Этлар Карит. Предводитель энгов

   Ивер отвернулся и отошел к окну.
   — Что дальше, Ивер? — повторила Ане-Мария, схватив брата за руку.
   — Скоро ее крики умолкли, — беззвучно прошептал Ивер.
   Тем временем спустилась ночь. Слабый отсвет луны заиграл на подернутом инеем стекле. Ивер и его сестра замолчали, слышно было только глубокое и ровное дыхание спящего мальчика. Вдруг Ивер встал, приложил ухо к оконной раме и прислушался. И тут же раздался скрип шагов на мерзлом снегу. Ивер кивнул сестре.
   — Слышу, — отозвалась Ане.
   — Должно быть, это Свен!
   — О нет, — грустно ответила Ане, — Это все еще не он.
   — Откуда ты знаешь, сестренка?
   — Жена сразу узнает шаги своего мужа, в особенности когда ей приходится прислушиваться к ним так часто, как мне.
   Дверь распахнулась. На пороге появился человек. Он остановился в дверях и спросил:
   — Здесь живет Свен Поульсен?
   — Да, — ответила Ане.
   — Спасибо, любезный, — обернулся пришелец к проводнику, который остался за дверью. — Ты исполнил все, что от тебя требовалось, больше я не нуждаюсь в твоих услугах. Ступай с богом.
   С этими словами он вошел в хижину и поклонился хозяевам. Пришелец был пожилой человек с бледным, узким лицом. Широкий лоб, глубоко посаженные глаза и тонкие, плотно сжатые губы свидетельствовали о решительном и волевом характере. Когда он снял шляпу, плащ соскользнул с его плеча, и под ним стал виден черный камзол с прорезями на рукавах, сквозь которые проглядывала красная подкладка. На поясе с широкой серебряной пряжкой висел короткий кинжал.
   — Кто вы такой? — спросил Ивер.
   — Приезжий, — ответил незнакомец.
   — Приезжий? — переспросил Ивер. — Так называют себя бродяги, которых судьба приводит в наши края.
   Незнакомец нахмурил было брови, но тотчас овладел собой.
   — Я не бродяга, — коротко ответил он. — Что, Свен Поульсен дома?
   — Нет, — ответила женщина.
   — И он не скоро вернется, — добавил Ивер.
   — Я подожду.
   — Может статься, он не придет домой до рассвета, — снова заговорила Ане-Мария.
   — Не беда, — сказал незнакомец, с невозмутимым спокойствием усаживаясь на соломенный стул у стены. — Мне спешить некуда.
   Ане-Мария с тревогой посмотрела на брата. Тот откашлялся и заговорил:
   — Эта женщина, сударь, хочет, чтобы вы поняли: вам лучше поискать себе другого ночлега. У нас тут не постоялый двор. Мы ждем нынче вечером своих друзей, а места для всех не хватит.
   — Ничего, в тесноте, да не в обиде.
   — Ну, вот что, раз вы не хотите назвать свое имя или уйти отсюда по-хорошему, придется мне выпроводить вас самому. Время сейчас неспокойное, надо знать, с кем имеешь дело.
   С этими словами Ивер встал и подошел к незнакомцу.
   Незнакомец не двинулся с места, только на его лице заиграла насмешливая улыбка, когда он сказал:
   — Не хлопочи, мой друг, потому что навряд ли тебе удастся твоя затея.
   — Это еще почему? — спросил Ивер, несколько смущенный хладнокровием незнакомца.
   Незнакомец откинул полу плаща и вытащил пистолет.
   — Я вижу, ты безоружен, а у меня — пистолет.
   — А вот и пара к нему, — ответил Ивер, сунул руку под стол и извлек оттуда пистолет с длинным заржавленным стволом.
   — Не надо ссориться, — сказала Ане-Мария, схватив брата за руку. — Шведские солдаты в двух шагах отсюда. Что будет, если они услышат перестрелку! Бог с вами, незнакомец, сидите и ждите, раз вам некуда спешить.
   — Так-то лучше, — сказал странный гость, снова пряча пистолет в широких складках своего плаща.
