Эйби Шэна. Роза на зимнем ветру

   От Дэймона Соланж вестей не ждала. Прощание с ним было прощанием с единственной любовью ее жизни. Боль была настолько нестерпимой, что Соланж приказала себе не думать о нем, не вспоминать его. И, тем не менее, именно Дэймон помог ей выжить.
   Рыцарь, ехавший рядом с Соланж, мало чем напоминал того юношу, который помимо ее воли приходил к Соланж во снах, чей шепот учил ее отваге, хитрости, стой кости. Увы! Соланж понимала, что нынешний, реальный Дэймон не желает иметь с ней ничего общего..
   А потому ей остаются лишь воспоминания да те недолгие мгновения, которые она провела рядом с ним по пути в Англию. Соланж была благодарна судьбе даже за эти крохи. Только бы подольше длилось их путешествие, только бы подольше не отпускать Дэймона в Вульфхавен, где ей нет места. Побыть с Дэймоном еще немного, запомнить навсегда все то, чем ей не дано владеть. Вот и все. Не так уж много она просит у судьбы...
   – Расскажи мне о Вульфхавене, – попросила она.
   Дэймон тряхнул головой, словно очнулся от тяжелого сна.
   – Что ты хочешь знать о нем?
   – Все.
   – Тебе известна история Вульфхавена.
   – Я хочу знать, какой он сейчас. Расскажи, как ты там живешь, чем занимаешься.
   – Чем? – Дэймон, похоже, опешил от такого количества вопросов. – Да тем же, чем занят любой лорд в своих владениях. Прежде всего, землями...
   – И что ты на них выращиваешь?
   – Пшеницу, ячмень, рожь. Немного овса и льна. – Дэймон раздраженно махнул рукой. – Не понимаю, графиня, с какой стати тебя это интересует.
   – Отчего бы и нет? Мы росли вместе, и с самых детских лет я слышала от тебя рассказы о Вульфхавене. Теперь мне хочется знать, осуществились ли наши давние планы.
   Соланж пожалела об этих словах раньше, чем они успели сорваться с ее языка. У нее и в мыслях не было напоминать Дэймону о прошлой жизни, в особенности о тех наивных грезах, которыми они упивались вместе.
   – Я хотела сказать, милорд, что мне любопытно было бы...
   – Мадам, я прекрасно понял, что именно вы хотели сказать. Вам совершенно незачем пускаться в лишние объяснения. Вульфхавен состоит из замка, прилегающих к нему деревень, а также их обитателей. Занимаемся мы по большей части земледелием, выращивая урожаи, дабы прокормить себя и торговать с соседними землевладельцами. Разводим также овец на шерсть, как и в Айронстаге. Правда, наши стада, разумеется, гораздо меньше. – Голос Дэймона был ровным и безжизненным, словно он давал урок нелюбимому ученику.
   Соланж тихонько вздохнула. Она хотела услышать совсем не это, но понимала, что на все свои дальнейшие расспросы получит лишь сухое перечисление фактов.
   – Понимаю, – сказала она тихо. – Спасибо.
   На ночь они остановились у одного из множества стогов, разбросанных по полю после сбора урожая. Соланж спала, положив рядом свой берет. Иоланда бродила неподалеку, словно охраняя сон хозяйки. Таррант вел себя неспокойно, то и дело будил Дэймона фырканьем, нервным шуршанием сена под тяжелыми копытами. Впрочем, признаков опасности, не было, и Дэймон снова погружался в сон, не понимая, что так растревожило жеребца. Быть может, Тарранту не меньше, чем его хозяину, не терпелось закончить, наконец, это путешествие.
   Желая увериться, что им ничто не грозит, Дэймон утром поинтересовался у Соланж, какая будет погода. Она долго смотрела на небо, затем покачала головой.
   – Думаю, что хорошая. Ни дождя, ни снега. День будет ясный.
   Дэймон что-то проворчал и укоризненно взглянул на Тарранта. Конь в ответ бесстрастно уставился на него.
