Этерман Александр. Смерть и деревянные человечки

   ЛОРД ХИЛИ: Прохвост! Чего он на этот раз испугался? Надо будет сообщить в Лондон. (Громко.) Еще бутылку шампанского!
   ДЕЙСТВИЕ 2
   Явление 1
   (Бал. Многочисленные гости.)
   ПОЖИЛАЯ ДАМА (маркизу де Сомине): Вы знаете, во сколько это ему обошлось?
   МАРКИЗ: Нет, не знаю. (Дама качает головой. К ним подходит маркиза де Сомине.)
   МАРКИЗА: Друг мой, вам давно уже следовало бы подойти к миледи. Она нервничает.
   МАРКИЗ: Я думал, она сама подойдет.
   МАРКИЗА: Не смотрите букой. Разве она может бросить гостей? Если бы вы видели, что творится у подъезда. (Понизив голос.) И вообще, почему это я должна вас мирить? (Громко, в сторону.) Только что прибыли. Знаете, сейчас объявили, что прибыл шевалье де Сенвиль, а вошел герцог Ангулемский. Какой конфуз!
   МАРКИЗ: Хорошо, я подойду к ней.
   МАРКИЗА (насмешливо разглядывая не успевшую ретироваться пожилую даму): Простите, я вам не помешала?
   МАРКИЗ: Помешали, разумеется.
   МАРКИЗА: Не надо дуться, маркиз. (Она берет его под руку и увлекает в противоположный угол сцены, где сияющая леди Рольтон беседует сразу с целой толпой гостей.)
   ЛЕДИ РОЛЬТОН: А, вот и вы, маркиз. Чем вы занимались? (Маркиз молча кланяется.) Что с вами? Вы устали? Голодны? Хотите вина? Или просто потеряли дар речи? Я должна вас развеселить, иначе вы всем испортите настроение. Я хочу познакомить вас... с этой самой... я забыла, как ее зовут, в общем неважно... с очаровательной дамой. (Своему соседу.) Так вы говорите, милорд скоро вернется?
   СОСЕД (с гримасой): Вернется? Его следует ждать не раньше завтрашнего утра.
   ДРУГОЙ СОСЕД: Миледи, разрешите представить вам сеньора Росетти, он только что из Италии.
   ЛЕДИ РОЛЬТОН: Из Италии? Почему он из Италии? (Протягивает синьору руку для поцелуя.) Там все еще война?
   РОСЕТТИ: Уже нет, миледи, к сожалению.
   ЛЕДИ РОЛЬТОН: Вы так считаете?
   РОСЕТТИ: Мы с вами так считаем, миледи.
   МАРКИЗА (она тихо берет мужа под руку): В самом деле, что с вами?
   МАРКИЗ: Голова кругом идет. (Синьору Росетти.) Вы понимаете, синьор, война - это любимейший конек нашей хозяйки, ради Б-га, не перечьте ей хоть в этом. Разумеется, в Италии сейчас спокойнее, чем во Франции.
   РОСЕТТИ (пожимая плечами): О, надолго ли!
   МАРКИЗ (пожимая плечами): Увидим.
   ЛОРД РОЛЬТОН: Чудесно. Надо иметь вас в виду. (Леди Рольтон.) Дорогая! Я не ревную, но вокруг вас слишком много мужчин.
   РОСЕТТИ (кому-то): Бедные дамы.
   ЛЕДИ РОЛЬТОН: Зато вам есть чем заняться, милорд.
   МАРКИЗ (жене): Кое-кто в бешенстве. Я надеюсь, ты не ревнуешь?
   МАРКИЗА (чистосердечно): Я понимаю, что она нашла в вас, но...
   МАРКИЗ (не менее чистосердечно): Я в ней до сих пор ничего не нашел.
   МАРКИЗА: Предоставьте это Анри.
   МАРКИЗ: Вот оно что! Вы все-таки ревнуете! Но кого?
   МАРКИЗА: Я говорю правду.
   МАРКИЗ: Я вам верю. Кстати, вы его не видели?
   МАРКИЗА: Он бледен и плохо выглядит. Кажется, граф де Панти увел его на балкон.
   МАРКИЗ: Позовите его, если он появится.
   МАРКИЗА: Хорошо. Вон там герцог Ангулемский. Он тоже не в своей тарелке. Ее любовников можно сейчас определить совершенно безошибочно - они дрожат.