   Ивер сел на скамью у окна, но его черные глаза продолжали неотрывно следить за незнакомцем. Однако тот не обращал никакого внимания на Ивера. Он плотнее закутался в свой плащ, склонил голову на грудь и, казалось, задремал.
   Ане-Мария присела на скамью рядом с братом и шепотом продолжала прерванный разговор:
   — А что же случилось со старой хозяйкой Эрремандсгорда? — спросила она.
   — Шведы прогнали ее со двора и сами тоже убрались из замка. Тогда я вышел из своего укрытия, перенес тело Софи на кровать, положил ей на грудь молитвенник, потом взял ее сундучок и вынул из него связку писем. Это было все имущество Софи.
   — Еще бы… — прошептала Ане-Мария. — Фру Кирстен всегда славилась своей скупостью. Благодарение богу, что она хоть взяла Софи к себе в дом, после того как она заболела. Засвети лучину, Ивер, а то стало совсем темно.
   Ивер подошел к деревянному чурбаку у очага, отщепил от него лучину и зажег ее о свечу в подсвечнике.
   Такие чурбаки и сейчас еще находят в старых болотах на вересковых пустошах. Это остатки хвойных деревьев, которые прежде росли здесь, — они пропитались нефтью и горят сильным, красноватым пламенем.
   Свет лучины упал на незнакомца. Он сидел в прежней позе, не шевелясь и свесив голову на грудь, — должно быть, спал.
   — Беда стала с нашими людьми, — снова заговорил Ивер. — Они недовольны, им нечего есть, Свен ведь им денег не платит, а король, который обещал ему помочь, сам сидит без гроша. Свен написал ему и просил прислать ружей новейшего образца, тех, которыми пользуются в армии, с колесцовым замком. Фитильные ружья, может, и не плохи, да только не для нас, ведь нам приходится лежать в засаде во всякую погоду — ив дождь, и в снег. Но господа вельможи ответили за короля, что если, мол, Свену не хватает оружия, то не такой он человек, чтобы не раздобыть его самому. «Что ж, и впрямь раздобуду его сам», — сказал Свен. И мы стали убивать шведов и отбирать у них оружие. А вот с деньгами дело хуже, людям приходится подтягивать животы, а соблазн велик — ведь шведский начальник, который засел в Юнгсховеде, пообещал награду за поимку Свена. Не ровен час, кто-нибудь выдаст его шведам.
   — Среди датчан не найдется такого предателя! — пылко воскликнула Ане-Мария, забывая о присутствии постороннего.
   Ивер прижал палец к губам:
   — Тс-с! Он может услышать.
   — По-моему, он спит.
   — А тогда давай-ка поднимем его вместе со стулом и выкинем за дверь прямо в снег — так мы его и одурачим, пусть потом клянет нас, когда проснется.
   — А если он уже проснулся? — воскликнул незнакомец, приподняв голову.
   — Тогда обождем, пока он заснет снова, — ответил Ивер. — А одурачить мы вас все же одурачили, — добавил он. — Я ведь и сказал-то это нарочно, чтобы проверить, спите вы или притворяетесь!
   В это мгновение за окном послышались шаги, и тут же раздались три равномерных удара в дверь. Ивер ответил на этот сигнал, три раза постучав по оконной раме, после чего дверь открылась и в комнату ввалились трое.
   Первый из вошедших был громадный, широкоплечий мужчина в короткой кожаной куртке и высоких сапогах. Под красным вязаным башлыком виднелись заиндевевшие черные волосы. За широким поясом торчали два длинных пистолета. На спутниках великана были надеты шерстяные, туго стянутые у ворота, попоны, с двумя прорезями для рук. Один был вооружен остро отточенным протазаном, другой — фитильным ружьем.
   — Бог в помощь! — воскликнул первый густым басом и опустился на скамью. — Свен дома?
   — Нет, Абель, мы сами его ждем, — ответила Ане-Мария и, поглядев на пришельцев, подошла к котелку, который висел над очагом, разлила его содержимое в три деревянные миски и поставила их на стол.