   Собираясь тронуться в путь, Дэймон не мог отделаться от навязчивого чувства беспокойства. Быть может, чутье подвело его, и он упустил какой-то след, что-то не расслышал в гуле ветра. Не об этом ли пытается предупредить его Таррант? Неужели опасность близка?
   Пора было ехать. Он повернулся к Соланж, готовый поделиться своей тревогой, но передумал.
   Соланж сидела, поджав ноги, на большом камне, спиной к солнцу, и расчесывала волосы. Она занималась этим каждое утро, и всякий раз Дэймон старался заблаговременно уйти подальше от этого зрелища. Сейчас он замер, зачарованно глядя на нее.
   Было нечто завораживающее в том, как размеренно Соланж пропускала гребень из слоновой кости сквозь тяжелые густые пряди. Начав от макушки, она вела руку ниже и ниже, до самых кончиков волос, а затем отнимала гребень, и освобожденные локоны прихотливо падали на плечи. В утреннем свете они пылали золотым огнем. Дэймон хорошо помнил, какие они мягкие на ощупь.
   Соланж отделила нерасчесанную прядь и вновь принялась за дело. И вот уже волнистые локоны выскользнули из ее руки, и солнечный свет засиял в них, разбрызгивая золотые, багряные, пламенные искры. Волосы колыхались, окутывая ее сияющей завесой.
   Дэймону непривычно было видеть так привольно распущенные женские волосы. Даже Соланж всегда старалась подбирать и прятать их. Ему казалось, что он бесстыдно подсматривает за неким таинством. Дэймон подумал, что ему следовало бы отвернуться, но он не мог оторвать взгляда от ее волос. От нее.
   Снова гребень прошелся по вьющимся шелковистым локонам, и они мягкой волной упали на плечо Соланж. Сейчас, когда она сняла плащ, серая туника не могла скрыть женственных очертаний ее фигуры. Соланж рас пустила шнуровку у горла, и в вырезе показалась нежная шея. Волосы рассыпались по тунике, проскользнули под ткань, бесстыдно прильнув к коже. Дэймон почти явственно ощущал шелковистое касание этих прядей, упои тельную нежность желанной плоти. Ему чудилось, будто Соланж тесно прижимается к нему, и шелк ее волос, тепло кожи, пьянящий ее аромат манят его, зовут коснуться их...
   Вот они, сплетаясь в объятиях, опускаются на землю. Туника Соланж распахнулась, обнажив полные груди. Он прижимается к ним жадными губами. Сладость ее тела пьянит Дэймона. Соланж осыпает его поцелуями, обвивает ногами его бедра, с губ ее срываются страстные стоны. Дэймон срывает с нее тунику, дрожит от нетерпения, и Соланж торопливо помогает ему избавить ее от одежды, а затем тесно приникает к Дэймону, бессвязно шепчет его имя...
   – Дэймон? Дэймон!
   Он очнулся. Соланж по-прежнему сидела на камне с гребнем в руке. Вид у нее был встревоженный.
   – Что с тобой, милорд? Почему ты не отвечаешь мне и так странно смотришь?
   По счастью, жизнь при дворе научила Дэймона скрывать свои мысли.
   – Я... задумался. Что ты хотела спросить?
   – Не думаешь ли ты, что сейчас нам будет разумней путешествовать днем, а не ночью?
   Образ обнаженной Соланж, податливой и мягкой, стонущей в его объятиях, никак не хотел исчезать. Всеми силами он старался придумать внятный ответ на ее вопрос, но когда губы Соланж шевелились, он воображал, как целует их. Когда она опустила руки, и волосы вольно рассыпались по ее плечам, Дэймону захотелось зарыться лицом в их пьянящий шелк. Он неловко отвернулся, де лая вид, что проверяет уже затянутую подпругу. За спиной послышался шорох. Соланж встала.
   – Ты... ты здоров? – спросила она неуверенно.
   – Да. – Дэймон судорожно втянул воздух.
   Неужели она не понимает, что с ним творится? Не ужели сама не разделяет его чувств? Боже мой, она ведь вдова, а не невинная девица. Она должна понимать, как мучает его. Такого зрелища довольно, чтобы свести с ума самого крепкого мужчину.
