Дзайбацу, или промышленными и финансовыми конгломератами, до войны управляли самые влиятельные семьи Японии. После войны Макартур срубил дерево, а вот корни остались.
— В юности Ямаото занимался музыкой и провел несколько лет в Европе, обучаясь игре на фортепиано. Похоже, парень весьма одаренный. Когда ему стукнуло двадцать, папа решил, что музыки хватит, и послал продолжить образование в Штаты. Ямаото окончил Гарвард со степенью магистра управления бизнесом и руководил филиалом компании в США, когда умер старик. Наш парень вернулся в Японию, продал компанию, а на вырученные деньги основал «Убеждение» и выставил свою кандидатуру в парламент.
— Ямаото — музыкант? Может, он как-то связан с шифровкой диска?
— Не исключено.
— Прости, продолжай.
— Судя по всему, папины боевые друзья и безупречная репутация оказали влияние на политические взгляды Ямаото. «Убеждение» превратилось в союз правых сил; в 1985 году наш музыкант стал депутатом от Нагано, однако в следующем году переизбран не был.
— Да, в Японии в парламент избирают не за интересную предвыборную программу, а за умение поддакивать правящей партии.
— Именно эту истину пришлось усвоить Ямаото. Впервые получив депутатский мандат, он постоянно рвался на трибуны, требуя отмены статьи девятой конституции, чтобы наша бедная страна могла создать свою армию и выгнать американцев с военных баз. Воспитание национального самосознания, преподавание в школах синто и так далее, и тому подобное. А после поражения запел совсем иначе: о том, как будет строить дороги, поднимать сельское хозяйство, увеличивать дотации пенсионерам и малоимущим. В общем, совершенно другой политик. Даже о националистических взглядах на время позабыл! Так что через год Ямаото снова оказался в парламенте, где благополучно пребывает и по сей день.
Похоже, по-крупному «Убеждение» не играет. Ни разу не слышал, чтобы они вступали в коалицию с ЛДП. Вряд ли за пределами Нагано кто-нибудь их знает. Однако на своем поле Ямаото действует очень умело. Во-первых, у «Убеждения» начисто отсутствуют финансовые проблемы благодаря папиным деньгам, не иначе. Во-вторых, он очень разумно распределяет государственные дотации. Округ Нагано — район в основном сельскохозяйственный; Ямаото в оба глаза следит за тем, чтобы крестьяне получали субсидии, и готов оторвать голову тому, кто попробует ввезти в страну китайский рис. А в-третьих, он пользуется поддержкой синтоистов.
— Синтоисты, — задумчиво повторил я. Синтоизм — анимистическая религия, которая в милитаристской Японии превратилась в национальную идеологию. В отличие от христианства или буддизма синтоизм исповедуется только в Японии. Когда Гарри заговорил о синтоистах, в душу закралось смутное подозрение. В чем же дело? И тут я обо всем догадался...
— Теперь понятно, как они узнали, где я живу! Сколько раз видел, как монахи просят милостыню в метро на линии Мита. Они за мной следили и потихоньку выяснили, где мой дом. Черт побери, как же я об этом не подумал?! А еще каждый день давал им по сто иен, вот дурак!
— Откуда они узнали, что ты пользуешься именно линией Мита?
— Думаю, они и не знали. Немного везения, немного информации от Хольцера плюс мои довоенные фотографии, и все получилось. Увидев меня у Кодокана, они могли предположить, что я живу где-то неподалеку. В непосредственной близости от школы расположены станции всего трех линий, так что им оставалось только привлечь побольше монахов и запастись терпением. Черт, здорово они меня накрыли!
Да, нужно отдать синтоистам должное, поработали на славу! Вся беда в том, что статичную слежку обнаружить практически невозможно. Как я мог догадаться, что монахи за мной следят? Ничего необычного они не делали... Совсем как зона защиты в баскетболе: игрок с мячом прорывается в чужую оборону, а вокруг него, куда ни глянь, защитники. Если защитников много, любая атака захлебнется.
— Зачем синтоистам Ямаото и его партия?
— Ну, у монахов много приверженцев. Им принадлежат крупные храмы, они получают государственные субсидии и спонсорскую помощь и даже в состоянии оказывать покровительство партиям. А политика Ямаото означает больше власти для монахов.
— Думаешь, синтоисты спонсируют «Убеждение»?
— Да, отчасти, хотя дело не только в этом. Синто — основа программы «Убеждения». Партия добивается, чтобы его преподавали в школах, а также предлагает монахам и полицейским сформировать союз по борьбе с преступностью. Не забывай, что до войны синто было национальной идеологией и фактически проповедовало ксенофобию. С каждым днем у него все больше поклонников, хотя за пределами Японии практически никто о нем не знает.
— Ты сказал, их штаб-квартира в Сибакоене?
— Именно.
— Ясно. Пока ты занят расшифровкой, мне понадобится кое-что из оборудования: генератор излучения, лазер, динамик и передатчик, если удастся проникнуть в здание. Нужно понять, чем живут наши друзья из «Убеждения».
— Зачем?
— Хочу собрать побольше информации. Чей это диск? Кто за ним охотится? С какой целью? Чем больше знаю, тем проще защитить себя и Мидори.
— Чтобы воспользоваться лазером и генератором, нужно подобраться совсем близко к зданию. О передатчике даже не говорю. Это опасно! Почему бы тебе не подождать, пока я взломаю код? Может, в файле вся нужная информация?
— Времени нет. А что, если ты найдешь ключ через неделю или не найдешь вообще? А за мной тем временем охотится ЦРУ, якудза и целая армия монахов-синтоистов. Они знают, где я живу, как выгляжу, чем занимаюсь... Время работает против меня — нужно срочно что-то делать.
— Может, лучше на некоторое время уехать из страны? Когда взломаю код, вернешься. Что тебя здесь держит?
— Во-первых, я должен позаботиться о Мидори, а она уехать не может. По собственному паспорту ей путешествовать нельзя, и сомневаюсь, что у нее есть фальшивый.
Гарри кивнул.
— Слушай, что между вами происходит?
Я не ответил.
— Так я и знал! — сказал покрасневший парень.
— Разве от тебя что-нибудь укроется?
Гарри покачал головой.
— Поэтому ты не хочешь, чтобы она помогла взломать код?
— Неужели у меня на лице все написано?
— Вообще-то нет.
— Ладно, я поговорю с Мидори.
— Она бы очень помогла...
