Страница:
Джеймс начал быстро двигаться, принимая решение. Из комнаты был только один выход – окно, находившееся высоко над кроватью. Он схватил Диану и помог ей подтянуться к подоконнику.
– Лезь наружу, – поспешно приказал он. – Доберись до Плимута и найди кого-нибудь, кто знает твоего отца.
– А твой друг, с которым ты говорил вчера вечером?
– Похоже, он предал меня. Давай, возьмешься там за карниз и спустишься. Я видел, как ты лазаешь – у тебя прекрасно получается.
Она потянулась к задвижке. Слишком поздно: дверь распахнулась, и в комнату ворвались семеро солдат в красной форме, с мушкетами, нацеленными прямо на Джеймса.
Глава 16
– Лезь наружу, – поспешно приказал он. – Доберись до Плимута и найди кого-нибудь, кто знает твоего отца.
– А твой друг, с которым ты говорил вчера вечером?
– Похоже, он предал меня. Давай, возьмешься там за карниз и спустишься. Я видел, как ты лазаешь – у тебя прекрасно получается.
Она потянулась к задвижке. Слишком поздно: дверь распахнулась, и в комнату ворвались семеро солдат в красной форме, с мушкетами, нацеленными прямо на Джеймса.
Глава 16
Диана соскользнула вниз по стене, царапая пальцы о шершавую поверхность. Джеймс действовал молниеносно: он подтащил ее к себе, достал нож из кармана и приставил к ее горлу холодный клинок.
– Господа, – сказал он, растягивая слова. – Эта леди – дочь адмирала Локвуда. Вы же не захотите объяснять ему, от чего она погибла.
Тут вошел человек в синей форме и встал впереди солдат. Диана узнала капитана Фрэнсиса Картера. Эдвард Уэрдинг очень уважал его, считал своим наставником и ближайшим другом.
– Отпусти ее, Ардмор, – сурово приказал Картер.
– Не могу, на меня направлено слишком много мушкетов.
Его горячее дыхание коснулось уха Дианы, которая стояла спокойно и не двигалась. Картер осмотрел ее с ног до головы, задержавшись на порванном платье и растрепанных волосах.
– Эй, я смотрю, ты уже оприходовал ее. За это ты заплатишь двойную цену.
– Капитан, может, позволите мне отвезти ее к отцу? Тихо, мирно разойдемся, а?
Диане даже не понадобилось играть роль напуганной жертвы – страх и ужас завладели ею без остатка. Джеймс не сможет вечно удерживать ее, а как только отпустит, все семь мушкетов выстрелят. Так много – на одного!
– Отпусти ее, – повторил Картер.
– Мне проще этого не делать.
– Слушай, – зарычал капитан, – ты зря думаешь, что мои солдаты не смогут пристрелить ее, если понадобится. – Он с издевкой взглянул на Диану. – Конечно, нам всем будет очень жаль.
Джеймс ничего не ответил. По глазам Картера Диана поняла, что он вполне способен так поступить. И тогда они вдвоем погибнут – романтично, только не совсем то, чего она хотела.
Прошло еще несколько секунд, затем Джеймс убрал нож и оттолкнул ее подальше от прицелов. Диана увидела, как солдаты напрягли пальцы на курках.
– Нет! – Она бросилась вперед и, раскинув руки, встала между Джеймсом и этими страшными дулами.
– Диана, черт возьми, уйди с дороги!
– Я пришла по поручению отца, – пробормотала она Картеру. – Нам очень нужен врач, в Хейвен! Там человек умирает. Прошу вас!
Прищурившись, Картер снова осмотрел ее, пока она в отчаянии ждала реакции. Судя по взгляду, ситуация была ему ясна.
– Брось нож, Ардмор. Или мои солдаты выстрелят, и она умрет.
Через секунду кусок стали ударился об пол. От страха у Дианы тряслись колени. Картер протянул ей руку.
– Идемте со мной, леди Уэрдинг. – Он кивнул солдатам. – Уведите его.
– Нет! – вскрикнула Диана.
Но ее грубо отодвинули, и она могла лишь в беспомощном ужасе наблюдать, как все семеро солдат накинулись на Джеймса.
Быть привязанным к мачте на корабле уже становилось привычным, даже родным делом для Джеймса. Наручники на руках и ногах и цепь, которой он был прикован, лишь немного отличались от тех, что были в последний раз. Ох уж эти британские капитаны… ну никакой фантазии.
С него сняли куртку и туфли, забрали нож и все остальное из карманов. Джеймс не сопротивлялся. В течение всего пути до корабля у него было минимум три возможности бежать, но он даже не дернулся. Джеймс отлично знал, что Картер использует Диану, чтобы шантажировать его, и он даже представить боялся, что с ней будет, если он исчезнет.
А Диана в это время – вот упрямая – продолжала спорить с Картером:
– Мы должны вернуться в Хейвен! От нас зависит жизнь человека!
Она гневно смотрела на него, щеки горели.
Поверил Картер или нет – вопрос был спорный. Он, конечно, дал ей рассказать подробную историю: как лейтенант Джек, спасенный Джеймсом, оказался на берегу Хейвена, что он, хоть и неважно чувствовал себя, ходил все время бодрый, пока с ним не приключилась эта беда. И вот пришлось ехать за врачом.
Капитан выслушал, но явно не собирался поднимать парус и мчаться в Хейвен. Диана говорила до тех пор, пока не охрипла, но Картер по-прежнему не реагировал.
Она ходила за ним по пятам. Проходя мимо Джеймса, Картер остановился, оглядел пленника сверху вниз и отправился дальше. Диана упорно продолжала наседать – на него, как принцесса в разговоре с непокорным слугой:
– Капитан Ардмор дважды рисковал жизнью, чтобы спасти лейтенанта. Не обязательно держать его на привязи!
– Да, я слышал о крушении «Константина», – мягко произнес Картер. – Странно, не правда ли? Ардмор улизнул, а все остальные погибли. Может, это он виновник катастрофы? А лейтенанта спас либо из благородного порыва, либо тот – его соучастник.
Диана чуть не задохнулась от злости.
– Как вы смеете…
– Диана, ты неправильно реагируешь, – усмехнувшись, вмешался Джеймс. – Радоваться надо – в данный момент этот человек наделяет меня сверхъестественной силой. Представляешь, я сумел вызвать шторм, утопить целый фрегат и сбежать – и все это, будучи прикованным к мачте.
Картер холодно улыбнулся ему.
– Не пытайтесь провоцировать меня, сэр, – это бесполезно.
Такой ответ и неподдельное безразличие встревожили Джеймса: гораздо проще обыграть нервного и вспыльчивого человека, а Картер был не из таких.