   – Дэймон? – Соланж подошла ближе и легонько положила руку на его плечо.
   Он вздрогнул и обернулся к Соланж, искривив губы в неудачном подобии улыбки.
   – Днем или ночью – сейчас уже неважно. Наше путешествие близится к концу, не так ли?
   Глаза Соланж расширились, в них мелькнула тень страха. Дэймон почти ненавидел ее за это. Как может, как смеет Соланж бояться его, если он желает и всегда желал лишь одного – беречь, защищать, любить ее?
   Он шагнул к ней.
   – Ну же, графиня, что с тобой? На тебе лица нет. Соланж растерянно покачала головой.
   – Я не понимаю тебя, милорд. Ты сердишься на меня. За что? Что я сделала плохого?
   – Не знаю. Что ты имеешь в виду?
   Дэймон наступал на нее, и Соланж пятилась, безуспешно пытаясь увеличить расстояние между ними. Одну руку она держала перед собой, словно хотела оттолкнуть его. Другая – судорожно сжимала на груди складки туники. Страх в ее глазах становился все явственней.
   – Прекрати! Почему ты так странно ведешь себя? Ты болен?
   Соланж вдруг резко остановилась, словно бросая вызов – посмей, мол, только подойти ближе! Маленькая, отважная, глупая Соланж! Как же легко она попалась.
   Дэймон с силой прижал ее к своей груди. Она не могла даже отбиваться, смятая его могучими объятиями. Ноги ее почти не касались земли. Он крепко держал ее до тех пор, пока она не перестала отбиваться и теперь лишь смотрела на него с безмерным удивлением.
   – Да, миледи, – промолвил он вкрадчиво, – я болен. С чего бы иначе мне так поступать? И впился поцелуем в ее губы.
   Соланж не вырывалась, не пыталась оттолкнуть его. Она бессильно замерла в его объятиях, отдаваясь во власть неистовых поцелуев.
   Девять лет мечтал он об этих губах, девять долгих лет страстно жаждал испытать их сладость. Никто на его месте не упустил бы такого случая. Он не хотел до конца своих дней сожалеть об утраченной возможности.
   Сначала Дэймону казалось, что Соланж просто смирилась с неизбежным. Губы ее, жаркие и податливые, покорно принимали его страсть. Это было слишком похоже на тот прощальный поцелуй, который Дэймон запечатлел на губах Соланж в утро ее свадьбы...
   Но затем Соланж шевельнулась. Дэймон невольно крепче сжал ее, чтобы не дать вырваться. Однако она и не пыталась вырываться. Она лишь приподнялась на цыпочки, чтобы легче было дотянуться до его губ. Она отвечала на поцелуй.
   Последняя преграда здравого смысла рухнула, сметенная ураганом страсти. Дэймон ждал именно этого – Соланж разделяет его желание...
   Боже милостивый, так оно и есть! Руки Соланж лег ли на его плечи, и она прильнула к нему с той готовностью, о которой Дэймон лишь мечтал в своих грезах. Мечты стремительно становились явью. Плоть его, опьяненная близостью Соланж, пылала. Он подхватил ее на руки. Она была легкой, как пушинка, почти невесомой. Шелковистые волосы окутали ее податливое тело.
   Губы их снова слились в жарком поцелуе. Теперь в Соланж не осталось и следа былой застенчивости. В объятиях Дэймона была зрелая женщина, чаровница, будившая в нем страсть и готовая отдаться ей. Он осыпал поцелуями ее лицо, шею, прижимался губами к нежной ко же за ухом.
   Он слегка ослабил объятия, и Соланж соскользнула вниз, всем телом прижавшись к нему. Под туникой ее тело было горячим и атласно-гладким. Руки Дэймона отыскали ее грудь и сжали округлую упругую плоть. Соланж тихо вскрикнула и застонала, выгибаясь в его руках...
