Фабио. Викинг

   Быстро восстановив равновесие, Виктор выхватил меч, закрылся щитом и вместе со своими дружинниками бросился в бой. Сразу же перед ним оказался огромный викинг, потрясавший топором и ужасный на вид от всклокоченных рыжих волос, покрывавших его лицо. Он зарычал что-то своим хриплым голосом, и в следующую секунду Виктор еле успел закрыться щитом, как на него обрушился сильный удар. Не успев удивиться тому, что до сих пор жив сам и щит не разлетелся на куски, конунг вынужден был подставить меч, чтобы отразить новое нападение.
   Гигант издал яростный вопль и обрушил на щит ярла новый удар. Вокруг них кипела злая сеча, кричали раненые, гремело железо, и впервые в своей жизни Виктор ощущал густой, тошнотворный запах крови с отчетливым металлическим привкусом, которым, казалось, было наполнено все вокруг.
   Наконец, ему удалось вспомнить то, чему он учился все эти дни. Уроки Свена и других не прошли даром. Ярл вновь подставил свой меч под топор напавшего на него викинга и вдруг сделав обманное движение, ударил врага щитом, его кромкой прямо в челюсть. Изо рта великана хлынула кровь, он зашатался, и Виктор нанес ему последний удар мечом, плашмя по лицу. Бородатый гигант отлетел к борту дракара и медленно сполз на палубу, потеряв сознание. Однако, у Виктора не было времени, чтобы перевести дух.
   На него тут же напал новый противник. Воин Вольфгарда, словно в безумном танце, прыгал перед ним, размахивая мечом и издавая какой-то животный крик. Глаза этого человека дико вращались, лицо было искажено судорогой и подергивалось, и Виктор понял, что теперь ему предстоит сражаться с одним из тех, о ком он пока еще только слышал: перед ним был воин-берсеркер-викинг, приходивший во время сражения в такое состояние, в котором не чувствовал ни боли, ни ран и остановить которого могла только смерть. Отражая стремительные выпады врага, Виктор чуть сам не обезумел. Его захватило упоение боем, ему уже почти стало нравиться это удивительное состояние – возбуждающая смесь опасности и ощущения собственной силы. В манере ведения боя берсеркером было что-то уж очень однообразное; это был грубый натиск, помноженный на суеверный страх перед ним и перед его безумными воплями. И как только Виктор это понял, он сразу, интуитивно, догадался, что нужно делать. Виктор дождался, когда противник начнет новую атаку и, отбив его меч своим, просто уклонился вправо. Викинг, не удержавшись, проскочил вперед, подставив Виктору Храброму свой незащищенный бок. Конунг резко ударил врага щитом и одновременно нанес сильный удар по рукояти меча. Оружие со звоном полетело на палубу, и обезоруженный мужчина, с которого, видимо, тут же сошло все его безумие, бросился бежать на свой корабль. Виктор мудро решил не преследовать побежденного и посмотрел по сторонам.
   Бой на корабле продолжался, не принося ни одной из сторон решающего успеха. На некотором расстоянии от того места, где он стоял, Виктор увидел Вольфгарда, с которым сошелся в поединке Ролло. В это самое мгновение вражеский вождь опустил свой меч на шлем противника, Ролло пошатнулся, и Виктор бросился ему на помощь. Однако, не успел он сделать и трех шагов, как у него на пути встала Рейна.
   – Мы снова повстречались! – с жестокой улыбкой воскликнула она, взмахнув мечом. – И как быстро!
   Времени на ответ у него явно не было, ее клинок сверкнул словно молния, и ярл едва успел закрыться щитом. Несколько мгновений он не знал, как ему следует теперь вести себя. То, что произошло, противоречило всем его принципам – причинить зло женщине он не мог! Однако эта ведьма, похоже, с огромной охотой и очень быстро отправит его в ад сама. Виктору оставался только единственный выход – защищаться.