Диана попробовала зайти с другой стороны:
– Капитан, вы знали моего мужа, который прекрасно отзывался о вас. Он хотел быть, как вы, и даже лучше! Мне известно, что вы сыграли большую роль в его карьере, так можете хотя бы ради него вернуть меня сейчас в Хейвен?
Картер повернулся, и Диана в нерешительности отступила.
– Я хорошо знал вашего мужа, – промурлыкал он. – Очень, очень хорошо. Мы были лучшими друзьями, и о вас он мне рассказал абсолютно все. Хотите знать? Пожалуйста: он думал, что женится на дочери героя, а вместо этого получил истеричную шлюху.
Услышав это, Диана побелела как полотно. Если бы железки на руках и ногах Джеймса могли нагреваться в зависимости от ощущений, они бы мигом расплавились – такой силы гнев пронзил его.
«Это была очень грубая ошибка, капитан».
– Прошу прощения, капитан!
Рядом с Дианой оказался молодой человек лет двадцати со светло-каштановыми волосами. На нем были униформа и значок лейтенанта. Картер взглянул на него с явным раздражением, в то время как Диана повернулась и удивленно воскликнула:
– Мистер Пемброук!
Он вежливо кивнул.
– Леди. Капитан, мой отец хорошо знаком с адмиралом Локвудом. Наши семьи очень дружат.
– Как трогательно, лейтенант, – ответил Картер с иронией. – И что из этого?
– Думаю, адмирал будет недоволен, что мы держим здесь его дочь. И обрадуется, когда она в целости и сохранности вернется домой.
Лицо Картера скривилось от неприязни.
– Локвуд уже давно в отставке.
– Да, сэр, возможно, но это не мешает ему оставаться уважаемым среди многих адмиралов, включая моего отца, который очень любит Диану. И еще: в списке лейтенантов с «Константина» числится Ричард Делакруа – брат герцога Карлайла. Его тело не удалось найти, и если больной лейтенант – это он, то вы неплохо заработаете на спасении его жизни.
Картер задумался. Джеймс тем временем с интересом наблюдал за молодым человеком: умный лейтенант, со связями и неограниченным запасом самоуверенности… хм, далеко пойдет, таких на королевском флоте просто обожают.
– Что ж, полагаю, небольшая экскурсия в Хейвен нам не повредит, – сказал наконец Картер. – После того как я разделаюсь с Ардмором,
– Да, капитан.
– И… лейтенант! – Картер продолжил с наслаждением в голосе. – Раз уж вы питаете такие нежные чувства к леди Уэрдинг, будьте добры опекать ее до конца поездки. Она займет вашу каюту, а вы будете приносить ей чай, горячую воду – все, что потребуется. Вам понятно?
Такой приказ очень позабавил Пемброука. Картер явно просчитался, если думал запугать молодого лейтенанта, превратив его в служанку леди.
– Понял, капитан. – Он отдал честь. – Пройдемте со мной, леди Диана.
Диана оглянулась на Джеймса.
«Молчи, Диана, ничего не говори, – думал он про себя. – Ради твоей же безопасности сиди в каюте лейтенанта и не высовывайся. Молодец».
Словно прочитав его мысли, она поспешно отвернулась и пошла за Пемброуком, покачивая мучительно прекрасными, лучшими бедрами во всем мире. На душе от этого становилось еще больнее. Джеймс знал, что, судя по ситуации, их дороги скоро разойдутся, но ненадолго: Диана, леди Уэрдинг, была слишком хороша и желанна, чтобы вот так, легко дать ей уйти. На Земле не было места, где она могла бы спрятаться от него – он уже дважды нашел ее, отыщет и в третий раз.
– Диана, – позвал он.
Она повернулась. Ветер трепал ее золотые волосы, светящиеся на солнце. Джеймс скрестил запястья, приложил к груди, затем развел руки. Это был знак Изабо… «я люблю тебя».
Диана несколько секунд смотрела на него, затем опустила глаза, отвернулась и последовала за лейтенантом.
– Что он сделает с капитаном Ардмором?
Диана нервно шагала по крошечной каюте Пемброука. Очевидно, молодой лейтенант занимал весьма привилегированное положение, раз у него была отдельная каюта. Либо он быстро двигался по служебной лестнице, либо Картер боялся обидеть лорда Пемброука – одного из самых влиятельных людей в адмиралтействе. Скорее всего последнее – уж слишком Картер напоминал Диане Эдварда Уэрдинга.
Пемброук принес ей чаю и кусок хлеба. Она жадно выпила всю чашку до дна, но не могла заставить себя есть. Молодой человек, которого она в последний раз видела неуклюжим шестнадцатилетним курсантом, стоял в дверном проеме.
– Его отвезут в Лондон и будут пытать, – сказал он.
Диана едва поборола панику. Приятно, конечно, что Джулиан Пемброук вступился за нее, но он ничего не сделал для Джеймса.
– А вы не можете уговорить капитана Картера отпустить его? Или хотя бы отвезти к моему отцу в Хейвен!
Пемброук развел руками.
– Мой отец строго придерживается законов. Таких преступников, как Джеймс Ардмор, он вешает без разговоров.
– Но Джеймс хороший! Он истребляет пиратов; которые разрушают корабли и убивают толпы народу. Он спас очень много жизней, и про него не зря говорят «человек-легенда»!
Пемброук терпеливо выслушал ее, затем сказал:
– Он утопил семь английских фрегатов и захватил в плен представителей Ост-Индской компании. Несколько лет назад он участвовал в похищении короля Франции, затем застрелил французскую шпионку, прежде чем адмиралтейство успело допросить ее. Наконец, он взял на абордаж рабовладельца, освободив тем самым рабов, которые потом присвоили себе корабль и стали пиратами. Да, леди Уэрдинг, я слышал немало легенд.
– Мой собственный отец верит в него, – сердито сказала Диана.
– Тогда ему надо действовать быстрее, если он хочет помочь. – Пемброук тяжело вздохнул. – Видите ли, однажды Джеймс Ардмор высек капитана по фамилии Лэнгфорд. Тот был опозорен – его карьера в один миг разрушилась, а капитан Картер приходится ему двоюродным братом.
Диана замерла, чашка выпала из рук, разбившись на кусочки.
– Нет… – в ужасе прошептала она. – О нет…
– Так что, боюсь, капитан Картер не испытывает никакого сочувствия к Джеймсу Ардмору, – заключил Пемброук.
– Ардмор… нет, не так… Мистер Ардмор! – с театральной учтивостью сказал Фрэнсис Картер. – Знаете ли вы, что такое месть?
Джеймс бросил на него холодный взгляд. Быть прикованным, а теперь еще и привязанным к мачте становилось все неудобнее – щека больно царапалась о шершавое дерево.
– Да, причем очень хорошо, – ответил он, имитируя самый южный из всех своих акцентов.
Но Картер, похоже, слышал только себя.
