— Стреляйте же, стреляйте бога ради! — кричал Абель, и в голосе его звучало отчаяние.
Он разгадал хитрость Мангеймера и видел приближавшуюся опасность. Но его крики заглушили драгуны, еще раз пальнувшие из карабинов в воздух. Когда раздался этот выстрел, Мангеймер упал на колени, подался вперед и выстрелил из пистолета. Еще не успел рассеяться пороховой дым, как, скрючившись в три погибели, он уже скатился с насыпи вниз.
С портала донесся громкий, протяжный стон, и все увидели Абеля. Его запрокинутые руки судорожно подергивались; он упал с карниза на вал, а оттуда скатился во двор к ногам Мангеймера, который стоял, прислонившись к насыпи, с еще дымящимся пистолетом в руке.
Горестные крики, донесшиеся с другой стороны рва, казалось, были ответом на радостные возгласы драгунов, увидевших, что их враг, бледный и недвижимый, лежит на земле. Один Мангеймер не разделял общей радости. Мрачное, угрюмое выражение не сходило с его лица. Прапорщик сунулся было к нему с изъявлениями восторга, но капитан оборвал его.
— Похоже, что дело принимает серьезный оборот, — сказал он. — Если один сюда пробрался, значит, и другой может на это отважиться. Надо убираться отсюда.
— Я придумал хитроумный способ, как избавиться от некоторых, самых опасных из этих чертей!
— Прекрасно! — сказал капитан. — Выкладывай свой план.
— Мы расставим наших людей по обе стороны лестницы, так что они будут скрыты в ее тени. Затем пусть кто-нибудь пройдет по двору — энги заметят его и станут стрелять.
— Иными словами, убьют его.
— Да, возможно, — со смехом продолжал прапорщик, — но по вспышкам вражеских выстрелов наши люди определят цель, по которой надо бить. А разделавшись с теми, кто засел в деревьях, мы сможем из-за бруствера прикончить остальных.
— Пожалуй, так! — ответил Мангеймер. — Но кого мы принесем в жертву? Уж не сам ли ты собрался выйти во двор и подставить свою грудь вражеским пулям?
— Я думал, что для этого больше подойдет бледнолицый капеллан.
— Нет! — сказал капитан. — Эта уловка недостойна воина. Мы можем издеваться над датчанами сколько хотим, играть с ними разные шутки, чтобы убить время, но никто никогда не скажет о капитане Мангеймере, будто он воевал как трус и, трясясь за собственную шкуру, подставлял под огонь другого. На этот раз я просто скроюсь от Свена-Предводителя — до сих пор ему приходилось скрываться от меня. Что толку биться с врагами, которые попрятались в кустах и убивают нас исподтишка, не отваживаясь встретиться с нами лицом к лицу?
— Но ведь у нас нет никакой возможности уйти отсюда, господин капитан!
— Возможности, милейший прапорщик, рождаются вот где! — ответил Мангеймер, хлопнув себя по лбу. — Пойдемте со мной в зал, и там я изложу вам мой план.
Приказав своим драгунам охранять ворота, Мангеймер вместе с прапорщиком прокрался в замок.
Войдя в зал, они увидели, что за столом сидит Танге, а перед ним стоит пустая бутылка из-под вина.
— Приятного аппетита, капеллан! — воскликнул Мангеймер. — Кто пьет, а кто воюет — так оно и должно быть. Если ты еще способен что-нибудь соображать, скажи: есть ли из имения другой выход, кроме подъемного моста?
— Мне, по крайней мере, ничего об этом не известно, — ответил Танге.
— Какой из рвов, по-твоему, всех мельче?
— Я думаю, тот, что с западной стороны, там, где не. т вала. Говорят, в прежние времена через ров шла каменная галерея, которая впоследствии была разрушена. Во всяком случае, в ясную погоду, при солнце, все еще можно различить груды камней под водой. Но если вы собрались уйти отсюда таким путем, — добавил он, — вам будет нелегко спуститься к этому рву, потому что дверь, выходящая к нему, давным-давно замурована.