   Первый ее удар, направленный ему в грудь, ярл отразил щитом, но его успех, казалось лишь разъярил Рейну еще больше. Она начала наносить яростные удары, и мужчине пришлось призвать на помощь всю свою сноровку, чтобы не дать ей возможность разрубить его. Снова и снова девушка обрушивала на врага свой меч, но снова и снова ее оружие встречало на пути щит Виктора.
   Рейне не понадобилось много времени, чтобы заменить его необычную стратегию и это привело ее в бешенство.
   – Сражайся, сражайся же, грязный варвар! – закричала она и словно безумная, напала на него. Но Виктор опять ничего не сделал для того, чтобы вести с ней честный поединок, а только подставлял и подставлял свой щит.
   Пока продолжался этот странный бой, воины Виктора начали понемногу оттеснять врагов. Несколько человек рухнули за борт и камнем пошли на дно в своих тяжелых доспехах. Тогда Вольфгард отдал сигнал к отступлению.
   Услышав его команду, Рейна на мгновение замерла, и в эту секунду Виктор раскрылся, чуть-чуть отпустив свой щит. В следующую секунду сверкнуло лезвие ее клинка, и Виктор понял, что этот удар он отразить уже не успеет. Железо зазвенело о его шлем, и вдруг конунг осознал, что девушка нанесла этот последний удар уже совсем не собираясь убивать его, а просто забавляясь с ним, словно желая показать, что может убить его в любой момент, но пока не хочет этого делать. Меч Рейны, скользнув по шлему оказался у него на плече, совсем рядом с тем местом, где между шлемом и кольчугой была полоска незащищенной кожи.
   – Ну, пока, до свидания, викинг! – закричала девушка и, резко повернувшись, побежала на свой дракар вслед за остальными варварами.
   Сначала, чувствуя предательскую слабость во всем теле, Виктор только смотрел ей вслед, но затем внезапно его охватил безудержный гнев. Он бросился за Рейной и успел схватить ее в тот момент, когда она уже собиралась ступить на мостик, переброшенный с одного корабля на другой. Вокруг них продолжалась битва: войны Вольфгарда, отбиваясь, покидали корабль Виктора, поэтому никто и не обратил внимания на то, что происходит возле самого борта. Виктор, словно железными тисками, обнял воительницу, прижав ей руки к телу. Девушка завопила, стала пинаться, пытаясь освободиться таким образом, но ничего не помогало. Конунг первый раз за все это время чувствовал тепло и гибкость ее тела и в это мгновение он предпочел бы умереть, чем отпустить свою добычу. Внезапно пальцы Виктора коснулись медного браслета на запястье Рейны. Он крепко схватил украшение, рывком сорвал его с девичьей руки и только тогда отпустил ее.
   Войны Вольфгарда обрубили абордажные крючья, и вражеский дракар медленно двинулся вверх по фьорду. Их никто не преследовал. Виктор надел на руку браслет Рейны, сделанный в виде двух переплетенных змей и, посмотрев на удаляющийся корабль, увидел на его палубе Рейну.
   Девушка стояла гордая, словно богиня, ее длинные волосы рассыпались у нее по плечам, и в глазах у нее, когда она взглянула на него, горел вызов и еще какое-то чувство, но Виктор готов был поклясться, что это нельзя было назвать ненавистью. Решив немного позлить ее и отплатить за все проделки, которые она себе позволила, конунг широко улыбнулся, помахал рукой с трофейным браслетом и послал валькирии воздушный поцелуй. Цель была достигнула, увидев его жест, девушка яростно потрясла мечом и метнула в него гневный взгляд. Сердце Виктора наполнилось радостью, он удовлетворенно подумал о том, что еще одно нападение на его территорию отбито, и теперь наступит несколько относительно спокойных дней.
   Однако радость по случаю победы оказалась недолгой, потому что до него донесся крик Свена.
   – Ярл! Иди сюда скорее!