   МАРКИЗ: Увы, дорогая, почти все мужчины, бывающие при дворе либо уже были ее любовниками, либо только об этом мечтают. (Маркиза делает шаг в сторону и через мгновение оживленно с кем-то беседует.) Неужели я в нее влюбился? Ничего не понимаю. Или, может быть, в нее? (К нему подходит миниатюрная виконтесса де Бройль.)
   Явление 2
   ЛЕДИ РОЛЬТОН (маркизу): Послушайте, если вы хотели испортить мне настроение, то можете уезжать, вы уже сделали все, что могли. Что случилось?
   МАРКИЗ (улыбаясь): По-моему, герцог Ангулемский только что устроил вам сцену.
   ЛЕДИ РОЛЬТОН: Я предложила ему убраться вон.
   МАРКИЗ: Ну и что же?
   ЛЕДИ РОЛЬТОН: Он, разумеется, остался, но несколько присмирел. К сожалению, я не могу обойтись вами одним, маркиз.
   МАРКИЗ: Я тоже никуда не уеду.
   ЛЕДИ РОЛЬТОН (со вздохом): Я этого и боюсь.
   МАРКИЗ: Или уеду. Не забывайте - здесь мой сын.
   ЛЕДИ РОЛЬТОН: Боже мой! Вы мне надоели. Несчастные ваши жены!
   МАРКИЗ: Да, я знаю, ваш муж ведет себя безукоризненно. Если бы здесь был Бонапарт...
   ЛЕДИ РОЛЬТОН (с живостью): Ничто не изменилось бы.
   МАРКИЗ: Ну почему? Например, здесь не было бы герцога Ангулемского. Все-таки одним меньше.
   ЛЕДИ РОЛЬТОН: Меньше?
   МАРКИЗ: Насколько я знаю, Наполеон не устраивал вам сцен.
   ЛЕДИ РОЛЬТОН: Послушайте, маркиз, вы уверены, что Анри - ваш сын?
   МАРКИЗ: Уверен.
   ЛЕДИ РОЛЬТОН: Почему?
   МАРКИЗ: На этот счет природа дала кое-какие свидетельства.
   ЛЕДИ РОЛЬТОН: Да, конечно, он ведь похож на вас.
   МАРКИЗ: Это само по себе еще ничего не доказывает.
   ЛЕДИ РОЛЬТОН: Я должна признаться, друг мой, что если бы мне пришлось выбирать, я выбрала бы вас или графа.
   МАРКИЗ: Хорошо, что вам не приходится выбирать. А император? О нем вы забыли?
   ЛЕДИ РОЛЬТОН (после некоторого колебания): Император? Я имела в виду простых смертных. И потом, я его давно не видела.
   МАРКИЗ: Я не понимаю вас, миледи. Как вы можете иметь дело с этим Бурбоном? Право же, я не ревную, я просто не понимаю.
   ЛЕДИ РОЛЬТОН: Я очень рада. Поужинайте с нами, маркиз.
   Явление 3
   (Лорд Рольтон заканчивает ужинать втроем с маркизой де Сомине и виконтессой де Бройль)
   ЛОРД РОЛЬТОН: Я не откажусь от куропатки даже на Страшном суде.
   ВИКОНТЕССА: Я тоже. В перерыве.
   МАРКИЗА: Может быть, это непоследовательно, но я с вами согласна. На свете нет ничего лучше куропатки. Я знаю женщин, которые видят смысл жизни в любовных похождениях. По-моему, они сами себя обкрадывают.
   ЛОРД РОЛЬТОН: Да, жадность - ужасное свойство. Я, кажется, понимаю, о ком вы говорите.
   ВИКОНТЕССА: Не принимайте это слишком близко к сердцу, милорд. Мы все не очень последовательны в этом вопросе. Трудно совсем отказаться от любви...
   ЛОРД РОЛЬТОН: А замужество? То есть я хотел сказать - брак?
   ВИКОНТЕССА: Или того, что его заменяет. В определенной дозе все это очень неплохо (лорд Рольтон громко смеется), беда только, что в конце концов надоедает, и что хуже всего - да, хуже всего - неизвестно, что именно надоедает.
   ЛОРД РОЛЬТОН: И вы туда же?