   — Вот вам похлебка, а хлеб лежит наверху, вон на той балке. Ешьте и пейте.
   Мужчины расселись вокруг стола. Абель, который казался главным среди них, потянулся за хлебом, разломил краюху на три части, потом стянул башлык и, сжав его в громадных волосатых ручищах, благоговейно забормотал длинную молитву. Остальные последовали его примеру. Кончив молитву, мужчины принялись за еду.
   С той самой минуты, как появились новые гости, Ивер не раскрывал рта и только поглядывал то на них, то на незнакомца, сидевшего на соломенном стуле.
   — Спасибо за угощенье, Ане-Мария, — сказал Абель, отодвинув пустую миску.
   — На здоровье, — сказала женщина. — А что у вас нынче за дело к Свену?
   Абель расхохотался и оглянулся на товарищей.
   — Она спрашивает, что у нас за дело к Свену, — повторил он. — Потеха!
   — У нас к нему такое дело, — заговорил один из мужчин, — что хотим мы выложить ему всю правду. Надоело нам плясать под его дудку.
   — Хорошее начало, нечего сказать, — вметался Ивер. — Если Свен услышит, как вы заговорили, он вам этого не спустит. А впрочем, у нас в доме чужие, лучше отложим разговор до другого раза.
   — Откладывать нечего, поговорим, пока еще не поздно. Не зря же мы нынче ушли с караульных постов.
   — Святые угодники! — воскликнула, стиснув руки, Ане-Мария. — Вы бросили ваши посты! Несчастные! Да поможет вам бог, когда Свен узнает об этом!
   — Пустяки! — тряхнул головой Абель. — Свен объявлен вне закона, ему надо думать о том, как спасать свою шкуру. Мы ему зла не желаем и не сделаем, но только с такими людьми, как мы, давши слово, надо его держать. Когда мы пошли к Свену на службу, он сулил нам золотые горы, пообещал кормить нас досыта, одевать да еще и денег в придачу. А что вышло? Одежду мы сами взяли у шведа, да еще рисковали при этом жизнью, днем мы терпим голод и холод, а ночью нам приходится еще хуже, чем днем. Товарищи наши лежат в сырой земле — в болотах и в снегу. А завтра такая же участь может постигнуть любого из нас.
   — Похоже, что так оно и будет, — подтвердил Ивер, — в особенности, когда Свен узнает, что вы ушли со своих постов.
   Но Абель продолжал свое:
   — Свен нам не дает ни гроша, даже на хлеб насущный, нам это не по нраву, не хотим мы больше у него служить, пусть выкручивается как знает, отчаянная головушка, раз он горазд только на посулы да громкие слова.
   Говоривший обвел вопросительным взглядом своих товарищей, как бы ища у них поддержки, и те выразили свое одобрение кивком.
   — Слушайте вы, жалкие трусы, — заговорила Ане-Мария, подойдя ближе к столу. — Придет Свен — можете сказать ему что угодно, он вам ответит как надо, но пока его здесь нет, никто не посмеет хулить его передо мною, его женой. Если вы вздумали оскорблять Свена, ищите для этого другое место, не то я выгоню вас отсюда, а если не смогу…
   — Что же ты замолчала, Ане-Мария? Ты красно говоришь…
   — Ане-Мария хочет сказать, — подчеркнуто смиренным тоном подхватил Ивер, — что если у нее не хватит сил выгнать вас отсюда, то это сделаю я, ее родной брат.
   С этими словами он выпрямился во весь рост и оперся обеими руками о стол.
   — Не будем ссориться, — примирительно сказал Абель. — Против тебя мы ничего не имеем. Может, мы и сказали что лишнее, но уж больно накипело у нас на сердце. Свен Поульсен свой брат, энг, вот мы и пришли к нему с жалобой. Что ж это такое — мы терпим нужду, а он как сыр в масле катается.
   — Еще бы! — ответила женщина и, с усмешкой пожав плечами, обвела взглядом убогую хижину.
   — По крайней мере, он сыт, а мы сидим голодом.