   Он поспешил на зов к воинам, собравшимся возле мачты в центре палубы вокруг двух окровавленных дружинников, лежавших неестественно спокойно и неподвижно. Виктор с тревогой посмотрел на Свена.
   – Ярл, Сигурд и Магнуг мертвы, – торжественно и печально возгласил его кровный брат.
   – А, проклятье! – взорвался он и, оглядев дружинников, большинство из которых тоже были окровавлены, с синяками на лицах, в помятых шлемах и пробитых кольчугах, спросил: – Есть еще тяжелораненые?
   – Нет, ярл, – ответил Свен, – все остальные скоро поправятся.
   – Теперь семьям Сигурда и Магнуга придется тяжело! – Виктор, оборвав сам себя и внезапно вспыхнув от гнева, спросил: – Во имя богов, кто-нибудь скажет мне, ради чего эти ужасные потери и из-за чего началась эта проклятая война?
   Воины растерянно посмотрели друг на друга, затем Канут неуверенно сказал:
   – Эта война началась из-за спора, возникшего пять весен назад, когда Вольфгард и его люди украли нашу законную добычу – кита, заплывшего на нашу сторону фьорда.
   – По-моему, – возразил Орл, – все это случилось из-за того, что воины Вольфгарда похитили трех наших рабынь.
   – Вы оба ошибаетесь, – уверенно заявил Ролло, но затем почесав в затылке, уже с меньшей уверенностью продолжил: – Мы стали враждовать, когда они осквернили наш погост и сломали несколько могильных камней.
   – Нет, нет, это все не так! – со своей стороны решил внести ясность Оттар. – Мой отец рассказывал, что однажды Вольфгард со своей дружиной в тумане подплыли к нашему кораблю, обрезали сети и похитили всю пойманную нами рыбу.
   – Ну и какая из ваших причин истинная? – с плохо скрываемым возмущением спросил Виктор.
   На палубе воцарилась неловкая мрачная тишина. Воины переглядывались в очевидной растерянности. Наконец Свен тихо, словно удивляясь, ответил:
   – Ярл, никто этого уже не помнит. Конунг с жалостью посмотрел на своих людей и вдруг яростно рубанув рукой по воздуху, сказал:
   – То есть, вы хотите мне сказать, что вот уже пять лет мы воюем с родом Вольфгарда, а вы даже не помните, из-за чего началась эта война? Он указал на тела погибших и страстно, задыхаясь от волнения, произнес: – Эти люди мертвы, а вы даже не знаете, почему и ради чего?! Да что же вы за глупцы, если жертвуете своими отцами, братьями из-за причины, которую никто даже назвать не может!
   Под градом упреков викинги, казалось, смутились и разошлись притихшие и печальные. Одни занялись врачеванием ран, другие вернулись к своим корабельным обязанностям. Возле Виктора остался только Свен.
   Помолчав еще немного, побратим Виктора кивнул в сторону мертвых дружинников:
   – Ярл, на берегу надо будет организовать торжественные похороны Сигурда и Магнуга.
   Виктор, погруженный в свои мысли, переспросил:
   – Ты предлагаешь возложить их в погребальную ладью и пустить ее в море?
   – Согласно законам и обычаям нашего народа, погребение в волнах моря – единственная достойная награда для павших героев, – торжественно сказал Свен, – точно так же мы хоронили и тебя.
   – Так, так, – кивнул ярл, подумав про себя, что было бы интересно посмотреть на вытянувшиеся лица режиссера и актеров, когда те обнаружили его двойника на горящей ладье. Если, конечно, он и впрямь перенесся на его место в двадцатый век. – Ну что ж, очень хорошо. Похороним их по обычаю предков.
   А в это время на дракаре Вольфгарда Рейна, стоя на носу судна, отсутствующим взором следила за проплывающими мимо скалистыми утесами. За ее спиной отчим и его воины, хвастались друг перед другом, говорили о своей новой победе и предстоящем торжественном пире, но у Рейны настроение было далеким от праздничного. Сегодня ей представилась отличная возможность уничтожить своего врага, но… в последний момент мужество оставило ее, и она вновь подарила ему жизнь.