— Ты говоришь, с западной стороны… Значит, замок должен отбрасывать туда тень, ведь луна пока еще стоит не слишком высоко. Можешь ты показать мне этот ров?
— Конечно, окно в комнате Карен как раз выходит туда.
— Если так, пошли!
Танге поднялся и последовал за Мангеймером в одну из соседних комнат.
Вскоре со двора послышались громкие крики и непрерывно нараставший шум. Один за другим прогремели два выстрела. Капитан поспешил обратно в зал.
— Они уже здесь, — крикнул он, — мы не успеем спастись! Прапорщик, за мной!
С этими словами Мангеймер выхватил свою длинную шпагу и рванулся к выходу. Но его остановили солдаты.
— Гром и молния! — воскликнул он. — Что здесь происходит?
— Мы погибли, ваше благородие! — ответил один из драгунов. Он был бледен и с трудом переводил дух. — Два человека подкрались к нам сзади, и мы их не заметили. Один был без камзола — он ринулся в самую гущу наших людей. Двое выстрелили, но не думаю, что попали. Весь вал кишит врагами. Вот, послушайте! Звенят цепи — это они опускают мост!
— Надо бежать! — сказал Мангеймер. — Капеллан, не можешь ли ты раздобыть нам толстую веревку, такую длинную, чтобы от окошка, которое ты мне показал, ее хватило до земли?
— Где же мне взять такую длинную веревку, ваше благородие? — ответил Танге. — Управляющий сидит у себя в комнате на другом конце двора, а мы ведь не можем выйти отсюда!
— Сорвите с кроватей простыни! — приказал капитан.
Драгуны принесли четыре простыни, их разорвали на полосы, а затем связали. Пока это делали, шум во дворе продолжал нарастать. Мангеймер подошел к окну и прислушался. Он узнал голос Свена — тот отдавал приказания и подбадривал своих людей.
— Отодвиньте пуховик от окна, — распорядился капитан, — и попробуйте подстрелить энгов из карабинов!
Два драгуна взялись было выполнить это приказание, по осторожные энги так плотно прижимались к стене, что драгуны не могли даже прицелиться. Зато снизу раздался выстрел, и одного из шведов ранило в руку. Несчастный выронил карабин и отскочил от окна с воплем боли и ужаса. Мангеймер велел своим людям снова загородить окно.
Шум становился все громче. Дверь сотрясалась от мощных ударов. Как только свили веревку нужной длины, Мангеймер взял свечу и кивнул своим людям. Когда драгуны вышли из зала, по лицу Танге скользнула коварная усмешка. Мангеймер обернулся в дверях и воскликнул:
— Будет лучше, если ты пойдешь с нами, Танге! Ты поможешь нам, если понадобится.
Это распоряжение явно не понравилось капеллану. Улыбка на его лице погасла, но он встал и последовал за шведами.
Место, которое выбрал для побега Мангеймер, находилось у западной стены замка, где, как уже говорилось, вал возводить не стали, но зато расширили ров, так что он пролегал футах в двенадцати от замка. Стена была толстая, без дверей. На верхнем этаже в сторону рва выходило лишь одно-единственное узкое длинное окно в спальне Карен. Через это окно шведы и собирались совершить побег.
Замок, как и предполагал капитан, отбрасывал здесь на воду широкую тень. Лес по другую сторону рва был окутан густым серым туманом.
— Потушите свет, — прошептал Мангеймер, — и соблюдайте полную тишину. Одно неосторожное слово, один возглас — и наш замысел сорван! Как только спуститесь вниз, ищите брода, а если не найдете, перебирайтесь вплавь через ров. Я спущусь последним.
Отдав эти распоряжения, он открыл окно. Один из драгунов залез на подоконник, его обвязали веревкой, затем двое ухватились за нее и спустили драгуна вниз. Первая попытка удалась, вторая тоже. Капитан улыбнулся, потирая руки, и шепнул прапорщику:
— Что ж, все идет, как надо. Я думаю, этой ночью мы оставим старину Свена в дураках.