   — Вы ошиблись, — печально ответила Ане-Мария. — Пока вы отдыхаете в тепле, Свен отдувается где-то за всех вас, а когда он вечером вернется домой, ему будет нечего есть, потому что вы съели его ужин.

О ТОМ, КАК ВРАГИ СПАСЛИ СВЕНА, А ДРУЗЬЯ ЕГО ПРЕДАЛИ

   Пока в хижине Свена происходил описанный разговор, какой-то человек ползком перебирался через земляной вал, окружавший замок Юнгсховед. Это был Свен. После захода солнца сильно подморозило, часовой скрылся от холода в караульной будке. Остальные солдаты играли в кости и горланили песни в караульне замка. Свен благополучно спустился в замерзший ров и стал красться по его дну к подъемному мосту, где было легче незаметно перебраться на другую сторону рва. У моста он замедлил шаги, попробовал ногой лед и, стараясь держаться поближе к мостовым столбам, двинулся через ров.
   Не успел он ступить на противоположный берег рва, как услышал голоса. По мосту шли двое. Один из путников тяжело волочил ноги в деревянных башмаках. Звон шпор выдавал в другом военного. Спрятавшись под самой крайней из мостовых опор, Свен стал прислушиваться к разговору. Шагавшие по мосту подошли ближе, и военный сказал:
   — Договорились, ты вернешься в полночь.
   — Позвольте спросить, господин офицер, — отозвался второй шепелявым голосом, при звуках которого Свен вздрогнул, — где мы встретимся с вашей милостью?
   — Здесь, возле замка, на опушке леса.
   — Вы придете сами, ваша милость?
   — Я пришлю тебе верного человека.
   — А как я узнаю, что это ваш посланец?
   — Он назовет себя капитаном Кернбуком.
   — Ладно, — сказал шепелявый и уже собрался уходить, но слова шведа заставили его остановиться.
   — Помни, если обманешь — заплатишь головой, — сказал офицер.
   — Помню, господин начальник, — ответил шепелявый. — Но не забудьте и вы: если не обману, вы заплатите звонкой монетой.
   С этими словами он зашагал вперед и исчез среди лип, росших по обе стороны дороги.
   Если бы кто-нибудь мог сейчас увидеть Свена, он заметил бы, как глубоко взволнован Предводитель энгов услышанным разговором. Но Свен умел владеть собой. Как только шепелявый исчез за деревьями, он принял смелое решение. Спрятав за щеку свинцовую пулю, он быстро и ловко выбрался из своего укрытия и ступил на мост. Луна стояла в небе так низко, что еще скрывалась за стенами Юнгсховеда. Западная часть замка отбрасывала на мост длинную тень. Свен тяжело и громко ступал по обледенелому настилу моста. Он нарочно сгорбился и съежился, чтобы как можно больше походить на человека, который только что разговаривал со шведом.
   — Господин начальник! Еще одно слово, — окликнул он удалявшегося офицера. Пуля, которую он держал за щекой, придавала его речи сходство с говором шепелявого.
   Швед обернулся и, увидев подходившего Свена, не заподозрил ничего дурного.
   — Ну, что еще?
   — Господин начальник! — приглушенным голосом повторил Свен. — Поразмыслив, я решил, что лучше бы мне встретиться с вашим посланным не в полночь, а в десять часов вечера.
   — Ну что ж, — сказал офицер, — пусть будет в десять.
   — Мне так, пожалуй, сподручнее.
   — Ладно, значит, в десять. Но, главное, ты должен доставить его — живого или мертвого.
   — Думаю, получите живого, — пообещал Свен и ушел.
   Два часа спустя луна поднялась уже высоко над замком. Ее свет пробивался сквозь деревья, освещая человека в плаще, который расхаживал в начале аллеи возле подъемного моста.
   Это был Свен-Предводитель, поджидавший капитана Кернбука.
   Когда часы на башне пробили десять, капитан вышел из дверей замка и пошел к мосту. Свен услышал его шаги еще до того, как его увидел. Энг выступил вперед в тень аллеи и пошел навстречу капитану.