   Особенно странным оказалось то, что во время их поединка Виктор отказался использовать свой меч. Ей даже почудилось, что он это делает не желая причинить ей вреда, поэтому она и решила сохранить ему жизнь. Какую же волшебную силу он приобрел над ней!
   Самым тревожным и волнующим было то, что сегодня, впервые за все время, Виктор дотронулся до нее… схватил ее за локоть и сорвал с нее браслет! И она в эту секунду почувствовала себя слабой и беззащитной, но что самое удивительное, ей понравилось это ощущение! Может быть, потому что в это мгновение что-то такое произошло и с ее телом там, внизу… Ей стало так тепло и… захотелось подчиниться! Словно с браслетом Виктор похитил и ее свободу и овладел частью ее самой.
   При воспоминании обо всем, что сегодня произошло, Рейну охватила слепая ярость и… растерянность. Кто же он такой конунг Виктор Храбрый – Бог или демон, ее спасение или погибель? Кто бы он ни был, он был угрозой, потому что Рейна чувствовала – отныне для нее начинается борьба не только за жизнь, но и за саму ее душу…
   После церемонии похорон Сигурда и Магнуга Виктор, стоял на причале со Свеном, долго смотрел на пылающую ладью, медленно дрейфовавшую к выходу из фьорда, туда, где были волны холодной Атлантики.
   Виктор размышлял о бесцельности гибели двух людей, у него в душе боролись противоречивые чувства от гнева до скорби и полной растерянности. «Что-то надо с этим делать, – говорил он себе. – Эта бессмысленная война не должна продолжаться. Если он будет медлить, то скоро вслед за воинами начнут гибнуть женщины и дети».
   Наконец Виктор решительно сказал:
   – Эту войну нужно прекратить.
   – Что же ты предлагаешь сделать, ярл? – спросил его Свен.
   Лицо конунга стало твердым и суровым.
   – Я отправлюсь в поселок к Вольфгарду и поговорю с ним, как воин с воином. Может быть, нам удастся заключить мир.
   Лицо Свена изменилось.
   – Ярл! Ты с ума сошел! Это будет обозначать для тебя верную смерть. Если ты сам сунешься в лапы Вольфгарда, тебя просто убьют.
   – Не пытайся мне возражать! – хмуро ответил Виктор. – Я принял решение и не изменю его.

ОДИННАДЦАТЬ

   – Ярл! Это сумасшествие! Ты не должен один отправляться в поселок Вольфгарда! – воскликнул Свен.
   – Это единственный способ покончить с войной! – твердо ответил Виктор, и больше они об этом не говорили до обеда.
   Однако, в полдень после того как викинги немного передохнули от всех ночных волнений и начали вставать после короткого обеденного сна, Свен снова попытался отговорить конунга от его безумной затеи. Оба они в этот момент уже находились на пристани, где возле корабля, на котором сегодня ночью им пришлось отражать врагов, ожидали несколько воинов.
   – Ярл, у Вольфгарда нет совести, – увещевал Свен. – Он настоящий зверь, без чести. Он отверженный, и объявлен вне закона. А прошлым летом он даже отказался посетить Тинг!
   – Как, опять Тинг? – нахмурился Виктор.
   – Наше народное собрание всех жителей Ванахейма собирается каждое лето по примеру Исландского Альтинга. Там разбираются споры и осуждаются преступники. Во время собрания в месяце Сенокоса Вольф гард и его род отказались явиться и выслушать твои претензии по поводу их постоянных нападений на наших людей. И тогда совет объявил Вольфгарда вне закона, хотя это ничего не изменило – род Вольфгарда укрыл своего вождя, и теперь они совершают свои набеги, убивают и грабят наших людей.