   Она задыхалась, готовая целиком отдаться ему, и Дэймон неистово жаждал овладеть ею. Сейчас они, как в самых пылких его грезах, соскользнут на землю... Надо лишь отыскать местечко поудобней, чтобы Соланж не укололась о жесткую стерню. Пускай этот стог послужит им ложем, только бы поскорее утолить нестерпимый жар. Иначе он просто сойдет с ума...
   Соланж вдруг оцепенела, приглушенно вскрикнув, и попыталась вырваться. Дэймон замер, крепко прижав ее к себе. Не может быть, чтобы этим все и кончилось. Она желает его, и желание это так же безудержно, как сжигающая его страсть...
   Соланж крепко схватила его за плечи, с ужасом глядя куда-то за спину.
   – Дэймон! Разбойники!
   Страх, который прозвучал в ее голосе, мгновенно отрезвил Дэймона. От тотчас выпустил Соланж и резко обернулся, потянувшись к кинжалу на поясе. Увы, пальцы Дэймона наткнулись на пустые ножны – кинжал валялся на земле рядом с остатками завтрака, и дотянуться до него было невозможно.
   Прямо перед ними замерли четыре всадника в грубой и грязной дорожной одежде. Двое откровенно посмеивались, остальные смотрели бесстрастно.
   – Бог ты мой, – сказал бородач с длинным шрамом на щеке. – Сдается мне, мы им помешали.

8

   Соланж шагнула вперед, встав между Дэймоном и незваными гостями.
   – У нас нет ничего ценного. Вы только зря время потеряете.
   – Да ну? – восхитился бородатый с деланным удивлением. – А, по-моему, мы еще никогда с такой пользой не проводили время. Верно, ребята?
   Его спутники захихикали. Дэймон метнул на них убийственный взгляд.
   – Соланж... – Он бережно обнял ее за плечи.
   Услышав это имя, чужаки ошарашено смолкли, но Соланж этого не заметила. Она повернулась к ним, решительно уперев руки в бедра.
   – Разве пристало настоящим мужчинам тайком подкрадываться к беззащитным путникам и отнимать у них последнее? Вы все трусы, трусы!
   Дэймон притянул ее к себе.
   – Соланж! – повторил он.
   – Что ж, берите все, – надменно продолжала она. – Только оставьте коней. Они все равно не станут слушаться никого, кроме нас.
   Всадники потрясенно таращились на нее. Дэймон не мог определить, что лишило их дара речи – слова Соланж или ее красота. В любом случае она храбро защищала их обоих от четверых всадников, каждый из которых, по крайней мере, вдвое больше ее самой. Трогательная сцена...
   – Послушай, Соланж, – твердо начал он.
   Она рывком обернулась к нему.
   – Я не позволю тебе с ними драться! – горячо прошептала она. – Их слишком много, тебя убьют! Я этого не допущу!
   – Драться? – эхом отозвался один из разбойников, рослый светловолосый парень. – Она хочет, чтобы мы дрались?
   – С кем? – спросил другой.
   – Никто ни с кем не будет драться, – решительно оборвал их Дэймон. – Миледи, позволь представить тебе моих людей, которым придется сейчас объяснить, какого черта они торчат здесь, а не исполняют свои обязанности в Вульфхавене.
   – Твоих людей? – У Соланж округлились глаза.
   – Именно. Господа, перед вами – леди Соланж, графиня Редмонд.
   Соланж медленно высвободилась из его рук. Лицо ее горело. Она окинула взглядом всадников. Те были явно смущены. Все, кроме вожака со шрамом.
   – Миледи, – промолвил он, спешившись и ответив Соланж шутовской поклон.
   – Годвин, мой управитель, – ледяным тоном представил его Дэймон.
   Соланж ничего не ответила. Она держалась неестественно прямо, губы сжались. Дэймон не мог винить ее за такую невежливость. Он и сам готов был придушить на месте всю четверку. В конце концов, Соланж нехотя кивнула и, пробормотав что-то, отошла к Иоланде.
   Дэймон стиснул зубы.
   – А теперь, – процедил он, – будьте добры объяснить мне, как вы оказались здесь.
   Всадники неловко заерзали в седлах. Годвин кашлянул, деликатно прикрыв рот ладонью.
