Эшли Дженнифер. Нежданно-негаданно

   Мэгги рассказала Диане о том дне, когда за ней приехал отец. Лишь только взглянув на мужественные черты и лукавые глаза, она узнала его. Он изумленно смотрел на нее, и она сказала:
   – Здравствуй! Ты мой папа? – И обвила руками его шею.
   Потом она в красках описала незабываемое путешествие с Ямайки в Англию на «Аргонавте», корабле Джеймса Ардмора. Мэгги с радостью вспоминала своих друзей, Йена О'Малли и мистера Хендерсона, которых очень надеялась увидеть снова. Диана интересовалась, насколько Джеймсу понравилась эта поездка.
   Александра дала указание Мэгги побыть с детьми в детской и не выпускать их какое-то время, чтобы первый выход Джеймса прошел без помех. Диана хотела послать за Изабо, чтобы вместе с ней поприветствовать его, но Александра, улыбнувшись, сказала, что пока не стоит.
   Ветер подул сильнее. Диана подошла к окну и стала наблюдать за пенившимися волнами, среди которых покачивалось маленькое рыбацкое суденышко, торопливо пробираясь к берегу. Уж лучше было, думала она, оказаться сейчас там, в схватке с непогодой, чем слушать мучительное тиканье часов в душной гостиной.
   – Дьявол, – прозвучал за ее спиной недовольный голос. Она повернулась. Джеймс стоял в дверном проеме и без всякой радости смотрел на нее. На нем была одежда, принадлежавшая скорее всего виконту: хорошие бриджи, высокие кожаные сапоги с отворотом, сюртук и льняная рубашка. Воротничков и галстуков он не носил, но это было не важно: такие модные наряды ему в любом случае не подходили. Он уже вымылся и побрился, собрал темные влажные волосы в хвост.
   Они посмотрели друг на друга. Он – с самым ледяным выражением лица, какое только имелось в запасе Джеймса Ардмора, она – приоткрыв рот и чувствуя, как немеет все тело.
   – Почему ты не в Хейвене? – спросил он требовательным тоном.
   Действительно, чего еще было ждать. «Дорогая, как ты себя чувствуешь? Ой, давай обниму тебя покрепче, я так соскучился»? В этой жизни – вряд ли.
   – Я все это время была в Лондоне, – спокойно ответила Диана. – Мы вернули лейтенанта Джека в Англию.
   – Значит, он поправился.
   – Да, почти, только память не восстановилась. Но теперь он знает, что у него есть брат герцог.
   – Что ж, отличные новости для него.
   – Не совсем, он еще больше занервничал. Кроме того, он женат и есть дети, близнецы.
   Не сводя с нее глаз, Джеймс медленно обошел диван, стоявший посреди комнаты.
   – Должно быть, это сильный удар. Немало сюрпризов свалилось на него.
   – Ты, я смотрю, тоже удивлен.
   Вместо ответа он молчаливо подошел к окну.
   – Ты извини, что я так уставился, – сказал он мрачно, – просто я не привык видеть тебя такой… опрятной.
   Он постарался, чтобы это звучало как оскорбление. Диана сегодня надела свое самое красивое утреннее платье: бледно-кремового цвета, с завышенной талией, неглубоким декольте, длинными рукавами и маленькими черными пуговицами. На шее, по настоянию Александры, висела камея.
   Горничная ухитрилась заплести неуправляемые волосы Дианы в гладкую тугую косу – так, что ни одна прядка не выбивалась.
   – Конечно, я опрятная! За это нужно благодарить прекрасную леди Стоук.
   – Да, она хорошая женщина, – задумчиво ответил Джеймс.
   Он приставил руку к оконной раме и, погрузившись в раздумья, изучал пейзаж, в частности большой длинный газон, вдоль которого стояли скамейки. Во время воскресной прогулки можно было присесть на одну из них и любоваться морем.
   Диана смотрела на него, не в силах отвернуться. Он стоял так близко, и желание подойти к нему возрастало, но она упорно приказывала себе оставаться на месте. Черт возьми, ну почему он молчит! Хоть бы слово сказал.