— Знаю. Я и не ждал, что ты справишься...
Гарри поник, а потом увидел, что я улыбаюсь.
— Поверил, поверил! — ликовал я.
17
18
— В юности Ямаото занимался музыкой и провел несколько лет в Европе, обучаясь игре на фортепиано. Похоже, парень весьма одаренный. Когда ему стукнуло двадцать, папа решил, что музыки хватит, и послал продолжить образование в Штаты. Ямаото окончил Гарвард со степенью магистра управления бизнесом и руководил филиалом компании в США, когда умер старик. Наш парень вернулся в Японию, продал компанию, а на вырученные деньги основал «Убеждение» и выставил свою кандидатуру в парламент.
— Ямаото — музыкант? Может, он как-то связан с шифровкой диска?
— Не исключено.
— Прости, продолжай.
— Судя по всему, папины боевые друзья и безупречная репутация оказали влияние на политические взгляды Ямаото. «Убеждение» превратилось в союз правых сил; в 1985 году наш музыкант стал депутатом от Нагано, однако в следующем году переизбран не был.
— Да, в Японии в парламент избирают не за интересную предвыборную программу, а за умение поддакивать правящей партии.
— Именно эту истину пришлось усвоить Ямаото. Впервые получив депутатский мандат, он постоянно рвался на трибуны, требуя отмены статьи девятой конституции, чтобы наша бедная страна могла создать свою армию и выгнать американцев с военных баз. Воспитание национального самосознания, преподавание в школах синто и так далее, и тому подобное. А после поражения запел совсем иначе: о том, как будет строить дороги, поднимать сельское хозяйство, увеличивать дотации пенсионерам и малоимущим. В общем, совершенно другой политик. Даже о националистических взглядах на время позабыл! Так что через год Ямаото снова оказался в парламенте, где благополучно пребывает и по сей день.
Похоже, по-крупному «Убеждение» не играет. Ни разу не слышал, чтобы они вступали в коалицию с ЛДП. Вряд ли за пределами Нагано кто-нибудь их знает. Однако на своем поле Ямаото действует очень умело. Во-первых, у «Убеждения» начисто отсутствуют финансовые проблемы благодаря папиным деньгам, не иначе. Во-вторых, он очень разумно распределяет государственные дотации. Округ Нагано — район в основном сельскохозяйственный; Ямаото в оба глаза следит за тем, чтобы крестьяне получали субсидии, и готов оторвать голову тому, кто попробует ввезти в страну китайский рис. А в-третьих, он пользуется поддержкой синтоистов.
— Синтоисты, — задумчиво повторил я. Синтоизм — анимистическая религия, которая в милитаристской Японии превратилась в национальную идеологию. В отличие от христианства или буддизма синтоизм исповедуется только в Японии. Когда Гарри заговорил о синтоистах, в душу закралось смутное подозрение. В чем же дело? И тут я обо всем догадался...
— Теперь понятно, как они узнали, где я живу! Сколько раз видел, как монахи просят милостыню в метро на линии Мита. Они за мной следили и потихоньку выяснили, где мой дом. Черт побери, как же я об этом не подумал?! А еще каждый день давал им по сто иен, вот дурак!
— Откуда они узнали, что ты пользуешься именно линией Мита?
— Думаю, они и не знали. Немного везения, немного информации от Хольцера плюс мои довоенные фотографии, и все получилось. Увидев меня у Кодокана, они могли предположить, что я живу где-то неподалеку. В непосредственной близости от школы расположены станции всего трех линий, так что им оставалось только привлечь побольше монахов и запастись терпением. Черт, здорово они меня накрыли!
Да, нужно отдать синтоистам должное, поработали на славу! Вся беда в том, что статичную слежку обнаружить практически невозможно. Как я мог догадаться, что монахи за мной следят? Ничего необычного они не делали... Совсем как зона защиты в баскетболе: игрок с мячом прорывается в чужую оборону, а вокруг него, куда ни глянь, защитники. Если защитников много, любая атака захлебнется.
— Зачем синтоистам Ямаото и его партия?
— Ну, у монахов много приверженцев. Им принадлежат крупные храмы, они получают государственные субсидии и спонсорскую помощь и даже в состоянии оказывать покровительство партиям. А политика Ямаото означает больше власти для монахов.
— Думаешь, синтоисты спонсируют «Убеждение»?
— Да, отчасти, хотя дело не только в этом. Синто — основа программы «Убеждения». Партия добивается, чтобы его преподавали в школах, а также предлагает монахам и полицейским сформировать союз по борьбе с преступностью. Не забывай, что до войны синто было национальной идеологией и фактически проповедовало ксенофобию. С каждым днем у него все больше поклонников, хотя за пределами Японии практически никто о нем не знает.
— Ты сказал, их штаб-квартира в Сибакоене?
— Именно.
— Ясно. Пока ты занят расшифровкой, мне понадобится кое-что из оборудования: генератор излучения, лазер, динамик и передатчик, если удастся проникнуть в здание. Нужно понять, чем живут наши друзья из «Убеждения».
— Зачем?
— Хочу собрать побольше информации. Чей это диск? Кто за ним охотится? С какой целью? Чем больше знаю, тем проще защитить себя и Мидори.
— Чтобы воспользоваться лазером и генератором, нужно подобраться совсем близко к зданию. О передатчике даже не говорю. Это опасно! Почему бы тебе не подождать, пока я взломаю код? Может, в файле вся нужная информация?
— Времени нет. А что, если ты найдешь ключ через неделю или не найдешь вообще? А за мной тем временем охотится ЦРУ, якудза и целая армия монахов-синтоистов. Они знают, где я живу, как выгляжу, чем занимаюсь... Время работает против меня — нужно срочно что-то делать.
— Может, лучше на некоторое время уехать из страны? Когда взломаю код, вернешься. Что тебя здесь держит?
— Во-первых, я должен позаботиться о Мидори, а она уехать не может. По собственному паспорту ей путешествовать нельзя, и сомневаюсь, что у нее есть фальшивый.
Гарри кивнул.
— Слушай, что между вами происходит?
Я не ответил.
— Так я и знал! — сказал покрасневший парень.
— Разве от тебя что-нибудь укроется?
Гарри покачал головой.
— Поэтому ты не хочешь, чтобы она помогла взломать код?
— Неужели у меня на лице все написано?
— Вообще-то нет.
— Ладно, я поговорю с Мидори.
— Она бы очень помогла...
— Знаю. Я и не ждал, что ты справишься...