   – У нас важные и спешные вести, господин мой. Мы понятия не имели, что между вами такое... согласие. Мы просто ехали по вашему следу.
   Дэймон нашел его едкий юмор неуместным.
   – Тебе повезло, Годвин из Локвуда. Всякий другой, кто осмелился бы оскорбить графиню, уже испытал бы на себе острие моего меча.
   – Да неужто? – Годвин выгнул бровь. – Твоя правда, господин мой. Мне, видно, и впрямь повезло. Только ведь тебе потом пришлось бы самому зашивать меня, как тогда... – Он потрогал пальцем тонкий шрам, рассекавший щеку.
   – Ну, хватит. Зачем вы здесь?
   Годвин сразу стал серьезным, что означало недобрые вести.
   – Мы ехали к тебе, господин мой. Нам и в голову не пришло, что ты привезешь с собой графиню.
   Все окружили Дэймона, украдкой бросая опасливые взгляды на Соланж. Та сосредоточенно собирала вещи. Дэймон вдруг почувствовал, как именно в это мгновение соединилось воедино прошлое и настоящее. Он потряс головой, чтобы избавиться от наваждения, и потер виски, пытаясь ослабить оглушительный звон в ушах.
   – Уверяю вас, что я и сам этого не ожидал, – ответил Дэймон.
   – Это она и есть? – вполголоса спросил Эйден, темноволосый мужчина лет тридцати.
   – Да, – ответил Дэймон.
   И снова его люди притихли, теперь уже откровенно разглядывая Соланж. Она суетилась вокруг Иоланды, двигаясь с грацией и достоинством молодой королевы. Один лишь Дэймон знал, чего стоила ей эта маска. В душе Соланж наверняка сгорала от смущения...
   Ее терзали унижение и стыд. Руки так дрожали, что Соланж намеренно держалась спиной к мужчинам, чтобы не выдать себя. Закончив укладывать вещи, она вынула щетку и принялась чистить Иоланду, которая и так лоснилась от чистоты. Наплевать ей, что о ней подумают! Она была бы счастлива, если б никогда больше в жизни не увидела всю эту компанию, включая и Дэймона Вульфа! Надо же было такому случиться, чтобы ее застали в непотребном виде, словно шлюху, ублажавшую клиента! Но самое ужасное, что Дэймон не только знаком с этими наглецами, но и посмел представить ее им.
   Сейчас Соланж хотела лишь одного – оказаться дома. Там, в Айронстаге, все опять станет на свои места. Если же люди отца не захотят принять ее – ей есть куда податься. Она не нищая бродяжка.
   Мужчины молча наблюдали, как Соланж чистила щеткой свою лошадь. Первым прервал молчание Годвин.
   – Бог мой, неужто у тебя с ней...
   – Нет! – прервал его Дэймон. – Не придавайте слишком большого значения тому, что вы видели. Понятно? Между мной и графиней ничего нет.
   – Понятно, – сказал Годвин после небольшой паузы. – Тогда объясни, почему ее милость избрала такой странный способ путешествия? Она же, в конце концов, графиня, и муж ее человек богатый... А может быть, ты, – Годвин ухмыльнулся, – прикончил его?
   Дэймон покачал головой.
   – Нет, я его не убивал. Судя по всему, граф сам позаботился избавить меня от этой неприятной обязанности, закончив свое бренное существование за день до моего приезда.
   И под изумленные возгласы он кратко изложил все события последних дней. Посыпались вопросы.
   – Почему она захотела уехать?
   – Она хотела бежать одна?
   – Что нужно от нее людям Редмонда?
   – И вы все это время изображали братьев? Неужели люди вам верили?
   – Вы направлялись в Айронстаг?
   – Вы спали в пещере?
   Последний вопрос задал Вреден, пятнадцатилетний оруженосец Дэймона, и в голосе его прозвучала неприкрытая зависть.