   – Джеймс…
   – Где Хендерсон? – резко прервал он.
   – Что?
   Он бросил на нее утомленный взгляд через плечо.
   – Хендерсон, из моей команды. Я спрашиваю, где он.
   – Джеймс, я понятия не имею! Под диваном он точно не прячется.
   Он повернулся.
   – Мы условились встретиться здесь, если что-то пойдет не так. Но Александре лучше не говорить об этом – она думает, я пришел сюда мириться с ее мужем.
   Диана медленно вскипала:
   – Свидание?! Здесь? А другого, более безопасного места не нашлось?
   – Это не тот случай. Я, знаешь ли, не собирался болеть, а чтобы встать на ноги, нужно хорошее укрытие. Александра никогда меня не выдаст, Финли – тоже. Он слишком многим мне обязан.
   Она сжала кулаки.
   – Мог бы сказать мне!
   – Когда? Сидя в цепях на корабле, прокричать: «Встретимся в Корнуолле»? Кстати, я до сих пор не услышал, почему ты здесь.
   – Я уже говорила. – Диана со злостью выдохнула. – Мы возвращали лейтенанта Джека в Лондон.
   – А, конечно. Недель так восемь – десять назад. По-моему, Лондон далековато отсюда для случайных поездок.
   – Я тебя искала! Зачем еще мне сюда ехать!
   – А где твой ненаглядный отец?
   – В Лондоне остался.
   – Ты должна была вернуться в Хейвен, – твердо сказал Джеймс, – я бы к тебе потом приехал.
   – Позволь напомнить, что в последний раз мы виделись, когда тебя пороли, затем ты исчез. Я не знала, жив ты или мертв, за бортом или просто скрываешься. И что, по-твоему, я могла спокойно отправиться домой, не имея никаких известий о тебе?!
   – Ты должна была знать, что если я жив, то обязательно вернусь.
   – Неужели? И как же я должна была узнать об этом, мистер Охотник на пиратов? То, что я влюбилась, вовсе не обязывало тебя возвращаться ко мне!
   – Я сделал тебе предложение, забыла? До того, как нас прервали.
   – Уж извини, Джеймс. Я не идеальная леди Стоук, которая учтиво делает все, чего от нее хочет муж. Я приказам не подчиняюсь.
   В открытое французское окно ворвался ветер, выбивая несколько кудряшек из-под заколок Дианы. Джеймс кивнул в сторону улицы:
   – Пошли погуляем.
   Не дожидаясь ответа, он взял ее за руку и вытащил из дома на тропу, ведущую к морю. Слабость все еще не позволяла ему свободно двигаться, но железная хватка стремительно восстанавливалась, и Дианино запястье хорошо ощущало это.
   Облака затягивали небо.
   – Дождь собирается, – отметила Диана.
   – Хорошо. Никто не услышит, если начнем кричать друг на друга. И кстати, Александра не слушается Финли и всегда поступает по-своему. Этим она мне и нравится.
   Он вел ее вперед по тропе. Слева от них шумело море, волны разбивались о скалы. Дорожка огибала дом и углублялась в маленький лес, выращенный, возможно, тем же двоюродным дедушкой виконта. Среди деревьев расположилась беседка с колоннами и куполом, внутри стояли скамейки. На одну из них Джеймс и усадил Диану.
   Деревья покачивались над ними, шелестя листвой. Джеймс отпустил ее руку, но они продолжали сидеть очень близко. От него приятно пахло одеколоном и его собственным, мужским ароматом.
   – Мы сейчас будем ругаться? – нервно спросила Диана.
   – Кажется, на сегодня хватит.
   Он повернул голову, и она только теперь заметила бледность на лице, новые морщины под глазами. Чувствовал он себя неважно, силы быстро покидали его.
   – Тебе нужно вернуться в дом и прилечь. – Она тронула его за руку. – Поспорить мы всегда успеем.
   Джеймс раздраженно посмотрел на нее.
   – Не говори ерунды. Паникуешь, прямо как Александра.
   – Ах, простите! – гневно отпарировала Диана.