Гарри поник, а потом увидел, что я улыбаюсь.
— Поверил, поверил! — ликовал я.
17
Гарри нанял мне фургон по фальшивому паспорту, я дожидался на его квартире. Странное место: техники всевозможной полно, а удобств никаких. Помню, он рассказывал, как с помощью счетов за электричество полиция вычислила квартиру, в которой выращивали марихуану. Оказывается, оборудование по созданию микроклимата потребляет огромное количество электроэнергии. Вот Гарри и не держит ничего, кроме холодильника и микроволновой печи.
Когда он вернулся, мы вместе погрузили оборудование. Ну и техника у нас, чертовски сложная! Лазер реагирует на вибрацию оконных стекол, которая возникает, если в комнате идет разговор. Затем данные передаются в компьютер, где преобразуются в слова. Генератор излучения улавливает мельчайшие изменения температуры стекла, помогая понять, есть ли в комнате люди.
Покончив с погрузкой, я поставил фургон на платную стоянку. Теперь в Сибуйю, к Мидори!
Купив по дороге бутерброды, я попал в отель в районе часа, и мы наскоро пообедали. В общих чертах сообщив девушке о том, что сегодня случилось, я подарил ей темные очки и палантин. Сейчас она все примерит, а через два часа мы встретимся у дома Гарри.
Когда я приехал, мой помощник как раз занимался диском Кавамуры, а через полчаса зазвонил домофон.
— Кто? — хрипло спросил Гарри.
— Это я, — ответил женский голос.
Я подошел к окну, а Гарри, пропустив гостью в подъезд, открыл дверь и вышел на лестницу. Чем раньше узнаешь, кто к тебе идет, тем лучше.
Через минуту он вернулся вместе с Мидори.
— Это Гарри, мой друг, я тебе о нем рассказывал. Он слишком много времени сидит за компьютером и немного стесняется. Когда узнаешь его поближе, он очень милый.
— Приятно познакомиться, — кивнув, вежливо сказала Мидори.
— Мне тоже очень приятно, — ответил Гарри. Он часто-часто заморгал, и я понял, что парень нервничает. — Пожалуйста, не слушайте Джона! Во время войны на нем испытывали лекарства, и он состарился раньше времени.
Вот тебе и стеснительный парень! Оказывается, ничто человеческое ему не чуждо.
— Разве это из-за лекарств? — невинно спросила Мидори.
Она ему подыгрывает, значит, все в порядке. Гарри победоносно улыбнулся: отомстил за мой прикол в кофейне!
— Ладно, похоже, вы поладите! — вмешался я, опасаясь, что неожиданная общительность Гарри зайдет слишком далеко. — Не будем терять времени. Вот что предстоит сделать... — И я пересказал Мидори свой план.
— Мне это не нравится, — честно призналась девушка. — А если монахи тебя заметят? Слишком рискованно.
— Никто меня не заметит!
— Лучше дай нам время разобрать музыкальный шифр.
— Мы с Гарри обо всем договорились. У вас свое дело, у меня — свое. Так будет гораздо эффективнее.
Фургон я оставил у противоположной стороны Хибия-дори. Стоянка запрещена, но не думаю, что здесь кого-то штрафуют.
Не успел я установить технику, как в окно постучали. Выглянув, я увидел копа в форме с дубинкой в руках.
Черт побери! Я примирительно поднял руки, однако коп решительно закачал головой.
— А ну-ка выходи!
Техника установлена у водительского сиденья, так что со стороны копа ее не видно. Я быстро перелез на соседнее сиденье и вышел из машины.
Кроме копа, меня ждали трое. Темные очки, бесформенные куртки, а в руках автоматы. Судя по экипировке, эти парни — профессионалы, и если начну сопротивляться — пристрелят. У всех троих исцарапанные мочки, значит, передо мной кендоисты, а с тем, что стоит ближе всех, мы уже встречались. Этот плосконосый уродец вошел в фойе дома Мидори, после того как я избил ее незадачливых похитителей. Один из громил поблагодарил полицейского, и тот поспешно ретировался.
Плосконосый знаком велел перейти вместе с ними через дорогу, и мне не оставалось ничего другого, кроме как послушаться. Хотя, если поведут в здание, смогу поставить «жучок». У меня с собой микропередатчик с липким слоем и динамик...
Не вынимая рук из карманов, парни повели меня к главному входу, а затем вверх по лестнице. На втором этаже Плосконосый прижал меня к стене и приставил к виску автомат, а его дружки обыскали, на передатчик при этом не обратив ни малейшего внимания.
Убедившись, что я чист, Плосконосый сделал шаг назад и от души пнул по яйцам. Не давая вздохнуть, он ударил в живот, а потом еще дважды по ребрам. Я упал на колени, чувствуя, что грудь разрывается от боли. В отчаянии я закрыл лицо руками, но один из дружков плосконосого схватил его за плечо.
— Все, хватит!
Неужели они играют в плохого и хорошего копа?
Они так и стояли несколько минут, позволив мне восстановить дыхание. Не успел я подняться, как меня снова будто сжали в тиски и повели по короткому коридору с закрытыми дверями по обеим сторонам. Остановились мы у самой последней, и плосконосый постучал.
— Войдите!
Меня втолкнули в просторный кабинет, обставленный в традиционном японском стиле. Светлая мебель, дорогая керамика, а на стенах ханга — гравюры в деревянных рамах. В углу вычищенный до блеска кофейный столик, а рядом небольшой кожаный диванчик и кресла. Благополучие и чистота — вот о чем говорил этот кабинет, именно такой образ жизни пропагандирует «Убеждение». Наверное, когда приходят посетители, Плосконосого и его дружков прячут в подвале...
В дальнем конце кабинета письменный стол. Я не сразу узнал сидевшего за ним мужчину. Просто в прошлый раз он был совсем по-другому одет.
Куроби из Кодокана! Тот самый, что донимал антиамериканскими бреднями.
— Здравствуйте, Джон Рейн! — со слабой улыбкой приветствовал он. — Вот так встреча!
— Ямаото, — кивнул я.
Поднявшись, он обошел вокруг стола. Неспешные движения, пластика тигра перед прыжком — все это я заметил еще в Кодокане.
— Спасибо, что пришли! Я уже начал беспокоиться...
Вот это уже гораздо ближе к истине!
— Простите, что не позвонил.