– Прошу меня извинить, – продолжил он свою речь, – но у меня язык не поворачивается называть вас «капитан». Уж кто-кто, а я прекрасно знаю, что такое месть. Возьмем, к примеру, моего брата: отличный моряк, весьма перспективный капитан… он был осрамлен и буквально уничтожен! Ваших рук дело, как я полагаю. Увы, сейчас его здесь нет, но не волнуйтесь, я передам, что вы заходили.
Ноги Джеймсу тоже спутали и крепко привязали к столбу, не снимая оков. Боковым зрением он увидел боцмана в широкополой шляпе с ленточкой и в тельняшке. Он держал в руке «кошку» – длиннохвостую плеть с острыми зазубринами.
– Ты выпорол его, – жестко произнес Картер. – Двадцать плетей досталось бывалому капитану на глазах у его команды. Хм… дай-ка подумать… это значит, он был трижды опозорен: перед своими товарищами, адмиралтейством и семьей. Верно? Что ж, двадцать умножить на три – как раз достаточно. Да, и прибавим еще десять, от меня лично. Все посчитали, ничего не забыли? Что ж, прекрасно. Осгуд, вперед, семьдесят плетей.
– Семьдесят, сэр? – изумленно переспросил боцман.
– А ты что, плохо слышишь? Да, семьдесят! Выполняй, или займешь его место.
– Есть, сэр.
Джеймс повернул лицо к мачте. С болью он знаком не понаслышке: пожизненная борьба с пиратами невозможна без определенного вреда здоровью. С поркой он тоже сталкивался – двадцать лет назад, когда попал в плен к капитану одного пиратского корабля. Тот, правда, не только любил размахивать хлыстом, но был способен еще на сотни мерзких «развлечений». Именно с ним Джеймс впервые познал вкус мести.
…Первый удар, обрушившийся на его спину, был почти безболезненным – кожа чуть загрубела от морского ветра. Но Джеймс понимал, что это не спасет его: каждый следующий удар будет больнее предыдущего, и в конце он уже перестанет чувствовать. Семьдесят плетей могли убить человека.
Рядом с мачтой появился Пемброук.
– Ты должен смотреть за Дианой, – сказал Джеймс. Два, три…
– Конечно, сэр, обязательно, – тихо ответил Джулиан.
– Будь добр. Шесть, семь…
Джеймс вздрогнул. С каждым новым ударом жжение усиливалось. После десятого Пемброук попросил остановиться, и боцман тут же подчинился. Капитан взорвался от ярости:
– Лейтенант, что вы делаете?!
Капли пота текли по спине Джеймса, заливаясь в раны и пронзая, словно иголки. Пемброук подошел, засунул ему в рот кусок ткани и отступил на безопасное расстояние. Боцман стоял в нерешительности.
– Продолжай, чего ты ждешь! – зарычал Картер.
– Да, сэр.
Одиннадцать, двенадцать, тринадцать…
Тринадцатый попал на уже созревшие рубцы и разом раскрыл их. Дикая боль пронеслась по всей спине, и спасибо Пемброуку за льняной кляп, который не даст Джеймсу охрипнуть или прокусить себе язык, когда дело станет совсем плохо.
Интересно, как лейтенант смог удержать Диану в каюте? Запер дверь? Приковал ее к постели? Почему не было слышно ни женских криков, ни ругани?
Кровь текла ручьями, безжалостный ветер глубоко пробирался в каждую царапину, дергал и мучил ее.
Девятнадцать, двадцать…
Джеймс приговорил этого идиота британца только к двадцати плетям! Тот уже после десяти начал орать во все горло, хотя его спину украшали всего лишь две незначительные полосочки. Целью Ардмора было унизить – не покалечить. Это даже поркой нельзя было назвать.
Двадцать четыре, двадцать пять…
Боцман хорошо знал свое дело. Взмах – и точное попадание в спину, и багровые полосы взрывают ее…
Ярко светило майское солнце. Хоть его и нельзя было сравнить с чарлстонской жарой, в которой вырос Джеймс, окровавленная спина никуда не могла деться от жестокого пламени.
Он закрыл глаза. Замах, удар. Замах, удар. Казалось, уже вся кожа была содрана. «Семидесятого удара я скорее всего, не почувствую, – мрачно думал он. – С такой болью мне будет не до этого».
Тридцать два, тридцать три…
Мысли завертелись, разум начал отдельную жизнь. Померещился голос Дианы:
– Джеймс, я очень зла на тебя!
– А что, бывает иначе, дорогая?
Он открыл глаза. Соленая влага стекала со лба. В безумном хороводе перед ним плясали солнце, корабль, мачта, образ Пемброука… Из ниоткуда рядом с лейтенантом появилась Диана. Ветер трепал ее рыжие волосы, и она стояла, скрестив руки на красивой, бесподобной груди.
– Ты зря теряешь время.
Веки опустились, и картина внезапно поменялась: он стоял в темной пещере, напротив Блэк Джека Мэллори, молившего о пощаде с искренним раскаянием в своих поступках. Джеймс не хочет даже слушать его – он вставляет пистолет ему в рот и простреливает голову насквозь. Лейтенант Джек в ужасе смотрит, как по рубашке Мэллори ручьями течет кровь.
Затем – быстрый перелет на два года назад. Северное море. В маленькой лодке перед ним сидит другой пират и хвастается, как хорошо спланировал смерть Пола Ардмора. Тут же его тонкая шея попадает в руки Джеймсу: противный хруст костей… и нет ублюдка. В следующий же миг безжизненное тело отправилось в морские глубины. Грейсон Финли, тогда еще друг, смиренно наблюдал затем, что сотворил Джеймс.
«О да, капитан, я очень хорошо знаю, что такое месть».
Сорок семь, сорок восемь…
Боль металась по всей спине, впиваясь когтями в глубокие раны, от шеи до ягодиц. Ноги слабели, но Джеймс не мог позволить себе упасть на глазах у капитана.
– Ну что, получил свое, щенок?
Слова, запомнившиеся на всю жизнь, всплыли откуда-то из глубины, перед мысленным взором пронесся вихрь картинок, и в конце концов он оказался в очень знакомом месте, сверху наблюдая за происходящим: юный, еще такой слабый Джеймс Ардмор, одетый лишь в грязные бриджи, съеживается в углу каюты капитана. Во влажных зеленых глазах – гнев и ужас. Над ним стоит огромный, как скала, обнаженный мускулистый капитан пиратского корабля и сжимает в побелевшем кулаке «кошку-девятихвостку»[2].
– Ты должен быть как следует исполосован! Я твою молочную кожу, малец, изрисую всю.
Джеймс попытался закрыться руками, но удары дождем посыпались на него – один за другим, вспарывая спину. Страшная боль пронзала все тело, словно сотней кинжалов. Он закричал, и в этот момент ему в рот сунули кусок тряпки.