   Он помолчал секунду, затем его взгляд немного оттаял.
   – Знаешь, что меня больше всего привлекает в тебе? Ты непреклонна, не трусишь и никогда не подчиняешься. Я наношу удар – ты его тут же отражаешь. Даже на мушке держала меня, два раза. – Он поник. – Но мужчине не всегда хочется, чтобы женщина видела его больным. Это задевает его гордость.
   – Ты поэтому хотел, чтобы я осталась в Хейвене?
   – Отчасти да. Но с другой стороны…
   Он резко подхватил ее и посадил к себе на колени – видимо, для этого он всегда держал немного сил в запасе. Его рука уютно расположилась меж ее ног.
   – Так-то лучше, – сказал Джеймс.
   Наконец-то. Наслаждение, по которому Диана так сильно скучала. Грея руки в складках ее юбки, Джеймс с удовольствием следил за налившимися полными губами, за которыми его ждала чудесная влага.
   – О чем ты хотел поспорить? – напряженно спросила Диана.
   – О чем угодно, дорогая!
   Он закрыл глаза и с упоением вдохнул аромат ее волос – как лечебное вещество, дающее энергию после изнурительной прогулки.
   – Джеймс, – прошептала она, – нам надо поговорить.
   Он вынужден был прервать целительные процедуры и открыть глаза. Обычно такие заявления со стороны женщины ничего хорошего не предвещают.
   – Давай. О твоем муже? И той крохотной детали, что он все еще жив?
   – Хм… То есть ты знал, кто он?
   – Догадался. С такой лютой ненавистью ты даже на меня никогда не смотрела. Так что получается, он инсценировал свою смерть? Интересно, по какой же причине?
   – В адмиралтействе хотели сделать из него шпиона или что-то в этом роде. Дураки они все. Но вот зачем ты его похитил?
   – Пришлось. Он поймал меня, как только я освободился от оков. Оставалось либо взять его с собой, либо убить. – Он замолчал в ожидании реакции, но Диана ничего не ответила. – Но я подумал, что если убью его, ты меня не простишь.
   Даже после этих слов она не повернулась, не посмотрела на него. Если бы она только знала, что, очнувшись прошлой ночью, он хотел только одного: послать за ней. Обнять, поцеловать и чтобы все оказалось легко и просто. Какое там! Их отношения всегда были слишком трудными. А сейчас – еще хуже.
   – Ты выставил его на посмешище, – тихо сказала Диана.
   – А как тут сдержаться – я видел, что он вытворял с тобой. Надеюсь, лежа на берегу, он успел обдумать свое поведение. – Джеймс задумался. – Просто… мне еще показалось, что если я одурачу его, это убедит тебя не возвращаться к нему.
   – Я бы в любом случае не вернулась. Он аннулировал наш брак.
   – Правда? – Ему даже легче стало. – Что ж, рад слышать.
   Она мельком взглянула на него – голубые глаза потемнели, наполнившись печалью. Диана ненавидела Эдварда, но расторжение брака унизило ее. Для такой гордой женщины быть брошенной – это предательский удар. Все-таки он был ее мужем, она спала с ним, родила ему ребенка… Также вставал каверзный вопрос: каким образом влиял их развод на Изабо? Диана должна это знать.
   – Так что, – сказала она потерянным голосом, – в глазах всего мира я вдова, перед законом – незамужняя женщина.
   – Ты могла вернуться, если бы он попросил. В свое время я наблюдал множество счастливых воссоединений.
   Диана мрачно переводила взгляд с одного дерева на другое.
   – Из-за этого ты не хотел, чтобы Александра звала меня, да?
   – Я уже назвал причину: мне надо было вылечиться.
   Когда же наконец он сможет посмотреть ей прямо в лицо? Джеймс уже думал обхватить ее руками и повернуть к себе. Кроме того, возникла проблема с равновесием.
   – Ты сделал почти невозможное, – продолжила Диана. – Добраться сюда из самого Плимута в таком состоянии…
   – Я знал, что Александра поможет мне.