— Ничего страшного. Звонка я и не ждал, зато предполагал, что вы сможете перехватить инициативу. Даже на татами вы стремитесь постоянно атаковать, а в оборону переходите, только чтобы пустить пыль в глаза.
Кивнув громилам, Ямаото велел им подождать за дверью, и они послушно вышли; один Плосконосый задержался и окинул меня ледяным взглядом.
— Я чем-то обидел этого уродца? — спросил я, потирая ребра. — Что-то он не слишком тепло меня встретил...
— Он чем-то вас обидел? Я запретил вас трогать, но этому, как вы изволили выразиться, уродцу непросто себя сдерживать. Исикава, кендоист, которого вы убили в переулке, был его другом.
— Очень жаль, — сочувственно хмыкнул я.
Ямаото покачал головой, будто гибель Исикавы была сущим пустяком.
— Пожалуйста, присядьте, — предложил он. — Хотите чего-нибудь выпить?
— Нет, спасибо, пить не хочется. И я лучше постою.
— Прекрасно понимаю, что вы задумали, Рейн-сан. Я же видел, какой вы быстрый! Поэтому за дверью и ждут трое вооруженных мужчин на случай, если вы сможете меня одолеть. — Он самодовольно улыбнулся, вспоминая подробности нашего поединка. — С удовольствием сразился бы с вами еще раз, только времени нет. Так что почему бы вам не устроиться поудобнее и не обсудить со мной нашу общую проблему?
— Общую проблему?
— Да, проблема у нас одна. Вы прячете то, что я ищу, или знаете, где эта вещь находится. Как только я ее получу, вы перестанете быть помехой, и мы разойдемся мирно. Если у вас ее нет, ситуация сильно усложнится.
Я молчал, ожидая продолжения.
— Нам действительно нужно поговорить, — не выдержал паузы Ямаото. — Присядьте, пожалуйста.
Я кивнул и устроился в кожаном кресле, опустив руки в карманы. Пусть думает, что я смирился. А пока можно включить передатчик... Неизвестно, чем все это кончится, но по крайней мере Гарри все услышит. Готово, осталось только ждать.
— Благодарю вас, — церемонно произнес Ямаото, присаживаясь на диванчик. — А теперь скажите, как вы меня нашли?
Я равнодушно пожал плечами.
— Этот ваш Исикава вломился ко мне в квартиру и пытался убить. Я забрал его сотовый и выяснил, что он связан с вашей партией. Остальное обнаружилось само собой, тем более что, по вашим собственным словам, парень я активный и инициативный!
— Исикава не собирался вас убивать, он хотел просто поговорить.
— Если то, что он со мной сделал, называется «поговорить», вам следует посылать подчиненных к Дейлу Карнеги[7].
— И тем не менее ему нужны были не вы, а диск.
— Диск?
— Не нужно считать моих людей идиотами! Мне прекрасно известно, что вы покрываете Мидори Кавамуру.
Я было испугался, а потом быстро сопоставил факты: люди, пробравшиеся в квартиру Мидори, работали на Ямаото. Сначала их интересовала только девушка: вдруг вместе с отцовскими ценностями она забрала и диск? И тут на сцене появился я: устроил драку, сорвал операцию и спрятал Мидори. Вот и пришлось членам партии «Убеждение» переключить внимание на меня.
— Она-то здесь при чем?
— В день смерти у Кавамуры был с собой диск, так что вполне вероятно, его дочь знает, где он сейчас находится. А она решила скрываться...
— Конечно, это же вполне естественно после того, как в ее квартире оказалась ватага плечистых ребят! Вы не допускаете, что девушка просто испугалась? Она знает, что находится в опасности, но по какой причине, понять не может.
— В ее положении обычный человек обратился бы в полицию, а она этого не сделала. Почему?
— Чего не знаю, того не знаю. Хотя и сам не особенно доверяю полиции.
— Где сейчас Мидори?
— Понятия не имею, она сбежала сразу после засады в ее квартире. Я думал, она у вас.
— Правда? Мои люди давненько ее не видели.
— Тогда, может, она у кого-то из друзей или вообще уехала из города... По-моему, Мидори очень испугана...
— Да... — переплетая пальцы, протянул Ямаото. — Видите ли, Рейн-сан, содержащаяся на этом диске информация опасна для Японии и очень полезна для ее врагов. Враги тоже ищут диск.
Я вспомнил, как Хольцер грозился сделать японское правительство и ЛДП марионетками США. Сколько высокомерия и надменности было в его голосе!
Но кое-чего я по-прежнему не понимал.
— Зачем вы приходили в Кодокан?
— Из чистого любопытства, — задумчиво проговорил Ямаото. — Хотел понять, что движет таким человеком, как вы. Знай я тогда, что наши пути скоро пересекутся, не стал бы искать встречи.
— Таким человеком, как я... Каким таким?
— Корнями уходящим в две совершенно разные культуры.
— Боюсь, я чего-то недопонимаю. Разве мы были знакомы до того момента, как я случайно натолкнулся на ваших людей в квартире Мидори?
— Да, конечно. Наверное, вы не в курсе, но время от времени я пользовался вашими услугами.
Через Бенни...
Боже, да этот парень — настоящая шлюха или, скорее, сутенер! Продавал меня направо и налево. Больше такого не допущу. Никогда!
— Видите, до сегодняшнего дня наши интересы полностью совпадали. Давайте же разрешим эту проблему и восстановим прежний статус-кво.
Да, Ямаото и впрямь хочет получить диск! Даже унижаться готов... Скорее бы Гарри расшифровал чертов файл!
— Вся проблема в том, что я не в курсе, где находится этот диск и что он собой представляет! — в притворном отчаянии воскликнул я. — Если бы знал, обязательно бы вам сказал, но я правда не знаю...
Ямаото нахмурился.
— Жаль, очень жаль... А дочь Кавамуры тоже не в курсе?
— Откуда мне знать?
— В этом-то вся и проблема. Видите ли, пока я не получу диск, девушка остается под прицелом. Для Мидори гораздо лучше, если он вернется ко мне.
На секунду я почти поверил Ямаото: если вернуть диск, Мидори будет в безопасности.
Но ведь в игру вовлечены и другие стороны, и они-то не узнают, что диск уже не у Мидори, Да и какие гарантии у меня остаются? Под обещание вернуться с диском Ямаото меня не отпустит, а где находятся Гарри и Мидори, я не скажу. Как поведет себя лидер партии «Убеждение», получив диск? Вдруг начнет подчищать хвосты и убирать ненужных свидетелей?