Наконец драгуны беспрепятственно покинули замок, Все совершалось в полной тишине; даже в десяти шагах и то никто не заподозрил бы неладного. Когда последний драгун спустился на землю, Мангеймер обернулся к Танге. Тот стоял, молча скрестив на груди руки, и из угла комнаты наблюдал за тем, что происходило у окна.
— Теперь ты должен мне помочь! — прошептал капитан.
— Извольте! — с готовностью отозвался Танге.
— Если я буду цел и невредим, то завтра же пойду к священнику и замолвлю за тебя словечко, чтобы у тебя опять все пошло на лад с твоей невестой. А вздумаешь дурить — вовек не забудешь Мангеймера и его драгунов. Дай-ка мне пуховик.
Танге снял с кровати пуховик. Мангеймер бросил его во двор, и пуховик упал прямо под окошком.
— Дай еще один! — прошептал капитан.
— Зачем он вам? — спросил Танге.
— Чтобы мягче было падать, если лопнет веревка.
Побросав в окно пуховики со всех кроватей, Мангеймер прокрался в зал и сразу же вернулся назад со скатертью, в которую были увязаны самые разнообразные вещи, — он отобрал их еще днем как свою часть добычи. Капитан повесил этот узел на шею, затем, взобравшись на подоконник, завязал у себя под мышками веревку.
— А теперь принеси мне бокал вина, и давай выпьем за мое счастливое путешествие!
— На здоровье! — сказал Танге, когда Мангеймер осушил бокал.
Затем, взяв веревку, начал опускать капитана.
— Вы не забудете о вашем обещании замолвить за меня словечко священнику? — вдруг прошептал он, придерживая веревку.
— Нет, конечно, нет, — ответил Мангеймер. — Скорей опускай веревку!
— Погодите, — продолжал Танге, постепенно повышая голос. — Конечно, вы можете заставить господина Кристена Нильсена простить меня, но заставите ли вы его дочку снова меня полюбить?
— Конечно, заставлю! — ответил Мангеймер не без некоторой тревоги в голосе. — Я буду хлопотать за тебя, как за родного брата. Опускай же веревку!
— По справедливости говоря, — продолжал Танге, — вы тяжко провинились передо мной. Это вы совратили меня с истинного пути, вы пробудили во мне греховную страсть к игре и угрожали мне, когда я пытался ей противиться.
— Почему ты заговорил об этом сейчас? — спросил Мангеймер; его испугали слова капеллана, произнесенные решительным, угрожающим тоном.
— Что-то мне стало очень тяжело вас держать, капитан! Боюсь, что у меня не хватит сил!
— Подлая скотина! Значит, ты все-таки замышлял обман. Но я этого ожидал и потому заранее побросал на землю пуховики.
— Нет, этого вы не ожидали, капитан Мангеймер, — возразил Танге, говоривший теперь таким громким голосом, что стены замка подхватывали его эхо. — Я вовсе не собираюсь выпускать из рук веревку, как вы полагаете. Напротив, я сейчас крепко-накрепко привяжу ее к подоконнику.
Выполнив свою угрозу, капеллан закричал истошным голосом:
— Энги, сюда! Зайдите с левой стороны — здесь вы найдете верную мишень для ваших пуль и увидите, как капеллан держит свое слово!
Шведские драгуны, которые уже успели перебраться через ров и войти в лес, дважды выстрелили в Танге. Укрывшись за стеной, он продолжал громко кричать. Мангеймер тем временем сулил ему золотые горы, умоляя опустить веревку.
Над замком взошла луна, осветив мертвенно-бледное лицо капитана, прилагавшего отчаянные усилия, чтобы развязать узел веревки. Вскоре несколько темных фигур осторожно высунули головы из-за вала, который тянулся вдоль боковой стены замка. У Мангеймера вырвался вопль ужаса. Он видел, как в лунном свете сверкнули ружья, из которых целились в него энги. Прогремели четыре выстрела. Тело капитана скорчилось, и руки его задергались в воздухе. Затем раздался глухой стон, и Мангеймера не стало. Его окоченевший труп повис вдоль стены.