   Она снова опустила глаза, будто скрывая их. Это настораживало Джеймса – он привык, что Диана постоянно сверлит его глазами.
   – То есть теперь ты свободная женщина. Я могу этому только радоваться.
   – Не совсем, – ответила Диана с ноткой привычного ехидства. – Ты мой любовник. И очень требовательный.
   Интересно, о чем она? Видимо, о плимутском трактире. Но тогда они оба неплохо поработали друг над другом. Кажется, он опять возбудился. Черт, даже в таком плачевном состоянии мечты о Диане не давали покоя.
   – Но ты же всегда получаешь взамен предостаточно, дорогая. Кстати, ты, случайно, не захватила сегодня пистолет?
   Диана наконец с некоторым удивлением посмотрела на него:
   – Нет.
   – А… Просто я подумал, начнешь целиться в меня, прикажешь снять бриджи. Твоя любимая игра, помнишь?
   Она сурово воззрилась на него, что свидетельству его мужества совсем не понравилось.
   – Нет, Джеймс, есть кое-что посильнее пистолета. Скоро ты станешь отцом.

Глава 20

   Джеймс чуть не свалился со скамейки. Сердце остановилось на одну, две, три секунды… Ух, снова застучало, слава Богу.
   – Как же… когда же… откуда ты знаешь?!
   – Я уже «увеличивалась» однажды, – усмехнувшись, ответила Диана, – и знаю, как это происходит. Срок небольшой, но я абсолютно уверена. – Она скорчила недовольную гримасу. – И меня тошнит каждое утро, а иногда весь день.
   Джеймс посмотрел на ее волосы и лицо: она была неописуемо красива. Чуть заметны шрамы на лице – последствия от крепких кулаков мужа… Тогда, на корабле, озверевший Уэрдинг понял гнев Джеймса – потому и потребовал продолжить бичевание.
   Но Джеймсу было уже все равно, он едва ощутил эти удары. Когда порка закончилась; капитан Картер приказал поставить пленника на ноги и если не удержится – опять высечь. Такая бессмысленная жестокость вызвала в Джеймсе лишь отвращение, и он стоял не шелохнувшись им назло. Это испытание отняло слишком много сил, и ему едва хватило выдержки, чтобы доплыть потом до берега.
   Сейчас, уйдя в воспоминания, он будто снова ощутил ядовитую соль, насквозь прожигавшую тело, и тяжелые волны, тащившие на дно. Ненависть – вот что держало его на плаву.
   На берегу сэр Эдвард очень активно сопротивлялся и даже успел махнуть ножом, но Джеймс быстро изменил ситуацию, отобрав «игрушку».
   – Помнишь, – сказал он Диане, – я говорил тебе, что с моим семенем ты не забеременеешь?
   – Да. – Она дотронулась до живота с выражением, которое заставило его забыть обо всех болях в спине. – Но кажется, это стало возможным.
   – Диана, пойми, я не могу стать отцом!
   – А я говорю, что можешь.
   Ее застывший, немигающий взгляд стал почти невыносим.
   – Позволь в сотый раз объяснить: я объездил весь мир – острова Тихого океана, Азию – вдоль и поперек, всю Атлантику по нескольку раз. И ни одна, ни одна женщина не принесла мне черноволосого малыша со словами: «Знакомься, это твой ребенок». Не странно ли для моряка, путешествующего вот уже двадцать лет?
   – Может быть, они тебе просто не говорили, – продолжила спорить Диана. – Или сами ухитрялись не забеременеть. Ну, губки, пропитанные уксусом, и тому подобное…
   Смесь невинности и рассудительности в голосе Дианы раздражали его.
   – Что ты об этом знаешь? Мне казалось, тебя вырастили в приличной обстановке.
   – Да, но я же не дура! В детстве я повсюду ездила с отцом и видела такие вещи, которые он… вряд ли одобрил бы.
   – Теперь понятно, почему он седой, – пробормотал Джеймс.
   Болезнь сильно действовала ему на нервы, голова отказывалась думать. Сейчас он ничего не хотел, кроме как сидеть в тени, обняв Диану. Да, еще поцеловать ее, чтобы рассосалась внутренняя боль.