   Виктор сурово возразил:
   – Вне закона он или нет – это неважно. Знаешь пословицу – «Если гора не идет к Магомету…»
   – Что, что? – изумленно посмотрел на него Свен.
   – Э-э-э… неважно.
   Мужчины прошли по сходням на корабль, и дракар медленно стал отчаливать от причала. Виктор и Свен угрюмо молчали, пока кормчий, ворочая веслами, выводил корабль на глубину, а два других викинга поднимали большой парус. Виктор прикоснулся к медному браслету, все еще надетому на руку, – маленькому трофею, сорванному им сегодня ночью с Рейны. Какая же она все-таки удивительная и противоречивая женщина! С одной стороны нежная и трепетная, а с другой – грубая дикарка. Он вспомнил, как еще вчера наблюдал за ней, игравшей среди равнины с полярной лисой, а позже молившейся с полубезумным монахом на берегу горной речки. Можно только удивляться тому, что женщина, считающая себя христианкой и умеющая быть такой непосредственной превращается в ужасную фурию и убивает других людей без малейшего колебания и жалости.
   Однако, в эти минуты, когда дракар тихо скользил по темно-зеленой морской воде, мысли о Рейне занимали конунга недолго. Значительно сильнее его беспокоило предстоящее противостояние с врагами. Что его ждет на том берегу фьорда? Может быть, воины Вольфгарда убьют его в ту минуту, как он приблизится к вражескому лагерю? Может быть… Виктор подумал о том, что Свен, наверное, прав, называя его решение глупым и опрометчивым, но бессмысленная смерть двух воинов переполнила чашу его терпения. Напряжение всех последних дней сказалось-таки, и он понял, что необходимы срочные меры, иначе он просто не выдержит этой жизни в постоянном ожидании кровопролития и гибели безвинных людей.
   К Виктору подошел Свен и, тронув побратима за плечо, указал на приближающийся берег, где уже виден был грубо сколоченный причал и тропинка, убегающая вдаль и теряющаяся между невысоких базальтовых утесов.
   – Эта дорога ведет в поселок Вольфгарда. Тебе надо пройти по ней примерно сотни две шагов. Он немного помолчал и добавил: – Запомни, ярл, мы будем ждать тебя вон за теми утесами. Когда будешь готов плыть назад или тебе понадобится помощь, – сделаешь нам знак.
   По тому, как Свен многозначительно приподнял бровь, Виктор понял, что его побратим считает более возможным именно последний вариант развития событий. И тогда он расстегнул широкий кожаный пояс с мечом в ножнах и передал его Свену.
   – Сохрани это до моего возвращения. У того от изумления отвисла челюсть.
   – Ты осмеливаешься без оружия сунуться в пасть дракону?
   – А ты думаешь, я смогу справиться с десятками вооруженных воинов, если пойду к ним с мечом и дело дойдет до драки? – возразил Виктор и мрачно посмотрел на тропинку, которая, вполне возможно, могла стать для него дорогой в ад.
   – Может быть, то, что я приду к Вольфгарду безоружным, будет моей единственной защитой. Свен возвел глаза к небесам и произнес:
   – Надеюсь, что Один нам всем поможет, а Локи хоть сегодня будет где-нибудь подальше.
   – Аминь, – закончил, криво усмехнувшись, Виктор, и они опять замолчали.
   Между тем кормчий подвел корабль к пристани Во-льфгарда. Вдалеке виднелось несколько рыбачьих лодок, однако, конунг заметил, что вражеского дракара нигде не было поблизости; возможно люди Вольфгарда отправились на нем в открытый океан охотиться на тюленей или рыбачить.
   Спрыгнув на дощатый настил причала, Виктор помахал своим воинам и проводил взглядом дракар, а затем повернулся и пошел вверх по крутой тропинке. На сердце у него было тяжело, на какое-то мгновение ему даже захотелось вернуться, но он подавил это желание и решительно двинулся вперед. Виктор был разумным человеком, и, если только сегодня ему удастся собрать всю свою волю и смелость в один кулак, его доводы смогут одержать верх над дикими инстинктами средневековых людей.