– Боль сделает из тебя настоящего мужчину, – сверкая глазами, проговорил капитан. – Тебе понравится, парень.
Он потянулся к поясу его бриджей. Но Джеймс ловко увернулся, и этот момент стал поворотным в его жизни. До того как попасть в плен, мальчик обитал исключительно в среде доброты, остроумия и вежливости. Он, конечно, учился боксировать и драться на дуэлях, но даже не подозревал, что бывают такие мерзкие извращенцы, как этот пират. Джеймс понял, что из него хотят сделать раба, и не пожелал мириться с этим. Капитан злобно оскалился.
– А ну, иди сюда, янки!
Пламя неистового гнева заставило Джеймса забыть о дикой боли и наконец встать в полный рост перед этим ничтожеством. Такого оскорбления он уже не мог стерпеть.
– Не смей называть меня так!!! – вскрикнул он и резко рванул из каюты, повалив капитана на пол.
Пираты немедленно поймали гордого мальчика, жестоко избили и бросили в клетку, предназначенную для диких животных. Кровь текла отовсюду: изо рта, из одного глаза и порезов на теле. Капитан сказал, что так он будет учить его послушанию.
Наступила темнота, Джеймс больше ничего не видел. Затем сквозь туман ему послышался насмешливый голос, говоривший на отличном английском языке.
Голос принадлежал человеку благородных кровей, светловолосому юноше с голубыми глазами. Он взялся за прутья клетки и заглянул внутрь.
– Какого черта ты здесь делаешь? – спросил он.
Позже, ночью, когда все на корабле уснули, молодой человек украдкой принес пленнику еды.
Спустя годы Джеймс уже с ненавистью смотрел на это насмешливое лицо, когда Грейсон Финли отбил у него любимую женщину. Такой силы отвращения Джеймс в жизни не испытывал.
– Я убью тебя за это, Финли!
«Изумленная» Сара стояла рядом, в объятиях Грейсона, хлопая ресницами. Она была удивлена, но не пристыжена.
В тот момент она повернулась и вышла из комнаты. Ее красивые, черные как смоль волосы колыхались от легкого ночного ветра. Женщина, которую он любил.
– Это не любовь, – где-то рядом произнес голос Дианы Уэрдинг. – А банальная страсть.
На него смотрели два серо-голубых огонька, гневные, как всегда. Неожиданно все остальное потеряло смысл. Ничто больше так не волновало Джеймса, как эта разъяренная женщина, которая кричала на него, бросалась хлебом и ругала себя за то, что любит его.
«В этот раз – все по-другому…»
Шестьдесят, шестьдесят один…
От боли стало трудно дышать. Джеймс отчаянно ловил воздух ртом, но тряпка мешала. Сам того не зная, он отклонился от столба, и лишь веревка на запястьях не давала упасть навзничь. Он услышал сдавленные хриплые крики, не сразу сообразив, что они принадлежат ему.
Джеймс открыл глаза, пытаясь вглядеться в размытые очертания Пемброука, который все еще находился рядом. На секунду его образ стал четким, но потом он исчез, превратившись в высокого темноволосого мужчину с зелеными глазами. Он внимательно разглядывал Джеймса.
– Эй, старик! Что ты здесь делаешь?
Пол и Онория (несмотря на смертельную боль, Джеймс вспомнил это) стали называть его «стариком», когда тот взял на себя управление хозяйством. Они шутили над ним и смеялись, когда он злился. Джеймс любил их всем сердцем.
– Я… не справился, – тихо сказал он. – Не сдержал обещание… прости меня.
Пол улыбнулся, словно хранил какой-то секрет и сомневался, стоит ли раскрывать его Джеймсу.
– Теперь это не важно, старик – я рядом с ней. Так будет лучше, не правда ли? – Он подмигнул брату, – Когда-нибудь ты поймешь.
– Пол…
Больше он ничего не услышал – Пол Ардмор исчез. Шестьдесят девять, семьдесят.
Свист плети прекратился. У Джеймса даже уши заболели от неожиданной тишины. Ноги совсем ослабли, пальцы не двигались. Боль и жжение ни на секунду не оставляли его, накатывая с новой, неимоверной силой и затрагивая буквально каждую клеточку тела.
Он услышал, как подошли Пемброук и боцман. Лейтенант дотронулся до веревок на его руках. Если он их перережет, Джеймс упадет. Он попытался повернуть голову, но малейшее движение порождало новую боль – поверх той, что и так жестко мучила его.
– Нет! – пронзительно вскрикнул капитан. – Оставьте его!
Пемброук с презрением взглянул на своего начальника.
– Позволите отнести его к врачу, сэр?
– Нет, лейтенант. Пусть думает над своими поступками и молится о скорейшем повешении.
По молодому человеку было видно, что он еле сдерживается. Эх, слишком ты самоуверен, подумал Джеймс. Однажды, несмотря на всю мощь твоего отца-адмирала, ты разозлишь не того человека, и он будет тебе мстить. А это, знаешь ли, болезнь коварная, очень легко передается.
– Да, сэр, – сказал Пемброук, вкладывая максимум неуважения в каждое слово.
Боцман и остальные моряки тихо удалились. Остался только капитан Картер, для которого наступил самый сладостный момент. Пускай злорадствует сколько вздумается, мысленно разрешил ему Джеймс. Поддаваться на унижения он не собирался, поэтому стоял смирно, не вырывался из оков и не издал ни единого звука.
Наконец Картер прогулочным шагом отправился по своим делам. Джеймс знал, что оставлен здесь лишь для того, чтобы капитан мог в любой момент вернуться и пропитать свой давно сгнивший мозг очередной порцией радости.
Корабль двигался дальше, солнце садилось. Джеймс так и стоял с тряпкой во рту, но это не сильно его беспокоило. Корчась в страшных муках, он успел ощутить под связанными руками что-то холодное, тонкое, стальное. Хм, лейтенант Пемброук оказался довольно ловким малым.
К тому времени как Диану выпустили из каюты, она чуть не плевалась раскаленной лавой, готовая разнести весь корабль. Поступить по-своему и, как обычно, всем доказать свою значимость не получилось: ее охранял настоящий железный замок, огромный ключ от которого Пемброук не поленился взять с собой.
Она вопила в замочную скважину, что ее отец снимет его с должности, но угроза, к сожалению, не дала никакого эффекта.
Естественно, запереть Диану приказал капитан. Она была вне себя от страха и отчаяния, когда Пемброук поделился с ней планами Картера. Лейтенант пообещал сделать все возможное и попросил ее оставаться в каюте. Наивный.
Как только он вышел, Диана выскользнула следом и, спрятавшись за дверью, ведущей к палубе, наблюдала за происходящим: видела Джеймса, привязанного к столбу, его обнаженную спину. В нечеловеческом ужасе она смотрела, как его били – он истекал кровью, но ни разу не склонил голову.