В это время луна осветила сгорбленную, тощую фигуру старухи, сидевшей на камне по другую сторону рва, откуда она наблюдала описанную сцену. Ее сморщенное лицо было искажено злорадной усмешкой. Когда Мангеймер испустил свои последний вздох, она поднялась и пробормотала себе под нос:
— Я ведь знала, что так случится, я говорила, что ему не суждено умереть ни на земле, ни на воде. Тогда он смеялся над моим пророчеством. Сегодня оно сбылось, и он скрепил его своей кровью.
С этими словами Головешка скрылась в лесу.
ЭПИЛОГ
Он разгадал хитрость Мангеймера и видел приближавшуюся опасность. Но его крики заглушили драгуны, еще раз пальнувшие из карабинов в воздух. Когда раздался этот выстрел, Мангеймер упал на колени, подался вперед и выстрелил из пистолета. Еще не успел рассеяться пороховой дым, как, скрючившись в три погибели, он уже скатился с насыпи вниз.
С портала донесся громкий, протяжный стон, и все увидели Абеля. Его запрокинутые руки судорожно подергивались; он упал с карниза на вал, а оттуда скатился во двор к ногам Мангеймера, который стоял, прислонившись к насыпи, с еще дымящимся пистолетом в руке.
Горестные крики, донесшиеся с другой стороны рва, казалось, были ответом на радостные возгласы драгунов, увидевших, что их враг, бледный и недвижимый, лежит на земле. Один Мангеймер не разделял общей радости. Мрачное, угрюмое выражение не сходило с его лица. Прапорщик сунулся было к нему с изъявлениями восторга, но капитан оборвал его.
— Похоже, что дело принимает серьезный оборот, — сказал он. — Если один сюда пробрался, значит, и другой может на это отважиться. Надо убираться отсюда.
— Я придумал хитроумный способ, как избавиться от некоторых, самых опасных из этих чертей!
— Прекрасно! — сказал капитан. — Выкладывай свой план.
— Мы расставим наших людей по обе стороны лестницы, так что они будут скрыты в ее тени. Затем пусть кто-нибудь пройдет по двору — энги заметят его и станут стрелять.
— Иными словами, убьют его.
— Да, возможно, — со смехом продолжал прапорщик, — но по вспышкам вражеских выстрелов наши люди определят цель, по которой надо бить. А разделавшись с теми, кто засел в деревьях, мы сможем из-за бруствера прикончить остальных.
— Пожалуй, так! — ответил Мангеймер. — Но кого мы принесем в жертву? Уж не сам ли ты собрался выйти во двор и подставить свою грудь вражеским пулям?
— Я думал, что для этого больше подойдет бледнолицый капеллан.
— Нет! — сказал капитан. — Эта уловка недостойна воина. Мы можем издеваться над датчанами сколько хотим, играть с ними разные шутки, чтобы убить время, но никто никогда не скажет о капитане Мангеймере, будто он воевал как трус и, трясясь за собственную шкуру, подставлял под огонь другого. На этот раз я просто скроюсь от Свена-Предводителя — до сих пор ему приходилось скрываться от меня. Что толку биться с врагами, которые попрятались в кустах и убивают нас исподтишка, не отваживаясь встретиться с нами лицом к лицу?
— Но ведь у нас нет никакой возможности уйти отсюда, господин капитан!
— Возможности, милейший прапорщик, рождаются вот где! — ответил Мангеймер, хлопнув себя по лбу. — Пойдемте со мной в зал, и там я изложу вам мой план.
Приказав своим драгунам охранять ворота, Мангеймер вместе с прапорщиком прокрался в замок.
Войдя в зал, они увидели, что за столом сидит Танге, а перед ним стоит пустая бутылка из-под вина.