   Он шагал по извилистой дорожке и удивлялся тому, что его никто не задерживал – не видно было никаких дозоров, никаких застав, только в ослепительно-синем небе медленно кружился ястреб, словно он наблюдал за тем, чтобы к лагерю Вольфгарда не приближались враги. Виктора поразила беспечность противника. Может быть Вольфгард привык за эти годы к тому, что именно он чаще всего нападает и стал самоуверенным и неосторожным. К тому же чаще всего викинги совершали свои набеги под покровом темноты, поэтому Вольфгард мог посчитать, что в дневное время дозоры совсем не нужны. Виктор подумал о том, как легко ему сегодня удалось бы застать своего противника врасплох. Конечно, это не выход. Во время такого нападения он не сумел бы удержать своих воинов от проявления их воинственных инстинктов. Виктору даже зябко стало, когда он представил на мгновение, какие жестокости творили бы здесь его люди, случись им внезапно ворваться в поселок враждебного рода. В любом случае этого нельзя позволить.
   Наконец, поднявшись на пригорок с растущими на нем двумя скрюченными березами, Виктор увидел укрепленный поселок, расположенный в холодной, укрытой от солнца, низине. Десятка три полу развалившихся лачуг стояли вокруг больного и более крепкого на вид дома, который, очевидно, и был жилищем Вольфгарда. И даже с этого расстояния конунг почувствовал резкий запах дыма, поднимавшегося из волоковых оконец под крышами домов.
   Он глубоко вздохнул и начал спускаться в долину. Ему удалось дойти до самых ворот в частоколе, окружавшем поселок, а на него так никто и не обратил внимания, только несколько рабов, ходивших за плугом на ближнем поле, бросили в его сторону любопытные взгляды. Пройдя ворота, Виктор оказался на каком-то подобии главной улицы. Она была покрыта жидкой, почти непролазной грязью; тут и там валялись кучи гниющих отбросов, в которых копошились цыплята, свиньи и рослые, лохматые собаки. В нос ударил резкий запах навоза и человеческих экскрементов. Ярл поморщился, но пошел дальше мимо домов, возле которых носились, отчаянно визжа, чумазые ребятишки и сидело несколько женщин, очевидно, не выдержавших спертой атмосферы внутри и вышедших на относительно свежий воздух, чтобы молоть зерно и нянчить детей.
   И только уже совсем рядом с большим домом в самом центре града, Виктором, наконец, всерьез заинтересовались. Тут навстречу ему попались три воина, которые вели в поводу коней, и как только их бородатые грубые лица исказились от ярости, Виктор сразу понял, что его «экскурсия» подошла к концу.
   Собравшись с духом и стараясь смотреть прямо в лицо врагам, он сказал:
   – Добрый день, ребята! Я бы хотел потолковать с вашим ярлом.
   Эффект превзошел все его ожидания. Услышав его голос, все трое бросились на него, как безумные.
   – Хватайте его! Это Виктор Храбрый! – закричал один.
   Другие поддержали своего товарища:
   – На нас напали!
   – Убить демона!
   В следующую секунду его схватили за руки, а один из дикарей, не долго думая и даже не обращая внимания на то, что противник не сопротивляется, нанес ему резкий и мощный удар в челюсть.
   Вспоминая через много лет этот день, Виктор всегда удивлялся, как ему удалось уберечь свои зубы, потому что в течение последующих нескольких минут, его били и пинали все новые и новые варвары, начавшие сбегаться к месту событий на помощь тем, которые уже окружили вражеского ярла. Вся эта вакханалия сопровождалась дикими воплями и угрозами.
   – Проклятый ублюдок! Как ты смел пробраться в наш град!
   – Мы сварим тебя в твоей собственной крови!
   – Умри, выходец из Хеля!