— И все-таки мне кажется, вы ошибаетесь, — проговорил я. — Зачем Кавамуре отдавать диск дочери? Он ведь не стал бы намеренно подвергать ее опасности, верно?
— Может, все произошло случайно? Повторяю, очень подозрителен тот факт, что девушка не обратилась в полицию.
Я молча смотрел перед собой.
— Хватит валять дурака! — Ямаото решительно поднялся и снял с вешалки пиджак. — У меня встреча, и нянчиться с вами больше нет времени. Говорите, где диск и Мидори Кавамура.
— Я же сказал, не знаю.
— К сожалению, есть только один способ убедиться в вашей откровенности. И вы сами понимаете какой.
Повисла гнетущая тишина. Первым не выдержал Ямаото.
— Рейн-сан, вы в тяжелом положении, и я вам сочувствую. Но вы наверняка сознаете, что своего я все равно добьюсь. Если поможете, значит, вы друг и уйдете с миром. А если моим людям придется получить информацию другим путем, то за последствия не отвечаю. Вполне возможно, что уйти вы просто не сможете. Понимаете, о чем я? Если не получу диск, то придется устранять связанную с ним опасность, причем систематически. Так что в ваших интересах быть со мной предельно откровенным.
Вид у меня был апатичный, а голова работала с бешеной скоростью: я представлял себе план коридора, лестницу, выход.
Кажется, Ямаото действительно рассчитывал меня расколоть: уж больно долго и испытующе на меня смотрел. Не выдержав, он покачал головой и вызвал своих людей. Подлетевшие громилы мигом подняли меня на ноги.
— Найдите диск! — велел им Ямаото. — Выясните, где Мидори! Любой ценой...
Меня поволокли прочь из кабинета.
— Очень разочарован, — покачал головой лидер партии «Убеждение», снова превращаясь в мирного куроби.
Когда он вернулся, мы вместе погрузили оборудование. Ну и техника у нас, чертовски сложная! Лазер реагирует на вибрацию оконных стекол, которая возникает, если в комнате идет разговор. Затем данные передаются в компьютер, где преобразуются в слова. Генератор излучения улавливает мельчайшие изменения температуры стекла, помогая понять, есть ли в комнате люди.
Покончив с погрузкой, я поставил фургон на платную стоянку. Теперь в Сибуйю, к Мидори!
Купив по дороге бутерброды, я попал в отель в районе часа, и мы наскоро пообедали. В общих чертах сообщив девушке о том, что сегодня случилось, я подарил ей темные очки и палантин. Сейчас она все примерит, а через два часа мы встретимся у дома Гарри.
Когда я приехал, мой помощник как раз занимался диском Кавамуры, а через полчаса зазвонил домофон.
— Кто? — хрипло спросил Гарри.
— Это я, — ответил женский голос.
Я подошел к окну, а Гарри, пропустив гостью в подъезд, открыл дверь и вышел на лестницу. Чем раньше узнаешь, кто к тебе идет, тем лучше.
Через минуту он вернулся вместе с Мидори.
— Это Гарри, мой друг, я тебе о нем рассказывал. Он слишком много времени сидит за компьютером и немного стесняется. Когда узнаешь его поближе, он очень милый.
— Приятно познакомиться, — кивнув, вежливо сказала Мидори.
— Мне тоже очень приятно, — ответил Гарри. Он часто-часто заморгал, и я понял, что парень нервничает. — Пожалуйста, не слушайте Джона! Во время войны на нем испытывали лекарства, и он состарился раньше времени.
Вот тебе и стеснительный парень! Оказывается, ничто человеческое ему не чуждо.
— Разве это из-за лекарств? — невинно спросила Мидори.
Она ему подыгрывает, значит, все в порядке. Гарри победоносно улыбнулся: отомстил за мой прикол в кофейне!
— Ладно, похоже, вы поладите! — вмешался я, опасаясь, что неожиданная общительность Гарри зайдет слишком далеко. — Не будем терять времени. Вот что предстоит сделать... — И я пересказал Мидори свой план.
— Мне это не нравится, — честно призналась девушка. — А если монахи тебя заметят? Слишком рискованно.
— Никто меня не заметит!
— Лучше дай нам время разобрать музыкальный шифр.
— Мы с Гарри обо всем договорились. У вас свое дело, у меня — свое. Так будет гораздо эффективнее.
* * *
Я подогнал фургон к штаб-квартире «Убеждения» в Сибакоене, к югу от правительственного квартала в Касумигасеки. Партия занимает часть второго этажа довольно большого здания. С помощью лазера можно будет установить, где именно чаще всего ведутся беседы, а потом мы с Гарри выясним, о чем речь и какие комнаты занимает «Убеждение». Точно также можно узнать, когда в офисе не бывает народа. Думаю, около полуночи, значит, именно в это время их лучше всего навестить и поставить «жучок». У меня с собой мини-камера, поэтому я смогу увидеть каждого посетителя. А вдруг кто знакомый появится?Фургон я оставил у противоположной стороны Хибия-дори. Стоянка запрещена, но не думаю, что здесь кого-то штрафуют.
Не успел я установить технику, как в окно постучали. Выглянув, я увидел копа в форме с дубинкой в руках.
Черт побери! Я примирительно поднял руки, однако коп решительно закачал головой.
— А ну-ка выходи!
Техника установлена у водительского сиденья, так что со стороны копа ее не видно. Я быстро перелез на соседнее сиденье и вышел из машины.
Кроме копа, меня ждали трое. Темные очки, бесформенные куртки, а в руках автоматы. Судя по экипировке, эти парни — профессионалы, и если начну сопротивляться — пристрелят. У всех троих исцарапанные мочки, значит, передо мной кендоисты, а с тем, что стоит ближе всех, мы уже встречались. Этот плосконосый уродец вошел в фойе дома Мидори, после того как я избил ее незадачливых похитителей. Один из громил поблагодарил полицейского, и тот поспешно ретировался.
Плосконосый знаком велел перейти вместе с ними через дорогу, и мне не оставалось ничего другого, кроме как послушаться. Хотя, если поведут в здание, смогу поставить «жучок». У меня с собой микропередатчик с липким слоем и динамик...
Не вынимая рук из карманов, парни повели меня к главному входу, а затем вверх по лестнице. На втором этаже Плосконосый прижал меня к стене и приставил к виску автомат, а его дружки обыскали, на передатчик при этом не обратив ни малейшего внимания.