— Приятного аппетита, капеллан! — воскликнул Мангеймер. — Кто пьет, а кто воюет — так оно и должно быть. Если ты еще способен что-нибудь соображать, скажи: есть ли из имения другой выход, кроме подъемного моста?
— Мне, по крайней мере, ничего об этом не известно, — ответил Танге.
— Какой из рвов, по-твоему, всех мельче?
— Я думаю, тот, что с западной стороны, там, где не. т вала. Говорят, в прежние времена через ров шла каменная галерея, которая впоследствии была разрушена. Во всяком случае, в ясную погоду, при солнце, все еще можно различить груды камней под водой. Но если вы собрались уйти отсюда таким путем, — добавил он, — вам будет нелегко спуститься к этому рву, потому что дверь, выходящая к нему, давным-давно замурована.
— Ты говоришь, с западной стороны… Значит, замок должен отбрасывать туда тень, ведь луна пока еще стоит не слишком высоко. Можешь ты показать мне этот ров?
— Конечно, окно в комнате Карен как раз выходит туда.
— Если так, пошли!
Танге поднялся и последовал за Мангеймером в одну из соседних комнат.
Вскоре со двора послышались громкие крики и непрерывно нараставший шум. Один за другим прогремели два выстрела. Капитан поспешил обратно в зал.
— Они уже здесь, — крикнул он, — мы не успеем спастись! Прапорщик, за мной!
С этими словами Мангеймер выхватил свою длинную шпагу и рванулся к выходу. Но его остановили солдаты.
— Гром и молния! — воскликнул он. — Что здесь происходит?
— Мы погибли, ваше благородие! — ответил один из драгунов. Он был бледен и с трудом переводил дух. — Два человека подкрались к нам сзади, и мы их не заметили. Один был без камзола — он ринулся в самую гущу наших людей. Двое выстрелили, но не думаю, что попали. Весь вал кишит врагами. Вот, послушайте! Звенят цепи — это они опускают мост!
— Надо бежать! — сказал Мангеймер. — Капеллан, не можешь ли ты раздобыть нам толстую веревку, такую длинную, чтобы от окошка, которое ты мне показал, ее хватило до земли?
— Где же мне взять такую длинную веревку, ваше благородие? — ответил Танге. — Управляющий сидит у себя в комнате на другом конце двора, а мы ведь не можем выйти отсюда!
— Сорвите с кроватей простыни! — приказал капитан.
Драгуны принесли четыре простыни, их разорвали на полосы, а затем связали. Пока это делали, шум во дворе продолжал нарастать. Мангеймер подошел к окну и прислушался. Он узнал голос Свена — тот отдавал приказания и подбадривал своих людей.
— Отодвиньте пуховик от окна, — распорядился капитан, — и попробуйте подстрелить энгов из карабинов!
Два драгуна взялись было выполнить это приказание, по осторожные энги так плотно прижимались к стене, что драгуны не могли даже прицелиться. Зато снизу раздался выстрел, и одного из шведов ранило в руку. Несчастный выронил карабин и отскочил от окна с воплем боли и ужаса. Мангеймер велел своим людям снова загородить окно.
Шум становился все громче. Дверь сотрясалась от мощных ударов. Как только свили веревку нужной длины, Мангеймер взял свечу и кивнул своим людям. Когда драгуны вышли из зала, по лицу Танге скользнула коварная усмешка. Мангеймер обернулся в дверях и воскликнул:
— Будет лучше, если ты пойдешь с нами, Танге! Ты поможешь нам, если понадобится.
Это распоряжение явно не понравилось капеллану. Улыбка на его лице погасла, но он встал и последовал за шведами.
Место, которое выбрал для побега Мангеймер, находилось у западной стены замка, где, как уже говорилось, вал возводить не стали, но зато расширили ров, так что он пролегал футах в двенадцати от замка. Стена была толстая, без дверей. На верхнем этаже в сторону рва выходило лишь одно-единственное узкое длинное окно в спальне Карен. Через это окно шведы и собирались совершить побег.