   ВИКОНТЕССА: Увы, нет. Когда любовник надоедает, его нужно менять, но если делать это слишком часто, пропадает интерес, и потом, можно сделать ему больно. Чтобы всего этого избежать, старая герцогиня Шартрская советовала мне как можно чаще делать перерывы - кстати, это очень добродетельно.
   МАРКИЗА: Да, она называла это диетой.
   ЛОРД РОЛЬТОН: Дорогие мои, расскажите об этом моей жене, вы меня премного обяжете.
   ВИКОНТЕССА: Вы ничего не поняли, милорд. Женщина, равнодушная к любви, не может сохранить хорошую фигуру.
   ЛОРД РОЛЬТОН: Вы говорили о женщинах, жадных в любви.
   ВИКОНТЕССА: Мне их очень жаль, они неизбежно попадают в кабалу. К сожалению, их довольно часто можно встретить в самом лучшем обществе, и они страшно осложняют задачу всем остальным. После поражения императора в России при дворе перестало хватать мужчин.
   МАРКИЗА: При французском дворе?
   ВИКОНТЕССА: Ну да, конечно. То есть, может быть, мужчин там достаточно, но уж слишком много женщин.
   ЛОРД РОЛЬТОН: Одним словом, женщинам перестало хватать мужчин. Выражайтесь яснее, виконтесса.
   ВИКОНТЕССА (смутившись): Некоторым женщинам.
   ЛОРД РОЛЬТОН: Вы знаете, маркиза, я вспомнил, в былые времена иногда попадались мужчины, которым не хватало женщин.
   ВИКОНТЕССА: Я запуталась.
   ЛОРД РОЛЬТОН: Одну минуту. Герцогиня Шартрская...
   ВИКОНТЕССА: Да-да. Она рассказывала, что, когда закончился ее роман с маршалом Шабаном, она в бешенстве взяла в любовники маркиза де Лонделя. Все было очень хорошо, лучше не бывает, но через некоторое время она начала засыпать в постели.
   ЛОРД РОЛЬТОН: Это ужасно. (Покраснев.) Мне казалось, что это предосудительно только для мужчин. Геро и Леандр...
   ВИКОНТЕССА: Она не знала, что делать и довольно долго принимала укрепляющие лекарства. Она чуть-чуть не умерла. Ее спас покойный доктор Лассон.
   ЛОРД РОЛЬТОН: Врач Людовика XVI?
   ВИКОНТЕССА: Наверное. Он посоветовал ей бросить маркиза и некоторое время ни с кем не спать. Она послушалась - и до сих пор жива.
   ЛОРД РОЛЬТОН: Удивительно.
   ВИКОНТЕССА: Как выяснилось, это замечательное средство. Расставшись с любовником, ни в коем случае не следует сразу же заводить нового. Как минимум месяц полной свободы.
   ЛОРД РОЛЬТОН: Маркиза, сделайте милость, расскажите об этом моей жене. Как минимум месяц... Нет, это чересчур. Она не поверит. Скажите лучше - две недели.
   МАРКИЗА: Расскажите ей лучше сами. Вам она поверит.
   ЛОРД РОЛЬТОН: Видите ли, мы с ней стараемся не касаться этих вопросов. И потом, у моей жены ужасные отношения с герцогиней Шартрской. Если бы не это...
   МАРКИЗА: Хорошо, милорд, я попробую.
   ВИКОНТЕССА: Я не хочу показаться зловредной, но меня просто ужасает, что порядочных женщин стали делить на модных и немодных.
   Явление 4
   (В комнату графа де Буа-Реми входит маркиз де Сомине. У графа перевязана рука.)
   МАРКИЗ: Ты стал неуловим, Анри. (Он пытается встать.) Сиди спокойно. (Подходит ближе.) Хочу на тебя посмотреть. (После паузы.) Я бы на твоем месте осмотрительнее выбирал противников, впрочем, это меня не касается.
   ГРАФ: Де Панти сказал мне то же самое. По-моему, все дело в нечистой совести. Я извинился перед виконтом.
   МАРКИЗ: Мне нужен совет.
   ГРАФ: Я представления не имею, что теперь делать.
   МАРКИЗ: Ерунда. Тебе тоже кивать не на кого. Не зря же мы впутались в эту историю.
   ГРАФ: Откуда я знаю? Такого рода мероприятия не по мне, но сейчас это не только нас касается. Есть и другие...