   — Кто идет? — тихо спросил швед.
   — Я жду капитана Кернбука, — был ответ.
   — Верно, — сказал капитан, с настороженным любопытством приглядываясь к Свену,
   Как только Свен убедился, что на свидание явился другой человек, не тот, с кем он разговаривал раньше, он вышел на свет, не боясь, что его внешний облик и речь могут его выдать.
   — Стало быть, господин полковник не захотел явиться сам, — улыбаясь, сказал он.
   — Полковник решил, что я могу его заменить.
   — Ну что ж, все одно, — сказал Свен. — Пошли.
   — А ты уверен в успехе, приятель? Ты знаешь, где можно повстречать Свена-Предводителя?
   — Да, капитан, положитесь на меня. В этом деле лучшего помощника, чем я, вам не найти. Но где же ваши люди?
   — Они остались в Рекинде и Аллерслеве.
   — Сколько их?
   — Сотни две. Я думаю, больше и не нужно.
   — И я так думаю. Две сотни против одного — хватит вполне.
   — Гром и молния! Так он один! — воскликнул капитан.
   — Да, капитан! Вы встретите Свена-Предводителя одного. Это бедняк, его преследуют и объявили вне закона. Его предали даже собственные друзья.
   — Э-э, да ты, никак, сам из его друзей. А впрочем, ваши с ним распри нас не касаются, нам главное — его обезвредить.
   — Вы меня не поняли, господин капитан, — ответил Свен, — я сказал только, что нам ни к чему две сотни солдат.
   — Разумная мысль, — сказал Кернбук. — Пожалуй, нам вообще никто не нужен. Беру его на себя.
   — Вы?
   — Клянусь душой, да. Мне случалось биться одному против многих, по никогда я не был среди тех, кто шел вдвоем на одного.
   — Вы храбрый человек, капитан.
   — Говорят, — ответил Кернбук.
   Некоторое время оба шагали молча. Путь их лежал через лес. Свен шел слева от капитана. Его глаза следили за каждым движением шведа. Кернбук продолжал идти вперед, спокойно и беспечно, держа саблю под мышкой и заложив правую руку за борт своего желтого мундира. Вдруг он обернулся и спросил:
   — Где же мы встретим Свена Поульсена?
   — Здесь, в лесу.
   — В лесу? — переспросил капитан.
   — Разве это не самое верное убежище для того, кто объявлен вне закона?
   — Ты прав.
   Свен снова зашагал по тропинке, которая наконец привела их к поляне, о которой мы рассказывали в начале нашей повести и где стоял могильный курган. Капитан следовал за Свеном без колебаний. Здесь, у озера, затянутого льдом и припорошенного снегом, тропинка оборвалась. Сквозь деревья лился бледный, унылый лунный свет, освещавший курган с одной стороны, по другую сторону кургана на снежную поверхность ложилась его длинная голубоватая тень. Свен остановился посреди поляны, обратив к свету лицо, спокойное и холодное.
   — Мы пришли, — сказал он.
   — Пришли? — переспросил Кернбук. — А где же Свен-Предводитель?
   — Перед вами.
   С этими словами Свен сбросил на землю плащ и выхватил два пистолета. Капитан сделал такое же движение, но у Свена было преимущество — он сам выбрал себе место, свет луны падал прямо на него, и целиться в него было труднее, чем в капитана, фигура которого четкой черной тенью вырисовывалась на светлом снегу.
   — Ах, вот как! — закричал Кернбук, на минуту потеряв самообладание. — Ты, значит, хитростью заманил меня сюда!
   — Какая же это хитрость? — возразил Свен. — Один из моих людей пообещал полковнику меня выдать, я подслушал их разговор и решил сорвать их замысел. Как видите, мне это удалось. А теперь, господин капитан, я здесь один и жду — решайте сами.
   — То есть как это — решайте сами?
   — Выбирайте: или мы попытаем, на чьей стороне счастье, или, с вашего разрешения, я просто возьму ваши пистолеты и буду нести их всю оставшуюся часть пути.