   Дэймон поднял руку, чтобы они, наконец, замолчали.– Теперь вам известно все. Без сомнения, леди Соланж покинула Дю Клар при самых необычных обстоятельствах, но, как я уже говорил, не возьмись я сопровождать ее, она уехала бы одна. Очевидно, что она не желает встречаться с людьми Редмонда, и так же ясно, что они зачем-то жаждут этой встречи. Я намерен довезти ее до Айронстага, не далее. Что будет с ней дальше, меня не касается. А теперь, – он окинул собеседников суровым взглядом, – объясните мне, что заставило вас искать меня вопреки строжайшему моему приказу оставаться в замке и следить за сбором урожая?
   Все отвели глаза. Один лишь Годвин смотрел на Дэймонда прямо и открыто.
   – У меня для тебя важное известие, милорд, – сказал он.
   – И ради этого вы отправились в путь вчетвером?
   – Но, милорд, не мог же я ехать в одиночку! Сейчас повсюду полно воров и разбойников. – Годвин притворно поежился. – Меня бы, как пить дать, обчистили и зарезали!
   – Ему нужна была охрана, – подтвердил Эйден. – Мы все настояли на этом, верно?
   Остальные хором согласились.
   – А урожай уже весь собрали, – прибавил светловолосый великан Роберт. – Как раз к тому времени, когда мы собрались в путь. Тебе не о чем беспокоиться.
   Дэймон решил не тратить время на ненужные споры. Его люди уже здесь, и с этим ничего не поделаешь. Не отсылать же их обратно. По правде говоря, он даже рад был их видеть. Если теперь они и встретят солдат Редмонда, схватка уже не будет неравной.
   Позади них, на фоне ярко-синего неба четко выделялась фигура Соланж. Устав ждать, она нетерпеливо топталась возле Иоланды.
   – Ладно. Говорите, в чем дело, – Дэймон уже то же терял терпение.
   – Видишь ли, господин мой, мы вначале думали встретить тебя в Дувре, но ты оказался куда проворней, чем мы ожидали. Понятия не имею, как тебе это удалось...
   – Хватит, Годвин, хватит! Что за известие?
   – Боюсь, господин мой, ты еще долго будешь добираться до Айронстага.
   Дэймон похолодел.
   – Почему же?
   – Да потому что в Вульфхавене тебя ждет посланник короля. Он уже в замке.
   Недоброе предчувствие сменилось страхом. Голос Дэймона звучал отрывисто и жестко.
   – Если ты, Годвин, сейчас же не скажешь, в чем дело, богом клянусь, я лично загоню тебя на месяц в буфетную, и будешь ты там вытирать кастрюли да болтать со служанками...
   – Посланник привез королевский приказ, по которому Айронстаг передается тебе.
   – Что-о?!
   Годвин улыбнулся, явно довольный произведенным эффектом.
   ? Маркиз Айронстаг оставил замок и все свои земли маркизу Локвудскому. – Роберт хлопнул Дэймона по плечу мясистой ладонью. – Мои поздравления, милорд!
   Дэймон молчал. Он понимал, что все это серьезно, его люди не осмелились бы так рискованно с ним шутить. Но как воспримет эту новость Соланж? Наверное, замок и земли должны были бы отойти к ней? Дэймон хорошо помнил, что Соланж последняя в своем роду. У нее нет ни дядей, ни двоюродных братьев. Когда она вышла замуж за Редмонда, все решили, что маркиз задумал передать Айронстаг через Соланж своему старшему внуку. Как же сумел Генри обойти порядок наследования?
   Годвин, как обычно, прочел его мысли.
   – По всей видимости, – сказал он, – Айронстаг не желал, чтобы Редмонд унаследовал его титул. Супруг графини особо исключен из порядка наследования. За это старый маркиз уплатил королю кругленькую сумму.
   – А как же сама графиня?
   – Ах, да. Графиня тоже исключена из порядка наследования.
   Дэймон беззвучно выругался. Похоже, старик напоследок сыграл с ним злую шутку. Отдав Дэймону Айронстаг, он волей-неволей навсегда связал его с Соланж. Что вынудило старика пойти на такой чудовищный шаг? Не ужели предсмертные боли довели его до безумия?
   Что ж, придется поломать голову над этой проблемой, придумать, как обойти последнюю волю Генри и вернуть Айронстаг Соланж. Ему-то эти владения совершенно не нужны.