   МАРКИЗ: Да, но все они - круглые идиоты, кроме этой старой лисицы.
   ГРАФ: Ну и что?
   МАРКИЗ: Я еще ничего не решил. Будем думать. (Пауза.)
   ГРАФ: Как тебе маленькая итальянка, которую Савари выписал из Милана?
   МАРКИЗ: Я давно не был в Опере. Послушай, хочешь жениться?
   ГРАФ: Пока не очень. Это так уж необходимо?
   МАРКИЗ: Пока не очень. Тебя уже представили фон-Бюловым?
   ГРАФ: Нет.
   МАРКИЗ: Понятно. Граф фон-Бюлов был у меня сегодня.
   ГРАФ: Я должен на нем жениться?
   МАРКИЗ (качая головой): Как хочешь, я тебя не неволю. Его дочь очаровательна.
   ГРАФ: Она немка. Я согласен с мамой: жениться на немке - значит обречь себя на бесплодие.
   МАРКИЗ: По-твоему, англичанки лучше?
   ГРАФ: При чем тут это? Впрочем, мне все равно. Я опять поеду в Италию.
   МАРКИЗ: Поезжай лучше в Грецию. Там будет война.
   ГРАФ: Если вам верить, здесь скоро тоже будет война.
   МАРКИЗ: Война? Если верить - будет. (Пауза.) Чем ты занимался в последнее время?
   ГРАФ: Так, всякой ерундой. Хочешь, покажу?
   МАРКИЗ: Хочешь издать еще книжку?
   ГРАФ: Нет. И вряд ли захочу. Все это - дерьмо.
   МАРКИЗ: Тебе виднее. У меня сейчас нет ни малейшего желания принимать ответственные решения, по-моему, не время. Но, если ты хочешь, давай рискнем. Я могу попросить у короля пост посла - для тебя, разумеется, - или что-нибудь в этом роде и занять свое место в палате. Я могу сделать тебя министром, когда ты будешь постарше.
   ГРАФ: Нет. Я уж лучше поеду в Италию. Тем более что это сильно облегчит положение двух выдающихся политических мужей сразу.
   МАРКИЗ: О ком это ты?
   ГРАФ: О вас и...
   МАРКИЗ: Из-за чего ты повздорил с виконтом?
   ГРАФ: Пустяки, сорвался. Он умнее меня.
   МАРКИЗ: Едва ли. Слушай, я очень хочу, чтобы ты был счастлив. Если дело только в этом - тешься, сколько хочешь, отказа не будет. Я не хочу тебе мешать. Хочешь? Можно попробовать.
   ГРАФ: Я пробовал. И еще попробую, я ведь не отказываюсь. Вы не знаете, где сейчас мама?
   МАРКИЗ: Может быть, она у себя. Я ее давно не видел.
   ГРАФ: Отец, в каких отношениях вы были с Бонапартом?
   МАРКИЗ: В очень холодных. Я же довольно долго жил в эмиграции. Он безуспешно со мной кокетничал в 11-ом году.
   ГРАФ: Я в эту историю не верю.
   МАРКИЗ: Мама тоже. Напрасно. Ваши точки зрения редко не совпадают.
   ГРАФ: Она ее не любит.
   МАРКИЗ: Почему же? Она до сих пор близка с ней. (Граф пристально на него смотрит.)
   ГРАФ: Я встречал в Риме графиню Винченци. Она спрашивала о вас.
   МАРКИЗ: Здесь князь Талейран поминает ее каждую минуту.
   ГРАФ: Она уехала, чтобы не встречаться с ним.
   МАРКИЗ: Он это понимает.
   ГРАФ: Он все понимает. Он даже в Америку удрал вовремя.
   МАРКИЗ: Он и на этот раз удерет вовремя.
   ГРАФ: Простите, но вся эта история рассчитана на идиотов.
   МАРКИЗ: Ну, так она правильно рассчитана. Все остальное зависит от случая.
   ГРАФ: Что?
   МАРКИЗ: Все. Считай. Адмирал Лэмб, десант, здоровье Бонапарта - я совсем забыл, лорд Хоу грозит запрятать его еще дальше, - затем, десант во Франции. Нужно обмануть английскую разведку, договориться с военными, предотвратить гражданскую войну...