   Она действительно могла говорить правду. Но если вспомнить те два месяца, проведенные с Сарой? Они почти не вылезали из постели, и уж она бы точно забеременела от него. Но нет! Бросила Джеймса ради Грейсона Финли, которому через двенадцать лет вручила дочку. Сначала Джеймс понадеялся, что Мэгги была его, но, лишь взглянув на нее, перестал мечтать: она выглядела как Грейсон, говорила и смеялась так же.
   – Я не хочу обсуждать это сейчас, – сказал Джеймс. – Ты не забыла, я все еще болен? Меня беречь надо.
   Диана вспыхнула:
   – А я хочу поговорить об этом немедленно! Нет у тебя никаких проблем с бесплодием, и во мне – именно твой ребенок, несмотря на то что я не хотела беременеть, о чем заранее предупреждала тебя.
   Судя по взгляду, она винила только его. Не важно, что она ворвалась к нему в спальню в Хейвене и, не дав спокойно помыться, сама начала драить его голое тело. Потом он велел ей уйти, разве она послушалась? Нет, сняла с себя ночную рубашку и полезла на кровать! И все он виноват, конечно. Кто же еще! Его терпению, однако, тоже приходил конец.
   – Может, это вообще ребенок твоего мужа, Диана.
   Она вскочила с его колен вне себя от негодования:
   – Как ты мог так подумать, Джеймс?! Тебя, значит, бьют там до смерти, а я иду к ненавистному мне человеку и прошу доставить мне удовольствие? Ты за кого меня принимаешь? – Она готова была ударить его.
   – Я же не сказал, что ты шла по своей воле.
   Диана стояла, держа руки на талии. Великолепные рыжие волосы выбивались из прически; полной груди становилось тесновато в декольте.
   – Джеймс Ардмор, ты ничего не понимаешь. Сэр Эдвард не хотел меня, ни-ко-гда! Ни в браке, ни сейчас.
   – То есть он тебя не трогал? Понятно. А если бы захотел, ты пошла бы?
   – Нет, конечно, – ответила Диана после короткой паузы.
   Это крохотное колебание чуть не вывернуло Джеймса наизнанку, хотелось выругаться последними словами. Зря он не воткнул нож в Эдварда, когда была такая возможность. Все, хватит, кончилась доброта.
   – Будь я помоложе, пошла бы. Но не сейчас. Глупая, влюбленная, я вышла за него замуж, но вскоре он избавил меня от иллюзий – сказал, что не нуждается во мне.
   С каждой секундой Джеймсу все больше хотелось протянуть к ней руки, крепко обнять. Она встала, и его колено тут же замерзло!
   – Но бывает так, что испытанные в молодости желания остаются в нас. Даже когда мы взрослеем и набираемся ума.
   – У меня все по-другому, – резко ответила Диана. – А что с Александрой?
   – Ты о чем?
   – Вы с ней, похоже, неплохо дружите. – Она холодно смотрела на него, но внутри все тряслось. – Нуждаясь в помощи, ты пришел именно к ней. Попросил не говорить ее мужу – она послушалась.
   – Я бы назвал это больше пониманием.
   – О да! С полуслова. Так у вас все замечательно, что ты спокойно разделся перед ней и пошел себе, голый. Чтобы она досыта насмотрелась!
   – Ты видела! И, как мне кажется, не очень смущена. Ну? А ты вдоволь насмотрелась?
   Диана густо покраснела. Ему всегда нравилось, как светились ее глаза от стыда.
   – Если так хочешь знать, то да… Самодовольный тип.
   Господи, какая же она была красивая! И он так истосковался по ней. Его жезл стремительно поднимался, выдавая себя.
   – Теперь мы закончили спор? Мое колено требует, чтобы ты села обратно. Сейчас же.
   – Пусть потерпит! Мы еще не договорили. Ты веришь, что я действительно отдалась мужу?
   – Нет.
   Она с подозрением посмотрела на него.
   – Ты действительно веришь или просто морочишь мне голову?