Она, конечно, бросилась вперед – помешать боцману и выбросить плетку в море, но двое из команды схватили ее и запихнули обратно в каюту лейтенанта. Понятливый Пемброук тут же запер дверь.
Обретя свободу, Диана холодно спросила его:
– Где он?
– Вам нельзя его сейчас видеть, леди Уэрдинг.
– Понятно. Значит, жив.
В противном случае капитан с дьявольской ухмылкой потащил бы ее любоваться трупом.
– Он сильный человек, – сказал лейтенант сочувственно. – Ему очень досталось, но он поправится.
Каждое сказанное им слово как нож врезалось ей в сердце, но Диана сделала вид, что не слышит его.
– Господа, – сказал он, растягивая слова. – Эта леди – дочь адмирала Локвуда. Вы же не захотите объяснять ему, от чего она погибла.
Тут вошел человек в синей форме и встал впереди солдат. Диана узнала капитана Фрэнсиса Картера. Эдвард Уэрдинг очень уважал его, считал своим наставником и ближайшим другом.
– Отпусти ее, Ардмор, – сурово приказал Картер.
– Не могу, на меня направлено слишком много мушкетов.
Его горячее дыхание коснулось уха Дианы, которая стояла спокойно и не двигалась. Картер осмотрел ее с ног до головы, задержавшись на порванном платье и растрепанных волосах.
– Эй, я смотрю, ты уже оприходовал ее. За это ты заплатишь двойную цену.
– Капитан, может, позволите мне отвезти ее к отцу? Тихо, мирно разойдемся, а?
Диане даже не понадобилось играть роль напуганной жертвы – страх и ужас завладели ею без остатка. Джеймс не сможет вечно удерживать ее, а как только отпустит, все семь мушкетов выстрелят. Так много – на одного!
– Отпусти ее, – повторил Картер.
– Мне проще этого не делать.
– Слушай, – зарычал капитан, – ты зря думаешь, что мои солдаты не смогут пристрелить ее, если понадобится. – Он с издевкой взглянул на Диану. – Конечно, нам всем будет очень жаль.
Джеймс ничего не ответил. По глазам Картера Диана поняла, что он вполне способен так поступить. И тогда они вдвоем погибнут – романтично, только не совсем то, чего она хотела.
Прошло еще несколько секунд, затем Джеймс убрал нож и оттолкнул ее подальше от прицелов. Диана увидела, как солдаты напрягли пальцы на курках.
– Нет! – Она бросилась вперед и, раскинув руки, встала между Джеймсом и этими страшными дулами.
– Диана, черт возьми, уйди с дороги!
– Я пришла по поручению отца, – пробормотала она Картеру. – Нам очень нужен врач, в Хейвен! Там человек умирает. Прошу вас!
Прищурившись, Картер снова осмотрел ее, пока она в отчаянии ждала реакции. Судя по взгляду, ситуация была ему ясна.
– Брось нож, Ардмор. Или мои солдаты выстрелят, и она умрет.
Через секунду кусок стали ударился об пол. От страха у Дианы тряслись колени. Картер протянул ей руку.
– Идемте со мной, леди Уэрдинг. – Он кивнул солдатам. – Уведите его.
– Нет! – вскрикнула Диана.
Но ее грубо отодвинули, и она могла лишь в беспомощном ужасе наблюдать, как все семеро солдат накинулись на Джеймса.
Быть привязанным к мачте на корабле уже становилось привычным, даже родным делом для Джеймса. Наручники на руках и ногах и цепь, которой он был прикован, лишь немного отличались от тех, что были в последний раз. Ох уж эти британские капитаны… ну никакой фантазии.
С него сняли куртку и туфли, забрали нож и все остальное из карманов. Джеймс не сопротивлялся. В течение всего пути до корабля у него было минимум три возможности бежать, но он даже не дернулся. Джеймс отлично знал, что Картер использует Диану, чтобы шантажировать его, и он даже представить боялся, что с ней будет, если он исчезнет.
А Диана в это время – вот упрямая – продолжала спорить с Картером:
– Мы должны вернуться в Хейвен! От нас зависит жизнь человека!
Она гневно смотрела на него, щеки горели.
Поверил Картер или нет – вопрос был спорный. Он, конечно, дал ей рассказать подробную историю: как лейтенант Джек, спасенный Джеймсом, оказался на берегу Хейвена, что он, хоть и неважно чувствовал себя, ходил все время бодрый, пока с ним не приключилась эта беда. И вот пришлось ехать за врачом.
Капитан выслушал, но явно не собирался поднимать парус и мчаться в Хейвен. Диана говорила до тех пор, пока не охрипла, но Картер по-прежнему не реагировал.
Она ходила за ним по пятам. Проходя мимо Джеймса, Картер остановился, оглядел пленника сверху вниз и отправился дальше. Диана упорно продолжала наседать – на него, как принцесса в разговоре с непокорным слугой:
– Капитан Ардмор дважды рисковал жизнью, чтобы спасти лейтенанта. Не обязательно держать его на привязи!
– Да, я слышал о крушении «Константина», – мягко произнес Картер. – Странно, не правда ли? Ардмор улизнул, а все остальные погибли. Может, это он виновник катастрофы? А лейтенанта спас либо из благородного порыва, либо тот – его соучастник.
Диана чуть не задохнулась от злости.
– Как вы смеете…
– Диана, ты неправильно реагируешь, – усмехнувшись, вмешался Джеймс. – Радоваться надо – в данный момент этот человек наделяет меня сверхъестественной силой. Представляешь, я сумел вызвать шторм, утопить целый фрегат и сбежать – и все это, будучи прикованным к мачте.
Картер холодно улыбнулся ему.
– Не пытайтесь провоцировать меня, сэр, – это бесполезно.
Такой ответ и неподдельное безразличие встревожили Джеймса: гораздо проще обыграть нервного и вспыльчивого человека, а Картер был не из таких.
Диана попробовала зайти с другой стороны:
– Капитан, вы знали моего мужа, который прекрасно отзывался о вас. Он хотел быть, как вы, и даже лучше! Мне известно, что вы сыграли большую роль в его карьере, так можете хотя бы ради него вернуть меня сейчас в Хейвен?
Картер повернулся, и Диана в нерешительности отступила.
– Я хорошо знал вашего мужа, – промурлыкал он. – Очень, очень хорошо. Мы были лучшими друзьями, и о вас он мне рассказал абсолютно все. Хотите знать? Пожалуйста: он думал, что женится на дочери героя, а вместо этого получил истеричную шлюху.
Услышав это, Диана побелела как полотно. Если бы железки на руках и ногах Джеймса могли нагреваться в зависимости от ощущений, они бы мигом расплавились – такой силы гнев пронзил его.
«Это была очень грубая ошибка, капитан».