Убедившись, что я чист, Плосконосый сделал шаг назад и от души пнул по яйцам. Не давая вздохнуть, он ударил в живот, а потом еще дважды по ребрам. Я упал на колени, чувствуя, что грудь разрывается от боли. В отчаянии я закрыл лицо руками, но один из дружков плосконосого схватил его за плечо.
— Все, хватит!
Неужели они играют в плохого и хорошего копа?
Они так и стояли несколько минут, позволив мне восстановить дыхание. Не успел я подняться, как меня снова будто сжали в тиски и повели по короткому коридору с закрытыми дверями по обеим сторонам. Остановились мы у самой последней, и плосконосый постучал.
— Войдите!
Меня втолкнули в просторный кабинет, обставленный в традиционном японском стиле. Светлая мебель, дорогая керамика, а на стенах ханга — гравюры в деревянных рамах. В углу вычищенный до блеска кофейный столик, а рядом небольшой кожаный диванчик и кресла. Благополучие и чистота — вот о чем говорил этот кабинет, именно такой образ жизни пропагандирует «Убеждение». Наверное, когда приходят посетители, Плосконосого и его дружков прячут в подвале...
В дальнем конце кабинета письменный стол. Я не сразу узнал сидевшего за ним мужчину. Просто в прошлый раз он был совсем по-другому одет.
Куроби из Кодокана! Тот самый, что донимал антиамериканскими бреднями.
— Здравствуйте, Джон Рейн! — со слабой улыбкой приветствовал он. — Вот так встреча!
— Ямаото, — кивнул я.
Поднявшись, он обошел вокруг стола. Неспешные движения, пластика тигра перед прыжком — все это я заметил еще в Кодокане.
— Спасибо, что пришли! Я уже начал беспокоиться...
Вот это уже гораздо ближе к истине!
— Простите, что не позвонил.
— Ничего страшного. Звонка я и не ждал, зато предполагал, что вы сможете перехватить инициативу. Даже на татами вы стремитесь постоянно атаковать, а в оборону переходите, только чтобы пустить пыль в глаза.
Кивнув громилам, Ямаото велел им подождать за дверью, и они послушно вышли; один Плосконосый задержался и окинул меня ледяным взглядом.
— Я чем-то обидел этого уродца? — спросил я, потирая ребра. — Что-то он не слишком тепло меня встретил...
— Он чем-то вас обидел? Я запретил вас трогать, но этому, как вы изволили выразиться, уродцу непросто себя сдерживать. Исикава, кендоист, которого вы убили в переулке, был его другом.
— Очень жаль, — сочувственно хмыкнул я.
Ямаото покачал головой, будто гибель Исикавы была сущим пустяком.
— Пожалуйста, присядьте, — предложил он. — Хотите чего-нибудь выпить?
— Нет, спасибо, пить не хочется. И я лучше постою.
— Прекрасно понимаю, что вы задумали, Рейн-сан. Я же видел, какой вы быстрый! Поэтому за дверью и ждут трое вооруженных мужчин на случай, если вы сможете меня одолеть. — Он самодовольно улыбнулся, вспоминая подробности нашего поединка. — С удовольствием сразился бы с вами еще раз, только времени нет. Так что почему бы вам не устроиться поудобнее и не обсудить со мной нашу общую проблему?
— Общую проблему?
— Да, проблема у нас одна. Вы прячете то, что я ищу, или знаете, где эта вещь находится. Как только я ее получу, вы перестанете быть помехой, и мы разойдемся мирно. Если у вас ее нет, ситуация сильно усложнится.
Я молчал, ожидая продолжения.
— Нам действительно нужно поговорить, — не выдержал паузы Ямаото. — Присядьте, пожалуйста.
Я кивнул и устроился в кожаном кресле, опустив руки в карманы. Пусть думает, что я смирился. А пока можно включить передатчик... Неизвестно, чем все это кончится, но по крайней мере Гарри все услышит. Готово, осталось только ждать.
— Благодарю вас, — церемонно произнес Ямаото, присаживаясь на диванчик. — А теперь скажите, как вы меня нашли?
Я равнодушно пожал плечами.
— Этот ваш Исикава вломился ко мне в квартиру и пытался убить. Я забрал его сотовый и выяснил, что он связан с вашей партией. Остальное обнаружилось само собой, тем более что, по вашим собственным словам, парень я активный и инициативный!
— Исикава не собирался вас убивать, он хотел просто поговорить.
— Если то, что он со мной сделал, называется «поговорить», вам следует посылать подчиненных к Дейлу Карнеги[7].
— И тем не менее ему нужны были не вы, а диск.
— Диск?
— Не нужно считать моих людей идиотами! Мне прекрасно известно, что вы покрываете Мидори Кавамуру.
Я было испугался, а потом быстро сопоставил факты: люди, пробравшиеся в квартиру Мидори, работали на Ямаото. Сначала их интересовала только девушка: вдруг вместе с отцовскими ценностями она забрала и диск? И тут на сцене появился я: устроил драку, сорвал операцию и спрятал Мидори. Вот и пришлось членам партии «Убеждение» переключить внимание на меня.
— Она-то здесь при чем?
— В день смерти у Кавамуры был с собой диск, так что вполне вероятно, его дочь знает, где он сейчас находится. А она решила скрываться...
— Конечно, это же вполне естественно после того, как в ее квартире оказалась ватага плечистых ребят! Вы не допускаете, что девушка просто испугалась? Она знает, что находится в опасности, но по какой причине, понять не может.
— В ее положении обычный человек обратился бы в полицию, а она этого не сделала. Почему?
— Чего не знаю, того не знаю. Хотя и сам не особенно доверяю полиции.
— Где сейчас Мидори?
— Понятия не имею, она сбежала сразу после засады в ее квартире. Я думал, она у вас.
— Правда? Мои люди давненько ее не видели.
— Тогда, может, она у кого-то из друзей или вообще уехала из города... По-моему, Мидори очень испугана...
— Да... — переплетая пальцы, протянул Ямаото. — Видите ли, Рейн-сан, содержащаяся на этом диске информация опасна для Японии и очень полезна для ее врагов. Враги тоже ищут диск.
Я вспомнил, как Хольцер грозился сделать японское правительство и ЛДП марионетками США. Сколько высокомерия и надменности было в его голосе!
Но кое-чего я по-прежнему не понимал.
— Зачем вы приходили в Кодокан?