   — Что ж, ты прав, Свен-Предводитель, — вдруг весело сказал капитан Кернбук. — На этот раз счастье, по-моему, улыбнулось тебе. Одно из двух: если я тебя застрелю, я от этого ничего не выиграю; если ты застрелишь меня, от этого я выиграю еще меньше, ибо не подобает офицеру попадаться в силки к вольной птице, вроде тебя.
   С этими словами капитан Кернбук взял оба своих пистолета одной рукой и, повернув их дулом к себе, протянул Свену. Свен сунул пистолеты за пояс.
   — Как знать, если мне суждено еще пожить на свете, может, ты еще и вернешь их мне, — с улыбкой добавил капитан.
   — Вы правы, капитан, — ответил Свен в том же тоне. — Счастье переменчиво. Впрочем, я понял, что у вас на уме, — добавил он. — Вы только что сказали мне, что ваши солдаты расположились в Рекинде и Аллерслеве. Может, они надумали прогуляться при лунном свете. Когда я вечером вышел на дорогу, на лесной опушке мелькали какие-то тени. Они двигались к Эрремандсгорду. Стало быть, хорошо, что мы воздержались от перестрелки. Будем говорить начистоту, дорогой капитан! Вы потому так охотно отдались в мои руки, что надеетесь вскоре со мной расквитаться. Но я слишком дорожу вашим обществом, чтобы так быстро разлучиться с вами. Я постараюсь выбрать такую дорогу, где мы наверняка не повстречаем ваших солдат. Пусть сабля останется у вас, капитан! Вы и так изрядно увеличили мою ношу. Пистолет разит дальше сабли, так что, в случае чего, я все равно в проигрыше не останусь, а оружие отбирают только у трусов.
   И Свен зашагал вперед по дороге, которая вела наискосок через лес, в направлении, противоположном тому, откуда они пришли. Кернбук шел бок о бок с ним.
   Тем временем в хижине Свена прибавилось еще двое посетителей. Один из них был маленький, невзрачный человечек, с низким, покатым лбом, впалыми щеками и желтой, морщинистой кожей. Каждая черта его лица говорила о постоянной нужде и лишениях. Шапки он не носил — редкие, спутанные волосы были стянуты узким кожаным ремешком. Как и все остальные присутствовавшие, он был энгом и, как они, вооружен чем попало.
   Приметой этого человека был глухой, шепелявый голос, поразительно схожий с голосом, который так насторожил Свена, когда, спрятавшись под мостом, он подслушал разговор предателя со шведским офицером.
   У второго из пришельцев рука была обмотана платком. Услышав, что Свена нет дома, он подошел к Ане-Марии, которая стала делать ему перевязку.
   — Ты, конечно, не знаешь, куда ушел Свен? — спросил шепелявый.
   — Не знаю, Там. Но ты можешь поговорить обо всем с Ивером.
   — Нет, то, что мне надо сказать, я могу сказать одному лишь Свену.
   — Тогда подожди, пока он придет, — сказала Ане-Мария.
   — Может, дружище Там тоже хочет принести жалобу на Свена? — спросил Ивер, насмешливо глядя на шепелявого.
   — Нет, я пришел не за тем, — ответил Там, не поднимая глаз. — Но коли уж ты сам заговорил об этом, я скажу начистоту — я недоволен Свеном.
   — Все им недовольны! — поддержали остальные.
   — Чем же это вы недовольны? — раздался спокойный голос с порога, и в хижину вошел Свен в сопровождении шведского капитана.
   Растерянные энги попятились в глубь хижины. Хором одобряя слова Тама, они не услышали, как открылась дверь.
   Но неожиданное появление Свена больше всех поразило Тама. Он задрожал с головы до ног, переводя расширенные от ужаса глаза со Свена на капитана. Под шерстяной попоной, в которую он был одет, его рука нащупала нож, торчащий за поясом. Он невольно шагнул поближе к двери, словно рассчитывая спастись бегством. Однако Свен заметил все уловки Тама. В полной тишине, которая встретила его появление, он подошел к Таму и посмотрел на него в упор.