– Прошу прощения, капитан!
Рядом с Дианой оказался молодой человек лет двадцати со светло-каштановыми волосами. На нем были униформа и значок лейтенанта. Картер взглянул на него с явным раздражением, в то время как Диана повернулась и удивленно воскликнула:
– Мистер Пемброук!
Он вежливо кивнул.
– Леди. Капитан, мой отец хорошо знаком с адмиралом Локвудом. Наши семьи очень дружат.
– Как трогательно, лейтенант, – ответил Картер с иронией. – И что из этого?
– Думаю, адмирал будет недоволен, что мы держим здесь его дочь. И обрадуется, когда она в целости и сохранности вернется домой.
Лицо Картера скривилось от неприязни.
– Локвуд уже давно в отставке.
– Да, сэр, возможно, но это не мешает ему оставаться уважаемым среди многих адмиралов, включая моего отца, который очень любит Диану. И еще: в списке лейтенантов с «Константина» числится Ричард Делакруа – брат герцога Карлайла. Его тело не удалось найти, и если больной лейтенант – это он, то вы неплохо заработаете на спасении его жизни.
Картер задумался. Джеймс тем временем с интересом наблюдал за молодым человеком: умный лейтенант, со связями и неограниченным запасом самоуверенности… хм, далеко пойдет, таких на королевском флоте просто обожают.
– Что ж, полагаю, небольшая экскурсия в Хейвен нам не повредит, – сказал наконец Картер. – После того как я разделаюсь с Ардмором,
– Да, капитан.
– И… лейтенант! – Картер продолжил с наслаждением в голосе. – Раз уж вы питаете такие нежные чувства к леди Уэрдинг, будьте добры опекать ее до конца поездки. Она займет вашу каюту, а вы будете приносить ей чай, горячую воду – все, что потребуется. Вам понятно?
Такой приказ очень позабавил Пемброука. Картер явно просчитался, если думал запугать молодого лейтенанта, превратив его в служанку леди.
– Понял, капитан. – Он отдал честь. – Пройдемте со мной, леди Диана.
Диана оглянулась на Джеймса.
«Молчи, Диана, ничего не говори, – думал он про себя. – Ради твоей же безопасности сиди в каюте лейтенанта и не высовывайся. Молодец».
Словно прочитав его мысли, она поспешно отвернулась и пошла за Пемброуком, покачивая мучительно прекрасными, лучшими бедрами во всем мире. На душе от этого становилось еще больнее. Джеймс знал, что, судя по ситуации, их дороги скоро разойдутся, но ненадолго: Диана, леди Уэрдинг, была слишком хороша и желанна, чтобы вот так, легко дать ей уйти. На Земле не было места, где она могла бы спрятаться от него – он уже дважды нашел ее, отыщет и в третий раз.
– Диана, – позвал он.
Она повернулась. Ветер трепал ее золотые волосы, светящиеся на солнце. Джеймс скрестил запястья, приложил к груди, затем развел руки. Это был знак Изабо… «я люблю тебя».
Диана несколько секунд смотрела на него, затем опустила глаза, отвернулась и последовала за лейтенантом.
– Что он сделает с капитаном Ардмором?
Диана нервно шагала по крошечной каюте Пемброука. Очевидно, молодой лейтенант занимал весьма привилегированное положение, раз у него была отдельная каюта. Либо он быстро двигался по служебной лестнице, либо Картер боялся обидеть лорда Пемброука – одного из самых влиятельных людей в адмиралтействе. Скорее всего последнее – уж слишком Картер напоминал Диане Эдварда Уэрдинга.
Пемброук принес ей чаю и кусок хлеба. Она жадно выпила всю чашку до дна, но не могла заставить себя есть. Молодой человек, которого она в последний раз видела неуклюжим шестнадцатилетним курсантом, стоял в дверном проеме.
– Его отвезут в Лондон и будут пытать, – сказал он.
Диана едва поборола панику. Приятно, конечно, что Джулиан Пемброук вступился за нее, но он ничего не сделал для Джеймса.
– А вы не можете уговорить капитана Картера отпустить его? Или хотя бы отвезти к моему отцу в Хейвен!
Пемброук развел руками.
– Мой отец строго придерживается законов. Таких преступников, как Джеймс Ардмор, он вешает без разговоров.
– Но Джеймс хороший! Он истребляет пиратов; которые разрушают корабли и убивают толпы народу. Он спас очень много жизней, и про него не зря говорят «человек-легенда»!
Пемброук терпеливо выслушал ее, затем сказал:
– Он утопил семь английских фрегатов и захватил в плен представителей Ост-Индской компании. Несколько лет назад он участвовал в похищении короля Франции, затем застрелил французскую шпионку, прежде чем адмиралтейство успело допросить ее. Наконец, он взял на абордаж рабовладельца, освободив тем самым рабов, которые потом присвоили себе корабль и стали пиратами. Да, леди Уэрдинг, я слышал немало легенд.
– Мой собственный отец верит в него, – сердито сказала Диана.
– Тогда ему надо действовать быстрее, если он хочет помочь. – Пемброук тяжело вздохнул. – Видите ли, однажды Джеймс Ардмор высек капитана по фамилии Лэнгфорд. Тот был опозорен – его карьера в один миг разрушилась, а капитан Картер приходится ему двоюродным братом.
Диана замерла, чашка выпала из рук, разбившись на кусочки.
– Нет… – в ужасе прошептала она. – О нет…
– Так что, боюсь, капитан Картер не испытывает никакого сочувствия к Джеймсу Ардмору, – заключил Пемброук.
– Ардмор… нет, не так… Мистер Ардмор! – с театральной учтивостью сказал Фрэнсис Картер. – Знаете ли вы, что такое месть?
Джеймс бросил на него холодный взгляд. Быть прикованным, а теперь еще и привязанным к мачте становилось все неудобнее – щека больно царапалась о шершавое дерево.
– Да, причем очень хорошо, – ответил он, имитируя самый южный из всех своих акцентов.
Но Картер, похоже, слышал только себя.
– Прошу меня извинить, – продолжил он свою речь, – но у меня язык не поворачивается называть вас «капитан». Уж кто-кто, а я прекрасно знаю, что такое месть. Возьмем, к примеру, моего брата: отличный моряк, весьма перспективный капитан… он был осрамлен и буквально уничтожен! Ваших рук дело, как я полагаю. Увы, сейчас его здесь нет, но не волнуйтесь, я передам, что вы заходили.
Ноги Джеймсу тоже спутали и крепко привязали к столбу, не снимая оков. Боковым зрением он увидел боцмана в широкополой шляпе с ленточкой и в тельняшке. Он держал в руке «кошку» – длиннохвостую плеть с острыми зазубринами.