   ГРАФ: И вы считаете, что все это зависит только от случая?
   МАРКИЗ: Конечно. И после всего этого нужно будет вовремя начать войну и по крайней мере не проиграть ее немедленно.
   ГРАФ: Это звучит куда более захватывающе, чем окажется на деле.
   МАРКИЗ: Это и на самом деле довольно увлекательно. Но я не люблю зависеть от случая до такой степени. Адмирал Лэмб может легко уничтожить весь наш флот.
   ГРАФ: Вы опять увлеклись, отец. Раз так, нужно рискнуть.
   МАРКИЗ: Не знаю. Грустно.
   ГРАФ: По-вашему, дело еще не сделано?
   МАРКИЗ: Раз война еще не объявлена - нет. В это дело впутаны очень влиятельные люди, поэтому можно ничего не бояться, пока дело не дошло до оружия. Наши враги - если такие есть - ничего не смогут доказать, а друзьям это, вроде бы, ни к чему.
   ГРАФ: Не слушайте никого, отец. Решайтесь поскорей, и в любом случае я буду на вашей стороне.
   МАРКИЗ: Мне от этого не легче, мой милый, ведь все равно принять решение должен я.
   ГРАФ: Посоветуйтесь с мамой.
   МАРКИЗ: С мамой? Она же...
   ГРАФ: Ну и что? Каждый развлекается, как может.
   МАРКИЗ: Семейные узы... Ты не хочешь взять несколько уроков фехтования?
   Явление 5
   (Маркиза де Сомине и леди Рольтон. Бал.)
   МАРКИЗА: Вы не устали, Элизабет?
   ЛЕДИ РОЛЬТОН: Нет, что вы! Но все-таки иногда замечательно приятно убежать от всех этих.
   МАРКИЗА: Вам еще рано. Не забывайте - вы все-таки моложе меня почти на десять лет.
   ЛЕДИ РОЛЬТОН: К сожалению, меньше чем на десять. Вам нравится у меня?
   МАРКИЗА: Нравится.
   ЛЕДИ РОЛЬТОН: Я вам завидую.
   МАРКИЗА: Бросьте. Скажите, где вы берете такие кружева?
   ЛЕДИ РОЛЬТОН: Мой маленький секрет. (Улыбаясь.) Это подарок царя.
   МАРКИЗА: Вот как! Вы все-таки замечательно выглядите, дорогая. Позвольте, я за вами поухаживаю. (Касается ее волос.) Вот так.
   ЛЕДИ РОЛЬТОН: Сегодня я хочу всех обворожить. Ах, простите, маркиза.
   МАРКИЗА (весело): Ничего, это вам идет. Потом, вы мне не конкурентка.
   ЛЕДИ РОЛЬТОН: Я не понимаю, почему вы до сих пор хорошо ко мне относитесь.
   МАРКИЗА: Да именно поэтому! Или, по-вашему, я лицемерю?
   ЛЕДИ РОЛЬТОН: Я купила замечательную лошадь.
   МАРКИЗА: Я не понимаю.
   ЛЕДИ РОЛЬТОН: Белая кобыла чистейшей английской породы, очень резвая...
   МАРКИЗА: Молодая?
   Явление 6
   (Бал. Барон де Гло, герцог Фюрствальдский и герцог Ангулемский.)
   БАРОН: Осмелюсь напомнить вашему высочеству...
   ГЕРЦОГ АНГУЛЕМСКИЙ: Что вы сказали, ваша светлость?
   ГЕРЦОГ ФЮРСТВАЛЬДСКИЙ: Я говорил о свечах. Что вам угодно, барон?
   БАРОН: Я не хочу вам мешать...
   ГЕРЦОГ АНГУЛЕМСКИЙ: Вы не можете нам помешать, дорогой мой, потому что мы ничем не заняты. Говорите скорее.
   ГЕРЦОГ ФЮРСТВАЛЬДСКИЙ: Насколько я могу судить, он хочет...
   ГЕРЦОГ АНГУЛЕМСКИЙ: При чем тут я?
   ГЕРЦОГ ФЮРСТВАЛЬДСКИЙ (нисколько не смутившись): Он хочет получить офицерскую розетку ордена Почетного легиона.
   ГЕРЦОГ АНГУЛЕМСКИЙ: Орден, учрежденный Бонапартом!