   – И все же я должен сначала отвезти графиню в Айронстаг. Королевский посланник подождет.
   – Не думаю, Дэймон, – серьезно сказал Год вин. – Нам пришлось из шкуры вон лезть, чтобы получить разрешение самим отправиться за тобой. Говард собирался выслать тебе навстречу целую армию. Мы ведь не сказали ему, зачем ты отправился во Францию. Сказали только, что скоро вернешься.
   – Говард? Говард Лоншан? Проклятье!
   Отношения Дэймона с фаворитами короля изрядно ухудшились, когда Лоншан решил объявить ему войну. Говард Лоншан был и, по-видимому, оставался одним из ближайших советников Эдварда. То, что Эдвард послал к Дэймону именно его, было еще одним проявлением извращенного королевского юмора.
   Эйден потер подбородок. Все мужчины снова загалдели.
   – Должно быть, Лоншан до сих пор не может простить твою близость с его супругой, – сказал Годвин.
   – Или злится за то, что ты унизил его перед Эдвардом, прилюдно указав на промахи в его плане взятия замка Гленкэрн, – прибавил Роберт.
   – Либо же припоминает все те случаи, когда ты побеждал его на турнирах, – вставил Вреден.
   – А может быть, он – попросту злопамятный осел, – заключил Годвин. – Хорошо еще, что мне удалось отговорить его выслать за тобой отряд.
   Дэймон вскинул бровь.
   – Позволь узнать, как тебе это удалось?
   – Да просто сказал, что доброму королю Эдварду не понравится, если Локвудский Волк разъярится от такого недоверия к верному рыцарю его величества. И что король не обрадуется, узнав, что именно Говард узурпировал его королевское право. Я напомнил Лоншану, что Эдвард слегка щепетилен в вопросах власти и прав.
   ? Сильно сказано! – покачал головой Дэймон. – Но зачем Говарду сейчас торчать в Вульфхавене? Он мог бы зачесть королевский указ тебе, моему управляющему.
   – Видишь ли, милорд, во-первых, Эдвард велел, чтобы указ был зачитан тебе лично, а во-вторых, он жаждет получить от тебя вознаграждение.
   – Наш добрый король – жадный ублюдок, – заметил Эйден. – Он требует с тебя наследственный сбор за Айронстаг.
   – Помимо того, что уже получил от Генри? Этого еще не хватало!
   Собеседники согласно закивали. Дэймон посмотрел на Соланж. Она уже была в седле и с нетерпением ожидала, когда же они отправятся в путь.
   – Графине обо всем этом ни слова, ясно? Я должен подумать, как бы помягче сообщить ей эту новость, – тихо сказал Дэймон.
   – Маркиз выделил содержание для ее детей... – начал Годвин.
   – Их нет. Во всяком случае, мне так кажется...
   Дэймон подумал, что он, оказывается, не знает о любимой женщине самых простых вещей. Поистине, все пошло кувырком!
   – Едем! – скомандовал он.
   – Я уж думала, милорд, не продолжить ли мне путешествие в одиночку, – заметила Соланж с тенью сарказма, когда Дэймон вскочил в седло. – Мне бы не хотелось мешать твоим делам.
   – Прошу прощенья, графиня, – отозвался он. – Нам нужно было безотлагательно кое-что обсудить.
   Соланж была явно настроена на ссору, но Дэймон не собирался ей в этом потворствовать. Усталость прошедших дней обрушилась на него разом. Известие об Айронстаге и вновь обретенная любовь Соланж лишь усиливали ее. Впервые в жизни Дэймону захотелось на все махнуть рукой. Что бы он сейчас ни выбрал, легче не станет! Главной причиной тому была Соланж. Нежная, плени тельная упрямица Соланж. Она была его золотым идо лом, которого он обожал и проклинал одновременно. Она была нежной прекрасной розой на зимнем холодном ветру. Дэймон жаждал обладать Соланж так же неистово, как боготворить. Он не мог только одного – вновь изгнать ее из своего сердца.