— Из чистого любопытства, — задумчиво проговорил Ямаото. — Хотел понять, что движет таким человеком, как вы. Знай я тогда, что наши пути скоро пересекутся, не стал бы искать встречи.
— Таким человеком, как я... Каким таким?
— Корнями уходящим в две совершенно разные культуры.
— Боюсь, я чего-то недопонимаю. Разве мы были знакомы до того момента, как я случайно натолкнулся на ваших людей в квартире Мидори?
— Да, конечно. Наверное, вы не в курсе, но время от времени я пользовался вашими услугами.
Через Бенни...
Боже, да этот парень — настоящая шлюха или, скорее, сутенер! Продавал меня направо и налево. Больше такого не допущу. Никогда!
— Видите, до сегодняшнего дня наши интересы полностью совпадали. Давайте же разрешим эту проблему и восстановим прежний статус-кво.
Да, Ямаото и впрямь хочет получить диск! Даже унижаться готов... Скорее бы Гарри расшифровал чертов файл!
— Вся проблема в том, что я не в курсе, где находится этот диск и что он собой представляет! — в притворном отчаянии воскликнул я. — Если бы знал, обязательно бы вам сказал, но я правда не знаю...
Ямаото нахмурился.
— Жаль, очень жаль... А дочь Кавамуры тоже не в курсе?
— Откуда мне знать?
— В этом-то вся и проблема. Видите ли, пока я не получу диск, девушка остается под прицелом. Для Мидори гораздо лучше, если он вернется ко мне.
На секунду я почти поверил Ямаото: если вернуть диск, Мидори будет в безопасности.
Но ведь в игру вовлечены и другие стороны, и они-то не узнают, что диск уже не у Мидори, Да и какие гарантии у меня остаются? Под обещание вернуться с диском Ямаото меня не отпустит, а где находятся Гарри и Мидори, я не скажу. Как поведет себя лидер партии «Убеждение», получив диск? Вдруг начнет подчищать хвосты и убирать ненужных свидетелей?
— И все-таки мне кажется, вы ошибаетесь, — проговорил я. — Зачем Кавамуре отдавать диск дочери? Он ведь не стал бы намеренно подвергать ее опасности, верно?
— Может, все произошло случайно? Повторяю, очень подозрителен тот факт, что девушка не обратилась в полицию.
Я молча смотрел перед собой.
— Хватит валять дурака! — Ямаото решительно поднялся и снял с вешалки пиджак. — У меня встреча, и нянчиться с вами больше нет времени. Говорите, где диск и Мидори Кавамура.
— Я же сказал, не знаю.
— К сожалению, есть только один способ убедиться в вашей откровенности. И вы сами понимаете какой.
Повисла гнетущая тишина. Первым не выдержал Ямаото.
— Рейн-сан, вы в тяжелом положении, и я вам сочувствую. Но вы наверняка сознаете, что своего я все равно добьюсь. Если поможете, значит, вы друг и уйдете с миром. А если моим людям придется получить информацию другим путем, то за последствия не отвечаю. Вполне возможно, что уйти вы просто не сможете. Понимаете, о чем я? Если не получу диск, то придется устранять связанную с ним опасность, причем систематически. Так что в ваших интересах быть со мной предельно откровенным.
Вид у меня был апатичный, а голова работала с бешеной скоростью: я представлял себе план коридора, лестницу, выход.
Кажется, Ямаото действительно рассчитывал меня расколоть: уж больно долго и испытующе на меня смотрел. Не выдержав, он покачал головой и вызвал своих людей. Подлетевшие громилы мигом подняли меня на ноги.
— Найдите диск! — велел им Ямаото. — Выясните, где Мидори! Любой ценой...
Меня поволокли прочь из кабинета.
— Очень разочарован, — покачал головой лидер партии «Убеждение», снова превращаясь в мирного куроби.
18
Громилы тащили меня по коридору. Вот и выход на лестницу: запертые на засов стеклянные двери. Насколько я помню, открываются они вовнутрь. Если с разбегу пнуть по засову, он отлетит. В крайнем случае можно пробить одну из дверей. Шансы не слишком велики, но это лучше, чем полагаться на милость Плосконосого и его дружков.
Члены партии «Убеждение» гнали меня перед собой, не упуская возможности посильнее ударить или толкнуть, а я всем своим видом демонстрировал испуг и беспомощность. Пусть думают, что я умираю от страха, и чувствуют себя хозяевами положения. Так их проще застать врасплох. Сейчас у меня только одно преимущество, то же, что было у воевавших во вьетнамском тылу диверсантов, — мотивация. Выжить хочется гораздо сильнее, чем громилам — убить.
А вот и пыточная, не больше трех квадратных метров каморка. Дверь с оконцем из матового стекла открывается внутрь. У левой стены прямоугольный стол и два стула. Меня швырнули на один из стульев спиной к входу, и Плосконосый куда-то исчез.
Вернулся он довольно скоро с большой деревянной дубинкой и сел напротив меня. Двое других, словно часовые, замерли у моего стула.
От спины Плосконосого до стены примерно метр свободного пространства. Отлично!
Дверь даже не закрыли. Конечно, зачем трудиться? Их же трое, парни они сильные и решительные, и к тому же это их территория.
Поддев коленом крышку стола, я попытался определить его вес. Да, достаточно тяжелый для такого размера. Кровь жарко стучала в висках.
Плосконосый начал что-то говорить, но я его не слушал. Едва он раскрыл рот, я резко подбросил стол, с силой прижимая киллера к стене. Удар получился что надо, даже ладони заболели.
К сожалению, боевые товарищи Плосконосого равнодушными не остались. Я ловко пнул под дых того, что лез справа, сбив его с ног.
Второй громила подскочил сзади и начал меня душить. К счастью, я успел прижать подбородок к груди, и выполняющая захват рука оказалась выше, чем рассчитывал киллер. Да, силы этому парню не занимать. Еще немного — и он сломает мне челюсть! Времени на размышление не было, и я вцепился в мускулистое предплечье зубами. Мой противник взвыл от боли и обиды.
Пусть орет сколько хочет; главное, что ослабил хватку и я смог вырваться и нанести несколько ударов в живот. Киллер попытался сопротивляться, за что тут же получил по носу. С ног я его не сбил, но хотя бы на время вывел из строя. Теперь быстрее к двери.
Один из громил попробовал схватить меня за ногу, я без труда вырвался. Дверь я распахнул так сильно, что она ударилась о стену, и не выдержавшее удара стекло треснуло.