   — Гляди, Там, — сказал он и, взяв его за руку, подвел к капитану. — Это капитан Кернбук, которому ты хотел выдать меня и твоих товарищей. А теперь ступай прочь из моего дома! Отныне ты у меня не служишь, но моли бога, чтобы тебе больше никогда не попадаться на моем пути.
   Там стоял, уставившись в пол, его синие губы шевелились, словно он хотел что-то сказать, но голос ему изменил, рука, сжимавшая нож, разжалась, наконец он выкрикнул что-то невнятное и опрометью выбежал вон.
   — Ну, а теперь вы! — продолжал Свен, обернувшись к Абелю и его друзьям. — Почему вы покинули свои посты и чего вы хотите?
   Хотя сцена с Тамом и великодушное поведение Свена не могли не произвести впечатления на энгов, лицо Абеля все еще хранило прежнее упрямое выражение. Только голос его звучал уже не так уверенно, когда он поднялся с места и сказал:
   — Мы пришли сюда, Свен, чтобы выложить тебе все, что у нас накипело, потому что мы недовольны твоим начальством — по твоей милости мы терпим нужду, и ты забываешь свои обещания.
   — А что я обещал вам? — спросил Свен, и глаза его сверкнули. — Я обещал вам пищу, одежду, оружие и славную смерть за отечество — вы получите и то, и другое, и третье.
   Не успел Свен договорить эти слова, как снаружи рванули дверь. Какой-то человек просунул голову в хижину и крикнул:
   — Берегись, Свен-Предводитель! Враг близко! Два больших шведских отряда выступили ночью из Эгебьерга и Амбека и движутся по направлению к твоему дому.
   Свен взглянул на капитана. Тот улыбнулся.
   — Не беда, Иес! Мы уйдем от них, ведь две другие дороги, ведущие к лесной хижине у Бенсвига, свободны.
   Иес тотчас скрылся, а Свен продолжал:
   — Что же ты не говоришь правды, Абель? Нет, не по этой причине хотите вы другого предводителя. Ведь я с вами делил все — и радость и горе, как и следует поступать тому, кто командует такими храбрецами, как вы. Но, может, вы решили, что найдете другого человека, который хитрее придумает, как обмануть врага и половчее выполнит эти планы? Если так, назови его имя — ведь он мне наверное знаком?
   — Нет, Свен, ты ведь сам знаешь, лучше тебя нам предводителя не найти, — ответил Абель.
   — Вот как! — сказал Свен, подошел вплотную к Абелю и, гордо подняв голову, смерил энга испытующим и презрительным взглядом. — Тогда я сам скажу тебе, чего вы хотите, ты и те из твоих товарищей, у которых такие же низкие помыслы, как у тебя. Вы хотите, чтобы у вас был предводитель, который сквозь пальцы смотрел бы, как вы своевольничаете, и позволил бы вам грабить своих же земляков. Вам хочется жить в богатстве и разгуле в ту пору, когда каждый честный человек терпит нужду и лишения.
   В дверь снова раздался условный стук, и в хижину быстро вошел какой-то человек.
   — Какие новости, Хартвиг? — спросил Свен. — Ты бледен и чем-то расстроен?
   — Дурные вести, — ответил вошедший и, переведя дух, оперся о стол. — Мы окружены со всех сторон. Из леса от Юнгсховеда идут большие шведские отряды. Возле Эгебьерга я слышал топот шведских коней по мерзлой земле, а когда я бежал по льду через Бенсвиг, я и в той стороне видел, как в лунном свете блестят вражеские алебарды.
   Слова Хартвига вызвали страшный переполох в хижине. Взгляды всех энгов устремились к Свену, а сам он повернулся к Кернбуку. Капитан стоял у очага, опираясь на свою длинную саблю. На его губах блуждала улыбка, хотя он старался делать вид, что не замечает происходящего. Абель подошел к Свену, протянул ему свою громадную ручищу и воскликнул:
   — Ты сердишься, Свен Поульсен? Тогда знай: я один во всем виноват, это я привел их сюда. Остальные ни при чем.