   ГЕРЦОГ ФЮРСТВАЛЬДСКИЙ: Это самая почетная награда, находящаяся в распоряжении вашего высочества. Вы же не можете дать ему орден Святого Людовика...
   БАРОН: Ваше, высочество, я только хотел узнать, как здоровье короля. (Тихо.) Маркиза де Сомине сейчас наедине с леди Рольтон.
   ГЕРЦОГ ФЮРСТВАЛЬДСКИЙ: Ваше высочество, вы по меньшей мере неосторожны.
   ГЕРЦОГ АНГУЛЕМСКИЙ: Посоветуйте мне что-нибудь.
   ГЕРЦОГ ФЮРСТВАЛЬДСКИЙ: Дайте ему орден Почетного легиона.
   ГЕРЦОГ АНГУЛЕМСКИЙ: Зачем?
   ГЕРЦОГ ФЮРСТВАЛЬДСКИЙ: Он посоветует.
   Явление 7
   (Бал. Князь Талейран подходит к герцогу Фюрствальдскому.)
   ТАЛЕЙРАН: О чем вы разговаривали с этим дегенератом?
   ГЕРЦОГ: Он просил совета.
   ТАЛЕЙРАН: Вот оно что! Он его получил?
   ГЕРЦОГ: Во всяком случае не от меня. Да и вообще речь шла всего лишь об ордене Почетного легиона.
   ТАЛЕЙРАН: Придется примириться с таким объяснением.
   ГЕРЦОГ: Безусловно. (После короткой паузы.) Объясните, раз уж вы здесь: почему двор помешался на этой леди Рольтон?
   ТАЛЕЙРАН: Увы, сейчас такое помешательство не может не быть массовыми. Каждому хочется занять место Наполеона.
   ГЕРЦОГ: Так в чем же дело? По-моему, оно сейчас вакантно.
   ТАЛЕЙРАН: Вы это им скажите.
   ГЕРЦОГ: Забавное у вас представление о Наполеоне.
   ТАЛЕЙРАН: Признайтесь, герцог, для вас Наполеон прежде всего император?
   ГЕРЦОГ: Наверное, я уже стар.
   ТАЛЕЙРАН: Это неостроумно.
   ГЕРЦОГ: По-моему, это очень смешно. Не будем выяснять отношения. Расскажите лучше, как ваши успехи.
   ТАЛЕЙРАН: Хромаю на обе ноги после того как неудачно упал с лошади. Если все будет в порядке, де Бройль придет к нам на помощь с тридцатитысячной армией, так что я ездил к нему не напрасно. Впрочем, я по-прежнему не знаю, что делать. ГЕРЦОГ: А что случилось?
   ТАЛЕЙРАН: Да ничего особенного, просто надо наконец решаться.
   ГЕРЦОГ: А он что говорит?
   ТАЛЕЙРАН: Он молчит, и правильно делает. На его месте я вступил бы в игру только после освобождения.
   ГЕРЦОГ: Насколько я понимаю, он так и сделает. (После паузы.) Вам, видимо, нужны корабли.
   ТАЛЕЙРАН: Мне прежде всего нужен опытный военный, которому я мог бы доверять и который не вызвал бы чрезмерных подозрений ни у Веллингтона, ни у Чернышева, но, наверное, такого военного нет на свете. И потом, я побаиваюсь де Сомине. И еще я должен встретиться с Лэмбом.
   ГЕРЦОГ: По-моему, вы трусите. Или уже струсили.
   ТАЛЕЙРАН: Ваша светлость, я не привык действовать опрометчиво.
   ГЕРЦОГ: Придется привыкнуть, раз уж вы затеяли авантюру.
   ТАЛЕЙРАН: От нее еще не поздно отказаться.
   ГЕРЦОГ: По-моему, поздно.
   ТАЛЕЙРАН: Никогда не поздно. Кроме того,я всегда оставляю себе пути к отступлению.
   ГЕРЦОГ: Именно этим вы от него и отличаетесь.
   ТАЛЕЙРАН Ну, так ведь сейчас нужно спасать его, а не меня.
   ГЕРЦОГ: Зато вся Европа сражается за честь обладать его любовницей. Я бы тоже не отказался так (он качает головой) закончить свою карьеру.
   ТАЛЕЙРАН: Друг мой, успокойтесь. Я все-таки лучше, чем он, умею предсказывать будущее.