   Жестокое избиение продолжалось, а Виктор даже не мог себя защитить, потому что два дюжих воина держали его за руки, и удары сыпались градом на его лицо, голову, спину; все тело болело, губы распухли и рот наполнился кровью.
   Только теперь, слишком поздно, Виктор осознал, какую глупость он совершил, и ему оставалось надеяться, что кто-нибудь вскоре ударом меча прекратит его мучения, потому что у него самого сил уже почти не оставалось.
   Внезапно до слуха конунга донесся знакомый девичий голос:
   – Остановитесь, воины!
   Но избиение продолжалось, и тогда голос раздался вновь:
   – Я сказала, прекратить! Вы, сыны Хелья!
   Не сразу, но викинги все же, прекратили избивать попавшего им в руки вражеского вождя и отошли в сторону, кроме тех двоих, которые продолжали его держать. Наконец, проморгавшись и утерев сочившуюся со лба кровь, Виктор посмотрел в лицо Рейны, стоявшей перед ним с победным видом. Рядом с девушкой он увидел светловолосого, бородатого гиганта, в котором узнал Вольфгарда.
   Воцарилось молчание, затем один из варваров спросил недовольно:
   – Зачем ты нас остановила, Рейна? Посмотрев на Виктора с презрением, она сделала шаг вперед.
   – А может, потому что мне хочется самой прикончить этого ублюдка. Брось, Эгил, не стоит марать меч великого воина в поганой крови этого шелудивого пса!
   Тот, которого назвали Эгилом, довольно улыбнулся, очевидно гордясь тем, что ему дали столь высокую оценку, и кивнул своим товарищам:
   – Да, нам следует позволить женщине убить этого выродка.
   Викинги разразились грубым хохотом. Но вдруг один из воинов схватил Виктора за руку и воскликнул:
   – Смотрите, у этого вонючего гоблина браслет. Рейна, хочешь, я его тебе верну?
   – Да, да! Отрежь ему руку и забери браслет! – заорали они, а Рейна, дождавшись, пока вопли стихли, покачала головой и с презрением глядя на пленника, ухмыльнулась:
   – Не-а, не хлопочите понапрасну. Мне думается, что ему подходит женское украшение. Да и потом, я не желаю прикасаться к этой побрякушке после того, как она касалась грязной кожи этого ублюдка.
   Воины опять загоготали, потом кто-то предложил:
   – Тогда убей его, Рейна!
   – Да, сделай это медленно, пусть он помучится, а мы все посмотрим, – раздался еще чей-то голос.
   – Эй, Рейна, покажи ему как ты его презираешь!
   – Как я его презираю? – переспросила она со зловещей улыбкой. – Ну что же! Я вам сейчас это покажу.
   Викинги с напряженным вниманием следили за тем, как девушка приблизилась к Виктору. Он попытался заглянуть в ее глаза, чтобы понять, что его ждет, однако, не заметил в них ничего, кроме слепой, почти безумной ярости и ненависти. И тогда, взглянув еще раз на эту маленькую, злобную ведьму, Виктор понял, что сейчас ему суждено умереть, и весь вопрос только в том, как быстро это произойдет. Неожиданно, вместо того чтобы выхватить свой кинжал и перерезать ему глотку, Рейна остановилась перед ним и… плюнула ему прямо в лицо.
   Кругом раздался такой хохот; что даже птицы взлетели с помойных куч и беспокойно закружились над градом. На мгновение замерев, Виктор задрожал от гнева и ненависти к этой дикой, бешеной своре, измывавшейся над ним. Как он мог хоть раз подумать об этой злобной сучке с симпатией! И, наверное, впервые за все время пребывания в этом мире он почувствовал себя настоящим викингом, конунгом, честь которого оскорбили, и дал себе клятву, что если только сумеет выйти из передряги, в которую попал по собственной дурости, целым и главное живым, то эта взбесившаяся ведьма горько пожалеет о содеянном.