   – Дорогая, я тебе уже говорил, что это невозможно.
   Диана задумалась. Он взял ее за руки и притянул к себе.
   Она до сих пор тряслась.
   – Стой, Джеймс. Что мы будем делать с ребенком?
   – Придумаем имя и решим, в какой цвет красить детскую.
   – То есть… ты хочешь?
   – Я хочу его маму. Ну а потом и его, возможно, когда родится. Пойми, я никогда не был отцом и не знаю, что нужно чувствовать.
   Диана с неохотой села к нему па колено. Она очень устала от переживаний.
   – Такая ужасная мать, как я, не должна заводить второго ребенка.
   Джеймс обнял ее за талию.
   – Я не согласен.
   – Ты же помнишь – я рассказывала тебе про Изабо. Как я хотела избавиться от нее.
   – Сколько тебе было лет?
   – Двадцать один.
   – Так ты сама еще была маленькой. Сложно требовать от такой молодой матери заботы о ребенке, которого все считают уродом. Особенно когда тебя же и винят во всех грехах.
   – Как мне только в голову могло прийти отдать ее кому-то там! Этому есть лишь одно объяснение – я не создана для материнства.
   Ему хотелось улыбнуться, но Диана так приуныла, что это вряд ли оказалось бы кстати.
   – Уверен, что Изабо так не считает. Наоборот, она любит тебя всем сердцем.
   – Я тоже очень сильно люблю ее.
   – Тогда зачем ты нервничаешь? Она никогда не позволит тебе стать плохой матерью.
   Диана с надеждой взглянула на него из-под полуопущенных век.
   – Джеймс, ты правда так считаешь? Или просто хочешь, чтобы я перестала говорить?
   – И то и другое.
   Она покраснела.
   – Ты! Самый…
   Джеймс приложил пальцы к ее мягким полным губам.
   – Все, хватит ругаться. Нам так хорошо сейчас вместе – так давай же наслаждаться.
   – Мне нельзя оставаться с тобой наедине. – Положив голову ему на плечо, Диана стала медленно водить по его спине кончиками пальцев. – Я, знаешь ли, не внушаю доверия.
   – Приятно слышать такие слова.
   При очередном прикосновении Джеймс вздрогнул, и она убрала руку.
   – Ничего, милая, все в порядке. Спина почти зажила, просто я немного задеревенел. И это пройдет. Кстати, у меня еще кое-что требует смягчения.
   Сейчас она покраснеет или разозлится. Нет? Диана подняла голову и взглянула на него: волшебные серо-голубые глаза искрились от желания.
   Одним ловким движением она развернулась к нему лицом.
   – С тобой я становлюсь опасной, и мне это нравится. Даже когда я сержусь на тебя.
   – Диана, ты всегда была опасной. И сердиться тоже будешь постоянно.
   Она прикоснулась губами к кончику его носа, поцеловала его веки, затем ловко начала расстегивать маленькие черные пуговицы своего корсета.
   – Хм, – произнес Джеймс, пытаясь совладать с голосом, – я думал, они декоративные.
   Диана не ответила. Из-под увеличивавшегося разреза показался кусочек изящной женской сорочки.
   – Может… тебе помочь? – поинтересовался Джеймс, у которого теперь даже в ушах пульсировало.
   – Нет, в прошлый раз ты все порвал, а платье, между прочим, дорого стоило.
   Да, тут уж не поспоришь! Но так ему тоже нравилось – просто следить за ней. Тонкие пальчики орудовали с пуговицами, похожими на сочную чернику, – так и хотелось попробовать на вкус. Всего их было примерно двадцать. Боже, она их уже целую вечность расстегивает!
   Все, наконец-то. Можно дотянуться и слизнуть капельки с розовой, разгоряченной от корсета кожи. Она была сладкая, как мед, и пахла корицей… И конечно, источала свой собственный, ни с чем не сравнимый аромат.
   Диана прикоснулась пламенными губами к его лбу, погрузила пальцы в волосы. Он взял ее за ягодицы и притянул ближе к себе, позабыв обо всех неприятностях на свете, включая жесткую холодную скамейку. Диана была такая теплая, и его руки могли свободно передвигаться под ее воздушной юбкой.