   ГЕРЦОГ: (вздохнув): Ну и что? Это легче легкого. Все равно помрем.
   ТАЛЕЙРАН: У него, кажется, были иллюзии на этот счет.
   Явление 8
   (Анри и барон де Гло.)
   БАРОН: Выше нос, дорогой граф.
   АНРИ: Куда уж выше.
   БАРОН: Неужели вы боитесь?
   АНРИ: Вроде бы нет. Вы не знаете, куда я дел свои перчатки?
   БАРОН: Я их только что видел.
   АНРИ: Я тоже. (Он берет шкатулку, стоящую на столе, открывает ее и в бешенстве бросает на стол.)
   БАРОН: Тише, Анри, вы всех разбудите.
   АНРИ: Вы все-таки осел. Где мои перчатки?
   БАРОН: По-моему, вы на них сидите.
   АНРИ: Вы правы, барон. Прошу прощения.
   БАРОН: Одевайтесь.
   АНРИ (он встает и подходит к зеркалу): Как я вам нравлюсь? (Он одет в черное, очень строен, изящен и похож на девушку, переодетую в мужское платье.)
   БАРОН: Франт франтом. Все это, конечно, красиво, но вряд ли очень удобно, и потом, почти все придется снять. (Анри аккуратно надевает перчатки.) Никому не советую драться в перчатках, тем более вам, молодому и горячему.
   АНРИ: Я их сниму.
   БАРОН: В чем, собственно, было дело?
   АНРИ: Не помню. Разве это важно?
   БАРОН: Черт побери! Похоже на добрые старые времена.
   АНРИ: В добрые старые времена дуэли были запрещены.
   БАРОН: В этом была вся соль.
   АНРИ (судорожно комкая перчатку): Я никак не могу расправить. Помогите, барон.
   БАРОН: Я только испорчу.
   Явление 9
   (Талейран сидит в кресле. Перед ним закупоренная бутылка вина. Входит человечек.)
   ТАЛЕЙРАН: Кто здесь.
   ЧЕЛОВЕЧЕК: Не беспокойтесь, ваша светлость, это я.
   ТАЛЕЙРАН: Да! Садитесь, милейший. Право, не знаю, чем вас порадовать.
   ЧЕЛОВЕЧЕК: Вы знаете, чего я добился?
   ТАЛЕЙРАН: По-моему, об этом уже все знают.
   ЧЕЛОВЕЧЕК: Дорога на Париж будет открыта. Если де ла Круа и не примкнет к нам, он отведет свои войска на юг.
   ТАЛЕЙРАН: Ну, и что потом?
   ЧЕЛОВЕЧЕК: Потом мы будем хозяевами Франции.
   ТАЛЕЙРАН: Да? А если он к нам так и не присоединится? Под его началом сейчас две трети нашей армии, и без того не очень сильной. Союзникам ничего не стоит двинуть против нас полмиллиона солдат.
   ЧЕЛОВЕЧЕК: Вы преувеличиваете. Сейчас не четырнадцатый и не пятнадцатый год, и едиными они уже никогда не будут.
   ТАЛЕЙРАН: Будем ли мы едины? Признайтесь, ведь вам самому меньше всего нужна сильная Франция. Вы боитесь ее усиления, потому что это угрожает стабильности фунта стерлингов.
   ЧЕЛОВЕЧЕК: Не беспокойтесь за меня, ваша светлость. Я с некоторых пор достаточно богат, чтобы выигрывать от любых перемен.
   ТАЛЕЙРАН: А я, к сожалению, нет. Вы очень точно вскрыли причину наших разногласий.
   ЧЕЛОВЕЧЕК: Ваша светлость, может быть, вы выскажетесь яснее?
   ТАЛЕЙРАН: Куда уж яснее! У нас будет тридцать тысяч солдат против всей Европы.
   ЧЕЛОВЕЧЕК: Против чего? (Талейран молчит.) Побойтесь Б-га, ваша светлость. В Европе живет, может быть, даже сто миллионов человек.
   ТАЛЕЙРАН: Не прикидывайтесь идиотом. Я пытаюсь сейчас ответить на вопрос - сможет ли Франция сейчас продержаться против всей Европы, как в третьем году, пять лет подряд, да что я - хоть полгода, хоть одну летнюю кампанию? В конце концов, полгода - это не так уж мало, можно рискнуть.