Будто слепой, я бежал по коридору, падая и снова поднимаясь. У лестницы я оказался в считанные секунды, с разбега пнул засов и, словно уступив моей решимости, двери открылись. Теперь быстрее вниз! Едва держась за перила, я перелетал через четыре ступеньки. Когда первый пролет остался позади, я услышал, как хлопнула дверь. За мной уже гнались, так что создать хорошую фору не получилось.
Нужно поскорее отсюда убираться, пока не подоспело вражеское подкрепление. Станция Сибакоен совсем рядом, на противоположной стороне Хибия-дори. Я бросился через дорогу, каждую секунду рискуя попасть под машину.
Из метро сплошным потоком выходили люди, значит, поезд только что подъехал. У самого входа я еще раз оглянулся: за мной гнались двое громил Ямаото.
Громкий гудок возвестил о приближении еще одного поезда. Может, успею? А что, если начнут стрелять? При таком скоплении народа никто не поймет, откуда выстрелы. Я яростно пробирался сквозь толпу, расталкивая загородивших лестничный пролет старушек. У билетных касс стоят автоматы с напитками, и я на лету купил банку кофе. Сто девяносто граммов, острые углы.
Наконец я на платформе. Черт, немного опоздал, двери уже начали закрываться... Вокруг очень людно, но перед отъезжающим поездом свободный проход. Обернувшись, я увидел, как один из головорезов Ямаото проходит через турникет. Сколько между нами, метров пять? С каждой секундой это расстояние тает...
Размахнувшись, я швырнул банку в приближающегося громилу. Вообще-то целился в живот, а попал чуть выше, в грудину. Удар получился вполне приличный, главное — много шума. Киллер упал, но его дружок с автоматом совсем рядом.
Я обернулся. Поезд набирал скорость. Низко опустив голову, я бросился к удаляющемуся вагону. В ту же секунду прогремел выстрел, затем еще и еще.
До поезда два метра. Один. Я могу схватиться за металлическую планку на заднем углу вагона... На какое-то мгновение я догнал поезд, а потом он начал ускоряться.
Члены партии «Убеждение» гнали меня перед собой, не упуская возможности посильнее ударить или толкнуть, а я всем своим видом демонстрировал испуг и беспомощность. Пусть думают, что я умираю от страха, и чувствуют себя хозяевами положения. Так их проще застать врасплох. Сейчас у меня только одно преимущество, то же, что было у воевавших во вьетнамском тылу диверсантов, — мотивация. Выжить хочется гораздо сильнее, чем громилам — убить.
А вот и пыточная, не больше трех квадратных метров каморка. Дверь с оконцем из матового стекла открывается внутрь. У левой стены прямоугольный стол и два стула. Меня швырнули на один из стульев спиной к входу, и Плосконосый куда-то исчез.
Вернулся он довольно скоро с большой деревянной дубинкой и сел напротив меня. Двое других, словно часовые, замерли у моего стула.
От спины Плосконосого до стены примерно метр свободного пространства. Отлично!
Дверь даже не закрыли. Конечно, зачем трудиться? Их же трое, парни они сильные и решительные, и к тому же это их территория.
Поддев коленом крышку стола, я попытался определить его вес. Да, достаточно тяжелый для такого размера. Кровь жарко стучала в висках.
Плосконосый начал что-то говорить, но я его не слушал. Едва он раскрыл рот, я резко подбросил стол, с силой прижимая киллера к стене. Удар получился что надо, даже ладони заболели.
К сожалению, боевые товарищи Плосконосого равнодушными не остались. Я ловко пнул под дых того, что лез справа, сбив его с ног.
Второй громила подскочил сзади и начал меня душить. К счастью, я успел прижать подбородок к груди, и выполняющая захват рука оказалась выше, чем рассчитывал киллер. Да, силы этому парню не занимать. Еще немного — и он сломает мне челюсть! Времени на размышление не было, и я вцепился в мускулистое предплечье зубами. Мой противник взвыл от боли и обиды.
Пусть орет сколько хочет; главное, что ослабил хватку и я смог вырваться и нанести несколько ударов в живот. Киллер попытался сопротивляться, за что тут же получил по носу. С ног я его не сбил, но хотя бы на время вывел из строя. Теперь быстрее к двери.
Один из громил попробовал схватить меня за ногу, я без труда вырвался. Дверь я распахнул так сильно, что она ударилась о стену, и не выдержавшее удара стекло треснуло.
Будто слепой, я бежал по коридору, падая и снова поднимаясь. У лестницы я оказался в считанные секунды, с разбега пнул засов и, словно уступив моей решимости, двери открылись. Теперь быстрее вниз! Едва держась за перила, я перелетал через четыре ступеньки. Когда первый пролет остался позади, я услышал, как хлопнула дверь. За мной уже гнались, так что создать хорошую фору не получилось.
Нужно поскорее отсюда убираться, пока не подоспело вражеское подкрепление. Станция Сибакоен совсем рядом, на противоположной стороне Хибия-дори. Я бросился через дорогу, каждую секунду рискуя попасть под машину.
Из метро сплошным потоком выходили люди, значит, поезд только что подъехал. У самого входа я еще раз оглянулся: за мной гнались двое громил Ямаото.
Громкий гудок возвестил о приближении еще одного поезда. Может, успею? А что, если начнут стрелять? При таком скоплении народа никто не поймет, откуда выстрелы. Я яростно пробирался сквозь толпу, расталкивая загородивших лестничный пролет старушек. У билетных касс стоят автоматы с напитками, и я на лету купил банку кофе. Сто девяносто граммов, острые углы.
Наконец я на платформе. Черт, немного опоздал, двери уже начали закрываться... Вокруг очень людно, но перед отъезжающим поездом свободный проход. Обернувшись, я увидел, как один из головорезов Ямаото проходит через турникет. Сколько между нами, метров пять? С каждой секундой это расстояние тает...
Размахнувшись, я швырнул банку в приближающегося громилу. Вообще-то целился в живот, а попал чуть выше, в грудину. Удар получился вполне приличный, главное — много шума. Киллер упал, но его дружок с автоматом совсем рядом.
Я обернулся. Поезд набирал скорость. Низко опустив голову, я бросился к удаляющемуся вагону. В ту же секунду прогремел выстрел, затем еще и еще.
До поезда два метра. Один. Я могу схватиться за металлическую планку на заднем углу вагона... На какое-то мгновение я догнал поезд, а потом он начал ускоряться.