оборачивался. К тому времени как Диана добралась до причала, он уже отвязал лодку. Она схватилась за планшир, тяжело дыша.
– Джеймс!
Не обращая на нее внимания, он продолжал сбрасывать канаты.
– Я иду с тобой! – объявила Диана.
Тут он повернулся и осмотрел ее с ног до головы. Понятно, сейчас прозвучит очередная колкая шутка, затем он перекинет ее через плечо, отнесет куда-нибудь подальше от берега и привяжет к дереву. Она была полностью уверена, что именно так сейчас и произойдет. Но в его зеленых глазах по-прежнему сохранялись спокойствие и непреклонность.