   Большой палец нащупал кудри между ног и пробрался вглубь, наслаждаясь ощущением приятной влаги. Сладкая Диана! Опасная и прекрасная женщина. Она издала блаженный стон.
   – Жаль, я не до конца поправился, – прошептал он. – Эта игра была бы намного интереснее.
   – Вернемся в дом?
   – Нет, думаю, я могу еще немного здесь посидеть.
   – Я не хочу, чтобы снова началась лихорадка.
   – Ее больше не будет. Мне стало легче, как только я увидел тебя в гостиной.
   – Знаю, но…
   Положив руки ему на плечи, Диана призадумалась. Через секунду она загадочно улыбнулась и сверкнула глазами, явно что-то замышляя.
   Она соскользнула и встала перед ним на колени, подобрав под себя юбку, чтобы не замерзнуть на холодном полу.
   – Хочу расстегнуть твои бриджи. Пистолета у меня с собой нет, хотя… можно спросить у Александры – она бы одолжила один из коллекции Грейсона. Сейчас, я быстро.
   – Нет, ты останешься здесь. – Джеймс расстегнул верхнюю пуговицу. – Раньше я тебе не говорил, – вторая расстегнулась, – но если бы ты и без всякого оружия попросила меня тогда раздеться, я бы подчинился.
   Диана покраснела:
   – Я была… немного не в себе в тот день.
   – Скорее, самую малость в себе.
   Он расстегнул бриджи до конца, чему мужественный ствол был страшно благодарен, взаперти ему становилось тесно.
   Она взглянула на него еще раз и, кивнув, будто принимая окончательное решение, обхватила губами.
   Джеймс вздохнул. Страсть и желание вместе с кровью побежали по венам, полностью смывая остатки болезни. Черт, Александра должна была сразу положить Диану к нему в постель – вот лучшее лекарство!
   Он дрожал от каждого прикосновения ее языка; пальцы на ногах поджимались в тесноватых ботинках Грейсона Финли. Он перебирал ее волосы, с удовольствием разрушая композицию, созданную горничной. И с чего Диана решила, что тугая коса – это хорошо? Его такая прическа не устраивала: ему нужно было, чтобы волосы струились сквозь его пальцы, спадали ей на плечи и он мог бы тонуть в них.
   Хлынул дождь. Сильный ветер срывал с деревьев листья, устилая ими пол беседки.
   Диана ласкала и ласкала – горячо, безудержно. Это был ее первый опыт, она знала теорию, но еще не овладела самим искусством. Какая разница! Он обучит ее всему, будет счастлив исполнять роль наставника.
   Язык прошел волшебный путь по гладкому стволу и начал двигаться вокруг нежного кончика. Он не видел ее рта, но с радостью представлял себе маленькие белые зубы и коралловые губки, увлеченные игрой.
   Джеймс сделал глубокий вдох. Все, больше ему не выдержать.
   Единым порывом дождь ворвался в беседку, обливая холодными каплями. От неожиданности Диана вздрогнула и отвернулась, а Джеймс даже не заметил, как его окатило.
   – Мне вдруг стало гораздо лучше, – сказал он. Взяв Диану за руки, он поднял ее и усадил верхом на себя, и теперь наконец-то его изнемогающий стержень ворвался в грот, истекающий влагой. Она широко распахнула глаза.
   «Глупая, думала свести меня с ума и увильнуть? Нет, Диана, не-ет… Ты разделишь со мной это наслаждение». Джеймс откинулся, входя глубоко в нее, чувствуя ее на себе, сливаясь с ней. Мышцы сжимались, добела раскаляя страсть.
   Ему в жизни попадалось множество невероятно умелых женщин, удовлетворявших его, и Сара была одной из лучших, но такие чувства он испытывал впервые: желания, физическое и душевное, объединившись, полились через все тело небывалым потоком радости и блаженства. Диана, конечно, еще не знала многих премудростей, но обучить ее будет легко.