Замок, как и предполагал капитан, отбрасывал здесь на воду широкую тень. Лес по другую сторону рва был окутан густым серым туманом.
— Потушите свет, — прошептал Мангеймер, — и соблюдайте полную тишину. Одно неосторожное слово, один возглас — и наш замысел сорван! Как только спуститесь вниз, ищите брода, а если не найдете, перебирайтесь вплавь через ров. Я спущусь последним.
Отдав эти распоряжения, он открыл окно. Один из драгунов залез на подоконник, его обвязали веревкой, затем двое ухватились за нее и спустили драгуна вниз. Первая попытка удалась, вторая тоже. Капитан улыбнулся, потирая руки, и шепнул прапорщику:
— Что ж, все идет, как надо. Я думаю, этой ночью мы оставим старину Свена в дураках.
Наконец драгуны беспрепятственно покинули замок, Все совершалось в полной тишине; даже в десяти шагах и то никто не заподозрил бы неладного. Когда последний драгун спустился на землю, Мангеймер обернулся к Танге. Тот стоял, молча скрестив на груди руки, и из угла комнаты наблюдал за тем, что происходило у окна.
— Теперь ты должен мне помочь! — прошептал капитан.
— Извольте! — с готовностью отозвался Танге.
— Если я буду цел и невредим, то завтра же пойду к священнику и замолвлю за тебя словечко, чтобы у тебя опять все пошло на лад с твоей невестой. А вздумаешь дурить — вовек не забудешь Мангеймера и его драгунов. Дай-ка мне пуховик.
Танге снял с кровати пуховик. Мангеймер бросил его во двор, и пуховик упал прямо под окошком.
— Дай еще один! — прошептал капитан.
— Зачем он вам? — спросил Танге.
— Чтобы мягче было падать, если лопнет веревка.
Побросав в окно пуховики со всех кроватей, Мангеймер прокрался в зал и сразу же вернулся назад со скатертью, в которую были увязаны самые разнообразные вещи, — он отобрал их еще днем как свою часть добычи. Капитан повесил этот узел на шею, затем, взобравшись на подоконник, завязал у себя под мышками веревку.
— А теперь принеси мне бокал вина, и давай выпьем за мое счастливое путешествие!
— На здоровье! — сказал Танге, когда Мангеймер осушил бокал.
Затем, взяв веревку, начал опускать капитана.
— Вы не забудете о вашем обещании замолвить за меня словечко священнику? — вдруг прошептал он, придерживая веревку.
— Нет, конечно, нет, — ответил Мангеймер. — Скорей опускай веревку!
— Погодите, — продолжал Танге, постепенно повышая голос. — Конечно, вы можете заставить господина Кристена Нильсена простить меня, но заставите ли вы его дочку снова меня полюбить?
— Конечно, заставлю! — ответил Мангеймер не без некоторой тревоги в голосе. — Я буду хлопотать за тебя, как за родного брата. Опускай же веревку!
— По справедливости говоря, — продолжал Танге, — вы тяжко провинились передо мной. Это вы совратили меня с истинного пути, вы пробудили во мне греховную страсть к игре и угрожали мне, когда я пытался ей противиться.
— Почему ты заговорил об этом сейчас? — спросил Мангеймер; его испугали слова капеллана, произнесенные решительным, угрожающим тоном.
— Что-то мне стало очень тяжело вас держать, капитан! Боюсь, что у меня не хватит сил!
— Подлая скотина! Значит, ты все-таки замышлял обман. Но я этого ожидал и потому заранее побросал на землю пуховики.
— Нет, этого вы не ожидали, капитан Мангеймер, — возразил Танге, говоривший теперь таким громким голосом, что стены замка подхватывали его эхо. — Я вовсе не собираюсь выпускать из рук веревку, как вы полагаете. Напротив, я сейчас крепко-накрепко привяжу ее к подоконнику.
Выполнив свою угрозу, капеллан закричал истошным голосом:
— Энги, сюда! Зайдите с левой стороны — здесь вы найдете верную мишень для ваших пуль и увидите, как капеллан держит свое слово!