– Ты выпорол его, – жестко произнес Картер. – Двадцать плетей досталось бывалому капитану на глазах у его команды. Хм… дай-ка подумать… это значит, он был трижды опозорен: перед своими товарищами, адмиралтейством и семьей. Верно? Что ж, двадцать умножить на три – как раз достаточно. Да, и прибавим еще десять, от меня лично. Все посчитали, ничего не забыли? Что ж, прекрасно. Осгуд, вперед, семьдесят плетей.
– Семьдесят, сэр? – изумленно переспросил боцман.
– А ты что, плохо слышишь? Да, семьдесят! Выполняй, или займешь его место.
– Есть, сэр.
Джеймс повернул лицо к мачте. С болью он знаком не понаслышке: пожизненная борьба с пиратами невозможна без определенного вреда здоровью. С поркой он тоже сталкивался – двадцать лет назад, когда попал в плен к капитану одного пиратского корабля. Тот, правда, не только любил размахивать хлыстом, но был способен еще на сотни мерзких «развлечений». Именно с ним Джеймс впервые познал вкус мести.
…Первый удар, обрушившийся на его спину, был почти безболезненным – кожа чуть загрубела от морского ветра. Но Джеймс понимал, что это не спасет его: каждый следующий удар будет больнее предыдущего, и в конце он уже перестанет чувствовать. Семьдесят плетей могли убить человека.
Рядом с мачтой появился Пемброук.
– Ты должен смотреть за Дианой, – сказал Джеймс. Два, три…
– Конечно, сэр, обязательно, – тихо ответил Джулиан.
– Будь добр. Шесть, семь…
Джеймс вздрогнул. С каждым новым ударом жжение усиливалось. После десятого Пемброук попросил остановиться, и боцман тут же подчинился. Капитан взорвался от ярости:
– Лейтенант, что вы делаете?!
Капли пота текли по спине Джеймса, заливаясь в раны и пронзая, словно иголки. Пемброук подошел, засунул ему в рот кусок ткани и отступил на безопасное расстояние. Боцман стоял в нерешительности.
– Продолжай, чего ты ждешь! – зарычал Картер.
– Да, сэр.
Одиннадцать, двенадцать, тринадцать…
Тринадцатый попал на уже созревшие рубцы и разом раскрыл их. Дикая боль пронеслась по всей спине, и спасибо Пемброуку за льняной кляп, который не даст Джеймсу охрипнуть или прокусить себе язык, когда дело станет совсем плохо.
Интересно, как лейтенант смог удержать Диану в каюте? Запер дверь? Приковал ее к постели? Почему не было слышно ни женских криков, ни ругани?
Кровь текла ручьями, безжалостный ветер глубоко пробирался в каждую царапину, дергал и мучил ее.
Девятнадцать, двадцать…
Джеймс приговорил этого идиота британца только к двадцати плетям! Тот уже после десяти начал орать во все горло, хотя его спину украшали всего лишь две незначительные полосочки. Целью Ардмора было унизить – не покалечить. Это даже поркой нельзя было назвать.
Двадцать четыре, двадцать пять…
Боцман хорошо знал свое дело. Взмах – и точное попадание в спину, и багровые полосы взрывают ее…
Ярко светило майское солнце. Хоть его и нельзя было сравнить с чарлстонской жарой, в которой вырос Джеймс, окровавленная спина никуда не могла деться от жестокого пламени.
Он закрыл глаза. Замах, удар. Замах, удар. Казалось, уже вся кожа была содрана. «Семидесятого удара я скорее всего, не почувствую, – мрачно думал он. – С такой болью мне будет не до этого».
Тридцать два, тридцать три…
Мысли завертелись, разум начал отдельную жизнь. Померещился голос Дианы:
– Джеймс, я очень зла на тебя!
– А что, бывает иначе, дорогая?
Он открыл глаза. Соленая влага стекала со лба. В безумном хороводе перед ним плясали солнце, корабль, мачта, образ Пемброука… Из ниоткуда рядом с лейтенантом появилась Диана. Ветер трепал ее рыжие волосы, и она стояла, скрестив руки на красивой, бесподобной груди.
– Ты зря теряешь время.
Веки опустились, и картина внезапно поменялась: он стоял в темной пещере, напротив Блэк Джека Мэллори, молившего о пощаде с искренним раскаянием в своих поступках. Джеймс не хочет даже слушать его – он вставляет пистолет ему в рот и простреливает голову насквозь. Лейтенант Джек в ужасе смотрит, как по рубашке Мэллори ручьями течет кровь.
Затем – быстрый перелет на два года назад. Северное море. В маленькой лодке перед ним сидит другой пират и хвастается, как хорошо спланировал смерть Пола Ардмора. Тут же его тонкая шея попадает в руки Джеймсу: противный хруст костей… и нет ублюдка. В следующий же миг безжизненное тело отправилось в морские глубины. Грейсон Финли, тогда еще друг, смиренно наблюдал затем, что сотворил Джеймс.
«О да, капитан, я очень хорошо знаю, что такое месть».
Сорок семь, сорок восемь…
Боль металась по всей спине, впиваясь когтями в глубокие раны, от шеи до ягодиц. Ноги слабели, но Джеймс не мог позволить себе упасть на глазах у капитана.
– Ну что, получил свое, щенок?
Слова, запомнившиеся на всю жизнь, всплыли откуда-то из глубины, перед мысленным взором пронесся вихрь картинок, и в конце концов он оказался в очень знакомом месте, сверху наблюдая за происходящим: юный, еще такой слабый Джеймс Ардмор, одетый лишь в грязные бриджи, съеживается в углу каюты капитана. Во влажных зеленых глазах – гнев и ужас. Над ним стоит огромный, как скала, обнаженный мускулистый капитан пиратского корабля и сжимает в побелевшем кулаке «кошку-девятихвостку»[2].
– Ты должен быть как следует исполосован! Я твою молочную кожу, малец, изрисую всю.
Джеймс попытался закрыться руками, но удары дождем посыпались на него – один за другим, вспарывая спину. Страшная боль пронзала все тело, словно сотней кинжалов. Он закричал, и в этот момент ему в рот сунули кусок тряпки.
– Боль сделает из тебя настоящего мужчину, – сверкая глазами, проговорил капитан. – Тебе понравится, парень.
Он потянулся к поясу его бриджей. Но Джеймс ловко увернулся, и этот момент стал поворотным в его жизни. До того как попасть в плен, мальчик обитал исключительно в среде доброты, остроумия и вежливости. Он, конечно, учился боксировать и драться на дуэлях, но даже не подозревал, что бывают такие мерзкие извращенцы, как этот пират. Джеймс понял, что из него хотят сделать раба, и не пожелал мириться с этим. Капитан злобно оскалился.
– А ну, иди сюда, янки!
Пламя неистового гнева заставило Джеймса забыть о дикой боли и наконец встать в полный рост перед этим ничтожеством. Такого оскорбления он уже не мог стерпеть.