   ЧЕЛОВЕЧЕК: Вы знаете, ваша светлость, если кто-нибудь попробует всадить вам пулю в лоб, он непременно попадет в затылок.
   ТАЛЕЙРАН: Шутить так шутить, я ничего не имею против. Но обратите внимание, если этот ваш приятель нападет на меня сзади - а, насколько я припоминаю, после возвращения из Америки на меня иначе никто и не нападал, он столкнется со мной лицом к лицу и опупеет от неожиданности.
   ЧЕЛОВЕЧЕК: Что же, ваша светлость, вы и ходите задом наперед?
   ТАЛЕЙРАН (смеясь): Боком, милейший, боком!
   ЧЕЛОВЕЧЕК: Ваша светлость, хотите, я сам куплю эти корабли?
   ТАЛЕЙРАН: Положительно у вас слабость к Бонапарту. Вы снова проявляете поразительное непонимание существа вопроса. По-вашему, все дело в деньгах. Не спорю, без денег мы далеко не уедем. Но ведь нам нужны корабли, способные состязаться с линейными кораблями Британского королевского флота. Их же нет на рынке, да и не может быть, их во всем мире считанное количество.
   ЧЕЛОВЕЧЕК: Их могут сделать и продать американцы.
   ТАЛЕЙРАН: И разумеется, никто об этом не узнает! Неужели вы думаете, что это мне не приходило в голову?
   ЧЕЛОВЕЧЕК: Ваша светлость, вы мудрец. (После паузы.) Но в таком случае на что же мы с самого начала рассчитывали? (Талейран иронически улыбается.) Ну, превосходно, узнают англичане, что я купил несколько военных кораблей. Что из этого? У меня дела во всех частых света...
   ТАЛЕЙРАН: Ну да, и вы собираетесь объявить войну китайскому императору.
   ЧЕЛОВЕЧЕК: Ну, почему? Войну - нет, но вполне могу захватить какой-нибудь островок в Южных морях...
   ТАЛЕЙРАН: И для этого вы совещаетесь со мной? Не говоря уже о том, что для этого хватило бы ореховой скорлупки.
   ЧЕЛОВЕЧЕК: По-вашему, англичане знают, что я встречаюсь с вами?
   ТАЛЕЙРАН: Разумеется, знают. К счастью, они думают, что я выпрашиваю у вас деньги.
   ЧЕЛОВЕЧЕК: Получается, что мы ничего не можем сделать.
   ТАЛЕЙРАН: Мы можем делать что угодно, но ничего не добьемся, если будем идти напролом. Основной принцип современной политической интриги гласит, что в любом случае и при любом исходе никто не должен быть по-настоящему обманут. Никогда не пытайтесь что-либо скрыть - все равно вас разоблачат. Интрига должна вестись на нюансах, почти в открытую, строиться на использовании неровностей местности и различных пониманиях простых вещей, а главное - каждый должен хоть что-нибудь получить, и все, кто работает на тебя, должны быть в тебе заинтересованы. Обмануться в тебе они всегда успеют, да и лучше пусть они сами себя обманывают. ЧЕЛОВЕЧЕК: Какое это имеет отношение к делу?
   ТАЛЕЙРАН: Может быть, все-таки заказать корабли?
   ЧЕЛОВЕЧЕК (ударив себя рукой по лбу): И в самом деле! Это же не меньше года!
   ТАЛЕЙРАН: И к тому же будет известно, когда мы выступим. Ну, а что если мы будем готовы через два месяца? Кто ударит первым?
   ЧЕЛОВЕЧЕК: Ваша светлость, может быть, действительно заказать? Это собьет с толку англичан - ведь мы действительно будем готовы значительно раньше.
   ТАЛЕЙРАН: Нет уж. Если вы привлечете внимание английской разведки, она вас проглотит. Единственная надежда - проскочить незаметно, как Наполеон в Александрию мимо кораблей Нельсона.
   ЧЕЛОВЕЧЕК: Но ведь англичане в плохих отношениях с американцами!
   ТАЛЕЙРАН: Нет, милейший, я от вас устал.
   ЧЕЛОВЕЧЕК: Ваша светлость, вам нужны деньги?
   Явление 10
   (Маркиз де Сомине и лорд Рольтон. Оба молчат.)