Шведские драгуны, которые уже успели перебраться через ров и войти в лес, дважды выстрелили в Танге. Укрывшись за стеной, он продолжал громко кричать. Мангеймер тем временем сулил ему золотые горы, умоляя опустить веревку.
Над замком взошла луна, осветив мертвенно-бледное лицо капитана, прилагавшего отчаянные усилия, чтобы развязать узел веревки. Вскоре несколько темных фигур осторожно высунули головы из-за вала, который тянулся вдоль боковой стены замка. У Мангеймера вырвался вопль ужаса. Он видел, как в лунном свете сверкнули ружья, из которых целились в него энги. Прогремели четыре выстрела. Тело капитана скорчилось, и руки его задергались в воздухе. Затем раздался глухой стон, и Мангеймера не стало. Его окоченевший труп повис вдоль стены.
В это время луна осветила сгорбленную, тощую фигуру старухи, сидевшей на камне по другую сторону рва, откуда она наблюдала описанную сцену. Ее сморщенное лицо было искажено злорадной усмешкой. Когда Мангеймер испустил свои последний вздох, она поднялась и пробормотала себе под нос:
— Я ведь знала, что так случится, я говорила, что ему не суждено умереть ни на земле, ни на воде. Тогда он смеялся над моим пророчеством. Сегодня оно сбылось, и он скрепил его своей кровью.
С этими словами Головешка скрылась в лесу.
ЭПИЛОГ
Однажды вечером Свен шел по Эрремандсгордскому лесу. Солнце уже садилось, и верхушки деревьев были озарены багровым отсветом. Колокола окрестных церквей созывали прихожан к вечерне. Из деревни доносился собачий лай, в пруду громко квакали лягушки.
Углубившись в лес, Свен увидел Ивера, который, улыбаясь, спешил ему навстречу с большим конвертом в руках.
— Гляди! — воскликнул вахмистр. — Эту грамоту доставили, когда тебя не было дома. На ней королевская печать с гербом.
Свен взломал печать и прочитал грамоту.
Король Фредерик Третий объявлял в этой бумаге, что жалует Свена Поульсена и его потомков поместьем Лундбю с его движимым и недвижимым имуществом в награду за услуги, оказанные отечеству.
Свен протянул грамоту Иверу. Вечернее солнце осветило благородные, мужественные черты Предводителя энгов. Ивер увидел на его лице горестную улыбку.
— Ах, дорогой Ивер! Когда приходит всеобщая беда, мы, бедняки, становимся просто необходимы и королю и его знати. Они нас могут и бояться, и ненавидеть, и даже восхищаться нами. Но никогда мы не заставим их нас любить.
Свен смолк. Ивер отвернулся, чтобы скрыть волнение. Тогда Предводитель энгов обнял его за плечи, и оба скрылись во мгле между деревьями.
Углубившись в лес, Свен увидел Ивера, который, улыбаясь, спешил ему навстречу с большим конвертом в руках.
— Гляди! — воскликнул вахмистр. — Эту грамоту доставили, когда тебя не было дома. На ней королевская печать с гербом.
Свен взломал печать и прочитал грамоту.
Король Фредерик Третий объявлял в этой бумаге, что жалует Свена Поульсена и его потомков поместьем Лундбю с его движимым и недвижимым имуществом в награду за услуги, оказанные отечеству.
Свен протянул грамоту Иверу. Вечернее солнце осветило благородные, мужественные черты Предводителя энгов. Ивер увидел на его лице горестную улыбку.
— Ах, дорогой Ивер! Когда приходит всеобщая беда, мы, бедняки, становимся просто необходимы и королю и его знати. Они нас могут и бояться, и ненавидеть, и даже восхищаться нами. Но никогда мы не заставим их нас любить.
Свен смолк. Ивер отвернулся, чтобы скрыть волнение. Тогда Предводитель энгов обнял его за плечи, и оба скрылись во мгле между деревьями.