– Не смей называть меня так!!! – вскрикнул он и резко рванул из каюты, повалив капитана на пол.
Пираты немедленно поймали гордого мальчика, жестоко избили и бросили в клетку, предназначенную для диких животных. Кровь текла отовсюду: изо рта, из одного глаза и порезов на теле. Капитан сказал, что так он будет учить его послушанию.
Наступила темнота, Джеймс больше ничего не видел. Затем сквозь туман ему послышался насмешливый голос, говоривший на отличном английском языке.
Голос принадлежал человеку благородных кровей, светловолосому юноше с голубыми глазами. Он взялся за прутья клетки и заглянул внутрь.
– Какого черта ты здесь делаешь? – спросил он.
Позже, ночью, когда все на корабле уснули, молодой человек украдкой принес пленнику еды.
Спустя годы Джеймс уже с ненавистью смотрел на это насмешливое лицо, когда Грейсон Финли отбил у него любимую женщину. Такой силы отвращения Джеймс в жизни не испытывал.
– Я убью тебя за это, Финли!
«Изумленная» Сара стояла рядом, в объятиях Грейсона, хлопая ресницами. Она была удивлена, но не пристыжена.
В тот момент она повернулась и вышла из комнаты. Ее красивые, черные как смоль волосы колыхались от легкого ночного ветра. Женщина, которую он любил.
– Это не любовь, – где-то рядом произнес голос Дианы Уэрдинг. – А банальная страсть.
На него смотрели два серо-голубых огонька, гневные, как всегда. Неожиданно все остальное потеряло смысл. Ничто больше так не волновало Джеймса, как эта разъяренная женщина, которая кричала на него, бросалась хлебом и ругала себя за то, что любит его.
«В этот раз – все по-другому…»
Шестьдесят, шестьдесят один…
От боли стало трудно дышать. Джеймс отчаянно ловил воздух ртом, но тряпка мешала. Сам того не зная, он отклонился от столба, и лишь веревка на запястьях не давала упасть навзничь. Он услышал сдавленные хриплые крики, не сразу сообразив, что они принадлежат ему.
Джеймс открыл глаза, пытаясь вглядеться в размытые очертания Пемброука, который все еще находился рядом. На секунду его образ стал четким, но потом он исчез, превратившись в высокого темноволосого мужчину с зелеными глазами. Он внимательно разглядывал Джеймса.
– Эй, старик! Что ты здесь делаешь?
Пол и Онория (несмотря на смертельную боль, Джеймс вспомнил это) стали называть его «стариком», когда тот взял на себя управление хозяйством. Они шутили над ним и смеялись, когда он злился. Джеймс любил их всем сердцем.
– Я… не справился, – тихо сказал он. – Не сдержал обещание… прости меня.
Пол улыбнулся, словно хранил какой-то секрет и сомневался, стоит ли раскрывать его Джеймсу.
– Теперь это не важно, старик – я рядом с ней. Так будет лучше, не правда ли? – Он подмигнул брату, – Когда-нибудь ты поймешь.
– Пол…
Больше он ничего не услышал – Пол Ардмор исчез. Шестьдесят девять, семьдесят.
Свист плети прекратился. У Джеймса даже уши заболели от неожиданной тишины. Ноги совсем ослабли, пальцы не двигались. Боль и жжение ни на секунду не оставляли его, накатывая с новой, неимоверной силой и затрагивая буквально каждую клеточку тела.
Он услышал, как подошли Пемброук и боцман. Лейтенант дотронулся до веревок на его руках. Если он их перережет, Джеймс упадет. Он попытался повернуть голову, но малейшее движение порождало новую боль – поверх той, что и так жестко мучила его.
– Нет! – пронзительно вскрикнул капитан. – Оставьте его!
Пемброук с презрением взглянул на своего начальника.
– Позволите отнести его к врачу, сэр?
– Нет, лейтенант. Пусть думает над своими поступками и молится о скорейшем повешении.
По молодому человеку было видно, что он еле сдерживается. Эх, слишком ты самоуверен, подумал Джеймс. Однажды, несмотря на всю мощь твоего отца-адмирала, ты разозлишь не того человека, и он будет тебе мстить. А это, знаешь ли, болезнь коварная, очень легко передается.
– Да, сэр, – сказал Пемброук, вкладывая максимум неуважения в каждое слово.
Боцман и остальные моряки тихо удалились. Остался только капитан Картер, для которого наступил самый сладостный момент. Пускай злорадствует сколько вздумается, мысленно разрешил ему Джеймс. Поддаваться на унижения он не собирался, поэтому стоял смирно, не вырывался из оков и не издал ни единого звука.
Наконец Картер прогулочным шагом отправился по своим делам. Джеймс знал, что оставлен здесь лишь для того, чтобы капитан мог в любой момент вернуться и пропитать свой давно сгнивший мозг очередной порцией радости.
Корабль двигался дальше, солнце садилось. Джеймс так и стоял с тряпкой во рту, но это не сильно его беспокоило. Корчась в страшных муках, он успел ощутить под связанными руками что-то холодное, тонкое, стальное. Хм, лейтенант Пемброук оказался довольно ловким малым.
К тому времени как Диану выпустили из каюты, она чуть не плевалась раскаленной лавой, готовая разнести весь корабль. Поступить по-своему и, как обычно, всем доказать свою значимость не получилось: ее охранял настоящий железный замок, огромный ключ от которого Пемброук не поленился взять с собой.
Она вопила в замочную скважину, что ее отец снимет его с должности, но угроза, к сожалению, не дала никакого эффекта.
Естественно, запереть Диану приказал капитан. Она была вне себя от страха и отчаяния, когда Пемброук поделился с ней планами Картера. Лейтенант пообещал сделать все возможное и попросил ее оставаться в каюте. Наивный.
Как только он вышел, Диана выскользнула следом и, спрятавшись за дверью, ведущей к палубе, наблюдала за происходящим: видела Джеймса, привязанного к столбу, его обнаженную спину. В нечеловеческом ужасе она смотрела, как его били – он истекал кровью, но ни разу не склонил голову.
Она, конечно, бросилась вперед – помешать боцману и выбросить плетку в море, но двое из команды схватили ее и запихнули обратно в каюту лейтенанта. Понятливый Пемброук тут же запер дверь.
Обретя свободу, Диана холодно спросила его:
– Где он?
– Вам нельзя его сейчас видеть, леди Уэрдинг.
– Понятно. Значит, жив.
В противном случае капитан с дьявольской ухмылкой потащил бы ее любоваться трупом.
– Он сильный человек, – сказал лейтенант сочувственно. – Ему очень досталось, но он поправится.
Каждое сказанное им слово как нож врезалось ей в сердце, но Диана сделала вид, что не слышит его.